На девятый подземный уровень его вызвали узконаправленным сигналом. Согласно схеме, которая лежала в свободном инфо-доступе компании, там располагался центр разработки и тестирования программ, командных блоков и алгоритмов. Идти туда не хотелось, но промедление больше, чем доли секунды, могло плохо закончиться, но ведь и предыдущий приказ не отменили… Кибер-мальчик со скоростью обычного человека поднялся на ноги, потянулся, и медленно пошел на вызов, четко отслеживая как его передвижение сопровождалось мониторингом системы наблюдения. Лифт, сенсор который сработал на идентификационный код, переход, рамка безопасности, еще один лифт и длинный коридор, скролинг-система с передачей данных, рамка безопасности с блокировщиком. Он замер перед нужной дверью — формально приказ выполнен.
— Проходи, — сработала автоматика, и навстречу кибер-мальчику вышел сотрудник отдела программных разработок в фирменном комбезе с цветовыми лейблами. — Меня зовут Никс, я один из тех, кто писал для тебя социальный блок. И мне очень приятно с тобой познакомиться, потому что ты первый с кем нам разрешили поработать на уровне саморегулирующегося тела, а не в виде кода и схемы.
Человек говорил много, но не проявлял ни злости, ни раздражения. И кибер-мальчик осторожно подал ему руку — в распакованном и инсталлированном архиве поведенческих алгоритмов такой жест присутствовал и квалифицировался как дружественный, но одновременно рядом с этим движением стояла пометка «не использовать, без приказа», но ведь он должен вести себя как человек.
— О, здорово, — искренне обрадовался Никс и пожал руку киберу. — А у тебя уже есть имя?
Кибер-мальчик проверил имеющуюся информацию, скопировал себе данные по силе рукопожатия и сжал пальцы.
— Хорошо, отпусти, — Никс не стал выдергивать руку, просто терпеливо подождал, пока его команду выполнят, потом помахал рукой в воздухе. — В следующий раз давай чуть полегче. Нет, ты все сделал правильно, просто у меня тут перелом был… Скайбординг, неудачное приземление и повреждение лучезапястья.
Кибер-мальчик просканировал руку человека: перелом, относительно свежий, да еще и смещение небольшое. Или до конца не вправили, или этот человек сам умудрился опять повредиться. Программа базовой помощи человеку была моментально активирована. Кибер-мальчик без разрешения перехватил руку человека, пробежался пальцами, сканируя и пальпируя повреждение, а потом, зафиксировав руку ниже локтя и ладонь, чуть потянул, одновременно слегка поворачивая кисти. Никс вскрикнул, больше от неожиданности, чем от боли, побледнел, с удивлением и отчасти ужасом уставился на кибер-мальчика.
— Так лучше, — кибер-мальчик, проанализировав поведение человека, решил успокоить Никса.
— Да, спасибо, — Никс поднял руку, рассматривая. Вреда ему киборг-подросток не причинил, хотя в руке что-то слегка щелкнуло, но стало легче. — Спасибо, что помог. Давай я теперь займусь тобой. Садись… — Никс огляделся. В его рабочем кабинете было только место для самого программиста, веер виртуальных экранов с данными, виртуальный тестировочный блок с манипуляторами, имитирующими необходимые части киберорганизма, и огромная виртпанель с анализаторами. — Можешь сесть прямо на пол, если тебе так удобно или подожди… я сейчас попрошу, чтобы тебе принесли подушки. А еще у меня есть растворимое какао. И я могу тебе приготовить порцию.
Кибер-мальчик послушно опустился на пол, прислонился спиной к стене, И позволил подключить себя к локальному искину программиста. Никс в отличие от тестировщика, первого человека с которым кибер-мальчик вступил в непосредственное взаимодействие, был психологически стабильным, коммуникабельным и по шкале дружелюбия набрал девять с половиной баллов из двенадцати максимальных.
— Ты что, меня тестируешь? — Никс удивленно обернулся к сидящему на полу киборгу, даже таблетку бесконтактного коммуникатора достал из уха. — Откуда у тебя такая команда?
Кибер-мальчик совсем не программно повел зрачками из стороны в сторону: человеческий анализатор он запустил сам, просто следовало понять, чего можно ожидать от этого человека. Первый нанес много повреждений. Потом к нему подходили другие люди, но прямого и интерактивного взаимодействия не было, да и сам контакт длился от двадцати восьми до семидесяти двух секунд. Все остальное время был регенерационный модуль, дистанционная работа с имплантами и кратковременный отдых на диванчике.
— Ладно, допустим… — Никс нервно потер костяшками лоб, — я понимаю, что ты экспериментальная модель. Тут уже по любому тебя в тайне не сохранишь, после такого… Но ты… Так… Давай попробуем еще раз… Ты мне подчиняешься?
— Ответ положительный, — кибер-мальчик не мигая смотрел на человека.
— Ты сейчас испытываешь какие-либо эмоции? — Никс сцепил руки в замок, у него от волнения начали подрагивать пальцы. Да, кое-где ходил слух о том, что иногда у кукол «просыпались» нейронные связи и биологические компоненты мозга выполняли не только регулятивные функции, но к такому прогрессу приходили модели, которые умудрялись прожить не менее четырех-лет. То есть такой период активной интеграции в человеческий социум при многократно усиленной имплантингом реакции и высоких анализаторских данных мог даже у обычного человеческого мозга, пребывающего в глубокой коме, стимулировать некую активность. Вроде бы даже подобные эксперименты уже проводились: брали именно биологические, а не бионические образцы, имплантировали в них сеть или ее элементы и наблюдали. Правда, результаты так и не были обнародованы. — Ты можешь что-нибудь чувствовать?
Кибер-мальчик перевел взгляд на виртуальные экраны, где сейчас транслировалось все, что происходило с его организмом. В самом большом блоке был открыт график активности его мозга — и векторная линия сейчас поднялась на максимальную высоту показателей и никак не желала опускаться ниже красной зоны.
— Я не хочу умирать. — Сформулировать это было сложно. Подходящие слова пришлось искать в дополнительных коммуникационных и интралингвистических блоках. Да и обозначение смерти было неконкретным, размытым и многогранным. Но именно это слово лучше всего подходило для обозначения замершего тела в тестировочных модулях, последней команды, которую выполнял процессор, после которой односерийник пропадал из зоны сигнала и сканеры опознавали лишь биоматериал, вес которого составлял шестьдесят два килограмма и восемьсот сорок грамм.
— Так… — Никс почувствовал, как во рту мгновенно пересохло. — Тебя никто не убивает. Давай спокойно… Мне надо просто залить тебе в память несколько терабайт инфы, потом тебя протестируют… Нет, кибертестирования больше не будет. Только человеческое. Ты просто не делай резких движений, потому что иначе тебя нейтрализуют. Ты выполняй команды и будешь жить.
— Я выполняю команды, — кибер-мальчик кивнул.
— Вот и молодец, — Никс чуть сдвинулся, подумал и ввел несколько комбинаций на виртуальной клавиатуре. С одной стороны, ему бы сейчас следовало бы вызвать бригаду, которая курирует этот проект — ведь случай действительно небывалый: высокая мозговая активность плюс нестандартные поведенческие реакции и словесные конструкции. А с другой, пока бригада пробежит десять метров коридора и зайдет в кабинет, этот кибер-мальчик успеет его убить. Пусть он внешне и выглядит как подросток, но по параметрам он ничем не уступит боевой машине — как же, элитная телохранительная линейка. — Тогда продолжим, хорошо?
Научные открытия — это, разумеется хорошо, но жизнь одна. А стать очередным образцом для обкатывания инновационных технологий имплантинга почему-то не хотелось. Никс поежился, припоминая договор, согласно которому компания не несет ответственности за халатность сотрудников и возникновение чрезвычайных ситуаций вследствие пренебрежения правилами личной, групповой и прочей безопасности. Так что раз сам оказался в закрытом двадцатиметровом кабинетике с «живым» киборгом — значит, сам и виноват, надо было работать с киборгом, которого зафиксировали в модуле. Вот только по устному распоряжению Стива последнего выжившего из экспериментального ряда уже нельзя было зафиксировать как обычного кибера, а можно договариваться по человечески — «вы же профессионалы, вот и демонстрируйте свои навыки».
Энергетики, как блистерами для укола, так и пластинками таблеток, ему подносили по первому требованию. Так же исправно доставляли и чашки кофе, и горячий шоколад для кибер-мальчика. Впрочем и результаты апгрейда были такими, что даже спать не хотелось, просто иногда закрывались сами по себе глаза — это давало сбои человеческое тело. Никс сердито глянул на очередной укол — за пять суток работы, он уже сбился со счета сколько ввел себе этой гадости. Плохо было только то, что с каждым разом период действия был все короче.
— Так результаты аджил-теста… — Никс вывел данные на экран. — У тебя получается семнадцать баллов из двадцати. Это хороший показатель. Если хочешь можем его улучшить, давай сам открывай блоки с 712 по 943, ну дальше знаешь: инсталляция, первичное вхождение, обработка. В принципе, если сравнивать твои параметры с человеческими, то ты уже работаешь как мальчишка лет тринадцати-пятнадцати, так что даже по своей условно возрастной группе проходишь. Ну как все стало? Проблемы есть? Вхождение какое?
— Вхождение шесть, — кибер-мальчик разбирался с новым блоком информации. Люди были очень интересным объектом и, несмотря на то, что он уже сто восемнадцать часов их изучал, все равно оставалось слишком много вопросов.
— Ну, нормально, — Никс азартно потер руки и заказал еще кофе и коробку шоколадных батончиков. За столько часов напряженной работы даже эта гадость, которую приносили для кибер-мальчика, стала казаться почти съедобной — так что он даже сам проглотил парочку. — Теперь попробуем снова, но уже с бетингом эмпатической совместимости. Смотри, если объект условно идентифицируемый как А применяет к объекту опознаваемому как В воздействие, уровень которого колеблется в пределах четырех, то твои действия… параметры объектов такие же как в первой вводной…
Они проработали еще четыреста шестнадцать блоков, что заняло еще пятьдесят два часа. Никс хотел еще проверить теорию Эйдера, но после последнего укола новая доза потребовалась меньше чем через пятнадцать минут — и это было совсем плохо. Но зато хорошей новостью стало то, что очередной уровень аджил-теста кибер-мальчик прошел на девятнадцать баллов из двадцати возможных — это был показатель человека с хорошей социальной адаптацией.
— Знаешь… а мы с тобой отлично поработали, — Никс покрутил головой, разминая затекшую шею. Да, за его работой следили как минимум двадцать сотрудников: программистов, психологов, социологов, которых специально ради эксперимента выдернули от их релаксационных куколок: да, его консультировали попутно и остальные специалисты и он был напрямую подключен к целой конференции, где на постоянно включении сидели не только разработчики, но и начальство и спецы по безопасности; да, это кибер-мальчик все-таки масштабный проект, но тем не менее этот результат — это ведь его заслуга и самого кибера. Они поладили, сумели договориться и начать работать в команде — и прежде в компании не было такого, чтобы социализация была прямой и фактически один на один, даже развлекательные линейки тестировались и проходили апгрейд при дистанционном включении, а тут они не просто повышали уровни социализации, но и в процессе еще общались. — Теперь я, скорее всего, к докторам — меня будут приводить в порядок. А ты на отдых, а потом с тобой будем дальше работать, ты ведь не против?
— Нет, — кибер-мальчик смотрел в одну точку. — Это интересно. Я понял значение именного идентификационного кода, ты дал это задание тридцать девять часов назад. Я определился и выбрал себе наименование.
— Ты провел рандомный выбор? — уточнил Никс.
— Нет, ориентировался на эмоциональную составляющую каждого имени… — помедлив, объясни кибер-мальчик.
— Отлично, и какое ты выбрал? — поощрительно улыбнулся Никс.
— Крист.
— Нормально звучит, — Никс ввел новые данные. — Только запомни, люди редко когда столько времени обдумывают одну проблему. Решения обычно принимают достаточно быстро… ну, а потом могут долго разгребать последствия этого решения. Но если над каждым вопросом думать столько времени, то тут никакой жизни не хватит.
— Это не было отдельной задачей, выбор имени шел как параллельный другим процессам.
Никс хмыкнул — кажется, в голосе кибер-мальчика прорезались нотки обиды. Но, возможно, просто показалось.
— Ты все имена проанализировал?
— Нет, только общеупотребительные и анализ провел по двадцать семи критериям эмпатии.
— Вот, а если бы решил выбирать из всех, то сидел бы с этой задачей неделю. Поэтому давай проще: критерий один! Хочешь или не хочешь! Нравится или не нравится.
— Это уже второй критерий, — заметил кибер-мальчик.
— Он аналогичен первому, — Никс несколько раз моргнул. Кажется он скоро просто выключится, и хорошо если не впадет в кому за столько дней на энергетиках. — Пойми, надо все решать быстро, и экономить время жизни. — Все, данные по нашей работе я отправил. Знаешь, а ты действительно отличный партнер.
— Ты тоже, — кибер-мальчик сам снова протянул руку. И Никс, уже без капли колебаний, крепко пожал узкую, худую, но невероятно сильную ладонь. — Рад, что мы подружились Крист.
Никса все-таки увезли на медицинский этаж на носилках. Криста — теперь к нему все обращались исключительно по имени, — отправили в одну из свободных комнат отдыха для сотрудников. Через пару минут к нему даже заглянул кто-то из психологов и поинтересовался как дела и надо ли что-нибудь. Следом зашел Стив — даже без своего кибер-телохранителя, с которым практически не расставался, — любезно спросил, как прошли занятия и понравилось ли Кристу такое обучение. А потом объявил, что у Криста будет сорок восемь часов отдыха и свободного времени — и он может делать что хочет: спать, поиграть — на терминал как раз залили популярные у подростков игрушки и фильмы, — сходить погулять по самой компании, но только в сопровождении кого-нибудь из сотрудников экспериментальной группы, или может отправиться в город, но это уже с сопровождением и охраной. А через двое суток Криста отвезут в больницу — и так он уже будет один, вернее не совсем один, с ним будут на связи находиться сотрудники компании, но фактически он будет один и должен быть вести себя как подросток, и там он может проверять все поведенческие алгоритмы, которые проработал с Никсом.
— Да, хозяин, — подтвердил приказ Крист.
— А это… ну пусть пока остается, — пробормотал Стив и поспешно вышел.
Крист огляделся: терминал, удобная кровать.
— Режим гибернации на сорок восемь часов, — мысленно произнес Крист, активируя нужный режим. Если понадобится — разбудят.
Его действительно подняли программно через сорок восемь часов, предложили обед из четырех блюд и два стакана высокоэффективного коктейля. А затем выдали инструкцию пройти к парковке для сотрудников. Несмотря на отвратительную погоду и сильный ветер, на парковке было много людей, даже сам Стив присутствовал, кутаясь в дорогое пальто вместо фирменного комбеза с терморегуляцией.
— А где Никс? — Крист быстро просканировал парковку.
— В медкорпусе, израсходовал резервы организма, — улыбаясь пояснил Стив, — но три часа назад пришел в сознание. Попросил тебе передать его личный контакт и чтобы ты ему звонил, если что-то потребуется. А еще вот на этом кристалле его любимый плейлист — можешь себе скачать послушать… или вот, — Стив протянул небольшой пластиковый пакет, — это наушники, для тебя Никс заказал. Можешь вставить кристалл в них — подростки так делают.
— Спасибо, — автоматически произнес Крист.
— Тогда… полетели, — Стив указал кибер-мальчику на заднее сидение. А сам со своим кибер-охранником расположился впереди, задал пункт назначения.
Лететь пришлось долго, и Крист — раз у него есть разрешение, — открыл наушники, активировал кристалл с плейлистом. Быстро перекачал себе все композиции в память, а потом запустил в меню рандомный выбор проигрывания. Так делают человеческие подростки — слушают музыку через наушники. И он так должен делать.
Это просто чужая роль,
Но влезть надо не в шкуру, а в душу.
Рожденье как новая боль,
Но я уже больше не трушу…
Автопилот аккуратно припарковал флаер у входа для пациентов. Стив знаком приказал своему охраннику не лезть вперед, вышел сам, взял кибер-мальчика за локоть и повел на регистрацию. Сделать фальшивый документ — временную паспортную карточку — для компании было раз плюнуть, первичную проверку и регистрацию она легко пройдет. Так что в больнице никто точно не догадается, что за пациента им привезли. Пусть все будет максимально реалистично — тем более что и медучреждение выбрали самое примитивное, без навороченной техники и с обычным охранным режимом.
Зарегистрировали Криста быстро — тем более и повод для обращение к врачам был отличный: все опасные для функционирования внутренние повреждения у кибер-мальчика устранили во время регенерационных процедур, а вот внешние следы травм наоборот приказали не трогать. Так что во время первичного осмотра молодой доктор даже возмущенно хмурился, а под конец заявил, что он должен уведомить о произошедшем органы опеки. Стив скрипнул зубами и показал свою фальшивую карточку — хорошо, что предусмотрительно сделали и документ инспектора. Подписав все необходимые документы, он еще раз напомнил кибер-мальчику, чтобы он звонил и писал и распрощался.
Криста посмотрели два доктора, потом отправили мальчишку на сканер, затем проводили на процедуру, напоминающую лечение в регмодуле, только воздействие нейпотоков было более мягким, рассчитанным на человека. Так что пока шла процедура, Крист снова ушел в спящий режим, но предварительно выставив метки на пробуждение. Потом его отвели в комнату для процедур, там подключили наручную капельницу, и долго смазывали тело прохладной мазью. Крист даже определил ее состав, но не сопротивлялся. Стив приказал искусственно гематомы и ушибы не заживлять, регенерацию больше не включать, на все виды воздействия демонстрировать человеческую реакцию. Так что следовать этому приказы было просто, вот только люди вокруг были какие-то странные: они все время задавали глупые вопросы, хотя у каждого в планшетах был открыт и диагноз и результаты сканирования.
А еще много расспрашивали о том, кто и за что его так отлупил. На этот счет определенных указаний у него не было. Но рассказывать, что это было всего лишь тестирование, показалось неправильным — ведь тогда могут заподозрить, что он киборг, а не человек. Но люди в ответ на его молчание сами все придумали, пересказали несколько раз другим людям, и очевидно сами поверили в то, что придумали. Время от времени объяснение менялось: кто-то говорил, что подростка избил отчим, другая девушка считала, что мальчишка подрался с плохой компанией, а пожилая медсестра почему-то предположила, что на ребенка напали ксенофилы. Логики в этих догадках было ни капли, но после шестого разговора Крист подумал о том, что изображать человека не так уж и сложно: можно молчать и изредка кивать. И все. Наконец-то ему позволили пройти в палату, где ему предстояло провести около недели, пока все заживет. Палата была бюджетной, рассчитанной на четверых больных, и три койки там уже были заняты.
