Денис.
Мы сидим в тёплой морской воде огромного бассейна, раскинувшего свои синие воды прямо на побережье океана. Купаться в естественном водоеме не рекомендовано чувством самосохранения. В этом всепланетном водохранилище водятся невероятные, по своим размерам и аппетиту, твари. Не заметишь, как сожрали!
Сашка строчит письмо в деканат о нецелесообразности проведения практики под присмотром двух допотопных киборгов, без еды и воды, в нечеловеческих условиях рабовладельческого строя. Он отправил всю отснятую инфу и страшно горд.
Сегодня у нас доклад Ада, который сообщил об этом ожидаемом событии за ужином и я, например, чуть не подавился! Парень — молчун, а тут сам решил о чем-то поведать. Ждём. Всем интересно.
Наши, наполовину погружённые в воду, тела приготовились к проведению конференции. У ветеранов стаканчики с коньяком и ром-колой, у подрастающего поколения — пиво.
Благодаря бодрящему ветерку, дующему по вечерам с океана, и льющейся над бассейном джазовой музыке, настроение нашей компании бодрое и жизнеутверждающее.
Разговор пожилой части, в основном, идёт о работе. Мать вспоминает интересные случаи из своей практики, а её бравая команда единомышленников вставляет в повествование яркие, но упущенные ей моменты. Они громко ржут. Я, Ильяс и Жанна молча сочувствуем пациентам, не комментируя содержание.
Наконец, главная мадам, пару раз взмахнув в воде ногами и изобразив заплыв, решила, что сочетание алкоголя и бассейна — слишком большая для неё нагрузка. Усевшись в уютное кожаное кресло, она накрылась полотенцем и начала смотреть куда-то вдаль. Иногда её глаза перескакивали на рядом стоящий предмет с янтарной жидкостью. Он манил и гипнотизировал Оксю, словно это был магический шар. Мать дремала.
Следом за ней Арсен, растерев себя полотенцем, подошёл к Жанне и, протянув ей тюбик, провозгласил:
— Жан, смажь мне кремиком… тельце.
Висящий поплавком и тихо потягивающий пиво, Лёха поперхнулся и пошёл ко дну. Спустя пять минут кашля и прыжков уже на парапете, он, вытряхнув из ушей воду, заметил:
— Арсен, знаешь ли ты, что не только гениальные люди отличаются эксцентричным поведением?
— Ты о чем? — не видя подвоха, спросил намазываемый.
— Эйнштейн и Бетховен вели себя странно. Но самое странное поведение отмечено было у заклятого врага Супермена. Он тоже любил кремик на тельце. Правда, его габариты сравнивать можно только в твою пользу. Жан, зачеши ему редеющие пряди, и мы запишем Сеню в армию Дексосоциопатов, смелых и непобедимых.
— Лёх, ты, по-моему, перепил, — открыла глаза ОГ.— Ну, когда заседание-то? Я уже два раза уснула!
***
Саша.
Мы надеялись, что доклад Ада, наконец, расставит всё по своим местам и, благодаря его аналитическим способностям, мельчайшие детали мозаики сложатся в чёткую и ясную картину. Мы увидим полотно Рафаэля и сразу поймём, где Си Ань, что здесь оставили Предтечи, расшифруем кхиметские иероглифы и, прихватив Ба Ан Аня, улетим отдохнувшие домой. Однако, на деле получилась некая абстракция, в духе Франтишека Купке и Пита Мондриана.
— Пять суток я наблюдаю за системой слежения и сбора информации Кхимета. Она достаточно современная и представляет собой стандартную сеть с мульти запросами и точечными лоциями при наблюдении за отдельными лицами. За нами следят сетью мультизапроса группы. При отклонении спутника и отходе от исследуемого сектора, появляется от трёх до пяти минут самостоятельных действий.
Конечно, СБ ПанПеня знает о передвижениях Дениса и о наших посещениях джунглей. При этом, вероятнее всего, наблюдая за Костей на вершине холма, они отметили его кишечное расстройство, а не важную находку.
— Короче, — громко высказался последний и густо покраснел.
— У папы сильно заболел живот, и он не мог больше удерживать в себе кишечные массы, — сообщил Миша тем, кто был не в курсе.
— Помолчи, — одернул его отец.
— Да, там большая куча осталась, — серьёзно отметил Лёха. — Ты давай по существу.
— Мария Каллас, являющаяся, вероятно, киборгом системы Bond, несомненно штучный экземпляр на планете. А раз Служба Безопасности послала её, то мы можем предположить степень важности разыскиваемой ими информации. Я уверен, Си Аня увезла она. Надо понять, что сейчас разыскивает наш друг и попытаться его спасти. Поэтому, необходимо отправиться в ПанПень на экскурсию с посещением музея археологии.
— Зовём Васю, оплачиваем ваучер, — Окс встала и пошла спать.
***
Лёха.
Неровная сфера местного светила почти затащила свою тушку в чёрный тоннель ночи. Ад проводил глазами исчезающий за поворотом Оксин силуэт. Убедился, что Арсен и Жанна уже достаточно далеко и сообщил:
— Можно слетать на пирамиду. Есть три удачных окна. Нас могут засечь только на подлёте к отелю.
Ребята воодушевились, и Денис скомандовал:
— Саша и я, Мел и Миша, Ад и Ильяс.
— А мы? — Но нам намекнули на подсохшую кучу, и я повёл Костю в бар. Там мы уселись ждать Васю и покупать экскурсию в ПанПень.
***
Саша.
Нас со всех сторон обступила непроглядная темень. Ночные джунгли жили своей размеренной жизнью. Из кустов справа доносилось чьё-то торопливое чавканье, слева, метрах в ста от тропы, тяжело гнулся подлесок, словно тащили бревно.
Мы оставили Дениса и Илью на скутерах, велев взлетать и планировать над кронами, освещая нам путь. Но машины были слабенькие, и нижние фонари почти не пробивали густую крону.
Включив ночное зрение, и как-то автоматически перейдя в боевой режим, мы шли, ступая след в след.
Нас несло на промысел. Лёха назвал вылазку «натуральным мародерством», но я хотел для Окси изумруды. Костя же сказал, что фигур — штук десять, и мы надеялись удовлетворить потребности всех наших мам в побрякушках.
Вокруг каменной тропы валялись многочисленные куски базальта. В какой-то момент мы даже сошли с дороги — пришлось протискиваться между громадными валунами, густо поросшими скользким мхом. Внезапно идущий впереди Мел встал, а шедший следом Ад включил фонарь, и мы застыли, как вкопанные.
Одна из базальтовых глыб имела правильную прямоугольную форму, которую венчал человеческий профиль с раскосыми альфианскими глазами. На голове статуи имелся типичный для этой расы колоколообразный резной головной убор. Внизу на плите шел текст. Скопировав, мы двинулись дальше.
Сверху передали о слабых аккумуляторах и отключили фонари. Ориентировались, несмотря на полную мощь процессоров, с трудом. К тропе вплотную подступали деревья. Огромные, похожие на мотыльков, твари мельтешили перед нашими лицами.
Мел опять остановился.
— Впереди что-то преграждает путь. Не могу определить. Пять-семь метров, вес около тонны.
— Аспид, болотная гадюка, — выразил общий вердикт Миша.
— Поворачиваем, — строго сказал Ад.
И тут послышался гул, потом все почувствовали лёгкое сотрясение почвы и новый шипяще-свистящий звук. Под нами сотрясалась земля. Вокруг стояла мёртвая тишина. Это монстр вышел на охоту, и природа в ужасе замолкла, таясь.
— Ребята, бегом, — ровно сообщил Мел и, прыгнув куда-то вбок, исчез в зарослях.
Мы торопились к скутеру. Сверху к нам спускались парни.
В какой-то момент я, прыгая через очередной булыжник, поскользнулся на влажной почве и, в мах врезавшись лбом в скутер, замотал головой. Миша за шиворот сунул меня в кабину и, на взлете, мы почувствовали, как краем корпус задело чёрное тело. Плоская голова щелкнула по прозрачному куполу и, скользнув крючковатыми зубами, выпустила на стратосферный пластик струю кислоты. Переднее стекло почти сразу превратилось в густой матовый кисель. Нас закрутило и повалило на белый камень вершины — в самую середину пирамиды, на помеченное Костей место! Скутер умер.
Полночи мы перетаскивали его детальки и переругивались с Костей и Лёхой, встретившими нас.
А утром нас ждали: торг с хозяином летуна, объяснение с ОГ и полёт в ПанПень.
Фрол прижал пальцами комок глины к вращающейся плоскости круга, ускорил вращение, и стал приминать глину с пояснениями:
— Это называется центрование… так выжимаем из глины воздух… готовим к работе. Ту глину, которую ты возил, я успел подготовить. Эту готовлю сейчас… смотри и записывай… следующую будешь готовить сам…
Глина превращалась то в плоский диск, то в плотный шар, то в столбик… Змей и Ворон завороженно смотрели на это действие – такому стоит поучиться, пригодится в жизни… если она, эта жизнь, у них будет.
Фрол то приминал полученный диск в шар, то выводил его почти в цилиндр… и сминал снова… и снова делал… и сминал… и это было красиво!
А Фрол при этом продолжал говорить:
— Люди говорят, что таким образом боги создавали вселенную… соединяя землю, воду, воздух и огонь. Не знаю, насколько это правда… богов никогда не видел… но тот гончар, который меня обучал, верил в это… вот так глина готовится… а вот теперь глина готова… и можно начинать… творить.
За пару минут Фрол сделал штук пять мисок, каждый раз сминая готовое изделие в комок. Но шестую сминать не стал, осторожно обвёл и чуть скосил наружу бортик, полюбовался – и провел по сырой глине две волнистые линии по тулову миски.
— Это миска. Теперь три дня будет сохнуть, потом обжиг. А потом можно раскрасить и покрыть глазурью… или наоборот, сначала глазировать, а потом раскрасить… но надо будет снова немного обжечь. И готово. Делай пока миски, завтра покажу, как другую посуду делать.
Ворон взял в руки готовую миску и радостно сказал:
— Совсем простая работа! Я смогу!
— Не так просто, как кажется… есть гораздо более сложные вещи. Но… ты сможешь сделать всё… если захочешь и не бросишь, когда не будет получаться. Тот мастер говорил: «Любимое дело всегда самое трудное. Потому, что стараешься сделать его как можно лучше и постоянно учишься!». Пока делай миски, а мы поедем… тебе за работой будет не страшно нас ждать.
Змей и Фрол вышли из дома, а Кроу-Ворон сел за гончарный круг – пробовать делать посуду самостоятельно.
Когда через час DEX’ы вернулись, Кроу с гордостью показал им сделанные шесть посудин типа «миска» разного размера – от пиалы до небольшого тазика. Фрол совершенно искренне воскликнул:
— Молодец! В понедельник вечером будем обжигать! Змей, смотри, это же реально здорово!
— Здорово! Молодец! А теперь можно и поужинать… на вот… — довольный Змей подал Irien’у горсть жемчуга — держи… насобирали немного…
И Кроу отправил в рот ещё два десятка мелких жемчужин и десяток средних.
***
Полдевятого вечера прилетел на скутере Лютый, снял и подал встретившему его на берегу Змею рюкзак:
— Здрав будь! Это вам, старшая хозяйка отправила. Там творог, масло и сметана. У вас тут скота нет, только куры. Если надо, буду возить молоко и продукты…
— Хорошая причина явиться в гости? – не удержался от подколки подошедший Фрол – а потом твой хозяин скажет… типа… мы тебе продукты возим, а ты нас на рыбалке ловишь?
— Нет, не скажет. Мы порядок знаем. – степенно ответил Лютый – зачем портить свой дом? Наш лес… это наш дом, и мы бережём его… живём лесом и кормимся им же. А в озере водяной живёт…
Фрол изумленно воскликнул:
— И ты в это веришь?
