Над джунглями вставало солнце. В кронах просыпались птицы, пробовали свои утренние распевы. С пронзительными криками над головой Сандры пронеслись по ветвям вспугнутые обезьяны. Пахло утренней свежестью и чем-то сладким, гниловатым. Раздвигая тяжелую от росы траву, к водопою вышел тигр. Хозяин джунглей оглядел берег и неспешно спустился к воде – освежиться после удачной ночной охоты. Хищник прошел в двух шагах от Сандры, та почувствовала острый запах зверя.
В пение птиц вплелся восхищенный голосок девочки:
– Ой, какой! Это Шер-Хан! Как в «Книге джунглей», помнишь?
Мягкий мужской голос негромко ответил:
– Помню. Но Шер-Хан был хромой.
– Не придирайся. Все равно Шер-Хан.
Словно услышав человеческие голоса, тигр поднял голову и грозно рявкнул.
Девочка взвизгнула. Сандра, стоя по пояс в перистом папоротнике, улыбнулась. Мужской голос произнес поспешно и успокаивающе:
– Не бойся. Опасности нет. Это фильм.
– А я не боюсь! – оскорбилась девочка.
– Правда – 35%. И ты вцепилась в мой локоть.
– Ты зануда… Видел, у Шер-Хана кровь на морде? Сожрал кого-то!
Тигр, успокоившись, опустил голову и принялся лакать воду.
– А давай попросим папу и слетаем туда?
– Опасно. Агрессивные формы жизни.
– Да, к тиграм не пустят, – огорчилась девочка. – Только в кабинках для туристов. Я на Аркадии была в такой кабинке, они прозрачные.
Картина вокруг начала меркнуть. Джунгли растаяли, открыв круглый кинозал и два кресла посередине, в которых сидели ребенок и киборг.
Завидев стоящую у порога девушку, Викки вскочила:
– Ой! Вы мисс Леман, да? Я рада, что вы приехали. Вам тут понравится. Я Виктория, можно Викки. Но зачем же вы стояли? Вызвали бы себе кресло! – Она кивнула на пульт управления рядом с дверью.
– Здравствуй, Викки. Можешь называть меня Сандрой, – улыбнулась та, отметив про себя, с какой непринужденностью девочка чувствует себя в роли гостеприимной хозяйки.
Викки обернулась к киборгу, который подошел и встал за ее плечом. Затем перевела взгляд на учительницу – и в карих глазах блеснул вызов.
– А это Рэнди, – отчеканила она. – Это мой брат. Он был на войне, вот!
«И только посмей сказать про него что-нибудь плохое!» – считала подтекст Сандра и усмехнулась при мысли о том, что, кажется, при работе с этой парочкой труднее придется не с сорванным киборгом…
– Здравствуй, Рэнди, – спокойно сказала она. – Уважаю фронтовиков.
– Здравствуйте, мисс Леман. – Голос киборга был нейтрально-вежлив.
– А у вас есть дети? – тут же вклинилась в разговор Викки.
Девчонка определенно привыкла, чтобы мир вращался вокруг нее. Может, и неплохо, что теперь у нее есть «брат».
– У меня нет детей, Викки. Но есть сестра Дейзи, твоя ровесница. – И тут же переключила внимание на киборга. – Сколько тебе лет, Рэнди?
– Пять.
– А мне девять, – встряла «маленькая хозяйка большого дома», но Сандра, проигнорировав ее ответ, продолжала расспрашивать «братца».
– Тебе нравится в Вест-Хаусе?
– Да, мисс Леман. Очень.
Похоже, немного опасается незнакомых людей. Зажат. С девочкой во время фильма говорил куда свободнее. Что ж, с этим уже вполне можно работать.
– Я читаю ему вслух книжки! – не унималась Викки.
Сандра улыбнулась ей, но продолжила, обращаясь к киборгу:
– И какая книжка понравилась тебе больше всех?
– Страшная. Про Винни-Пуха.
Викки хихикнула.
– Страшная? – удивилась Сандра, припоминая книгу. (Что там могло испугать боевого DEX’а, не слонопотамы же!) – Что там страшного, Рэнди?
Киборг помедлил с ответом:
– Уточнение формулировки. Не страшная. Тревожная. Очень.
– Почему тревожная? – А с речью у «братика» проблемы, и серьезные. Или даже не с речью? Одни существительные и определения, никаких глаголов… Случайность? Или подсознательный отказ от активных действий? Впрочем, в чем бы ни была причина, речь придется развивать в первую очередь, без этого никакая социализация невозможна, не говоря уж об обучении.
Киборг ответил медленно, словно тщательно подбирая каждое слово:
– Викки сказала: «Это книжка про мальчика Кристофера Робина и его игрушки». Я знаю игрушки. У Викки много. В книжке игрушки разговаривали. Ходили в гости. Ели мед. Сами. Без приказа. Были сорванные. Я за них боялся. Кристофер Робин мог узнать. Отдать приказ на самоликвидацию. Винни-Пуху и Пятачку.
Сандра словно раздвоилась: молодая впечатлительная девушка едва не охнула, услышав жутковатую интерпретацию с детства любимой книжки, а холодный профессионал продолжал анализировать. Фразы короткие, простые. Единственная больше четырех слов – четкое повторение ранее услышанной конструкции, даже интонации Викки проскользнули. Ну, оно и понятно, все дети учатся именно так, сначала повторяя за старшими. Личностные местоимения использует, это уже хорошо, значит, самоидентификация присутствует. Правда, обычные пятилетки якают непрестанно, а этот всего два раза… Низкая самооценка? Скрытность? Повышенная тревожность? Это у боевого-то киборга? Суперсовременной машины для убийств?!
– Я не хотел, – продолжил киборг. – Они добрые. И веселые. Кристофер Робин узнал. Никого не убил. Больше не боюсь. Хороший хозяин.
– Какой ты смешной! – покровительственно заявила Викки. – Зачем убивать свои игрушки?
Из скрытых в углу динамиков поплыл низкий протяжный стереозвук – удар гонга.
– Ой, к обеду зовут! – вскинулась Викки. – Сандра, Рэнди, пойдемте! Сегодня с нами папа, а папа не любит, когда опаздывают к столу!
Она схватила учительницу за руку и потащила за собой.
Сандра подчинилась, со скрытой улыбкой подумав: «Хорошо, что эта своенравная юная леди считается хотя бы с отцом! Но киборг-то, киборг! Вот уж такие рассуждения наверняка не предусмотрены никакой программой имитации личности!»
Человеческое тело оказало гномьему лезвию не большее сопротивление, чем ранее шёлк или дерево. Голова с громким стуком прокатилась по деревянному столу между блюдами, а тело откинулось назад, в последней попытке встать на ноги, заливая всё вокруг кровью, бившей резкими толчками из перерубленной шеи и казавшейся почти чёрной в свете факелов. Лишь на белом королевском плаще отливала она слегка глянцевым отблеском тёмного офирского вина.
Рахам обернулся.
— Видишь? – спросил он самодовольно в абсолютной тишине, нарушаемой только шипением прогорающих факелов. – Это просто. И чего было всякие сложности…
Он замолчал, выплюнув последнее слово вместе с кровью, и с удивлением уставился на торчащие из собственной груди лезвия. Их было два. Второй цыгу стоял несколько дальше, и потому воспользовался кинжалами – их ручки топорщились над спиной Рахама, но клинки были короче и насквозь не прошли.
— Дурак! – завизжал Селиг, лицо его перекосилось и стало некрасивым – Дурак! Что же ты наделал!!!
— Ложись! – успел крикнуть Конан, пытаясь вскочить, но запутался в пледах и занавесках, а тут ещё у подлого креслица подломилась ножка, и он окончательно рухнул куда-то назад, утонув в ворохе тряпок и деревянных обломков. А дальше уже кричать начали все.
Молчали только цыгу.
Тот, который воспользовался кинжалами и потому сохранил при себе мечи, легко вскочил на стол и пошел по нему, аккуратно и быстро срубая головы тем зрителям, что не успели или не захотели броситься врассыпную. Ему пытались преградить путь трое обычных стражников, но он только небрежно отмахнулся, даже не замедлив своего продвижения, и еще три тела повалились на залитую кровью землю с распоротой крест на крест грудной клеткой или ловко взрезанным горлом.
