Конечно, воспоминания не тревожили беглого Bond’а, когда он шел рядом с полицейским к стоянке флайеров. Ему хватало и других поводов для тревоги.
Его спутник успел представиться: капитан Глеб Ржаной, начальник управления полиции. И дальше шел молча: сосредоточенный, серьезный. Походка и выправка армейские… успел в молодости хлебнуть войны? Твердо очерченный подбородок говорит о волевом характере, загорелое лицо и кисти рук — о том, что капитану приходится проводить много времени вне кабинета.
Флайер оказался стандартным пузатым «гадовозом»: сзади отгорожено частой решеткой место для арестованных. Возле открытой дверцы стояли двое в полицейской форме: смуглый, с тонкими чертами лица молодой человек и черноволосая, коротко стриженная девушка с яркими синими глазами. Парень с трудом сдерживал улыбку, девушка была серьезна и взволнованна.
— Познакомьтесь, майор, — с неожиданной горькой иронией сказал капитан Ржаной, — перед вами половина полицейских сил планеты!
— Причем лучшая половина, — негромко уточнил смуглый парень.
Девушка метнула на него свирепый взгляд: мол, нашел время острить.
— Констебли Пабло Санчес и Рита Флавье, — представил своих спутников капитан. — Пабло, садись за штурвал. Только не гони.
— Садитесь рядом со мной, майор, — сказала девушка и с трогательно серьезной гордостью добавила: — Я ваш телохранитель. Занималась айкидо, стреляю лучше всех, ну разве что кроме капитана. Поэтому меня и назначили. Прошу в любых опасных ситуациях посылать меня вперед. И пусть вас не смущает, что я девушка!
Джеймс учтиво поклонился и подумал, что, вероятно, он первый в мире киборг, которому назначили телохранителем человека. Но хотел бы он знать, о каких опасных ситуациях идет речь и чего хотят от него эти люди.
***
— Раньше на Нереиде вообще не было полиции, — рассказывал Ржаной, пока флайер летел над берегом ослепительно-голубого океана. — Суши мало, почти вся распахана — ну, кроме заповедников. Городов всего два — Столица и Космопорт. В море поселки-платформы: рыбная ловля, морепродукты, плантации водорослей. На каждой платформе — свои отряды порядка. В основном чтоб разнимать драки, если возникнут, какая уж там преступность, в поселке каждый человек на виду. Нравы простые. И все было тихо-мирно, пока не заварилась эта каша с туризмом. Началось с фильма о морских клыканах. Ничего не скажешь, красивый фильм. После него к нам хлынули охотники, дайверы и просто любопытствующие.
— Ну, выгодно же, — откликнулся из-за штурвала Пабло.
(Джеймс отметил про себя, что констебль перебил начальника управления. И капитан его не одернул. Да, нравы на Нереиде и впрямь были простые.)
— Выгодно, — кивнул капитан. — Мы превращаемся в модный курорт. Столица растет. Строятся отели, рестораны, развлекательные центры. Развивается обслуживающая отрасль. Но и преступность полезла вверх. От мелкого воровства до серьезных грабежей, особенно за последний год. Вот президент и решил создать управление полиции. Пять штатных единиц.
Он замолчал, прикусив губу. В паузу вклинился Пабло:
— Четыре с половиной. Невидимка — не констебль, он на документах сидит. Заведующий канцелярией.
— И что? — возмутилась Рита Флавье. — Ты ему скажи спасибо, что он за тебя всякие рапорты-отчеты-доклады пишет, справки для прессы составляет. Хотел бы сам с этим делом возиться?
— Да чтоб мне утонуть! — изобразил Пабло голосом ужас. — Я не за тем в полицию пошел. Я, может, подвиги хочу свершать!
— Свершишь, — пообещал Глеб Ржаной. — Вот вернемся — и свершишь. У нас опять уборщик сломался. Твоя очередь налаживать это шоаррское барахло.
Пабло ойкнул и замолк. А капитан продолжил:
— Пятеро. На всю планету. Спасибо еще, на платформах по мелочам справляются сами, а серьезных случаев там до сих пор не было. Но все равно — не тянем мы. Опыта нет. Никто из нас раньше не служил в полиции. А преступники нами всерьез интересуются. Недавно я обнаружил в своем кабинете «жучка».
— У нас есть сканер для обнаружения прослушки, — с гордостью сообщила Рита Флавье. — Модель «Всевидящее око».
— И барахло же это «Око»! — отозвался Пабло.
— Да, техникой нас снабжают не очень… — признал капитан. — Но в любом деле главное — люди, и полиция не исключение. Стрелять у нас умеют все: на платформах росли, в детстве научились всаживать клыкану пулю в пасть. Я в армии служил, потому и командую. Рита вон айкидо занималась… Но быть полицейским — это профессия! Предлагал я президенту послать нас в школу полиции. Он говорит: некогда. Нам, говорит, полиция нужна уже сейчас. Читайте, говорит, учебники и прочие такие инструкции. А я не верю, что можно выучиться по бумажкам. Говорю президенту: тогда выписывайте нам инструктора-консультанта. Бумажкам грош цена, а человек человека всегда сумеет научить! Вот тут он согласился. И очень повезло, что межпланетная полиция вошла в наше положение и прислала вас…
«Да, ребята, — подумал Джеймс, рассматривая сквозь прозрачный колпак флайера стремительно промелькнувшую внизу панораму города, — вам со мной очень повезло. Как и мне: попробуй-ка удери с планеты, если ты каждую минуту на глазах у полиции».
Флайер заложил вираж над крышей небольшого двухэтажного здания, рядом с которым росло огромное местное дерево. Похоже, здание и было конечной точкой маршрута.
«Что ж, — усмехнулся про себя Джеймс, — посмотрим, чему научит… человек человека».
Он всегда старался плотно перекусить перед тем, как зайти в гости. Одной жертвы, выпитой насухо, обычно было достаточно. В другие дни ему бы хватило и пол литра крови. Не то чтобы он сидел на диете, просто предпочитал кормиться чаще, но так, чтобы не убивать еду. Живая — она была прикольнее, и даже сама привязывалась, а некоторые особо настырные, даже сами каждую ночь являлись на то место, где получили укус. Просто у нормальных вампиров есть приличные способности: телепатия, телекинез, зов. А у него тупой природный магнетизм и приятная внешность. То есть жертву приманить издалека он не может, и память о кормлении ей стереть тоже. Приходится действовать человеческими методами: знакомиться, ухаживать, приглашать на свидание. А потом прятаться от самых настойчивых — таким макаром уже три сотни городов пришлось сменить. Есть-то хочется. Но в этом мегаполисе он задержался уже на одиннадцать лет — непозволительная роскошь, но и уйти не мог — это было выше его сил. Похоже, что его магнетизм дал сбой и не жертва влюбилась в него, а он сам привязался к жертве…
Первый раз он увидел малыша десять лет назад. Ребенок стоял на подоконнике распахнутого окна и с любопытством глядел вниз. Был бы он умным, то развернулся бы и пошел прочь — это человеческий ребенок, вот пусть бы с ним разбирались люди, спасали, ловили… но вместо этого он рванул к пожарной лестнице, на предельной скорости взлетел на семнадцатый этаж и там, цепляясь за щели между бетонными плитами, кое-как добрался до малыша. Еще одно усилие —и ввалиться в комнату, перехватывая ребенка и группируясь так, чтобы не упасть на малыша. И только, лежа на пушистом ковре, между делом подумать, что он ведь давно и жутко, до дрожи в коленях, боится высоты.
Малыш шмякнулся не так удачно — попал ножкой на кубик-лего и немного содрал кожу. Удивленно поглядел на коленку, на красные капельки и наморщил лобик, собираясь захныкать.
— Тише! Тише, я сейчас лизну и все заживет, — торопливо принялся тогда утешать малыша. Лизнуть свежую детскую кровь хотелось до безумия, аж голова кружилась и живот сводило волнами боли. Но удержался. Это было удивительно, но он сумел провести языком по ранке и не вонзить клыки.
Малыш успокоился, стал подавать ему игрушки. А он сидел как идиот и думал, откуда в нем мог прорезаться материнский инстинкт к человеческому ребенку, при том что он двадцатилетним вампирским стажем, мужчина, а когда его обратили, ему было девятнадцать. Ответа на этот вопрос так и не нашел, но зато умудрился укачать малыша, а потом бережно уложил в кроватку.
Через неделю он снова пришел в гости к ребенку. Полз по стене, матеря себя последними словами, осторожно открывал специальным ключом окно. Малыш явно обрадовался, даже попрыгал на кровати немного. А потом приходить в гости стало традицией. Он приходил два-три раза в неделю и проводил с малышом время. Сначала играл, потом учил читать, рассказывал сказки, помогал делать уроки, встречал мальчишку после секции, давал советы и сочувствовал, когда мальчик жаловался на проблемы с предками.
— У меня завтра день рождения, — мальчишка напряженно смотрел в лицо своего вампира. — Ты придешь?
— Конечно, как обычно. Ночью. — Он улыбнулся. Завтра его малышу исполнится четырнадцать. Он обязательно придет. И будет приходить. Он и так в этом городе застрял на непозволительно долгий срок, нарушая все правила вампирского кодекса безопасности. Но уехать он не сможет, разве только с малышом.
— Я тебя буду ждать. — Мальчишка улыбнулся и обнял вампира.
