Ларту снился сон.
Его обвил здоровенный удав. сдавил грудную клетку и оплел ноги. Парень пошевелился, но змеиные витки не только не ослабли, а стиснули его еще сильнее. Морда удава была совсем близко. Ларт даже чувствовал его дыхание. Но, похоже, голов у твари было две, потому что она дышала ему сразу в оба уха.
«Ш-ш-ш-ш-хр-р-р», — как-то странно прошипела голова слева.
«М-мн-ум-ням», — отозвалась правая и причмокнула.
«Вот зараза, — подумал во сне Рэнтон, — уже сожрать прицеливается».
Он попытался вырваться и… проснулся. Над головой был знакомый потолок с его собственным светильником, на котором он лично оставил подпалину бластером, когда хотел подстрелить здоровенного комара. Комар, между прочим, был размером со стрекозу, как и положено френским кровососам, и носился как вертолет…
«Так, что-то я отвлекся. Значит, удав мне приснился, тогда что же меня так сдавило? — спросил парень сам себя. — И почему я не хочу знать правду?»
Ларт наконец решился и скосил глаза вправо, потом влево, снова возвел их к потолку и тихо прошептал: «За что?» Затем с громким воплем «Вашу мать!» он попытался вскочить, но его тут же придавили обратно. Ларт попытался вывернуться, но над ним нависли две одинаковые глумливо ухмыляющиеся физиономии.
— Ку-уда-а?! — протянула левая.
— Уже уходишь? — осклабилась правая и добавила: — А мы только собрались тебя…
Кто из двух «змеев» кто, разобраться Рэнтон уже не успел, потому что к нему потянулись сразу две пары рук.
— Гады! Сволочи! Не дамся! — Парень отчаянно отбивался, пытаясь вырваться, — Пустите!
Не помогло. Один схватил его за руки, ладони второго скользнули по бешено брыкающимся ногам и сомкнулись на щиколотках. Ларта бесцеремонно сдернули с дивана и куда-то поволокли.
— … в душ отнести! — хохотнул тот, который держал его за ноги. — Нам на тренировку пора, а ты дрыхнешь.
От неожиданности Ларт даже дергаться перестал, неподвижно обвис, недоверчиво глядя на своих мучителей.
—Все, Ларс, ставим старлея, — пропыхтел тот, который держал его за руки. — Дальше пусть сам топает, а то решит, что мы его уже не изнасиловать, а утопить собираемся.
Бонд отпустил ноги Рэнтона, помог ему подняться, в ответ на хмурую гримасу командира состроил умильную… «Рожу!» — мстительно сказал про себя Ларт, подтянул сползшие во время сражения боксеры и, уже взявшись за ручку двери в санузел, бросил улыбающимся до ушей двойникам:
— Хоть кофе поставьте, изверги.
— Приказ принят! — отчеканил киборг и направился к кофеварке.
Харальд проводил взглядом скрывшегося в ванной Рэнтона, покосился на хлопочущего у кухонного стола бонда и подумал, что вот так беззаботно не отрывался еще со студенческих пор, и что показавшийся вначале несколько недалеким сухарем-служакой Ларт неплохой парень, умный, находчивый и… совестливый. Что касалось киборга, то желание выкупить его из полиции еще больше укрепилось. Нельзя держать живое, мыслящее существо на положении вещи.
Харальд тряхнул головой и стал приводить в порядок многострадальный диван. Когда он проснулся, оказалось, что Ларс не спит. Дурацкая мысль пришла в голову обоим одновременно. Заговорщицки перемигнувшись и стараясь не заржать, они придвинулись поближе к спящему на спине Ларту, который во сне выглядел лет как-то трогательно беззащитно…
Харальд улыбнулся своим воспоминаниям, встретил любопытный взгляд бонда, который уже разливал кофе по кружкам. Парень подошел к столу, хотел взять одну, но тут резко распахнулась дверь санузла, и оттуда пулей вылетел какой-то предмет. Киборг отклонил голову на несколько сантиметров в сторону, и Харальд получил мокрой мочалкой в лоб. Ларт, который целился в бонда, и сам Харальд вытаращились друг на друга с совершенно разными выражениями на физиономиях: у Рэнтона явственно читался испуг, а Харальд, похоже, был не на шутку возмущен такой наглостью. Возникшее напряжение разрядил Ларс:
— О, Харальд! Твоя очередь в душ.
Тот уже набрал в грудь воздуха, чтобы высказать все, что он думает по этому поводу, но только рыкнул и пошел, куда послали. Правда, по пути неожиданно хлестнул киборга мочалкой по обтянутому боксерами заду, и с демоническим хохотом ускакал в ванную. Мимо уха Ларта просвистела прихватка и впечаталась в закрывшуюся за Харальдом дверь. Рэнтон с честью удержал «покерфейс», подобрал снаряд и вернул его бонду, затем оделся и уселся за стол, на котором тот уже расставлял тарелки с глазуньей, поджаренным беконом и свежими овощами, румяными тостами и мясной нарезкой и кружки с кофе.
Вышедшего из ванной Харальда Ларс перехватил, пока тот еще не оделся, осмотрел рану и милостиво отпустил.
— А сам чего в душ не идешь? — спросил киборга Ларт.
— А я там уже побывал, пока вы дрыхли, — отмахнулся тот и взял со стула джинсы.
— Не те, — остановил его Харальд и перебросил ему свои, — теперь ты — это я, и наоборот.
Парни позавтракали, загрузили посуду в посудомойку и уже собирались выходить, как раздалась трель входного звонка.
— Это Келли, — сообщил бонд, который просканировал стоящего за дверью человека. — У нее в руках какие-то горячие предметы.