Второй цыгу несколько задержался. Все-таки его клинки были не гномьей работы, а потому в теле Рахама застряли довольно плотно. Цыгу пришлось перепрыгнуть через стол и некоторое время повозиться, выламывая их из прочного капкана ребер. Но это задержало его ненадолго. Он даже не стал вытирать лезвия об одежду убитого, просто распрямился с обманчивой медлительностью и неторопливо двинулся по опустевшей арене. Он точно так же не выглядел безумным, как и его товарищ, деловито косивший головы налево и направо, и эта их совершенено разумная на первый взгляд невозмутимая деловитость производила куда более жуткое впечатление, чем любые безумства.
Черная смутно различимая фигура, вставшая на его пути, поначалу не показалась ему чем-то, достойным внимания…
***
А вечерок-то явно удался!
Лайне сидела под столом на корточках и с восторгом смотрела, как идущий по столу цыгу режет этих бритоголовых, словно жертвенных ягнят. Они и есть ягнята – сбились в кучу и жалобно блеют! Даже удрать – и то не способны, не то чтобы достойное сопротивление оказать.
Дурачьё!
Когда отец таким вот толстым голосом кричит «ЛОЖИСЬ!!!» — надо ложиться. Прямо там, где стоишь, и как можно более шустро. А не блеять о том, что земля жёсткая, камни острые, а грязь пачкается. Это все знают. А кто не знает – долго не живёт.
Сама она, например, скатилась под стол ещё даже отцовский вопль не отгремел. И сестру бы за собой стащила, если бы не эта коза старая, баронесса, чтоб её, которая с завидной прытью не только сама куда-то дёрнула, но ещё и Атенаис за собой уволокла. Впрочем, если баронесса и дальше будет такой же шустрой – может, всё ещё и обойдётся. Мимо пробегали какие-то люди, визжали женщины, кто-то падал, кого-то крошили в киммерийское рагу, кто-то недалеко стонал – надрывно, на одной ноте. Пробежал Стекс, что-то крича, но слов слышно не было.
Заваленный обрубками тел внутренний дворик асгалунского замка выглядел куда интереснее скучных танцев, которыми сегодня всё предполагалось завершиться. Мечущиеся люди, дёрганые всполохи факелов — свежая кровь так красиво блестит в их неверном мерцающем свете. И только безголовое тело подло убитого Зиллаха продолжает сидеть во главе пиршественного стола, словно ничего не случилось, и кровь его почти незаметна на алом королевском конасе. На земле кровь тоже почти незаметна, быстро впитываясь в пыль и превращаясь в чёрную грязь. А вот на коже и светлых рубашках-ханди убитой прислуги её видно хорошо. Она красным королевским плащом накрывает каждое из разбросанных тел, словно уравнивая последнего раба с бывшим царем Асгалуна. Это что же выходит, на Серых Равнинах все — цари? Надо будет спросить у отца. Потом. Обязательно. А пока надо смотреть во все глаза, как бы тут чего интересного не пропустить…
. Двое Чёрных драконов бросились наперерез вскочившему на стол безумному цыгу – и упали, заливаясь кровью. На окружённой столами площадке живых уже не было – кроме того взбесившегося стражника, что отомстил за своего короля, и застывшего от ужаса хлыща. Того самого, которого она чуть до истерики не довела во время дневной с ним прогулки. Тоже королёк какой-то местный, как же его зовут… а, да! Селиг. Стражник с неприятным хрустом выдрал свои мечи из спины убитого им громилы и прогулочным шагом, небрежно ими помахивая, направился к трясущемуся хлыщу, впавшему, похоже, в полное оцепенение. Но не дошёл. Внезапно остановился. Обернулся. Сначала – повернул только голову, а потом развернулся всем телом. Наклонился вперёд – у него даже лицо перекосило от напряжения. Сделал шаг, словно преодолевая ураганный ветер. Потом другой.
И только тогда Лайне его увидела – этого странного человека в чёрном плаще с капюшоном. Он, оказывается, тоже стоял внутри обведённого столами круга. Стоял неподвижно, как-то нелепо раскинув руки с растопыренными пальцами. Это выглядело бы, наверное, смешно, если бы не охватывающее всю его фигуру голубоватое мерцание и длинные синие искры, проскакивающие между пальцами. Это он, похоже, создавал тот невидимый ветер, с которым всё пытался совладать безумный стражник. Краем глаза Лайне заметила, что первый стражник тоже остановился, развернулся лицом к чёрной фигуре и теперь медленно поднимает руки с мечами, словно пытаясь защититься от чего-то, видимого лишь ему одному. Похоже, этот волшебник в чёрном плаще умудрялся какими-то своими колдовскими штучками удерживать их обоих.
А ещё Лайне увидела Атенаис. Одну…
— Что ты стоишь?! – волшебник не кричал, а скорее, шипел, но почему-то его было очень хорошо слышно. – Хватай девчонку и мотай отсюда! Я их долго не удержу!
Не обошлось.
Что случилось с баронессой, Лайне не знала, но Атенаис была одна. Она и не подумала спрятаться, стояла в полный рост, вжимаясь спиной в каменную стену, смотрела на происходящее широко открытыми глазами и, судя по цвету лица, вот-вот готова была лишиться чувств. Через столы уже лезли местные стражники, совсем не по-рыцарски пытаясь искромсать своих обезумевших бывших соратников прямо со спины. Те отмахивались довольно успешно, несмотря на магические путы. Хлыщ наконец очнулся – или это чародейское шипение подействовало? – и поспешил, прихрамывая, к сползающей по стенке Атенаис.
Э, нет, голубчик! Так мы не договаривались.
Крепко ухватившись левой рукой за дубовую ножку стола, Лайне правой схватила его за недавно вправленную лодыжку. Сильно так схватила, с ногтями. А ещё и дёрнула в придачу, уперевшись в нижнюю перекладину обеими ногами, чтобы сподручнее былор, чтобы уж наверняка.
Сработало – рухнул он, как подрезанный. И хорошо. Тем временем Атенаис тоже попыталась упасть, но её подхватила знакомая широкоплечая фигура. Закарис! Прекрасно. Лучше уж Закарис, чем этот мокрогубый гадёныш. Атенаис слишком наивна и слишком верит в собственную неотразимость, нельзя было ни в коем случае позволить противному красавчику её спасти – она ведь, чего доброго, ещё и замуж за своего спасителя сразу бы и выскочила! Она же не знает, что на неё саму хлыщу плевать, его лишь их отец интересует…
Как много, оказывается, можно увидеть из-под стола.
Правда, чёрная фигура нездешнего боевого мага с раскинутыми руками уже почти не видна – его трудно рассмотреть, так, просто крестообразный сгусток теней посреди двора, слишком чёрных для того, чтобы быть естественными. Жуль, интересный маг. А вот Закариса видно хорошо – у него белая ханди и плащ тоже белый, и белым золотом отливают пластины на войлочном кидарисе, более похожем на шлем. Атенаис давно у него на плече, им пора бы уходить в безопасное место, так чего же он ждёт?! Медлит и всё оглядывается вокруг, словно ищет кого. У Лайне даже язык чесался, так хотелось крикнуть «Беги же, глупец!». Похоже, у личных стражников асгалунского военачальника чесались не только языки – вдвоём они довольно успешно оттеснили его куда-то в темноту, и Лайне вздохнула с облегчением.
Тем временем очухавшийся мокрогубый Селиг встал на четвереньки. Посмотрел на Лайне так, словно прикидывал, с какой стороны её удобнее начать душить. Потом посмотрел в ту сторону, где раньше стояла Атенаис. Ничего утешительного там не обнаружил, и снова посмотрел на Лайне – теперь уже совершенно иным взглядом. Улыбнулся даже. И тут же цепко схватил её за руку – увернуться в замкнутом подстольном пространстве Лайне не успела.
