Алиса проснулась с ощущением, что в голове наконец-то все стало на свои места. Только дышать почему-то было очень тяжело, как будто на груди лежало ватное одеяло. Люди вокруг бурно обсуждали электрические цепи в мозгу. «Это же в моем мозгу мои электрические цепи», с этой мыслью Александр открыл глаза чтобы поучаствовать в обсуждении, дернулся было встать, но его придержали:
— Не спеши, у тебя еще миорелексант не отошел.
— Ага, хорошо, — Алиса активировала функцию экстренного расщепления токсинов. Система жизнеобеспечения откликнулась так охотно, как будто Алиса всегда жила с ней и всегда так и управляла, простым внутренним желанием. Двадцать пять секунд, выдохнуть образовавшийся аммиак, и Александр поднялся одним плавным быстрым движением.
— Все работает как часики. Спасибо, — повернулся к Лотте, — боюсь, без тебя бы не справились.
— Справились бы, — Лотта выглядела довольной, — просто дольше. За прошедшие четыре часа у тебя в мозгу наросли нервные связи, которые в обычных условиях нарастают десять-двенадцать лет.
Пришло понимание, что Лотта только выглядит довольной и беспечной, внутри она напряжена и тревожна. Александр потихоньку оттащил ее в сторону:
— Что случилось?
— Ничего, — слегка удивленный взгляд с тридцатью процентами правды.
— Э, нет, мне сейчас врать не получится. Человека вижу насквозь.
— За тебя волнуюсь, и с тобой хочу, — это уже правда.
— Не переживай, все будет нормально. В крайнем случае, тут еще одна моя копия есть.
— Ладно, не буду, — Лотта ткнулась лбом Александру в грудь, на что тот никак не отреагировал – до Алисы внезапно дошло:
— Стойте, стойте, это значит, когда меня перепишут в новое собственное тело, я должна буду опять эти нейронные связи в мозгу отращивать?
— Ну, да, — ученые вокруг виновато запереглядывались.
— И пробуждение снова проходить?
— Вот, заодно, и узнаем, — и, спеша утешить, — зато на новом теле даже пломб не будет, и пару сантиметров в росте прибавишь.
— О, нет! – Александр скривился, как от зубной боли, на тренированную физиологию в работе сейвера было завязано довольно много.
— Забей, главное – живая. Пойдем лучше, я тебе покажу, что ты сейчас умеешь, — отозвался один из сотрудников.
Он отвел Александра куда-то в подвал и остановился перед закрытой дверью.
— Сейчас ты закроешь глаза, войдешь, откроешь на одну секунду и закроешь снова. Там склад. И везде разбросаны воздушные шарики, их пятнадцать. Твоя задача за как можно более короткое время хлопнуть все шарики. С закрытыми глазами.
— А их все от точки входа видно? – почему-то эта задача не казалась невыполнимой.
— Один не видно. Заодно и удачу проверим. Готов? Давай!
Чувствую себя тесьмой. Такой, лохматой, с петельками по краям. О, вспомнила, «сороконожка» называется. Тесьма длинная и напрочь спутанная с серебристым люрексом. Металлизированные нити продеваются в петельки, завязываются в узлы, стягивают так, что не вздохнуть. При попытке пошевелиться мы вдвоем еще больше запутываемся в собственных извивах. Рядом ощущается присутствие. Такая же тесьма, как и я, но ровненькая, смотанная в аккуратную спираль, и гладкая шелковая лента цвета молочного шоколада. У нее на концах игла и крючок. Приближается, подцепляет опутавшую меня нить и тянет в сторону, распуская затянутый узел. Вторая тесьма подхватывает освободившийся хвостик, расправляет, ровняя по себе. Оказывается, на нас симпатичные синие узоры. Еще виток. Люрекс вьется, вибрирует и завивается в ровненькие моточки. Коричневая лента промахивается и тыкает меня иглой в самую серединку. Ай, больно! Крупно вздрагиваю от неожиданности и боли и захлестываю и уже снятый с меня люрекс, и вторую тесьму, и шелковую ленту вместе с ее иглами. Несколько мгновений неистовых судорог и мы оказываемся все вместе смотанные в чудовищный ком, в котором не пошевелиться и не выбраться. Сердцевина кома начинает потихоньку тлеть. Страшно. Пространство вокруг постепенно светлеет, и чьи-то руки начинают нас постепенно распутывать. Руки бесконечно аккуратные и осторожные. Отобранной у ленты иглой нашивают люрекс мне на петельки. Нашивают красивыми затейливыми завитками, но присматриваюсь и понимаю, что стоит потянуть за край, и нить распустится и соскользнет. Помогаю рукам, как могу, поворачиваясь, чтобы им было удобнее. Нас четверых разделяют, разглаживают, и я соскальзываю куда-то, где шумно и тяжело дышать.
И свершилось. Грянуло.
До этого звонка главное управление полиции Нереиды работало в привычном ритме. С тех пор как год назад была задавлена попытка создать на этой мирной планете школу преступников, жизнь вошла в спокойное русло.
В поселках на морских платформах справлялись отряды порядка. Да и как не справиться, там разве что парни драки учиняли. За фермерами тоже не водилось ничего страшнее подпольного самогоноварения. А городов на планете только два: Столица и Космопорт. Неприятности устраивала молодежь: угоны байков и флайеров, мелкое хулиганство и опять-таки драки, что не в компетенции управления.
Вот приезжие — эти да, эти зажигали: убийства, ограбления, мошенничества, кражи, торговля наркотиками. Что поделаешь, туризм приносил планете отличную прибыль, но и оборотная сторона у этой монеты имелась, и очень неприятная…
Но все это — повседневные хлопоты. А вот звонок от тещи из Космопорта принес капитану Глебу Ржаному и всему управлению заботу новую, неожиданную.