— Я? Я его никогда не видел. По мне так нет его. А люди считают, что есть. Типа биоэнергетическая сущность. Живёт в озере, когда помогает, когда пакостит. Ему требы приносят, а в половодье… особо обряд проводят. И… вообще стараются без крайней необходимости на лодке в озеро в это время не выходить… как-то так.
Змей странно посмотрел на гостя:
— А что им нужно в обмен? Люди никогда и ничего просто так не делают. Рыбу копчёную возьмешь?
— Люди разные бывают. Некоторые делают и просто так… как в нашей деревне… — не торопясь и выдерживая паузы для солидности, отвечал Лютый — как ты с другими людьми… или киборгами поступаешь, так и с тобой поступать будут… здешние верят в это. Рыбу… пожалуй, возьму… но не всю. Вам и самим надо. А пару штук взять можно.
— Выбирай – Змей провёл гостя в дом, где в коробе была сложена копчёная рыба – Бери. И тебе пора обратно. Мне скоро надо хозяйке звонить.
Лютый сначала взял со стола кусок хлеба и медленно съел, показав хозяевам дома, что гость пришёл с миром – традиционная молчаливая клятва на хлебе о ненападении и мирных планах гостя привезена со Старой Земли практически без изменений.
После этого Лютый выбрал пару рыбин покрупнее и завернул их в снятое со стены полотенце.
— Про жемчуг сказать надо хозяйке, когда звонить станешь – наконец вставил слово Кроу, обращаясь к Змею – мало насобирали. Надо ещё столько же.
— Так я за этим и приехал! – сообщил Лютый — Озадачил Сивого, он связался с киборгами из соседней деревни, я сообщил DEX’ам егерей, участки которых на нашем берегу… оповестили, кого могли… киборги сказали людям… не всем, а таким, как Степан Иванович, которые к киборгам хорошо относятся… что нужен жемчуг для выкупа битых киборгов… а DEX’ы даже не у всех егерей есть, и на фермах они нужны… и на пилораме в селе… а самим крестьянам покупать киборгов очень дорого, а жемчуг здесь никогда не собирали раньше. Не до него было. Найти не проблема, обрабатывать никто … почти никто… не умеет… короче, мы все насобирали понемногу. Сколько успели… вот так. Держи – и Лютый достал из висящего на шее мешочка и подал Ворону-Кроу запаянный пластиковый пакетик – здесь 87,56 грамм. Вам надо больше, сейчас Надь ещё привезет… только выйдем на берег.
— Кто это? Этот Надь?
— А вы не знаете? Соседей надо знать. Это DEX егеря с участка на берегу озера… дальше на север от нашей деревни, там береговая линия в основном каменистая, но есть и такие участки, где живут моллюски. А вот и он…
Змей и Фрол одновременно засекли появление киборга и одновременно перешли в боевой режим.
Лютый удивленно спросил:
— Вы что, действительно до сих пор не познакомились с егерем с берега? Надь неразумен, но Игорь Андреевич надеется его обучить чему-нибудь. Я им сказал, что на жемчуг привезут ещё киборгов… для егерей… а он сказал деревенским…
— Получен приказ от хозяина передать находящемуся здесь крылатому киборгу вот этот специально сшитый пакет – отчитался подошедший Надь – но поскольку выполнение полученного от хозяина вышеуказанного приказа не представляется возможным по причине отсутствия в наличии вышеуказанного киборга…
— Почему? Надь, подожди. Кроу, иди сюда и покажи ему крылья.
Irien снял кофту и футболку, потом медленно и осторожно расправил крылья. Надь медленно обошёл его по кругу, сделал видеозапись для егеря и только после этого подал Irien’у сшитый из кусочка шкурки мешочек. Одновременно отправил запрос на связь и скинул видеозаписи сбора жемчуга – пригодится на будущее.
После чего Надь развернулся, дошёл до скутера и отправился к своему хозяину.
Кроу раскрыл пакетик – в нём было почти три десятка обработанных жемчужин диаметром от полутора до трех миллиметров и одна – почти полтора сантиметра диаметром и розовая!
Какой же молодец Лютый! – не только на сбор жемчуга всех настроил, но и на своевременную обработку!
Как же хорошо иметь таких… соседей!
— Здесь жемчуг! У нас хватит! Змей, звони отсюда! Пока мы все здесь.
— Видеофон в доме. А до десяти мы успеем проверить…
— Ничего мы не успеем! – недовольно огрызнулся Фрол — Хочешь, я со своего позвоню? Тогда она спросит, где твой.
— Ладно, схожу… ещё гости будут?
— Ага! – подозрительно радостно возвестил Фрол — Егерь со Светого озера. На тех островах планировали модуль-то поставить. Там восемнадцать островов и самый большой полтора на три с половиной километра. А самый маленький двадцать два на пять метров. Места хватит. Да иди уже в дом! Я его встречу!
Змей с недовольным видом пошел, куда послали – за видеофоном.
Этот Фрол становится борзее с каждой минутой! И когда же он, наконец, уедет? Указчик хренов!
Но без его помощи было бы трудно. Знает местных людей и местных киборгов, знает законы заповедника и традиции людей, живущих в деревнях. Без его помощи было бы сложно… и он, зараза, это прекрасно понимает!
Змей с видеофоном в руке вышел из дома – на берегу вместе с Фролом, Лютым и Вороном стоял ещё один… человек!
И радостно-счастливый Фрол кричит:
— Змей, смотри, что Илья Сергеевич привёз… Илья Сергеевич, это Слава, здешний егерь… у него просто татуировка такая… Змей Горыныч.
— Добрый вечер! С чем пожаловали?
— И тебе того же! Вот… что нашёл… сейчас выну.
Приехавший гость не спеша достал из кармана огромный носовой платок, медленно развернул его и… тут же Кроу схватил находившуюся в платке огромную жемчужину, сунул в рот, проглотил и спрятался за Змея.
— Это что… это как? Я к вам ехал… такую даль… а вы вот как!
Ничего не понимающий Змей закрыл собой Irien’а, посылая ему вопрос: «В чем дело?».
Кроу ответил голосом:
— Когда найдена жемчужина?
— Сегодня в полдень – ответил ничего не понимающий егерь – и потом лежала на подоконнике всё время. Чтобы не забыть.
/Это катастрофа! Она расслаивается! Эта жемчужина одна стоит намного больше, чем мы все вместе… втрое! И она испорчена! Попытаюсь её спасти. Спроси, как он её обрабатывал.
Змей спросил, и удивленный егерь спросил:
— А её ещё и обрабатывать надо?
— А как же! – Кроу, раздосадованный почти испорченной жемчужиной, вышел из-за спины Змея – Речной жемчуг в раковине мягкий. Чтобы он затвердел, его надо сразу обработать смесью кислот и солей… скормить курам… или подержать во рту часа два или три… а лучше все пять. И нельзя хранить на свету… перламутр начнёт отслаиваться.
— И что теперь делать? – растерянно спросил гость.
— Я постараюсь её спасти. Эта жемчужина… такого размера и цвета… может стоить… как… как… как… как десять элитных Irien’ов! Вот!
— Вот даже как! Не знал… а ты и есть тот самый… с крыльями? А… можно посмотреть?
— Можно… — тихо сказал Кроу. И с обречённым видом начал раздеваться.
— Но не нужно! – как отрезал Фрол, останавливая Irien’а. И уже спокойнее спросил егеря – А там ещё жемчуг есть?
Егерь – крепкий мужчина лет сорока семи на вид – удивленно осмотрел собравшуюся компанию киборгов, медленно говоря:
— Я штук десять нашёл походя, но они не белые… чёрные и розовые. Посмотрел на них и выбросил… белых не было… а что такого?
— Что такого? – Кроу чуть не вцепился в глотку егеря, но Фрол успел его перехватить – Розовый и чёрный… это же самый дорогой жемчуг! Он находится крайне редко и стоит просто… ну просто жутко дорого! Если бы Вы привезли их… то тут хватило бы на два десятка новых киборгов! Змей, звони хозяйке! Прямо сейчас!
Наступило молчание – такой выходки от смирного Irien’а не ожидал никто. Змей включил видеофон и нажал вызов.
***
Звонок пришёл немного раньше условленного времени, и Нина перевела его на терминал:
— Вечер добрый! Змей, всё ли в порядке? У вас гости?
— Здравствуйте! Это Лютый – Змей показал на стоящего рядом парня в крестьянской одежде и картузе – он DEX из деревни… Орлово, как раз напротив наших островов, на берегу озера. А это егерь с островов Светого озера…
Фрол перебил его:
— Нина Паллна, вечер добрый, я всем сказал, что нужен жемчуг… и его привезли… можно ехать за киборгами!
— Ребята, давайте я подключу в звонок Степана… и вы все толком и по порядку расскажете. Степан, вечер бодрый… и добрый. Можешь говорить? Кажется, ребята набрали жемчуга.
— Вечер… бодрее некуда. Здравствуй, Нина. Фрол, Змей… Ворон… в чём дело?
Растерявший уже весь запал Кроу тихо ответил:
— Мы нашли… собрали… все мы… и они тоже…
— Сколько? Не тяни, сколько вы собрали жемчуга? Штук десять есть?
Змей оглядел собравшихся – надо было звонить позже, не при этом егере. Он увидит, как хозяйка говорит с киборгами… и как киборги ей отвечают… вполне может сообщить куда не надо.
Но сожалеть поздно. Надо отвечать.
Вдох-выдох, успокоился и ответил:
— Жемчуг есть. 192,7 грамм. Несколько крупных, а одна очень крупная и чёрная… можно отправлять транспортник за киборгами… на Новую Москву.
Степан переспросил:
— Сколько набрали? Насколько крупный жемчуг? Покажите.
Кроу сходил в дом за шкатулкой, добавил в неё привезённый Лютым жемчуг – и поднес шкатулку к экрану видеофона, говоря:
— А есть ещё одна жемчужина… она чёрная и большая…
— Покажи! – фактически приказала Нина, и Кроу не смог не подчиниться, пришлось отрыгнуть жемчужину в руку и поднести к экрану — Вот какая! Диаметр какой! Двадцать семь миллиметров! А если бы обработать раньше и положить в тень, была бы больше! – в голосе Кроу слышалось восхищение вместе с досадой – Если её продать… то на десять киборгов хватит. Когда Вы полетите?
— Я же так сказал, к слову вышло… здесь же никто жемчуг не собирает! Не до него… – медленно и с явным удивлением в голосе проговорил Степан – а вы поверили… и действительно насобирали и накопили! Киборги нужны заповеднику, не у всех егерей они есть… но лететь на Новую Москву… это три дня в одну сторону!
—
Ответ на вопрос – есть.
Змей зашел на сайт и обнаружил письмо от редактора, адресованное Воину-Славному с приложенной статьёй. Редактор был предельно вежлив, поинтересовался, является ли Воин-Славный родновером и можно ли на «ты» (родноверы обращаются на «ты» к единоверцам и к богам, считая их родственниками), и выразил надежду, что Воин задаст ещё несколько таких же интересных вопросов.
Змей… то есть Воин-Славный ответил: «Благодарю за ответ! Не ожидал получить его так скоро. И если можно задать ещё вопрос, то снова Комарову А.П. Как проводить обряды и ритуалы, если живу один на острове? Есть брат, но он не верит в существование богов.»
И отправил. Спалился или нет – кто ж знает? То, что он киборг, на сайте не знают. И где живет – тоже. Но… при большом желании это возможно узнать… если захотят.
А вот где живет этот Комаров? И как расшифровать инициалы? Надо будет спросить… ведь надо же как-то обращаться, если такое будет возможно.
Можно ли общаться с этим автором напрямую? Вот что надо было спросить. Но не сейчас. В следующий раз.
***
В шесть часов к Нине пришла Линда с Авелем.
