Наутро герцог прибыл в замок, чтобы посмотреть, как дела у очередных претендентов. Спешившись с коня у ворот, он в сопровождении нескольких дворян из свиты вошел внутрь.
— Сказать по чести, я уже не надеюсь на хороший исход, — обронил герцог. — Столько уже юношей и мужчин сложили головы. И все без толку.
— Ваша Светлость, но, может быть, в этот раз все будет иначе? — подал голос один из придворных. — Молодых люде двое. А второй, тот, что сопровождает мальчика, такой бравый парень.
— Да, — поддакнул второй, — настоящий паладин! Такой рост! Такое телосложение! Я в жизни такого не встречал.
— Поверьте, господа, я более, чем кто бы то ни было заинтересован в том, чтобы эти молодцы справились с заданием, — вздохнул герцог. — А уж кого награждать потом, разберемся. Лишь бы у них получилось! Вот только где же они?
Герцог с приближенными обошли уже часть помещений на первом этаже, но нигде не нашли ни Ганса, ни Фрица. Наконец, они вошли в охотничий зал. Не заметить передвинутую мебель и валяющиеся у входа человеческие кости было невозможно.
— Бог мой, что здесь произошло? — воскликнул кто-то из свиты.
— Сейчас посмотрим, — сказал герцог, направляясь к погасшему камину, возле которого стояла скамья и были свалены в кучу шкуры. Что там со шкурами, он еще не успел рассмотреть, зато ясно увидел безжизненно свисавшую со скамьи руку.
Не успел он сделать и трех шагов, как звериные шкуры разлетелись прочь, и у камина во весь рост встал Ганс со взведенным арбалетом в руках. Удивленные дворяне вскрикнули, и тут из-за спинки скамьи показалась заспанная физиономия Фрица.
— Как?! — воскликнул герцог. — Вы оба живы и, как я вижу, совершенно здоровы. Как вам это удалось? И откуда у вас оружие, его ведь нельзя приносить сюда?
— Да все в порядке, господин герцог, — поклонился Фриц. — Ничего страшного не приключилось. Приходили несколько парней, мы с ними в кегли поиграли, только и всего. Я еще даже несколько геллеров продул, — вздохнул Фриц, — зато Ганс их всех обыграл, так что они даже драться сунулись, да не тут-то было.
Герцог только головой покачал.
— А оружие? Откуда у вас оружие? — спросил один из придворных.
— Барон, вы только поглядите, где устроились ночевать наши молодцы, и вам все станет понятно, — расхохотался герцог, радостно хлопнув по плечу декса.
На все дальнейшие расспросы герцога и его свиты Фриц талдычил одно и то же, что, похоже, так и не научится бояться. Ганс больше помалкивал. Герцог предложил парням поехать с ним, пообедать хорошенько и отметить первый успех. Фриц согласился, а Ганс отказался. Праздновать победу было еще слишком рано, а тратить время на поездки туда-сюда, и тем более обильные возлияния он считал тем более не нужными.
Герцог со свитой и с Фрицем ускакали. А Ганс обошел второй и третий этажи замка, заглянул чуть ли не в каждую комнату, не пропустив даже каморки слуг. Когда через три часа киборг вернулся в охотничий зал, то еще на подходе обнаружил там человека. Просканировал, убедился, что это всего лишь слуга, который принес здоровенную корзину с едой.
Часам к шести вечера изрядно подвыпивший Фриц возвратился в замок в сопровождении двух еще более пьяных молодых дворян, сердечно распрощался с ними у ворот и нетвердой походкой побрел через двор.
Ганс стоял у распахнутого окна и, глядя на спотыкающегося парня, только ухмыльнулся: «Хорош вояка!» Внезапно от самой высокой башни отделился небольшой летящий объект. Птица подлетела к окну, издала сиплый крик, и декс посторонился, давая ей возможность влететь в зал. Сипуха сделала круг по помещению и уселась на свое место на оленьих рогах.