— Всё будет хорошо, маленькая госпожа! – крикнул он ей, безумно оскалившись. Наверное, в его теперешнем понимании это означало милую улыбку. И выволок из-под стола – хорошо ещё, что выволок с внешней стороны, где было посвободнее. Те, кто догадался разбежаться, были уже далеко, рвущиеся же в бой стражники все, как один, попёрли на внутреннюю площадку. Попадающуюся на пути мебель они предпочитали не перепрыгивать, а опрокидывать, так что, пожалуй, вытащили её из-под стола очень даже вовремя…
Вскидывать её на плечо, как сделал это Закарис, хлыщ не стал, поволок за собой просто за руку. И всё время кричал что-то – визгливо, почти бессвязно. О том, чтобы она не беспокоилась, потому что всё будет хорошо, и клялся при этом, поминутно поминая всех трёх шемитских богов и называя её маленькой госпожой.
Наверное, он представлялся сам себе очень грозным и сильным, а она – испуганной маленькой девочкой, которую надо обязательно успокоить и спасти. На деле же испуганным был именно он, и именно себя успокаивал визгливыми призывами то к благосклонности Иштар, то к хитроумию и ловкости бога воров Бела, которому доводилось целым и невредимым ускользать и не из таких передряг. О, как же он был испуган тогда, славный король Шушана, когда его глупый раб-побратим от излишней старательности прямо на середине праздничного пира снёс голову хозяину приютившего их замка королю Асгаллуна Зиллаху, уже почти что провозглашенному еще и королем всего Объединенного Шема! И личная стража убитого, которой горе и боги помрачили рассудок, начала очень шустро рубить в мелкую крошку всех присутствовавших на празднике. Так стряпуха на заднем дворе ловко и быстро шинкует овощи для жарки перед приездом большого количества гостей – Лайне видела это как-то, ещё в Тарантии. И могла бы поклясться, что огромные тесаки летали почти с такой же скоростью. Так что это именно шушанский король Селиг был испуган тогда до икоты, а вовсе не она.
А она – она тогда просто злилась.
Потому что бежать за длинноногим перепуганным шемитом было трудно, потому что мешалось неудобное тяжёлое платье, потому что не дали досмотреть, в конце-то концов!
Вот об этом и будем помнить.
Он был испуган до полусмерти. А она — просто злилась.
***
В конюшню Закариса буквально втолкнули. Хьям был уже в седле и держал в поводу закарисовского Нахора. Это оказалось неожиданной удачей — то, что лошадей своих гвардия всегда ставила отдельно от прочих. Иначе вырваться бы не удалось – охраняющий общую конюшню цыгу тоже сошёл с ума после смерти своего господина и короля и теперь крушил всё подряд. Предупреждали же брата – цыгу слишком опасны для личной стражи, они в бою хороши, но не во дворце. Только когда он слушал предупреждения, если шли они вразрез с тем, что казалось наиболее безопасным ему самому? Он отлично соображал в делах купеческих, а вот в вопросах безопасности был сущий ребёнок. То-то и оно…
Закарис посадил безвольную Атенаис в седло, сам запрыгнул сзади. Обернулся в сторону дворика:
— Надо вернуться!
Оба личных стражника – уже на конях — одновременно бросили на своего командира два настолько одинаковых взгляда, что он не стал настаивать. Они знали, что такое лишившийся хозяина цыгу. Кто успеет убежать далеко или спрятаться надёжно – тот спасётся. Возможно. Остальные… что ж, все мы когда-нибудь встретимся на смертных полях. Хотелось бы попозже, конечно, но тут уж как судьба вывернет. Закарис чувствовал себя мерзко, он никогда ранее не бежал с поля боя. Но он ведь и сейчас не бежит, у него важное дело, и дело это не терпит отлагательств. Он ничего не сумеет изменить, оставшись здесь, а вот если успеет и всё выполнит в срок, пусть даже придётся запалить верного боевого коня… Впрочем, никаких «если». Он должен успеть.
Он стиснул коленями бока нетерпеливо пританцовывавшего на месте жеребца и погнал его в ночь.
Пробиваться к центральным парадным воротам, выходящим на закат, они, конечно, не стали – воспользовались утренними воротцами для слуг. Здесь тоже была толчея – паника ширилась и замок спешили покинуть очень многие, как конные, так и на своих двоих. Многие полуодеты и все — напуганы. В городе было тихо – пока тихо. Но вряд ли надолго. У большинства беженцев здесь проживают родственники или друзья, так что новость распространится задолго до утра. И вряд ли оставит кого равнодушным. Надо спешить. Тех двоих, которых спеленал так вовремя неизвестно откуда взявшийся волшебник, можно не брать в расчёт, но ведь изначально брат нанимал полный десяток. Значит, осталось восемь.. А собственное войско Закариса почти полностью размещено в Дан-Маркахе. Вроде бы и недалеко – а вот попробуй, докричись. Эта мысль, ещё накануне казавшаяся довольно удачной, теперь выглядела верхом глупости. Ну и что, что места там больше, ну и что, что почти рядом! Иногда это самое «почти» оказывается непозволительно большим расстоянием.
Закарис гнал коня по мостовой, поддерживая Атенаис. Он так и не смог найти её сестру в той кровавой человекорубке, не смог помочь и даже не знал, удалось ли ей выбраться. Вообще-то цыгу очень редко нападают на женщин и детей, но там всё так перепуталось, к тому же она вполне могла схватиться за оружие, с неё станется, а всяких острых железок там много по двору валяется, и в ножнах, и вместе с отрубленными руками. А вооружённых цыгу всегда убивали в первую очередь, невзирая на возраст и пол.… За отца её, престарелого короля Аквилонии, Закарис был спокоен – цыгу не трогают беспомощных стариков, но вот Лайне…
***
Стражники, которые помогли Конану освободиться от спеленавших его тряпок и застрявших в них обломков непонятно кем и когда разбитого паланкина, были ему незнакомы. Напуганные, местами пораненные, но при этом – очень вежливые молодые шемиты в чешуйчатых доспехах до колен. Они смотрели на Конана с ужасом и всё время норовили его понести. Споткнувшись об искалеченный до неузнаваемости труп человека в форме Чёрных драконов, Конан перестал отбиваться и позволил им это, понимая, что так будет быстрее. И лишь когда не менее напуганный лекарь стал с осторожностью разрезать на нём одежду, он догадался осмотреть себя. И понял наконец, что же именно их всех так напугало.
Он был залит кровью – весь, от волос и до самых пяток. Даже в сапогах что-то подозрительно хлюпало. А он-то никак понять не мог, отчего так тяжело двигаться — мокрая одежда сковывает движения и пеленает надёжнее верёвок.
Лекаря не сразу удалось убедить, что вся эта кровь – чужая. Но, обтерев своего пациента мокрой тряпкой и не обнаружив на его теле никаких страшных ран, он потерял к Конану всяческий интерес. У него сегодняшней ночью и без того хватало работы.
Разрезанную рубаху Конан просто накинул на плечи – все равно, когда кровь высохнет и превратится в коросту, носить это будет невозможно. Но штаны всё же тщательно выжал и натянул – расхаживать без них по чужому замку казалось ему не слишком-то достойным. Во всяком случае – не слишком-то подходящим образом поведения для великого короля Аквилонии.
Он хотел сразу же спуститься во двор, но стражники вежливо оттеснили его к лестнице наверх. Он не стал возражать, понимая, что у каждого – своя работа. К тому же ребята были слишком нервными, не стоило злить их понапрасну, а то ведь потом убивать придётся. Чужих стражников в чужом дворце. Стыдно.
Потому-то он и не возражал, и даже старался не делать резких движений. Только спросил, кто они такие и не знают ли они, где его дочери. Ему ответили, что с его дочерьми всё в полном порядке, а их самих прислал управитель замка Тейвел для личной охраны самого Конана. Чтобы, так сказать, и с ним тоже всё было в полном порядке. Конечно, вроде бы все цыгу на территории дворца нейтрализованы или скоро окажутся таковыми, но всё же… Не успев подумать, Конан попросил прислать к нему Квентия или кого-нибудь другого из Чёрных драконов. Просто хотелось поговорить с кем-нибудь из своих.
И сразу же понял, что сделал он это зря.