— Я тебя тоже буду ждать…семь лет… — Метку охотника он почувствовал на мальчишке в его тринадцатилетие. И все стало понятно — маленький охотник еще тогда неосознанно приманил свою добычу и привязал. Но вот навыки для того, чтобы убить вампира, в малыше проснутся лишь в двадцать один год. Так было от первого глотка сцеженной крови и будет до тех пор, пока последняя жертва не испустит дух. Десять лет назад он сумел усмирить свою сущность, а вот как поступит его малыш… — Я буду тебя ждать семь лет…
Мне холод смерти душу сжал в кольцо,
Становится все уже этот круг.
Но будет ночь, я выйду на крыльцо,
Найду того, кто даст тепло мне рук
И я готов колени преклонить,
Молиться стану, пусть слова все ложь.
Пускай мертвец, но я смогу испить
Чужую жизнь, а кровь — как в горло нож.
Я разберу все ребусы судьбы,
Но повороты кровью омрачат.
Я эту ночь пройду всю без борьбы,
Зато найду себе я палача.
Берендей постелил Михалычу у отца, а сам пошел к себе. Зажег лампу над кроватью и лег, глядя в потолок. Он собрался погасить свет, как вдруг заметил, что на его столе лежит книга. Берендей точно помнил, что никакой книги на столе не оставлял. Он потянулся и взял ее в руки. Она была совсем небольшой, не книга даже, а скорей тетрадь — только в те времена в тетрадях писали не менее тщательно, чем в книгах. Обложка из кожи, но без теснения и без названия на ней — простенькая такая обложка. Берендей пробежал глазами несколько строк. Написали ее примерно четыре века назад: его далекий предок оставлял наставления потомкам, как положено на первых пяти страницах объясняя, зачем и для кого это написано. Берендей просмотрел их по диагонали, пока не наткнулся на слова: «И если доведется вам встретить заклятого берендея…».
Он встал и оделся — не любил читать лежа. Значит, ему не привиделось, значит, отец действительно приходил? Иначе откуда взялась эта тетрадь? Наверняка она была в библиотеке, но Берендей запросто мог ее не заметить.
Несмотря на витиеватый слог, рассказ в тетради был кратким и емким.
Заклинает человека берендей, который не только хочет отомстить ему одному, но и всему роду человеческому. Для заклятия надо произнести лишь одно слово: «Заклинаю». Но заклятие произойдет, если берендей при этом действительно хочет мести, а не просто рассержен или подавлен. Его ненависти должно «хватить» на превращение человека в медведя. Чем больше его желание отомстить именно людям, а не конкретному человеку, тем крупнее получится заклятый в медвежьем обличии и тем труднее будет людям убить его. Известен случай, когда заклятый оказался неуязвим для удара рогатины, настолько крепкой была его шкура: лезвие соскальзывало и не могло ее проткнуть. Этого заклятого убили ударом рогатины в глаз и только через год после того, как на него началась охота.
Если заклятие удалось, берендей умирает. Он вкладывает в это слово всю свою жизненную силу и, едва превращение произойдет, падает замертво. Заклятие отнимает не только силу берендея, которую тот отдает до капли, но и силу рода, забирая от каждого берендея понемногу. Именно поэтому другой берендей по крови не может убить заклятого: заклятый имеет над ними власть, и преодолеть эту власть никому из берендеев еще не удавалось.
«Что ж, — подумал Берендей, — значит, я буду первым».
Но и сам заклятый находится во власти берендеев: его притягивает территория другого берендея, он стремится к ней и не может ее покинуть, если находит. Если он хотя бы один раз увидит берендея, то захочет занять его место — поселиться в его доме, владеть его вещами, перенимать его привычки. Происходит это потому, что заклятый понимает свое отличие от берендея по крови и старается стать таким же, как тот. Убив берендея, он занимает его место окончательно, но это не приносит ему желаемого результата. Люди, познав его кровожадность, рано или поздно все равно его убивают.
Очень редки случаи, когда берендей прогонял заклятого со своих мест. Берендей должен либо уйти и искать себе новое пристанище, либо погибнуть. Но способы защититься от заклятого все же есть.
Нужно получить кровь заклятого и добавить к ней крови берендея, сделав из этой смеси оберег. Чем больше крови пролилось, тем надежней он будет действовать. Надо только сжать его в кулаке и сказать: «На час», и заклятый не сможет в течение часа превращаться в бера. Но — увы — только на час, на большее силы оберега не хватит.
Оберег следует делать осторожно: кровь заклятого не должна попасть в кровь берендея — иначе они становятся побратимами.
Кровь берендея сильней в беровом обличье, кровь заклятого — в человечьем. И если в бою двух медведей смешается их кровь, заклятый теряет власть над берендеем, а берендей — наоборот. Скажет: «обернись» — и заклятый станет медведем, или «оборотись» — и тот снова превратится в человека. Нужно лишь добавить: «на час», «на день» или «на месяц» — и заклятый не сможет поменять облик, пока не истечет названный срок. Но обычно берендей превращает заклятого в человека и убивает его, поскольку заклятый уже не имеет власти над ним.
Если же кровь перемешается в бою двух людей, заклятый приобретает власть над берендеем и после этого может даже уйти с его участка по своей воле, но обычно не уходит: остается, чтобы довершить начатое.
Берендей дочитал тетрадь до конца. Он не понял только, что означает стать побратимом Заклятого. А этот вопрос его волновал, потому что он вовсе не был уверен в том, что их кровь не смешалась во время охоты. Во всяком случае, рукава его ватника были насквозь пропитаны кровью Заклятого. А попала она в его рану или нет, он определить не мог.
Зато получить драгоценный оберег для него не составит труда: пропитанный кровью свитер заботливая Галина Павловна уложила в полиэтиленовый мешок и дала Берендею с собой. Вот только он не помнил, куда его забросил, когда приехал домой…
Берендей приоткрыл дверь и выглянул в комнату отца. Михалыч громко храпел, и Берендей прошел мимо него на цыпочках. В кухне пакета со свитером не было. Он выглянул в сени, но и там пакета не нашел. На крыльце его не было тоже.
«Неужели я его в машине оставил?» — удивился Берендей. Тогда следовало немедленно ехать в больницу и разыскивать водителя Мишу. Слишком дорогой ценой досталась ему кровь Заклятого, чтобы повторить этот подвиг.
Берендей вернулся в кухню, поискал пакет повнимательней. И нашел: пакет благополучно лежал на буфете, вместе с остальными. Пустой и аккуратно сложенный.
Неужели Михалыч его постирал? Одно дело потерять, потерянное можно найти. Но если Михалыч его выстирал, то надежды не остается вообще. Берендей кинулся в комнату отца и растолкал Михалыча.
— Михалыч! Михалыч! Проснись!
— Что, медведь? — Михалыч подскочил.
— Да нет, — рассмеялся Берендей.
— А… Мне медведь снился. А чё тогда орешь?
— Ты мой свитер не брал, коричневый, в крови который?
— Который посередь кухни на полу валялся? В мешке?
— Да.
— В сени я убрал, в корзину с грязным бельем.
Берендей вздохнул с облегчением.
— А чё?
— Да нет. Ничего. Спи.
Берендей прикрыл к нему дверь, чтобы не мешать, и зажег свет на кухне. Свитер и вправду валялся в корзине с грязным бельем. Он был толстый, грубоватый, связанный из темно-коричневых ниток. Правый рукав пропитался кровью весь. И как определить, где на нем смешалась их кровь? И смешалась ли вообще? Берендей принюхался. Обоняние у него было много лучше, чем у людей, но не настолько чуткое, как в обличье бера. Пахло кровью. Обернуться зимой, да еще и с Михалычем в соседней комнате, ради того, чтобы понюхать свитер? Можно было вырезать большой кусок, а лучше взять весь рукав. Но носить это на груди?
Берендей вздохнул. «Только спасая свою жизнь», — говорил отец. А разве он не спасает свою жизнь? Он вышел на крыльцо, прихватив с собой свитер и замок, и надежно запер дверь снаружи. Если Михалыч проснется, он не сможет выйти во двор. А если он что-то увидит в темном окне, то наверняка подумает, что обманулся.
Берендей вдохнул ночной воздух. Он никогда не оборачивался зимой. Но, кроме Михалыча, никого вокруг не было — за несколько минут ничего не произойдет. Берендей выпрямился (он любил оборачиваться стоя). Посмотрел вверх и спустился с крыльца: однажды он обернулся на крыльце и пребольно стукнулся головой о балку, поддерживавшую крышу. Он не намного прибавлял в росте — сантиметров тридцать-сорок, с Заклятым не сравниться. Но иногда и тридцати сантиметров хватало. Он снова вдохнул, собираясь с духом, и… обернулся.
В нос ударили запахи. Скудные зимние краски померкли, но все вокруг заострилось и сделалось выпуклым. Он как будто глянул на мир через одноцветную линзу: зрение обострилось, но потеряло цвет.
И его залил восторг — как всегда, когда он становился бером. Чувства его в медвежьем облике были намного сильней: и страх, и радость, и любовь. И мыслям справиться с чувствами было намного сложней. Но этому-то он и учился с раннего детства, этим-то и отличался от Заклятого: сохранять ясность мыслей, когда чувства стараются их заглушить.
Ему непременно захотелось зайти в зимний лес — принюхаться, осмотреться. Лес манил, звал, обещал много интересного и приятного. Он был еще медвежонком — любопытным и игривым.