Впрочем, капитан не сразу оценил опасность того, что свалилось на его голову. Вздохнул: «Вот неприятность!» — и вышел из кабинета — поговорить с коллективом.
Коллектив был невелик: шестеро вместе с капитаном — вот и вся полиция Нереиды в полном составе. Президент планеты лично обещал в ближайшее время расширить штат — и оставалось только надеяться, что обещанного не придется ждать три года.
Рабочий день уже окончился, посетители покинули здание управления, сотрудники подбивали итоги… причем, судя по слышимому из коридора хохоту, они делали это в непринужденной обстановке. И собрались в кабинете, который делили меж собой Пабло Санчес и Джеймс Бонд.
Глеб остановился на пороге. Ну да, вся компания тут! Кроме Невидимки… но открыта дверь в соседний кабинет, Невидимка наверняка тоже слушает, не отрываясь от компьютера.
Пабло устроился посреди комнаты на вертящемся стуле и рассказывает, как сегодня сцепился с кобайкерами. Жестикулирует, сверкает черными глазищами.
Старший констебль Степан Туча уселся за столом Пабло, смотрит с ухмылкой.
Джеймс Бонд — на своем рабочем месте, под распечатанным на принтере плакатиком: «Просьба не доводить сорванного киборга до боевого режима». Этот плакатик, как неоднократно замечал капитан, действует на посетителей очень умиротворяюще.
Рита Флавье с термосом в руках стоит возле стола, наливает Джеймсу кофе в стакан. Тоже все как обычно.
Пабло заметил начальство, прервал рассказ, вскочил:
— Капитан, я тут сегодня с кобайкерами…
И замолчал, увидев выражение лица шефа.
— Мне только что из Космопорта звонила теща, — мрачно начал Ржаной. — В ее дежурство с Новой Гренландии прибыл пассажир. Она его узнала и пробила по инфранету данные…
— Крупный преступник? — откликнулся Степан.
— В розыске? — вскинулся Пабло, все мечтающий о подвигах.
— Если бы… — вздохнул Ржаной. — Нет, это Стивен Сьют.
Рита ойкнула.
Все оглянулись на Джеймса Бонда. А тот отдернул руку от стаканчика с кофе, словно обжегся. И сказал тревожно:
— Но ему же еще отбывать срок. Год и двести восемьдесят четыре дня по исчислению Нереиды.
— Уже ищу! — донесся из соседней комнаты голос Невидимки. — Нашел! Стивен Сьют, отбывал наказание на Новой Гренландии, освобожден досрочно за хорошее поведение. По датам получается, что из незабвенных мест — сразу к нам на Нереиду.
— За хорошее поведение, да? — саркастически усмехнулся Ржаной. — Мне ребята из межпланетной полиции шепнули, что Сьют расстарался с показаниями. Заложил всех, с кем во время преступных странствий перекинулся хотя бы парой слов. Надо полагать, за это ему срезали срок до минимума.
— Но у нас-то он что забыл? — горько спросила Рита.
— Не что, а кого, — тихо сказал Пабло.
И все снова посмотрели на Бонда. Тот глядел перед собой, и лицо его было… лицом киборга, иначе не скажешь. Мертвое лицо со стеклянными глазами.
Пабло не выдержал:
— А давайте я с дорогим гостем поговорю! Неофициально, а? Покажу, где в порту кассы. Расскажу, когда ближайший рейс отсюда.
— Если неофициально, то лучше я поговорю, — повел могучими плечами Степан.
— Этому очень обрадуется Вацлав Воротинский, — подал голос из своего кабинета Невидимка.
Полицейские разом вздохнули — все, кроме Джеймса, который не пошевелился.
Вацлав Воротинский — да, это имя говорило им о многом.
Два месяца назад некий турист был задержан за то, что заманивал несовершеннолетних мальчишек на вечеринку, обещая дать им попробовать наркотик. При аресте вел себя безобразно, распустил язык и руки, за что был засажен в камеру. Задержанный оказался знаменитостью: вел шоу по головидению. Поднятые по тревоге адвокаты тут же отмазали клиента, свели его поведение к безобидным шуточкам творческой личности, обвинили полицию в превышении полномочий и безобразном обращении с несчастным Воротинским.
Было много шума, грянуло служебное расследование. Ржаному и его команде удалось благополучно отбиться (во многом благодаря записям, которые делал Бонд). Но мстительный Воротинский пообещал полицейским, что с этой минуты они под его личным персональным неусыпным надзором и любой их промах незамедлительно станет известен всей Вселенной.
— Если Сьют приехал в открытую, под своим именем, — разомкнул губы Джеймс, — то он знает, что делает. Восемьдесят девять процентов вероятности, что он ждет неофициального разговора и готов поднять шум насчет полицейского произвола.
— Да кто кого бояться должен? — вспыхнула Рита. — Он что, на Новой Гренландии последние мозги отморозил? У Джеймса в строке «хозяин» уже давно другое имя!
Несмотря на сложность ситуации, все улыбнулись. Это была их общая небольшая тайна — запись в процессоре старшего констебля Бонда.
Вскоре после того как сорванный киборг за спасение Столицы от ядерного взрыва официально получил гражданство планеты Нереида, Невидимка стер из строки «хозяин» его процессора имя Стивена Сьюта. Совсем снести строку Невидимка не решился: Bond — не DEX, система тонкая, мало ли как аукнется. А с пустой строкой киборгу было некомфортно: перед глазами постоянно мигало красными буквами требование немедленно обратиться в ближайший филиал «DEX-компани». Пришлось внести в память хоть какую-то фамилию. Пабло втихаря предлагал Степану пари: мол, Джеймс выберет хозяином капитана Ржаного.