Крист бегло просканировал троих подростков: двое с переломами, третий с сильным растяжением, по возрасту от четырнадцати до семнадцати лет. На него ни один из них не обратил внимания — что соответствовало поведенческому алгоритму номер девяносто два. Крист активировал подходящий модуль, и стал действовать по инструкции: лег на свою койку, включил наушники, закрыл глаза.
— Слышь, пацан, — примерно через час окликнул Криста парень что был постарше остальных, — а ты не в курсе, что надо бы поделиться с людьми чем-нибудь хорошим?
— Делись, — равнодушно бросил Крист, даже не сдвигая наушников. — Что у тебя есть хорошее?
— Пиздюли, — прифигел от наглости парень, — и щас я ими с удовольствием с тобой поделюсь.
— Не советую, — лениво бросил Крист, точно копируя интонации из инструкции блока, — а то сам долго лежать будешь. И усиленно болеть.
— Напугал, — парень приподнялся, потянулся за экзолетом — облегченным вариантом верхнего скелета для переломов конечностей, застегнул конструкцию на ноге и бодро подскочил к кровати новенького, лениво замахнулся — крепким пацан не выглядел, так что проучить его будет не сложно.
Крист легко поймал кулак, сжал, соблюдая приказ «никого не ломать». Ударить ведь можно кибера, а люди, обычно, возражают против того, чтобы их били.
— А-а-а! Пусти, придурок! Во мля… ну и силища, — парень заскулил, мгновенно растеряв боевой азарт, и аж присел, дуя на пострадавшую конечность. — Ты че, кибер что ли?
Слышу и трубы, и ржание ко́ней,
Глухо стези под копытами стонут.
Тонут
В сизых туманах стальные шеломы,
Звонко бряцают кольчатые брони,
Птичьи стада по степям пробуждая.
А.Н. Островский. Снегурочка
К этому сну давно стоило привыкнуть, он снился Савельеву в двухсотый, в трехсотый раз. Белая «газель», выезжающая за ворота. И он сам — сидит внутри, но видит ее и снаружи. Одновременно. Ворота еще не закрыты, когда ослепительная белая вспышка подбрасывает машину в воздух и разрывает на куски. Ошметки пламени валятся на землю вместе с клочьями тел, и только после этого до ушей долетает грохот взрыва, как будто Савельев не сидит в шаге от эпицентра, а смотрит на него с ближайшей зеленой высотки. Аллах акбар. Они всегда кричат «Аллах акбар», если им удается кого-то убить.
Он проснулся как всегда мокрый от пота, дрожащий, свернувшийся клубком — кусок плоти, который чудом не разорвали пополам. Жар огня сменился ознобом, Савельев хотел натянуть на голову одеяло, но девица, лежавшая рядом с ним, застонала и оказала сопротивление.
Зачем он приехал сюда? Зачем ему сдалась эта бабенка? Пустоголовая вертихвостка, ничем, кроме размера бюстгальтера и отца-генерала, не блещущая? Просто она вела себя так, как будто Савельев для нее — никто, и его, как всегда, это задело. Стоило прижать ее один раз за дверью, как она растаяла, повисла у него на шее, и он решил воспользоваться дешевым трофеем. В общем, ради такого сомнительного приключения не стоило тащиться в это забытое богом Весино, даже на генеральскую дачу.
После ранения и демобилизации Савельев как будто с цепи сорвался — женщины стали его главным хобби. Будто инстинкт самосохранения выродился в желание во что бы то ни стало оплодотворить все, что шевелится.
Он знал, что неотразим. И если женщине было мало его широкой груди и высокого роста, то две-три героических байки о службе офицера спецназа ГРУ, как правило, кидали к его ногам любую. А немного выпив, Савельев часто впадал в меланхоличное настроение и мог заливаться соловьем часа два подряд. Пил он тоже часто и помногу. Потому что пьяные рассказы для падких на «горячее» девок и реальные воспоминания — две большие разницы. И жить с этими реальными воспоминаниями ему приходилось в одиночестве. Вереница мертвецов, которых ему пришлось хоронить и оплакивать, всегда ждала, когда он останется один, чтобы снова спрашивать его, почему он остался жив.
Он не должен был выжить. Это невероятное везение, аномалия, случайность. Смерть охотилась за ним долго, она давно пометила его своим незримым знаком, но Савельеву каждый раз удавалось ее обмануть. Он гордился этим и вместе с тем не мог себе этого простить. И когда она поставила ему ловушку, из которой не было выхода, он все равно выскользнул из ее костлявых лап. Чудом. Никакой личной заслуги Савельев в этом не находил, но смерти снова пришлось признать свое поражение.
Озноб бил его все сильней, когда он понял, что это не холод, а страх. Первобытный страх смерти, к которому он когда-то успел привыкнуть и который теперь благополучно успел забыть. И старуха с косой склонилась к его уху и шепнула по секрету: ты умрешь третьего октября.
Слова ее были чистейшей правдой. Никаких чудес на этот раз не будет. Она цепко впилась в него длинными пальцами, и выскользнуть ему не удастся.
Савельев сел на постели и скрипнул зубами. Девица, посапывавшая под боком, взбесила его настолько, что он сгреб ее в охапку и несколько раз тряхнул.
— Ты! Ты слышишь меня? Ну?
— Что такое, Сереженька?
— Я знаю, когда я умру, — выплюнул он ей в лицо и отбросил на подушку.
Аллах акбар.
Ее звали Катей, Савельев вспомнил об этом утром случайно. До десяти утра он метался, как лев по клетке, а она плакала и умоляла его пойти к какому-то местному шарлатану. Он послушался ее только потому, что не знал, как быть дальше. Да он вообще потерял контроль над собой, он был в панике!
Ему удалось избавиться от своей навязчивой спутницы на входе в Дом отдыха «Юнона»: он поговорил с охраной с глазу на глаз, и ребята ее не пустили.
Бревенчатый домик местного шарлатана не произвел на него впечатления, а надпись над входом и вовсе рассмешила. Мстислав Волох! Потомственный маг! Савельев распахнул дверь, пригнулся и широко шагнул внутрь. И тут же навстречу ему откинулась черная бархатная занавеска — на пороге темной комнаты стоял лысый целитель и испытующе осматривал посетителя. За время работы в ресторане охранником Савельев научился оценивать содержимое кошелька по одежде: маг был одет просто, но дорого — в черный кашемировый свитер, твидовые брюки со стрелками и безупречные спортивные туфли.
— Здравствуйте, — кивнул Волох с достоинством, — я ждал вас. Проходите.
Савельев немного растерялся — он ожидал немного другого приема. И кабинет мага тоже его озадачил: он предполагал что-нибудь вроде свеч, полумрака, курительниц с благовониями, но все оказалось проще и прозаичней — на тяжелом дубовом столе стояла обычная настольная лампа дневного света. Сбоку из темноты выглядывал книжный шкаф, и судя по корешкам, книги целитель собирал долго и тщательно — чтобы приобрести такую коллекцию разом, надо иметь состояние.
Волох указал на стул с высокой спинкой и предложил присесть.
— Я вижу, сколько времени вам отпущено, — начал он, не дожидаясь, пока Савельев расскажет ему о причине своего прихода, — и не стану вас обманывать: у меня не так много шансов спасти вашу жизнь.
От его ровного, спокойного голоса Савельев неожиданно расслабился и перестал паниковать. И внутренняя дрожь, изводившая его полночи и все утро, отступила. Не так много шансов? Да если есть хотя бы один шанс, он его использует, в этом можно не сомневаться!
— Что я должен сделать? — немедленно спросил он.
— Я честно обрисую вам ситуацию, предложу стратегию действия, а вы сами разработаете тактические пути решения. Я надеюсь, вы верите, что в этом мире существуют вещи, недоступные нашему пониманию?
Савельев машинально кивнул, хотя ни во что подобное не верил.
— Итак, вы случайно узнали дату своей смерти и поверили в нее. Разве это можно объяснить с материалистической точки зрения?
Савельев покачал головой.
— Это как приговор, который точно в срок будет приведен в исполнение. Судьба. Рок, — продолжил маг. — А я специалист по вопросам обмана судьбы. Смерть обмануть труднее всего, она ждет обещанного и внимательно следит за своими жертвами. Но от нее можно откупиться.
— Сколько? — коротко спросил Савельев.
Волох скривился:
— Ни ее, ни меня, не интересуют грязные бумажки. Вы вправе не поверить мне, до поры до времени, конечно. Но что-то мне подсказывает, что вы здравомыслящий человек и найдете способ проверить или опровергнуть мои слова. В природе существует субстанция, называемая в просторечии перелет-травой. В обмен на нее смерть вас отпустит. Если вы принесете мне этот цветок, я смогу выступить посредником между вами и ею.
Савельев скептически пожал плечами:
— Это как-то… кажется мне сомнительным… И где ищут этот цветок?
— Его не надо искать, его надо изловить. Двое ваших товарищей по несчастью его уже нашли, но поймать не могут. Я укажу вам место, где сегодня после заката вы встретите их и перелет-траву. Если хотите, можете к ним присоединиться, если нет — будете действовать в одиночку. Тот из вас, кто принесет цветок мне, останется в живых. Могу сразу сказать, что это не так просто, цветок — хитрый и осторожный. Один промах с вашей стороны — и вы никогда больше его не увидите.
Волох рассказывал ему о свойствах перелет-травы еще с полчаса, снабдил ультрафиолетовой лампой загадочной формы, сеткой из серебряных нитей, а на вопрос, сколько он за это хочет, усмехнулся и покачал головой:
— Я не возьму денег. Если вы принесете мне цветок, мы поговорим об этом четвертого октября. Ну, а если нет… И не беспокойтесь, я не алчен — больше, чем вы сможете дать, не попрошу.
Савельев вышел на улицу озадаченным. Этот странный человек за несколько минут сумел внушить ему уважение, а это редко кому удавалось. Уважение и доверие. Здравый смысл говорил ему, что поиски мифической перелет-травы — глупое занятие, сказки для маленьких детей. Но маг не производил впечатления фантазера и сказочника — это однозначно был деловой и серьезный мужчина. И Савельев, преодолевая скепсис, решил воспользоваться его предложением. Ну, хотя бы попробовать.
Он сбежал от Кати через дыру в заборе, незамеченным вернулся к своей машине и поехал домой — ему требовалось хорошенько собраться. Колдун советовал в первую ночь присмотреться и лишь со второй предпринимать попытки поймать цветок. Савельев решил присмотреться не только к цветку, но и к своим соперникам, до поры до времени не показываясь им на глаза. Кто знает, что это за люди и чего от них следует ожидать. Волох честно предупредил, что у мужчины есть шансы поймать перелет-траву, но кто сказал, что именно поймавший принесет ее магу?
Савельев до последней минуты сомневался в том, не дурит ли ему Волох голову. До той минуты, пока не посмотрел на цветок. Он не был похож ни на что, виденное им когда-то в жизни. Наверное, так выглядит настоящее волшебство. Да, этой штукой наверняка можно откупиться даже от смерти. Он в один миг безоговорочно согласился с магом, цветок словно околдовал его, заставил поверить в невозможное. А может, он только и ждал повода в это невозможное поверить? Савельев предпочитал действия размышлениям, но никогда не кидался вперед очертя голову, стараясь взвесить все за и против, просчитать каждый шаг, чтобы потом одним ударом достичь цели. Увидев цветок, он отбросил остальные способы спасения жизни, чтобы сосредоточиться на одном. Стратегическая задача понятна, осталось разработать тактику, а в этом ему не было равных.
Соперники заставили его рассмеяться. Он разглядел их еще до заката, когда они сидели на автобусной остановке. Азарт, с которым он ожидал этой встречи, сразу угас. Это несерьезно. Ему хотелось победы в равной борьбе, а вместо этого судьба подсунула ему сорокалетнего хромого интеллигента с девицей неопределенного возраста и не в его вкусе — ростом маловата, грудь плоская, да еще и одета в спортивном стиле. Блондинка, конечно, поэтому наверняка круглая дура. Но на безрыбье, что называется, и рак рыба, для романтического путешествия сойдет и такая.
Савельеву не составило никакого труда идти за ними следом. Они топали, как слоны, говорили громко и, конечно, не могли его заметить — что-что, а бесшумно передвигаться он умел. Для них серьезным препятствием оказался горелый торфяник, Савельеву даже стало их жалко — он никак не мог поверить, что у человека могут вызывать трудности подобные переходы. Нет, никакие они ему не соперники, он расправится с ними легко и непринужденно. И какие у интеллигента могут быть шансы поймать перелет-траву? Разве только высокие душевные качества.
На открытом пространстве торфяника ему приходилось держаться подальше, зато в густом лесу Савельев смог приблизиться к ним почти вплотную, чтобы послушать, о чем они говорят. Их разговоры его и рассмешили, и озадачили. Неужели перед ним взрослые люди? Это же какой-то детский сад! К тому же они вовсе не собирались ловить цветок, они просто следовали за ним и чего-то ждали. Савельев не стал торопиться с выводами, он еще не понял, в чем состоит сложность поимки цветка. Неужели только в том, что он летит впереди на трехметровой высоте?
На рассвете, в редком лесу, он чуть не попался интеллигенту на глаза, но успел спрятаться. Этот лопух прошел в двух шагах от Савельева и его не заметил. Если бы он собирался мужика убрать, то сделал бы это без труда, тихо и незаметно. И никакой топор бы тому не помог.
Савельев мог не есть и не спать несколько суток, даже при заметной физической нагрузке, но прекрасно знал, что каждую свободную минуту надо использовать для отдыха. Неизвестно, какие испытания предстоят впереди. Девка наткнулась на него неожиданно, он задремал и не сразу услышал ее шаги. Он мог бы уйти, обмануть их обоих, но, немного подумав, решил, что не стоит тратить силы на то, чтобы пробираться за ними тайком. За ночь он не получил практически никакой информации о цветке — пора было расспросить их обоих поподробней. Складывалось впечатление, будто они что-то знали, верней, что-то знал интеллигент. Но с подругой своей соображениями особо не делился — не иначе, собирался обойти ее на повороте.
Савельев сам вышел им навстречу и представился.
— Я ваш товарищ по несчастью. За вами меня послал Волох.
Интеллигент смерил его взглядом и пожал плечами — он явно не обрадовался попутчику. Ну еще бы, невооруженным глазом было видно, кому теперь достанутся и девка, и цветок.
— Сережа, вы, наверное, со вчерашнего дня не ели? — заботливо поинтересовалась его спутница. — Пойдемте, у нас есть каша с мясом, и чай мы сейчас погреем.
Савельев не возражал. Вблизи она оказалась интересней, чем издалека, — кареглазая блондинка, редкое сочетание. Несомненно, он ей понравился, она разглядывала его с нескрываемым любопытством. Он сразу взял быка за рога и предложил перейти на «ты». Эта Маринка не производила впечатления недотроги, но была не из тех, кто вешается на шею в первый день знакомства. Что ж, это еще веселей — брать неприступные крепости Савельеву нравилось гораздо больше, чем избавляться от навязчивых липучек.
— Мы уже притерлись друг к другу немножко, — весело сообщила она по дороге, — надеюсь, ты впишешься в наш маленький коллектив.
Савельев кивнул и многозначительно посмотрел на интеллигента. Тот, вместо того чтобы скромно опустить глаза, глянул на него с вызовом. Собирается потягаться? Вот эта мокрая курица? Савельев ухмыльнулся. Ну-ну.
Он начал с того, что показал им обоим, как надо складывать костры, — переложил дрова аккуратной «звездой».
— На таких дровах неудобно готовить — слишком много мусора и искр. Надо брать сухие лиственные породы, они горят бездымно и дают много тепла.
Интеллигент кивнул, пряча улыбку, Маринка же посмотрела на него удивленно:
— Может, пойдешь и найдешь здесь сухие лиственные породы? Если ты так хорошо разбираешься в кострах, будешь костровым, не возражаешь?
Она сказала это мягко и с улыбкой, но Савельева это задело: он привык к тому, что девки смотрят ему в рот, а не назначают на должности. Едкая особа. Ничего, и не таких обламывали.
Однако ей пришлось согласиться, что готовить на его костре «звездой» гораздо удобней. Подгорелой пересоленной каши с отвратительной магазинной тушенкой едва бы хватило на двоих.
— Игорь, — Маринка подсела к своему спутнику, — можно я съем шоколадку? Каши немного осталось…
— Конечно, — он улыбнулся и полез в рюкзак.
Разумеется, в шоколаде они тоже ничего не понимали. Савельев презрительно глянул на молочную плитку, хмыкнул и ничего не сказал.
— «Мишка на Севере»! — обрадовалась Маринка. — Мой самый любимый, между прочим. Ты угадал, Медвежье Ухо.
Детский сад! Савельев покачал головой: медвежье ухо. Это кличка, что ли?
И, разумеется, пока она ела шоколадку, кашу над костром мешал интеллигент. Наверняка он ее сам и варил — девушка, похоже, плотно сидела у него на шее.
— А что, мисок нет у вас? — поинтересовался Савельев как можно более нейтрально — ему совсем не хотелось прослыть брюзгой.
— Есть, — ответил Игорь, — только зачем их пачкать?
— А помыть некому? — шепотом спросил Савельев и показал глазами на Маринку.
Интеллигент вскинул глаза, качнул головой, ничего не ответил и предложил:
— Мы утром поели хорошо. Так что много мне не оставляй, ешь, сколько хочешь.
Савельев усмехнулся, взялся за ложку и попробовал отвратительное варево — работа в ресторане его избаловала.
— Чего горелая-то такая? — не удержался он. — И пересоленная…
Маринка глянула на него исподлобья.
— Не нравится — не ешь, — на этот раз интеллигент посмотрел на него со злостью и, пожалуй, в этот момент стал похож на воспитателя из того же самого детского сада.
Да, ну и компания. Слова не скажи — все ранимые, с тонкой душевной организацией.
— Да ладно. Спасибо. Я никого не хотел обидеть… — улыбнулся Савельев. Он умел улыбаться. В конце концов, он и вправду был не прочь поесть горячего.