После короткой заминки и обмена взглядами один из стражников через силу выдавил, что они, наверное, тоже где-то в замке. Только стражникам неизвестно – где именно. В глаза Конану он старался не смотреть. И Конан прошёл в отведённые ему комнаты, не задавая больше вопросов.
Они были лучшими, его драконы. Они не стали бы стоять в стороне, глядя, как обезумевший цыгу крушит всё вокруг. Они были в самом пекле. Они не стали бы думать, что это – не Таринтия и даже не Аквилония. Не их замок, а, стало быть, не их дело. Они наверняка полезли в самую гущу. К тому же, если бы из них выжил хотя бы один – они бы не позволили охранять Конана никому другому…
***
Первым делом он переоделся. Благо тряпья в сундуках оказалось порядочно. Правда, большинство вещей мало подходили к сегодняшнему случаю, поскольку были донельзя парадными и торжественными. Всякая шитая золотом парча или вот этот королевский причиндал вроде длинного плаща – его название вечно вылетает из головы! Он так сильно изукрашен драгоценностями и прошит серебряными нитями, что весит, пожалуй, поболее полного доспеха. К тому же все эти камешки так и норовят оторваться, жутко непрактичная вещь. Слуги, конечно, нашли бы нужное гораздо быстрее, но звать кого-то постороннего Конану не хотелось. А посторонним был для него сейчас любой. Ничего. Справимся.
Но на самом дне одного из сундуков Конан нашёл то, что искал.
Кожаные штаны, потёртые от длительной носки, и две простые рубахи. Он выбрал ту, что потемнее. Как смог, оттёр кожаный пояс и перевесил дубинку на новый шнур – прежний слипся от крови и никуда не годился. Сверху накинул плащ, расшитый орнаментом из солнечных крестов – конечно, вещь заметная, но ночи осенних лун бывают прохладными. Особенно, если ночевать придётся вдалеке от жилья.
Свой дорожный мешок он собрал ещё быстрее. То, что нет меча, – это, конечно, не слишком удачно. Но не смертельно. Опыт подсказывал Конану, что рано или поздно на его пути всегда подворачивался кто-то, у кого какой-нибудь меч обязательно был. И обычно во время такой встречи меч менял своего хозяина. Ну, не сразу, конечно, а после более или менее утомительных убеждений. Впрочем, самые умные сразу его бросали и убегали, не позволяя Конану приступить к предъявлению наиболее веских доказательств жизненной необходимости ему именно этого конкретного меча. Так что меч – не проблема.
Конан ещё раз прошёлся по комнатам, по очереди выглядывая в каждое окно. Во дворе догорало невысокое длинное строение, то ли сарай, то ли пристройка к конюшне, отсюда не разобрать. Слуги уже не пытались его потушить, поливали водой соседние бревенчатые стены с подветренной стороны, чтобы спасти хотя бы их. Воду носили кожаными вёдрами и бурдюками из колодца на заднем дворе, передавали по цепочке. Шума продолжающейся потасовки слышно не было – может быть, на этот раз и в самом деле цыгу удалось победить и уничтожить относительно малой кровью. Это должно бы радовать, только вот радости нет. Да и странно. Обычно цыгу и малая кровь – понятия несовместимые. Куда вероятнее, что слишком толстые стены надёжно глушат звуки боя, не докатившегося пока до этого крыла.
Конан вернулся в первую комнату. Подумав, содрал с королевского парадного плаща горсть наиболее крупных камешков, сунул и их в мешок. Вообще-то, деньги у него были – они с Квентием с самого начала поездки разделили золото так, чтобы ни один из их небольшого отряда, по той или иной причине оставшись в одиночестве, не оказался бы при этом ещё и без денег. Мало ли что в дороге случиться может? Так что золото у Конана было — полсотни золотых аквилонских империалов, пересыпанных в тщательно привязанный к поясу кожаный мешочек. .
Но это было аквилонское золото.
А иногда возникает такие обстоятельства, когда очень бы желательно было бы расплатиться чем-то чем-то менее кричащим «Вот он! Лови его!». И хотя в торговом Шеме аквилонские золотые империалы встречаются – а назовите мне хотя бы одну денежную единицу, которая не встречалась бы в этой стране купцов! – но широкого хождения они не имеют. Слишком крупная монета слишком далёкой страны. Конан захлопнул сундук и затянул лямки мешка.
Теперь он был готов. Оставалось только ждать.
Проклятье!
Он терпеть не мог ждать.
Альпинисты.
Летели мы не больше получаса. В этой зоне был уже совсем разреженный воздух, и даже я, надев кислородный нагнетатель, ощутил, как жмёт голову разряженная атмосфера. Маленький челнок крутило на ветру и долго он не мог продолжать подъем. Наконец, из-за очередной гряды вынырнула площадка с красной палаткой и человеком, ползущим от нее в нашу сторону.
— Спускайся! — приказал Джон.
Я коротко киваю и уже через пять минут бегу к неудачливому авантюристу. Сразу бросаются в глаза отмороженный нос и пальцы. Одна рука без перчатки. Хватаю его. И молча тащу к тралу. Прицепляю и цепляюсь сам. Начинается подъем. Челнок натужно стонет и справляется плоховато. Примерно подтащив нас наполовину, клинит подъёмник. Спрыгивать уже высоко. Надо было тащить по очереди. Кричу, чтобы тралили без замаха.
И в этот момент вдруг слышу щелчок и понимаю, что лечу вниз. Отдалённо, как из преисподней слышу голос пилота:
— Сдурел?
— Это киборг, хоть и с доками. Их сделали спасать. Все равно такой вес челнок не тянет.
Спрыгнул очень не удачно. Мне предоставили слишком мало времени, и сгруппировался я плохо. На миг во мне только процессор, а потом длинный список, больше всего говорящий о раздроблённой в хлам ноге.
Так! Сначала палатка. Потом импланты. Потом связь. Потом разберемся. Путь до палатки по-пластунски прошёл успешно, минут за двадцать. Термобелье и мой сказочный костюм грели отменно, и я дополз. В палатке оказался не пустой примус и даже растопленный лёд. Напился. Подключил импланты. Пусть собирают ногу. Нашел спутник. Почти разряжен. Настроил волну и удачно связался с Мелом. Все передал. Влез в два спальника. Жду.
***
То,что сообщил Мел, было невообразимо. Но все это потом. Нужен спасательный челнок, или капсула. Нужно его срочно оттуда вывозить. Кидаюсь к спасателям. Они, невозмутимо выслушав, предоставляют мне свод правил спасения и объясняют, что там указаны только люди! Сорри, мадам! Спасательные операции стоят недешево.
Глотаю боль, дурацкий свой испуг, желание прибить Леху, Сашку и всю эту богадельню.
— Сколько? — спрашиваю я
— Восемнадцать тысяч кредитов. Если труп, то двадцать. Берём двадцать. По договору. С налогом. Сразу. Всю сумму. Извольте перечислить.
Понимаю, что надо связаться с банком. Это время. Кому звонить? Где их сейчас взять?
Мое счастье неспешно идёт на меня. Пересекаю путь и трясу головой. Изумруды мило блестят.
Счастье останавливается, цокает языком и выдаёт:
— What earrings! What beautiful stones! I do!
Я, покраснев от надежды и готовая придушить идиотку, выпаливаю:
-Twenty thousand credits. Now. These earrings are yours!
Наконец, через час мы обе счастливы.
Иду на ресепшн, снова связываюсь с официальными спасателями, перечисляю деньги, заключаю договор. Проходит ещё час. О боже!
Наконец, по прошествии трёх часов двадцати минут от момента связи они вылетели. Теперь только ждать. Трое из четверых вылетевших сообщили мне, как я расточительна, вывозя трупы.
«Там минус 46 С. Давно отключился Ваш DEX, мадам».
—
Саша был совершенно белый, глаза закрыты и пульс еле прощупывался. Завёрнутого со всех сторон в термоодеяло, сопровождала верещащая янодка, и я просто отодвинула ее.