Через минуту пришел голод. Голод грызущий, мучительный, непреодолимый. А вслед за голодом — злоба. Берендей опустился на четыре лапы и осмотрел двор — чего бы съесть?
Из дома доносился храп Михалыча.
Берендей мотнул головой и поднялся на крыльцо. Его дело — обнюхать свитер и вернуться домой. Он нагнулся над правым рукавом: пахло бером и кровью бера. И его собственной кровью. А еще овечьей шерстью, и мылом, и по́том. Он тщательно вынюхал рукав сверху донизу. Кровь смешалась, в этом не было сомнений. И при этом в нее вплелся какой-то новый запах, не присущий ни крови Заклятого, ни крови Берендея.
Берендей поднял тяжелую голову и снова глянул в лес. И вернулся в человеческий облик: ему не понравилось оборачиваться зимой.
Голод не оставил его. Он вспомнил, что завтракал сытно, но легко, потому что собирался на охоту. А после этого съел только гранат, очищенный Михалычем. Оберег подождет. Михалыч говорил что-то про пирог с мясом.
Юлька вернулась домой поздно. Она оставляла записку, что уехала к Людмиле готовиться к экзамену, поэтому рано ее никто и не ждал. Ей просто повезло, что Людмила ни разу не позвонила ей на домашний телефон. Вернее, повезло ее родителям.
Засыпая, Юлька подумала, что не доживет до девятого числа. И что можно попробовать выучить все билеты за завтрашний день, чтобы освободиться к седьмому.
А шестого под вечер ей стало очень грустно. Она вспоминала Егора не затаив дыхание и обмирая от счастья, а с болью и тоской. Как будто они больше никогда не увидятся. Как будто произошло что-то непоправимое. Или произойдет. Ей было так грустно, что она поплакала, бросила учебники и долго сидела за столом, положив голову на кулаки. И вспоминала Егора — его голос, его улыбку, его руки. И от этих воспоминаний было еще горше, еще страшней: а вдруг с ним что-нибудь случилось?
Она вынула из сумочки мобильник и посмотрела на сообщение, которое он ей прислал, когда тренировался: «Я буду ждать». Он ее ждет, а она тут сидит со своими гнусными беспозвоночными — вот ведь мерзкие твари — и не едет.
Юлька подумала секунду, а потом набрала СМС: «Я приеду 7. С е д ь м о г о». И отправила. Но сообщения о доставке не пришло ни через пять минут, ни через час.
Она вернулась к учебникам, сжала зубы и решила, что выучит все билеты сегодня. Потому что если она плохо сдаст экзамен, мама с папой будут думать, что это из-за Егора. А ей не хотелось, чтобы они подумали про него плохо, тем более что он ни в чем не виноват, она сама не может так долго без него прожить.
Юлька просидела над билетами до трех часов ночи, но сообщение о доставке так и не пришло. «Ничего, — решила она, — завтра утром Егор наверняка его получит. Не может не получить». Почти все вопросы она выучила — ну, или просмотрела. Кроме тех, которых не нашла в учебниках. Все вопросы вообще знать невозможно, нужно надеяться, что они на экзамене ей не попадутся.
Она проснулась в половине девятого и вскочила в ужасе: проспала! Последняя электричка перед перерывом уходила в девять, а следующая — только в три часа! Юлька и забыла, что седьмое — выходной и электрички ходят по воскресному расписанию. Поэтому быстро оделась и выбежала из дома, пока мама не заметила ее ухода. Но оставила маме записку: «Я поехала к Егору» — ей было стыдно врать.
Она вбежала в последний вагон за секунду до отправления и перевела дух. Сообщения о доставке так и не было. Юлька написала еще одну СМСку: «Выехала на 9-15» и снова подождала. Сообщение о доставке опять не пришло.
Всю дорогу она рассматривала телефон, но он молчал. Сеть то пропадала, то появлялась снова, а сообщений так и не было.
«Ну и что! — решила Юлька. — Теперь я знаю, где он живет. И замерзать не собираюсь. Тем более сегодня теплей, чем позавчера. И если он не в сети, то наверняка дома».
Она вышла из электрички уверенно и спокойно. Послала еще одну СМСку: «Я приехала. Иду к тебе». Зашла в магазин и купила свой любимый медовик к чаю — в прошлый раз у Егора были только сушки и борщ.
Когда вдоль дороги потянулись детские сады, навстречу ей попалась женщина, которая пристально на нее посмотрела, а потом решилась и окликнула ее:
— Не ходи туда, детонька. Медведь-людоед по лесу ходит, а ты одна идешь.
Юлька вежливо кивнула, поблагодарила и ответила, что ей недалеко. И со смехом пошла дальше. Неужели ее мог остановить какой-то медведь?
Почти у самого автобусного кольца ее догнал мужчина с двустволкой на плече.
— Девушка, — окликнул он ее, и она подпрыгнула от неожиданности.
— Ну что ж вы так пугаетесь?
— Извините, — Юлька улыбнулась, — я не ожидала кого-то здесь увидеть.
— А куда же вы идете совсем одна? — спросил он.
— Я? — Юлька растерялась. — Я — туда.
Она махнула рукой в сторону гнутой березы.
— И я туда. Можем пойти вместе. И вам не страшно, и мне веселей.
Юлька кивнула и обрадовалась. Конечно, она легко отмахнулась от предупреждения доброй женщины, но все равно ей было страшновато одной. А у мужчины имелась двустволка: даже если медведь и появится, его можно будет застрелить. Они свернули на лесную дорогу.
— Подождите, — попросила Юлька, — я сейчас сообщение отправлю.
И набрала: «Я у гнутой березы. Меня провожает дяденька с ружьем. За меня не бойся». Сообщение получилось длинное и ушло в два приема. Ну и пусть Егор их не получает. Она все равно напишет. На всякий случай.
— Вы, наверное, к Егору приехали?
Юлька смутилась:
— Да, а как вы догадались?
— А там больше никто не живет. И я к нему иду, дело у меня есть.
— Какое дело? — не очень вежливо спросила Юлька.
— Да про охоту на медведя надо потолковать. Вы слышали, что здесь медведь-людоед появился?
— Да. Я даже видела его следы, два раза. И еще он приходил к нам на дачу и ломился в окна.
— А где ваша дача?
— В Белицах.
— Хорошее место, — кивнул мужчина. — А от реки далеко?
— Нет, метров пятьсот всего. И лес рядом.
— Да, неплохо. А с Егором как познакомились?
Юлька подумала, что если этот человек знает Егора, то не стоит об этом рассказывать: вдруг Егору это не понравится?
— Так, случайно, — ответила она уклончиво и спросила, чтобы сменить тему: — А вы охотник?
— Да.
— А на кого вы охотитесь?
— На медведей.
— Правда? Здесь же нет медведей.
— А я в Карелии охочусь, в пограничной зоне. Красивые места, природа дикая совершенно.
— И как, трудно убить медведя?
— И да, и нет. По-разному, — он пожал плечами, но в его глазах Юлька увидела веселый огонек, хитринку.
— Расскажите, пожалуйста! Я никогда не видела охотников на медведей!
— А медведя видели?
— Видела, конечно. В зоопарке, в цирке, а еще в Александровском саду, там их иностранцам показывают.
— Ну, это не медведи — так, название одно. Хотите на настоящего медведя посмотреть?
Юлька пожала плечами и усмехнулась:
— А где вы его возьмете, настоящего-то?
Ей почему-то стало тревожно.
— Может, он сейчас из леса навстречу нам выйдет? — засмеялся ее провожатый.
— Но если он сейчас выйдет, вы же его застрелите, правда?
Мужчина неопределенно пожал плечами.
— И потом: что он, дурак, что ли, — прямо на человека с ружьем выходить? Медведи вообще людей боятся, — рассудила Юлька вслух.
— Обычные боятся, а людоеды — нет, — мужчина усмехнулся как-то уж очень недобро.
Юлькина тревога не проходила, и она не понимала почему. Все было хорошо — солнечный день, рядом надежный, вооруженный человек. А до дома Егора рукой подать. Может быть, она так сильно испугалась, когда медведь ночью ходил вокруг их дома и стучал лапами в окна? И теперь всякое воспоминание о медведе вызывает у нее ужас?
— Ну что, боитесь медведя? — на этот раз ее спутник улыбнулся по-доброму и подмигнул ей.
— Если честно, очень боюсь. Моя мама чуть не впустила его в дом, когда он ночью… — она осеклась.
«Не открывайте! Это не человек!» — крикнул тогда Егор. И у Юльки подкосились ноги. Она шарахнулась в сторону от своего провожатого, но было поздно.
Над ней громадной бурой горой возвышался медведь. Она запрокинула голову, отшатнулась, подняла руку, пытаясь защититься, — и увидела его морду. Размером с телевизор. И громадные желтые клыки, с палец длиной. Медведь поднял лапы, нависая над ней, и заревел. Юлька еще секунду смотрела на него, разглядывая когти, а потом обмякла и упала в снег.
— Что это?
Атенаис напряглась, принюхиваясь, и даже глаза закрыла. Всё равно сейчас, через три с лишним колокола после заката, зрение было почти бесполезно, а открытые глаза только рассеивали внимание.
— Кора лимонного дерева.
— Правильно. А для чего она нужна?
Ну, это совсем просто – лимонницей вовсю пользовались модницы тарантийского двора!
— Она улучшает цвет лица. А если сделать тёплый компресс с маслом чайного дерева на ночь, то кожа становится гладкой и упругой!
— А это?