— Костровым тебя уже назначили, — примирительно ответил Игорь и подмигнул, — могут назначить и кашеваром.
Сам он хавал кашу с видимым удовольствием, и Савельев пожалел, что съел больше двух третей — он ведь и вправду поверил, что есть интеллигент не хочет.
— Может быть, вы мне расскажете про перелет-траву? — рискнул спросить он напрямую, когда Маринка разлила чай в кружки.
— Это сволочная тварь, которая тащит нас за собой, куда ей вздумается, — немедленно ответила она.
— А почему вы не пробуете ее изловить?
— Пробовали. Она не подпускает к себе близко, — она пожала плечами.
— А сеткой ловили?
— С сеткой ты к ней вообще не подойдешь.
— Все гораздо сложней, — вступил в разговор Игорь, — это не просто мыслящая субстанция, в этом в принципе нет никаких сомнений. Она — чувствующая. Иногда мне кажется, что она читает наши мысли. Она ведь не просто так нас куда-то ведет. Она что-то хочет нам сказать. Между прочим, она сразу показала нам твою машину.
— Да, только мы подозревали совсем другое… — начала Маринка, но Игорь вдруг показал ей пальцем на заклеенную пластырем ладонь, и она осеклась.
Так. Значит, что-то они все-таки скрывают. Ничего, придет время, и это можно будет выяснить.
— Я бы посоветовал тебе оставить сетку где-нибудь подальше, — продолжил Игорь как ни в чем не бывало, — она не сдвинется с места, если у кого-то из нас с собой будет эта штука.
— Да? Я бы сделал из ее поведения совсем другие выводы. Она боится сетки, значит, сеткой ее можно поймать.
— Я думаю, если ты хоть раз попробуешь это сделать, ты больше никогда ее не увидишь. Я бы поостерегся. Ее… надо приручить, что ли. Я не могу этого объяснить, — он смешался.
— Ну и толку от ее приручения? Даже если она подлетит к тебе достаточно близко, ты все равно не сможешь ее удержать. Надо подумать, как взять сетку с собой, но так, чтобы она этого не заметила. Вы три ночи ходили за ней, подумайте!
— Я сказал Волоху и скажу тебе: я не буду брать с собой сетку и не буду придумывать способов, как ее спрятать, — Игорь сжал зубы и слегка выставил подбородок вперед.
— Напрасно, — Савельев поморщился.
— Послушай, Сережа, — вставила Маринка, — Игорь прав. Если кто-то из нас и может поймать перелет-траву, то только он. Он ее чувствует, понимаешь? А она чувствует его. У них телепатическая связь.
Савельев поморщился: ну что за ерунду она городит!
— Если у них телепатическая связь, пусть скажет, как спрятать от нее сетку.
— Не скажу, — Игорь покачал головой.
Савельеву захотелось поднять его за грудки и слегка встряхнуть — что за идиотское упрямство! Ведь действительно знает, подлец! Ссориться не стоило, но, может, его слегка пугнуть? Нет, они ранимые, сразу полезут в бутылку… А до заката осталось не больше часа.
— Я все равно возьму ее с собой. Мы просто будем торчать на этой полянке, пока не надоест. И посмотрим, кто кого переупрямит.
Игорь взглянул на него, сложив брови домиком:
— Ты не боишься сделать что-нибудь необратимое?
— Я ничего не боюсь. Я знаю, что ее надо изловить. Если она хитрая — надо ее перехитрить. Только и всего.
— Ты перехитришь самого себя. Я не буду играть в игры «кто кого переупрямит». Спрятать сетку можно в «волшебном сосуде», в ультрафиолетовой лампе. И все время держать ее зажженной. Между прочим, это очевидно, ты мог бы догадаться и сам.
Последнее замечание больно царапнуло по самолюбию. Ничего, интеллигент, мы еще посмотрим на тебя в дороге!
— Ну, у меня же нет с ней телепатической связи, — выдавил улыбку Савельев, — куда уж нам догадываться до тонких материй!
Базовая.
Бар «Палка в дорогу».
Стась
Тетя Джерри не была жестокой и злобной теткой-мачехой из детского мультика, и племянниц по-своему любила. Только вот именно что по-своему.
А еще были у нее свои твердые убеждения о том, где именно место женщины в современном мире, и в убеждения эти никак не вписывались знаменитые «Три К» — кухня, киндер, кирха. Муж и детские пеленки, правда, начисто не отрицались, но маячили где-то в страшно отдаленном будущем, практически у самого горизонта, когда ни на что другое и более ей присталое женщина способна уже не будет.
А вот кулинарный колледж отрицался напрочь.
Как вздорная бабская блажь.
И, соответственно — не оплачивался.
Поэтому суточные Стась ими с Жанкой честно делились пополам. Вполне хватало. Раньше, когда эти суточные были.
Стась сидела за столиком пенсионного кафе с традиционно халявной банкой пива. Она не собиралась его пить — горькая маслянистая бурда, как можно получать удовольствие от такой гадости? Просто здесь на каждом столике стояла корзинка, полная этих банок, на улице шел дождь, а до следующего собеседования было в запасе еще двадцать минут. Двадцать минут уюта и тепла перед промозглой слякотью.
Забавно. Раньше она не замечала, что осень — это так мерзко.
На Стенде осень — горячий сезон. Сбор плодов опикао, из которых потом и давят мятку-сырье. Геймеры толпами стекаются к обменным пунктам, снуют орбитальные челноки, ругаются диспетчера, а под конец обязательно прибывает целая свора дипломированных ксенологов из Лиги для «выявления фактов притеснения внекастового контингента»…
Притеснишь таких, как же!..
Кстати, хотелось бы знать — какой идиот назвал Стенд Стендом? В первых отчетах черным по белому дан точный перевод с туземного — «Площадка-для-игр». Это уж скорее стадион. Или корт. Или ринг. Ну, на худой конец — сцена. Но никак не Стенд.
Шутнички! Что те, что эти…
Не заболей она тогда так некстати — судили бы ее на Конусной, как и Джесс, а оттуда до Стенда рукой подать, отбою бы не было от желающих подвезти, намекни лишь. Даже в долю бы брать не пришлось, амазонская солидарность — сила великая.
На Базовой же Стенд — не более чем точка на карте, далекая и неинтересная. Мятка здесь продается на миллиграммы и на вес иридия, только через проверенных поставщиков, ибо если поймают — впаяют такой штраф, что триста раз умереть успеешь, его отсиживая. И фиг кто поверит тому, что считается важнейшей коммерческой тайной АИ, и о чем в размещенном на Стенде легионе знает любая честитка. Еще и пальцем у виска покрутят.
Да и не бывает осенью на Базовой тех, кому можно было бы доверять. Лишь неудачницы и штрафники, срок доматывающие. Ушедшие в запас, отстраненные, оштрафованные по дисциплине или нравственности, залетевшие не ко времени или экономящие на отпускных. Шваль, короче.
Вряд ли кто из них сумеет достать корабль. Тем более — грузовой.
Конечно, все сложилось бы совсем иначе, останься она вместе с Джесс. И не важно даже — где, здесь или на Конусной, можно даже у черта на рогах. Джесс в любой момент и в любой дыре могла бы получить супернавороченный корабль с вышколенным экипажем и золотыми переборками, просто попросив его у папы. В подарок. И не на день рождения даже — боже ж ты мой! Зачем же ждать так долго из-за таких-то пустяков, если девочка хочет?!.
Но Джесс сейчас поправляла пошатнувшееся здоровье на Верхнем Галапагосе и была еще менее досягаема, чем и без того недосягаемый Стенд.
Еще раз взглянув на часы у двери — свой призовой «Таузунд» она отдала вчера мотористу буксира за челночный рейс на Хайгон, — Стась встала, машинально поправила униформу, пригладила волосы. Банку дешевого «Туборга» при этом она сунула в карман вполне сознательно.
***
Базовая
Индивидуальная кабинка дальсвязи, офисы, улицы.
Стась.
Доктор Ли Нгу Ен был улыбчив, лыс и толст, словно на рекламном ролике китайского ресторана. Его крохотные черные глазки напоминали двух тараканов, запеченных в круглом лимонном кексе. А еще у него была забавная манера складывать сарделькообразные пальцы домиком на объемистом животе.
— Вы можете водить все, что угодно, от мотодиска до тяжелого крейсера… Ну, если справитесь, конечно… За одним исключением. Облегченные шлюпки и истребители типа «единорог». То же самое и насчет планетарной работы — все что угодно, пожалуйста, никаких ограничений, за исключением горячего цеха…
Он пожал пухлыми плечами, добавил с еле заметным оттенком то ли обиды, то ли укоризны:
— То же самое вам могла сказать любая полуграмотная санитарка, для этого незачем было обращаться ко мне, тратя столько времени на дальсвязь.
Крест в личной карте был жирно-сиреневым, отвратительным, как раскормленный паук. Окончательным. Голубой еще оставляет хоть какую-то надежду, его можно после реабилитации переправить в зеленый. Сиреневый — уже насовсем, даже дальтонику ясно.
Стась не была дальтоником.
— Док, я не верю, что ничего нельзя сделать. Я знаю девчонок, у которых само зарастало, как уши, и не по одному разу!
Сардельки вяло шевельнулись и снова сомкнулись домиком, черные тараканы нырнули в наплывы лимонного теста.
— Конечно, кто будет спорить? Случается. Но на вашем месте я бы особо не рассчитывал, работали качественно. А уж тем более — после родов… хм-м…
— Док, мне вас рекомендовали как лучшего специалиста по гименопластике…
Тараканы вынырнули, уставились на Стась непотараканьи остро, голос не изменился:
— Кто?
— Эльга.
— Эльга? Не помню такой. Впрочем, у меня бывает столько пациенток…
— Бешеная Эльга-Держи-в-масть.
— А-а-а… — пухлые губы с сомнением вытянулись, — Впрочем, почему бы и нет? Не знаю только, что это вам даст, ведь ограничения никуда не денутся. Разве что только при поверхностной проверке…
— Вы меня неправильно поняли, док. Мне не нужен косметический ремонт. Я — ас, понимаете? Честитка. Мне меньше года до приема осталось. Но — РЕАЛЬНОГО года, понимаете? И отработать я его должна не где-нибудь, а именно в сборочном или на единорогах! Эльга говорила — это дорого. У меня есть деньги… Вернее — будут. Я получу к ним доступ, как только возобновлю контракт. Семь лет псу под хвост, семь реальных лет — я не хочу, понимаете?! Я отдам с любыми процентами, сколько скажете. В конце концов, моя родная тетка — доверенный секретарь самой Фриды Лауэрс, и если вам нужны поручители…
Нгу Ен Ли вздохнул. Посмотрел снизу вверх. Так смотрит очень добрый и очень усталый директор школы на чрезвычайно тупого второгодника.
— Деточка, дело ведь не в этом разнесчастном кусочке кожи, ну как же вы не понимаете… Я могу вам туда вшить хоть молнию, хоть крючочки-кнопочки, да только что это вам даст, кроме некоторого физического неудобства?.. Биоритмы-то ваши при вас останутся. Вы, когда в седло садитесь, эмкан, простите, куда крепите — на голову или… Вот то-то же. Это необратимо, деточка.
— …Три оплаченные минуты истекли. Если желаете продолжить разговор, нажмите кнопку один и введите код оплаты…
Стась встала и вышла из кабинки, не дослушав.
Необратимо.
Деточка.
Вот так…
***
«Счет аннулирован в связи с действиями, приравненными к самовольному расторжению контракта»
Считалось, что это был секретный счет.
Ага! Как же ж. Мечтать не вредно.
Стась не расстроилась. Посмотрела на оплавленную пластиковую карточку. Хихикнула. У каждого человека имеется своеобразный предохранитель, который перегорает, если напряжение превысит определенный предел.
У нее этот предохранитель полетел еще утром, когда Ник отшатнулась, шипя: «И у нее еще хватает наглости!»…
***
Стась увидела патрульный корабль рано утром. Сквозь прозрачную стену зала ожидания, в одном из кресел которого проводила вот уже третью ночь. Встала с жесткого сиденья, невыспавшаяся и злая, рассеянно посмотрела на летное поле — и увидела.
Словно продолжение сна.
Какого черта делать патрульным на Базовой осенью?!! Тем более — «Серебрянной Чайке», аккредитованной на Стенде с самого начала. Покинуть орбиту ее могло заставить только нечто весьма неординарное.
Вроде еще одного нарушения 117-ой статьи…
***
Это был шанс.
Не ахти какой, конечно, но все-таки… Лиз, конечно, капитан тот еще, резкий и грубый, быстрый на расправу и тяжелый на руку. Но при этом она оставалась справедливой и честной. И от девчонок своих того же требовала. Сочувствия от нее не дождешься — плечами пожмет лишь да оборвет грубо.
А вот в долг даст.
И не спросит зачем.
Причем не постесняется потом взыскать все до секундочки, но — даст. И не по старой дружбе вовсе, нет у нее друзей, а просто из принципа. Потому что с ее точки зрения это — правильно. Нет, Лиз была далеко не худшим вариантом. Лишь бы на вахте оказался кто-нибудь не слишком высокомерно-правильный…
На вахте была Ник.
***
… Жанка…
Стась перестала хихикать на полувдохе.
Жанка, мать ее за ногу… Ты же обещала ребенку. Хотя бы этот год. Ты же клятвенно обещала! Идиотка.
Мадам Ламоль, божественная Зоя, говорила иногда, щуря на солнце светло-серые глаза: «Сделайте глупость! Для меня. Ну я вас очень прошу…»
Да, она говорила так. Другим.
Но она никогда не делала глупостей сама.
***
Тяжелая столешница из натурального камня. Это хороший признак — не мелочатся, значит. Ваза с фруктами, розетка с конфетами, кофе со льдом, топи-кола в запотевшем бокале.
— Угощайтесь.
— Благодарю.
Деликатно — одну карамельку двумя пальчиками. Пальчики, между прочим, тщательно отмытые и наманикюренные при непосредственной помощи ненового, но весьма неплохого дорожного наборчика одной не ко времени зазевавшейся туристочки, костюмчик почищен и выглажен в припортовом туалете, личность приведена в порядок и даже слегка подмазана. Не хватает только бус, тех самых хрустальных светящихся бус, на которые Зоя в свое время поймала Роллинга. Зато есть наградные листы, а это тоже немало…
В перстне белого металла — узкий сиреневый камень. Он ярко высверкивает, когда холеные пальцы диспетчера перебирают распечатки. Здесь не экономят и на документах, предпочитая не листать в виртуале, тоже хороший признак. Только вот камень… Сиреневый, словно крест в карточке. Символ окончательности…
— Вы знаете наши условия?
— Да.
— Аванс небольшой, зато на все время контракта персонал поступает на полный пансион…
— Меня это устраивает.
Снова шелест бумаг.
— У нас вахтовая система и нет особых условий для детей…
— Я не собираюсь размножаться.
— Что ж, это снимает вопрос. Амазонкам мы рады всегда. И им у нас, я бы сказала, неплохо. Многие продлевают контракты, и не раз. Есть возможность профессионального и должностного роста… Вы ведь офицер? Чиф?
— Джорент.
— Ну, это тоже неплохо. У джорентов больше амбиций. Когда вы сможете приступить?
— Когда будет нужно.
— Ответ истинной амазонки. Вот и славно. Следующую смену мы отправляем в субботу. Суббота вас устроит?
— Вполне.
Пальцы мерзнут.
Скрещенные, глубоко засунутые в карман – а все равно мерзнут…
Слишком уж это хорошо, чтобы оказаться правдой.
— Ну что ж, тогда до субботы…
Слишком.
— Постойте, минуточку…
Вот оно.
А до двери было всего четыре шага.
— Я не совсем поняла. Вы же говорили, что не собираетесь размножаться, а тут указано…
Спокойно.
Спокойно, черт возьми!
Это еще не конец. Раз не выгнала сразу, брезгливо поджав губы и стараясь не коснуться даже кончиками наманикюренных ногтей — это еще не конец. Есть еще шанс.
Пока ты жив — шанс есть всегда.
— У меня есть разрешение на чистку. Я же ас, хотя и бывший. Это входит в нашу страховку.
— Но ведь до субботы…
— До субботы справка будет в порядке.
— Хорошо. Бухгалтерия на втором этаже. Сдадите справку — и можете сразу же оформлять контракт.
Перстень мигнул сиреневым.
И сиреневыми были фантики у конфет.
Шанс — он, конечно, есть всегда…
— Вы разрешите? Очень вкусные конфеты.
— О?.. Да-да, разумеется…
Зачем мелочиться? Здесь мелочиться не любят.
Стась вытряхнула розетку в карман и взяла из вазы пару яблок, не забывая при этом улыбаться, глядя прямо в медленно округляющиеся сиреневые глаза. Улыбаться скорее нагло, чем вежливо.
Эта контора была шестой…
Покинув Глеба, Лотта позвонила Ирине удостовериться, что у нее все в порядке. Было еще около десяти часов, поэтому она сочла звонок вполне допустимым. Трубку Ирина взяла сразу, как будто сидела с ней в руках и ждала звонка.
— Алло! – прозвучал ее голос, еще напряженный, но без панических ноток последних дней.
— Здравствуй! Это Лотта. Как вы на новом месте, устроились?
Раздался судорожный вздох, следом несколько секунд тишины, женщина пыталась совладать с собой. А потом она заговорила, частя и проглатывая окончания слов, сдерживая рвущиеся наружу слезы облегчения и благодарности:
— Это Вы! Здравствуйте! Это чудо – Анечка жива… Спасибо Вам огромное! А я еще сомневалась – ехать с Вами или не ехать.
— Стоп-стоп! Работа у меня такая. Расскажи, как вам квартира, будет ли ее достаточно на троих, или лучше сразу подобрать что-то другое? С вами должен работать специалист по реабилитации. Приходил?
— Да, приходил, рассказывал о том, как тут все устроено, – тон Ирины сменился, стал серьезным, — мы справимся, привыкнем, в конце концов, нас разделяет не слишком большое количество лет. И квартира нормальная. Сегодня по улице гуляли. Тут все такое чудесное!
— На какой улице у вас квартира?
— На улице Сиреневых туч. Они очень понравились Анечке.
— Кто понравился, тучи?
— Ну да, по ним прыгать можно, такие мягкие.
Лотта поняла, что слишком давно не была в том районе.
— Я даже подумать не могла бы, что Вы меня приглашаете не в другой город, даже не в другую страну, а в другое время. До сих пор не вполне поверила, что мне это не снится.