Ларт хмыкнул и отправился открывать. В руках у девушки и правда был горячие предметы — тарелка со свежее испеченными, аппетитно пахнущими пирожками.
— Привет. Вот бабуля испекла, чтобы вас поблагодарить, — смущенно улыбнулась она.
Парни хором поблагодарили в ответ.
— Ларс, возьми у Келли пирожки и сложи их в термопакет, — скомандовал Ларт. — После тренировки поедим.
— А мы как раз собирались заглянуть к вам, узнать, как у тебя дела, — прислонился к косяку Харальд.
— Спасибо. Мне гораздо лучше, — покраснела она. — А вы уже уходите?
— Да, у нас сейчас тренировка на пляже.
— На пляже?
— Да, Ларс у нас учится кататься на серфе. Хочешь с нами?
— А можно? — Девушка немного растерянно посмотрела на парней.
— Нужно! — сказал Харальд и, развернув ее за плечи, добавил: — Давай за купальником. Мы тебя подождем.
Келли просияла и умчалась к себе.
— Ей сейчас лучше не оставаться одной, чтобы снова не замкнулась в себе, — пояснил внезапное приглашение Харальд.
Ларт внимательно на него посмотрел, потом кивнул.
— Согласен. Пусть съездит с нами. Болтать девчонка не будет. А так хоть отвлечется и переключится.
***
В Харальдовом «Альбатросе» бонд сел на место пилота, Рэнтон плюхнулся рядом с ним, а на заднем сидении устроились Харальд и Келли, да так и проболтали всю дорогу о море, волнах и серфинге.
День обещал быть жарким, несмотря на хороший ветер, который гнал просто идеальные волны. Ларс и Ларт ограничились плавками, а Харальд со стоном принялся натягивать на себя гидрокостюм. Девушка удивленно спросила, зачем он ему, ведь вода теплая.
—А, бандитская пуля, — отмахнулся тот.
— У него ожог от лазера на бедре. Мочить нельзя, — сказал киборг, пристегнул к ноге лиш и, прихватив серф, побрел в воду.
Ларту и Келли доски выдали, но строго запретили заплывать в лайн ап: девушке нельзя было кататься на волнах в ее положении, тем более, что она и не умела. Так что Рэнтон остался болтаться с ней на мелководье, а потом к ним присоединился и Харальд, так как решил не переутомляться, как в прошлый раз, чтобы его не пришлось опять носить на руках. К тому же Ларс и так отлично справлялся и только подплывал к ним время от времени, чтобы выслушать замечания или рекомендации мастера.
Через какое-то время устроили перерыв и вылезли из воды. Парни и девушка, усевшись в тени скалы, уплели пирожки, запивая их купленным по дороге на пляж соком. Потом бонд еще немного покатался на волнах, но все хорошее, как правило, быстро заканчивается. Ветер стих, волны улеглись, и тренировку пришлось свернуть.
Харальда и Келли отвезли домой. Ларс с Рэнтоном встретились в центре с Мэшем и Дживсом, которые отправились с бондом наводить лоск, а Ларт поехал в участок.
Бьюти-центр, который выбрал Ларс, был самым дорогим и престижным в городе. Операм даже стало несколько неловко за свой не слишком соответствующий статусу заведения внешний вид, но бонд держался так естественно, с таким небрежным достоинством, что перед парнями тоже рассыпались в любезностях.
Красотка-распорядитель, сияя идеальной улыбкой, поинтересовалась, чего желают господа посетители.
— Меня зовут Ларс Харальд, — назвался киборг. — У меня запись на 13.00, на 13.45 и на 14.30.
Девица, пробежала по списку клиентов, заодно украдкой проверила данные господина Харальда, что не укрылось даже от оперов, не то, что от бонда, округлила глаза и вызвала главного мастера в их салоне. Выпорхнувшее в холл создание сложно было вот так сразу отнести к какому-то определенному полу. Худощавая фигура среднего роста, облаченная в белоснежные брючки и рубашку, могла принадлежать как мужчине, так и женщине, а над лицом активно поработали пластические хирурги.
«Все-таки мужчина, — определил киборг. — Возраст сорок пять лет и восемь месяцев, рост… Да бог с ним, с ростом и весом, лишь бы постриг как надо», — отмахнулся он от строчек на внутреннем экране.
Ларс заявил, что ему необходимо привести в порядок волосы, и показал стилисту в вирт окошке своего коммуникатора, что конкретно ему нужно, потом поинтересовался у парней, не хотят ли они сменить имидж. Дживс отбрыкался, сказав, что ему и так нравится, и уселся дожидаться в холле, а вот Мэш, который в их группе был самым большим модником, охотно согласился.
Вокруг Ларса и Мэша закрутились мастера ножниц и расчески. Мэша стригла миловидная девушка лет двадцати пяти, а за бонда взялся сам маэстро.
— Ах, господин Харальд, у вас такие прекрасные волосы! Просто чудо! Такие крепкие, здоровые и шелковистые! — щебетал стилист, к счастью, не забывая работать ножницами.
— Спасибо, — холодно произнес Ларс, и поймал в зеркале любопытный взгляд Мэша, на который ответил ироничным изломом брови.
Он предпочел фильтровать трескотню мастера, которая не несла никакой информативной нагрузки, зато невербальные знаки ясней ясного говорили о заинтересованности стилиста уже не только прической клиента. «И это я еще ровно ничего не сделал для того, чтобы соблазнить его, — хмыкнул про себя бонд. — Видимо, кошелек Харальда сам по себе является крутым афродизиаком, а в купе с яркой внешностью становится уже просто убойным оружием».
