Говорят, все самое важное всегда случается вовремя. У нас уже может не быть сил ждать, однако это самое «важное» и не подумает случиться раньше. Но зато точно не случиться позже, а именно тогда, когда нужно.
Холодным туманным утром, последним перед суровой зимой, Волк бродил по лесу к северу от своего жилища. Ничего не искал, ни о чем не думал. Просто позволил лапам нести его туда, куда им самим угодно — по уже припорошенной снегом земле, мимо оврага, по хрустев льдом на замершем ручейке
И совершенно неожиданно для себя нашел еще один Дом.
Зверь мог поклясться, что раньше его здесь не было, и кто-то чужой совсем недавно сколотил его для укрытия. Жилище было маленьким, кривым — наспех сколоченный помост из веток и досок, напоминающий гнездо, к тому же располагался на дереве, опершись на крепкие ветви. Из всех деревьев в лесу для подобного дома это, пожалуй, было самым удобным. Шансов пережить зиму у этого строения не было — но скорее всего, создавалось оно на короткое время.
Волк замер, укрывшись в кустах, помня еще о сохраняющих жизнь инстинктах, издалека оглядывая находку.
На ветвях он приметил наспех закинутую вверх веревочную лестницу (однако, это была глупая предосторожность, так как почти все лесные гости, которые могут пожелать зайти в гости, не нуждаются в лестнице). Наверху лежали какие-то тряпки и кажется набитый вещами рюкзак. Стен у дома не было вовсе, должно быть, спать там было весьма неуютно.
Подул легкий холодный ветерок, и Волк втянул воздух носом, чувствуя терпкие нотки присутствия человека. Что нужно было одинокому путнику в лесу? В такое-то время? Еще недели две, и любой, у кого нехватка в меховой шкуре, превратиться в отличную ледяную скульптуру. Волку было жалко нерадивого путешественника.
Который никак не показывался в окрестностях — видно, отошел на охоту. Во всяком случае, думать о том, что человека уже настигла какая-нибудь из множества не завидных лесных участей, зверь не хотел. Волк еще раз прислушался, и не особенно оглядываясь по сторонам, манимый возможностью ближе подобраться к жилищу, сделал шаг.
Хруст ветви под его лапой слился с щелчком взведенного курка.
Волк замер, чувствуя, как по его шерсти пробежало неприятное чувство, как будто кто-то провел рукой против шерсти от хвоста до макушки. Сознание его прояснилось так же резко, как было затуманено запахом человеческого присутствия.
Зверь обернулся медленно, потратив на это движение, кажется, половину вечности. Первое что он увидел — это металлический отблеск на стволе ружья, и бездонное дуло. Руки человека напряженно сжимали оружие и сомнения, что выстрел раздастся мгновением раньше, чем Волк только подумает о бегстве не было ни крупинки.
Он вдохнул ставший колким воздух и увидел Ее.
Маленькая, закутавшаяся в меховую шкуру давно убитого зверя, в потертых штанах и сапогах с меховой оторочкой, девушка держала ружье, которое в ее руках казалось огромным. Волк, пробежав взглядом по ее фигуре, отчаянно вскинул глаза чтобы увидеть ее лицо.
Так закончит он, глупый зверь, бесконечно преданный, практически воспевавший незнакомого ему человека?
Девушка целилась плохо, но на таком расстоянии удача была на ее стороне. В ее глазах, синих от ужаса, Волк внезапно не нашел агрессии — только отголоски страха, холода, голода кружились в них, как снежинки.
Оба они стояли, схваченные в хитроумный капкан. Время летело мимо, роняя минуты, и где-то в вышине деревьев кровавым цветом сверкнули первые закатные лучи солнца.
Волк задышал полной грудью, привыкая к неминуемости внимательно следящего за ним ружья. Страха не было — гораздо больше эта минута привнесла в его жизнь, чем пустые дни тоски. Он внимательно вглядывался в человека напротив, пытаясь осмыслить что-то ранее ему не дававшееся.
Волк внезапно понял, что ровно таким же страхом, каким зверь чувствовал запах металла и пороха, был он сам. Как проклятие кем-то рассказанной сказки, которую кто-то хитрый рассказал им обоим — зверю и человеку. Сказке об ужасном и страшном, о клыкастом и сильном, о жестоком и грозном. Выживает здесь не сильнейший, а тот, кто бьет первым.
Никто из них первым быть не хотел. Волк видел, как начали дрожать руки девушки под тяжестью ружья, а взгляд практически остекленел от ожидания, когда все это прекратиться в дурное видение. Зверь выпрямился, медленно и подаваясь назад, показал свое единственное намерение, оставив на маленький шажок заднюю лапу — только дай уйти.
Сколько они так стояли? В воздухе медленно закружились снежинки, оседая на черном волчьем носу, тая на металлическом стволе ружья, красиво падая на почти черные спутавшиеся волосы девушки.
Что-то странное, почти человеческое чудилось ей в темных глазах зверя, настолько разумное, что стрелять было страшно, страшнее чем в человека. Когда стреляешь в сородича, видно, знаешь почему это делаешь, а тут словно была вероятность совершить ошибку — и под шкурой дикого скрывалось свое и близкое. Не выстрелишь — погибнешь, выстрелишь — никогда не простишь себе?
Слабость в руках настигла ее так же внезапно, как ее собственные шаги смогли подкрасться к задумавшемуся по глупости зверю. Она вдруг выдохнула, выпуская в воздух облако белого пара, сорвавшегося с губ, и руки, слишком долго державшие оружие, опустились. Ствол нелепо ткнулся в снег у ее ног.
Волк вздрогнул от удара железа о подмерзшую землю, встряхнул головой и во мгновение исчез за деревьями.