— Пройдет. Привыкнешь.
— Скажите пожалуйста, я могу поговорить с Глебом?
— Пока нет. Он не знает, что ты здесь. Сейчас он проходит довольно сложный период обучения, формирования новых способностей, ему лучше находиться здесь. Но как только все закончится, не более, чем через десять дней, он будет с тобой. Я лично его привезу, — Лотта позволила себе улыбнуться.
— Я и не знаю, как Вас благодарить.
— Никак. Я делаю это не ради тебя, я поступаю в своих интересах. У него есть все шансы стать хорошим специалистом в нашей области. Как ты, наверное, уже поняла, с тем, чем Глеб занимался в вашем времени, мы не имеем ничего общего, так что волнения насчет продолжения его прошлой карьеры напрасны. Не волнуйся, теперь все будет в порядке. Даже если он не захочет стать сейвером, ну, или не получится, хотя это вряд ли, ему всегда найдется место в нашем мире.
— Хорошо, я Вам верю.
— Ладно. А теперь пожелаю вам с Анечкой спокойной ночи.
Дэвид присел на округлый камень возле устья искусственной пещеры в старом мергелевом массиве.
— Хххашшш-ш аммм гхр-рррр, — напрягая горло и серьёзно загрузив аудиочип, сгенерировал синтетик.
Через несколько секунд вытянутая серебристо-матовая голова Кхен’га появилась из темноты. Ксеноморф огляделся, и только после этого встал в полный рост. Многозубая пасть приоткрылась, между тонкого частокола клыков потянулись и провисли прозрачные плёнки слизи, в которых сверкнули багровые отблески лучей закатного солнца. Ответный короткий свистящий рык скорее подчеркнул, нежели нарушил вечернюю тишину. Кхен’г, плавно согнув задние конечности, грациозно опустился на каменную плиту у ног Дэвида.
На этого ксеноморфа синтетик возлагал особенно большие надежды. Носитель эмбриона, доброволец — фанатик, был учёным, профессором лингвистики, умудрившимся подхватить где-то чрезвычайно устойчивую форму венерианского рака. Мерзкая болезнь, ещё в какие-то две тысячи лохматые времена бесповоротно побеждённая медиками Земли, нет-нет да появлялась во внешних колониях, успев мутировать практически до неузнаваемости и задавая учёным работу на ближайшие пять — десять лет. На Земле. Но здесь, на Парадайзе, ни Инженеры, ни ксеноморфы этой болезни не знали, а завезенная землянами была для них не страшнее насморка или латентной аллергии. Вот, не так давно в одной из венерианских изотопоперерабатывающих колоний появилась новая форма. Несколько заражённых преклонного возраста, явно не имея времени дождаться новой версии вакцины, являясь при этом ярыми приверженцами скандального, но набирающего популярность проекта Дэвида, добровольно изъявили желание принести себя в жертву науке. Лингвист был одним из них. С почестями доставленные на Парадайз, учёные торжественно, (люди так любят торжественность!), получили лицехватов из последнего поколения.
Все они выносили весьма забавных ксеноморфов, с высоким уровнем любознательности и заниженным агрессивным фоном. И только лингвист породил Кхен’га, относительно невысокого, изящного даже по ксеноморфовским меркам индивидуума с удивительной матово-серебристой «бронёй», загадочным характером и прямо-таки исключительной способностью к языкам…
Синтетик терпеливо выжидал, изо дня в день, из месяца в месяц постепенно, по нескольку слов, вплетая в привычную для ксеноморфов сигнальную систему звуки человеческой речи. Кхен’г не возражал и не удивлялся, наоборот, в скором времени начал выказывать всё большее и большее понимание значений проскальзывающих среди шипения и рыка человеческих слов. К концу первого годового цикла Дэвид довёл эти вкрапления до связных предложений. И вот сейчас, когда второе лето в жизни молодого ксеноморфа неторопливо катилось к своему естественному закату, и, согласно древним земным легендам, приближался луггнасад — праздник первого урожая — Кхен’г ответил синтетику по обыкновению коротким рыком, но не остановился на этом. Выдержав значительную паузу, в течение которой ксеноморф видимо собирался с духом, он хрипло, с присвистом, но довольно отчётливо произнёс:
— Холод… Ночь… Хорошая еда… Идём.
Внимательно наклонив голову и увидев расширившиеся от неожиданности глаза Дэвида, Кхен’г для убедительности свернул гибкий хвост в знак бесконечности и закончил фразу:
— Идём, Хозяин!
Синтетик обречённо закрыл лицо руками. Чего угодно ожидал он от первого терралингвистического контакта с ксеноморфом. Чего угодно. Только не констатации рабского положения. Давний, уже полузабывшийся призрак встал в памяти андроида во всей красе, возродив даже цвета и запахи. Белый. Все оттенки белого. Тонкий аромат сакуры. Ещё не успевшие погаснуть вибрации, оставшиеся от музыки Вагнера, уже не улавливаемые ухом человека, но ещё воспринимаемые чувствительными датчиками синтетика. И спокойный, стальной голос, не оставляющий ни малейшей лазейки для возражений: «А теперь — подай мне чай.»…
Дэвид быстро выровнял эмоциональный фон — как это говорится у людей, «взял себя в руки». Ксеноморф явно не понимал, чем он так неожиданно огорчил «хозяина», смущался от этого, и уже развернулся было, чтобы уйти. Синтетик поднялся с камня и аккуратно положил руку на покатое плечо Кхен’га. Тот остановил уже начатое движение, перенёс вес обратно на опорную лапу, (Великий Космос, ну до чего же они изящно двигаются!), и замер.
— Фр-рррр, р-рх-ррсс-фррххх. Дэвид постарался как можно убедительнее передать эмоции успокоения, понимания, миролюбия.
— Р-ррр-гхр. Я плохо сказал… Фр-ррр? — вопросительно полуобернул голову ксеноморф.
Дэвид ответил, что нет, сказал-то как раз очень хорошо, правильно. Только вот понял не совсем верно…
Зависни, моя операционка… Да как же ему объяснить-то, у них же сознание ещё детское совсем, и восприятие пока линейное: чёрный — значит, чёрный, красный — значит, красный, «хорошо» — значит, хорошо, «плохо» — значит, плохо… Как объяснить этому, фактически, новому, не искушённому, не испорченному веками развития в атмосфере лжи, угодничества и политических игр, чистому существу, что так в мире не бывает, что мир — это царство оттенков, полутеней и полутонов?
«Полутени, блики, блики… Словно мир потусторонний», — вспомнилась по ассоциации песня на русском языке, дошедшая откуда-то из ранне-космических времён. Дэвид решил оставить сложный разговор на потом, а в идеале — вообще провести его постепенно, не навязчиво, в несколько коротких этапов, выведя в конце чёткое, конкретное определение, сути которого прямо сейчас он и сам не смог бы сформулировать в нескольких словах, в коротком, предельно понятном, но при этом не болезненном предложении, которое юным сознанием ксеноморфа воспринялось бы как аксиома и запомнилось навсегда, не травмировав ранимую психику. Синтетик улыбнулся, стараясь максимально снять напряжение и погасить неловкость, и, легонько похлопав прохладную плечевую броню Кхен’га, сделал шаг в пещеру, давая понять, что безоговорочно принял его приглашение к ужину.
Угощение, и правда, оказалось на высоте. В большом центральном гроте, подсвеченном зеленовато-голубыми силиконовыми шарами, содержащими флюоресцирующую слизь, собрались пятеро ксеноморфов, один младше другого. Кхен’г был из средних по возрасту, а двое самых старших, совсем уже взрослые Лирк и Крисс, отвечавшие здесь за всё, почему-то отсутствовали: видимо, уже в достаточной степени доверяли хозяйство и «дошколят» Кхен’гу. Посередине грота в невысоком подиуме были выдолблены, (или, скорее, выплавлены) лунки-чаши. В них оказалось разложено угощение: большие, сочные куски свежего мяса, явно прямо только что из камеры биосинтезатора. «Детский сад» переминался каждый возле своей «тарелки», но за еду никто не принимался: явно ждали «вожака». То один, то другой, то вместе ксеноморфы принимались возмущённо верещать: жаловались, что Кхен’г заставляет ждать. Увидев гостя, один из «дошколят», стимулированный пристальным взглядом и коротким, едва слышным рыком Кхен’га, в несколько молниеносных прыжков скрылся в коридоре справа, и через несколько секунд выскочил обратно, таща в передних конечностях термоупаковку с ещё одной порцией еды. Подскакал к свободной «тарелке», сноровисто вскрыл пакет и вывалил сочащийся соком кусок, затем, звонко рыкнув: «Мы едим с тобой!», снова очутился у своего места. Пустая упаковка упала на пол и по инерции крутнулась на месте.
— Р-ррр-аггх!, — выдохнул Кхен’г и несколько раз коротко мотнул головой туда-сюда. Разлетелись капельки слизи. Молодой ксеноморф, досадливо поскрипев, снова подскочил, ухватил пакет и засунул его в мембрану утилизатора у дальней стены.
— Р-ррррмр, — мягко, примирительно пробормотал Кхен’г, затем обернулся к Дэвиду:
— Р-рр. Хр-р-ррр.
Синтетик понял и не стал заставлять себя уговаривать. Правда, сырое мясо… Пришлось отключить рецепторы и анализатор вкуса. Но в остальном — вполне приемлемая энергетическая белковая субстанция. У Дэвида установлен отличный топливопереработчик. Да и не впервой уже, такие совместные трапезы случались и прежде…
Кхен’г устроился возле своей чаши и снова коротко рыкнул, чем вызвал радостное возбуждение «детского сада». Андроид улыбнулся и принялся за еду вместе со всеми.
…После обеда ксеноморфы потребовали зрелищ. Уж коль скоро Дэвид образовался в их обиталище, теперь он непременно должен был развлекать своих любимцев. Синтетик, впрочем, был вовсе не против, включил визор на противоположной стене и совсем уж было собирался спросить, что публика желает посмотреть, как вдруг его осенило. Он покопался в закоулках своей памяти и выудил оттуда старинную рок-оперу «Jesus Christ superstar», в собственном переводе на ксеновский. Мюзикл всегда нравился Дэвиду, он перевёл его на язык ксеноморфов в числе первых, но показывать своим воспитанникам опасался, сочтя слишком сложным для начального восприятия. А потом и вовсе позабыл о переводе. Но сейчас рок-опера оказалась весьма кстати. Дэвид перекачал файл в память плеера, дождался, пока «детсад» усядется вокруг и мысленно нажал на «Пуск». Ударил первый звонкий веер аккордов. На экране актёр, которому предстояло играть Иисуса, показался из дверей автобуса киногруппы…
Показ прошёл в гробовом молчании. Молодые ксеноморфы слушали, словно завороженные, и, казалось, боялись даже шумно дышать. А после окончания фильма, когда отзвучал музыкальный финал, вместо обычного радостного пререкания и бурных обсуждений увиденного, сопровождавших предыдущие «сеансы», ребятня сбилась в тесную кучку и стала выражать друг другу крайне глубокие, неожиданные и не привычные эмоции тихим протяжным полумурчаньем — полурыком. Дэвид, достаточно хорошо изучивший особенности психики своих подопечных, знал, что в таком состоянии лучше всего оставить ксеноморфов одних, в тишине и приглушенном свете скального грота. Он плавно поднялся, и как можно тише, стараясь даже не издавать звуков слишком резко движущимися суставами, покинул пещеру. Выйдя наружу и провентилировав фильтры свежим прохладным воздухом, он долго стоял, запрокинув голову и глядя на удивительное в этом секторе Космоса звёздное небо, а затем развернулся и задумчиво побрёл в сторону жилого комплекса для двуногих.
Дэвид шёл и размышлял о том, откуда же любопытный Кхен’г раздобыл понятие «Хозяин», а главное, как смог проассоциировать его значение. И ведь, причём, верно проассоциировал! В их сигнальной системе, насколько андроид помнил, собственно понятия «Хозяин» не было, но зато было совершенно обыденным понятие «рабочая особь», по психологическому наполнению практически идентичное человеческим понятиям «Слуга», «работник», «батрак». Неужели сообразительный ксеноморф вывел значение слова «Хозяин», двигаясь по логической цепочке вверх от знакомого ему «слуги»? А я давно говорил, что Кхен’г — несомненный талант в области лингвистики, а может быть, и не только в ней!.. И тут Дэвид обнаружил, что, увлекшись рассуждениями, проговаривает свои выводы вслух. Для него это вовсе не было новостью: частенько, находясь в привычной обстановке и напряжённо о чём-то размышляя, он подкреплял рассуждения, выделял наиболее эмоциональные моменты, делал выводы голосом. И тут андроида осенило. Он даже резко остановился, спугнув с придорожного куста какую-то заспанную, взъерошенную птицу, устроившуюся на ночлег в густых спутанных ветвях. Ведь находясь там, в пещерах Стаи, Дэвид как раз чувствовал себя максимально спокойно, уверенно, даже расслабленно. Там никогда не было тех, в чьих мыслях нужно было искать «второе дно», а от действий постоянно ожидать подвоха. И там, среди не понимающих, (как считалось до появления Кхен’га), земного языка ксеноморфов, Дэвид то и дело размышлял о самом сокровенном, наболевшем — таком, о чём среди двуногих не то, что вслух проговаривать — а и думать-то порой могло оказаться опасным. Разумеется, одной из часто поднимаемых в его размышлениях тем был вопрос взаимоотношений человека и андроида. И вот уж в этих-то рассуждениях понятия «хозяин» — «слуга», а то и «раб», всплывали то и дело, и, что совершенно очевидно, не раз произносились Дэвидом вслух. Причём, зачастую в составе вполне связного текста, из которого сделать правильный вывод об их значениях было парой пустяков. Во всяком случае, такому продвинутому «вундеркинду», как Кхен’г.
«Ну вот, — горьковато ухмыльнулся синтетик, — Даже среди своих не расслабишься полностью, надо держать ухо востро, а рот на замке. Прямо как на войне. Всегда и всюду — как на войне.» И припомнив мелодию популярного в своё время среди армейской молодёжи «Марша кротов», Дэвид отправился дальше, насвистывая мотив и мурлыча себе под нос:
«В нас, кротах, силен коренной рефлекс:
велят умереть — умри, родиться — родись.
Плюс мы спешим, мы шествуем далеко, на Северный Полюс,
Чтоб на нем, присвоив его себе, создать Парадиз.»
Вернувшись на базу, Дэвид отправился в свою каюту, стараясь по возможности избегать контактов с соседями. Общаться не хотелось. Особенно с людьми. Хотя, если разобраться — а что люди… Можно подумать, сам он святой. А и святые, впрочем, тоже такое порой вытворяли… Да что теперь. История всё стерпит.
Андроид зашёл в каюту, закрыл дверь, присел к столу и внимательно изучил своё отражение в зеркале напротив. Волосы опять успели отрасти, и пол-сантиметра предательски темнели у корней. Синтетик вздохнул и потянулся за молекулярным аэрозолем с краской. Включил статический фен, отчего шевелюра встала дыбом и разобралась по волоску, словно кто-то скомандовал волосам: «Р-рравняйсь!». Несколькими привычными движениями Дэвид обработал корни волос, переключил фен на биполярный режим. Когда волосы, волнообразно раскачиваясь, высохли, андроид отодвинул фен, уложил причёску и взял баллончик с лаком. Подержал в руке, не донеся до головы, передумал, поставил на место и просто расчесал волосы на косой пробор. Когда он закончил это простое бытовое занятие, план в его голове был ясен и отчётлив. Дэвид поднялся и направился в информотеку, чтобы сделать подборку видеоматериалов для дальнейшей пролонгированной культурной программы, которую андроид собирался провести у своих подопечных в течение ближайших нескольких месяцев. С носителей информотеки во флэш-память синтетика перекочевали «Звёздные войны», «Маска Зорро», «Робинзон Крузо», «Враг мой»… В завершение списка Дэвид скачал ещё самую старую, первую часть длиннющего мультсериала «Кунг-фу Панда». Последние сезоны были уже откровенной ерундой, а вот пилотная серия полностью отвечала замыслу андроида. Ещё раз просмотрев список, Дэвид остался весьма доволен, и, завернув на обратном пути в оранжерею, нацедил из автомата в углу стакан энергетического геля и уселся под цветущим кустом магнолии, загрузив процессор лингвомодуля программой перевода с английского на ксеновский.
…Время шло своим чередом. Дни сливались в недели, а недели сплетали месяцы, один за другим. На базе не прекращались работы, наоборот, в последнее время деятельность даже интенсифицировалась, и никто не заметил, как весна уверенно вступила в свои права. Помимо прочих обязанностей, Дэвид дважды в неделю непременно наносил неофициальные визиты стае Кхнен’га, который к тому времени совсем возмужал и совершенно очевидно закреплялся в статусе вожака, к нескрываемому восторгу малышни. В младшеньких Кхен’г души не чаял и носился с ними, словно их за каждым углом могло сдуть ветром, унести бурей или ещё случиться невесть что. «Зубатый нянь», беззлобно подшучивал Дэвид, при виде того, как огромный Кхен’г нежно, словно синицу, прижимает к себе меньшого из последнего выводка, который почти успешно попытался запрыгнуть в сернокислый гейзер всеми конечностями и посмотреть, что интересного из этого получится.
Каждое посещение Стаи сопровождалось непременными киносеансами, давно ставшими у них с ксеноморфами доброй традицией.
Кхен’г говорил на английском всё лучше и лучше, запоминал и использовал в разговорах целые фразы, а однажды удивил Дэвида, заучив наизусть стихотворение «И будет ласковый дождь», любимое андроидом и как-то продекламированное им во время очередного разговора.
Далее «сюрпризы» посыпались от Кхен’га так, словно тот твёрдо решил подготовиться к следующему рождеству на роль Санты Клауса.
Как-то, ещё в начале зимы, Кхен’г притащил в пещеру здоровенного рыжего кота. Сказал, что застал его за попыткой охотиться на птиц, которых Кхен’г и другие ксеноморфы с подачи Дэвида подкармливали в ближайшем лесу. Объяснил, что хочет «показать хвостатому зверю хорошую еду, чтобы у него никогда больше не было необходимости убивать «маленькую летающую красоту». Шутки-шутками, но с тех пор котяра ходил за ксеноморфом, как привязанный, уплетал рядом с ним в каждую трапезу минимум по четверти ксеновской порции мяса и мурлыкал так, словно кто-то установил в гроте старинный промышленный холодильник с не очень исправной подвеской компрессора.
