В Аэрлэне едва-едва проснулось солнце, а Ирбис уже вскочил, и потихоньку, чтобы не перебудить весь дом, натянул на ноги тряпичную обувку и выбежал во двор. Сегодня они с дедушкой должны были отправиться в Лес, за пряными жучками.
Мальчик ждал этого похода ужасно долго – тот самый редкий случай, когда они могли отойти вглубь Леса настолько далеко! Запасы жучков в селе давно подошли к концу, и несмотря на то, что люди в основной совей массе, побаивались Леса, весной дедушка Ирбиса все равно уходил в чащу с парой-тройкой мешков. В этот раз он пообещал мальчику, что возьмет его с собой – и больше всего сейчас тот не хотел случайно разбудить мать.
Дедушка давно слыл среди сельчан немного сумасшедшим – для него Лес, как в старые времена для Прежних людей, был другом и защитником. Мальчику нравилась его философия – он любил гулять на опушке чащи, собирал травы и играл плодами, которые находил в траве у подножия деревьев, иногда к нему даже безбоязненно выходило мелкое лесное зверье.
Ходили слухи, что Лес не ко всем так был дружелюбен – после того, как заблудившийся в зарослях Тирк из соседней деревеньки сошел с ума и все твердил об огромном волке, мать Ирбиса перестала относиться к его прогулкам нейтрально. Но дедушка говорил, что Лес зря не обижает, только отдает долги – и Тирк частенько убивал животных ради развлечения, а не пропитания ради, за что и был наказан. Старик рассказывал, что в Лесу живут и Боги, и Духи, и сам он – живой и живущий, дал пристанище всем, в том числе и людям, пока те сами не отвергли его. У Леса была масса своих правил – люди же, живя под сенью его деревьев, однажды стали вести себя как хозяева, оттого Боги и разозлились.
Но все это было частью легенд и рассказов, а они сейчас Ирбиса заботили меньше всего. Подумать только – на два дня, в чащу! Он захватил с собой сумешку, в которую часто складывал найденные на опушке сокровища — шишки, веточки, диковинные камни, и всем сердцем надеялся, что заполнит ее сегодня далеко не пряными жучками.
Дедушка уже ждал его. В этот раз было взято 4 мешка, так как надежда была на крепкие плечи мальчишки. Он был очень стар по меркам людей – все чаще ему требовалась рука внука, чтобы идти, а глаза – чтобы видеть.
Погода была прекрасной – солнце светило ярко, но мягко, птицы щебетали громко и звонко, прыгая по ветвям деревьев, тут и там порхали какие-то бабочки. Ирбис шел, здороваясь со всеми обитателями чащи, чем вызывал улыбку у своего старика, махал руками птицам и гладил стволы деревьев, а те кивали ему в ответ. Заросли медленно расступались перед ними, колючки сворачивались, а ядовитые цветы скрывались под листьями. Лес всегда хорошо встречал добрых людей.
Деревья, на которых всегда паслись пряные жучки, росли в глубине чащи. Сюда редко заходили гуляющие сельчане – побаивались. Могучие, высокие деревья, которые вскоре показались впереди, тянулись к небу но не имели листьев – жучки, огромными стаями жившие на них, выпивали все соки. Однако, деревья не были мертвыми – по весне, как раз сейчас, они зацветали и покрывались ярко-алыми цветами, благоухая на многое расстояние вокруг.
Дедушка рассказывал что-то о дружбе деревьев с жуками – одни, умирая, давали почве что-то особе, нужное этим деревьям, взамен же получали возможность лакомиться вкусным соком. Целые поколения жучков рождались, росли и умирали, едва ли кочуя между своими деревьями.
Путники выбрали одно из самых старых растений – на нем паслись взрослые очень упитанные жуки. Их собирали мешками, заготавливали на осень и зиму. Тогда, сушеных, их можно было бросать в горячую кипящую воду и получать терпкий, волшебно бодрящий и согревающий напиток. А уж если добавить пряностей!
Жучки были всех оттенков золотого – потемнее, поярче, отливали бордовым и зеленым. При виде человека они и не думали разбегаться. Мальчик стряхивал их с ветвей прямо в мешок. Старик собирал понемногу – больше присаживался у корней и кряхтел, потирая спину.
— Дедушка, дедушка! – стал просить мальчик, взбираясь за жучками на нижние ветви дерева. – Расскажи мне какую-нибудь историю!
— Истоорию, — протянул старик. – какую же?