Но Бонд попросил оформить в качестве его владельца ни больше ни меньше как президента планеты.
«Во-первых, — объяснил он друзьям, — я действительно благодарен Ивану Матвееву за то, что он дал мне гражданство. Во-вторых, хороший хозяин — это хозяин, который далеко…»
Все шестеро договорились никому об этой записи не рассказывать. Не хватало дурацких шуточек в СМИ насчет президента-рабовладельца.
Теперь полицейские вспомнили о своем секрете — и почувствовали облегчение.
Но ненадолго. Потому что Джеймс заговорил, тщательно подбирая слова:
— Кто бы ни значился моим хозяином, у Сьюта на меня есть управа. — Запнулся, помолчал пару секунд и добавил: — Любая попытка рассказать об этом подробнее приведет к необратимому разрушению процессора.
Вот тут-то все встревожились всерьез. Рита побледнела. Пабло прикусил губу. Степан сжал увесистые кулаки. А Невидимка даже оставил компьютер и встал на пороге.
— Джеймс, — произнес Невидимка четко и строго, — не говори ничего такого, что могло бы принести вред твоему процессору. Если это возможно, ответь: может ли приказ, подкрепленный полицейским значком, противостоять этой «управе»?
Киборг медленно кивнул:
— Шестьдесят семь процентов вероятности, что полицейский значок окажется сильнее. У него приоритет.
— Хоть что-то… — вздохнул Степан.
— С этой минуты и до отбоя боевой тревоги, — распорядился Глеб Ржаной, — Бонд никуда не ходит один. Только в сопровождении кого-то из нас. И у сопровождающего должен быть наготове значок — даже в нерабочее время. Теща говорила, что Сьют не успел на последний монор и заночует в припортовой гостинице. Но вы и сегодня не расслабляйтесь. Вдруг он попутку поймает.
На новое собрание Темная Лига обещала обеспечить беспрецедентные меры безопасности, и обещание, разумеется, сдержала…
На этот раз, материализовавшись, Лина и ее спутник оказались в полной темноте. И в очень маленьком помещении: с трех сторон камень, с четвертой — только драпировка. Ага…
Пальцы Алексея чуть дрогнули на ее запястье…
— Так положено? — спросил он ровно и негромко.
— Вообще-то нет, но сегодня — да. Это предосторожность. Подожди…
— Что?
Легкий шорох… И тихий, какой-то обезличенный голос:
— Проверка. Вытяните руки. Сначала девушка.
— Обе?
— Правую.
Феникс без колебаний протянула ладонь и ощутила мягкое касание. Все ясно, или эмпат, или ясновидец. Кто же это у нас ясновидец? Кто-то прятал свой дар? А теперь пустил в ход… Интересно, кто бы это?
Руку отпустили, вложив напоследок что-то маленькое и твердое…
— Личность подтверждается, — прошелестел голос. — Теперь мужчина.
Алексей шевельнулся…
— Вы телепат?
Пауза.
— Нет. Протяните руку.
— Послушай, не волнуйся, это проверка на наличие определенных эмоций и заклятий, — вмешалась Лина. — На шпионов. Не переживай, это не телепат.
Ей здорово мешало, что она не видит лица юноши. А тот медлил… Молчал и не двигался, словно его и не было. Наконец она ощутила его движение.
Наверно, руку протянул, потому что анонимный собеседник растерянно помолчав, о чем-то перешепнулся с другим голосом… и проговорил:
— Подтверждается. Активируйте лица.
— Что?
В голосе невидимки неожиданно проскользнула веселая нотка:
— Получили амулеты? Приложите к голове.
Едва коснувшись виска, кроха-амулет вдруг осыпался кольцом искристой пыли, на миг высветив пальцы… чуть дальше мерцающее облачко окутало фигуру Алексея — он тоже воспользовался своим «лицом»… Пыль нежным облачком взвихрилась вокруг тел — от макушки до пят — и угасла.
— Идите вперед, — последовало новое указание
— Там вход. И зеркало. Не оглядывайтесь.
И драпировка откинулась.
Ну и ну! Хорошо, посмотрим.
До зеркала они дошли не сразу. Оказавшись на свету, Лина первым делом, конечно, посмотрела на Алексея… Ха, на Алексея! На нее очень удивленными зелеными глазами смотрел абсолютно незнакомый юноша. Был этот юноша пошире в плечах, чем Алексей, посветлее цветом кожи (загар исчез). А главное, он был блондин! Каштановая волна волос сменилась светлыми кудряшками почти до плеч. Может, поэтому новая внешность немедленно напомнила фениксу дорогого Повелителя Вадима. Брррр. Хорошая маскировка, между прочим. Интересно, кто ж такой выдумщик… Глаза и рост — единственное, что осталось неизменным в ее подопечном. И сейчас эти самые глаза с очень смешанными чувствами рассматривали ее новое лицо.
— Ну как?
— С ума сойти! — честно ответил ее подопечный. Голос, конечно, был прежний. И одежда — темная, кожаная, — была подобрана удачно. — Здорово!
Здорово? Это что ж такое амулет сотворил с ее внешностью?
Зеркало предъявило девушке ошеломительно буйную копну рыжих кудрей, рассыпанные по белой коже теплые веснушки и совершенно бессовестный вырез на зеленой майке. Не иначе, Магда решила пошутить… А губы… пухлые, детские, яркие… и про помаду Магда не забыла. Ну и шуточки!
— Ого! — не сдержалась Лина. Рядом негромко ахнул Алексей, так же, как она, восхищенный зрелищем. Так вот какова пещера Магды в истинном виде!