— Саш, детка, ты меня слышишь, Сашенька, ответь, мальчик…
Веки дрогнули и губы произнесли:
— Окся…
***
Меня отвезли в госпиталь. И очнувшись через сутки, я долго не мог понять, как там оказался. Просканировав себя, пришёл к выводу, что, кажется, поправлюсь. Потом стал искать, как бы удрать по-тихому. Но в мои неспешные планы ворвалась ОГ! Крик раненого марала был слышен издалека:
— Мне наплевать, что Вы думаете! Я его забираю. Нашли игрушку! Журналисты? Какие там журналисты? Его бросили! Бросили человека с детской карточкой, ребенка! Да! Я не скрываю! Будет суд! И это мой сын! Где мой ребёнок?
Хе! А ребенком то быть приятно! Я потянулся, и решил не вылезать!
***
В результате отпуск продлился на дополнительных десять дней. Я как-то медленно поправлялся! Раздробленная нога не хотела срастаться и на удивление противно ныла. Все улетели, кроме Лехи. Мел пользовался у спасателей невероятной популярностью и шепнул мне, что хочет выбрать эту профессию.
Джона реально арестовали. Нам выплатили компенсацию и премию (лично мне) за спасение человека. Много. Три тысячи. Окся положила их мне на карточку, почему-то сказав «на шпильки!» Ну, ее понять нельзя! А деньги большие. На день рожденья куплю ей подарок!
Она запретила мне вставать и таскала еду из ресторана. А я лежал и страдал. Мне подсунули планшет и велели учиться! А чтобы было совсем хорошо, приказали читать! Вслух! Представляете!
Совсем перед отлётом я спросил:
— Окс, а где твои серьги?
— В спасателе! — ответила моя … мать! И презрительно скомандовав Мелу и Лехе, — Хватайте, чемоданы-то! — дала мне руку!
Альпинисты.
Заказали несколько экскурсий. Через день. Почему так часто — ни я, ни Татьяна объяснить бы не смогли никогда. Но уж раз мы в горах — надо осматривать горы!
Первая экскурсия совпала с учебным перерывом Лехи. Совершенно счастливый тренер удрал с мальчишками, а ученик понуро поплёлся за женой на грязелечение.
После двух часов полёта над горными пиками нам надоело вскрикивать, тыкать пальцем в окно и толкая друг друга в бок верещать: » Ух ты! Смотри как красиво».
На третий час одновременно захотелось спать, пить и в туалет. Наконец мы прилетели.
Ангкорский монастырь был напечатан на всех буклетах. Янодцы построили его во время заселения планеты пару сотен лет назад. Воздушный дворец, взлетевший над вечными снегами — чудо из волшебной сказки! У западных стен монастыря были устроены купальни в термальных источниках. Но обойдя сооружение и выйдя с востока, мы попали к знаменитой стене резных украшений, привезённых со старой земли. Это прекрасное произведение искусства изображало битву людей и обезьян… Древняя необыкновенная легенда о Предтечах.
Сразу за взлетевшим над Ойкуменой дворцом начиналась долина Ангкорбрахт, считающаяся священной. Сюда ходят просить счастья альпинисты, собравшиеся покорять Эребус. Здесь нельзя убивать даже мух. А границу определяли огромные мегалиты с выбитой священной формулой «Ом мани падме хум».
Между скал приютились крохотные кельи, как птичьи гнезда. Туда проход был для нас закрыт. В этих саманных домиках жили отшельники, отказавшиеся от мира людей. Экскурсовод с придыханием рассказывала нам о том, что в третьей справа мазанке живет такой святой человек, который погружён в молитвы уже 15 лет. Ему раз в три дня приносят воду и кашу.
Потом нас отвезли в «Последний приют альпинистов.» Это их перевалочная база. Начало пути. Нижний лагерь. Отсюда стартуют эти слегка «нарядные» товарищи. Но возвращаются только живые. Гора оставляет трупы у себя.
Жутковатое место.
Пройдя ещё где-то метров пятьдесят, мы оказались на краю плато. Снизу вверх, прерывая границу зеленой травы, вырастали ледяные пики ледника. В этом месте Эребус виден весь. Гора мира, украшенная белоснежным покровом и излучающая свет. Необыкновенно.
Действительно стоящая и впечатлившая нас экскурсия!
***
Мне приснились ночью горы! Такие высоченные белые пики. Они строили мне страшные рожи и роняли мохнатые шапки. Классный такой сон!
А утром, после завтрака с распорядительницей жизни, мы, наконец, смогли удрать. Сегодня с нами Леха. Мы тащим его на персональную трассу. Самое главное — уйти от визоров и проскочить с ним заграждения.
Горы плавятся под солнцем. На укатанных кучей неумелых ног склонах не возможно не то что кататься — стоять! Какие-то чуваки в красных с белым костюмах орут через усилители так, что даже Мел жалуется на звон в ушах. «Нельзя!» «Проезд закрыт!» Мужчина в чёрном костюме, не смейте толкаться!»
Короче, бедлам!
Тут наш сияющий Леха выдаёт:
— Вах, дэвушка, райский цвэток! Как закрэплэн лыж нэ так! Дай памагу!
Мел столбенеет с приоткрытым ртом.
Тетка лет сорока и приблизительно 85 килограмм весом замирает и … начинает улыбаться Лехе! А он, оттолкнув нас, с громким шёпотом: » Цыц!» Начинает помогать и что-то говорить уродке. Она смеётся. Мы стоим. Такое безобразие продолжается не меньше двадцати минут. Наконец, я отмираю и, проконсультировавшись со справочником Оксиных выражений, изрекаю:
— Хозяин, Хозяйка сказала их всех надо мыть, все грязнули… Мне начать данное действие здесь?
Тетка застывает, как соляной столб, Леха краснеет и, извинившись, быстренько сворачивает разговор. Я торжествую! Все-таки у ОГ много нетрадиционного фольклора!
С перекошенным лицом на нас летит новая кандидатка на знакомство. Этого нельзя допустить, и Мел, умело подрезав собравшегося было спасти ее Леху, ловит сам. Механическим голосом, способным напугать мертвеца, он сообщает: «Осторожно! Будьте внимательны!» и отпускает ее. Девушка с синим от ужаса лицом падает на снег, а мы не спеша продвигаемся к нашему проходу.
Все склоны буквально впитали солнечный свет, и эту энергию они снисходительно отражают от белоснежного покрова и поджаривают раздевшихся смельчаков. Вечером полученный ультрафиолет бурно выступит красными волдырями на их телах. Там, где снега нет, на тёплых камнях расположились парочки. Леху приходится тащить через эту загорательно-плавочную толпу. Но красиво!
Весь последний год ОГ таскает нас по интерактивным выставкам из самых знаменитых музеев обитаемого Космоса. Я теперь, кажется, понимаю, что такое красота. Но не всегда! Вот, например, скажите какая красота в куче повторяющихся банок с супом, нарисованных неким Уорхолом. Во, деловой был! Вместо принтера банки штамповал, прославился!
Но яркий свет, белоснежные пёрышки облаков, синее-синее небо и чёрные-чёрные скалы можно и нарисовать кому-нить!
Наконец дошли до канатки. Начали тщательный инструктаж. Подобрав время, хватаем Леху и тащим его напролом. Проскочили!
***
Я стою внизу и горжусь произведением искусства! Это шикарнейшая и максимально безопасная трасса. На меня чёрными точками с огромной скоростью летят две фигурки. Впереди Леха, сзади Мел, он страхующий. Леха старается изо всех сил, но разрыв не увеличивается. Это он нашу трассу не видел! Для Лехи Мел рассчитывал все сам. Он знает на ней каждый бугорок, каждую ямку. На этом маршруте Леха сможет выдать до 130 км в час, шикарно! Вот он идет в низкой стойке, небольшая дуга увеличивает кривизну, коленями он почти упёрся в плечи. Не сомневаюсь, сейчас наш друг испытывает только голый восторг, красиво летит, я знаю, что говорю. Предупреждение от Мела: «Излом!» Леха резко пружинисто разгибается и совершает прыжок, метров на двадцать пять… приземлился! Ещё один вираж, заложенный уже на выкате, все! Ребята подъезжают ко мне. Мел тихо переводит дух и расслабляется! Леха счастлив!