Мастерам потребовалось ровно сорок минут на прически Ларса и Мэша, и парни вышли в холл к Дживсу, ковырявшемуся в планшете.
— Ну, красавцы! Красавцы! — заценил результаты трудов стилистов тот. — Теперь что? Маникюры-педикюры?
— Разумеется, — сдержанно кивнул бонд, — соответствие должно быть полным.
Через сорок минут он вышел к скучающим парням. Дживс откинулся в кресле и пытался поспать, Мэш смотрел какое-то шоу.
— Ну что, все? — потянулся Дживс.
— Нет, — возразил киборг, — для точного совпадения нужна еще одна мелочь.
— Какая? — хором спросили опера.
— Интимная стрижка, — спокойно сказал Ларс.
Парни уставились на него широко распахнутыми глазами.
— А что вы хотели? Харальд следит за собой, — пожал плечами киборг, подошел к распорядительнице салона и сообщил, что ему нужно.
Девица затрепетала ресницами и нажала кнопку вызова. В холл вышла роскошная брюнетка с умопомрачительным бюстом, украшенным бейджем с именем Софи, и грудным голосом пригласила клиента проследовать за ней.
— Только котика не делай! — бросил Ларсу вслед Мэш.
Бонд ответил понимающей ухмылкой и скрылся за полупрозрачной дверью.
— А почему нельзя делать котика? — поинтересовался у напарника Дживс.
— Потому что их обычно геи делают, — хихикнул Мэш. — Я как-то лопухнулся, хотел подружку удивить. Побрился, уши эти гребанные кошачьи выбрил, а она как увидела, заржала так, что у меня все упало. Еле вытряс из нее причину такого веселья. Пришлось ей потом за свои смешки расплачиваться, — ухмыльнулся своим воспоминаниям парень.
***
Ларс вошел в кабинет, Софи закрыла дверь и указала ему на стойку для одежды:
— Будьте добры раздеться, сэр.
Бонд сбросил легкий летний пиджак, хотел повесить его на вешалку, но девушка забрала его и повесила на плечики. Ларс пуговицу за пуговицей расстегнул рубашку, которая так же упорхнула в руки Софи. За рубашкой последовали неспешно снятые джинсы. Ботинки и носки она у него забирать не стала, дав спокойно присесть на прикрытый одноразовым чехлом табурет и разуться. Но вот когда парень поднялся и взялся за резинку трусов, Софи почему-то закусила ярко накрашенную губу. Видимо, ожидания ее оправдались, потому что девушка задышала глубже. Роскошный бюст в глубоком вырезе форменного халатика волнующе всколыхнулся. Бросив боксеры на табурет, он поймал взгляд огромных карих глаз девушки и улыбнулся самыми уголками губ, затем уселся на кресло очень напоминающее гинекологическое.
— Поместите, пожалуйста, ноги вот сюда. — Софи указала на специальные углубления.
Бонд выполнил команду и теперь сидел, откинувшись на спинку и широко раздвинув ноги. Девушка нажала несколько кнопок, кресло слегка отклонилось назад, придавая клиенту полулежачее положение, обозрела открывшееся поле деятельности. Ларс отметил легкое удивление у нее на лице и подумал: «Ну да, проблемы у меня в зоне… бикини. Как-то раньше никому в голову не приходило озаботиться интимной стрижкой у киборга. Как-никак не ириен. А по шпионскому назначению меня уже давно не использовали». Он вздохнул. Софи вздрогнула и спросила с неожиданным придыханием.
— Что желаете, господин Харальд?
Ларс чуть приподнял левую бровь и переспросил:
— Что я хочу? Пожалуй, я покажу вам. — Он вытянул из комма вирт окошечко с предусмотрительно отснятой прической настоящего Харальда. — Вот это, будьте любезны, — давая понять, что разговор закончен, обвесился вирт окнами с какими-то графиками и котировками.
— Разумеется, господин Харальд. Это не займет много времени.
Она приготовила необходимый шаблон, настроила новейший аппарат фотоэпиляции.
Бонд четко отслеживал состояние девушки и отметил явно нарастающее сексуальное возбуждение. Он слегка увеличил выработку феромонов и… незначительно усилил приток крови к «рабочей площадке». Руки, пристраивающие шаблон к лобку парня дрогнули. Ларс отодвинул рукой пару вирт-окон, взглянул на девушку, погрозил пальцем и протянул ставшим чуть хрипловатым голосом:
— Софи-и!
— Простите, господин Харальд! — поспешно пробормотала она и почему-то густо покраснела, хотя работала в этой сфере не первый год.
***
Дживс и Мэш сначала обсуждали модные тенденции в сфере интимной стрижки, потом травили анекдоты, вызывая румянец у навострившей ушки распорядительницы салона. Потом заметили, что девушка как-то обеспокоенно поглядывает на дверь, за которой скрылся их киборг. Дживс глянул на часы и выругался вполголоса: по регламенту на стрижку отводилось тридцать минут, сейчас прошло уже сорок, а бонд и не думал появляться. У Мэша пиликнул видеофон. Парень вытащил его, прочитал сообщение: «Извините, парни, еще минута и я закончу».
— Чего он закончит? — переспросил Дживс, недоумевая глядя на напарника.
Ответить тот не успел, потому что тут же пришел видеофайл от Ларса. Мэш открыл его и парни синхронно выдохнули:
— Ни хрена себе!