Мягкий, чуточку приглушенный свет сотворил новую сказку.
Засветившееся изнутри озерцо бросило на гранитные стены золотистые блики… Сталактиты и камень стен переливались в отраженном свете тысячей оттенков. Да еще и пол, малахитово зеленый, с проблесками кварца, усиливал впечатление подводного царства. Мягко сияющее великолепие озерного дна… До того убедительное, что округлые сиденья вдруг стали напоминать ракушки. Ну, Магда! Только и остается, что восхищенно вздыхать.
Лина перевела взгляд на гостей… а вот их было не узнать.
Амулеты — «лица» преобразили каждого. И как узнать демонов, которыми она вчера доставала Алексея целый вечер (даже сверхтерпеливый юноша не выдержал и спросил: ну неужели она думает, что он первый раз слышит про оборотней?) Но как ему сказать, что она просто боится? За него… Зелье Бренниса поставило его на ноги, но сил не вернуло, и если демоны все-таки не бросили эту идею о поединке… Ага, вот! Смуглый толстячок с очень знакомым прицельным взглядом. Тот самый полукровка… Лина прищурилась в ответ, и демон поспешно отвернулся. Вот и правильно…
О! А вот и лесные русалки. Их легко узнаются по… хм, поведению. Лина присмотрелась, кому они на этот раз строят глазки, и злорадно усмехнулась. Вот уж подарочек для многострадального черта! Тот ерзал на скамье-ракушке, бросал негодующие взгляды на приставучих красоток и нервно покручивал какую-то кисточку… ой, на хвост, значит, маскировка амулета не распространяется! Надо будет сказать Магде…
А, вот и она. Единственная без «лица», величественная в своем зеленом платье, неповторимо красивая…
— Лина, наконец-то! Садись рядом. Познакомишь?
Лина с улыбкой обернулась к Алексу… и тут ее «дернуло». По телу толчком прошлась знакомая волна… Вызов!
Нет! Не сейчас, нельзя бросать его здесь!…
Нель…
Поздно. Мир неотвратимо выцветал, растворяясь в телепорте…
Исчезла пещера, исчезла Темная Лига… и Алексей.
Появился Вадим.
— Привет, Лина…
Секретный циркуляр Службы Ресурсов:
Согласно Постановлению от 22. 06. 2028 года маги, лишенные прав за преступления против Порядка, изымаются из свободной продажи и подлежат юрисдикции Службы ресурсов по следующим направлениям:
— Труд в спецлагерях и зонах во благо государства и Повелителя.
— Как материал для экспериментов в целях исследования возможности передачи магических способностей лояльным гражданам и прочих согласно запросам исследовательских служб.
Порядок изъятия и распределения осуществляется согласно Инструкции номер 158/7.
Ночь прошла беспокойно. Да это и понятно. После такого…
Юноша то и дело просыпался — его сны посещали то драконы (и совсем не такие мирные, как в зоопарке), то паучки-телепаты, плетущие для него сеть… Что приснилось после полуночи, феникс не узнала, но, пробудившись, Алексей долго с недоверием разглядывал свои руки, словно они вот-вот должны исчезнуть. Несколько раз являлся «пушистик», и юноша снова вздрагивал во сне, закрывая лицо от летящих шипов. Бред и явь для него спутались окончательно, и, воспользовавшись моментом, на вопрос о Бэзиле девушка тоже ответила отрицательно. Бэзил? Какой Бэзил? Не видели они никакого Бэзила.
Поверил… И заснул, успокоенный. А Лина отвернулась к столу и стала перебирать оставленные травы… Снова пришлось врать. Противно… только сейчас она не видела иного выхода.
Колдуна было жаль. Но они не смогут ничего для него сделать. Даже убить. Пока, по крайней мере… А Алексей просто не сможет о нем забыть. И…
Так что пусть лучше считает бредом.
Лишь перед рассветом беспокойные метания подопечного стихли, бессвязный шепот и нервные вопросы сменились тихим размеренным дыханием… и кошмары заменил глубокий здоровый сон.
— И чем закончилась проверка? — Алексей с улыбкой смотрел на хлопочущую Лину. Утро принесло ему заметно опавшую опухоль и предсказанный книжным демоном зверский аппетит. А получив порцию обезболивающего, он слегка повеселел.
Лина подумала… и, сбросив обувь, прилегла рядом на диван.
— Эй-эй, это что ж такое? — изумился юноша.
— Я выполняю указание Повелителя, — с каменным лицом заявила феникс, и полюбовавшись на удивленные глаза своего ангела, в лицах рассказала сцену у клетки. Сейчас это уже не казалось таким страшным, сейчас остались лишь отголоски… и горечь. А горечь лучше всего прогоняется смехом…
Алекс это тоже знал:
— «Влезь»?! Нет-нет, — подыграл ей молодой светлый. — Я отказываюсь. Мне так плохо, у меня бред…
— Бред? — Лина отодвинулась.- Ах ты… Симулянт!
— Вчера был! Честное слово — был,- защищался Алексей от обвинений в симуляции. — То ты мужским голосом говоришь, то тебя две…
Ах, вот что! И Лина едва не рассмеялась:
— Это не бред, это Клэр!
— Что-что? А ну-ка, поподробней…
Сейчас-сейчас.
— Кстати… — Лина с дразнящей улыбкой взъерошила ему волосы. — А почему он «Клэр»?
— Длинная история, — улыбнулся Алексей бледными губами. Лицо его не слишком отличалось по цвету от белой подушки… Но озорной огонек в глазах никуда не делся.
— А мы куда-то спешим?