— Ребята!- кричит он, ещё не остыв от скоростного спуска. — Срочно бежим на фуникулёр. Ещё пару раз! Шикарно!
Через полчаса тихо пролетаем над столбами и ёлками по канатке. Нас встречают. Трое в красных костюмах. Блин! Где мы прокололись-то? Игнорируя нас, краснокостюмный вычленяет Леху и представляется:
— Начальник охраны спуска Джон Милдрон. Вы позволите занять у Вас пару минут?
Леха жмёт плечами и, махнув нам, уныло бредёт к кафешке на горе. Настроение уходит «ниже плинтуса». Вот тоже выражение! Впервые я его услышал от Арсена. Спросил, что такое плинтус. В ответ услышал о гнилых досках, тараканах, сучках, проблемах с натуральным деревом, ценой и о том, что его опять на…е… (обманули)! Спросил у Дениса. Тот сообщил, что теперь никаких плинтусов нет и ниже его подвал, а затем «привет шахтерам!» Пришлось спрашивать ОГ. Но даже теперь я не совсем понял, каким образом квартирная отделка так влияет на жизнедеятельность человечества. Мстительная ОГ (она мстит за любой мой вопрос, но иногда это того стоит), заставила меня прочитать древнюю книжку про сумасшедших «Похороните меня за плинтусом». Прочитал. Неинтересно.
…Ура! Все не так плохо! Нам предложили (за разрешение кататься на наших трассах) разведать ещё пару-тройку чёрных и красных. Да пожалуйста!
***
Дни бежали, и наш отпуск уходил в прошлое. Экскурсии заканчивались, и оставалась последняя на горное гигантское озеро. При покупке этого тура нам сказали: «Экшн». Ну, у меня вся жизнь «экшн», поэтому не страшно. Через четверо суток меня встретит Москва, а через пять работа. Ну и ладно. Я соскучилась!
Ребята скооперировались с какой-то излишне деловой спасательной командой и практически не появлялись. Леха вползал к ужину на плече у Мела, а Сашка съедал, как пять взрослых лесорубов, и ночью жалобно спрашивал у меня, нельзя ли влезть в бар за шоколадкой. Не повезло только Косте. Зато Света, всегда ратовавшая за здоровый образ жизни, была счастлива и жемчужно светилась содранным со всех мест эпидермисом. Говоря кратко, мы чудесно проводили время!
… С утра выдав спиногрызу массу ценных, но старательно не услышанных рекомендаций, мгновенно превратившихся в бесполезные указания, я отвалила смотреть озеро.
Нас везли около часа. Но это уже был не маленький летун, а настоящий планетолет, поэтому расстояние получилось приличное.
Пока мы летели — ознакомили с флорой и фауной планеты и провели краткий, но внушительный инструктаж. Обычно я пропускаю все эти умные слова мимо ушей, но что-то заставило меня прислушаться:
«Мы с Вами погрузимся в великие воды самого высокогорного и самого глубокого озера обитаемых миров — озера Комо. Глубина его достигает 11 км. Ширина больше 1000. В длину оно тянется на огромное расстояние и разделяет горы как бы на две половины. Комо располагается в кратере потухшего более двух миллионов лет вулкана.
В настоящее время планета находится на уровне мезозоя, если сравнивать ее с развитием планет земного типа. Поэтому в этом чудесном чистейшем глубоководном озере проживает около 500 видов разнообразных рыб, а также десять видов существ, которых мы можем отнести к классу пресмыкающихся. В озере проживает крупнейший пресноводный салах, длиной около 12 метров, несколько ихтиозавров и другие интересные звери. Для просмотра этих существ вас поместят в круглые автоматически управляемые полностью прозрачные подводные катера. Иногда наши подводные пузыри пытаются проглотить обитатели озера, так что мы просим вас не волноваться. Эти туры проводятся регулярно в течение последних десяти лет, и за это время никто из обитателей первобытного озера не пострадал». Я поперхнулась!
Плавали по кругу, поливаемые мясными помоями, около двух часов. Где-то через сорок минут мерзких опрыскиваний появились разнообразные зубастые и клыкастые твари , которые пытались жрать обшивку и друг друга. Ихтиозавры и салах не почтили нас вниманием, но мне лично было достаточно ознакомления и с этим подводным миром. Потом нас долго агитировали купить плюшевых многозубов, отведать ухи из них же и, наконец, уставших и проголодавшихся, погрузили и привезли обратно.
И тут со мной связался Мел!
Он сказал, что Сашка отправился спасать застрявшего на высоте в буране альпиниста, которому организовал неофициальный подъем их друг Джон. Альпиниста спасли, а Сашку… Сашку бросили умирать!
Альпинисты.
Целых три дня мы потихоньку осваивали территорию. Под руководством Лехи Костя постигал секреты горнолыжного спорта. Я пообещал за это нашему другу обязательно взять его на целину, и мы с Мелом даже подобрали подходящую ему трассу.
После обеда, имея в запасе три куска нашего маршрута из четырёх, мы по-тихому смылись через ограждения.
Буран налетел так резво, что никто не обратил внимания на крошечное серое облачко, которое за каких- то десять минут превратилось в шторм.
Ветер начал швырять снег с такой силой и меткостью, что мы поторопились вернуться. С трудом добравшись до остановленной канатки, начали спуск короткими галсами от одной опоры к другой. В вое ветра и все новых порциях летящего на нас снега можно потерять ориентир даже с процессором! Двигались медленно, совсем по-человечески. Там, на сглаженных, только что сметённым снегом изгибах, таились многотонные массы, ступив на которые можно быстро и без проблем домчать до зеленой травы. Правда потом отвезут. В мусоросжигатель.
Наш путь преградило мягкое белоснежное поле, круглым озерком расположившееся на пушистой целине. Мульда. Большая. Ее ширина превышает двадцать метров, и она таит реальную опасность. Останавливаемся. Сканирование местности не даёт утешительного совета. Наш путь лежит через неё. Мел — семерка. Он превосходит меня в скорости. Но я больше катался. Решаем, что все-таки опыт важнее. К природе, которая более предсказуема, но так же опасна, как человек, мы, DEX-ы, относимся аккуратно, не питая иллюзий по поводу ее силы, знаний и ума.
Скромная для гор и большая для нас круглая каменная чаша прячет лавинку тонн на триста снега. Придушить дурака ей не составит проблем. Вдыхаю морозный снег, отталкиваюсь и, сразу развив максимальную скорость, лечу, почти зажмурившись, на твёрдый склон, разрезая мульду. Метель поёт похоронный марш, не видно на расстоянии вытянутой руки, зато мне и Мелу хорошо слышно, как летят вниз мои тонны снежного савана.
Нет особой сложности подрезать лавинки. Некоторые человеческие умники, мнящие себя спортсменами, целенаправленно разыскивают их. Для того чтобы получить удовольствие, надо всего лишь прилично стоять на лыжах и верить в Бога (или в то, что успеешь выскочить из дыры раньше, чем потечёт снег).
Но наш путь дальше свободен, и через час мы, наконец, практически в километре (вниз) от отеля. Здесь кафе. Заходим. Садимся. Заказываем глинтвейн. Мне он так себе, а Мел говорит, что «это гадость»! Но мы люди! И делаем все как они. Учимся! К тому же мне необходимо внушить нестандартному мозгу Окси, что «мы просто здесь сидели…»
***
Я переусердствовала в своей попытке стать сильно здоровой! Уже на третьи сутки непрекращающегося кошмара мной был поставлен жирный крест на лечебных процедурах. Для укрепления … тела оставила бассейн и джакузи. Танька, зная меня, зашла в девять в номер и произнесла:
— Я последний день, посмотри, куда завтра подадимся!
И я осталась лежать в кровати, просматривая новости, до одиннадцати. Значительно лучше! Все-таки лёгкий фитнес помогает расслабиться!
Потом спустилась в лобби и с удовольствием выпила капучино. Сидя в кресле перед панорамой гор, я услышала возглас:
— What earrings!
Ну серьги, и что, кстати снять забыла, бабушкины с изумрудами. А тебе-то что, толстуха?