Нина включила чайник, Авель сразу отправился собирать ягоды, а Линда устроилась на кухне, ожидая чаепития.
Не то, чтобы Линда ревновала… просто она знала, что Нина воспринимает Irien’ов как бесполезные вещи, и считала, что и Авеля Нина считает ни на что не пригодным. Ну, кроме ухода за кошками и присмотра за её котом.
Чайник закипел, Нина открыла банку купленного по пути домой клубнично-ананасового джема, масло и булочки, и нарезала кекс.
— Чай или кофе? – поинтересовалась Нина.
— Чай. И лучше черный. С лимоном. Если есть.
— Лимона нет… забываю купить. Но спасибо, что напомнила. Есть ещё рулет и сухарики, бери, что хочешь.
Налитые доверху чашки уже не вместили бы ничего. Линда осторожно взяла за ручку свою чашку и чуть не обожглась:
— Зачем так много?
— Извини, привычка. Изучаю символику и обычаи местных переселенцев… а они всё время так наливают. Если чашка налита не до верху, то считается, что хозяйка жадная.
— А ты не жадная?
— Я? Пока нет. Угощайся. Спасибо тебе, Лиза пошла на открытие даже красивая.
— А зачем понадобилось вести на мероприятие киборга?
— Для массовки. Не смотри так. Бывает, что выставка плановая, а народа на открытие приходит немного… бывает, что только приглашённые гости. Тогда переодеваем киборгов в гражданское… в смысле, в нормальную одежду. Наш Райво… ну это программист наш… на некоторых DEX’ов даже программу поставил специальную, чтобы киберы могли посетителей изображать. Заодно и за народом присматривают, и вещи охраняют.
— А глядя, что зал не пустой, в него и другие люди зайдут? Так?
— Как-то так… а проводя мероприятия для деревенских, киборгов соответственно одеваем… в косоворотки, крестьянам так привычнее. Бери варенье, вкусное.
— Спасибо…
***
После закрытия погреба Змей пошел к коптильне. Рыба была почти готова, ещё несколько минут и можно снимать. Вешая коптить и не найдя бечёвки, Змей обвязал каждую рыбину ивовой корой. Рыба от этого станет чуть горьковатой – но негоже киборгу привередничать. Лучше бы бечёвку… но как сказать хозяйке?
Ворон полетит в город в воскресенье, мог бы привезти… можно самому заказать и купить, но нужны деньги. Сколько стоит моток бечёвки? Дорого или не очень? Как узнать и с чем сравнить?
И… можно ли брать книги и читать? Сколько всего хочется спросить… но как это сделать? Это Фролу все просто… но он уже не первый год живёт в посёлке и знает, как и что может сделать человек.
А мандарины вкусные! И дыня вкусная… но мало на троих, по 0,67 кг каждому… арбуз был больше. Вот тот бы арбуз сюда… да весь одному! Но… так нельзя, ведь есть Фрол и есть Ворон… надо делиться.
Но… просить нельзя. А обменять можно… наверно. Отправить рыбы копчёной… штук десять местных язей, да судаков штук десять, и крыс штук шесть… или даже десять… если сама не съест, то сможет отдать тем киборгам, что на работе… так и надо сделать.
***
Авель, оставшись без пристального присмотра хозяйки, немного ожил и даже позволил себе думать:
«Крыжовник колется, но это пустяки… зато можно есть ягоды. Нина Павловна сказала: «Вот на этом кусте ягоды для птиц… не для людей. И тебе их есть можно. Но только спелые и только тогда, когда наберешь полное ведёрко».
Ведёрко набрал, теперь можно и самому… попробовать ягод. Пару штук… система не против… ещё горсточку… и вот ещё немного… вкусно! Кусты колются, но если поднимать ветки осторожно, то возможно обойтись и без повреждений…».
***
— Зачем тебе столько кустов? Ягод почти не собираешь, не варишь…
Высокая брюнетка Линда Ковски в свои тридцать семь лет была хронически не замужем – сначала мать говорила: «Им всем от тебя только одно надо!» — и Линда долго не понимала, что именно. А когда поняла, то – после нескольких попыток с кем-либо познакомиться — решила, что выстраивать отношения уже поздно.
И через несколько лет мучительных раздумий и сомнений купила на распродаже подержанного киборга.
— Чтобы были – и Нина задумчиво уставилась в окно. После минутного молчания продолжила — Цветут красиво, листья в чай можно заваривать… смородиновые. Да и для безопасности. Кусты прижились, до полутора метров высотой вымахали… некоторые. Не каждый вор полезет.
— И не каждый сборщик! – возмутилась Линда — Они же колются.
— За Авеля беспокоишься? Он очень аккуратен и умудряется почти не травмироваться… о шипы. К тому же я ему есть ягоды разрешила. Полезно и вкусно.
— Ладно, пусть ест… я иногда разрешаю… это только мама против. А так он смирный. И добрый.
— А как ты думаешь… он может думать? Сам, не по программе, что-то делать… ну, например, пирог испечь?
— Не думала… но вряд ли. Машина с программой… и только.
***
А эта самая машина всё-таки пыталась думать:
«А эти ягоды вкусные! И зачем их оставлять каким-то птицам? Ещё одну… и ещё одну… почему-то на кусте ягод совсем не осталось. Жалко! Пора идти в дом… вот бы эта хозяйка его купила! Авель был бы самым смирным киборгом на свете! И дом бы содержал в порядке, не то что этот Змей.
Интересно, где он?
Спросить? Нельзя. Поймут, что машина может… думать.
А пирог с этими ягодами вкусный, наверно… был бы. Попробовать, что ли, испечь когда-нибудь?..»
***
После ужина Кроу достал шкатулку, взвесил на руке и посчитал жемчуг. 57,8 грамм. Мало. Надо ещё почти столько же… где же взять? Пока Змей здесь ищет жемчуг, где-то там избивают киборгов… для выкупа которых жемчуг и собирается. Надо сто грамм!
Подошел Змей:
— Сколько накопил?
— Мало… надо ещё столько же. Надо позвонить и сказать… сколько набрали.
— Нам дана неделя для сбора. Успокойся и работай.
— Ты сам говорил, что надо скорее… там киборгов мучают, а их можно выкупить.
— Завтра съездим на тот берег…
— И что будет? – Фрол опять здесь! Он становится невыносимо назойливым! – Что?
— Будет ещё немного жемчуга… но это завтра.
— А чего откладывать? Поехали сейчас. Тебе во сколько звонить надо?
— В десять.
— Вот и скажешь, что насобирали сто грамм, пусть транспортник собирают в полёт.
Змей чуть не схватил Фрола за глотку, но сдержался, выдавив из себя:
— Там всего… половина того, что надо… мало у нас. Ехать надо… сначала, а уж потом звонить.
— Поедем. Только сначала научу этого игруна делать горшки. Это займёт минут десять… или чуть больше. Хоть делом занят будет… полезным.
— Я умею! – возмутился «игрун» — меня обучала лучший реставратор планеты! Инна Сергеевна Карлова!
Фрол усмехнулся:
— Ключевое слово здесь «реставратор»! Инна Сергеевна гениально восстанавливает сломанные вещи… из мелких осколков реставрировать может. Но делать их… почти не умеет… то есть… прекрасно знает, как делать. И может сделать… кое-что… но из подготовленной глины. Знает теоретически всё! А тебе надо уметь на практике. Пойдем, покажу. Мы уедем часа на полтора, ты успеешь несколько мисок сделать… глину подготовлю… а завтра научу делать горшки для растений.
***
После ухода гостей Нина включила терминал… но сначала прошлась по дому. Как же сделать так, чтобы разместить – хоть на пару дней – восемь киборгов?
Комнату Ведима трогать не хотелось. Свою спальню тоже. Гостевая спальня, где был поселен Змей, для восьмерых слишком мала.
А вот кабинет… в проекте дома была столовая, но Борису уж очень хотелось иметь кабинет в доме!
И потому огромная – больше гостиной – комната, отделённая от кухни только тонкой полупрозрачной перегородкой, размером четыре с половиной на шесть с половиной метров была превращена в тёмный каземат.
В ней появились плотные стенки, отделяющие образовавшийся кабинет от кухни, фиолетовые с чёрным рисунком обои из искусственного шёлка, плотные бархатные фиолетовые шторы на трёх окнах, возник мощный двухтумбовый письменный стол из красного дерева с настоящим зелёным сукном и толстыми фигурными ножками, потом появился огромный настоящий деревянный книжный шкаф с золотым тиснением на всех шести дверках (во всяком случае, Борис утверждал, что вся мебель настоящая и не пластик, во что верилось с трудом – но где и на какие деньги он всё это купил, Нину тогда не интересовало. Стало интересно только сейчас.), два больших тёмных, обитых кожей кресла и огромный чёрный диван, на который Борис постепенно перебрался из спальни.
Постепенно в кабинет перебрался и терминал, на котором в основном Борис и работал.
Вот эту комнату и можно превратить в… хостел для киборгов? А почему бы и не сделать так? Ведь привезённые киборги в доме будут один… или два дня всего, потом комната освободится… тогда нужен будет киборг, живущий в доме постоянно и следящий за домом.
А жить одна уже привыкла. Раза два-три в месяц приводить домой Лиду, чтобы она сделала уборку, считала нормой – на то она и мэрька, чтобы порядок наводить.
Приводить ещё одного киборга… и не хочется, но, скорее всего, придётся.
Искин купить… а надо ли? После ухода Бориса «пёс Барбос» — как называл его Борис – заглючил настолько, что просто вынула кристалл и выбросила в реку. А купить новый так и не собралась.
С зарплаты надо всё-таки купить… но с визуализацией кота, а не собаки. Дорого… но надо.
Оставить всё-таки одного из привезённых киборгов в доме? Может быть, и стоит это сделать. Агат будет уведен к просветителям… там сможет и ночевать, а Злату оставить можно будет в доме.
Снова зашла на сайт Инфранет-магазина, где заказала кровати и все остальные вещи – заказ подтвердили, но потребовали предоплату. Внесла пока сто пятьдесят галактов, но написала, чтобы в субботу до конца дня доставили. Там ответили согласием: «Ждите от 18.00 до 24.00». Вот и ладно – к этому времени или зарплата придет, или из лавки будет выручка. Или – от сайта… попросить, что ли, ещё аванс?
Когда в воскресенье приедет Кроу, можно будет привести домой одного из своих DEX’ов, и они за день сделают в кабинете ремонт и превратят его в спальню для киборгов. Тогда… надо обои новые купить, и шторы другие, и новый линолеум на пол… и мебель вынести.
Только вот куда?
Продать? Кому?
Объявление дать типа «Продаётся мебель»? — не вариант. Сразу вряд ли кто-то отзовётся.
Предложить в свой музей? В счёт оплаты за киборгов – могут и взять. Мебель дорогая… была при покупке… скорее всего… но пока не антиквариат. Сразу позвонить… или отложить до утра?
Надо подумать.
И сначала надо подумать – на какие всё-таки деньги Борис всё это приобрёл? Ведь если окажется, что это не крашенный под дерево пластик, а настоящее дерево… и настоящая кожа, а не заменитель… то эта мебель может стоить… безумно дорого.
А он тогда только перешёл в эту свою лабораторию… уж не спекулировал ли он списанными из лаборатории киборгами?
Борис не дурак, чтобы так поступать! – и Нина отбросила мелькнувшую мысль в сторону.
***
Фрол сел за гончарный круг… но сначала надел фартук, закатал рукава рубашки, налил в миску немного воды и поставил миску у круга, нашёл потёртое вафельное полотенце и под возмущение Змея разорвал его на две неравные части.
И только после всех этих действий сел за станок. Сначала раскрутил его ногами, потом намочил руки и взял ком глины:
— Смотри и учись… думаешь, почему тебе велено было привезти свою глину? Потому, что здесь ты будешь работать со здешней глиной.