На видео запечатлелась Софи с растрепавшимися волосами и размазавшейся помадой, ритмично подскакивавшая вверх-вниз. Ее впечатляющий бюст тоже прыгал вверх-вниз. В кадр попали руки бонда, скользящие по бокам девицы. Дальнейших подробностей киборг им не продемонстрировал, но опера и так прониклись дальше некуда. Потом переглянулись и расхохотались: киборг честно выполнял задание полковника Тарлина —охмурить какую-нибудь девицу.
Через две минуты дверь кабинета открылась, и оттуда вышел Ларс. По нему абсолютно невозможно было догадаться, чем он только что занимался: лицо невозмутимо, одежда сидит безупречно, волосы по прежнему уложены с тщательно выверенной небрежностью, словно он вышел совсем от другого стилиста. Он остановился напротив парней, чуть снисходительно посмотрел на них сверху вниз и бросил:
— Я закончил. Можем идти.
Опера с полминуты ошарашено смотрели на него, потом повернули головы на звук шагов и увидели появившуюся в дверях своего кабинета Софи. Девушка уже привела себя в порядок, но взгляд у нее был какой-то затуманенный. В пальцах у нее оказалась тонкая сигарета. Она глубоко затянулась, не отрывая взгляда от Ларса.
— Софи! Ты, что, сдурела! — зашипела распорядительница. — Здесь нельзя курить!
Та перевела на нее взгляд сытой кошки и выпустила длинную струйку дыма.
Парни переглянулись, подорвались с кресел и вылетели из бьюти-центра, давясь от смеха. Ларс подошел к стойке распорядителя, расплатился картой Харальда, заверил операцию биометрией, затем одарил девушек загадочной улыбкой и гордо вскинув голову вышел вслед за операми.
На улице Дживс и Мэш, уже не сдерживаясь, заржали, согнувшись пополам и упираясь ладонями в колени. Вышедшего за ними бонда они встретили аплодисментами. Тот лишь небрежно пожал плечами и зашагал на стоянку флаеров. Парни догнали его у Харальдова «Альбатроса».
— Ну ты даешь, приятель! — пихнул его локтем Дживс.
— Да нет, Дживс, это не он дает, это ему дают! — хохотнул Мэш. — Но каков жук, а?! Мы там сидим, ждем его, а он с девицей развлекается! Сволочь, он и есть Сволочь!
Киборг состроив нарочито удивленную физиономию, повернулся к нему:
— Не понял. Мне надо было развлечься со стилистом? Он, между прочим, тоже хотел, и не меньше.
Дживс аж закашлялся от такого заявления, постучал себя по груди и спросил:
— Тебе хоть понравилось?
Лицо киборга окаменело.
— Ой, только не надо изображать правильную куклу! — поморщился Дживс. — Мы давно уже поняли, что ты у нас не тупая машина, а живой парень с компьютером в башке.
Мэш приобнял бонда за плечи:
— Не боись! Мы тебя не сдадим, — он сделал паузу и, хитро прищурившись, спросил:
— Так как тебе процесс-то? Это ж, небось, первый раз у тебя.
— Настоящие мужчины не обсуждают такие интимные подробности, — надменно вскинул голову Ларс, а потом добил: — И вовсе не первый. Далеко не первый.
Опера застыли с приоткрытыми ртами, глядя на самодовольную физиономию киборга.
Наконец тот не выдержал, рассмеялся и хлопнул их по плечам:
— Чего застыли? Садитесь и полетели в ресторан. У меня столик уже заказан.
Парни отмерли и залезли во флаер. Машинка взревела мощным двигателем и взмыла в воздух.
Редактировать текст
Примечания:
Лиш (Leash) — это специальный шнур, который цепляется к доске, а за тем к вашей ноге, чтобы доска в момент падения не уплыла и за ней не пришлось плавать, в некоторых местах остаться без доски достаточно опасно, поскольку до берега достаточно далеко. Кроме того неуправляемый серф может серьезно травмировать как самого райдера, так и других людей.
Лайн ап (Line Up) — то место, где сидят все серферы и ждут прихода волны.
Каждое действие имеет свою цену.
Даже эль-ты расходуют свой внутренний ресурс.
Главное, соизмерять эффективность действия и его цену.
(Курс введения в стихиеведение. Академия Авельрадум).
Рандар.
Он проснулся за час до рассвета.
Какое-то время Рандар неподвижно лежал на спине, созерцая потолок, на который ещё робко, но уже как-то по-хозяйски посматривало через окно серое марево наступающего утра. Потом, взгляд его переместился вниз, в сторону зияющего провала сломанной двери, и он, легко перекатившись на бок, вскочил на ноги.
Некоторое время драконар стоял, привыкая к необычности происходящего с ним. Потом лёгкой тенью переместился к перекошенному косяку и поднял клочок жёлтой дешёвой бумаги.
Прочитав послание, и, решив, что мудрить ему незачем, подобрал брошенную сумку и вышел.
Переступив через мирно храпящего конюха, он вывел своих лошадей. Свежий утренний ветер бережно касался лица. Звёзды хитро мигали в небесах, постепенно угасая. Луна последний раз показалась в вышине туч. Беглец глубоко вздохнул, взлетел в седло и, не трогая поводьев, ногой указал коню путь туда, где горело несколько костров…
Было ещё темно, но для наследника из рода великих драконаров, бурлящего силой накануне посвящения, вполне хватало и этого света. Рандар быстро добрался до лагеря и, хотя становище охранялось и хорошо просматривалось со всех сторон, легко нашёл центральный бивак и, хмыкнув, спешился у входа в центральную палатку.
В ветвях гулко ухал хохочущий филин.