— Do you like it? They’re old.
— Gorgeous! I want those! How much money?
Вот дура! И хватает же наглости!
— Only exchange! You’re mine. I’m earrings!
Толстуха открыла рот и начала говорить мне, что колье дороже… Я помахала рукой местной сумасшедшей. А весело у них тут. Заказала » Аппероль — шприц». Хорошо.
Так, подрёмывая над пятым стаканчиком, я открыла глаза только к обеду. Пришли парни. Костя был на подъёме и рассказывал всем, что почти освоил зеленую трассу.
«Детскую!» — тихо бубнил Леха и мечтательно смотрел наверх. Ребята заказали мартини с водкой » налить и не взбалтывать » и миску оливок. Пришла Таня, заказала сразу двести грамм и, разбавив кусочком лимона, сообщила:
-Все! Я теперь настолько здорова, что больше из кровати ни ногой!
Позвонила Света, и радостный Константин побежал заказывать ещё пару коктейльчиков. Света фитнес любила.
— До вечера не придёт, — философски заметил Леха.
Между тем на улице потемнело, и с гор начал спускаться туман. Он летел к земле огромными серо грязными клоками, которые в течение получаса отделили нас от окружающего мира.
Так, и где наши спиногрызы?
***
Мы просидели, наверное, час. За это время Мел провёл полномасштабную разработку геопозиции нашего маршрута, отметил локацию и основные точки. И пока он вычерчивал схему и план-карту, я прикинул все погрешности. Шикарную трассу составили, даже самим завидно.
А потом, грамотно, с трёх сторон, к нашему столику подошли охранники. В руках они держали заряженные станеры. Раздался резкий крик — приказ:
— Встать! Руки по швам! Подчиняться!
Мел хотел натурально подпрыгнуть и, по-моему, бежать, так скрутились тугой пружиной его мышцы. Я же попытался расслабиться. В конце концов, внизу Окся. Мы не нарушили ничего, совсем.
Медленно повернувшись к орущему чуваку, спрашиваю:
— А в чем, собственно, дело, уважаемый?
Перед глазами Окся и весь спектр ее выражений. Пускаю их бегущей строкой.
— Вам не кажется, что в цивилизованном кафе не принято нападать на иностранцев, проживающих на лучшем из имеющихся здесь курортов?
Перекидываю ему свои данные и данные Мела.
— Мы что-то нарушили? Мой официальный опекун уже получает в режиме онлайн все детали нашей встречи…
Я ещё надеюсь, что ОГ не узнает, дурак.
Охранники мнутся, но расслабляются, и уровень агрессии падает почти до нормального. Они нас ТОЖЕ боятся.
Начальник охраны смотрит на полученную инфу, на меня, на инфу — и его осеняет.
— Здесь указано, что вам 12 и 7 человеческих лет. Дети без присмотра в плохую погоду и одни в горах…
Чем дольше он говорит, тем крепче звучит его голос. Мужик обрёл былую уверенность и в конце проникновенного монолога изрек:
— Значит, встали. И пошли в лифт.
Оглядываясь на двух своих сотрудников, ухмыльнулся и сообщил дополнительно, только им:
— С сопровождением! Доставить малышей к родителям! Проверю!
***
Расстроенный вконец Сашка шурудился в кровати. Когда шевеление за стеной превратилось в один полноценный маятникообразный поворот, я не выдержала. Встала. Нагрела чай. Кинула во вторую чашку все пакетики с сахаром и пошла к нему объясняться.
— Саш, давай-ка мне все свои вопросы.
— Я сплю.
— Ну, проснись. У меня чашки в руках горячие.
— Нет.
— Что нет?
— Не горячие. 48 градусов.
— Так. Ну-ка сел говорю! Что ты надутый, как барбос?
— Как они нас вычислили? Мы же все делали как люди! Зашли. Сели. Попросили меню. Заказали глинтвейн. Как?
— Вот скажи мне, болван мой дорогой! Где ты видел таких людей-то? Люди они не заходят строевым шагом с непроницаемыми рожами с мороза. Люди не садятся за стол с идеально прямой не остеохондрозной спиной, не рассматривают (сканируя) меню в течение секунды и потом не пьют глинтвейн молча и не закусывая! Вы хоть слово друг другу сказали?
— Нет…
— Ну и где твой мозг был? В перезагрузке? Ты же прекрасно умеешь общаться. Конечно, Мел ещё совсем дитё, но ты-то? Мой милый, тебе лет 12, наверное. Хотя твои поступки тянут на ясельную группу!
— И ты теперь не пустишь нас кататься?
— Почему?
— Ну ведь, наверное, все нас боятся теперь? Ну сорванные DEX-ы , на свободе…
— Что за чушь? Во-первых не сорванные DEX-Ы, а разумные искусственно выведенные кибермодифицированные ЛЮДИ, это если официально говорить, а если по-человечески, то дети непутевые и я твой официальный опекун. Тебя, козла, даже судить ещё нельзя. У тебя только свидетельство о рождении, тьфу ты, о регистрации. Все, что отчубучишь, ляжет на меня, а за Мела точно также отвечает Леха.
— Окс, скажи, а как ты думаешь, АД жив?
— Не знаю! Но зато я знаю Жанну! Поэтому (по вашей терминологии) с вероятностью 90% она точно с определённой целью раз в неделю навещает маму. Подозреваю, что у мамы вырастает замок… Спи давай, сокровище! Вот же приобрела наследника!
Непутёвый мой мальчишка закрыл глаза и через минуту уже спал. Какими же надо быть скотами, чтобы придумать такое — маленькие дети в клетках огромных тел. Сашка улыбнулся, облизнул сладкие от сахара губы и зачем-то лягнул меня ногой. Я укрыла его и пошла к себе, спать. Если усну.
Альпинисты.
Раздражение росло с каждой минутой. Выйдя с работы и не отъехав и пятисот метров, я поняла, что меня уже трясёт. Всё негодование, выливаемое обычно на врачей, все зло и боль стали отваливаться корками и обнажили, что копилось и оставалось без ответа.
Я ехала в ателье. Заказав себе пальто, не подумала даже, что мимолетная попытка обновить гардероб тоже станет одним из факторов поганого настроения.
Ворвалась, наорала, объяснила, что мне надо пальто, а не произведение ширпотреба… Невозмутимая хозяйка ателье, предложив водички, высказала мысль о необходимости выбора подкладки.
Ещё ехать. Ещё что-то смотреть. Ещё хамить. Не хочу! Устала я!
Но неприятности этим не закончились. Куда там. Мир словно не хотел упустить шанс отсыпать их по полной!
Выруливая с маленькой парковки, я притёрла соседний флаер! Симпатичная машинка, естественно, оказалась хозяйкина. Договориться, правда, удалось без полиции и протокола, но за некую сумму в денежных знаках! Так мне и надо, скандалистке! Бабе полтинник, а держать себя в руках не умею!
Ну и, конечно, дома меня встретил пустой холодильник и тоскующий над алгеброй Сашка. Взял моду грызть карандаши, дровосек. Ладно бы просто жрал, но ведь весь пол вокруг в опилках. Паразит вяло мотнул головой и, рассмотрев полное отсутствие сумок, поинтересовался:
— А пожрать?..
— А пожрать нету! — взрываюсь я. — Возьми и сгоняй в магаз!
— А мож в «Клево»? — продолжает наглец. — Там вкусно…
— Мож и в «Клево»… — ни с того ни с сего соглашаюсь я, понимая, что хоть его-то надо накормить.
— А Мелу звоню? — продолжает биомеханический садист.
— Звони.
Нет. Все. Я выдохлась!
***
Всё-таки ОГ очень неординарная. Ворвалась домой, как фурия. Чего орала, о чем? Сама даже не понимает, что кричит. Совершенно непонятный психотип. Сколько с ней живу, столько удивляюсь. Ее действия не поддаются просчёту. Редкая у меня хозяйка.
Хорошо, что уговорил съездить и нормально поесть.
