Лиссин планшетник пискнул в очередной раз – показывая, что высокопарный и сухощавый юрген покинул принадлежащую ей территорию. Девушка быстро встряхнула браслетом, раскрывая виртуальную клавиатуру, и набрала пятизначный код личного кабинета. Так, четыре сообщения: документы, о которых говорил юрген; набросок плана предстоящей работы от кого-то из знакомых; приглашение от социальной службы; и официальное подтверждение о завершенной перекодировке. Теперь Лисса стала полноценной хозяйкой владения, а не только по бумагам. Интересно, новый статус давал ей какие-либо дополнительные опции или права? Открыв закладку ежедневника, девушка сделала пометку «узнать о правах и бонусах частных землевладельцев», а затем громко рассмеялась и смахнула клавиатуру. В полученных документах точно все будет расписано и систематизировано, так что не придется тратить время на поиск нужной информации. Если бы она озаботилась все как следует изучить… То тогда бы она не успела получить и зарегистрировать три липовых чипа (на новом месте вряд ли быстро удастся это сделать), не смогла бы съездить на запрещенную экскурсию в нижний город, и не закончила бы седьмую фантастически бредовую книгу, описывающую яркий, красивый, неупорядоченный мир. Ее романы о живых людях, совершающих ошибки и не боящихся испытывать различных чувства, пользовались бешеной популярностью. По ее героям, не соблюдающим правила, нарушающим установленные распорядки и выступающим за абсолютную свободу, рисовали комиксы и делали ремиксы, снимали любительские анимированные фильмы. А два года назад даже провели фанфест (все пойманные и вычисленные участники которого подверглись суровому взысканию и лишились на пятнадцать лет всех гражданских прав, в том числе и права на уважаемую работу; о том, что сталось с организаторами, история вообще умалчивает).
Нет, она не относилась к злокозненным личностям, совершающим античеловеческие преступления, не грабила банковские автоматические системы с помощью сфабрикованных чипованных карт с генераторами кодов, не устраивала флешмобов и не резалась в сталкербин (запрещенная азартная игра). Просто ей жутко нравилось чуть-чуть нарушать запреты и слегка выходить за рамки общепринятого поведения. Например, позволить себе немного прогуляться по городу в комендантский час (для четырнадцатилетних подростов он начинался на десятом часу после полудня), проигнорировать обязательные для исполнения указания школьного корректора, читать до одури запрещенную литературу по поведенческой психологии, или тайком выложить в инфосеть очередную азартно-приключенческую историю. Поначалу такие выкрутасы оборачивались множеством проблем: долгие и нудные воспитательные беседы, несколько раз переходящие в настоящие наказания; угроза занесения замечаний в личную характеристику; четыре категоричных предупреждения, правда, устных. Но вскоре, Лисса научилась «щекотать себе нервы» (как говорил ее брат-опекун) без последствий для организма и репутации.
Первый сфабрикованный чип у нее появился за неделю до пятнадцатилетия. Именно тогда она впервые вляпалась в серьезные неприятности: ее вместе с приятелем задержал в парке патруль. По сути, ничего запретного они не делали – сидели на перилах моста и лазерными указками вырисовывали на черной воде разные узоры. Но за разговорами и рисованием ребятами пропустили предупредительные сигналы своих планшетников о приближении комендантского часа, и не успели своевременно разбежаться по домам. Будь на тот момент ее приятелю шестнадцать (шестнадцатилетним разрешалось как гулять, так и сопровождать младшего по годам до одиннадцати) ничего бы плохого не случилось, им бы всего лишь напомнили о том, что домой надо приходить вовремя и пожелали спокойного вечера. А так…
Лиссу до сих пор передергивало от ощущения сомкнувшегося на запястье ограничительного браслета с выставленным на пятибалльное (максимальное для несовершеннолетнего) воздействие контактом (воздействие до десяти баллов полагалось за мелкие административные нарушения, а от двадцатипятибалльного принимались орать от боли даже матерные преступники – она сама видела это во время ознакомительно-образовательной поездки в зону дисциплинарных взысканий). Каждые двадцать секунд руку пронзал короткий, но болезненный, электрический разряд. Впрочем, страшным был не сам укол, а то ожидание нового разряда, который казался гораздо сильнее предыдущего, хотя кнопочка ограничителя по-прежнему стояла на пятерке – Лисса на протяжении всей дороги домой ее постоянно проверяла. О том, что у нее безостановочным потоком текут слезы и сопли, она узнала только в жилом блоке, мельком взглянув на себя в зеркальную панель лифта. Ненавистный браслет сопровождающий с нее снял, только передав в руки брата-опекуна, вместе с подробным отчетом о проступке и рекомендацией наказать построже, дабы впредь неповадно было нарушать правила.