Наследник протянул руку и откинул полог. На миг время сгустилось, и он увидел… Как впереди разлилось серебристое сияние, сжатое в лёгкие очертания человеческой фигуры. Каштановые, слегка вьющиеся густые волосы, бархатная кожа, узкое голубоватое платье…
Драконар тряхнул головой и переступил порог.
Тугие щупальца тьмы окружили его в затхлом чреве войлочного шатра. Лежащий в нём человек вздрогнул и, выгнувшись дугой, в беззвучном крике широко распахнул рот.
Чёрный блеск горящих глаз незнакомца сковал застрявший в глотке крик.
— Не вопи, — услышал он змеиное шипение. — Сам позвал. Я пришёл.
***
Утро постепенно развеяло страх старшего караванщика Дорсета. Ужас жертвенного барана, пережитый им, слегка раздражал, ощущаясь уже не так явно…
Красивая рабыня, царица его ночей, подала ему чай, и мужчина зашипел, как закипающий котелок, отдёрнув обожжённые пальцы. Перед ним, важно расставив кривоватые ноги сидел начальник охраны.
— Идиот! Ты что, не веришь, мне?! Он легко мог перерезать нас всех! Мы бы даже не услышали, — бросил ему Дорсет. — Следи за ним! Он может быть и просто наёмником и дикарём… Ты видел его взгляд!
— Ну, горы решат сами, кто он! — неспешно заедая мёдом чай, говорил охранник.
Они не первый год вместе водили караван и привыкли доверять интуиции друг друга. Если Дорсет сказал «Следи!», значит, он будет следить. А там посмотрят…
— Горы, они, конечно, горы… Я знаю не хуже тебя, что там! — продолжал раздражённый своей утренней трусостью караванщик. — Но он не лез наобум! Он зашёл, как хозяин, понимаешь, о чём я!
— И что ты предлагаешь? — с неожиданным гневом отозвался собеседник. — Значит, откажи! Под любым предлогом! Пойдём с некомплектом охраны! Не в первый раз.
— В первый! — в тон ему отвечал начальник охраны. — Возвращались, да! Но выходили всегда укомплектованными! Или ты такой умный и знаешь наверняка, как без потерь пройти перевал?! Оставляем!
—Но я не Дорсет-караванщик, если в этом парне нет чего-то мутного…
***
…Через трое суток лошади неспешно двигались по дороге, и Рандар тихо дремал в седле. Его мучила непонятная слабость. Периодически посещали странные видения, и после них болела голова. Может быть, в нём проявлялось какое-то новое свойство Древних? Может быть, что-то его вело? Но вот куда? И смысл? Он не знал. А незнание порождало раздражение, которое нуждалось в выходе…
Прошло трое суток. И опять, день был похож на предыдущий как две капли воды. То же ничем не примечательное предгорье; спуски, подъемы, повороты неширокой каменистой дороги. Днём, идущих в караване людей и животных мучила жажда, ночью все страдали от холода, а по утрам, иссохшимися губами жадно глотали ледяную воду, спускающуюся с ледников, которая сводила зубы, не принося облегчения от жажды. Дважды дорогу преграждала насыпь из обрушившихся камней. Один раз караванщик построил повозки в один широкий ряд и, втянув головы в плечи, по одному, люди спешно проезжали готовый рухнуть на головы шаткий горный карниз.
Наконец, они вышли к первой отметке пути.
Впереди, между скалистым предгорьем и непосредственно горами, лежал огромный котлован — гигантская кальдера древнего вулкана, поросшая вековым еловым лесом. Перед спуском стояло старое циклопическое строение с массивными каменными стенами — старый храм Всех Богов.
Драконар, хорошо знавший историю и географию, был сильно удивлён. Во множестве прочитанных им хроник этот мегалит никак не был обозначен. Тем не менее, вот он, стоял сейчас перед ним, во всей своей дикой доисторической красе, посвящённый его предкам, имевшим огромные кожистые крылья и управлявшим небесами. Жаль только, что это был не тот храм, который ему нужен, а с ним не было того, что требуется для Обретения силы. Не было. И не будет…
Хвойный лес, начинающийся сразу от его стен, был, на удивление, тих. А огромная поляна перед входом — была мертва. Ни единого кусочка мха, травы или дикого куста не росло перед ним.
Тем не менее, караван остановился перед этой пугающей древней тишиной.
— Ночевать здесь! — раздался крик Дорсета. — От повозок не отходить. На мёртвую землю не наступать. Не бояться. Спите спокойно. Боги, да пощадят нас!
Солнце ещё не село и, удивлённый необычным видом, Рандар решил рассмотреть сооружение поближе. Оно было слишком большим, даже по меркам обожающей гигантизм Империи. Сооружение подавляло. Как огромный великан из детской страшилки, храм манил и отталкивал одновременно.
Спешившись, и дав коням еды, он неторопливо отправился на экскурсию.
— Смотри, куда его несёт, — быстро подошедший к караванщику друг тряс его за плечо. — Этот сумасшедший идёт в старый храм.
— Вижу, — хмыкнув, ответил Дорсет. — Туда ему и дорога. Пожалел уже, что связался. Ты слышал от него хоть слово, я — нет…
— Но он же сгинет!
— Значит, это наша плата за проход, не дёргайся! Я предупредил всех!
… В храме было темно, и веяло прохладой. Темнота не была опутывающе-вязкой, вошедшему Рандару она показалась ласковой. Сначала он ничего не мог рассмотреть, только ощущал смирение и покой, словно в детстве очутился в родных руках старой мамушки-няни. По мере приближения к центру, он оказался окружённым мягким неярким светом. Над головой был высокий сводчатый купол с отверстием посередине, под ногами — мозаика. Золотые, красные, чёрные, синие крылатые звери перемещались, ели, пили и спаривались у него под ногами, и на эту, изображённую тысячелетие назад жизнь милостиво взирал с пьедестала огромный серебряный дракон. Рандар подошёл к нему, не в силах отвести глаз. Статуя излучала вековечную скорбь и одновременно светилась надеждой. На шее у Бога Дракона висел треугольник из серого, как туман металла.