— Привет, красавица! — отсалютовал ей Ганс.
В коридоре послышались громкие заплетающиеся шаги, и в зал ввалился Фриц.
— А вот и я! — радостно сообщил он, заметил сову и громко воскликнул: — О, какие люди! То бишь, птицы! Фройляйн, позвольте поцеловать вашу лапку в знак глубочайшего почтения! Ну, или крылышко…
Парень сделал попытку осуществить свое намерение, но запутался в разложенной у камина постели Ганса и чуть не навернулся в огонь. Сова испуганно взлетела повыше и плотно прижала крылья к телу. Фриц приподнялся, посмотрел на птицу, на декса и рухнул обратно.
— Что-то я притомился, — пробормотал он, зарываясь в шкуры, — вздремну-ка я, пожалуй. Как привидения придут, разбуди меня, сделай милость, а то ж я так и не научусь бояться. — И отрубился.
Сова слетела на каминную полку, Ганс улыбнулся:
— Есть будешь? Мне тут пару куропаток положили.
Сова взлетела и опустилась на стол напротив того места, где сидел декс. Он поставил перед ней тарелку с куропаткой.
— Ты же у нас настоящая леди, — подмигнул Ганс, — угощайся!
Сова не разочаровала его и стала аккуратно отщипывать кусочки дичи.
Закончив с ужином, Ганс сложил оставшиеся продукты в корзину и переставил ее на каминную полку. Потом уселся на скамейку у камина и принялся вырезать ножом из обломка дерева фигурку птицы, поглядывая время от времени на сипуху, которая снова сидела на оленьих рогах.
Когда часы пробили девять вечера, декс растолкал Фрица, рассудив, что пусть лучше парень отдежурит сейчас, а уж потом, ближе к полуночи заступит он сам, должна же быть какая-то справедливость.
Фриц уселся на скамью, Ганс вытянулся на шкурах перед камином. Спустя какое-то время еще не окончательно протрезвевший Фриц стал клевать носом. Внезапно в темноте в дальнем углу зала загорелись две пары красных глаз и послышались громкие завывания: «Мяу! Мяу! Холодно! Как нам холодно!»
— Вот дураки! — хлопнул себя по коленям Фриц. — Чего воете-то? Коли вам так холодно, идите к огню да погрейтесь.
Вышли из темноты две огромные черные кошки с горящими глазами и вскочили на скамейку к парню, уселись по бокам от него. Сидят и глаз с него не сводят. Тут положили они передние лапы ему на колени и спросили:
— Не хочешь ли ты, человек, поиграть с нами? — А сами когтищи длиннющие выпустили, аж штаны насквозь проткнули.
— А чего бы и не поиграть, — ответил Фриц, а сам схватил кошек за лапы, оторвал от своих ног да как кинет в камин.
Одна кошка прямо в огонь угодила, загорелась на ней шерсть, и кинулась она с воем на Фрица, а тот скамью перепрыгнул да за спинкой пригнулся. Кошка когтями так в спинке и завязла. Выглянул Фриц из-за скамьи — где там вторая тварь, — а там на постели сидит Ганс, а на мече у него, как на вертеле, вторая кошка извивается. Добил ее декс, да и снес голову той, что когтями в спинке скамьи застряла. Затем парни выкинули мертвых тварей в окно, что выходило прямо на замковый ров.
— Ну, что, Фриц, страшно тебе было? — спросил Ганс.
— Да ну их, — отмахнулся тот, — кабы драться не полезли, так такие славные зверюшки были.