— А есть разница?
— Опытные керамисты говорят: «Материал диктует форму». Глины бывают разные*… по консистенции, по количеству песка, по густоте… и даже по цвету. Это зависит от количества органических примесей в глине. При обжиге они выгорают, посуда становится красной… или чёрной. Бывают голубые и белые глины… и вот от качества глины и зависит форма изделия, которое хочется сделать… та кукла была сделана из здешней глины, значит, и копию надо делать тоже из такого же материала…
*При написании использованы материалы из серии документальных фильмов «Пряничный домик». 3 серия. Гончарный круг
—
Лизонька была счастлива! – так, как может быть счастлив киборг, которому приказано делать то, что он сам давно мечтал сделать, и теперь делает вроде как по приказу, но совершенно самостоятельно.
За все полтора года, отработанные в музее, Лиза ни разу не была на праздниках! Изувеченную мэрьку нельзя было показывать людям, чтобы не травмировать их психику. И особенно – детям.
А сейчас… этот Авель так осторожно и аккуратно наложил крем и помаду, что ожог стал почти совсем не заметен. И какие красивые стали волосы! А ещё разрешено оставить себе всю косметику и дан порядок действий, чтобы сама себе могла крем и помаду накладывать!
А потом и Лиде макияж сделал! Чтобы не обидно было, что не идёт на праздник!
Но Лиду Нина иногда водила на мероприятия – для массовки. А Лиза шла в первый раз!
***
— А теперь на рыбалку! – уже более спокойным тоном сказал Змей — Раз уж сказали, что пойдем и наловим, то надо идти. Удочки здесь где?
— Сетью быстрее. А гарпуном проще – с насмешкой ответил Фрол – плавать-то не разучился?
— Ты предлагаешь мне… браконьерить? Я же егерь, охранять должен. И пресекать браконьерство.
— Такое понятие, как сорная рыба, знаешь? Рыба, которая не имеет особой ценности, но которой в водоёме много. Их ловить можно. Даже сетью. Не веришь, так поехали вместе.
— Езжай сам – пробурчал Змей. Нарушать закон не хотелось, а если поехать с Фролом, то программа может включиться на задержание Фрола как браконьера. — Силки проверю и верши поставлю.
Фрол взял лодку и отправился за рыбой.
А Змей наломал прутьев и сел на берегу плести верши.
Второй… даже третий день самостоятельной жизни – а всё равно им кто-то командует! Такой же киборг, как и он сам. Ну старше на полгода! И что? Единственное преимущество его только в том, что он местный и всё здесь вроде бы знает.
Когда же он уедет? Сказано, что пока Кроу-Ворон не восстановится. А у него уже новые перья на крыльях вырастают! Не везде, местами… но ведь растут же!
Сколько ему до полного восстановления? Сейчас 58,8 %, вроде ему ещё лежать надо – а он по двору за курами бегает. Силы есть? Или так свобода на него действует?
Что есть свобода… для киборга? А для человека?
Есть ли ответ на вопрос?
***
Вася с Лизой подошли к залу на пятом этаже главного корпуса, где должна открываться новая выставка.
Перед входом стоял Тридцать Третий в музейном комбинезоне. Киборги обменялись пакетами данных, и Триша сообщил по внутренней связи, что о приходе киборгов отдела фондов ему не давали информации и что об этом надо спросить у куратора выставки.
В ответ Вася воспроизвел аудиозапись, сделанную Ниной специально для куратора выставки: «Поздравляю научный отдел от хранилища ДПИ отдела фондов с открытием новой выставки по истории переселения со Старой Земли общин родноверов и в подарок…»
На голос вышла в коридор заведующая научным отделом Илзе Натановна и удивлённо, но предельно вежливо поинтересовалась:
— В чём дело? Восемнадцатый, чего тебе? Повтор записи!
Вася воспроизвел запись от начала и до конца:
— «…и в подарок присылаю рубашку и пояс для Тридцать Третьего, которые он сможет… будет надевать на праздники и в поездках в деревни» – и подал пакет с подарком.
Зав отделом с минуту помолчала, рассматривая рубашку, наконец, подала её своему DEX’у:
— Сходи в кабинет и переоденься. Штаны, носки и сапоги возьми ФДМ’овские, там найдёшь… из тех, которые не возвращены, скажешь, что я приказала. Можно взять картуз. Быстрее!
Триша ответил:
— Приказ принят – и вышел.
Илзе Натановна – среднего роста полная женщина пятидесяти трех лет – посмотрела на стоящих столбами гостей из отдела фондов (DEX в белой косоворотке с поясом и в застёгнутом на одну пуговицу жилете, и Mary в длинном светлом глухом платье с рукавами) и словно нехотя выдавила:
— Проходите уж… но вы оба должны уйти, когда принесут чай.
— Хорошо, так и сделаем – ответил Вася за обоих, и оба «гостя» вошли в зал.
***
Через полчаса Фрол привез корзину рыбы – довольно крупные окуни, язи и судаки, и все разрешены к вылову.
Змей так внимательно разглядывал улов, что Фрол не выдержал:
— Незаконно выловленной рыбы не имеется. Ну не браконьерил я! Местные порядки знаю!
— То есть, по-твоему, вот эта рыба… относится к сорной? – медленно поднимая полуметрового судака спросил Змей.
— Это генно-модифицированная для здешнего климата земная рыба. И здесь их предостаточно. Местные рыбы или слишком мелкие… или слишком крупные… вроде местного сома. Здесь под охраной лососёвые, приходящие на нерест… и чтобы взрывчаткой рыбу не глушили.
— Ладно, эти – Змей отобрал с десяток окуней и самого крупного язя – неси в дом. А остальные я коптить повешу… пока Ворон чистит и жарит. Успею.
— Указывать начал… ну надо же! – воскликнул Фрол с долей уважения в голосе – Давай уж… сам вычищу сначала… рыбы живые, он убивать не захочет.
— Не сможет. Он не такой, как мы… на войне не был. А там, где он был, нам не выжить… я бы точно сорвался и поубивал половину… ладно, чисти.
***
Тридцать две минуты шестнадцать секунд полного счастья! – столько времени находилась Лиза на празднике и столько времени видела Тришу.
Вася был рядом – но в статусе брата и с соответствующими знаками на одежде (а застёгнутый только на одну пуговицу жилет означал – дерусь только по необходимости).
Триша в белой в мелкий красный горошек новой рубашке с поясом был… был просто бесподобно хорош!
Когда зав отделом говорила вступительную речь, он стоял рядом с ней… и когда начали поздравлять пришедшие на открытие зам главы областной администрации и зам главы городской администрации, тоже стоял чуть сзади Илзе Натановны.
Но это не мешало им разговаривать по внутренней связи! И он видел, какая Лиза красивая! И говорил ей об этом.
А потом вышел ансамбль, состоящий из девяти женщин в возрасте от пятидесяти до семидесяти лет, спели несколько песен, завели хоровод, потом попытались вовлечь посетителей поиграть… и Илзе отправила к ним Тришу, чтобы как-то разбавить коллектив хоть киборгом мужской модификации, раз уж нет мужчин, и когда начали играть в хороводе, Триша пригласил Лизу.
Её он хорошо знал – его часто ставили охранять коридоры в той башне, где работала Лиза. Она не могла выходить в коридор самостоятельно, он не мог входить в кабинет без разрешения – но ему не было запрещено подключаться к камерам в кабинете и в хранилище, а Вася мог подключаться к наружным камерам и пересылать видео Лизе.
Они общались. Сначала — пакетом данных. Потом он ей отправил сообщение: «А ты красивая!» — она сначала не поняла и обиделась, потом успокоилась и ответила: «А ты сильный!».
Оба понимали, что от таких отношений ничего хорошего не будет и в любой момент они могут закончиться – киборгов могут продать, сдать в аренду, перевести в другое здание… и потому старались, чтобы их взаимная симпатия не была заметна людям. Они так старались, что даже Нина не подозревала об этом.
А на этом празднике они играли в «ручеёк» и брали друг друга за руку, и парой вставали, делая «ворота»… и ходили в хороводе…
/Какая ты красивая! А… кто он? У тебя три ленточки в косе.
/Ты заметил? Irien, хозяйка взяла его в аренду на час… он косметику нам подобрал. Мне и Лиде. Его имя Авель.
/Авель? Красивый?
/Ты красивее…
***
Кроу перебрал все рецепты в своей программе и в результате рыба была приготовлена и подана совершенно как в ресторане – но вместо лимона Кроу нарезал мандарины.
Лимоны он видал на столах бывших хозяев – но никогда не пробовал.
Но знал, что соком лимона капают на жареную рыбу… и на жареное мясо. И думал, что ничего вкуснее лимона нет – раз уж люди с такой радостью на лицах выдавливают сок лимона на стейки и шашлыки… на рекламных голографиях и видео.
Кроу радостно и старательно сервировал стол на троих – тарелки, вилки… столовых ножей не нашел, а найденные положить на стол не решился. Зато красиво свернул салфетки и красиво нарезал дыню.
Нарвал за домом цветов и поставил в вазу. Полюбовался на сделанную красоту – и вышел на крыльцо звать DEX’ов на… обед?.. скорее, уже на ужин.
— Ну не хило так! – Фрол даже застыл от восхищения – ну ты… и повар! Сам так умеешь или программа?
— Программа… — смутился и вроде даже покраснел Кроу — и немного сам. Лимона нет… вот… мандарины порезал. А в них семечки есть, можно в землю посадить и вырастить…
— Нельзя. В огороде они замерзнут. Зима впереди… ты знаешь, что такое зима и холод?
— Знаю. Знаю, Фрол, мне приходилось танцевать в ледяной клетке… голым… когда только движение и помогает выжить.
— Так и семена нельзя сейчас в землю… замерзнут. В смысле… в открытой земле. А вот в горшок посадить, да в доме в тепле держать… можно. А летом теплицу можно сделать и доращивать в ней. Поужинаем, и потом сделаешь сам горшок и посадишь.
— Тогда… пока соберу и сохраню. Уберу в шкаф.
***
Счастье закончилось слишком быстро!
Мероприятие подошло к чаепитию, две мэрьки, присланные из просветительского отдела, стали носить чай и пироги, и киборгам пришлось уйти в свой отдел. Вася скинул Трише и Лизе сделанные им видеоролики и повел мэрьку в свое хранилище.
Тридцать две минуты! – но ради них стоило жить и работать.
Знает ли хозяйка, или это случайно так вышло? А ведь Трише могли не разрешить войти в зал, его могли вообще отправить куда-нибудь… а так – на празднике побывала вместе с братом и… с другом.
Назвать Тришу любимым Лиза не осмелилась бы и в мыслях. Какая может быть любовь у DEX’а и мэрьки? Никакой.
Но… помечтать-то можно.
***
Кроу заглянул в шкатулку – жемчуга становится всё больше и больше.
Но до ста грамм все равно ещё очень далеко. А поставлено именно такое условие – собрать сто грамм жемчуга.
А это значит… это значит, что надо на лодке ехать… или плыть?.. на лодке ездят или плавают? – надо узнать у Фрола… надо осматривать противоположный берег.
А это уже территория участка другого егеря. А у него есть киборг. Должен быть… и как они оба отреагируют на появление Irien’а, собирающего жемчуг? И тут не обойтись без Фрола.
Опять этот Фрол! Нагловатый, самоуверенный и самостоятельный – вдали от хозяина можно быть ещё и не таким! — и такой всё на свете знающий, такой местный и такой потрясающе всё на свете умеющий – и такой… странно заботливый и помогающий… и тут же пугающий… зачем ему всё это?
Неужели потребуется отчёт кому-то? Или… он не собирается возвращаться? Сделал два улья… только зачем? Пчёлы и на дереве неплохо могут перезимовать… наверно. Ведь зимовали же они раньше как-то!