***
Волк не выходил из своего жилища уже три дня. Время летело то минутой, то растягивалось ощущением месяца, когда голод пытался дать о себе знать — но зверь все лежал на полу гостиной, ослепленный белым снегом, черным дулом и голубыми глазами девушки.
Очнулся он внезапно, от холода. За окном мир уже был укрыт белым одеялом — морозы обняли его Дом и пытались пробраться внутрь.
Желудок настойчиво требовал возмещения трехдневного ущерба (счастье еще, что до встречи с девушкой случилась удачная охота). Волк задумчиво побрел на кухню, где им были припасены ягоды с осени и жевал их, пытаясь разобрать — сон ему приснился или нет?
Произошедшее с ним полоснуло его по последнему шву, держащему человеческое и волчье, уживающееся в одной душе, усмиренное, чтобы не разорвать его пополам. Он хотел бы задуматься, и привычным потоком мыслей анализировать случившееся — но не мог. Страх смерти и ее избежание смешались в нем с каким-то важным открытием.
Разве можно ближе подойти к человеку? Той летней ночью его нос почти касался лба спящей девушки на привале среди путешественников, но так близко не был. Взгляд же охотницы практически проделал в нем дыру где-то в области лба, обливая его собственным страхом и желанием жить.
Где она сейчас? Волк прислушался к входившей в силу метели. Люди плохо уживаются с капризами природы — от дождя им необходимо укрытие, от холода горы меха. Сколотила ли она себе дом понадежнее, или ушла вовсе? А может замерзла?
Метель не собиралась стихать — посидев еще немного у окна, Волк побрел на второй этаж, к своему кусту и простой постели.
Волку приснилось лето. Такое яркое и контрастное с только что увиденными грудами снега — мир в сознании зверя покрылся зеленой травой, заколосился ароматными цветами и набух ягодами. Волк удивился и во сне немного ошалел от солнечного цвета — превратился в щенка, который крутился за своим хвостом в абсолютном счастье, несерьезность которого взрослый зверь себе позволить уже не мог, и попискивал от восторга. Ровно до того момента, как во сне, толкаясь лапами, не сбил на пол какой-то предмет с кровати — вероятно, это была принесенная им как-то сюда книга. Она плашмя хлопнулась и заставила Волка подскочить на месте, вырываясь из летнего сна.
Вокруг была все та же зима. Но постой-ка… Что-то в ней было не так. Волк сел на кровати, недоверчиво поглядывая на метель за окном. Впрочем, даже смотреть было лишним — она так выла в трубах. Вот только кажется, что в Доме было теплее. В приоткрытую в спальню дверь заползал теплый воздух, так что даже стекла на окне немного вспотели.
Зверь недоверчиво втянул воздух носом и спрыгнув с кровати, потрусил в гостиную, потому что тепло, как ему казалось, шло именно оттуда. Когда его лапа коснулась скрипящей лестницы, а на ступень ниже стало видно пространство гостиной, он на миг ослеп от огня, сидящего в давно забытом камине. Сотни запахов бросились на него — запах тепла, горящих дров, горящей пыли, нагретого воздуха, запах хвои и согревающегося Дома. Лестница словно закружилась, подшучивая над Волком — мир вокруг плыл и подрагивал в теплом тумане, в то время как в кресле напротив камина (которое раньше было в углу) он вдруг увидел Ее.
Она уместилась в кресле с ногами, освободив их от сапог (они кстати сушились у камина) и поджав к груди, и кажется спала, подперев подбородок кулаком и укрывшись собственными волосами. Сейчас, в свете костра, они отливали немного золотом.
Ружья рядом не было — зверь первым делом быстро оглянулся вокруг, но приметил только рюкзак неподалеку.
Как видно, пробравшись в дом, она только и успела, что устроить себе гнездышко в кресле и зажечь огонь в камине из старых бревен, и сразу уснула.
Волк внимательно вглядывался в знакомые, и одновременно новые черты. Тогда, в лесу, она была почти белой от страха, и выражение ее лица, замершее на долгие минуты, ни о чем кроме страха не говорили. Выбор, который ей пришлось сделать был для нее так же тяжел, как и ожидание выстрела для зверя напротив.
Сейчас она сидела, теплая от камина, и на ее щеках Волк разглядел россыпь точек, похожих на песчинки, крупные и не очень — из книг он знал, что такие пятна у людей именуются веснушками. Кажется, это далеко не признак красоты у людей, но выглядело интересно — словно это не кожа человека, а окрас лепестков какого-нибудь цветка из тех, что слишком мудрены чтобы просто-так расти в лесах.
Из тех людей, что Волку приходилось встречать раньше, а их было всего-то около шести, конечно, она больше всего походила на девушку-художницу. Но в то же время была совсем другое. Для животных из леса люди все чаще были на одно лицо — но проведя с ними уже несколько лет своей жизни, пусть только в книжных картинках и описаниях, Волк научился видеть, что они такие же разные, какими разными были бы два абсолютно одинаковых человеку волка.
Волк припал на живот, пытаясь не разбудить девушку. Минуты снова потекли как густой мед — но уже не так мучительно, скорее — любопытно. Что происходит, когда человек с ружьем встречает зверя, он уже знал — но что делает человек, когда обнаруживает, что хозяин Дома, в котором он укрылся от злой метели — Волк?
А это предстояло узнать совсем скоро — сухая лестница уже чувствовала жар камина, впервые загоревшегося за столькие годы, и одно легкое движение хрустом выдало зверя. Девушка в кресле вздрогнула и села. Волк наверху замер прямо напротив знакомых голубых глаз.
0
0