Запах, горьковатый и душный, словно пронизанный полуденным жаром, был смутно знаком и почему-то внушал опасения. Атенаис зажмурилась почти до боли, перебирая не только всё, изученное за сегодняшний невероятно долгий день, но и более раннее, почти позабытое. Горбачи продолжали неспешно-ровный бег сквозь ночь, их мерная поступь ничуть не мешала продолжению дневного урока. Как и ночное время, от которого слезятся глаза и рот раздирает зевотой. Атенаис судорожно зевнула и наконец-то вспомнила:
— Шакальи ягоды! Но это нечестно! Ты мне про них ничего не говорила, это я просто ещё от няньки…
Переливчатый хрустальный смех был ей ответом:
— Вот и прекрасно! Умная жрица черпает знания изо всех доступных колодцев и источников, не ограничивая себя только тем, который волею богов оказался поближе! А зачем нужны шакальи ягоды?
— Они ни зачем не нужны! Они же ядовитые! Лошадям достаточно съесть горсточку-другую – и всё! А человеку – так и вообще несколько ягодок…
— Вот видишь! А ты говоришь – не нужны. Одно из предназначений ты угадала верно – шакальими ягодами можно легко убить врага. Или хотя бы его лошадь, если для твоих целей его нужно просто немного подзадержать. А ещё при помощи специальным образом выпаренной настойки из этих ягод жрицы Деркэто избавляются от ненужного плода… впрочем, об этом тебе знать пока рановато. Ну-ка, любопытно, а вспомнишь ли ты вот это… Ну?
Атенаис принюхалась и с трудом удержалась от смеха. Ещё бы она не вспомнила! Это был самый важный запах сегодняшнего дня, самый важный из усвоенных ею уроков, и уж его-то она постаралась запомнить навсегда.
— Омариск! Волшебная травка Деркэто!
— Вижу, главный урок ты усвоила верно! – хрустальный смех вновь зазвенел над ночной степью. – Это действительно пыльца цветов омариска, перемешанная с воском диких степных пчёл. В обычном своём состоянии – просто приятно пахнущая травка, но если её сжечь… Стоит бросить один такой вот шарик на жаровню и дать мужчине вдохнуть поднимающийся дым – и на него низойдёт священное безумие Деркэто. Некоторые называет его «благодатью Деркэто», но мне не кажется, что это состояние – такая уж благодать. Священное безумие – так будет вернее. Мужчина, на которого оно снизошло, полностью теряет голову от неудержимой страсти и готов ради её удовлетворения на всё… Абсолютно на всё, понимаешь? Убить своего короля, предать лучшего друга, отдать дочерей в наложницы грязным больным рабам, разрубить грудь собственной матери и бросить к твоим ногам её ещё тёплое сердце… Пыльца омариска — страшная сила, помни об этом. На женщин она тоже действует, хотя, хвала Иштар, и далеко не так сильно. Поэтому, когда будешь её применять, постарайся сама держаться подальше от жаровни, поняла?
— О да! – ответила Атенаис с жаром, и тут же снова душераздирающе зевнула. — А как он выглядит, этот омариск?
— Завтра, дорогая моя! На сегодня уроки закончены, ты уже совсем спишь, того и гляди, с седла свалишься! Перебирайся в шатёр, я распорядилась, чтобы для тебя оставили место.
***
— Люди не могут скакать всю ночь, командор. Да и коням нужен отдых…
Закарис смерил Хьяма бешеным взглядом, потом обмяк. Конан, стоявший за спиной асгалунского короля на расстоянии выпада и уже напрягшийся в готовности спасать одного из лучших асгалунских бойцов от неоправданного командирского гнева, тоже слегка расслабился. Слегка – Закарис последнее время вёл себя всё более и более странно и особого доверия не вызывал.
Шагнул вперёд, сказал примирительно:
— Люди действительно устали, Закарис. Мы же скакали весь день и половину ночи! Почти без остановок! Если бы не наткнулись на этот колодец, просто загнали до смерти половину лошадей ещё до рассвета. К Зандре такую спешку, опомнись! Твоей сестре и её людям тоже надо спать. Мы можем в темноте проскакать на расстоянии броска копья от их спящего отряда – и просто его не заметить!
— Ладно, — тихо вздохнул Закарис, и рявкнул, – Привал! Всем спать! До рассвета!
По вяло суетившемуся вокруг колодца лагерю прокатился облегчённый стон. Многие попадали на землю прямо там, где стояли, не утруждая себя даже тем, чтобы что-то подстелить или накрыться плащом. Показалось даже, что многоголосый храп раздался несколько раньше, чем усталые тела коснулись земли. На ногах остались лишь заранее назначенные часовые, да несколько человек продолжали выхаживать своих коней, опасаясь их запалить. Присмотревшись, Конан обнаружил, что большинство из последних были его гвардейцами. Обидно, конечно, но местные лошадки, такие неказистые и вздорные на вид, к жаркому климату были приспособлены намного лучше его статных и тонконогих красавцев. С другой стороны – приятно, что «драконы» хорошо знают службу и заботятся в первую очередь о своих конях, как и должно истинному воину.
— Завтра мы должны их догнать!
Конан пожал плечами:
— Будет воля Митры – догоним ещё до обеда. Я бы не возражал нормально подкрепиться, а не жевать в седле на полном скаку эту вяленую крокодилью отрыжку.
— Ты не понимаешь! – простонал Закарис, качая головой. – Ты просто не понимаешь…
— Ну так и объяснил бы мне, чего же именно такого ужасного я не понимаю?
— Они вместе уже два дня! Ты хоть представляешь себе, чему эта тварь может за такое время научить твою старшую дочь?!
Конан фыркнул. Снова шевельнул плечами:
— Думаю, девочке пригодится.
— Ты не понимаешь! – буквально взвыл Закарис и сдёрнул с бритой головы шлемообразный кидарис с золотыми пластинами внахлёст. Бросил на землю, рухнул рядом. Конан смотрел на него, мрачнея. Недобро так смотрел.
— А ты ведь не этого боишься, Закарис… — сказал он негромко, не надеясь на ответ. – Не того, что твоя сестрёнка развратит своими секретными знаниями жрицы Деркэто мою старшенькую и научит её вертеть мужчинами… Чего же ты на самом деле боишься, а, король Асгалуна?..
Закарис поднял на него затравленный взгляд, упрямо стиснул зубы:
— Завтра, Конан, великий король Аквилонии. Я всё объясню тебе завтра. Когда мы догоним эту тварь.
***
— Они догонят нас сегодня.
Дорожная пыль, поднятая широкими ступнями горбачей, медленно оседала вдалеке и продолжала клубиться у ног, словно водовороты странной красновато-жёлтой речки. Нийнгааль придержала отряд у развилки на четверть оборота клепсидры, давая людям возможность размяться, а скотине – полакомиться пустынным игольником, коего вдоль дороги водилось в изобилии. Сама же она смотрела назад – туда, где далеко-далеко, почти у самой еле различимой линии зелёных холмов на горизонте поднималась в выбеленное солнцем небо тоненькая красновато-жёлтая полоска. Погони не было видно, но поднимаемая ею пыль выдавала её с головой.
Впрочем, точно так же, как и их самих.
Атенаис с тревогой посмотрела на густую дорожную пыль, клубящуюся у лохматых ног её скакуна. Снова взглянула на медленно, но неотвратимо приближающийся пыльный шлейфик, перевела обеспокоенный взгляд на Высшую жрицу. И вздрогнула.
Невыразимо прекрасные глаза Нийнгааль смотрели прямо на Атенаис, на красивых губах мерцала прозрачная улыбка.
— Они догонят нас сегодня, ещё до заката. Но мы ведь с тобой не хотим, чтобы они догнали именно нас, правда, милая?
— Не хотим! – Атенаис сглотнула тугой комочек: «Не так рано!!!». – Но что же нам делать? Их кони быстрее!
Хрустальный смех дрожал и переливался в прекрасном горле, словно драгоценное вино в бокале не менее драгоценного горного хрусталя.
— О, у Деркэто есть для своих верных слуг множество хитроумных уловок! Ты знаешь, что она какое-то время была ближайшей подругой достойного Бела, прозванного в народе Шустроруким? Вижу, пришла пора преподать тебе новый урок: степь – это не столичные гонки колесниц, где победа всегда достаётся самой быстрой. Степь – это степь. Они, конечно, догонят. Но не нас. Думаешь, я зря остановилась у этой развилки? Мы здесь разделимся. Мои верные слуги отвлекут на себя внимание наших преследователей, а мы с тобой продолжим наш путь. И наши уроки. Надеюсь, такое развитие событий тебе больше нравится?
***
— Они разделились!
Впрочем, дозорный мог бы и не кричать – Конан и сам отлично видел, что ровный клуб пыли, что колыхался впереди, ворочаясь и постоянно меняя очертания, словно какое-то косматое бесформенное чудище из легенд, слегка изменился. У него словно бы вырос хвост. Пока ещё куцый, но с каждым ударом сердца удлиняющийся, он острым кончиком тянулся в полночную сторону. А косматый красно-рыжий зверь продолжал топтаться посредине степи, разве что ещё немного подрос – они нагоняли. Беглецы, похоже, и сами это понимали, не зря же начали пускаться на всякие уловки.
Впрочем, это им не сильно поможет.
Конан привстал в седле, щуря глаза. Вгляделся, прикидывая.