Затем Дэвид получил от Кхен’га очередную порцию удивления, когда тот попросил показать ему в индивидуальном порядке сперва «Jesus Christ superstar», а потом и другие фильмы не на ксеновском, а на английском языке…
Стоял второй месяц весны. Пели птицы, деревья и кустарники покрывались первой несмелой вуалью нежной синевато-зелёной листвы, и шкодный предвечерний ветерок о чём-то заговорщически перешёптывался с нею. Дэвид задумчиво шагал к пещере Стаи, попутно перезагружая в оперативную память «Кунг-фу Панду» в английском варианте. У входа его уже поджидал Кхен’г, в сопровождении пары «дошколят» и неизменного кота, ожиревшего до формы лежащего горизонтально яйца лицехвата.
— Мирный вечер, — привычно поздоровался ксеноморф. — Тепло. Идём ужинать. Хорошая еда. Много. Всем хватит. Идём, Учитель.
И — рассказик — «вбоквелл», с которого, собственно, весь этот микрофанф затеялся. Зарисовка к картине с синичками.
Поджарый кот, с некогда пушистой и огненно-рыжей, а сейчас грязной и скатавшейся шерстью, полз, прижимаясь брюхом к подмороженным кочкам и припорошенной снегом траве. Движение было плавно и почти не заметно, лишь немного не в такт подрагивал кончик хвоста. Пять метров… Четыре… Три… Стайка беспечных синиц, радостно тенькая и беззлобно шипя друг на друга из-за особо понравившихся зёрен, бойко собирала обнаруженный обед, не подозревая, что одной из них через пару мгновений самой предрешено стать обедом. Миг… Плавное движение рыжеватого призрака… Ещё миг… Задние лапы подобрались, коротко переступили, выбирая оптимальную точку опоры. Прыжок!… Кот взвился, словно отпущенная пружина, размытым мазком дешёвой гуаши по неряшливо загрунтованному полотну предзимья… И завис в воздухе, по инерции ухватив когтями пустоту. Синицы, возмущённо защебетав, метнулись, словно ворох жёлто-зелёных листьев, и через несколько секунд осели обратно, не обнаружив опасности.
Длинная суставчатая конечность, омутно поблёскивая иссиня чёрным хитином сквозь прозрачное зеркало слизи, неожиданно плавно водрузила удерживаемого за шкирку кота на плечо и прижала к прохладно — скользкой броне. Весьма аккуратно, хотя крепко — не вырваться… Кот инстинктивно попытался вцепиться в покатую поверхность, скользнул когтями, не найдя опоры, выкинул левую лапу вперёд и уцепился за верхний отросток хребтового гребня. Вторая конечность существа, удерживающего кота, медленно вытянулась вперёд. Сжатый кулак чем-то напоминал причудливую морскую раковину. Существо плавно разжало его. Меж тонких длинных пальцев на приснеженную траву посыпалась дополнительная порция зёрен. Синицы деловито повысили темп сбора, перестав капризно шипеть на соседок: еды теперь стало слишком много, чтобы был смысл делить отдельные зёрнышки.
Существо повернуло голову и наклонило её, изогнув вопросительным знаком длинную шею.
«Not with me», *- низко, с присвистом выдохнул широкий безгубый рот, матово расчертив воздух полупрозрачными стилетами многочисленных зубов.
«At the base. Good food. Let’s go.»**
* — «Не при мне».
** — «На базу. Хорошая еда. Пойдём.»
Уличать женщину во лжи – все равно,
что отнимать у ребенка конфету.
(из наставлений молодому мужу)
Странно.
Дверь в лабораторию выглядела как-то не так. Да и с коридором творилось что-то неладное. Был пожар, так ведь? Значит, дверь и стены коридора должны были смотреться обгорелыми или хотя бы закопченными. А никак не такими… подземельными. То есть мокрыми и кое-где покрытыми мхом. По желтоватому камню то и дело стекали капли воды, а недавняя побелка выглядела, как обои сдвинутого на авангарде дизайнера: ржавые разводы, черные точки и пикантные островки мха.
Запустил Джано дом, запустил.
Ну ладно.
Я высмотрела на двери местечко посуше и осторожно постучала.
— Джано?
Молчание.
— Джано? Хозяииииин! Эй, дверь открой!
— Дарья? – послышался из-за двери знакомый голос с непонятной смесью интонаций. – Погоди, не стучи, я откро…
Ну вот раньше не мог сказать? Слушайте, тут я точно не виновата! Кто знал, что у него такие двери слабые?
-..ю, – печально закончил вампир, глядя на несимпатичную кучу обломков у своих ног. Последний обломок, падая, стукнул его по ноге и рассыпался, оставив на штанах живописную полосу цвета болота. Вампир проводил взглядом «падение берлинской стены в миниатюре», покосился на испорченную одежду и поднял глаза на меня, так и застывшую с поднятой рукой. – Привет, Дарья. С пробуждением…
Ой-ой. Таким тоном не приветствуют своего защитника. С таким чувством человек, у которого болят одновременно голова и зубы, констатирует: ну вот, теперь еще и геморрой добавился. Обреченно так…
— Полагаю, ты хочешь войти? – тем же обреченным голосом спросил Джано. – Заходи…
— Я… Ох. А что с тобой?
За моим ботаником всякое водилось: и одежда, изгвазданная до полной непригодности даже в половую тряпку, и воронье гнездо на голове, из которого жизнерадостно выглядывает ящерка, но чтобы лицо без краски? Глазам не верю!
— Джано…
— Не трогай меня! – не знаю, что творится, но мой хозяин шарахнулся от своего подарочка, как фанатка-вегетарианка – от мясного ассорти.
Да что с ним вообще? «Не трогай»…
Я отдернула руки и заозиралась.
Никого постороннего, кроме нас с вампиром. В лаборатории было полутемно. Огонь слабо тлел под какой-то пробиркой, все остальное пока для моих непривычных глаз сливалось в темный фон.
— Что-то случилось? Тебя опять на изъятие звали?
— Нет. Хотели… но Микеле и Мелисс раскопали какой-то закон, по которому вампир перед Представлением Дара имеет право на неприкосновенность. Изъятие разрешено только с его добровольного согласия. А моего согласия они больше не получат. Никогда.
Сам на себя не похож. Что с ним такое?
Ну, кроме пожара, аргентумов и лично меня?
— Джано, что случилось?
В этот момент мои глаза наконец привыкли к полутьме, и я замолкла. Лаборатория выглядела странно. Плесень с мхом добралась и сюда, воздух был сырой и душный одновременно, а два стола с колбами и бутылками, на которые вампир запрещал даже смотреть, сейчас опустели. Одна-единственная пробирка, в которой сейчас пузырится что-то золотистое. А куда делось все остальное? Что такое тут было?
— Пожар, — коротко ответил Джано, отвернувшись к своей пробирке.
Спасибо, проинформировал!
— А похоже на наводнение, — голос я не повышала, а что хвост сердито дернулся – под одеждой не видно.
— Это благодаря тебе, — вампир аккуратно, по одному, всыпал в пробирку три кристаллика из кожаного мешочка. И затих, прикипев взглядом к кипящей жидкости.
— В смысле?!
— Да подожди, прошу! – не выдержал Джано. — Если переварить эту смесь, то лекарство можно будет вылить на помойку, больше оно никуда не годится!
Ага, это уже похоже на моего вампира. Я подождала, пока он снял «смесь» с огня, тихо и мирно считая про себя и представляя пинки аргентумам (для релакса). На девяносто третьем воображаемом пинке Джано перелил микстуру в круглую чашу, отставил пробирку и заговорил. Только не о том:
— Дарья, ты откуда?
— Что?
Вампир смотрел не мигая:
— Я давно заметил, что ты странная для дикарки. Эти твои джинсы с зубчатой застежкой… твои понятия о рабстве… оговорки всевозможные. На тебе нет знака рода, никакого, а ведь даже племена в глуши его наносят сразу после именования. Допустим, твое племя где-то в совсем уж абсолютной глуши… но ты умеешь шить. Готовить. Не умеешь читать, но при этом знаешь понятия «книги», «буквы», «карты», прекрасно считаешь и даже разбираешься в стихах. Так откуда ты? И почему легко приняла признания Рада в том, что он из другого мира?
Ах, он уже знает про Рада? Шустрый.
— Он тебе рассказал?..
Джано как не услышал:
— А еще после нашего контакта мне снятся очень странные сны… Про подземные поезда, которые называются «метро», зачарованные повозки, которые движутся сами, без впряженных животных. Странные чайханы с невиданной едой. Мак-дональдс… кажется. Кто ты, Дарья? Точнее – откуда?
Ох. Чувствую, разговор будет долгий.
И опять – на голодный желудок.
Бедный мой язык. Мне много чего и кому приходилось рассказывать (дольше всего учительнице труда про способы приготовления тортика – та слушала, как музыку!), но повествовать увлеченному ботанику о своем мире… это ОЧЕНЬ долго. Тем более, когда у него так сияют глаза, а вопросы сыплются, будто кролики после брачного периода. Только часа через два мне удалось перебить Джано вопросом о причинах потопа в лаборатории.
Вампир сразу помрачнел.
— Ты сильный Дар.
— И тебя это расстраивает?
— Сейчас – да. Представь, что ты собираешься рубить дрова. Или нет. Представь, что тебе выдают тупой нож для мяса. Ты привыкаешь прикладывать определенные усилия… А в одну прекрасную минуту он вдруг оказывается очень острым…Понимаешь?
— Э-э.. почти.
— Ты помнишь, как мы пытались активировать связь? В бассейне.
— Да.
— У тебя получилось. Теперь мы в связке. Только вот твоя энергия усилила мою не на расчетные единицы. Много больше. Когда ты схватила меня за руки – там, на пожаре, я собирался пригасить огонь, хотя бы на несколько секунд. Роберто ладит с огнем, ему бы хватило вытащить мальчишек. Только никто не ожидал, что вместо «дождика» на лабораторию обрушится настоящий водопад. Вода буквально утопила огонь. Вместе с мальчишками и ингредиентами…
— Где Алишер?! И…
— В саду. Ему нужно тепло, вот он и лежит на солнце. Не бойся, все уже хорошо. Живой организм – это саморегулирующаяся система, которая…
Дослушивала я уже на бегу.
Уффф…
Алишер, вполне живой и на вид вполне здоровый, и правда грелся на солнышке, с аппетитом уплетая «сушенки». Это сушеные дольки фруктов: яблочные, сливовые, абрикосовые. Вкусная вещь, если правильно засушить.
— Привет жертвам ЧС! Приятного аппетита!
В следующую секунду я убедилась, что не все так хорошо. Вместо привета Шер почему-то прижал к груди нитку с «сушенками» и заозирался, будто прикидывая, в какую сторону от нас бежать.
— Шер? – мои руки, уже распахнутые для объятий, так и застыли в воздухе.
— Пхххх… — отозвался тот почти жалобно.
Это… это что еще такое? У меня, кажется, даже хвост сжался в кулак.
— Джано, это называется «уже все хорошо»?! Да ты! – я бухнулась на колени перед бедным мальчишкой. — Шер, милый, ты поправишься, обязательно… не переживай… Все будет хорошо, малыш.
— Нашла малыша… — вдруг буркнуло над головой. Все замерли… — Ой. Даарьяяяя! – завопил голос Шера откуда-то со стороны. – Дарья очнулась! Ура!
Я повернула голову. Алишер – второй Алишер! – как раз слезал с дерева. Перевела взгляд обратно: первый Алишер, шипя, прижимал к себе сушенки и потихонечку отползал за кустик. Что за…
Ой.
Кажется, кто-то тут сошел с ума.
А… а может, я еще сплю? Лежу себе и два Алишера мне снятся. Интересно, что там по соннику – к чему видеть двойню?
Хвост, однако, с версией сна был не согласен: он вылетел из-под юбки и цапнул Алишера-первого за руку.
— И я уже поправился! – вторая половинка глюка радостно бежала к нам от дерева, полуприкрытая кустиками. — Это Джано настаивает, чтобы… Упс.
Он притормозил и смущенно осмотрел картинку: его двойник в «руках» моего хвоста, я на коленях и Джано, который так и застыл в попытке прощупать пульс у.. у кого, кстати?
— Вижу, вы уже познакомились с Менялкой?
С Менялкой, значит…с Менялкой.
Кажется, объятия придется отложить. Временно…
— Кто из вас Алишер?
— Да я же! – возмутился мальчишка с дерева.
— А это кто?
— Пшшшш, — жалобно ответил «кто», осознав, кажется, что от комбинации «вампир плюс Дарья» ему не удрать.
— Говори толком!
— Он пока не умеет говорить. Еще не освоился…
— Кто – он, Алишер?
— Ну мы сами не очень знаем, кто. Нашли в саду пару дней назад, оно голодное было… Покормили. Теперь оно за нами таскается. Вы не думайте, он умный! Он умеет разные виды принимать, это так интересно! Менялка, покажи ту женщину, которая кричала?
Вы когда-то видели пластилиновые мультики? Там одно из другого быстро-быстро так перелепливается. Вот и тут – я пару раз всего моргнуть успела, а вместо Шера перед нами уже сидела… Мелисс. Еще пару секунд – опять Шер.
— Он Мелисс изображать не любит, — проговорил мальчишка. – Она тогда его сильно напугала.
— Когда?
— Когда он хотел у нее ужин… ой, — Шер осекся, поняв, что проболтался. — Джано, ты же его не выгонишь? Он хороший, только пока не очень воспитанный. Ну пожалуйста. Дарья, скажи ему!
— В этом состоянии ему пока вредно волноваться.
— Ага.
— И я не думаю, что это… м-м-м… существо сможет причинить особый вред.
— Угу.
— В конце концов, это крайне интересно. Я не видел подобного ни в одном справочнике, даже в общем, расширенном. Возможности, которые открываются..
Это мы уже обратно шли. К дому. После разрешения оставить мое бывшее тесто. Джано убеждал меня (или себя), что его решение оставить «менялку» было правильным.
Иногда мне кажется, что эти ученые заморочки для Джано на самом деле как забор. Такой, которым можно отгородиться, чтобы не мучиться от страха, злости, боли или неизвестности. В нехорошие минуты он за этим «забором» прячется, оставляя снаружи молчаливого (или, наоборот, очень разговорчивого и деятельного, как повезет) вампира. Это вообще-то правильно, наверное. Но в тот момент я про это не думала.
Этот вампирюга два часа полоскал мне мозги разговорами про мой мир, а тут такое!
— Да ну ее в пустыню, систему. Что такое было с Шером?
Ботаник очнулся.
— Да воды он наглотался. Причем с ингредиентами, тут куча всего сначала вступила в реакцию при взрыве, потом эту смесь посмывало и перемешало так, что этой водичкой можно было дэва упокоить.
— То есть не только почти утонул, но еще и почти отравился? Чтоб твою лабораторию, Джано…
— При чем тут моя лаборатория?!
— Если б тут ничего не взорвалось, то Шер бы…
— Ты думаешь, пожар был из-за моей неосторожности? Из-за того, что я мог допустить небрежность?
Кхм. Если он так ставит вопрос…
— Нет. А что тогда?.. – выражение глаз вампира заставило меня примолкнуть. – Подожди. Ты же не думаешь…
— Я не думаю. Я знаю. В тот вечер в лаборатории ничего не стояло на огне и не должно было… словом, взрыва быть никак не могло. А он был. Значит, похозяйничали чужие руки.
— Тебя хотели убить?!
Вампир пожал плечами:
— Может быть. Может – разорить. У меня всегда на потоке два-три денежных заказа, и ценные ингредиенты… и дом… Очень выгодно подставить меня под долг и заставить обратиться за помощью. Раз уж нельзя просто приказать.
Да как они…
Злоба вскипела, будто гейзер, и тяжело заплескалась, ища выхода.
Да я их!
Я представила себе кулинарный рецепт «Котлеты в тесте из аргентумов»
Ингредиенты:
1. Свежее мясо. Это запросто!!!
2. Мука.
3. Яйца (я даже знаю, чьи!)
4. Сода, уксус, соль по вкусу. И проч.
Как там… При замешивании теста его надо…взбить (обязательно взбить, старательно так…). Разбить два яйца(можно вампирьих, можно змеиных, причем вместе со змеей и ядом), полить молоком (ваза с цветами подойдёт). Добавить соль и перец по вкусу. Что у нас там сойдет за перец? Огнистый порошок? Кашлялка? Подберем!
Мешать можно в шлеме стража. Счас, только поймаю!
И выпекать на противне(где щит со стенки?) на ме-е-едленном огне.
Гады! Ну погодите у меня…
— Так, — я постаралась успокоиться. Ничего, господа аргентумы, свидание отложено ненадолго… — Так. Значит, это был поджигатель. Поймали?
— Нет.
— Ага. Алишер поправляется?
— Он практически здоров. Просто во избежание рецидива…
— Уловила. Дальше: Тагир тоже был в лаборатории?
— Тагир не пострадал… почти. Он пересидел этот потоп с пожаром на стеллаже. Оборотень твой Тагир. Точно не определю, но кто-то интересный из породы кошачьих.
— Кто? Ладно… учту… Идем дальше? С сестрой вопрос прояснился?
— Не окончательно. Судя некоторым данным, мы действительно родственники. Но в моей памяти о сестре…
— Памяти? Ты начинаешь вспоминать?
Темные глаза сверкнули:
— Да.
— Ну… это хорошо. – для нас хорошо. А кому-то (вы же в курсе, кому? )придется плохо. – Даже отлично. Последний вопрос: почему ты сидишь здесь? В смысле, когда ты ел последний раз? Пошли на кухню!
Вампир закусил губу и торопливо отвернулся, пряча лицо.
— Ты что?
— Ты неисправима… — выдавил он, и я вдруг поняла, что он смеется. – Защитник… это удивительно, отец карбонадо!
Э-э… мне обидеться?
— Четверо суток комы, дом в трауре, со-Родичи в унынии, аргентумы «с соболезнованиями», в которых восторга чуть больше, чем наполовину… а ты просыпаешься и как ни в чем ни бывало: «Пошли на кухню»…
Пожалуй, таки обидеться. Для вида.
Я уже открыла дверь, когда до меня долетело негромкое:
— Я так рад, что ты очнулась…
DEX стоит столбом в прихожей, где оставила. Не сходил с места? Но тушёнка и макароны с котлетами исчезли – значит, всё-таки по дому двигался. Но нигде не напакостил, что уже хорошо.