Выйдя на парковку, выяснил, что ее маленький и достаточно дорогой новый флаер опять поцарапан. Нет, как человек, ежедневно садящийся за руль, в течение последних тридцати лет, может чуть ли не каждую неделю царапать машину? И почти каждый день получать очередной штраф! Оплачивать не успеваю!
Через полчаса с удовольствием заказал себе всего и, сидя на диване, обменивался с Мелом последними данными из Сети. ОГ истерически жаловалась Лехе, а последний, не слушая начальницу, не торопясь пил пиво…
— Лех, устала я, не могу! Давай поедем куда-нибудь. Мне все равно куда. Просто хочу отдыхать, понимаешь!
Леха на минуту отвлекается, потом в его голове что-то начинает шевелиться, и он, взбодрённый светлым горьким, произносит:
— В горы!
— Нет, я согласна куда угодно, но… какие мне горы-то? Я последний раз с горки на санках каталась сорок лет назад!
— Ну, — медленно глотая, тянет друг-анестезиолог, — ты будешь в СПА под горой, а мы на горе… А вечером глинтвейн….
— Я почти согласна… А кто ещё? Арсен не поедет, у него настроение не то…
— Таньку позови, а я с Костей договорюсь… может, без Светки выберется!
— Хорошо… А в какие горы-то?
— Ну… Сашк, куда поедем? Надо СПА под горой… Давай ищи!
— Что? Возьмём и их? А учеба?
Я напрягаюсь и начинаю судорожно прикидывать, что бы такое внушить домомучительнице, чтобы меня не сослали к Ба.
Но она вдруг сама вздыхает и говорит:
— Берем, дети тоже давно без воздуха!
Вот и пойми ее! Какого ей надо воздуха? И почему мы тоже в нем нуждаемся? По мне, так всего хватает! Хотел было спросить, но вовремя решил не раздражать. От человека с альтернативно-нетривиальным мышлением можно дождаться не ответа, а наоборот, решения, и не в мою пользу! Потом спрошу!
***
После переругиваний, тыканий пальцем в экран, просмотра множества разнообразных отелей я выбрала! Видимо, забыв эпопею двухгодичной давности, мой больной мозг решил, что одного посещения Яноды ему мало! Ну не на море же, в горы едем!
Место выглядело живописно. Наверх вёл подъёмник и там, на высоте 3,5 тысяч метров, мальчишки рассмотрели какие-то расчудесные трассы для себя. А нас ждало грязелечение, массаж, бассейн и красоты природы. Предгорье самых больших в обитаемом мире гор. Рядом Эребус — гора альпинистов! Двенадцать тысяч метров над поверхностью. Место поклонения всех скалолазов в мире!
Две недели ничегонеделания!
Собираемся!
— Сашка, тебе пистолет-то заказать?!
***
Я видел снег.
Нас посылали на Ледкор. Там стояли станции, которые в промерзшей насквозь планете бурили дыры, вытаскивая на поверхность неведомые полезные ископаемые. Моя удача не обманула меня там, и компанию из пяти оставшихся DEX-ов через полгода сгрузили в трюм и увезли вместе с ископаемыми, подальше от холода и поближе к военным действиям. Использование киборгов было признано нецелесообразным, хотя мы там просто мёрзли и не понимали, что хотят от нас хозяева. А хозяева, как и куклы, просто хотели выжить…
Но снег в горах — это моя радостная сказка! Первый раз нас отвёз на Актау на нашей планете Леха! И вот теперь мы на лучшем в мире горнолыжном курорте. Леха считает Яноду «Меккой» альпинистов и лыжников.
На смешной вопрос Мела:
— А что такое «Мекка»?
Он задумался и изрёк:
— Спроси у Сашки!
Я не нашел ответа в Сети и спросил у ОГ. Она скривила физиономию в старый лимон и сообщила:
— Три дебила — это сила! Мекка — это религиозное место, там на Старой Земле метеориту поклонялись!
И откуда она берет всю эту информацию!
***
Сегодня мы первый день на курорте. Солнце встаёт рано, и я, открыв глаза, отдергиваю тёмную штору и смотрю на серо-синие горы и сине-серое небо. Снег здесь искрится, нужны очки, так он режет глаза! Сразу видно, как давно не было снегопада.
Склоны укатанные и неинтересные. Придётся пытаться обойти кордоны и искать самые-самые «черные» трассы!
Я не выдерживаю этой пытки ожиданием и встаю. Пять тридцать утра местного времени. Шведский стол ещё не накрыт, и от нечего делать я просто выхожу на улицу.
Погода сказочная. Здесь в зеленом ущелье, зажатом с двух сторон величественными белыми горами построен горнолыжный комплекс и бальнеологический курорт.
ОГ выбирала долго и придирчиво, подозревая нас в разных гадостях. Но в результате, как водится, ей надоело и она ткнула в первую из предложенных в новой серии картинок. Вроде ей понравилось….
Но какая же здесь красота! Еще вчера договорился с Мелом разработать маршрут нашей чёрной трассы, будем кататься по-настоящему.
На прошлый день рожденья мне подарены отличнейшие лыжи с Новой Франции из пептопластика с натуральной металлической окантовкой. Ее можно легко менять, подгоняя под любой вид снега и в принципе для троеборья. Настоящие! Спортивные! Лыжи!
Свои старые отдал Мелу. Они тоже хорошие…
Костюмы мне и Мелу тоже купила ОГ, комментируя каждую вещь фразой: «Легче прибить, чем содержать!» При этом Мел немел и втягивал голову в плечи, я вспоминал про уроки, а невозмутимый Леха тыкал в новую, ещё более дорогую экипировку.
В результате мы имеем самые лёгкие, на натуральном пуху, эластичные и невероятно прочные костюмы, с встроенным термообогревом, которые держат тепло в течение восемнадцати часов, а после просто греют за счёт пуха. А наши крепления гарантируют от травм, хе-хе…
Я лично сомневаюсь в их гарантии, потому что если ты, падая, катишься вниз по склону, цепляя на своём пути все подряд, то, конечно, автоматика мгновенно отцепит лыжи, но мгновение иногда — это целая жизнь. Тем не менее хорошие ботинки и крепления позволяют спокойно заложить глубокий вираж, не рискуя пересечь крутой склон, помогают не задумываясь вписываться в повороты, и тело само, без программы выбирает самый благоприятный вариант. Первый раз, почти насильно поставленный на лыжи, я думал, что он будет последним. Но оказалось, что горнолыжный спорт — это непередаваемое ощущение собственного выбора, ощущения свободы, когда скользишь по снегу, как птица в небе, и твой процессор киборга отключается, не в силах противостоять желанию человека.
***
Спиногрыз зашурудился в соседней комнате ни свет ни заря. Мальчишка в восторге от гор. Лишь бы только не ринулись куда-нибудь напролом. С этими железными буратинами-то ничего не случится, а вот Леха (старый дурак!) за ними ведь поскачет. Надо сейчас же провести воспитательную беседу. Лишь бы не удрал раньше.
Придётся вставать.
— Саш, доброе утро. Ты что так рано встал?
— Выспался! На завтрак пойду.
— Подожди. Я с тобой.
— А ты почему рано так?
— Выспалась!
Отель действительно оказался шикарным. Вчера каждой из нас составили индивидуальную программу, и, по всей видимости, я вернусь домой помолодевшей лет на сорок (и нищей)…
Паршивец ерзает как на углях. Точно ведь задумал гадость. Так-так….
— Саша, немедленно взял кашу, творог, булки, мясо и чтобы съел все плюс три джема! Я слежу! Иначе ты сейчас у меня уедешь домой, ага, с сачком для бабочек… Вот, правильно! И жуй! Не глотай ты, как удав-то! Теперь послушай внимательно. С Вами Леха. Он человек. Не как ты, болванка моя бестолковая, а очень ценный сотрудник. И если вдруг он решит покататься там, куда нормальные люди только за смертью выбираются, ты должен его немедленно остановить!
Гаденыш, делая вид, что жуёт невероятно тщательно, кивает головой, а потом поднимает на меня не затуманенный сознанием взгляд и изрекает:
— Это приказ?
— Это требование! — заявляю я.
— А Костя?
— Костя кататься не умеет, сам далеко не попрет!