Ангел хмыкнул:
— Это точно… Ладно. Это не первое его прозвище, вообще-то. Сначала его прозвали Джинн. Во втором классе Этьен жутко расстраивался, что попал в школу на год позже других (родители его не ладили), и поэтому отстает… Он стал заниматься сам. По ночам.
Библиотекарь Александрина Петровна пару раз наткнулась на него в читальном зале ночью и нажаловалась учителям…
— Злючка, — прокомментировала Лина. Ну не любила она учителей. И за дело.
Алексей заложил здоровую руку за голову и как-то мечтательно улыбнулся.
— Нет, она не злая. Но Этьен, на беду, все вычитанные заклинания прямо там, в зале, и опробовал. Так что Александрина Петровна в первый же вечер получила незабываемые впечатления от ожившего коврика. Тот под заклинанием решил, что он ковер-самолет, и все добивался, чтоб на него сели… — Алекс передохнул и продолжил, — А потом еще были мышки…
— Какие мышки?! — хихикнула Лина, живо представив, как шустрый коврик неутомимо гоняется по залу за почтенной дамой, добиваясь ее внимания… и седалища. Картина получалась… невообразимая.
— Маленькие. Серенькие, — усмехнулся ее светлый ангел. — Клэр вообще-то летучих мышей вызывал, но что-то там не сложилось… Получились обычные. Летать они, правда, летали.
— Как?
— Непонятно как, крыльев-то не было! Перепуганная Александрина Петровна визжала не хуже баньши, когда эти хвостатые грызуны не в норки побежали, а выстроились гусиным клином и полетели в атаку на бутерброд с сыром… С перепугу она забыла, что держит его в руках, решила, что покушаются на нее. Крик, писк (пищали самые нервные из мышек), Этьен полез под стол, она на стол… Короче, мыши решили, что такой сыр им не нужен и полетели искать другой. Их потом по всей школе вылавливали, а уж когда парочка залетела в спальню для девчонок… На дикий визг в коридор десантировались пять Светлых (решили, что на их родственниц-подопечных покушаются) и три полуодетых Стража. Весело было! — Алексей озорно улыбнулся. — Особенно, когда одна мышка влетела в прическу тети-Стража.
— О-о… — Лина затаила дыхание…
— Молчать эта тетя не стала, — понизил голос юноша. — У нас в ушах зазвенело, в коридоре аквариум треснул, а штатное привидение просто взвыло от зависти и стало жаловаться, что у него работу отнимают и вообще, оно от таких воплей оглохло…
— Представляю, как она вопила…
— Ага. Вдобавок тетя визжала не просто так, а со смыслом. Мы, второклассники, наивно решили, что это она заклинание читает, но «оглохшее» привидение почему-то вдруг порозовело и захихикало… Словом, было весело.
Где-то через полчаса все улеглось, Этьена выудили из-под стола, отругали и приговорили к дополнительным занятиям. На неделю к нему намертво прилипла кличка Мышеловка.
Но это еще не все… — юноша сделал паузу, многозначительно глядя на слушательницу… Та не выдержала:
— Ну, говори же!
— А что мне за это будет?
— Ах ты, шантажист!
— Нет, — Алексей качнул головой.
— Вредина.
— Нет.
— А кто? — поддалась на шутку девушка.
— Маньяк, — зеленые глаза застенчиво прикрылись ресницами.
— Что-о?!
— Маньяк. Ну, такой…Ночной. И знаешь что… Мне срочно нужна жертва.
Лина фыркнула:
— Ничего себе! Ах ты… маньяк несчастный! Рассказывай! Найду я тебе жертву. Потом.
— Хорошо, — усмехнулся молодой кандидат в маньяки, — Занятия должны были начаться через неделю, зловредные учителя наложили заклятие на спальни и библиотеку, чтоб там не загорались ни лампы, ни свечи. А Этьену позарез надо было там что-то закончить. И вот раскопал он где-то заклинание, от которого светятся волосы… Понимаешь?
Лина только хрюкнула, предвкушая ожидаемый поворот событий. Алексей не обманул ее ожиданий.
— Что он напутал на этот раз, даже учителя не могли понять. Но засветилось все: волосы, брови, ресницы, кожа… даже зубы. Видок был… призрак от зависти развеется! Этьен на себя в зеркало глянул и сразу в одеяло замотался. Решил не попадаться людям на глаза до полуночи. Потом, конечно, спустился в библиотеку…
— И напоролся на Александрину Петровну?
— А как ты догадалась? — округлил невинные глаза вредный ангел. — Да. Библиотекарь, оказывается, тоже тренировалась в зале по ночам. Она все мечтала освоить еще какую-нибудь силу, кроме скромного розыска потерянных вещиц…
— И?
— Освоила, — кивнул Алексей — Как увидела это светящееся чудо, выплывающее из-под стола (он книжку уронил), так и освоила. Левитацию. Правда, потом выяснилось, что она подъем усвоила, а вот со спуском есть определенные проблемы. Так что с люстры ее снимали четыре учителя. Школа стояла на ушах, светящегося как елка, Этьена, отправили в медбокс, куда к нему два дня таскались целители и алхимики, а мы изобретали новые прозвища: Призрак, Каспер, Клэр — это по-французски свет, светлый, знаешь? А еще Летучка, НЛО и УАП (ужас Александрины Петровны). Клэром он, в конце концов, и остался…
Лина только головой покачала. Давно ей не было так весело…
— Здорово.
— А моя жертва? — тут же блеснул Алексей своими невозможными глазами.
— Будет тебе жертва…
— Так мне не каждая подойдет. Нужна черноволосая феникс с нежными глазами и самым прекрасным на свете лицом…
Ой… Алексей, ну что ты говоришь такое. У меня же сердце сейчас просто растает…
— Я такой не знаю, — схитрила Лина, мечтая услышать еще что-то «такое». — А что ты с ней делать будешь?