— Про Лес, — Ирбис уселся на толстой ветке и сидел, разглядывая жучков – они не спеша суетились перед ним, сверкая бархатными спинками на солнышке и шевеля лохматыми усами.
— Да я тебе все про Лес перерассказал, что сам знал.
Дедушка улыбнулся, видя разочарованное лицо мальчишки, и вдруг его взгляд скользнул куда-то в сторону.
— Хотя нет, кажется, есть кое-что. – он покачал головой, жмурясь, и облокотился на ствол дерева. – Рассказывал ли я тебе про костры духов?
— Неа, не рассказывал! – Мальчик навострил уши, предвкушая что-то необыкновенное.
— Ну слушай значит, только и про дело не забывай! – шутя, строго сказал старик и прикрыл глаза – Поговаривают, что духи, не из тех что хранят Лес и следят за порядком, а из тех, что помельче, любят танцы устраивать. По поводу ли, без, это никому не известно. В Лесу, если на ночь остаться, можно увидеть огоньки. Тут, там, исчезают, появляются, дразнят! Горят в любое время, особенно на болотцах. Попытаешься подойти – ускользают, то сзади, то наперед тебя выйдут, и смеются. Словно рядом, и далеко, а костер жаром все одно обдает.
Мальчик замер на ветке, практически видя в своем воображении танцующий, таинственный духов костер.
— Ночью тихо в Лесу, — продолжал дедушка. – Ухо к земле приложи – много услышишь. А уж если померещиться топот ножек маленьких – все, точно они. Топочут, прыгают, пляшут, посмеиваясь, хвостами крутят. Поют, подвывают, шепчутся. Никто не знает, что у них там за сборище – говорят, празднуют, очередной день ли.
Ирбис наконец встряхнул головой и положил жучка, которого взял еще в начале рассказа, в мешок.
— Деда, а ты видел тот костер?
— Видел, видел пару раз… — Старик прокашлялся и покачал головой – Да подойти не смог, хотя молодой был, глупый, так и манил свет огня. Говорят, кого духи сами-то заприметят, пропал тот. Навеки станет принадлежать самому Лесу, со всеми потрохами. – старик вскинул голову, глядя на мальчика, который, кажется, скорее испугался истории, и заулыбался – Вот такая, стало быть, история!
Неожиданно впечатленный рассказом, Ирбис почти не разговаривал остаток дня. Дедушка вскоре утомился, и прилег, заснув на несколько часов, а мальчик собирал жучков и все еще думал о костре духов.
Много таил в себе Лес – и дурного, и доброго. Вроде бы, что сделает тебе танцующая мелюзга. «Навеки принадлежать Лесу» — эта фраза всплывала в голове мальчика снова и снова.
К вечеру жучков набралось на четыре мешка ровно., и в довесок так и оставшаяся без сокровищ сумка Ирбиса, в которую он, все еще задумчивый, тоже насобирал жуков. Ноша была легкая, мальчику вполне под силу. Однако, домой вернуться они не успевали – прошли пол пути, как стемнело. Нужно было устраиваться на ночлег.
Старик, уже ночевавший в Лесу не раз, быстро нашел уютную ложбинку. Ирбис натаскал туда ветвей, они перекусили взятым из дому хлебом и легли спать, выпив по чашке напитка из свежезапасенных жучков. Ночь была теплая, земля – мягкая. Но мальчику не спалось.
Лес вокруг него шептал и шуршал, тихо и осторожно. Ветер летал, задевая уставшими крыльями за ветки – искал место поудобнее, где бы свернуться клубком и заснуть до утра. По траве едва слышно шныряли маленькие ночные зверьки, а вдалеке иногда слышалось рычание. Ирбис не боялся хищников – дедушка всегда говорил, что Лес их стережет. Единственное, что сейчас не давало ему сомкнуть глаз, так это мысли о духах.
Добрые они, или злые? Большие, или маленькие? Любопытство пополам со страхом не давало ему уснуть. Он чувствовал себя странно – ровно так же ему хотелось увидеть загадочный костер, как сильно он боялся, что Лес заберет его к себе навсегда.
Вдруг стало необыкновенно тепло, и Ирбис, уже почти сомкнувший глаза, встрепенулся. Откуда-то сбоку, из-за кустов, полился мягкий голубоватый свет.
Мурашки пробежали по спине мальчика и сон словно стряхнуло чьей-то рукой. Он сел, стараясь не шуршать листвой. Вокруг все так же музыкально переливались звуки ночного леса. Свет в глубине чащи подрагивал в такт и дразнился – когда Ирбис начинал вглядываться сильнее, свет словно пропадал. Но не мог же он спутать его с слабым сиянием светлячка?