— Пришшшшёл, — прошептала вечность…
Драконар закрыл глаза и вытянул руки, которые сами сняли кулон, а затем его тело упало к подножию трона… Тяжёлый вздох усталой обречённости пролетел по залу:
— Я помогу, малышшшшш…
Рандару показалось, что он оттолкнулся от пола и, пропустив через себя силы земли и воздуха, взмыл вверх к куполу Храма и ещё выше — в небо… Мир на миг вздрогнул, голова закружилась, и наследник полетел вниз… Ещё не время. И точно, не место.
Утром Рандар проснулся среди пожухлой листвы на старом, засыпанном щебнем полу и еле встал, кряхтя, как старик, и, разминая одеревеневшее тело. Среди камней, разрушенной старой постройки гулял ветер. Драконар постоял ещё немного и побрёл обратно, к каравану.
Солнце, не спеша, вставало над горами. Его лучи, медленно расправляясь, врывались в котёл кальдеры, озаряя огненными всполохами лес. Наконец, тени уползли, и яркое светило обозначило торговый караван, тихо стоящий возле Забытого Храма. Дорсет проснулся первым, как и подобает человеку, который хочет долго жить. Ему на встречу шёл один из наемников, на груди его серым пеплом висел Треугольник Пути.
— Берсерк.., — прошептал караванщик…
***
Альрис Трамирани.
Вся эта затея с походом в составе каравана стала казаться не самой удачной затеей. Суровая северная природа совершенно не располагала к веселью, радуя лишь серыми и чёрными тонами. Впереди справа и слева нависали огромные величественные горы, покрытые шапками ледяного непроходимого снега, и лишь впереди мелькала еле заметная щербинка в пасти этого огромного северного чудовища, которое порой рисовало богатое девичье воображение.
Лица людей вокруг были устрашающими. Наёмники шли молча, иногда указывая друг другу на подозрительные валуны или кочки под ногами. Один раз такая кочка превратилась в небольшого тролля, который резко развернулся и, потрясая каменной же палкой, пошёл прямо в сторону вскрикнувшей девушки. Сотворить контур не дала Вайри, с шипением толкнувшая подругу под локоть. Да и создание земли и камня нельзя было победить с помощью родственной ему силы стихий. Девица собралась с духом и сапогом треснула тролля промеж ног. Тот немного пошатался, сжавшись в кучку, и свалился с обрыва. Наёмник, ехавший неподалёку, молча послал свою лошадь подальше.
Словом, после этого окружающих незнакомых людей, даже с большой натяжкой, нельзя было назвать милыми и дружелюбными. За время пути изменился и караванщик. О танцах у костра, рядом с широким хозяйским шатром не было и речи. Горящий масляным вожделением взгляд мужчины превратился во взгляд расчётливого и ответственного хозяина. И, несмотря на то, что Трамирани перспектива развлекать господина танцами, совсем не улыбалась, но думать о том, что они с подружками решили одурачить не особо умного толстого караванщика, было как-то безопаснее, чем ощущать, как закрываются быстро и неумолимо дверцы более серьёзной и опасной ловушки, в которую они всей компанией угодили.
«Прорвёмся! — сама себе сказала девушка, — главное, решать проблемы по мере их поступления». Пока что, это был лучший вариант пути на север.
Утром первого же дня, Рафа позвал к себе начальник охраны и сказал, что мужчины живут своим лагерем, от девушек отдельно — таковы были правила во время пути. Согласия водного никто не спрашивал — караван на тот момент уже далеко отошёл от Перекрестья, поэтому недовольным удалиться уже никто не предлагал. Раф, молча, махнул подругам рукой, не имея возможности даже вернуться и перекинуться парой слов.
Подойти к караванщику тоже не было никакой возможности: он ехал на своей серой лошади, периодически появляясь то там, то тут, всегда в сопровождении начальника охраны. Альрис соорудила некое подобие рогатки из резинки и пальцев. Горошина, посланная в сторону Дорсета прибавила в нём желания держаться подальше от этой ненормальной. Охранник лишь отмахнулся, сказав о прибавке цены за особую строптивость.
Подруг, вместе с прочими товарами, погрузили на большие тяжёлые телеги, ехавшие в середине каравана. Прочие женщины смотрели на пытающихся с ними заговорить чужачек с ужасом, будто за каждое слово лично было обещано по десять плетей. Их лица были прикрыты полупрозрачными платками, как и волосы. Взгляды затравленных испуганных спутниц говорили сами за себя. А вся одежда походила на несколько больших отрезов ткани по самые пятки, перепоясанных, для сходства с нормальными нарядами.
Среди девичьего разноцветного многообразия выделялась одна, в тёмно-бордовом платье. Её глаза, видные из-под платка, были окружены несколькими резкими морщинками, а справа виднелся недавно заживший шрам.
—Это какая-то ошибка, мы просто гостьи. И мы так не договаривались! — сказала обиженная Воста, выражением лица напоминая маленькую девочку, которую насильно ведут с прогулки домой.
Но странная женщина, явно считавшая себя здесь старшей, лишь отмахнулась и молча протянула троим новеньким их одежду.
— А жёлтенькой нет? — поинтересовалась Альрис, поигрывая ещё одной горошинкой между пальцев.