Чуть касаясь ее уха теплыми губами, Алексей зашептал, «что», и Лина ощутила, как по телу прошлась жаркая волна.
— Алексей! Тебе же плохо!
— Но ведь не настолько…
Из телепередачи:
А сейчас — рекламная пауза!
Если проверка не выявила у вас магических способностей — не огорчайтесь! Государственные станции переливания крови за умеренную плату помогут вам почувствовать себя магом!
Вы хотите узнать, что думают о вас другие? Купите телепатию, и за неделю узнаете все! Хотите знать, выгодна ли сделка, которую вы заключаете? Воспользуйтесь предвидением! Хотите телекинез? Невидимость? Трансформность?
Государственные станции переливания крови к вашим услугам!
— Милая! Я тебя спас от ужасных кочевников! Ты меня узнаешь?
— А еще у Красного Перышка была бабушка. Она жила далеко, в горной пещере за лесом…
— Идиоты! Вылечите ее, иначе, видят боги, вы пожалеете, что на свет родились!..
***
Легко ли удержать заскучавших и припомнивших старые обиды воинов от бунта, если одиннадцать человек из каждой дюжины готовы оспорить любой твой приказ лишь потому, что исходит он от тебя? Если они устали ждать и мечтают о штурме, но не пойдут на него, пока не передерутся, выясняя, кто же из их воевод будет этим штурмом командовать — и тебя они при этом в расчет уже давно не берут, ясное дело. Если они молодые, здоровые, горластые, полные сил и уверенные, что знают, как лучше, а ты немолод, хромаешь, сорвал голос и к тому же давно уже ни в чем не уверен…
Наверное, нет.
Легко ли остановить уже начавшийся бунт, когда клинки покинули ножны и горячая кровь туманит рассудок, и есть уже первые жертвы и с той, и с другой стороны, и с пятой, наверное, тоже, и нет больше армии, есть толпа, где каждый сам за себя и против всех, и уже никто не помнит, за что была начата драка, и дерется лишь потому, что дерется, и пьян от чужой крови и собственной крутости, и готов до последнего…
Легко.
И не наверное, а точно.
Если конь под тобой подобен легендарным дракам, злобным и неистовым полужеребцам-полудраконам, он такой же огромный, могучий и черный, и бешеный нравом, и огнем пылают его глаза, и страшен его боевой клич, и остры копыта, и сеет он смерть и разрушение вокруг себя точно так же, как сеяли их когда-то те жуткие порождения нижних миров. Если сам ты столь же могуч и страшен и подобен богу бури и грома, и горной лавиной обрушивается грозный твой рык на не успевших убраться вовремя с дороги твоей. Если плащ твой застилает полнеба, а волосы вспенены зимним бураном, и грозно сдвинуты брови, и летят из-под них беспощадные молнии, метко разя непокорных.
Короче — если ты Конан, бывший варвар из Киммерии, а ныне вполне себе вроде бы цивилизованный и миролюбивый король Аквилонии, счастливый отец и все такое… И все-таки где-то, наверное, самую чуточку варвар.
Да к тому же если ты не один, а во главе отряда ну очень недобро настроенных воинов, и все они конные, и оружьем своим владеют не в пример многим разленившимся за время осады ратникам, вернее — как раз таки в пример. И если все они — вместе и действуют слаженно, словно пальцы одной руки, а бунтари каждый сам за себя. И потому этим, которые каждый сам за себя, показалось, что налетевших непонятно откуда грозных воителей чуть ли не больше, чем самих осадников.
Да и потом — вроде как не враги налетели… Свои же вроде как… Не врагу-супостату сдаешься на милость, вереща о пощаде и о воинской чести забыв, а как раз-таки вспоминаешь о ней вовремя, о чести этой, и чуть ли не радостно подчиняешься верховному отцу-воеводе, суровому и строгому, но справедливому, как и положено быть настоящему командиру. И с облегчением убираешь меч — ну вот, наконец-то пришел настоящий хозяин, он сейчас тут порядок наведет, никому мало не покажется, он им устроит! И оглядываешься уже не смущенно, а даже и злорадно, выискивая замешкавшихся и еще не понявших изменение ситуации, тех самых, которым отец-воевода как раз небо с овчинку и покажет. Ведь не тебе же, действительно, тебе-то за что? Ты-то все сразу понял и успел вовремя перестроиться, ты-то умный, а вот они…
Все это было понятно и предсказуемо. Самые прыткие и сообразительные из только что бунтовавших мигом переменили намерение и уже начальственно покрикивали на замешкавшихся и раздавали вразумляющие тычки и оплеухи налево и направо в похвальном желании доказать, что мечи свои они обнажали вовсе даже и не с крамольной целью, а совсем наоборот.
Приятной неожиданностью оказалось разве что то, что Саю горе-бунтовщики подчинялись чуть ли не с той же охотой, как и самому Конану. Очень удачно вышло, не пришлось справляться со всем одному. Ну не совсем одному, при помощи драконов, конечно, но когда есть возможность раскинуть свои силы двумя флангами и быть уверенным, что командующий вторым не подведет и справится ничуть не хуже, чем справился бы ты сам — это существенно упрощает задачу.