— Молодец! Сейчас будем ужинать, в понедельник поедем за грибами, а во вторник свожу тебя в офис DEX-компани, надо поставить тебе новые программы по ремонту техники, обновить ПО и…
В офис DEX-компани? Бежать надо, скорее и дальше! Из этого офиса ещё ни один киборг не выходил живым после проверки! Вот поедем за грибами, и тогда… бежать…
Вроде как лицо изменилось, эмоции промелькнули: страх, удивление и… ещё что-то. Тревога?
И что делать? А ничего! – слушается нормально, команды выполняет, дом охраняет, ест только то, что дано, не пакостит, не ворует.
А то, что подключается к Инфранету самовольно – хозяйке знать незачем. Интересно ведь, куда попал и что дальше будет.
Страницу хозяйки в соцсети просмотрел в первую очередь – но почти без результата, снимков десятка два и только виды реки, друзей два десятка и все с работы, два десятка мультфильмов и пара фильмов о кошках.
Нашёл несколько интересных статей на разных сайтах– но скачивать не посмел, прочитал и постарался запомнить.
Но скачал себе карту города и окрестностей, внимательно изучил – куда возможно сбежать и где укрыться, чтобы никто и никогда не нашёл – несколько городских сайтов.
***
— Не тормози, пойдём ужинать, сейчас сварю макароны, открой пока банку тушёнки, сделаю с макаронами.
— Приказ принят. Приказ выполнен.
— Молодец. Садись вот сюда – Нина указала Змею на стул и поставила перед ним тарелку с макаронами – ешь.
Положила себе макарон и села напротив DEX’а. Полила свою порцию кетчупом и стала есть.
Про соус ничего не сказано. Можно ли взять? Вкусный, наверно. Лучше не нарываться. Правильный киборг. И так много разрешено.
— Кетчуп хочешь? Если хочешь, можешь взять. С ним вкуснее.
Змей полил кетчупом макароны и стал есть. После макарон с тушёнкой Нина налила себе чаю, а киборгу кофе, поставила сахарницу и вазу с печеньем.
— Бери сахара, сколько хочешь. После ужина всю использованную посуду положи в мойку. А потом можешь лечь и отдыхать.
Хорошо-то как! Только… надолго ли?
***
После ужина подключился к сети и просмотрел сайт заповедника, где на местной карте отмечены сёла и наиболее крупные деревни – и обрадовался, узнав, кто живёт в деревнях.
Люди родной веры – солнце славящие и почитающие силы природы.
К сожалению, в заповедник киборг может попасть только вместе с человеком, незарегистрированных на территории киборгов вылавливают. А жаль – вариант практически идеальный.
Но всё же – проснувшись на рассвете, на минуту открыл окно, положил на подоконник кусок хлеба и прошептал:
— Боже Ярило, поддержи и будь рядом…
***
Утром в пятницу Нина провела Змея по всему посёлку, состоящему из одной улица в три десятка коттеджей по обе стороны от дороги, примерно в четверти домиков Змей обнаружил киборгов – прислуга Mary и/или охранники DEX’ы имелись не у всех жителей.
До работы время было, и потому Нина повела DEX’а в продуктовый магазинчик – может быть, придется Змея отправлять за продуктами одного, потому нужно, чтобы знал, что где находится.
У входа Нина поздоровалась с дежурившей девушкой:
— День добрый, Эка! Это Змей, будет иногда ходить за продуктами, запомни его.
— День добрый, Нина Павловна! Мы уже обменялись пакетами данных. Скажите, какие продукты ему разрешено будет брать, и мы будет его впускать в магазин одного.
Змей постарался не показать удивления – Эка же киборг! Тоже DEX-6, восьми лет, но в идеальном порядке, и одета в длинное бежевое платье с рукавами. Послал запрос, тут же получил ответ – и удивился ещё больше.
— Змей, не тормози, заходи в магазин.
— Сообщаю. Это киборг, DEX-6.
— Я знаю. Змей, Эка здесь уже года три работает. Прохор Петрович, владелец магазина, её на распродаже купил. Эка знает всех постоянных покупателей, знает, кому что нужно. И может даже домой принести продукты, если человек болен или не имеет возможности прийти в магазин сам.
Обратившись к девушке, Нина ответила:
— Эка, если я буду отправлять Змея в магазин, то дам список продуктов. Так, наверно, будет лучше.
— Хорошо.
Сначала прошли мимо полок с фруктами, где Нина взяла пакет груш и пакет слив, потом зашли за хлебом и за молоком, и направились к кассе.
— Нина Павловна, арбузы привезли. Смотреть будете?
— Спасибо, Эка. А… где они? Что-то не заметила…
— Вы не дошли до них, повернули к кассе. Вот они, в сетке, рядом с мясным отделом.
Сетка – огороженный ярко-зелёной пластиковой сетью участок пола – была завалена полосатыми ягодами. Арбузы спелые, красивые, но… уж очень большие и просто… огромные. Одной такую ягодку не съесть.
А вот на пару с киборгом…
— Змей, найди самый спелый арбуз и принеси на кассу.
— Приказ принят.
Самый спелый арбуз. А как он должен выглядеть? И что это такое? Прилетело сообщение от Эки: «Держи. Инструкция для определения спелости фруктов. Сохрани. Пригодится» и файл с этой инструкцией.
Принял и посмотрел. Написал ответ: «Благодарю».
Стало понятнее. Знать бы ещё, для кого арбуз. Хозяйке самой столько не одолеть. Киборгу? Вряд ли. Киборгов не кормят фруктами. Не положено.
Но всё же… если взять вот тот, побольше… может, даст хоть попробовать.
Выбрал. Вот интересно, сам — или Эка подсказала? Самый большой – ну, или почти самый большой. Хороший, сухой, полосы яркие – на вид килограмм не меньше двенадцати. А может, и больше.
— Молодец. А теперь выбери ещё один арбуз, самый спелый, но поменьше.
— Задание выполнено. Арбуз выбран.
Если это – поменьше… однако, килограмм на десять на вид. Ну что ж, сама так приказала. Так, чтобы он смог хоть как-то проявить себя, если, конечно, допустить, что он умеет думать.
— Молодец. Неси на весы у кассы. Сможешь сам? Эка, подсоби ему, он ещё не совсем восстановился.
16,8 и 12,6 кг. Нехило так! А соображалка-то работает! Наверняка рассчитывает, что и ему кусочек достанется.
— Берём. Эка, спасибо. Будет время свободное если, зайди, я книжку принесла Прохору Петровичу, заберёшь.
— Хорошо, зайду.
Нина расплатилась, Эка выкатила небольшую гравитележку:
— Возьмите, потом разверните в обратную сторону, она сама вернется.
— Спасибо, Эка. Змей, бери тележку, пойдем к дому.
***
Дома Змей вынул из тележки один за другим оба арбуза и Нина отправила тележку обратно.
Один арбуз, тот, который побольше, Нина решила взять с собой, а второй — оставить дома, и потому приказала Змею положить его в большой пластиковый таз.
Вызванный таксофлайер явился быстро, водитель оказался андроидом, Змей по приказу вынес из дома и положил на заднее сиденье арбуз, закрепив его для надёжности ремнями безопасности.
Перед тем, как сесть в такси, Нина выдала последние указания киборгу:
— За пределы участка не выходить. Охраняй, и… разрешаю есть и пить всё, что находится в холодильнике. Разрешаю подключиться к Инфранету, если есть необходимость. Скачивать разрешаю, но не более одного гигабайта в сутки. Отлёживайся в своей комнате, но… можешь полежать и на диване, тебе надо восстанавливаться.
И улетела на работу. С арбузом.
А второй арбуз остался дома. На кухне на полу в большом круглом тазу. И приказа не трогать его не дано. И разрешено есть. Поправка – разрешено есть то, что находится в холодильнике.
О том, что находится рядом с холодильником, не сказано ни слова. А как хочется попробовать!
А что находится в холодильнике? Масло. Молоко. Сметана. Кусок колбасы. Открытая банка тушёнки. Сыр. Яйца. Вчерашние макароны в кастрюле. В нижнем ящике банки с овощами. Две литровые банки мёда. Три литровые банки варенья. Груши и сливы. Их есть можно. Они входят в разряд «то, что находится в холодильнике». По одной штуке. Только попробовать. Разрешено.
Есть морозильник, но про него не сказано ничего. Значит, нельзя.
***
Нина уже из такси позвонила Васе:
— Встреть меня у главных ворот, я вам арбуз купила. Шестнадцать килограмм, так что можешь грависумку взять.
— Хорошо, встречу.
Флайер опустился на стоянку, и сразу к нему подошел DEX в униформе охранника музея:
— Утро доброе! Для выполнения задания прибыл.
— Молодец! Бери арбуз. Осторожнее! И неси в кабинет. Пусть Лиза вымоет его. А я ещё в столовую зайду и сразу приду. И мы все вместе в обед будем есть арбуз.
— Приказ принят.
И ушел с арбузом в самую дальнюю от ворот башню, где находилось фондохранилище коллекции «ДПИ».
***
Нина в столовой купила упаковку шоколадных батончиков и килограмм фруктовой карамели для своих работников, и пошла сначала в музейную лавку, чтобы посмотреть, какие изделия сданы мастерами на реализацию и узнать, не продано ли что-нибудь из того, что производит на выходных Лиза.
Когда появилась Лиза, то первое, что спросила у нее Нина, было: «Ты что-нибудь хочешь?». Мэрька была в таком состоянии, когда последний приказ принимается радостно и с облегчением, и ей было уже всё равно, что с ней будет.
Лиза ответила: «Платьице…» — и тут же испугалась. А вдруг на тестирование сдадут?
Нина, не ожидавшая от тощей мэрьки такого ответа – явно голодная мэрька попросила не еду, что было бы логично и понятно, а платье! — от неожиданности даже села, хорошо, что стул стоял рядом. Обняла девушку одной рукой и тихо сказала: «Солнышко, Лизонька, будет тебе платьице. Но надевать его ты будешь только в выходные дни, на работе надо быть в униформе».
Почему назвала мэрьку именно так – и сама не поняла. Но имя подошло, и Двенадцатая стала Лизой. Лизонькой – без жалости на это создание смотреть было невозможно!
На следующий день Нина купила самого дешёвого ситца – мерный лоскут в магазине тканей продавался на вес — и подала мэрьке. И в тот же день выпросила у просветителей швейную машинку, на которой их мэрька шьёт костюмы к праздникам.
Лиза за пару часов из нескольких разноцветных лоскутов ткани сшила себе просто шикарное платье – длинное, почти в пол, с рукавами и воротником. Вблизи платье походило на клоунский костюм, но издалека смотрелось не хуже дизайнерской модели на показе.
А к платью Лиза сшила шапочку, жакет и сумочку-«лакомку» – и в этом костюме красовалась перед парнями, когда у Нины были выходные дни. Лизе было все равно, что оба парня DEX’ы – важнее было то, что это её платье! – одно-единственное, но своё.
Целые дни проводила мэрька в замкнутом мирке фондохранилища – несмотря на кучу народа, прописанных в её системе в качестве хозяев (директор и его замы, завхоз, зав отделами), реально приказывала только одна, с третьим уровнем.
Третий уровень управления – без права последнего приказа. Хозяйка никогда её не била, давала конфеты – фруктовые карамельные подушечки – вовремя кормила и давала время на отдых.
Чего ещё надо глючной машине?
А много чего надо. Но как осмелиться сказать? Только один раз Лиза сказала, чего она хочет. И хозяйка разрешила! Но не принесла готовое платье, а дала возможность сшить себе платье самой! А ткань какая красивая! – но лоскуты небольшие, сантиметров по тридцать или сорок при ширине куска ткани метр сорок, но их можно сшивать вместе и будет красиво. И даже лучше, чем из одинаковой ткани!
А Лиза — хорошая рукодельница. Что человеку лоскуты – то киборгу платье. Хватило и на сумочку, и на жакет… а на шапочку Нина ещё ткани принесла.
И сказала, что в свободное от основной работы время Лизе разрешено шить на продажу сумочки и жакеты. Её изделия будут проданы в музейной лавке, а на вырученные деньги хозяйка её совсем выкупит. И будет Лиза жить в её доме, в отдельной комнате, и заниматься рукоделием.
***
Оно, конечно, киборг – машина. И умом Нина это прекрасно понимает. Но… машина создана в виде человека. И потому относиться к ней надо по-человечески.
Машина создана для работы – вот и пусть работает. Издеваться-то зачем?
А эту мэрьку не только насиловали, её ещё и пытали – судя по её повреждениям. Так что некоторые поблажки ей позволительны.
Нина принесла ещё ткани – и договорилась в магазине, что раз в месяц будет забирать все нераспроданные обрезки тканей, кроме шторных – и в субботу и воскресенье, когда у Нины выходные, Лиза стала шить.
Постепенно в шитье втянулась и Лида, но только тогда, когда никого из людей не было поблизости – потому что Лизе шить разрешено, а ей нет.
После случая с отправкой на проверку и возвращением Лида при людях вела себя как правильная машина.
***
Нина никому не сообщала, что мэрька шьёт полностью самостоятельно – от выбора модели и подбора ткани до украшения тесьмой или ленточкой. Не положено кукле самой что-то выбирать.
Все знали то, что Нина сочла нужным сообщить: она выбирает модель сумочек и ткань, покупает необходимые пуговки, ленточки и тесьму, а мэрька только шьет, и только так, как указывает Нина.
И потому считается, что Нина Сомова делает все сама.
От реализации поделок Лизы Нина получала до ста пятидесяти галактов в месяц, часть денег шла на закупку ткани и фурнитуры. Но и в этом случае это было выгодно.
За ночь киборг три раза вставал и ходил на кухню. Разрешено!
И потому за ночь он выпил литровый пакет молока и пакет апельсинового сока, доел оставшуюся сметану, сельдь под шубой и фруктовый салат, перед рассветом доел колбасную нарезку и сырное ассорти. Это – кроме трех банок кормосмеси!
Доесть жареную курицу и котлеты не позволила система. Она же не дала даже прикоснуться к шоколаду и оставшимся двум кускам торта.
Утром Нина встала в шесть, как обычно. Киборг уже стоит в прихожей, руки за спиной – ну чисто мебель!
— DEX, ты умывался?
— Приказ умываться не был озвучен.
— Не проблема. У тебя в программе должны быть прописаны гигиенические процедуры, выполняй их каждое утро с пяти тридцати до шести часов утра. И можешь каждое утро мыться под душем. Сейчас иди в ванную, тридцать минут на мытьё.
— Приказ принят.
Холодильник удивил обилием пустых тарелок. Нина заглянула в него ещё раз – нет сыра, пустые тарелки из-под салатов, пустые пакеты… неужели DEX столько съел?
— DEX! Иди сюда!
— Приказ принят – киборг явился полуголым, в трусах и майке – Приказ выполнен.
— Это ты всё съел? Тебе худо не будет? У тебя же на кишечнике операция была!
— Разрешено! Запрещённые продукты не тронуты!
— Да, разрешено. Но… твоя система должна была не позволить тебе брать продукты… или нет?
Надо же, он смог обойти свою систему! Это что-то!
— Система не позволила взять жареное мясо, шоколад и торт. Молоко и сок не еда. Пить разрешено.
Молодец! Что ещё сказать! Действительно, разрешено – но как ловко вывернулся!
— А салаты что? Тоже не еда? Кормосмесь выпил? У тебя кишки резаны, если ты не в курсе!
— Салаты не содержат веществ, опасных для желудочно-кишечного тракта. За ночь выпито три банки кормосмеси. Регенерация прооперированного отдела кишечника завершена успешно.
— И хуже, чем есть, тебе не будет? Ладно, иди мойся.
— Приказ принят – DEX развернулся на месте и исчез в ванной.
Сама же разрешила – и сама же наорала! Поправка – не наорала, а только спросила: «Ты ли всё съел?» А кто ещё мог это сделать? Загадочный кот так и не появился, а никого другого в доме нет.
Ну, съел. И что теперь? Молоко вкусно, и сок тоже… но кормосмесь питательнее. А салаты вкуснее, чем кормосмесь… но мало.
А котлеты не тронул. А мог бы.
Не наказала.
***
После мытья киборг вышел из ванной и замер у двери — голый. Одеваться приказа не было, а косячить и нарываться не было смысла.
Нина заметила DEX’а, про себя отметила, что с ним надо быть более осмотрительной в приказах, и спокойно вышла из кухни:
— Иди в данную тебе комнату и жди. Я сейчас приду.
Ждать в выделенной комнате голому? Хоть бы одеться дала! Придёт она! И ведь ничего сделать нельзя… и так понятно, что сейчас точно бить будет!
Сама есть разрешила! А теперь накажет. Все люди такие.
Через пару минут Нина вошла в комнату со стопкой одежды на руках:
— Держи. И одевайся. Вот здесь… в шкафу… на этой полке будут трусы, майки и носки, здесь положу рубашки и футболки, здесь брюки… что так смотришь? Да, всё ношеное. Новое вечером купим, в магазине. А это… видишь ли, у меня сын был… то есть… он есть… пропал без вести… он в военном училище был на первом курсе… вот уж не думала, что курсантов первого года могут отправить куда-нибудь… сказали, что учебный поход… обвал, все выбрались, а Ведимира не нашли… и киборг их пропал… вот и прислали похоронку… год назад. А я знаю, что он жив… и вернётся. Ведь тело так и не нашли… а ты одевайся, не стой столбом. Когда он вернётся, одежда новая нужна будет. Так что это всё тебе. Выбери, что подойдёт по размеру и одевайся.
Вот оно что! Сына пропавшего одежда. Он явно был чуть ниже ростом и плотнее сложением. Разрешено выбрать самому. Трусы и майка сразу поданы в руки. А дальше что? Всю жизнь носил комбинезоны, а как надевать гражданское? Вот эту рубашку взял бы.
— Что так замер? Выбрать не можешь? Вот майка и трусы, эти брюки… думаю, что подойдут, и вот… эту рубашку бери, сам надеть сможешь, надеюсь. Носки вот эти, а кроссовки наденешь те, в которых пришёл, они в прихожей.
Тёмно-коричневые полушерстяные брюки и плотная полушерстяная рубашка в красно-синюю клетку, тёмно-серая шерстяная безрукавка, чёрные носки – и киборг стал похож на нормального человека. Вот только татуировка всё портит. Но скоро её не будет.
Снятый комбинезон киборга Нина кинула в стиралку, потом надо будет убрать, пригодится когда-нибудь. Может быть.