Если судить по тонкой прозрачности быстро удлиняющегося «хвоста», в острие его не слишком-то много всадников. Скорее всего, вообще двое-трое. И что же из этого следует?..
Тремя поворотами клепсидры позднее, притормозив у развилки и звериным взглядом вглядываясь в истоптанный песок, Конан не смог сдержать довольной усмешки. Он опять угадал. Несмотря на множество следов, испещряющих место разделения отряда, любому хоть мало-мальски зрячему следознатцу было отчётливо видно, что на полночь отсюда свернули только трое. Какое-то время их скакуны шли бок о бок, буквально выстроившись в ряд. Словно специально облегчая работу следопытам. Три цепочки следов, боковые – более чёткие и глубокие, средняя же – лишь чуть намеченная, словно этот горбач нёс гораздо меньший вес. Например, не взрослого человека, а ребёнка.
Конан засмеялся уже в голос.
И кого, скажите на милость Митры, они хотят обмануть подобной наивной уловкой?
Только трое, ха! Словно на жертвенном камне преподносят, кушайте, не обляпайтесь. И даже горбачей рядком пустили – специально на случай, если следознатчики у преследователей не слишком опытные и нужного не заметят.
Ха!
Чтобы высшая жрица путешествовала в почти что полном одиночестве, без многочисленной охраны и армии слуг, всего лишь с двумя спутниками, один из которых, к тому же, похищенный ею ребёнок?! Да скорее реки потекут вспять, а луна упадёт на землю!
— Конан! Мне это не нравится, – Закарис смотрел в сторону ответвляющейся полузаброшенной дороги с чёткими следами троих всадников. Хмурился. — Как-то слишком… напоказ.
Конан ощерился:
— Сам вижу. Внимание отвлечь пытаются. Знаешь что… Пошли-ка двоих ребят по этой дороге – так, на всякий случай…
— Хьям! Эххареш! Проследить, дальше – по обстановке! Остальные – за мной, во имя Иштар!
И он упрямо погнал Аорха вперёд, к выросшему уже до огромных размеров пылевому чудовищу, что ворочалось в близкой недосягаемости, словно лакомая морковка перед взмыленной мордой впряжённого в крестьянскую повозку мула.
Саша ждала их у подъезда. Конвою в виде киборга удивилась, но спрашивать не стала.
— В кафе? — предложил Асато, распахивая перед ней дверцу флайера.
— Лучше тут поговорим, дома сегодня бабушка, я бы не хотела надолго уходить, — Саша криво улыбнулась.
— Она болеет? — Асато приготовился выслушать печальную, но стандартную повесть, но услышал совершенно иное.
— Нет, она маму обижает. Мама её боится, бабушка всю жизнь ей командовала. Только когда забеременела, сбежала от нее. Бабушка ее за руку на аборт отвела, а мама в окно вылезла и бегом домой. Схватила немного вещей и убежала. Так я и появилась. А сейчас она нас опять нашла. Мама ничего сделать не может, только я. Поэтому мне уходить нельзя.
— Да, круто у вас.
— Ага! — Саша кивнула. — Но вы не обращайте внимания, я привыкла. На меня-то орать бесполезно, я просто зависаю и все. Вот еще Лисенка найду, бабка вообще взбесится, знаешь, как он умеет игнорировать!
— А он тебя игнорировал? — Асато насторожился, возможно, мэйлис все-таки проснувшийся? Тогда его тем более надо беречь.
— Я его один раз обидела, и он сломался. Нарушилась программа субличности, и он реагировал, как машина. А потом его украли, и я не успела ему сказать, что он мне нужен и купить не успела, — Саша посмотрела на японца с очень странным выражением. – Вы мне его найдите, ладно? Я обязательно его выкуплю, даже если придется брать кредит!
— Мы его уже нашли… — договорить Асато не успел, совершенно спокойная до этого девушка с диким визгом повисла у него на шее. Даже невозмутимый Рон дернулся.
— Его можно увидеть?
— Пока — нет. — Асато протянул ей флешку, решив, что о ранениях мэйлиса ей не скажет. — Вот, возьми. Понимаешь, тут такая ситуация. Лисенка похитили преступники, они ищут какую-то вещь, и думают, что она у мэйлиса или что мы ее уже забрали у него. Мы опасаемся, что тебя тоже могут похитить, чтоб нас шантажировать. Поэтому ты будешь осторожна, а мы ловим бандитов и отдаем тебе твоего парня.
Саша немного подумала, повесила флешку на шею и уточнила: — еА если меня будут похищать, и я случайно убью похитителя, меня посадят?
— Ну, убить мужчину достаточно сложно, — полицейский растерянно посмотрел на взъерошенную девушку. — Не уверен, что ты это сможешь.
— Они тоже так будут думать, — Саша очень вдумчиво почесала нос. — Все так думают. И бабушка. И Мишка из группы. Он тоже думал, что я не отобьюсь, когда меня тащил.
— А ты отбилась? — Асао безуспешно поискал в фигуре девушки признаки занятия хоть какой-то борьбой.
— Да, если меня долго тащить, я успеваю подумать, что делать. Ты не волнуйся, я смогу нас с Лисенком защитить. Но сейчас мне надо домой. При мне бабушка на маму с кулаками не лезет и сердечные приступы не устраивает — один раз сделала, а я ее в ванну утащила и холодной водой залила.
Пока Асато молча переваривал историю, Рон все-таки не удержал маску идеальной машины и прокомментировал:
— Если хозяину в твоем присутствии станет, по каким либо причинам, нехорошо, рекомендую вызов специалиста без попыток оказать помощь своими руками. Заливать хозяина как холодной, так и горячей водой не рекомендуется, он человек, а не сухофрукт.
Саша выслушала киборга очень внимательно и бережно погладила по голове.
— Хорошо, твоих хозяев я заливать водой не буду. А ты не обижай Лисенка, ладно? Как только твои хозяева закончат ловить преступников, я его у них выкуплю, понимаешь?
Рон кивнул, глядя на нее стеклянным взглядом. Этот диалог киборг проиграл вчистую, к величайшей радости Асато, еще не забывшего рекомендацию по извлечению полицейского жетона. Саша опять повернулась к японцу.
— Вы только, пожалуйста, Лисенка никуда не девайте, я его правда выкуплю! Знаете, он лучше других парней. И дурой меня не считает.
— Я тоже не считаю, ты очень умная девочка.
Саша задумалась, потом вытащила из кармана небольшой блокнотик и в несколько движений нарисовала в нем цветок. Вырвав листок, вручила его японцу.
— Передайте, пожалуйста, это Лисенку. Я ему всегда, уходя, рисовала цветочек в знак что мы скоро увидимся. А мне пора! Не хочу их долго наедине оставлять. Опять маму доведет! Я бы её совсем выкинула, но она орать будет, рыдать под дверью, а мама не хочет позориться перед соседями. Скорее бы уехать!
— Ты там держись!
Асато было очень неловко. Семейные сцены он не любил, а таких вот теток, как бабушка Саши, побаивался, хотя сталкивался всего пару раз за свою полицейскую карьеру. Девушка легко выпрыгнула из флайера и пошла в подъезд. Японец посмотрел на зажатый в руке рисунок и спрятал его в карман.
— Знаешь, такую главное не обижать, а то получишь стулом по башке неожиданно, когда все уже забыл.
— Нет, это неправильно! — серьезно поправил Рон. — Стулом бить нельзя, если ты не киборг. Он ломается от удара, а человек просто встает и начинает бить в ответ. А стула у тебя уже нет. Стулом лучше тыкать — ножками в лицо и корпус и уже потом бить. У меня вопрос, Асато. Почему она просто не может убить свою бабушку, если та им так мешает?
— Наверное, потому, что у людей не принято убивать родственников. Даже когда очень хочется. Может, по пиву?
— Давай. Иногда я очень рад, что я не человек и у меня никого нет.
В магазине, куда они зашли за пивом, пришлось отстоять небольшую очередь. Покупатели пренебрегали стандартными продуктами, отдавая предпочтение мороженому, газировке и пиву. Теплые деньки породили множество страждущих. Асато прикупил себе баночку светлого, а киборгу, после секундного раздумья, «медового фашихасского» производства Яноды. Но когда Асато повернулся от прилавка, то неосторожно врезался в девушку, пытающуюся удержать в руках бутылку лимонада и три пачки мороженого. Покупки разлетелись по магазину. Незнакомка покраснела и, бросив на него отчаянный взгляд, присела на корточки, подбирая бутылку с напитком, которая, к счастью, не взорвалась. Джинсы обтянули стройные ноги и аппетитную попку. Японец без раздумий бросился ей на помощь и успел собрать брикетики до того, как на них наступили. Девушка растерянно посмотрела на мороженое в его руках, покраснела еще больше и попросила:
— Вы не присмотрите за моими покупками? Я сейчас пакет куплю…
Асато кивнул, поймав несомненный гормональный отклик организма на незнакомку. Несколько мгновений он смотрел ей вслед, потом составил план знакомства и приступил к его осуществлению, демонстративно игнорируя недовольный взгляд Рона.
— Я все-таки взял ее номер, а она — мой. — Асато победно посмотрел на киборга. Тот вел флайер к космодрому, выслушивая восторги друга и иногда пожимая плечами в ответ. — Может быть, наконец-то я встретил свою любовь, а?