Впрочем, и это тоже оказалось не так чтобы слишком уж неожиданно…
***
— Да, а чего не послушать-то, если дельные вещи человек говорит! Умный человек, это сразу видно, и рука тяжелая, и кинжалы опять же… А что наорал — так и правильно, дураки мы и есть, и чего сцепились, спрашивается? Того холма уже и нет давно, болото там, а мы все поделить не можем… И правильно он тебя плеткой огрел, я бы еще и добавил! К тому же свой он, от своего не так обидно, не чужак какой подозрительный, наш, антейский…
— Ну это ты загнул! Вот правильно про вашу Антею все говорят, что вы вечно чужое прихапать норовите и своим объявить! Сай наш сокол, городская легенда, а вовсе даже и не ваш! Ой, что он творил под горячую руку-то!!! Мы сегодня еще легко отделались, точно вам говорю! Его у нас в Сарке однажды даже чуть было не повесили…
— Да что ж ты брешешь-то, бесстыжие твои глаза! Вот уже и нашего Сая в саркисяне записал, ну ни стыда и ни совести, даже слушать смешно! Да его у нас в Пелиштии каждая собака знает…
— Вот пусть те твои пелиштийские собаки и брешут, которые знают! Вот не было бы мне так лень, кликнул бы наших, аскарийских — они бы тебе мигом объяснили, чей Сай сокол и чьего придворного мага однажды в кости до исподнего раздел!
— Ты ври, да меру знай! Может, еще утверждать будешь, что это не у нашего божества он перо из задницы выдрал?!
— Вот ведь люди, все переврут, лишь бы примазаться… И не повесить вовсе., а четвертовать, и не за кости совсем, а за рубин из храмовой сокровищницы, всей Анакией ловили, да только сбежал он!
***
— А скажи-ка мне, светлый сокол, есть ли в великом Шеме хотя бы один городишко, который ты не почтил бы своим присутствием так, чтобы его жители тебя надолго запомнили?
Отсюда, с холма, готовящаяся к штурму городских стен армия казалась морем, еще не штормовым, но уже и не спокойным. Край ее волновался прибоем, короткие и быстрые человеческие волны с безопасного расстояния накатывались чуть ближе, и тут же отступали, словно самые настоящие морские, оставляя в полосе прибоя принесенный мусор. С каждой новой волной кучки этого вроде бы мусора росли, упорядочивались, постепенно превращаясь в то, чем они и должны были стать — в осадные башни, должные защитить нападавших от разместившихся на стенах лучников и позволить им самим прицельно стрелять внутрь города.
Сай смотрел на город, хмурился. ответил рассеянно, чуть пожав плечами:
— Может, и есть, Шем велик. Хотя… ставить на это я бы не рисковал.
И Конан окончательно уверился, что Закарис никогда не станет королем объединенного Шема. Да и правильно, не потянет он, хватит с него и Асгалуна.
Конан хмыкнул и тоже перевел взгляд на Шушан, пытаясь понять, что же там привлекло внимание Сая. И как раз вовремя, чтобы увидеть, как неторопливо расползаются в стороны тяжелые створы городских ворот, выпуская наружу защитников, очевидно, решивших дать осаждавшим последний бой, ведь не рассчитывают же они, действительно, победить, сколько их там может быть, тех защитников? К тому же полуодетых, плохо вооруженных, с какими-то баулами и детьми…
Детьми?..
Не армия — толпа. Не защитники — беженцы.
— Если память мне не изменяет… — Сай по-прежнему смотрел на город, не обращая на все прибывающую толпу беженцев перед его распахнутыми настежь и никем не охраняемыми воротами ни малейшего внимания. — Там у них как раз должен быть королевский замок.
Сай смотрел на черный дым, густыми клубами поднимающийся над полуденной частью Шушана.
***
Саша.
Путь, так тщательно просчитанный Адом, оказался сравнительно удобным и ровным. Наш главный борец за безопасность всё равно лично замотал людей кевларом и проверил карабины на поясе Мела и своем, не доверив Мише страховать отца.
Некоторое время дорога, ведущая к плато и нашей цели, позволяла идти по двое. Потом ущелье реки стало настолько глубоким и отвесным, что люди сбавили темп и стали передвигаться, придерживаясь за стену рукой.
Тропа обожравшимся удавом продолжала медленно извиваться вверх,почти до предполагаемого входа в пещеры. Часа через полтора стена изогнулась под семьдесят градусов, и на фоне бездонной пропасти открылся не видимый до этого момента вход. Ад спокойно сделал шаг, и метров через пятнадцать мы оказались в открытом ветрам амфитеатре, созданном временем и эрозией. Стены его были чёрными от сланца.
— Ничего себе произведение природы! – присвистнув, сказал Лёха, —Жутковатенько. Я здесь ночевать не буду. Точно по ночам на эту гору слетаются ведьмы на шабаш.
— А что, у тебя сотрётся? Ведьмы — девки красивые, — уточнил Костя, сев на гладкий чёрный пол сцены.
— У меня-то нет, — хихикнул в ответ его друг, — а вот Светке — вряд ли понравится.
Миша неторопливо снял рюкзак, достал мангал, розжиг и только потом тихо спросил:
— Папа Костя, а что должно стереться у Лёхи?
***
Костя.
Поначалу я решил, что перед нами творение человеческих рук, настолько гладкой была поверхность пола и круглой стена. Потом Мел прочитал скопированную из сети статью про чёрный аспидный сланец, а Ад заверил нас в правоте «семёрки», громко буркнув: «всё верно».
— Где Ваши пещеры-то? — наконец решил поинтересоваться я.
— Вон там! — гордо, будто очертив свою собственность рукой, показал Миша. — Семьдесят метров направо.
Мы очень долго его учили общаться. Прожив год и не погибнув,(непонятно как), он попал к нам с совсем не сформированной способностью думать. Это его и спасло от того ада, в котором он находился. Но какой мальчик замечательный!
— Так пошли, осмотрим и назад! Уже одиннадцать утра. А нам ещё спускаться.
— Нет, Сашка сказал — здесь ночевать будем, а завтра домой уже.