Посадить семечки мандаринов… было бы хорошо. Надо попробовать сделать горшок. Три дня он будет сохнуть, а потом его надо обжечь. И раскрасить.
А вот раскрашивать нечем. Нет красок. А просить у хозяйки… страшно. Где это видано, чтобы киборг у людей что-то просил? Да еще у хозяев?
А Фрол говорит, что это просто. Действительно, выпендрёжник.
***
Лиза с Васей вернулись обратно. Нина их дожидалась – вроде и короткий день пятница, а как ребят оставить без присмотра? Лиза впервые куда-то вышла… без хозяйки и с телохранителем.
— Хорошо было? – Нина понимала, что у машин глупо что-то спрашивать, но всё же… вдруг они понимают что-то?
— Просто замечательно! – как всегда, Вася отвечает за обоих – немного поиграли… нам разрешили. Вот так. – и скинул видео – было здорово.
— Молодцы! Можете отдыхать. Лиза, остались лоскутки ткани? Можешь сшить что-нибудь для себя.
— Спасибо, она поняла – Вася опять ответил за обоих – лоскутки есть.
— Васенька, я Лизу спрашиваю.
— Есть лоскутки. Спасибо – робко ответила Лиза.
— Хорошо. Отдыхайте.
***
После шикарного ужина оба DEX’а пошли за пчёлами.
Но сначала исследовали подвал под домом, а затем погреб, находящийся немного в стороне от дома. Зачем так сделано – Кроу не понял, но, если сделано, значит, так надо.
В погребе постукали по стенкам. То есть – стукал Фрол, а Змей наблюдал за процессом, пытаясь понять смысл действия.
— Прочные стены, не промерзнут – довольно заявил Фрол.
— А просканировать не судьба? Проще и намного.
— Проще? Сам попробуй.
И Фрол уступил Змею место у стенки погреба. Змей, после попытки сканирования, воскликнул:
— Он… экранирован? Зачем?
— Проложен утеплитель. Чтобы овощи сохранились и не промерзли. Был закуплен альфианский, он дешевле оказался, чем другие. И да, он экранирует. Так что толщину стенок надо простукивать.
— И что дальше?
— Занесём сюда ульи. Здесь всю зиму плюс три держаться будет. Для здешних пчел нормально. А весной достанем и разместим, где были. Только внизу, под деревьями.
— Уговорил.
Парни занесли оба улья, Фрол дополнительно обмотал их слоем какой-то мягкой толстой ткани, за которой лазил на чердак.
После чего погреб был закрыт – до весны.
—
— Не понимаю, я что, удостоилась звания почётного подопытного кролика, только меня забыли об этом уведомить? Ну, так сделайте милость, уведомите! Не забудьте фанфары, шёлковую «дорожку» и звание «Мисс О.С.У.Л.». Вне кастинга. В качестве моральной компенсации.
Шеф, Великий и Могучий, барабанил пальцами бравурный Марш Кротов. Внимательно дослушав раскрасневшуюся от негодования сотрудницу, («Чёрт возьми, а как ей идёт, а!»), господин Кисляев, ой, пардон, пардон – Командор, изменил позу и задел кончиками пальцев сенсор на глянцевой поверхности стола. Послышался мелодичный музыкальный перезвон, и Командор жестом фокусника достал откуда-то из чёрных самшитовых недр своего кабинетного монстра маленький стакан тонкого коричневого стекла в вычурном серебряном подстаканнике. В стакане был знаменитый крепчайший чай, рецепт которого Шеф в какие-то совершенно лохматые времена своего буйного студенчества привёз с психологической практики в каторжных колониях особого режима на иридиевых рудниках скованной адскими морозами и вечными льдами планетки Эпулари. «Чёртов эпатажник, позёр!» — подумала Алиса, пока переводила дыхание, и собиралась было продолжить монолог, но спокойный, ровный, даже немного вкрадчивый голос Командора, казалось, лишил её одновременно дара речи, воздуха, а заодно и права вообще открывать рот.
— Дорогая, я бы не стал Вас просить, ибо вам так несказанно идёт этот праведный румянец – но, увы! Мы на службе, рабочие интересы – превыше всего, а посему – сделайте милость, успокойтесь. Поберегите нервы, они не регенерируют даже у самого лучшего и самого очаровательного инспектора О.С.У.Л. Тем более, Вы ведь знаете, что всё равно потратите их напрасно и не измените абсолютно ничего.
Алиса вскинулась, приоткрыла карминовые губы, набрала в лёгкие воздуха… И выдохнула его обратно. Серая стальная плита его взгляда, ледяного, как полярная шапка той самой Эпулари, которой было обязано своим происхождением дьявольское пурпурное зелье в стакане Шефа, навалилась на Алису, превратив её из гордой красавицы – Инспектора по особо щепетильным делам – в маленькую беззащитную девочку-простушку, мысленное пространство которой едва начинало распространяться дальше продажи коз и собирания полузнакомых трав на лесных полянах. Нет, ну, вот как он умел такое, а? Как можно всю решительность, весь внутренний напор, под которым с первой атаки капитулировали короли, философы, мастера Дзен – погасить в один миг, в зародыше, одним-единственным взглядом, каким могут смотреть только бесчувственные камни, отсчитывающие столетия, словно секунды?
— Ну, вот, чудненько. Итак, повторю задание. Редко это делаю, заметьте. И ещё реже даю кому-то задания устно. Это означает – запомнить. Дословно, до интонации, ибо может оказаться важным даже это…
На следующее утро Алиса, как обычно, прошла комплекс упражнений, потратила двадцать минут на душ, пятнадцать – на завтрак, и ровно в девять-тридцать была в «обезьяннике». Предстартовая гостиная была мягко освещена утренним солнцем и предоставлена в полное распоряжение Алисы на ближайшие полтора часа… Это она так думала. Но, как и большинство помыслов Шефа, планы относительно этого задания оказались непредсказуемы. В кожаном кресле возле торцевого окна сидел Ольгерд. Про себя Алиса, конечно, звала его Олегом. В лицо – никогда. Ольгерд весьма трепетно относился к своему имени, родовому дереву и прочей условной чепухе, и страшно обижался, когда кто-то допускал малейшие искажения в обращении к нему. Ольгерд был уже в комбезе, оружие и биоэнергетический зонд пристёгнуты к поясу.
— Привет, Ольгерд, — бросила Алиса и пошла экипироваться и получать маршрутную карту. Когда открыла дверь в коридор, к удивлению своему обнаружила там Командора. Он стоял, облокотившись на подоконник. В левой руке был неизменный подстаканник со стаканом эпуларского чая. Откуда он их берёт – из стен, что-ли, вытаскивает своим убойным взглядом? Шеф поднял руку в приветствии – и одновременно в призыве не задавать лишних вопросов.
— Идёмте, Алиса. – Без дополнительных пояснений, (впрочем, как и всегда!), Великий и Могучий скрылся за дверью инструктажной. Алиса зашла следом, закрыла за собой дверь. – Садитесь. Шеф кивнул на кресло возле журнального столика.
— Будь я даже вполовину столь же высокородна, как Ваше… — начала Алиса едкую фразочку, вычитанную в каком-то приключенческо-историческом романе.
— Молчать! Сесть, я сказал. Шутки кончились, спецагент Траум. Итак, задание Вам известно. Сейчас Вы получите маршрутные указания. А затем я ознакомлю Вас с новейшим экспериментальным прибором, созданным на основе изобретений того, кто является целью вашего поиска.
Через несколько минут, понадобившихся для усвоения информации из мнемографа, Алиса держала в руках чёрный полированный предмет, больше всего похожий на маленький кабачок, выточенный из обсидиана.
— Хронореверс. Прибор экспериментальный и далёк от совершенства, но он способен удерживать в памяти последнюю точку вашего пребывания в пространстве-времени и вернуть Вас туда. Действие прибора однократно, достичь большего пока не удалось. Очень надеюсь, что в скором времени улучшить его нам поможет сам Изобретатель. Чтоб задействовать прибор, достаточно неподвижно встать в любой точке концентрации временного поля, отличной от нулевой – то есть, фактически, в любой точке пространства-времени, из которого Вы хотите уйти на предыдущую «пересадочную станцию», и крепко сжать прибор в руке. Дальше всё произойдёт автоматически. Говорю сразу: в состоянии ли он будет вытащить, скажем, двоих – понятия не имею, прибор никто не проверял в деле, Вы – первая. Гордитесь. Ваш сопровождающий Наблюдатель – Ольгерд. Как всегда, он не станет ни во что вмешиваться, но будет обозначать точки отсчёта и обеспечивать надёжную связь с ними, таким образом страхуя Ваше возвращение. Всё. Теперь – в путь. И да поможет вам Время.
Та-аак… Теперь и во времени будут эти вечные назойливые сопровождающие наблюдатели. Очаровательно! Алиса молча просверлила Командора взглядом, вложила хронореверс в подсумок, висящий на левой стороне пояса, повернулась «кругом» и вышла, стараясь держать осанку, как минимум, королевы.
В «обезьяннике» пахло озоном и стояло низкое ровное гудение – разогревались двигатели аэроциклов и блоки питания хронотранса. «Трамвая», как звали его не многие посвящённые. Аэроциклы уже стояли в цапфах стартовой камеры. Алиса кивнула Ольгерду, кивок в ответ, напарники забрались в сёдла машин, пристегнули «упряжки», вставили маршрутизаторы в слоты панелей управления и одновременно перевели ключи в положение «Старт». Гудение переросло в гул, заполнивший всё слуховое пространство, и окружающая действительность потонула в малахитовых разводах Межвременья.
Алиса мысленно «просматривала» маршрут, пытаясь угадать, пройдёт ли всё гладко на этот раз, или, как обычно, где-нибудь будет поджидать очередная зад… Очередное непредвиденное стечение обстоятельств. Прямого вектора в пространство-время, где живёт алхимик, маг, поэт и учёный в одном флаконе – Лебош Лютенвальд – проложить не удалось. Однажды мир этого Пакета посещать уже доводилось, и с построением вектора была та же петрушка. Две «пересадки», одна – в отдалённой нейтральной области «лестницы Шаданакар», далее – приграничный мир уже искомого пакета, и только потом – точка прибытия. Рискованно. Ну, а когда у нас увеселительные-то прогулки были… Больше всего её смущал «Шаданакар». Войти-то туда никогда ещё проблемы не составляло, а вот вместо целенаправленного выхода выскочить через «слепую зону» — ничего не стОило. И тогда если на что-то и останется надеяться, так это на новоиспечённую диковинку, хвалёный «хронореверс»…
На удивление, Шаданакар проскочили на одном дыхании, словно с горки на санках. Нужный проход сосредоточился в континууме тютелька-в-тютельку, секунда в секунду. Аэроциклы рванули на форсаже, неделимым тандемом. В расщелину вошли крайне удачно, но тут машина Ольгерда покачнулась, задела стабилизатором пузырчатую гелеобразную псевдоматерию стенки и развернулась наискосок, теперь уже бороздя обе стены – одну носом, другую кормой, оставляя на субстрате первородного Безвременья рваные хлопьеобразные следы, тут же затягивающиеся бурой плесенью Хаоса. Алиса до боли сжала рукоятки управления, стараясь не запаниковать, не рвануть машину в сторону, не начать торможение. Сзади послышался электрический треск. Субпространство континуума озарила ослепительная вспышка. Экран заднего визора, адаптировавшись к свечению, сравнимому с сиянием сварочной дуги, показал обозначившийся неверный, струящийся контур «слепого» портала. Алиса вжалась в сиденье аэроцикла и замерла, направив всё – усилие, мысли, желания – лишь на одно: удержать направление, не сместить рукоятку ни на миллиметр. Долей секунды для включения фиксирующего штурманского бота уже не было, отпусти рукоятку – и ты межвременной Робинзон… Сзади раздался высокий металлический визг, свет портала на мгновение померк: потерявший управление аэроцикл Ольгерда неуклюже, боком, продолжая коверкать и взбалтывать «кисель» стены, входил в «слепой» портал… Глухой утробный хлопок – и всё кончилось. Свет погас мгновенно, как и появился. От контура портала, поглотившего машину напарника, не осталось и следа. «Вот тебе и Наблюдатель…», с запоздалым страхом и неожиданной грустью подумала Алиса. Тут перед носом её машины обозначилась точка, стремительно разросшаяся в чёрный квадрат, украшаемый росчерками алых, лимонных и голубых молний, послышался характерный чавкающий звук, подобный звуку открытия вакуумной камеры… Слава Хроносу, выход! На секундомер Алиса посмотрела, только когда передняя часть машины уже погрузилась в густую ночную тьму портала. Прибор показывал опережение графика хода на тринадцать миллисекунд, и с каждым мгновением значение увеличивалось. Согласно расчётному графику, в момент прибытия на последней «пересадочной станции» должен быть разгар дня.