— Не знаю, для меня данная сторона человеческих отношений вызывает только недоумение. А ее продолжение лучше всего характеризует тупая шутка моего хозяина, — отозвался Рон. — Когда мы в армии оказывались в городе, он обычно говорил так: «Я хочу в бордель. У тебя есть выбор — идти со мной по бабам или съесть мороженое. Тебе какое купить?»
— И ты?
— Сидел на диване в борделе, ждал его и ел мороженое, — Рон обернулся к азиату. — Я в этом людей не понимаю, ясно же, что мороженое намного лучше!
— Возможно! — Асато не стал смеяться над киборгом, решив, что о его негативном опыте они еще поговорят. — Ну ты вот скажи, я ей понравился?
— Да, она очень тобой заинтересовалась. Кроме того, я заметил и сильный гормональный всплеск. К сожалению, с вашими брачными ритуалами есть серьезные проблемы, вы часто волнуетесь по непонятным причинам. Например, она стала очень недовольна, когда посмотрела в зеркало. А когда смотрела на тебя, я фиксировал выработку эндорфинов. Это важно?
— Да. Она мне тоже очень понравилась, понимаешь? И вроде бы взаимно.
— Знаю, — ответил киборг серьёзно. — Но хозяину ты про неё все-таки расскажи, мало ли что!
Асато кивнул. Конечно, Эрику стоит узнать о еще одной девушке, которую он мог случайно подставить под удар. И по хорошему счету следовало отказаться, но… Японец вспомнил назначенное на завтра свидание и улыбнулся.
По экрану скакали самые настоящие киношные ниндзя. С мечами и сюрикенами, в масках. Одетый в белое кимоно гонялся за упакованным в красное, который зачем-то хотел взорвать планету особо извращенным способом — заложив в стыки тектонических плит несколько сотен мощных зарядов. Эта пара сражалась на мечах, игнорируя все достижения современной техники, включая плазмометы и бластеры. Не прекращая сражаться, ниндзя исчезали и появлялись в совершенно неподходящих для этого местах: например, на каком-нибудь астероиде, устраивая драку на его поверхности, не обращая никакого внимания на окружающий вакуум. Или посреди космического корабля. Причем команда встретила гостей без всякого удивления. Асато несколько минут смотрел фильм, пока не дошел до момента, где капитан, здоровенный мужик, способный голыми руками замесить на пирожки боевого киборга, «всплёскивает ручками», восклицая «да это же космический ниндзя!» После чего потряс друга за плечо. Эрик обернулся. Глаза у него были как у какающей совы из детского анекдота.
— Я понимаю, кино. Но твою мать, ко мне бы такие заявились, оба бы уже оказались в утилизаторе! Это же ужас!
Асато перемотал фильм на конец и согласился:
— Да, ужас! Интересно, что у автора с логикой?
На экране храбрый белый ниндзя догнал своего рыжеволосого и зеленоглазого противника, привязал между двумя деревьями и проводил воспитательную работу. То есть сорвал прутик с ближайшего куста и усиленно стучал рыжему по пятой точке и рядом. А тип, до этого запросто отодвигающий нехилые куски земной поверхности и стоявший ногами на магме, дергался, не в силах выдернуть руки из веревочных петель и эротично постанывал.
Парни переглянулись и единодушно скомандовали:
— Хейзер, выключи на хрен!
— Интересно, почему он его просто не трахнет? Ну, в смысле белый — рыжего. Оба явно согласны. — Эрик приволок две банки пива, себе и Асато, кино явно поразило даже его стрессоустойчивую психику.
— Думаешь, дело именно в этом?
— Ну, а в чем еще? — Эрик протянул банку Асато. — Белый постоянно предотвращает преступления рыжего, все за ним переделывает, и при этом они друг другу дальше набить морду ничего не делают. Ну, иногда вот так связывают. Я три серии на перемотке посмотрел! Сплошное посменное доминирование. Этим ниндзя надо к сексопатологу!
— Лучше авторам сериала. Ты еще, наверное, «Космических кровососов» не смотрел? Там такая любовная линия, ты точно охренеешь! Посмотришь?
Эрик внимательно посмотрел в горящие предвкушением глаза друга и твердо пообещал:
— Нет. Ни за что!
Размышляя о том, что надо будет как-нибудь хитро Эрику этих самых кровососов подсунуть, так чтобы он не успел сбежать в первые три минуты, когда увидит главную героиню и ее парня, Асато вышел в коридор и возле санузла столкнулся с Чучелом. Мэйлис при виде хозяина сделал шаг назад и замер у стены, слегка повернув голову и склонив подбородок к плечу. Сходство киборга и рыжего актера было несомненным.
— Ты чего тут делаешь? — Спросил японец. Мэйлис посмотрел на него стеклянными глазами и выдал:
— Производится поиск подтверждения на отработку программы «видеомечта». Требуется голосовое утверждение изначальных установок, а также необходимых аксессуаров.
— Ну-ну… Лисенок в медблоке?
— Да, Асато, — Чучело сделал паузу, и уточнил: — Следует ли послать ему подтверждение на начало отработки программы «видеомечта».
— Нет. Я сам с ним поговорю.
Чучело посмотрел вслед человеку, сверился с программой и все-таки уведомил собрата по несчастью о просмотре фильма, который обычно грозил им неприятностями. Запрет на действия со стороны клиента перекрывался предписанными в борделе правилами.
Лисенок при виде человека сел, весь подобрался и доложил:
— Ваша игрушка готова к работе, господин. Органическая часть восстановлена на пятьдесят семь процентов. Какие будут изначальные установки работы, господин?
— Не надо работать. И насчет господина, мы с тобой это уже обсуждали! — Азиат сел на кровать и, достав рисунок, протянул его мэйлису, внимательно за ним наблюдая. — Узнаешь?
— Да, — не стал отпираться Лисенок. — Один человек из имеющих к кукле доступ рисует такие цветы.
— И что он с ними делает?
— Передает на сохранение кукле, — мэйлис смотрел прямо на него, в глазах застыла машинная пустота. У Асато появилось ощущение, что он стоит перед закрытой дверью. Очень захотелось постучать, хотя бы по лбу Лисенку.
— Это тоже тебе, — сказал он, вручая рисунок. — Если что-то надо, скажи.
Лисенок кивнул. Когда Асато, закрывая дверь, обернулся, киборг лежал на спине, глядя в потолок стеклянным взглядом. Листочек с рисунком он оставил поверх одеяла, просто накрыв рукой. Так и не обнаружив проявлений разумности, японец решил спросить у «эксперта».
Рон нашелся в трюме. Он загрузил нового сэя работой по мытью пола и наблюдал за выполнением приказа.
— Скажи, Лисенок проснувшийся?
— А тебе это зачем? — уточнил вредный киборг.
— Не притворяйся, Рон. Он разумен или нет?
— Не разумен. И я это берусь в свое время доказать, — сэй скривился. — Не нравятся мне эти мэйлисы, Асато. Скорей бы от них избавиться.
— А что с ними не так?
Рон замялся, как-то странно на него глянул и тихо ответил:
— Я не знаю. Просто не нравятся и все. Просто какие-то непонятные эмоции!
Азиат усмехнулся, потрепав сэя по плечу. Непонятные эмоции, называемые словом «ревность», он сам испытывал неоднократно и умел распознавать. Впрочем, читать сейчас лекцию киборгу особого желания он не испытывал. Может, сам разберется? Не маленький…
Этот ресторан Эрик хорошо знал и очень любил. За тихую и ненавязчивую атмосферу, за возможность занять отдельный кабинет, за вышколенную прислугу. Лизу он увидел сразу: в чистом, хотя и незамысловатом свитере и самых обычных джинсах, она стояла на стоянке у флайера и удивленно оглядывалась.
— Привет, консультант! — Девушка протянула руку для пожатия, но Эрик, приняв, чуть повернул ладонь и коснулся губами тыльной стороны.
— Ого! Да ты у нас джентльмен? И куда теперь? — Она похлопала по сумочке. — Я тебе все принесла.
— Сперва — пить обещанный ликер, потом туда, где нам никто не помешает!
— Логично, люди взрослые! — она взяла его под руку и пошла рядом. К залитой ярким светом улице и темному, немного зловещему офисному зданию, где на первом этаже располагался ресторан.
Возле двери Лиза приостановилась. На всякий случай, вдруг парень повесит на нее счет и смоется, мысленно прикинула финансы. Картинка вышла не очень.
— Ты ничего не спутал, консультант? Таких, как мы, туда и не пустят! Да и если пустят, я же понятия не имею, в какой руке и какую вилку держать!
— Ха! Нет уж, хотела свидание –— будет. Да и я тоже хочу свидание. Устал я «консультировать»! А заведение это замечательно тем, что если мы придем туда грязные и в рванье, сядем на стол задницей и будем держать вилку ногой, нам слова никто не скажет — воля клиента закон. Ну, разве что самый отдаленный кабинет выделят, — Эрик подошел к дверям, которые распахнул услужливый швейцар. Сканер считал его данные с виртуальной карточки посетителя, сверил с имеющейся базой, и над дверью мигнул незаметный посторонним, но хорошо видимый охране зеленый огонек. Клиент опознан как платежеспособный.
Менеджер встретил гостей у входа в зал, предложил любой свободный столик или отдельный кабинет. И когда гости выбрали отдельный кабинет, повел их, указывая на свободные.
— Вон тот, у окна, если он свободен, — пресек экскурсию Эрик. И пояснил Лизе, как только они остались одни, — Отсюда очень удобно драпать.
— Веселая у тебя жизнь, консультант!