Указание брат даже перевыполнил – выдрав ее воспитательным хлыстиком так, что несколько дней сидеть было весьма проблематично. Но большее впечатление на девушку произвела не вторая в жизни, хотя и существенная, трепка, а слова брата о том, что: «влетело тебе не за то, что пропустила комендантский час, а за то, что попалась: ибо не стоит вляпываться в проблемы, если не знаешь, как из них выбраться». Через пару дней Алекс торжественно вручил ей чип, согласно которому Лиссе было семнадцать и у нее была восьмая (начальная) категория гражданских прав — за успехи в социальной работе и высокую личную организованность.
После того случая часть своего свободного времени Алекс стал тратить на Лисскино образование – проводил различные беседы и на практике показывал как без всякого вреда для себя делать то, что хочется, даже если это строго запрещено. По уже выработанной привычке все систематизировать и конспектировать, она после каждого такого урока составляла маленькую план-схему или алгоритм действий. Названия у них были очень специфические: «Как найти хорошее в любой гадости или извлечь пользу из самой паскудной ситуации», «Как умело маскировать свои чувства», «Как жить по плану, одновременно нарушая его», «Как быть свободным в сплошном круге запретов и ограничений», «Как научиться радоваться жизни». В их разговорах проскакивали настолько опасные и бунтарские темы, что прознай о них в инстанциях – ходить бы сестре с братом пожизненно в браслетах с двадцатибалльным ограничением.
Лисса закусила губы – без насмешливого, ехидного и отчаянного брата она смертельно скучала. Но зато она отлично умела не только играть по правилам, но и достойно проигрывать. А сегодня она в выигрыше. Фактически сорвала джек-пот – не каждому удается в двадцать восемь лет получить собственный дом с участком земли, улучшенный социальный статус, и различные привилегии. Кстати, ее родители право на рождение первого ребенка безупречной работой заслужили только в сорок четыре года. А правом на второго отца наградили спустя девятнадцать лет – за блестящее доказательство теории концептуального исхода в социобиологической адаптации постдепрессионного периода. Еще несколько лет они копили деньги на оплату экогенетического оплодотворения. Так что она, в отличие от брата, не могла похвастаться естественным рождением.
Девушка наклонилась, дернула автоматические липучки, и, сбросив ботинки, отправилась гулять по дому. Она подолгу останавливалась возле каждого окна — любовалась посаженными растениями, выложенной из больших цветных булыжников дорожкой, искусно выплетенной из прутьев беседкой, и высоченным (в три человеческих роста) забором, создававшим ощущение уединения и покоя. На кухне пришлось методично осмотреть все шкафчики, чтобы найти электрочайник со встроенным в выступающий носик фильтром. Допотопная модель, но вода закипятилась почти мгновенно. Правда, вместо заварочных чайных шариков в кружку пришлось бросить кофейную таблетку, которая, несмотря на то, что предназначалась для кофеварки, моментально растворилась в кипятке. Аромат кофе горьковатым теплом защекотал нос, и плавно растекся по всей кухне. Лисса жадно вдыхала и ностальгировала по тем временам, когда они с братом устраивали «Праздник разгильдяя» или «День лентяя», в выходные собственноручно пекли пироги и фруктовые торты, по вечерам взбивали молочные коктейли и лепили к ним хрустящие шоколадные шарики. А по утрам они вместе пили свежезаваренный кофе с сырными косичками или творожными колбасками. Никто не запрещал им дурачиться и веселиться, драться подушками, играть в квестовую мафию и спорить до хрипоты.
Лисса допила кофе, отправила брату официальное сообщение о том, что вступила в право наследования. И через пару минут получила ответ с холодно-вежливым поздравлением. «Помни, Лисенок, — часто повторял брат, — если кто-то узнает о том, как мы проводим время, или о том, настолько сердечные у нас отношения, то это станет большой проблемой для нас обоих. Я твой брат-опекун, и общаться на публике мы должны исключительно предупредительно друг с другом, как следует разговаривать людям разных поколений или связанных социальными линиями». На вопрос: «Почему?» — неизменно отвечал: «Чтобы выигрывать надо уметь играть по правилам. Чтобы безнаказанно нарушать правила – надо их знать, и соблюдать». С Алексом она не виделась уже пять дней – незаконченные дела, сборы, переезд. И ближайшая встреча могла быть только через полгода – на традиционный день семьи. Лисса представила, как было бы здорово, если бы брат смог вырваться к ней в гости на пару дней. Они бы гуляли, разговаривали, вспоминали.