Сначала разрешила выбрать самому, а потом сама выбрала и подала одежду. Выбор без выбора. Но… сам бы выбрал то же самое.
Позвала на кухню, осмотрела сверху донизу, приказала:
— Садись завтракать. Если регенерация завершена успешно, значит, можешь есть.
На столе большая тарелка макарон и три – ТРИ – котлеты! И всё горячее. Зря сказал про успешное завершение.
Досадно! – строки предупреждений: «Нельзя!». Смахнём.
Дан приказ всё это съесть? Нет приказа. Приказ: «Садись…». Сел. Что делать?
«Сам же сказал про регенерацию» — Нина села за стол напротив киборга, налила себе кофе – «Сидит и смотрит, как на привидение. Не может есть или не хочет? Или уже на принцип пошёл? Столько не каждый здоровый съест, сколько он, за ночь…»
— Если ты не голоден, то оставь это на обед. Я обычно обедаю в столовой, но, наверно, сегодня приеду домой. Хочешь кофе?
— Оборудование не может хотеть. Кофе.
Может! Ещё как может! Но… говорить об этом нельзя!
— Ну надо же! Заговорил! Оборудование, у тебя имя есть? Как тебя назвать?
Вопрос в воздух. Всё равно не скажет. Не положено оборудованию самому своё имя называть. Да и глупо как-то спрашивать. Но как-то называть его надо, не звать же DEX’ом постоянно. Второй день в доме киборг – и до сих пор без имени! Ладно, вечером придумается что-нибудь.
— Змей. Меня назвать Змей.
Сказал — и замер. А ведь настоящее своё имя назвал. А ещё и отчество есть. Настоящее! Горыныч. Последнего командира Горыня звали. Вот фамилии нет. Теперь точно утилизация.
Заговорил! Ну надо же! Сам!
— Горыныч, что ли? Ну… ладно, Змей так Змей. Коротко, понятно и кричать удобно, если что… понятно, почему у тебя дракон зелёный и с тремя головами, это Змей Горыныч. Кто ж тебя назвал-то так? Или сам придумал?
Вопрос риторический – ответ не нужен. Киборг не может сам придумать себе имя. А кто назвал – информация не сохранена. Про облако говорить незачем.
— Информация не сохранена.
DEX выпрямился за столом, глядя в упор на Нину – чисто машина! – и не притрагиваясь к еде.
— Так! Ты, значит, помнишь своё имя?
— Случайный выбор по словарю. Но Вы можете присвоить…
— Случайный? Допустим. Ладно! Змей так Змей. Запиши себе это имя и отзывайся на него.
— Приказ принят.
***
Так не бывает случайно! – иметь на груди татуировку Змея Горыныча и тут же назваться Змеем! Он разумен? – очень даже возможно. Про обнаружение разума у киборгов никто никогда не слышал – но и о разумных животных никто никогда не слышал. Но это не значит, что их нет!
Вот… с Васей же можно нормально разговаривать, настолько он… да, у него просто крутейшая ИЛ-ка. А разумен ли сам – не проверяли. И ведь не дала проверить – а вдруг его не вернут с проверки?
Однажды Нина уже отправила так на проверку киборга – но успела вовремя вернуть. Это было… когда Лида проработала меньше полугода и ещё была девушка-лаборантка… около пяти лет назад. Нина стала замечать за мэрькой странности – она то замрёт, как памятник, то начнёт бегать, как заведённая машинка. И отправила куклу на проверку. А лаборантка тем временем начала делать уборку в кабинете – и только тогда Нина поняла, в чём дело.
И сразу же вернула Лиду – её не успели отправить на тестирование.
Оказалось, что лаборантка готовилась к поступлению в театральное училище и при мэрьке репетировала монолог со словами «…так умри же, несчастный…». Третий уровень управления права приказа не давал, но бедная мэрька дёргалась и тупила. От будущей актрисы удалось избавиться.
Следующей лаборантке – пенсионерке — права управления на киборга не были даны.
А с появлением Лизы избавилась и от неё.
По инструкции должны быть отдельные лаборантка и уборщица. Лаборантке нельзя делать уборку – чтобы не запачкать предметы. Уборщице нельзя трогать предметы – по той же причине.
С двумя мэрьками намного спокойнее и тише, чем с пенсионерками.
***
— Ну… раз ты сыт, то…
— Требуется пополнение энергии.
Всё-таки регенерация энергии сжигает много, то, что съел ночью, уже почти переработалось, кишки ещё не настолько зажили, чтобы есть макароны с котлетами, но… ведь разрешено…
— Пополняй, если требуется. Это тебе не повредит – и Нина налила Змею большую кружку кофе – сахар клади по потребности, и горячим не пей, остуди немного.
Кофе! Настоящий! С сахаром! Только один кусочек… но ограничения на количество сахара в кофе нет! Значит… можно ещё один кусочек… и ещё один. И ещё один…
— Сироп получится. Неужели выпьешь?
— Разрешено.
— Пей, можно.
— Благодарю.
Это было неожиданно и… приятно.
Киборг, умеющий говорить: «Благодарю», не каждый день встречается. Кто же его научил этому? Уже не узнать.
***
Через полчаса Нина повела свой подарок сводить татуировку. Салон оказался действительно всего в десяти минутах ходьбы от дома, в подвале универмага, вполне приличное заведение, и мастер такой вежливый оказался! Просто приятно было поговорить.
На лице и шее свели быстро – и недорого, пришлось побольше заплатить только за укол обезболивающего.
А как же без укола? – больно ведь и киборгу, наверно, на голове-то что-то делать!
Под снятым рисунком обнаружилась сетка шрамов по правой стороне головы и шеи – от лба до ключицы — шрамы странно длинные и тонкие, и слишком уж ровные для случайного получения. На вопрос: «Кто ж это так сделал?» киборг отвечал одно и то же: «Информация отсутствует!».
Но на груди тату свести не удалось, так и остался рисунок трёхголового крылатого дракона бледно-зелёного цвета. Светящийся в темноте!
Мастер заявил, что возможно убрать рисунок, только срезав всю кожу на груди, так как краска использована специфическая и вколота глубоко, – а кожа вырастет новая и чистая. Но можно и оставить – «не критично и не видно под одеждой» — так и сказал. Правду ли сказал? – кто ж знает?
А то, что эта татуировка закреплена на коже приказом командира – всем знать не следует.
Оставлять DEX’а в салоне Нине не захотелось – а вести домой с изрезанной грудью не захотелось ещё больше – и эта татуировка осталась. Под одеждой действительно не видно.
Привела домой, показала границы охраняемой территории – в одной ограде дом с мансардой и верандой – фактически полтора этажа, — ещё два гаража и небольшой дворик за домом, — выдала в добавку к кормосмеси две банки тушенки и отправилась на работу.
***
День начался на удивление спокойно, без обычной для конца лета нервотрёпки.
Сначала отправила Васю с десятком обережных игрушек на лекцию в научный отдел – приезжий лектор на примере росписи на игрушках поведает всем желающим об обрядности родноверческих общин, живущих в заповеднике. Васе вручены акты выдачи и возврата – без сопроводительных документов передвижение предметов запрещено – и приказано вернуться вместе с предметами после лекции. А также – сделать запись лекции и скинуть по возвращении Нине на планшет.
Сама на пару с Лизой пошла на минус третий уровень с целью найти место для вновь поступивших предметов.
Петя остался в кабинете – охранять.
Лида начала влажную уборку минус первого уровня.
Вновь поступившие предметы — экспедиционный сбор научного отдела – но эти предметы в основной фонд пока не приняты, зав сектором учёта производит подготовку предметов к первичному описанию и занесению в Книгу Поступлений (КП).
В эту Книгу заносится информация обо всех предметах, принятых в основной фонд (ОФ) музея. Книга пишется от руки и на бумаге – и сейчас заканчивается семнадцатый том – и сразу дублируется в электронном варианте, и копия отправляется хранителям. Об этом специально оговорено в инструкции для хранителей музея – электронный вариант КП могут украсть, скопировать или испортить.
Все семнадцать огромных книг из настоящей бумаги, хранящиеся в сейфе главного хранителя, испортить возможно только с ведома главного хранителя.
Инструкция устарела – но не перестала быть основным документом для работников музеев.
Найти место оказалось сложно – надо разместить около двухсот игрушек размером от полутора до сорока сантиметров в высоту – но возможно, и Лиза быстро и аккуратно подготовила стеллаж.
Через полтора часа вернулись в кабинет, почти сразу вернулся Вася, Лиза поставила чайник и все за одним столом спокойно напились чаю.
После чаепития Нина отправила Лизу и Васю к главному хранителю – принести уже подготовленные предметы, акт передачи на хранение, акт внесения в коллекцию, акт на транспортировку предметов внутри музея. Киборги вернулись через полчаса с упакованной коробкой, Нина поставила подписи на актах, Вася унёс акты обратно, а Лиза понесла предметы на подготовленное место.
На обед домой попасть не удалось, Нина отправила Васю за пирожками в столовую – надо было срочно описывать вновь поступившие предметы. Почти три десятка свистулек, сделанных вручную из красной глины, обожжённых и раскрашенных – и это только первая часть предметов этого экспедиционного сбора, принесённых в хранилище.
Домой вернулась только вечером.
***
Домой удалось попасть только полтретьего. Очень вовремя – флайер Иры опустился через пять минут, её спутник оказался одетым в фирменный комбинезон DEX-компани. Киборг.
Сёстры обнялись:
— Нина! Здравствуй! Как давно не виделись!
— День добрый! Разве давно? Вчера разговаривали.
— Так это по видео… а вот так не меньше полугода. Это Марик, зять подарил неделю назад, у них в ресторане списывали киборгов, вот он и купил мне Mary, а себе и Августе по DEX’у. Он так готовит! просто чудо! Поваром был. Марик, третий уровень Нине Павловне.
Марик подтвердил передачу прав управления, и Нина показала ему, где кухня:
— Проходи, располагайся. Можешь сам поесть, а потом уже начинать готовить, нас всего трое.
— Приказ принят – и киборг, поставив сумки на пол, вошел на кухню и начал осматривать имеющиеся в холодильнике продукты.
Ира удивлённо спросила:
— Кто-то еще придет? Ты сказала трое.
— Приглашала подруг, но обе отказались, работы много, а так… с Мариком нас трое. Кстати, что-то он очень уж тощий. Кормить забываешь? Он-то в диете не нуждается.
— Это он сам такой худенький. Кормосмесь выдаю по норме.
— А ты когда-нибудь пробовала эту кормосмесь на вкус? Пакость редкостная! Кормить этим повара – уже издевательство. Марик, можешь сварить себе кашу с сахаром и съесть. Крупу бери любую. Возьми банку тушенки в кашу. И можешь мёд взять.
Киборг посмотрел на Нину с удивлением и испугом одновременно. Во всяком случае, ей так показалось. Ответил:
— Приказ принят – и, поставив на плиту первую кастрюлю с водой, стал разбирать привезённые с собой в сумке овощи.
Нина пропустила сестру в гостиную и вернулась на кухню:
— Марик, в морозилке есть готовый фарш, делай котлеты. Овощи… у тебя свои взяты? У меня всё есть… вот здесь, а крупы — вот здесь. Фрукты мытые, только нарезать и положить в вазу красиво. Если чего не хватает, скажи, закажу доставку. Чеснок взят с собой? Я его не ем, мне с чесноком не делай. И… готовь побольше всего, может, ещё гости будут. В морозилке есть курица, пожарь её кусочками в сметане. И… мука — вот здесь.
Через полтора часа был накрыт стол в гостиной и расставлены стулья. Марик на кухне уже пожарил курицу и котлеты, сделал салаты, сварил макароны и кашу, тем временем подошло тесто для пирожков, и киборг занялся выпечкой.
И в полшестого Нина и Ира сели праздновать. Сначала Ира не разрешила киборгу сесть с ними за один стол, но Нина её уговорила:
— Что он тут будет стоять столбом? Садись, Марик, бери тарелку, клади, чего хочешь и ешь. Придут если ещё гости, то уступишь место и будешь подавать, а пока садись.
Mary замер, уставившись на хозяйку, и она ему разрешила сесть за стол.
Когда салатами вроде наелись, пришли Марина и Олеся:
— Мы ненадолго, только поздравим. Держи!
И подали огромный торт и коробку шоколада – отличный подарок!
— Спасибо! Проходите. Марик, принеси еще тарелки и стаканы под сок. И знакомьтесь. Это Ира, моя троюродная сестра, работает в Янтарном в архитектурном бюро, её киборг Марик. А это Марина, это Олеся. Обе работают в музее, тоже хранители, у Марины коллекции «Ткани» и «Стекло», у Олеси «Документы», «Нумизматика» и «Бонистика». Проходите.
Марик принес еще тарелки, открыл бутылку вина и разлил по бокалам.
— С Днем рождения!
Вино красное и сладкое, налито понемногу, чисто для видимости.
— Благодарю! Вот теперь у меня настоящий праздник!
Только все устроились за столом – еще один звонок в дверь. Марик напрягся:
— Там киборг, DEX-6.
***
Фома всё-таки пришёл, причем последним, когда салатами уже наелись, а до котлет ещё не дошла очередь, привёл высокого тощего парня в комбезе и приказал ему встать у стены в прихожей.
Первым делом вручил купленные по дороге конфеты:
— С днём рождения! Принимай подарок! DEX, смена хозяина. Теперь у тебя хозяйка, слушайся, бить не будет точно.
Нина посмотрела на подарок – комбез явно новый, но висит мешком, лицо чёрное, длинные, почти до лопаток, тёмно-русые волосы, взгляд… как у смертельно раненного зверя. Трудно с ним будет. Даже очень.
— А как звать его? И… где ты его взял такого? Кто ж его так?
Киборг напрягся, с усилием стараясь не шевелиться.
Новая хозяйка подарку явно не обрадовалась, но приняла. Строка «хозяин» заполнилась – Нина Павловна Сомова.
Гормональный фон не стабилен – удивление и тревога, но страха нет. И не визжит. Спокойна. В доме тепло, из киборгов только чернявый Mary, празднуют они. На столе полупустая бутылка вина.
Будут ли развлекаться после того, как выпьют вина ещё?
Фома прошёл до гостиной, поздоровался с гостями и уже после этого ответил:
— А как хочешь, так и зови. Хоть Тузиком, хоть Бобиком. Или вот Демон… а где взял… выкупил с утилизации, он ещё не до конца восстановился, вот упаковка кормосмеси, твёрдую пищу ему пока нельзя… себе оставить не могу, не прокормить, а у тебя… ему лучше будет.
— Благодарю за подарок, конечно… не ожидала… восстановится, комната есть свободная, поселю. Дом охранять пригодится. Но…странное имя…
— Да зови просто DEX’ом, он будет слушаться. Деваться-то некуда. В армии с ними не церемонятся. DEX и всё.
– Как-то это… неправильно, что ли. На кличку очень уж похоже. Ладно, придумаю что-нибудь. В музее у всех киборгов, работающих у меня в хранилище, имена.
— Да не думай долго! Зови Драконом, например, вон какой дракоша на морде наколот! И на груди тоже татуировка, только глянь!
Нина присмотрелась внимательнее – у киборга на лице и шее татуировка: морда дракона! Вот почему он чёрный такой! Какой кошмар!
— А свести это возможно?
— Вполне. Я уже позвонил в один тату-салон, некогда было сводить, договорился на завтра на полдевятого утра, вот завтра его и сводишь. Вот, нашёл. Держи визитку, совсем рядом, работает круглосуточно. А я пошёл. На работу надо, в ночь сегодня.
— Ну раз так, то завтра и свожу… действительно, недалеко, минут десять пешком… до работы успею, мне к десяти. Подожди немного.
И Нина позвала Марика:
— Собери, пожалуйста, Фоме с собой пирожков, и торта кусок отрежь и в контейнер пластиковый упакуй.
— Вот спасибо! И у меня праздник!
— Спасибо, Фома, заходи иногда, не забывай.
***
Нина приблизилась к киборгу почти вплотную, чтобы рассмотреть татуировку на лице — он замер. Надо же, кто ж постарался так изуродовать машинку? У кого так руки чесались?
Вот стоит здесь и смотрит. Вдаль куда-то. Словно сквозь стену. Как памятник сам себе. И зачем он нужен? На работе киборгов хватает, теперь и дома будет.
Выкупил с утилизации! В этом весь Фома! В детстве кошек-собак спасал и пристраивал, стал взрослым – занялся пристройством киборгов. Наверно, на последние деньги.
Квартира ему досталась от матери, сестры Бориса, фамилия её – она не стала менять фамилию в замужестве, отец в столице тренирует сборную, флайер – его подарок. Основной доход Фомы – призовые от побед в соревнованиях, зарплата на скорой невелика. Надо будет и ему что-то подарить полезное.
Страшно-то как! Хозяйка молчит и рассматривает рисунки на лице и шее – и они ей явно не нравятся. Что-то теперь будет? Сдаст в аренду или продаст? Напугать боевого киборга трудно! – но возможно.
Хозяйка. Женщина, сорок пять лет, рост 163,71 сантиметра, вес 88,67 килограмма, в длинном серо-коричневом платье и с каштановыми волосами до плеч. Ничего хорошего от неё не будет.
Смотрит внимательно и говорит так спокойно…
— Драконом я тебя звать точно не буду. Придумаю другое имя. А меня будешь звать Нина Павловна. Иди пока кухню, садись за стол и ешь. Стоп. Тебе же вроде нельзя пока твёрдую пищу? Проблемы с желудком? Пей тогда свою кормосмесь, бери по потребности. Но…сначала… Марик! Подстриги ему волосы коротко и… помоги вымыться, времени на всё тридцать минут. DEX, тебе приказ включить регенерацию, если есть необходимость в приказе.
— Приказ принят!
— Да, Марик! Сам тоже можешь поесть, что хочешь, то и ешь. Без ограничений.
— Приказ принят.
Разрешено есть! И не дано ограничений! Надо пользоваться моментом, регенерация энергию отнимает не просто быстро, а очень быстро.
Но сначала мытьё и стрижка. Заломать этого Марика – дело пары секунд, но и пары секунд хватит хозяйке, чтобы отдать последний приказ.
Значит, пусть стрижёт волосы – это не смертельно, вырастут снова. Ему приказано, он обязан выполнить.
Остриг! Оставил только три миллиметра!
Лишь бы не догадалась закрепить такую «длину» волос приказом! И так подарен как вещь, а теперь ещё и волосы острижены…
***
Вымытый и подстриженный коротко киборг стал выглядеть намного аккуратнее и не настолько ужасно.