Киборг только хмыкнул. Фриц вытащил из корзинки бутылку с вином да и выдул ее за милую душу. Посмотрел на него декс и велел спать ложиться. Какой уж из него караульщик, когда на ногах еле стоит. Фриц не захотел спать на полу на шкурах, а растянулся на скамье и тут же захрапел. Киборг пожал плечами, осторожно поднял скамейку вместе с дрыхнущим на ней парнем и аккуратно переставил в угол, чтобы не мешала под ногами. Постоял Ганс, подумал, потом подбросил в камин дровишек, чтоб огонь поярче горел. Ворох шкур отнес в дальний угол. Затем придвинул вторую скамью, разложил на ней свой арсенал. Потом взял две мизерикордии, сложил их рукоятями вместе так, чтобы клинки были направлены в противоположные стороны и накрепко скрутил их ремнем, еще две засунул за голенища сапог. После вытащил из корзинки сладкий пряник и уселся с ним на стул спиной к огню.
Только Ганс дожевал пряничного барашка, пробили часы на главной башне замка полночь. Зашевелились вдруг чучела звериные, срываясь с подставок и стен и оживая, поднялись шкуры медвежьи да волчьи, превратившись в наводящих ужас зверей с горящими глазами. Сова взвилась в воздух с шевельнувшихся вдруг рогов, а с каминной полки скакнул огромный олень, увенчанный тяжелыми ветвистыми рогами. Быть бы Гансу пронзенному этими рожищами, да успел он ухватиться за острые отростки и швырнул тяжелую тушу через себя в самую гущу звериной стаи. Взвыли десятки глоток, и двинулись свирепые твари на людей.
Ганс окликнул Фрица, потом потряс его, потормошил, даже треснул пару раз по щекам — бесполезно, парень даже ухом не повел.
— Вот когда действительно представился случай испугаться, этот балбес дрыхнет и в ус не дует! Эх, человек! — выругался декс.
Он мгновенно оценил диспозицию зверья, воткнул меч в сиденье скамьи, на которой было приготовлено его оружие, взял в руки по копью и с силой метнул копья в самых здоровенных медведей, которые очень удачно поднялись на задние лапы. Пущенные мощными руками киборга орудия пробили насквозь медвежьи черепа. В ход пошли арбалеты, которые Ганс зарядил заранее, и теперь стрелял сразу с двух рук. Разряженные арбалеты он без лишних затей швырял в зверье, убивая каждый раз по твари. Очередь дошла до тяжелых дротиков и метательных кинжалов. Ни одному человеку в этом мире и не снилась подобная скорость и точность. Один снаряд — один зверь.
Когда у Ганса закончились припасенные орудия, оставалось еще полтора десятка волков и медведь. Не медля ни секунды, декс схватил в одну руку полуторник, в другую — связанные вместе мизерикордии и встретил адских тварей.
Если бы в этот момент проснулся Фриц, он явно ничего не понял бы. Ганс рубился просто с непостижимой скоростью. Сломалась, не выдержав, одна мизерикордия, за ней другая. Трупы зверей устилали пол, ноги киборга скользили в лужах крови.
Усевшаяся на тяжелой кованой люстре под потолком сова резко вскрикнула, когда один из волков проскользнул за спиной Ганса и уже вскочил на скамью, на которой спал Фриц. Свистнул в воздухе меч, и волчья голова улетела в угол, а туша рухнула на парня, заливая его брызжущей из перерубленных сосудов кровью. А Фриц только всхрапнул и перевернулся на бок, уютно приобнимая безголовую тварь.
А Ганс уже снова схватился с оставшимися зверями. Вот он ловко уклонился от тяжелых медвежьих лап, принял на молниеносно выхваченную из-за голенища мизерикордию бросившегося на него волка, затем вскочил на спину медведю, ухватился руками за страшные клыкастые челюсти и разорвал ему пасть.
Отскочив от завалившейся медвежьей туши, Ганс огляделся. Весь зал был устлан порубанными звериными трупами и залит кровью. Сам киборг тоже был изрядно окровавлен, но, как показывала система, не получил даже царапины. Фриц тоже не пострадал и продолжал громогласно храпеть, нежно обнимая обезглавленного волка.