Едва Алиса миновала «мембрану», ночь вокруг взорвалась воем, свистом, выстрелами, разрывами, криками, и бог весть, чем ещё, что сознание просто уже не успевало «переварить». В точке выхода кипело сражение, похожее на боевую массовку из второсортной бюджетной киноленты. Действующих лиц Алиса различить не смогла – всё кружилось, куда-то неслось, мелькало кляксами броских, аляповатых пятен неестественной чистоты и яркости. На долю мгновения пространство озарила огневая вспышка, двойной алый луч прорезал воздух наискосок, Алиса скорее рефлекторно, нежели сознательно, успела отдёрнуть руку – левая рукоятка управления превратилась в маленький факел… Система безопасности сбила огонь, но от рукоятки осталась бесформенная, оплавленная культя… Вверху и справа, метрах в тридцати, мелькнула крылатая белая фигура, Алиса с запозданием поняла, что это была женщина, закутанная в белое, с двумя серповидными крыльями по бокам… Вокруг женщины закружился плотный, заметный невооружённым глазом вихрь, внутри которого плясали короткие синие молнии разрядов… Алиса машинально вдавила кнопку экстренного перехода в следующую Точку, но индикатор пискнул и мигнул красным – недозаряд, нужно ещё какое-то время… А его не было: из вихря, всё ускоряющегося вокруг «белой леди» и сделавшего её почти неразличимой, ударила длинная, ветвистая молния с явными признаками тремора, и, распадаясь на отдельные, тонкие, мелко дрожащие стрелы-лучи, понеслась к аэроциклу. Алиса выхватила «обжору», сразу потеплевшего от прикосновения, и направила тупую воронку раструба на молнию. «Обжора» чавкнул, легонько дёрнулся, панель засветилась белым, плавно «перекрасилась» в голубой, затем – в жёлтый… Великий Космос, да откуда ж тут столько энергии-то! Боковым зрением девушка увидела другую фигуру, тоже женскую, эффектно обтянутую вырвиглазно-зелёным комбинезоном с такой же жёлтой вставкой посередине… «Из спортзалов не вылазит, стерва, когда не играет в сверхзвуковой истребитель!» — оценила Алиса подчёркнутые комбинезоном безупречные формы… Женщина, крича что-то неразборчивое, бросилась наперерез «шаманке» со смерчем и молниями, но в этот миг впереди, окутанное удушливыми серо-чёрными облаками, поднялось нечто, напоминающее кошмарное видение из детской страшилки: не то робот, не то голем, вытесанный из камня и украшенный металлическими элементами… Синий и белый цвета безвкусно, но устрашающе сочетались на его то ли одежде, то ли броне с чем-то ещё, с чем – Алиса разобрать уже не смогла, ибо голем пафосно поднял суставчатую, толстую, как объевшаяся анаконда, руку, которая метнула в направлении аэроцикла белёсо светящийся, извивающийся бич. В душный ночной воздух громоздко посыпались валуны низкого, рокочущего смеха. Мозг Алисы находился на грани отключения – настолько неправдоподобно, картиночно, мультяшно выглядело всё происходящее. Как при замедленной съёмке, Алиса увидела мерзкое, агоническое движение бича-щупальца слева, у самого борта машины. Тут сзади беззвучно ударили две широкие малиновые ленты – «Лазер», — успела подумать Алиса. Впереди, над скрытым клубящимся дымом корпусом голема, выметнулась плазменная вспышка, смех захлебнулся, бич рухнул куда-то вниз. Навалилась удушливая волна отвратительного, тяжёлого запаха. Голем ударил в ответ лазеру чем-то, проассоциировать что Алиса уже не успела: сознание косо скатилось в спасительную тишину обморока. Она уже не видела, как индикатор на панели перекрасился в зелёный, и как подбитый, дымящий, как труба крематория, аэроцикл, сжигая в реакторе последние крупицы распадающегося плутония, вошёл в мерцающий ореол открывшейся щели.
…Молодецкое сердце не выдержало — смял он девичью красу.
Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде: [Тексты сказок] № 173.
Она обнимала его и назвала милым медвежонком. Игорь так и не понял, как к этому относиться. Смешно было рассчитывать на победу над героем спецназа, но и столь позорного поражения Игорь не ожидал. Даже не одним ударом — одним движением поставить на колени и вынудить корчиться от боли и лить слезы — это, конечно, профессионально. Но она обнимала его. Просто пожалела? Да наверняка!
Еще накануне, днем, когда Игорь проснулся и увидел ее спящей на расстоянии вытянутой руки, он понял, что крепко влип. Смутное томленье от ее очарования неожиданно вылилось в тяжелую жгучую страсть, клокочущую и рвущуюся наружу. Он не ожидал этого от себя, совершенно не ожидал. Было ли этому виной появление Сергея с его примитивными желаниями, или близость ее тела и его пьянящие запахи, или пережитый ночью переход, обостривший его восприятие еще сильней? Какая разница?
Игорь хотел и не мог отвести от нее взгляд. Защитить, укрыть, окружить заботой и нежностью — теперь этого не хватало. Пока его желания не шли дальше проявлений теплого дружеского расположения, он мог позволить их себе. А что делать теперь? Что делать с мучительным влечением, потребностью сейчас же, немедленно сгрести ее в охапку, прижать к себе и унести куда глаза глядят, подальше от этого сильного и красивого героя? А там будь что будет…
Он собирался взять себя в руки и хотя бы успокоиться, ушел из домика и долго бродил, прихрамывая, по берегу озера, пока не увидел метрах в двадцати от берега одинокую белую кувшинку. Было бы верхом безрассудства после перехода по болоту снова лезть в ледяную воду, но Игорю как раз хотелось чего-нибудь безрассудного, отчаянно глупого и решительного. Он разделся и поплыл за цветком, надеясь, что озеро немного охладит его пыл. Змею в воде он приметил не сразу — она плавала кругами вокруг кувшинки, приподнимая головку над водой. И встреча эта снова убедила в том, что его восприятие мира меняется. Он словно на миг оказался в ее чешуйчатой шкурке, ощутил, как прохладная вода вьется вдоль гибкого тела, тонко, еле слышно вибрирует пространство вокруг, и заметил приближение собственного теплого дыхания. Ты отпустил нашу сестру. Мы проснулись сами и разбудили белый цветок, чтобы ты мог обрадовать ту, которая нас боится.
Игорь тряхнул головой, но гадюка, почуяв его приближение, поплыла на середину озера, и наваждение исчезло.
Ей понравился цветок. Она была смущена и обрадовалась. Или ему это только показалось?
Он дал себе слово, что не прикоснется к ней, он не имеет права к ней прикасаться. И постоянно ловил себя на том, что мучительно ищет повода оказаться к ней как можно ближе.
И ее юбка, сделанная из занавески, снятой с окна… Ее босые ножки с круглыми коленками, крепкие, как у гимнастки, и нежные, как у младенца…
И после всех его метаний, попыток обмануть и ее, и самого себя, после того, как он не мог уснуть ни на минуту за последние сутки и мужественно выслушал десяток сальных шуток героя спецназа, не шевельнув даже бровью, после того, как уверился в том, что сходит с ума, раздваивается, расщепляется — после этого он увидел в окно, как Сергей на руках уносит Маринку в лес.
Игорь не мог поверить своим глазам. Он так надеялся, что герой спецназа вовсе не нравится ей, и она почти убедила его в этом. Тем больней оказалось разочарование. Смотреть на нее в чужих руках было горько, и Игорь хотел отвернуться. Вот почему ревность называют жгучей. Потому что она действительно жжет, но не как огонь, а как кислота. Разъедает все внутри, и от этого хочется свернуться в узел, сжаться, спрятаться от самого себя…
Он со стоном оттолкнулся руками от подоконника, как вдруг почувствовал беспокойство. Он уже не мог отличить самообмана от реальности, его интуиция перестала подсказывать ему верные ответы. А кроме того, он и не предполагал, что Сергей затеял эту игру против воли Маринки. И когда понял, что она сопротивляется всерьез, то чуть не опоздал.
Игорь бежал и ругал свою глупость, свои надуманные принципы, свое неумение отстаивать собственные интересы. Чем он думал? Куда смотрел? Почему не пошел с ней? Ведь она хотела его позвать, она сто раз говорила, что боится Сергея и не доверяет ему! Не хотел навязываться? Собирался гордо уйти в сторону?
Он ни секунды не сомневался в безуспешности своей отчаянной попытки ее защитить, и план его был прост: пусть герой разбирается с ним, с ним, а не с ней. Для Сергея это игра, он не понимает, в чем неправ. И Маринкино сопротивление — нарушение правил игры. Только всему есть предел, и бить ее по лицу не стоило. Это непростительно ни в какой ситуации, этому не может быть оправдания. Ну почему она сразу не позвала на помощь?
Да, герой спецназа обломал его настолько просто, что Игорь не мог не отдать ему должное. И если бы Маринка не обняла его и не назвала милым медвежонком, это было бы трудно пережить. Игорь хорошо знал самого себя, не принижал собственных достоинств и всегда реально оценивал свои силы. Если он что-то и доказывал, то лишь самому себе. И, вроде бы, никогда раньше его самоуважение не страдало от таких ситуаций. Но в этот раз было противно.
А еще она всю дорогу, до самого домика, держалась за его локоть. Она доверяла ему… А он, как последняя тварь, думал о том же, о чем и Сергей.
Маринка захлопнула дверь и задвинула тяжелый засов. Потом подумала, осмотрелась и выкинула за дверь вещмешок и плащ-палатку.
— Пусть делает, что хочет, — злобно сказала она и села на кровать, — мне наплевать. Он ненормальный, честное слово.
Игорь мог бы с ней поспорить и обязательно объяснил бы ей, что это была всего лишь игра. И если бы Сергей не ударил ее по лицу, наверное, так и сделал бы.
— Послушай, Медвежье Ухо… Неужели я похожа на такую женщину? Неужели я дала хоть малейший повод?
Он покачал головой и закусил губу.
— Просто ты очень красивая. Он не устоял. А тебе надо было сразу позвать меня.
— Да ты что? — она посмотрела на него, как на глупого ребенка. — Зачем бы я стала тебя подставлять?
Вот, значит, как. Пожалела… Нет, она, конечно, рассудила здраво — никогда бы он с Сергеем не справился, но… Она в него совсем не верила…
— Я не думала, что этот придурок перейдет все границы. А вы с ним и так друг друга терпеть не могли, зачем же провоцировать? Не обижайся. Пожалуйста. Я же знала, ты бы так просто этого не оставил… Я боялась, что он тебя убьет. Случайно. Он же силу не рассчитывает.
— Рассчитывает, — Игорь горько усмехнулся, — только у него удар поставлен на такого же, как он сам, тренированного, кто удар держать умеет.