— Жёлтая для товара высшего качества. — Грубо отрезала главная. — Выдам по приезде.
Климат также не отличался мягкостью. Днём нещадно палило солнце, от которого хоть немного защищал полог телеги, вечером начинался сильный ветер, стихающий ближе к ледяной морозной ночи. Воста развлекалась с лупой, выжигая на бортике телеги фразу в стиле «Ты — дурак, и я — дурак, но вместе мы — огонь!».
О рабынях хорошо заботились, давая тёплые одеяла. Кормили тоже хорошо. Перед сном пленницам в обязательном порядке наливали хмельного горячего отвара, от которого все, кроме главной, засыпали мгновенно. Вайри жестами предупредила подруг, и Воста испарила напиток, пока никто не заметил. Только старшая чуть поморщилась, принимая железные чашки, заметив неясные следы улетучившегося отвара.
Ночью Альрис продолжала наблюдать, сквозь полуприкрытые веки. Спустя час караван остановился на привал. Мужчины расселись вокруг трёх больших костров, тихо перешёптываясь и делясь впечатлениями за день. Один, ярко одетый, высокий бородатый мужик, которого девушка успела окрестить про себя «Петухом», бахвалился, что перед продажей надо бы попробовать самому, хорош ли товар, или научить чему интересному, на радость новым хозяевам. Другой наёмник в ответ сказал резко и жёстко, что после порчи товара у караванщика Дорсета, ещё ни один смельчак головы не сносил! Да и проку от этих сонных клуш!
Восту, сидящую слева от Альрис, к вечеру заметно затрясло. Она плохо контролировала свою силу, и могла от волнения поджечь всю телегу, но, к ужасу огненной, искр не последовало!
— Мы въехали в горную область, — шипящим змеиным шёпотом поведала Вайри, — Всё, девочки, тут мы сил не имеем! Попали…
Альрис сейчас больше всего хотелось смыться, или хотя бы пореветь! Но эмоции, сухим комком подкатившие к горлу, никак не могли найти выхода. Ум требовал искать решение, а не раскисать. Трамирани тихо-тихо начала рассматривать остальных наёмников, будто в этом и заключался её единственный шанс на спасение. Раф, светлым пятном кудрявой белой головы выделялся среди тёмной массы мужчин. Он тихо сидел у самого дальнего костра, не выпуская из вида свой рюкзак с ржавой «никому не нужной» диадемой и улыбался, пытаясь разговорить своего соседа. Блондин выглядел весёлым и беззаботным, он заводил нужные приятельские связи.
Когда у самого ближнего тлеющего огонька все заснули, выставив пятерых караульных, Альрис чуть не вскрикнула от удивления! Ссутулившись, и смотря прямо перед собой, погружённый в свои невесёлые мысли, сидел наследник Рандар! Трамирани сморгнула пару раз, не веря в реальность своего видения. Ну, уж нет! Хрена драного она себя выдаст.
Бывшая беспечная адептка Авельрадума, нерадивая успешная курьерша, довольная собой и жизнью, гордая хозяйка цепеллы… Наречённая невестой воздушного эль-та, названная невестой этого самого наследника и позором факультета земельных… Альрис хмыкнула и про себя пообещала ему это всё ещё припомнить, если подвернётся такая возмоность.
Ночь заставляла задуматься о произошедшем. Что случилось тогда при встрече? Почему её назвали его женщиной? Какого чеснока её мнения никто не спросил? А самое главное, связывает ли их что-нибудь? Или смыться по-прежнему можно? Девушка вспомнила неоконченную фразу Рафа о том, что теперь куда они, туда и… Он? Мдя…
Неясными смазанными картинками вспомнилась легендарная притча, которую поведала Вайри. Храм стихий… Наследник ищет этот храм, и она должна быть там. Альрис зажмурилась, пытаясь представить, каким может быть это древнее нечеловеческое сооружение, в глазах будто вспыхнула и сразу угасла маленькая молния. Но храм разглядеть не получалось — колючие крупные снежинки видения не позволили увидеть ничего, кроме огромных белых стен, уходящих далеко-далеко вверх… Северный храм. Ну, по крайней мере, это значит, что движутся они в правильном направлении. А ещё это значит, что появился аргумент для взаимного договора. Она могла бы предложить отвести его в этот храм, взамен на помощь… Предложить, и, возможно, отвести… Если бы он мог помочь. Видимо, у наследника тоже есть причины путешествовать инкогнито…
***
Второй день был, как и первый. Нескончаемая скука. Неусыпный надзор старшей женщины-рабыни за остальным «живым товаром»… Окружавшие телегу наёмники, поглядывающие за цветастыми пленницами, а в этом сомнений уже не осталось, с неизменно суровым выражением лиц.
Альрис сидела на самом краю телеги, болтая ногами, и раздумывала — следует ли встретиться взглядом с наследником. Надо было бы, наверное — и всё тогда сразу станет понятно. Но ей хотелось бы заранее знать, что будет после этого взгляда: он мог её не узнать, или хмыкнуть и не заметить эту представительницу «живого товара», а может узнать… И что тогда? Разве она ему кем-то приходится? Мало ли кто чего говорил! Ничего она ему не должна. Просто наглая пигалица-летунья. Просто кровь на ладони. И что, разве из-за этого надо беспокоиться? Хотя, и спасать неудачливую компанию от всего каравана, наверное, тоже. А оно сейчас надо?
Думать не хотелось. Но она ловила те мимолетные мгновения, когда он был виден из её убогой скрипящей телеги. Сегодня таких моментов было пять. Наблюдать за ним было… Интересно.