Ганс внимательно сканировал помещение, чтобы убедиться, что не осталось ни одной твари. Датчики показали, что под одной из куч зверья затаился живой биологический объект с высоким уровнем агрессии. Подобрав с пола полуторник и достав из сапога оставшуюся мизерикордию, декс двинулся туда. Груда трупов зашевелилась, оттуда выскочил волк и пулей рванул прочь из зала. Ганс бросился за ним. Серая тень мелькнула вверх по лестнице, свернула в коридор, но улизнуть волку не удалось — киборг метнул мизерикордию, которая пригвоздила его к дубовой панели.
Ганс выдернул мизерикордию, сгреб тушу твари за шкирку и вышвырнул в окно в замковый ров. Он уже собрался спуститься вниз и повыкидывать остальных тварей из охотничьего зала, когда за приоткрывшейся дверью увидел… Ее. Богатое парчовое покрывало с меховой оторочкой, тончайший лен и шелк, пышность и мягкость — все в ней было прекрасно. Кровать! Монументальная, резная, с львиной мордой в изголовье и львиными же лапами вместо ножек.
Ганс вошел в спальню, взобрался на постель и растянулся на покрывале, закинув руки за голову. Эх, все-таки он устал, хоть и киборг. Но стоило только закрыть глаза, как кровать шевельнулась, переступила с ножки на ножку, потом взбрыкнула так, что декса аж подбросило, и понеслась вскачь по замку. Ганс вцепился руками в витые столбики, поддерживающие роскошный парчовый балдахин. А кровать носилась туда-сюда по коридорам, резко разворачивалась на поворотах и подкидывала седока. Другой бы давно свалился, а киборг только хохотал, да еще и покрикивал: «Давай быстрее, старая скрипучая развалюха!» На что кровать, по видимому, рассердилась, поскакала вниз по лестнице, да и опрокинулась на ступеньках кверху ножками так, что декса завалило перинами и подушками.
— Все, накатался! — пробормотал , вылезая из-под кровати.
Он сгреб одну из перин, подушку и пошел в охотничий зал. Только он свернул за угол, как кровать подскочила, снова встала на ножки и крадучись пошла за ним следом.
— М-да, — протянул он, потирая затылок, — это ж я окончательно задолбаюсь, пока их всех повыкидываю.
Но делать нечего, декс в сгрузил на стол перину с подушкой, взял за рога того самого здоровенного оленя и поволок его к окну. Внезапно сова, снова усевшаяся на люстре, захлопала крыльями и пронзительно вскрикнула. Ганс обернулся и увидел выглядывющую из дверного проема кровать.
— О-о-ох! — протяжно вздохнул киборг. — Ну, и чего тебе неймется? Часы же уже пробили три. Отстань от меня. Не буду я кататься.
Кровать протиснулась в зал, тихонько подошла к Гансу и потрогала ножкой его сапог.
— Отвали! — буркнул тот.
— Парень, ну ты чего? Обиделся что ли? — проскрипела кровать.
— Отцепись от меня, кому сказал! — рыкнул киборг.
— Ну, хватит дурака валять, а? — Кровать переступила с ножки на ножку. — Ложись спать. Я не буду больше скакать.
Киборг с сомнением посмотрел на умильное выражение вырезанной на спинке львиной морды.
— Спать, это, конечно, хорошо. Но кто все это убирать будет?
— А ты ложись, отдыхай, а утром распахнешь все окна, впустишь в зал солнечный свет, все твари и рассыплются.
— А как же ты?
— А вот снимешь ты с замка проклятье, и стану я обычной кроватью. Будешь ты на мне спать и всегда видеть только хорошие сны, — сказала кровать и протяжно скрипнула.
— Уговорила, — усмехнулся Ганс,оглянулся на Фрица, хотел было и его на нормальную постель переложить, да передумал — уж очень захотелось посмотреть на его рожу, когда он проснется. Ухмыльнулся, и, не раздеваясь, рухнул поперек кровати и тут же заснул.
0
0