— Ты индеец, Медвежье Ухо… Ты гораздо сильней его.
Он улыбнулся:
— Да ладно… Я, во-первых, действительно не обижаюсь, а во-вторых, вовсе не стремлюсь мериться с ним силой. И не смей меня утешать, честное слово, меня это не задевает.
Она не в первый раз пыталась его в чем-то убедить, и ее попытки действительно казались ему обидными, куда более обидными, чем невозможность победить Сергея.
— Давай-ка пообедаем, — предложил он, надеясь свернуть разговор.
До самого вечера он старался не смотреть на нее, но глаза сами собой поворачивались в ее сторону. Она снова переоделась в юбку из занавески, сидела на кровати босиком и читала «Пятнадцатилетнего капитана». Игорь мусолил в руках листок со списком и перелистывал латинский словарь.
За чаем Маринка неожиданно спросила:
— Слушай, а у тебя есть кто-нибудь?
— В смысле? — не понял Игорь.
— Ну, девушка… женщина…
— Нет, — ответил он смутившись. Но Маринка не стала продолжать, тут же начав говорить о Жюль Верне.
Когда же она опять влезла на кровать и уткнулась в книжку, он не выдержал и вышел прогуляться. До заката оставалось часа два, но Игорь заранее знал: сегодня они снова никуда не пойдут. Он не смог бы объяснить, почему был в этом уверен. И мысль о том, что еще целые сутки ему придется провести наедине с Маринкой, в маленьком домике, и пугала его, и заставляла трепетать.
Он прошел вдоль берега озера, всматриваясь в воду — не появится ли там еще одна кувшинка? Но, конечно, никаких кувшинок не увидел и сел около воды на поваленное дерево. Он же не мальчишка, чтобы изводить себя такими глупостями! Но если он только намекнет ей на свое отношение, это разрушит все: ее уважение, доверие, понимание… Она не ждет от него ничего подобного. Как жаль, что не ждет…
Если бы можно было сделать для нее что-нибудь эдакое, красивое и сумасбродное. Чтобы она не догадалась ни о чем и в то же время не смогла не заметить. Как это получилось с кувшинкой. Только цветы в конце сентября не цветут, и даже если он обойдет весь лес, то ни одного не встретит.
Игорь вздохнул и не сразу заметил, что не один. Чужие ощущения вплелись в собственные непроизвольно, естественно. В первый раз волк подходит к волчице с опаской, но все равно подходит. Волк прогонит соперника не для того, чтобы уйти с гордо поднятой головой.
— У людей все сложней, — вслух ответил Игорь, оглянувшись: зверь сидел неподалеку и не мигая смотрел ему в спину.
Звери не умеют думать. Игорь знал это наверняка. А еще они не знают благодарности — доброе к ним отношение просто фиксируется ими и закрепляется условным рефлексом. Почему же волк чувствует именно благодарность? Или инструкторы его просто обманули и вся их зоопсихология ничего не стоит?
Волк встал и, оглядываясь, двинулся в сторону болота, как будто звал за собой. Игорь поднялся вслед за зверем — никакого подвоха он от волка не ждал.
Они прошли сквозь небольшой ельник, и за ним, вдалеке, показалась маленькая, но красивая роща. Игорю показалось, что солнце выглянуло из-за туч, — в такие яркие краски были раскрашены деревья. Желтый, красный, оранжевый! Оказывается, пока они вели ночной образ жизни, наступила золотая осень. И даже серенькая погода не могла заставить листья поблекнуть. Игорь довольно усмехнулся — ему захотелось собрать деревья в один огромный букет. Но букет осенних листьев будет ничем не хуже.
Только на подходе к роще возникло неожиданное препятствие — глубокий овраг, полный воды и уходящий в болото. Волк легко перепрыгнул на другую сторону, а Игорь почесал в затылке. Но в конце концов махнул рукой, разулся, закатал штаны и перешел его вброд. Нет, после этого просто букета будет мало. Да и поставить его некуда. Надо сплести венок — на ее голове это будет смотреться чудесно. Когда-то Светланка показывала ему, как это делается.
Игорь потратил не меньше часа на это хитрое занятие: кленовые листья не хотели соединяться друг с другом, разваливались и рассыпались, и черенки их обламывались, пока он не догадался сделать основу из рябиновой ветки с тремя оранжевыми гроздьями. Получилось красиво и прочно.
Волк лежал неподалеку, высунув язык, и смотрел на его дело сквозь прикрытые глаза.
— Считаешь, я ненормальный? — посмеиваясь, спросил Игорь.
Волк фыркнул.
— Я тоже так думаю.
На обратном пути, когда он собирался войти в воду, зверь вдруг забеспокоился, прыгнул обратно и заскулил в нескольких шагах от Игоря.
— Что? Подойти к тебе? Да пожалуйста!
Он шагнул в сторону волка и присел от боли — в пятку воткнулось что-то твердое и острое. Игорь нагнулся и поднял ногу: между двух круглых камней, поросших травой, вверх торчал коготь. Длиной не меньше пальца, загнутый на конце. Неужели медвежий? По форме и по длине очень было похоже на то. Игорь попробовал его вытащить — как ни странно, коготь выдернулся легко. В его основании была просверлена дырочка, а к ней бронзовым колечком присоединялся тонкий кожаный ремешок.
— Да это оберег! — Игорь подмигнул волку. — Будем считать, что это твой подарок! Спасибо, серый зверь.
Волк кивнул, как будто поклонился, прыгнул на другой берег и исчез в ельнике. Игорь надел оберег на шею и спрятал под футболку — наверное, девушке такую штуку дарить не стоит. Еще уколется.
Маринка его ждала и отодвинула засов еще до того, как он постучался в дверь.
— Ты так долго, Медвежье Ухо… Я думала, что-то случилось.
Игорь покачал головой, вынул из-за спины венок и надел ей на голову. Она посмотрела вверх, осторожно потрогала листья руками и улыбнулась.
— Это ты мне?
Он кивнул и опустил глаза. Маринка вытащила из-под подушки серебряное блюдце и посмотрела на свое отражение.
— Здорово! Тебе его в зубах принесла змея?
Он спрятал улыбку и покачал головой:
— Нет, не змея. Волк. Я сидел на поваленном дереве, а он подошел ко мне и принес…
Маринка расхохоталась, не дожидаясь конца истории. В печке трещали дрова, уютно горели свечи на спинке кровати. Игорь скинул фуфайку, сел на пол, опираясь на кровать, и снял сапоги.
— А что, нам разве не пора собираться? — удивилась она.
Он покачал головой:
— Сегодня мы никуда не пойдем. Вот увидишь. Так что можешь отдыхать дальше.
— А почему?
— Не знаю. Время не пришло.
— А я чаю согрела. Хочешь?
Игорь кивнул. В венке она была еще красивей и желанней. Он смотрел на нее снизу вверх и не мог опустить глаз. Она смутилась под его взглядом, зарделась, стараясь на него не смотреть. Да что же он делает? Игорь попробовал отвести взгляд, но тот немедленно уперся в разрез на юбке. До самого пояса.
Когда Маринка протянула ему кружку, у него дрожали руки.
— Что с тобой, Медвежье Ухо? — она присела на колени напротив него, совсем близко, и рука ее скользнула по его волосам и плечу. Игорь зажмурился и стиснул кружку покрепче.
— Все в порядке, — шепнул он.
— Ты мне врешь. У тебя что-то болит?
Он помотал головой и поставил кружку на плиту, чтобы не уронить. Надо что-то делать… В первый раз волк подходит к волчице с опаской, но все равно подходит.
— Медвежонок… — прошептала она еле слышно, обняла его за шею и притянула к себе.
— Что же ты делаешь? — выговорил он с трудом.
Маринка в испуге отдернула руки:
— Мне показалось… Значит, я тебе совсем не нравлюсь?
В ее голосе было столько отчаянья, и страха, и застенчивости.
— Я просто идиот… — выдохнул он, сгреб ее обеими руками и прижал к груди.
Она дрожала, как листик на ветру.
— Не бойся, Огненная Ладонь. Ты очень мне нравишься, ты даже представить себе не можешь, как ты мне нравишься… — шепнул Игорь в ее горячее розовое ухо. Этого не может быть. Это такой сон, счастливый сон. Он не спал больше суток, и теперь его разморило. Что еще ему могло присниться?
— Медвежонок, — она высвободила руку, подняла лицо и погладила его голову, — милый медвежонок.
Он осторожно взял ее губы в свои — жаркие, мягкие губы. Как же давно он этого хотел! Ему казалось, что он не смеет об этом мечтать, но он мечтал об этом, еще как мечтал, с того самого момента, как она уснула у него на плече, на вышке. И даже раньше — когда он помогал ей перетащить через железную дорогу велосипед. Да, наверное, уже тогда он в первый раз представил себе, как это могло бы быть… Руки сами собой сжались сильней — на хрупких лопатках под мягким свитером.
Он оторвался от ее губ и положил ее голову себе на плечо, сминая руками ее тело и боясь что-нибудь нечаянно сломать.
— Ты очень, очень нравишься мне, — повторил он на всякий случай, — настолько, что я… Отгадай, что я сейчас с тобой сделаю?
— Мне страшно даже предположить, — она обнимала его плечи и судорожно гладила их руками. — Я так хотела этого, Медвежье Ухо. Я так давно хотела этого, что сейчас даже не верю, что это происходит на самом деле… Ты удивительный, ты… самый сильный. И самый смелый. Ты самый… хороший…
Теперь главное — не сорваться, не превратиться в дикого зверя. Держать ее в объятьях — это так здорово, но этого так мало, так мало! Ее маленькое упругое тело льнет к нему, прижимается, как будто хочет в нем раствориться. Как же это хорошо… До одури, до дрожи, до боли в груди…
Игорь поднялся и поднял Маринку вслед за собой. От печки исходил удушающий жар. Или это огонь, жгущий его изнутри? Нельзя же так, сразу? Он на секунду отпустил ее и сбросил свитер вместе с футболкой одним движением. Она прижалась к нему еще тесней, венок с ее головы давно скатился на пол…
— Я тоже так хочу, — пробормотала она.
Он покачал головой:
— Нет. Так не получится. Или ты хочешь, чтобы я сошел с ума?
Он осторожно снял с нее свитер: под ним была черная обтягивающая футболка с широким вырезом. Игорь глубоко вдохнул, как будто собирался нырять, погладил рукой ее грудь и поцеловал ямочку между ключицами.
— Ты очень красивая. Я боюсь на тебя смотреть.
— А я хочу изучить тебя всего… Каждую впадинку и каждую родинку. Ты такой… медвежонок, — она всхлипнула и прижалась к нему, но тут же дернулась и подалась назад, — ай!
— Что? Что такое?
— Я укололась… — она улыбнулась и взяла в руки его оберег.
Игорь посмотрел на царапинку у нее на груди и губами снял каплю крови.
— Ну, теперь ты будешь со мной навсегда, — он ей подмигнул, — в медвежьем когте — любовная магия. Если оцарапать им девушку, она на всю жизнь останется твоей…
Он скинул оберег на кровать.
— Ты нарочно это сделал?
Он покачал головой:
— Это судьба…
Радужный свет из окна затмил неровное пламя свечей — перелет-трава спустилась и посмотрела в домик.
— Она подглядывает за ними! — возмутилась Маринка. — Подлая!
— Она любуется на тебя, — улыбнулся Игорь.
— Нет уж! — Маринка решительно развязала узел на поясе. — Нечего ей тут делать!
Она накинула занавеску на два гвоздика, вбитых в раму. И с этой минуты Игорь потерял голову окончательно.
— Ты спишь, Медвежье Ухо?
— Конечно нет, — Игорь с трудом разлепил веки.
Свечи успели догореть, в печку тянуло сквозняком, а радужный свет сочился сквозь занавеску, разбрасывая по домику призрачные переливчатые блики.
