Чимин целует Чонгука «случайно», и это видит Тэхен. Парню просто слишком интересно, какие на ощупь губы у шатена, и он, подловив момент, плотно прижимается к ним. Гук удивленно замирает, не понимая, что произошло, но блондин, недолго думая, отшатывается и отводит взгляд, зардевшись. Ким никак не комментирует подобное, оставляет в себе, но Чон чувствует его недовольство затылком.
Джун второй вечер не подпускает к себе, засев за новые исследования, и заняться откровенно нечем. Чонгук не позволяет себе дотронуться больше до Чимина — послезавтра его заберут. Кажется, что на губах до сих пор чужой след. Чон проводит пальцами, ему не очень нравится это чувство.
«Как было с Тэхеном?» — ничего не приходит на ум.
Помнится, что Ким бесит, но его поцелуи были такими же? Чону нужен Тэхен, чтобы взглянуть и понять.
Джин просит начать чистить и резать овощи, чтобы было не так долго, когда сам вернется готовить ужин. Он хватает Джуна за ухо и вытаскивает из-за стола «проветриться», а Чимин хвостом следует за ними.
Ким выбирается из комнаты и нехотя берет в руки нож, Чон молчит. Красные пряди падают на лицо, отбрасывая тень. Сидят молча, слышно только, как поскребывает кожура под лезвием. Гук слишком задумывается, чтобы отвести взгляд и ловит ответный Тэхена — пойман с поличным. По лицу не понятно, но чувствуется, что сердится.
— Тебе нравится он? — холодное.
— Чимин?.. — Гук догадывается.
— Да, я видел.
— Это не то, о чем ты подумал. Он сам меня поцеловал.
— Как и я, но в этот раз ты, видимо, был не шибко-то против.
— Не правда, он даже не человек, чтобы нравиться мне.
— А я?.. — по таким выводам Ким обречен? Гук не понимает себя. Тэхен притягивает его за воротник и вновь целует. Больно. Зубы впиваются в нижнюю губу. Слишком грубо и настойчиво.
— Ты тоже… — выдыхает Чон, — с таким телом.
— С таким? — он приспускает кофту с плеча, показывая обычно скрытую одеждой механику. — Считаешь, что я чем-то хуже обычного человека?! — Гук никогда не слышал столько ярости в его голосе. — Ты мне нравишься, и не важно, что думаешь об этом!
— Я не хочу любить тебя! Ты не человек! — кричит Чон, когда руки, особенно сильно, прижимают его к стене.
— Человек? — он никогда не повышал голос. Гук вздрагивает, находя свое отражение в глазах напротив. Но в них ничего не меняется — всё то же «стекло». В какой-то степени это жутко. В руке у Тэхена по-прежнему нож:
— Вот это и есть — твоя человечность? — он горько смеется, всаживая острие со всей силы, и Гук сжимается пополам, вскрикивая. Вцепляется в ногу, стараясь зажать рану и остановить льющуюся кровь. С губ слетает само собой:
— Как же я тебя ненавижу, как же я ненавижу это всё… — Тэхен нависает над ним черной тенью, а Чонгук чувствует себя поистине жалко, лежа на полу в собственной крови. — Ненавижу, — сжимает он зубы — боль невыносима, а Тэхен, будто ничего не видит, ударяет вновь, — Ненавижу тебя, чертов… Ким Тэхен.
Гук зажмуривается, но чувствует, как на щеку падает мокрая капля. Он открывает глаза, ожидая увидеть над своей головой нож, но замечает лишь слезы, стекающие по щекам Тэхена и срывающиеся вниз.
— Мне больно, Чонгук. Слишком больно слышать от тебя подобные слова. Пожалуйста, давай я помогу тебе, — его голос чуть дрожит. Чон хотел бы увидеть на его лице грусть, но оно, как маска. Кажется, что и соль — не больше, чем вода.
Тэхен поднимает лезвие двумя руками над головой, и Гук слышит, как щелкает входная дверь, чувствует, как приходится еще один удар куда-то в район плеча, но ничего не видит в захватившей взор тьме.