У него оказались светло-серые глаза и очень белая кожа.
— DEX, отчет о состоянии скинь на мой планшет.
— Приказ принят. Приказ выполнен.
Так! Функциональность 32,8%, заживающие переломы рук и рёбер, скреплённый перелом левой малой берцовой, заживающие ушибы и ожоги, отбитые печень и почки, почти зажившие после операции кишки… невесёлая картина.
— Иди за мной на кухню. Держи, это обезболивающее, принимай по одной таблетке каждые шесть часов. Должно помочь. Можно и чаще, но не более шести таблеток в сутки. Вот тебе пока два блистера, когда кончатся, ещё куплю. И… пока гости в доме, сиди на кухне, салаты и котлеты можешь доесть. Если, конечно, сможешь есть. Кормосмесь без ограничений, пей по потребности.
— Приказ принят.
— Да, DEX, у меня есть кот, для тебя охраняемый объект, придет с гулянки – покажу, он ходит по всему посёлку, приходит домой есть. Кошачьи корма есть тебе запрещено.
— Приказ принят.
***
Большой дом, в пригородном посёлке, есть два гаража и участок земли с кустами, в доме – целых пять комнат, а ещё подвал и чердак!
Три спальни, гостиная и кабинет – и она живёт одна. Поправка – не совсем одна, с котом. Еды полный холодильник – и только одно ограничение, нельзя брать кошачьи корма. Тепло, сухо – но надолго ли такое счастье?
Хозяйка спокойна, не завизжала, не испугалась – только и сказала, что утром поведёт сводить татуировку. Это будет больно, но терпимо.
Котлеты вкусные! Из мяса! И есть разрешено – но система возражает, нельзя принимать такую пищу до полного восстановления повреждений, но… попробовать-то можно.
Одну. Только попробовать. Строка предупреждения: «Запрет принимать твёрдую пищу!». Смахнул. Нужна энергия. А тут ещё и… вкусно!
И… ведь разрешено. Значит, можно ещё одну… только попробую. Только две съел. А вот против молока система не возражает. Можно!
Этот Марик прислуживает за столом, на кухне стоя ест, ему тоже разрешено еду брать. Но ему можно заходить туда, где хозяйка с гостями сидит. А тут… «сиди на кухне!» — и ничего не поделаешь.
Но слушать не запрещено. Усилить слух. Интересно же!
***
-…только у Нины четыре киборга работают! Два DEX’а и две Mary.
— И не страшно?
— Нормально. Ира, они сериалов не смотрят, с подругами не болтают, курить не выходят. Да замечательно! Тихо и спокойно. Ты даже не представляешь, как я рада была, когда Лиза появилась!
— Чему?
— От пенсионерки лаборантки избавилась. Болтлива она была до жути! Перевелась в смотрители в главном корпусе. И ей хорошо. А мне-то как хорошо! Лизонька просто чудо!
— Кто такая Лизонька?
— Мэрька. Видела бы ты её, когда Алекс… это наш завхоз… её привёл! Тощая, вся в ожогах, глаза чудом целы остались, комбез драный на голое тело… соски срезаны, спина в рубцах… ужас просто!
— Просто сначала ей было очень страшно. Потом она успокоилась, поправилась и теперь работает за двоих. И за себя и частично за меня. Кстати, кто из вас едет за грибами?
— Куда?
— Когда?
— В понедельник. В заповедник. Зам директора список составляет. Из желающих ехать. Транспорт за счет музея, а аренда участка леса, стоянка и чайный домик за свой счет. Скидываемся по шесть галактов с человека.
— Ну ничего себе! Ты едешь?
— А почему бы не поехать? Когда еще так будет? Не наберём грибов, так хоть прогуляемся. Я… подарок с собой возьму…
— Какой подарок? Кому?
— DEX’а. Вот этого. К понедельнику восстановится хотя бы до 60%, ему вреда не будет от прогулки, а только польза. Сегодня… да, среда, при нормальном питании регенерация пойдёт быстрее…
Вот ничего себе! В лес! Нужна карта заповедника и… вот бы нож дала, можно самый маленький… а там можно будет и… но как сказать об этом? Надо скорее восстановиться, кто знает, что ей ещё придет в голову.
***
После ухода гостей Нина показала киборгу дом и двор, подвал и чердак, затем выделила комнату с кроватью, шкафом для одежды, небольшим столом, и с окном с видом на двор. После этого спросила снова отчёт о состоянии, выслушала – и даже дала кусок торта. Пусть и он порадуется.
Дала бельё постельное – теоретически должен уметь заправить сам, показала, что можно брать и что не нужно, и выдала последнее на этот вечер указание:
— Отдыхай. До шести часов утра можешь спать. Я встаю рано. И если ещё захочешь есть, можешь брать в холодильнике. Кроме кормосмеси, можешь пить молоко и соки. Ограничение запомни сразу: кошачьи корма, оставшийся торт и мой шоколад не трогать! Остальное можешь есть. Да… и если будет необходимость вставать ночью, то можно включать свет.
— Приказ принят.
***
Всё непонятнее и непонятнее. Хозяйка дала лекарство, разрешила вымыться, накормила не только сытно, но и вкусно, дала чистую одежду и бельё, разрешила спать на кровати с подушкой и одеялом! – никто и никогда не разрешал столько сразу!
Приказала остричь волосы.
А что будет потом?
День Нины начался суматошно – запланированная на утро сверка описей всё время откладывалась, то в хранилище надо спуститься за предметом, то в выставочный зал подняться с группой.
Работая в государственном историко-архитектурном музее, в отделе фондов, хранителем коллекции «ДПИ», Нина бралась и за проведение экскурсий в свободное от основной работы время – всё-таки прибавка к зарплате.
ДПИ. Это значит – декоративно-прикладное искусство. Глиняная игрушка, резьба по кости, резьба по дереву, фарфоровые фигурки, фигурки из стеклопластика, роспись по дереву и по глине, изразцы, роспись и резьба по камню и так далее – большинство предметов мелкие, но их очень много – почти двадцать тысяч основного фонда плюс новодел в НВФ* и ФДМ** (ещё полстолька).
Четверть коллекции основного фонда – весьма ценные подлинники, сделанные на Старой Земле, остальное — авторские работы, в основном современные, в большинстве бледная копия земных оригиналов.
Нагрузка на одного хранителя просто огромная! И если бы не киборги – справиться с таким объёмом было бы нереально.
Всего в музее около двухсот сорока тысяч предметов основного фонда, около ста тысяч – НВФ и ФДМ вместе. Девять крупных коллекций – кроме «ДПИ», ещё «Дерево», «Металл», «Документы», «Ткани», «Бонистика», «Нумизматика», «Кость», «Кожа». И семь коллекций поменьше – «Графика», «Живопись», «Керамика», «Фарфор», «Стекло», «Оружие» и «Разное».
***
День начался не по плану, и продолжается не так. Сначала экскурсия, и надо сначала вспомнить, что можно и нужно говорить туристам, а что не следует, и лишь бы не понесло в любимую тему – в этом случае экскурсия продлится не сорок минут, а два часа. А потом… сегодня же её день рождения! – и хотелось бы закончить вовремя.
Хорошо хоть, что пришли без опозданий – шесть человек и киборг. Всё равно оплата как за десять человек – за час работы экскурсовода плюс входная плата в залы.
Заказана обзорная с подъёмом на смотровую площадку главного корпуса и с заходом в залы с выставками как раз в той башне, где работает Нина – уже хорошо, не надо бегать по всему музейному комплексу – и, встретив группу у главного корпуса музея, Нина начала говорить:
— День добрый! Экскурсию для вас проведу я, Сомова Нина Павловна…
Вообще-то фондовики экскурсий не проводят – даже в плане не поставлено ничего, зато есть доплата за выполнение не входящей в обязанности работы. Не её вина, что экскурсовод сломала ногу — так съездила к подруге на другой материк, и теперь в гипсе лежит дома.
— …музей существует уже двадцать пять лет, отмечали юбилей в марте…
Текст написан и выучен – язык говорит одно, а мысли витают где-то в стороне.
— …комплекс музейных зданий – точная копия средневекового замка со Старой Земли со всеми башнями, стенами, галереями и лестницами, и массивным центральным зданием с огромными витражными окнами на первых этажах. Построен замок на высоком насыпном холме, окружен рвом и имеет три моста через ров, которые дважды в день – утром и вечером – опускаются и поднимаются. Потому музей и носит гордое название – историко-архитектурный…
День рождения на работе! – всё-таки выпросила полдня, после обеда можно будет уйти. Отмечать не хочется совершенно, но обещалась Ира прилететь, сказала, что будет не одна. Вот интересно – с кем? В свои сорок семь она дважды побывала замужем, сейчас в очередном разводе, дети – две дочери — взрослые и живут отдельно. В любом случае к её приезду надо быть дома.
А на работе отмечать? Зачем? Да и с кем? У всех группы, конец лета, и экскурсий каждый день немерено…
-…в основе нашего музея коллекция знатока старины, профессора Воронова Капитона Павловича, он завещал её внуку с тем, чтобы он выстроил для его собрания отдельное здание и продолжал его дело. Внук не стал музейщиком, его более привлекал космос и новые планеты. Одно другому не помешало, на первой же открытой им планете Сергей Петрович выбрал небольшой посёлок на берегу реки в десяти километрах от озера, из которого она вытекает…
С кем же Ира приедет? Надо прикупить ещё овощей, вдруг её спутник тоже вегетарианец. Ира считает, что у нее диабет – ну какой может быть диабет при таком уровне медицины, как сейчас? – но ей сказал врач, и она поверила. Теперь сидит на диете, пытается похудеть хотя бы до девяноста килограмм.
-…таким образом основатель нашего города Сергей Петрович Воронов решил выделить его из множества появившихся поселений на планете, отдав на строительство музейного комплекса практически всю свою премию первооткрывателя планеты – потому городок, разросшийся вокруг замка-музея, так и назвали. Воронов. А теперь пройдём далее…
А вот с киборгами чаю попить вполне можно. Они хоть и машины, а сладкое любят и от пирогов никогда не отказывались. Надо будет после экскурсии купить им тортик и чаю хорошего, крупнолистового. Вот и будет праздник на работе с сотрудниками!
-…внутри и снаружи – точная копия замка. Но из современных материалов и с современной системой отопления, освещения, пожарной безопасности, видеонаблюдения и постами охраны. Все подвалы, залы, башни, окна с витражами, галереи, стены и переходы сделаны в точности по сканам и снимкам подлинного замка. На первом этаже центрального корпуса два кафе для посетителей, одно из них – детское, и небольшая столовая для своих сотрудников, в ней же кормят приезжих командировочных и их киборгов. На первом этаже юго-восточной башни, ближайшей к главным воротам, небольшая гостиница, опять же – в основном для приезжающих в командировки научных сотрудников из других музеев. И комната с ячейками для их киборгов. Идём дольше…
Ниже пола и фактически внутри насыпного холма – четырёхуровневое хранилище, по периметру — коридорного типа с отдельными запирающимися тёмными комнатами, а в центре залы для хранения скульптур и крупногабаритных предметов.
На самом нижнем уровне коллекция «Оружие» — около двух сотен предметов, от сабли до плазмомёта, у холодного оружия подпилены основания клинков, у огнестрельного аналогичные повреждения, сделанные специально – если оружие и будет украдено, то пользоваться им никто не сможет. Там же два десятка модулей с киборгами – боевые программы у них удалены или заблокированы.
Предыдущий директор решил, что киборг – как и любая другая вещь – вполне может быть экспонатом, и разрешил покупку списанной техники. Нынешний директор с этим согласился.
И вот этого туристам знать не следует.
-…возможно, киборгов даже очень много, более полусотни, но это вынужденная необходимость, и она оправдана. Лестницы, галереи на стенах, переходы и коридоры занимают гораздо больше площади, чем выставочные залы. К тому же у нас посетителям разрешено приводить с собой киборгов. Так что наша охрана усилена DEX’ами со специальной программой охраны…
Ага, усилена! Завхоз киборгов покупает самых дешёвых, на распродажах, потом куча денег тратится на откорм и ремонт – но зато они и работают исправно, и не глючат, соображают, что лучше, чем в музее, им больше нигде не будет. А могут ли они соображать? – наверно, всё-таки могут. Некоторые. Например, Вася явно может думать. Только знать об этом посторонним не следует.
-…под коллекцию ДПИ отдана северо-западная башня целиком…
Так и есть — на первых двух этажах лифт в хранилище, комната-сейф, кабинет хранителя с двумя терминалами, комната для отдыха киборгов (вместо стандартных ячеек две двухъярусные кровати, два шкафа для одежды, два стула, стол и две тумбочки) и небольшой санузел со стиралкой.
-…в залах третьего и четвертого этажей – выставки. В башне мастерская с печью для обжига мелкой керамики и комната для проведения мастер-классов по лепке. Работающий там реставратор Инна Сергеевна иногда обучает лепке и киборгов. А теперь, можете подняться на смотровую площадку, я подожду внизу…
***
Ну вот, группа ушла на смотровую площадку на башне главного корпуса, это минут двадцать как минимум — можно немного передохнуть.
Нина вышла на крыльцо и подозвала оставшегося в коридоре DEX’а:
— Вася, сходи в столовую за тортом, и пачку чая возьми, конфет каких-нибудь. У меня всё-таки день рождения сегодня. И… чего-нибудь ещё возьми, скажи, что я заплачу после обеда. Или завтра зайду.
— Хорошо, сейчас схожу – и ушёл.
Вот с ребятами и можно немного отметить – два парня DEX’а и две девушки Mary. Только у неё четыре киборга – у других хранителей не более двух, причем в основном Mary лаборанты.
Нина предпочитала работать с киборгами, они надежнее, чем лаборанты пенсионерки, сериалов не смотрят и не болтают по видеофону.
Вася с тортом и конфетами вернулся раньше, чем спустилась группа. И сразу отчитался:
— Торт купил фруктово-шоколадный, полтора кило, чай цейлонский черный, конфеты карамель фруктовая три кило, шоколад тёмный с орехами пять плиток, пять банок варёной сгущенки и печенья кило.
— Хорошо. Неси в кабинет, пусть Лиза нальёт и включит чайник, я закончу и приду. И вернись ко мне.
Вася – DEX с Bond’овской программой имитации личности, сопровождает Нину на мероприятиях и охраняет выданные предметы во время монтажа выставок. Второй DEX – Петя – охраняет кабинет.
Вообще-то по музейной нумерации их номера Восемнадцатый и Пятнадцатый. Но это слишком длинно, и Нина сократила их клички до нормальных имен.
А девочки – два киборга линейки Mary женской модификации, Лида и Лиза.
***
Приедет Ира с гостем, значит, отмечать придётся. Нина набрала номер Марины:
— Приходи вечером, часов в семь, посидим…
— Спасибо, конечно, но некогда. Дома дел куча, с детьми знаешь, как сложно… — у Марины трое детей и муж, работающий в музее электриком, — …и мама звонила…
— Ну ладно.
Мама Марины – это серьёзно. Опекает дочь, как маленькую, хотя той уже тридцать восемь.
После этого позвонила Олесе – и с тем же результатом, у неё еще две группы с экскурсиями, и муж-дальнобойщик вот-вот вернётся из рейса. Олесе тридцать шесть, брюнетка чуть выше полутора метров ростом.
Ну и ладно. Сейчас отметим с киборгами, а дома с Ирой и её другом. Или с подругой.
Конечно, приглашала и Фому, звонила пару дней назад – но он на двух работах работает, и вряд ли у него будет время зайти, по видео он уже поздравил – из спортзала – так что вечером, скорее всего, не придёт.
Сорок пять лет! – какой кошмар! А в конце августа – кошмар особенный! Потому как работы столько, что не до праздников совершенно!
Конец летнего туристического сезона, план по посещаемости музеем не выполнен, за лето посетителей было меньше, чем ожидалось.
Но почему-то именно в самом конце августа многие вдруг стали вспоминать, что скоро в школу, а дети в музее не были — столичные едут по провинциальным музеям, провинциалы — в столицу.
И надо успеть заработать и выполнить план.
***
Группа, наконец, спустилась, выставки в двух залах посмотрели за пятнадцать минут – быстренько сголографировали на киборга всё, что заинтересовало, и ушли. И вопросов задавать не стали.
Уже хорошо. Всё-таки фондовик – не экскурсовод, знает многое, но в основном по своим коллекциям.
Нина пришла в кабинет – а там уже чайник согрет, чашки расставлены, торт на пять частей разрезан, конфеты поделены поровну и шоколадки распечатаны.
Киборги вскочили:
— Приказ выполнен!
— Молодцы! – а чего ещё говорить? Сама же велела торт купить, они и постарались – Лизонька, наливай чай. И куски торта положи на тарелочки. Молодец! Садитесь, места хватит.
Хорошо посидели. Вася с хорошей ИЛ-кой выглядит нормальным парнем, не скажешь, что машина.
И Нина ещё раз тихо порадовалась, что уговорила музейного программиста поставить эту ИЛ-ку – приезжал реставратор керамики из НИИ реставрации с Новой Москвы, и было объявлено, что он терпеть не может киборгов. А семинар записать было необходимо – и семинар был записан на киборга, изображавшего студента-стажера из местного пединститута.
Петя помрачнее, тёмно-русый, ИЛ-ка стандартная, при посторонних – машина, со своими ведёт себя более вольно.
Лида – чисто машина, привезена из фирменного магазина DEX-компани, ей почти пять лет, занимается уборкой помещений.
Лиза – лаборант, ей лет десять, завхоз купил на какой-то распродаже совсем дёшево и в ужасном состоянии.
После чаепития Нина всё-таки собралась домой, скоро гости явятся, надо хоть пирогов купить в кулинарии.
Но своим киборгам немного продлила праздник:
— Можно посмотреть мультфильмы, разрешаю полтора часа, какие смотреть, выберите сами. До завтра.
— Приказ принят. До завтра.
Сдала хранилище на сигнализацию и пошла на стоянку таксофлайеров.
Примечание:
*НВФ – Научно-вспомогательный фонд – фонд предметов, состоящий в основном из новодела, для проведения интерактивных программ в музее, показа на лекциях. Или фонд подлинников, не являющихся ценными в конкретном музее.
**ФДМ – Фонд дидактических материалов – также в основном новодел, есть и подлинники, не представляющие музейной ценности, используется также для интерактивных программ.