Тут мальчик вспомнил присказку деда и припал к земле.
Там, там! Пам-трам! – топали маленькие ножки.
Трам, парам! – забилось испуганное и одновременно восхищенное сердце мальчишки.
Неужели и правда костер?
Ирбис некоторое время лежал, слушая топоток и краем глаза отчетливо видя уже не скрывающийся, пылающий во всю силу огонь. Костер был под стать духам – полупрозрачный, отливающий голубым, с вьющимися узорами в воздух языками холодного пламени, от которого в небо отлетали искры, похожие на пыль драгоценных камней.
Подойти?
Ирбис сел, после встал, неожиданно тихий, словно под ним и не было кучи сухих ветвей. Лишь пара шагов отделяла его от кустов, загораживающих собой костер.
Не ходить?
Мальчик колебался. Топоток ножек уже был слышен в воздухе во всю громкость, и кажется, к нему прибавился тонкий смех. Неожиданно для себя мальчик почувствовал, что это не навевает страх — сейчас, в темноте, это Лесное, незнакомое, перестало казаться враждебным. Не то в своих фантазиях Ирбис слишком нагнал на себя страху, не то это была какая-т особая магия.
Шаг, всего шаг! Ирбис не выдержал, и подкрался к кусту, изо всех сил стараясь слиться с массой темных листьев.
Они плясали вокруг костра, высоко вскидывая тощие ножки и хвосты.
Они были совершенно прозрачными, белесыми, и огонь насквозь просвечивал их животы, переливаясь голубой волной.
Мальчик замер, забыв, как дышать, глядя на танец лесных непосед. Костер был выше них во многие разы – даже самый большой дух едва ли достал мальчику до коленки. Были они и худые, и толстенькие, с двумя глазами, тремя, и пятью, с причудливыми рогами и лапами.
Были ли они страшными? Едва ли. Ирбису казалось, что их заразительный танец еще чуть-чуть и совсем заворожит его.
Вдруг раздался внезапный хруст.
Мальчику показалось, что обрушился гром – но то сломалась, лопнула ветка под его тяжелой ногой. Он присел за кустом и вскинул взгляд на костер. Духи все так же плясали, оглушенные своим собственным смехом.
Кроме одного.
Малыш с рожками в виде оленьих стоял совсем близко, повернув маленькую головку, и смотрел прямо в глаза испуганного Ирбиса.
Мальчик замер, потерявшись, словно лишился разом и ног, и голоса, и не смог даже отвести взгляд – так и сидел, изо всех сил пялясь на маленького духа.
Глаза у того были огромные, желтые. Малыш крепко сжимал в лапке хвост – им он мастерски вертел, подпрыгивая в танце у костра секунду назад, пока хруст ветки не достиг его больших висящих ушей.
Дух долго смотрел на Ирбиса – так долго, что у мальчишки затекли ноги, хотя, возможно, это длилось мгновение. Потом вдруг на его мордочке, на которой ранее нельзя было различить ни носа, ни рта, распахнулась беззубая, широкая улыбка, а желтые глаза мигнули зеленым светом.
Мальчик вздрогнул. Где-то на дне огромных глаз маленького духа померещился ему огромный волк, и мелькнула серым хвостом сотня-другая лет – малыш перед ним был стар, очень стар! Это осознание ударило Ирбиса в виски и тут же пропало за страхом, однако дух, только что стоявший напротив, уже вернулся в танцующую толпу и совсем не выдавал своим видом своей маленькой встречи.
Ирбис чувствовал, как вокруг него все перевернулось и скомкалось. На ватных ногах он, хрустя и спотыкаясь, добрел до лежанки, и как только упал на мягкую землю – сразу и уснул.
На утро старик разбудил внука, и они отправились обратно в селение. Дорога была легкой и быстрой, настроение у дедушки – прекрасным, он что-то рассказывал, сухо и добродушно посмеиваясь.
Ирбис молчал. Тут и там виделись ему фигуры танцующих существ, и голос Леса мерещился в шелесте трав. А вокруг мальчика порхали бабочки, распускались и благоухали цветы.
Ночные духи беззвучно посмеивались, поглядывая из-за кустов.
«Потанцуешь еще с нами!» — шелестели они.
~ Автор Светлана Дьяченко, Иллюстрацию нарисовала Дарья Льян