— Какие консультации, такая и жизнь, — он открыл меню, заглянул и предложил:— Рекомендую солянку.
— А я щи хотела, они тут «аутентичные, по старинным рецептам Старой Земли».
— Солянка тоже достойная. И бифштекс.
— А что такое «курица-рыба из настоящей кухни Древней Империи Китай»?
— Понятия не имею. — Эрик заглянул на картинку, фотография тарелки с торчащими во все стороны глянцевыми треугольниками ему ничего не сказала. Лиза подумала, и предложила:
— Слушай, может, тогда без церемоний? Заказываем каждый свое — и откусываем друг от друга?
— Лучше от блюд! — Эрик рассмеялся. — Давай. И что у нас тут к кофейному ликеру? Ага, тортик, пирожные и фрукты в глазури. Подойдет?
— Конечно! — Окончательно осознав, что на ее манеры девчонки из трущоб партнеру плевать, Лиза оживилась и даже уселась «поудобнее», то есть подогнув под себя одну ногу.
Эрик привычно оценил свое состояние: ему было хорошо, спокойно. А еще он точно осознал, что по морде скорее всего получит. Ну, не выходило у него считать Лизу подругой на ночь. Не воспринимал. И от души посочувствовал альфонсам, которым «нравится, не нравится — работа такая». Ладно, и так вроде хорошо выходит, главное — девушке комфортно с ним. А остальное он переживет. Прав Рон, это же не плазма в упор, это всего лишь свидание.
— Ух ты! — Это была первая реакция Лизы на возникшего у столика официанта. Он даже взглядом не позволил себе выразить недовольство или недоумение странными, небогато одетыми гостями. Молча расставил на столе блюда, пожелал приятного аппетита и бесшумно выскользнул за дверь, как и не было.
Аутентичные щи подали в кочане капусты со срезанным верхом, а бифштекс запеченным в большой круглой черной буханке. Солянку принесли в очень милом глиняном горшочке, накрытом лепешкой. И китайскую курицу-рыбу на большом блюде в россыпи белоснежного риса.
— Ну чего, жить можно! — оценил еду Эрик. И увидев, как девушка потянула из сумки планшет, мотнул головой. — Давай сначала обожремся до посинения, а потом уже дела! Мы же взрослые люди!
— Точно!
Этот парень ее не напрягал, он был своим, словно один из девяти братьев. Можно откусить от мороженого, ткнуть в бок кулаком, можно чувствовать себя спокойно, даже дав ему чем-нибудь тяжелым по голове или ложкой по лбу, чтоб не утягивал самый лакомый кусочек. Обидится — даст сдачи, но без колебаний полезет за нее в драку с чужаком. Лиза зацепила из его горшочка солянки «на попробовать».
— Обалдеть! Вкуснота! Двигайся ближе, так будет намного удобнее делиться! Ты прав, мы же взрослые люди, чего нам стесняться?
Им обоим было хорошо. И потом, после ужина на улице — тоже. Настолько, что они почти расслабились. Но только почти, поэтому оба успели среагировать на приближающуюся толпу. Прикинув дальность полиции — «наверняка следят», Эрик отодвинул спутницу подальше и встал вполоборота, чтоб на всякий случай видеть и ее, мало ли, что понадобится. А она, вынув из сумки небольшой четырехлучевой торцевой ключ, зажала его в руке на манер кастета. Вещь удобная, тяжелая, а главное, совершенно легальная.
Толпа приблизилась. Эрик оценил вооружение, и, не оборачиваясь, спросил:
— Вот что, подруга, ты бегать умеешь?
— И упустить такое развлечение? У меня девять братьев, так что беспокойся за себя!
Двое шагнули вперед, подняли станеры, и тут между ними и ощетинившейся парочкой возник темный силуэт.
— Хозяин, ну ты опять без меня веселишься? Стой там и не отсвечивай, а то настроение не очень, как у феи из анекдота! — мерзким тоном заявил Рон.
Он включил инфракрасное зрение, полыхнув глазами, словно вампир, и атаковал, пока противники не сообразили и не разбежались. Первыми пришлось вырубить парней со станнерами. Это оказалось на удивление просто: в момент выстрела ударом развернуть их руки друг к другу, заметить, как они оседают, и тут же перехватить удар дубиной от следующего. Не вынимая ее из руки противника, заблокировать другой удар, ударить локтем назад, пнуть в колено еще одному… Главное, не убить, а то вон и сирены полицейские звучат совсем рядом…
— Всем стоять! Полиция! На колени и руки за голову! Сэй, замри! — из одной из трех машин вышла Сирена и шагнула к Эрику. — Ну что, Ларсен, все в порядке?
— Отлично просто! Между прочим, с момента их нападения прошло полторы минуты, это целая вечность! — Эрик оценил пляшущие на груди и голове киборга красные точки прицелов и шагнул вперед, загораживая его собой. — А где ваш напарник?
— В машине. Тут есть одна вещь, которой он опасается.
Полицейская фамильярно похлопала сэя по щеке. Рон не среагировал, стеклянно таращась перед собой. Более десяти единиц оружия плюс полицейские значки вызывают пацифизм даже у боевого киборга.
— Хороший он у тебя, послушный. А то мы видели, как у них, бывает, крышу сносит, — знаешь, неприятно.
— Ну, у моего не снесет. Точно. Я еще нужен?
— Нет, проваливай! И кибера своего забери. Удачно тебе отдохнуть с подружкой, — Иванова усмехнулась, окинула «подружку» взглядом с головы до ног и, сдержав комментарий на тему «мог и получше найти», пошла к задержанным.
— Это откуда такое? — – спросила Лиза, цепляясь за его локоть.
— Следят, чтоб чего не натворил.
— Ой, можно подумать, это поможет! — Лиза фыркнула. — Тут есть такие места, что они на машинах и не пролезут! Да и пешком я их там не встречала. Так что, в гостиницу?
— Угу. Рон, тебе придется посидеть во флайере.
Киборг повернулся, наградив человека взглядом, в котором читалось не слишком высокое мнение о его умственных способностях, и послушно направился к стоянке. Эрик покачал головой — хитрая биомашина наверняка последует за ним, хотя бы из любопытства.
— Итак, — Асато посмотрел на лицо друга. Эрик выглядел отдохнувшим и утомленным одновременно. — Как я понимаю, у тебя все вышло? Иначе почему ты до сих пор спишь на ходу.
— Ага, наконец-то оторвался по-взрослому. Сперва полночи гоняли на компе, потом смотрели мультики под мороженое. Ну не могу я спать с женщиной, которую мой мозг воспринимает как… сестру! Не «Милвертон». Да и она не рвалась в постель. Вот бывает так, практически на тебе валяется красивая девушка, а ты с ней о технике говоришь! Зато вот что узнал: киборга она купила именно у Сергея, вот копия доверенности, вот его фото, вот запись разговора — Лиза очень предусмотрительна. Форматирование не производилось, настройки не сбрасывались. Обычно она делает все, как полагается, но тут что-то ее удержало. В результате наш парень сохранил всю информацию.
— А судя по полицейскому отчету, — Асато ухмыльнулся, — наши противники здорово лоханулись. Потому что номер киборга шантажиста и номер Лисенка совпадают. А теперь вопрос: почему они не нашли того, что искали, если он у них был?
— Потому что у него нет ничего, но при этом он важен. Настолько, что хозяйка велела его утилизировать, — Эрик уткнулся в сложенные ладони. — Что можно сделать с мэйлисом такое нестандартное?
— А если стандартное, Эрик? — Эмиль отвлекся от компьютера, где они с Роном занимались чем-то непонятным с планом дома шантажиста. — Нам тут пришло три письма. Одно от Богдана и Сирены, они просят тебя заехать в отделение по поводу нападения. Пишут, что ты точно обалдеешь! Подробностей нет. Второе — опять от Богдана, говорит, что наши похитители напали на еще одну владелицу мэйлиса и уронили ее в пруд. Девушка в больнице, киборг исчез. И еще одно от этих самых похитителей, с общественной точки доступа. Похоже, они хотят купить нашего мэйлиса.
— Похитителей на хрен! Чучело не продается, я его заклятому врагу подарю. Патрику, например, пусть помучается. Им надо… что ты сказал про стандартное?
— Для того, чтоб спрятать вещь, надо ее положить на самое видное место, — процитировал спай Великого Сыщика. — Может быть, мэйлис и не обладает информацией, но является к ней ключом?
— И что ты предлагаешь, мистер Пуаро?
Эмиль поморгал, переваривая обращение и с шутливым достоинством ответил:
— Не похож совершенно! И я намного круче. — подумал и добавил: — Если вы, люди, не против, можно произвести следственный эксперимент. Нам надо поехать в дом шантажиста вместе с Лисенком.
— Так мы имеем неплохой шанс найти флешку, — Эрик посмотрел на Асато. — А она нам не нужна.
— Совершенно не нужна и неинтересна, — Асато вернул равнодушный взгляд и демонстративно зевнул. — Не нужна. И искать мы ее не будем…
Оба человека под неодобрительными взглядами киборгов внезапно расхохотались и пожали друг другу руки.
В отделении их ждали. Богдан как-то странно хихикал, а Сирена раздраженно морщилась.
— Господин Ларсен, вы не согласитесь сдать материал для генетического анализа? — небрежно поинтересовалась она, протягивая руку. Ее напарник, все еще хихикая, куда-то свалил, провожаемый мрачным взглядом инспектора Ивановой.