Вечером, когда всех напоили дымящимся зельем, подружки снова схитрили и, сильно рискуя, вылили снотворное под соломенный настил, где сидели. Старшая рабыня, проходя мимо, и собирая кружки, снова почуяла неладное. Пряный аромат зелья здесь был слишком сильным. Она схватила Вайри за подбородок и стала принюхиваться к измоченным в отваре губам. От девицы пахло выпитым, но интуиция подсказывала, что тут нечисто.
Радонта не растерялась и резким движением прикоснулась к губам задумчивой старшей рабыни.
— Я могу научить тебя такому, о чём ты даже не подозревала, — подмигнула шатенка, усмехаясь, и развлекая всю ещё не спящую компанию, — Ведь ты бы хотела этого. Я буду ждать…
Рабыня со смесью удивления и раздражения взглянула на наглую новенькую, но та обмякла у неё на руках — видимо, зелье подействовало.
Альрис была удивлена выдумкой подруги. Вайри всегда казалась ей сильной, неунывающей, наглой… И весьма хитрой. Да вот только куда завела их её хитрость… Будут втроём башмаками отбиваться уже от старшей наложницы. — Трамирани хихикнула и получила локтем от смеющейся в кулак шатенки.
Ночь принесла неожиданное открытие: в маленькую щёлку меж двух досок грубо сколоченной телеги виден был тёмный силуэт драконара, сидевшего чуть поодаль от костра. Девушка заглядывала туда и иногда непроизвольно крутила в руках край одеяла, да так и уснула, обнимая получившуюся складку. Эта ночь показалась ей чуточку теплее, одеяло напоминало чью-то голову, и она во сне не могла решить: обнять, или задушить…
***
Третий день был ещё хуже первых двух. Воста всё-таки приуныла, то и дело безрезультатно щёлкая пальцами. Отсутствие силы угнетало её, почище плена. Вайри говорила, что из-за высокого содержания инертного минерала под названием «мифрил», возможно, весь горный хребет предстоит преодолеть подобно простым смертным, не используя ничего из арсенала эльтов. Это входило в её планы, потому что обнаружить себя для погони — было куда опаснее. Сама шатенка стала объектом придирок и тычков старшей наложницы. Видимо, наглый план сработал, и та проявляла симпатию таким образом.
Альрис чувствовала неясную гудящую боль в животе, будто страх перед первым полётом, или ужас перед сложным экзаменом у декана… Но всё, что окружало девушку было уже почти привычным, и не собиралось как-то сильно меняться в течение ещё дней четырёх-пяти. Поэтому страха в таком паническом его проявлении, вызывать не должно было. По мере приближения вечера, состояние усилилось. Её практически трясло!
Наложница по-хозяйски шлёпнула свою ладонь ей на лоб, потом заглянула в глаза, признав жар лихорадки, она злобно шикнула и притащила отдельную кружку с чем-то совершенно другим. Пришлось пить под бдительным взглядом суровой тётки. Трамирани ещё раз попыталась поискать взглядом Рафа, он заметил и помахал ей в ответ. А вот наследника нигде не было. Чёткость людей и предметов вдруг утратилась, и Альрис заснула беспокойным и непобедимым сном. Зелье подействовало, не отпуская почти сутки.
Третья ночь опустилась чёрной мглой на уставших путников. Странное древнее сооружение по соседству не очень пугало, от него веяло тайной и холодом. Девушки пытались разглядеть всё вокруг и осознать увиденное, но оно не укладывалось ни в какие рамки! Древний храм повелителя драконов. Здесь… За тридевять земель от границ империи! Разбудить бы спящую подругу и спросить, этот ли, но сейчас это бессмысленно. Караванщик и странное предупреждение. Не бояться… А разве нужно было бояться?
Удаляющаяся в сторону этой странной постройки мужская фигура… Кто-то рискнул нарушить запрет. Наложница, проследившая в этот раз, чтобы отвар был выпит при ней до последней капли… Девушки потеряли сознание до самого позднего утра.
Зато ближе к рассвету проснулась Альрис. Ей больше не было плохо, но паника не покидала её. Трамирани крутила головой во все стороны и разглядела буквально всех участников отряда. В середине был поставлен красный восточный шатёр с золотыми кистями, там точно находился Дорсет со своей рабыней, неподалёку, небольшая палаточка начальника охраны. Несколько хрупких тентов было натянуто и у других опытных участников похода. Под одним из них уже мирно посапывал Раф, подружившись с хозяином нехитрой тканевой крыши. Но треклятого наследника нигде не было. Дался он ей! Хотя…
Альрис встала на своём месте, чтобы лучше видеть, предрассветное время было ещё совсем тёмным, но пробивавшаяся вилка первых лучиков давала хоть какую-то надежду что-то разглядеть. Наследника не было! заметив творящееся безобразие, неусыпная их стражница, старшая наложница караванщика подошла к девице.
— Вы меня не поймёте, но мне очень надо. Не спрашивайте! Мне просто срочно надо туда! — сбивчивым голосом затараторила рыжая болезная девчонка.
— В кусты приспичило, что ли?! — злым сонным голосом осведомилась рабыня.
— Да! — с решимостью выпалила девица.
— Ну, пошли тогда, — схватила за руку старшая и поволокла вслед за собой.
Вдруг из храма вышел мужчина, весь серый от столетней каменной пыли, со странным серебряным треугольником на груди.
— Берсерк… — прошептал, возвращающийся из своих отдельных кустов проснувшийся караванщик…
Альрис ничего не ведала о берсерках, но узнала наследника, шедшего ей на встречу и смотрящего прямо в глаза… Вот кочерышка…