— Здесь? В этом кошмаре? Лёха, точно тебя чертовки на куличики сегодня украдут и попользуют…
— Ха! А не завидуй!
***
Саша.
Побросав вещи, взяли кевлар, фонарики и пошли глядеть пещеры. Я специально уговорил всех остаться на ночь. Сам схожу и дополнительно осмотрю, когда все уснут. У меня ночное зрение, как опция, присутствует, лишь бы процессор не вредил в этот момент. Но подойдя ко входу, мы наткнулись на стену из синкапана, (смеси цемента и армированных волокон). Путь к пещерам был закрыт! Моя версия подтверждалась! На планету высаживались Предтечи, и правительству об этом было известно!
— Ну что, ребята, проход закрыт, миссия выполнена, пошли назад, — поторопился с предложением Костя.
— Там что-то интересное, глянуть-то нельзя, парни? —поинтересовался любознательный Лёха, — Адик, столько пёрли в эту гору, может, посмотрим одним глазком, и назад, с чистой совестью. Как открыть-то?
— Раз кто-то закрыл эту дверь, значит, дверь кто-то хотел открыть позднее, — сказал нравоучительно Миша и поднял к небу указательный палец.
Ад громко и выразительно вздохнул, развернулся и пошёл к амфитеатру. Мы остались стоять. Через пять минут он вернулся с портативными инсталлятором, сетевиком и набором инструментов. Буркнул: «Попробую», и углубился в мерцающие огоньки и циферки.
Миша побежал ловить сороконожку, выскочившую, на свою беду, из-под чахлого десятисантиметрового кустика, неведомо как пробившегося в скале. Мел залез повыше и снимал виды окрестностей. Костя с Лёхой пошли назад и принесли поесть сыра с галетами и консервов. Попили кофе. Прошло два часа.
Тут, шныряющие по каменным выступам, как козлы, ребята вернулись и принесли пустой пакет от кормосмеси «эконом». На высохшей и не растворившейся в сухой щели биобанке гордо стояла эмблема павшей в небытие почти три года назад «DEX corporation».
Меня так потрясла их находка, что я не услышал, как открылась огромная плита. Оттуда, из черноты провала, пахнуло резким запахом гнили и тухлого мяса. В проходе, медленно зажигаясь, мерцали огоньки, показывая путь, и в дали природного тоннеля появлялся свет. Мы стояли у входа, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, не пытаясь даже поверить собственным глазам.
***
Мел.
Мужики водили носами и фыркали. Запах шёл из пещеры и распространялся мощной волной по всему близлежащему пространству. Отключил обоняние. То же самое, видимо, повторили шестёрки. Костя оторвал кусок от импровизированной скатерти и, намочив его в кофе, протянул Лёхе, потом такую же тряпку накрутил себе на лицо.
— Ну, пошли, посмотрим, откуда такая вонь, — сказал Сашка, и мы шагнули навстречу неизвестности.
Прошли три метра, когда надо мной что-то среагировало: раздался голос «Внимание, зафиксировано передвижение», а дверь, открывшая проход и до этого момента стоявшая недвижимо, поехала назад.
Раздался дикий Мишин крик, и он, резко повернув, припустил к выходу. Ад схватил Лёху и кинул его в закрывающийся проход, но дверь неожиданно ускорила свой бег, раздался стук замыкаемых пазов. Тело моего друга скомканно стукнулось о каменную преграду и свалилось мешком на камни.
***
Миша.
Я всё вспомнил. Я вспомнил этот запах. Он называется «анатомичка».
Я там лежал, а все вокруг ходили, смеясь, снимали кожу с разных частей моего тела и рассматривали, как течёт кровь. Я не мог этого помнить, я был маленьким, но мама Света рассказывала ОГ про шрамы на теле и плакала. Она плакала, когда гладила меня по спине, плакала, когда сажала и кормила.
Я вспомнил запах. Я бежал. Запах летел за мной и набрасывался, он хотел утащить меня туда, в бездну, где студенты опять станут снимать с меня кожу. Мимо меня проносились стены ущелья, и скоро я должен был достичь базового лагеря. Но, добежав до него, понял, что запах рядом, он сейчас уже готов схватить и унести туда, в чёрный провал, и я побежал быстрее. Почти внизу, на повороте, забыв про расстояние до края обрыва, я споткнулся… Мои ноги заскользили по влажному мху, ветер примчал запах, я полетел вниз, в бушующий провал реки.
От удара о воду тело непроизвольно выдохнуло и, высунув, наконец,голову из бурной речки, я быстро огляделся. Течение несло вперёд. Мимо проносились выступающие из воды камни, путь из каньона был один —через пороги.
Поверхность реки внезапно стала гладкой. Река тоже чувствовала впереди препятствие и готовилась его преодолеть. Она охладила и успокоила голову, но течение резво принесло меня к водопаду, и я полетел вниз. Пространство заполнилось пеной, полёт продолжился куда-то в глубину. Потом вода с силой подняла наверх и закрутила, поток с ломаемым о камни телом несло вперёд, и не было конца этой дикой гонке.
Наконец, впереди, в трещине скалы, показались жёсткие ветки кустарника. Я смог сгруппироваться и прыгнул, уцепившись за стебли и камни, ломая ногти, но держась. Ещё минут сорок выбирался по щелям. Река умудрилась изрядно меня покалечить, и перед глазами густо замелькали красные строчки сообщений. Во мне не было программ, меня сделали манекеном… И это забытое событие заставило мешком опуститься на землю и закрыть глаза. Я хотел домой, к маме Свете. Но страшным ударом пришла мысль, что я бросил папу и друзей.
***
Смеркалось. К основанию горы, хромая и опираясь на сук, упрямо шёл окровавленный человек в изорванной одежде…