— И тебе привет! — Эрик заметно удивился. — Могу, конечно, а зачем?
— Мы задержали особу, напавшую на тебя с баллончиком после аукциона. И знаешь, она уверяет, что у тебя тут есть брошенные злобным развратным тобой жена и ребенок! Что скажешь?
— Скажу, что невиновен! Вот что хочешь делай, а не было такого! — Эрик обернулся на Асато, разводя руки в стороны. — Мне только жен и детей не хватало для комплекта! Да у меня вообще блокатор* стоит! Я бесплоден, как евнух с Дюны!
— Я тоже думаю, что вранье, — поморщилась инспектор, — я вчера за тобой наблюдала в бинокль, в гостинице. Такой активности еще поискать! Тебе попалась очень терпеливая подруга. Или она той же ориентации?
— Не уточнял, — Эрик потер лоб и опять обернулся к Асато. — Чего делать-то, коп?
— Для начала надо установить, как она узнала про твою семью!
— А вот это самое интересное. Идем. Кофе будешь или тебе сразу валерьянки? — она потянула Эрика за собой.
— Яду. И этой вашей девице тоже. В следующий раз поумнее придумает причину для нападения, — Эрик привычно злобствовал по поводу преступников-любителей. — Так как?
— А вот смотри. Нашу задержанную зовут Людмила Кочетова. Она познакомилась с молодой женщиной в кафе три месяца назад, обратив внимание, что та смотрит в окно в бинокль. Вот это кафе — сто семнадцатый этаж торгово-офисного центра «Ракурс». Наблюдательница представилась Ириной и рассказала трогательную историю, что наблюдает она за своим мужем-изменником, который подло бросил ее с ребенком и ушел к богатой и молодой. Женщины подружились и часто общались. Ирина на каждой встрече рассказывала задержанной про свою разрушенную жизнь. И вот однажды она позвонила ей и, рыдая, сообщила, что коварный изменник еще и мэйлиса купил для разврата. Подруга не выдержала и поехала к аукциону. У них была идея тебя проучить — одна брызгает газом, вторая отнимает покупку. Дальше ты знаешь.
— Так, «Ракурс»… она не могла за мной наблюдать три месяца назад, я тогда еще не прилетел!
— Именно, — Иванова включила уменьшенную трехмерную перспективу города. — Вот смотрите: вот кафе, вот точка наблюдения, названные объекты подсветились красным. А вот дом шантажиста. За ним и велось наблюдение. А тебе попало за аукцион.
— Ну, а вчера за что? Я же был без мэйлиса, — Эрик потер виски. — Тяжело, когда противник — женщина. Хрен их знает, за что влетит!
Тут он повернулся к Асато и успел заметить сбегающую с его губ улыбку.
— Вот тебе бы только ржать! Я тут верность тебе из последних сил храню, а ты! — не удержался Эрик от маленькой мести, отметив, как расширились зрачки инспектора. — Надеюсь, вчера меня не пытались похитить для дальнейшего обмена?
— Нет. Вчера была личная инициатива Людмилы. Она немного понаблюдала за тобой, и ты ей очень не понравился. Шляешься по борделям, по супермаркетам, куклу и на шаг не отпускаешь, а про семью и не вспоминаешь. А когда она увидела, что у тебя свидание, то решила тебя немного проучить. Ну и наняла парней и даже заплатила им со своей карты.
— Она идиотка? — Эрика перекосило. — Это же как паспорт на месте преступления оставить!
Сирена опять поморщилась, поднеся руку к виску, вечернее наблюдение вместе с головной болью любви к жизни и подозреваемым не добавляло.
— Вот я тоже говорю — идиотка. А Богдан утверждает, что романтик. Ну, так сдашь анализы на всякий случай? Хотя «жена» уже испарилась, номер не отвечает, а заявленная как жилье квартира пуста.
— Что хочешь сдам! И ответная просьба. Нам бы еще раз посетить тот дом, только без полиции. И мне надо штук пять одинаковых флэшек, можно с маячками. Я собираюсь одну из них победно найти там, а остальные — раздать всем желающим. Как идея?
— Угу, — на этом многозначном ответе инспектор вышла из кабинета и быстро вернулась с двумя стаканами кофе. Черным и капучино. Вручила их парням. — Вот что, господа, подождите здесь. Я к начальству. И не вздумайте свалить!
Эрик посмотрел на закрывшуюся дверь, услышал отчетливый щелчок замка и заглянул в стакан — там возвышалась шапочка молочной пены.
— Нет, — твердо и патетически воскликнул он. — Я могу выдержать пытки, но это выше моих сил. Асато! Ты мне друг?
— Да, а что? — японец слегка растерялся от возвышенного патетического тона Ларсена.
— Тогда поменяйся со мной стаканом, ладно?
Из участка их выпустили через два часа. Эрик послушно сдал необходимую пробу, заявив, что сдавал ее уже раз пять начиная с трех лет и вряд ли за это время что-то сильно изменилось. Сирена показала им нервную девицу через непрозрачное стекло, и Эрик опознал в ней ту самую, что ухитрилась облить его из газового баллончика. Им даже показали фоторобот предполагаемой жены, которую они не сумели опознать даже при помощи «коллективного разума», да еще и выяснилось, что во время предполагаемого зачатия ребенка Эрик служил на Дюне и увольнительных, во всяком случае настолько длинных, чтоб слетать в Новый Милан не имел. Вожделенные флэшки им приволокли от души, целых пятнадцать штук и хотя заставили расписаться за каждую отдельно, но рекомендации по употреблению девайса характер носили весьма фривольный.
— Вот, принимай. Все меченые, все отслеживаемые, хочешь дари, хочешь в задницу засовывай. — Широким жестом высыпал на стол пластиковые прямоугольнички капитан Дмитриев. — Тут на всех хватит, а не хватит, мы еще выдадим. Главное, поймать бандитов. Надеюсь, следующая встреча будет более результативной.
— Все. Ненавижу загадки! Это же надо. Жена и ребенок, придумают тоже. Живым не дамся, и еще фиг догонишь! — Эрик откинулся на спинку дивана, и тут ему на глаза попался направляющийся на кухню Чучело. — О! Мысль. Эй, мэйлис, иди-ка сюда, поработай по специальности!
— Да, господин, какую программу мне следует включить? — киборг подошел и замер, глядя хозяину в лицо.
— Массаж делать умеешь?
— Имеются пятьдесят четыре различные программы массажа, плюс варианты. Перечислить?
— Тебе лишь бы отболтаться! Обойдусь без твоих перечислений. Давай что-нибудь расслабляющее-тонизирующее, чтоб я был в отличной форме. Пошли ко мне! — Эрик подмигнул Асато. — Ну не люблю я загадки, немного отдохну, вылезу, тогда и обсудим, ладно?
— Не очень с ним! А то заглючит во время массажа, что будешь делать? — Асато решил, что немного отдохнуть и ему не повредит. Только сперва надо рассказать о происшедшем Эмилю. Умница спай наверняка что-то придумает. — Как релакс закончишь, приходи, обмозгуем ситуацию!
— Ты лучше Сашку отлови, скажи, что мы нашли ее красавца и подари флешку. Не хочу, чтоб ее в заложники взяли или сама фигни наделала. Как говорил наш Сергеич: «влюбленная баба — это резиновая бомба с шестью детонаторами. Никогда не знаешь, откуда прилетит, куда упрыгает и когда рванет.» Так что давай, ты сапером побудешь, а с меня и одной жены хватит! Только Рона не забудь.
— Ладно, иди, отдыхай, лингвист-эксплуататор! — Асато, признав справедливость мысли, задвинул в сторону мечты о холодном пиве и потянулся к видеофону. — Выгуляю я девицу, так и быть! Рон, позови Эмильку и собирайся на прогулку.
Уже перед выходом Асато столкнулся в коридоре с Чучелом. Мэйлис бесшумно выскользнул из капитанской каюты. Но прежде чем он закрыл дверь, острый приступ любопытства победил деликатность, и японец осторожно заглянул внутрь. Эрик спал, лежа на животе с таким безмятежным видом, что полицейский испытал настоящую зависть. Он перехватил не успевшего удрать рыжего:
— Ничего себе у тебя массажик! Мне «две штуки» вечером!
— Конечно, как прикажете, господин! Прикажете приступать?
— Я тебе уже говорил, что меня не надо называть «господином». Забыл? К тому же я сказал «вечером». Что с тобой сотворили, парень, что тебя так глючит?
— Прошу прощения, Асато. Сбой работы, — отозвался мэйлис, часто моргая. — Я не хотел огорчать хозяев.
Асато еще раз взглянул на него и, не обнаружив никаких проблесков разума, махнул рукой и пошел звать Рона. Киборг обнаружился в рубке, одетый в форменный комбинезон с нашивкой КЭЙС.
— Я готов сопровождать хозяина, — отрапортовал он.
— Угу. Нас уже ждут. Заедем к ее подъезду и попытаемся вытащить Сашу в кафе. Что-то очень уж она смурная! А Эрик советовал беседовать там, где нас не смогут подслушать. В кафе точно до нас никому не будет дела.
— А почему не в парк? Там лучше. Я в новостях слышал, что прошлом месяце полиция нашла там три трупа, и никто ничего не видел и не слышал! — аргументировал киборг.
Асато внимательно изучил застывшее лицо и так и не смог угадать, это такое чувство юмора или сэй серьезен. Но профилактический подзатыльник все-таки отвесил.