Ее голова лежала у него на плече, и ему очень нравилось, что для двоих эта кровать узковата.
— Знаешь… ты только не смейся… я думала, ты размножаешься поцелуями… — прошептала она.
— Нет, — ему и вправду захотелось рассмеяться.
— Мне так хорошо с тобой, Медвежье Ухо… — она провела рукой по его щеке, — ты надежный. Я не верю, что умру. Ты обязательно меня спасешь. Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. Лет через сто.
Вернулись как раз для того, чтобы увидеть на экране, как огромный цветок сплафорикса медленно разворачивает алые лепестки.
— Эта дрянь еще и в темноте светится, — заворожено прошептала Лотта. И внезапно заторопилась, лихорадочно влезая в комбинезон. Глеб поймал ее за рукав:
— Не спеши так, что с тобой?
Лотта оглянулась на него с явным нетерпением. Глаза ее были пусты и непонимающи. Она раздраженно сбросила его руку, отвернулась. Глеб встревожился и резко развернул ее к себе, жестко встряхнул:
— Эй, ты чего? Остановись!
Лотта медленно пришла в себя.
— Он приманивает к себе. Одним только видом. Тебе надо быть предельно осторожным, чтобы не попасть под его влияние. Что бы ни случилось – не подходи к нему. Не подходи ни в коем случае. Пока не заснет снова. Иначе будут два трупа.
Глеб кивнул:
— Задание понял. Давай повторим еще раз: я тебя забираю, когда он заснет, привожу, колю подключичный катетер и через пятнадцать минут пою горячим чаем.
— Именно так. Поехали.
На аэроцикле они поднялись к цветку. Вблизи он выглядел еще экзотичнее – огромная перевернутая чаша лепестков, тонкий аромат, напоминающий изысканные духи и тихая, почти не слышимая музыка.
— Не думал, что инопланетное растение знает Вагнера.
— Не знает. Музыка звучит у тебя в голове, – Лотта стащила комбинезон, небрежно бросив его под ноги, — подберешь потом одежду, а сейчас помоги, — из кармана достала жгут и двадцатикубовый шприц. Глеб затянул ей жгут выше локтя, густая сиропообразная жидкость медленно продавилась через иглу. Лотта выронила шприц, стянула через голову футболку, скинула джинсы, оставшись в белье.
— Странно, мне совсем не холодно, — движения ее замедлялись, она, как околдованная, шагнула к кусту. Остановилась, окликнула спутника:
— Глеб, я пошла. Отойди, чтобы не зацепило. И не приближайся, – и уже вполне осознанно подошла ближе к переплетению ветвей, раздвинула лозы и шагнула в середину.
Глеб подхватил одежду, отошел чуть дальше и привалил камнем, чтобы не унесло ветром. Стал внимательно наблюдать.
Вначале не происходило ничего, только усилился аромат. Потом лозы пришли в движение. Они выпустили тоненькие усики и те, извиваясь, поползли по неподвижному телу Лотты. Она отпустила контроль над собой и теперь с каждой секундой все глубже погружалась то ли в сон, то ли в транс. Черты ее лица смягчились, она выглядела расслабленной и умиротворенной. Тонкие побеги ползли по ней, браслетами ложились на запястья и щиколотки, ласково обнимали за шею, один побег скользнул в приоткрытые губы, с которых сорвался легкий вздох. Находясь на безопасном расстоянии, Глеб с ужасом понял, что это вздох удовольствия. Коварный цветок очаровывал свою жертву. В несколько оборотов лозы обвивались там, где под кожей бились артерии, опутывали все теснее и теснее. Томительные, тягучие минуты.
И в долю секунды все переменилось. Тонкие нежные побеги напряглись, вздулись, забугрились, как перекачанные мышцы, натянулись, подняв ставшую такой беззащитной фигуру в воздух, острыми шипами вошли под кожу, запульсировали, перекачивая кровь. Лотта мгновенно пришла в себя, ведомая рефлексами, заметалась пойманной птицей, но лозы, ставшие мощными насосами, были крепче, чем человеческое тело. Глеб с трудом унял стремление рвануться и начать полосовать растительного убийцу, опустил голову. Когда через минуту вновь поднял взгляд, все уже подходило к финалу: лепестки сворачивались в плотный шар, жгуты лиан опадали, отсыхая, постепенно освобождая бледную до синевы Лотту.
Глеб завел аэроцикл, скинул курку. Приблизился, настороженно приглядываясь к кусту. Нет, все в порядке, монстр засыпал. Глеб ладонями стряхивал отсыхающие лозы, ускоряя процесс освобождения. И, как только последний побег рассыпался бурыми ошметками, подхватил Лотту на плечо, опустился в седло аэроцикла и рывком стронул его с места. Стремительный разгон, падение, поворот, головоломный прыжок в окно, и вот уже Глеб, тихо чертыхаясь, с третьего раза попадает иглой в пустую артерию. Отступил на шаг, не имея сил выйти.
Заработал медикон. Первой порцией в сосуды пошла плазма с регенерином, потом цельная кровь. Многочисленные синие с бардовым проколы затягивались на глазах, из манипулятора высунулись и вошли в кожу между ребрами два тонких электрода. Слабый разряд тока запустил сердце. Миг, и Лотта в панике пытается сорвать с себя несуществующие уже лианы. Глеб обнял ее, прижал к себе, удерживая, чтобы не слетел катетер, успокаивая. Лотта осознала, что все уже закончилось, прижалась к Глебу и самым натуральным образом заплакала.
— Страшно было, на самом деле страшно. Когда понимаешь, что тебя держит просто растение, убивает тебя, а ты с ним не только не можешь ничего поделать, но и не имеешь права.
— Все позади, ты уже в безопасности. – В душе шевельнулось желание защитить свою старшую то ли сестру, то ли подругу, да и какая, в общем, разница, кто она, оградить от всех бед. Глеб и не подозревал, что в этот момент идет глубинное программирование на принципы работы сейверов.
Спустя некоторое время Лотта отстранилась, выдернула подключичный катетер, при этом прокол в несколько секунд затянулся, надела пушистый халат:
— Все, проревелась. Кажется, кто-то чаю обещал?
В гостиной Лотта растянулась на диване, ее еще немного покачивало, мозг, переживший клиническую смерть, наверстывал упущенное и глотал кислород огромными порциями. Глеб налил в кружки ароматный чай, Лотте в ее любимую, черную с серебром, себе в ярко-зеленую с улыбающимся кузнечиком. Ему вообще нравился подбор чайных кружек на кухне базы: все одинаковой формы, но все с разным рисунком.
Протягивая Лотте напиток, поинтересовался:
— А откуда такое разнообразие кружек? Сервиз с разными рисунками?
— Нет. Каждый, кто сюда прилетал, счел своим долгом привезти кружку на свой выбор. О форме, кажется, договорились, ориентировались на мою, она тут была самой первой. А вот цвет – кому какую в голову пришло. Потом как-нибудь свою привезешь, если захочешь.
— А еще один вопрос можно?
— Хоть тысячу, я сегодня добрая, — Лотта улыбнулась поверх чашки.
— Скажи, почему ты поддалась на гипнотическое влияние сплафорикса? Ведь я не почувствовал ничего.
— Потому что я была настроена на него, и он это чувствовал. Он знал, что я его еда. И охотился за мной прицельно.
— Понятно. А нормально, что я не поддался твоей гипнотической атаке, когда ты у меня спрашивала, что случилось?
Лотта непонятно посмотрела на Глеба и ответила вопросом на вопрос:
— А кто сказал, что она была одна?
— То есть «не одна»?
— Две. Одну, внешнюю, очень агрессивную, ненастроенную, ты отразил, не удивительно. Но за первой проглядел вторую, с тонкими настройками, мягкую.
— И зачем все оно?
— Естественно, для того, чтобы быстро узнать, в чем причина, и началось ли пробуждение. Если бы времени было больше, методы были бы совсем другие. Мне просто не хотелось, чтобы ты слетел с катушек в самый ответственный момент.
— А мог?
— Мог. Когда с этим явлением только столкнулись, было несколько неприятных случаев.
— Например?
— Человек с проснувшейся агрессией пошел бить стекла в университете, в котором отучился. Успешно отучился, с огромным удовольствием и благодарностью. Потом сам себе сильно-сильно удивлялся.
— И как же все-таки справлялись?
— Потихоньку и довольно долго, — Лотта грела ладони о чашку и спохватилась: — Ой, а где моя одежда?
— Сейчас привезу, — подскочил Глеб, совсем забывший и про одежду, и аэроцикл, который могло куда-нибудь отнести ветром. Но все было на месте. Глеб собрал шмотки в охапку, привез их, поставил аэроцикл на место и вновь спустился в гостиную.
Лотта дремала, свернувшись клубком. Он осторожно прикрыл ее пледом и открыл на планшете новости за день.
Спустя некоторое время Лотту разбудило сдавленное фырканье Глеба.
— Что пишут смешного?
— Земной зоолог с мировым именем Василий Черноголов, проживающий в данный момент на планете Дар, исследовал эндемичную фауну. В числе прочих видов был обнаружен крайне необычный экземпляр. Мелкое четвероногое млекопитающее покрыто панцирем как моллюски или черепахи. Недостающий для построения защитной брони кальций животное получает, втягивая пищу, богатую этим элементом, в ноздри. Там соли кальция, проходя сложную, до конца еще не изученную обработку, всасываются прямо в кровь, а пища, лишенная минерала, либо проглатывается и переваривается обычным путем, либо, в зависимости от сытости животного, сплевывается.
— Что??? Что за бред ты читаешь? – Лотта отобрала планшет, вгляделась в текст.
— А нет, все в порядке, дата стоит сто пятнадцатый день года, там в этот день что-то вроде нашего первому апреля. Это розыгрыш, тем более, что на Даре нет эндемиков, он был терраформирован.
— Слово знакомое. Оно значит именно то, что я думаю?
— Ну, я же не знаю, что именно ты думаешь.
— Была безжизненная планета, там сделали искусственную атмосферу, воду и так далее.
— Именно так, совершенно голый безвоздушный шарик, только немножко воды и аммиачная атмосфера. По общегалактическому каталогу имел номер Тоаке5яы4фро, не спрашивай, с какого перепугу я этот код запомнила, сама не знаю. Горные породы разложили, получили кислород и воду, при этом сровняли невысокие горы, аммиак преобразовали в свободный азот, потом строить начали. Сейчас Дар является одним сплошным суперполисом, половина его вросла под землю, половина тянется к вечно безоблачному небу. Там есть представительства от каждой обитаемой планеты, учебные заведения, торговые и развлекательные центры, парки и цветники, одна полоса, проходящая через все климатические пояса от полюса до полюса отдана под заказники, там воспроизведены основные биоценозы планет Кольца. Каждый волен прилететь на Дар работать или развлекаться, но никто не волен там остаться больше чем на пять лет. Разрешение жить постоянно дано только смотрителю зоомеридиана и его ученику, считается, что человек, живущий рядом с животными постоянно, лучше будет знать их потребности, да и звери его знать будут. Мне лично то, что смотрителя будут знать звери, представляется маловероятным, все-таки там миллион гектар земли, но даже я согласна с тем, что фанатично преданный своему делу человек, а смотрители все такие, сделает его гораздо лучше.
— Именно человек?
— Человек. Сейчас этот термин употребляется ко всем антропоморфным существам независимо от вида, а дальше идет уже уточнение, например, землянин.
— Ясно. Как ты себя чувствуешь?
— Вроде нормально, только спать хочется.
— Ну, это естественно. Иди, ложись и спи нормально, нечего по всей базе носом клевать.
— Это ты, пожалуй, прав, пойду я, — ответила Лотта, отставила пустую чашку и ушла в свою комнату.
Три киборга могут очень быстро составить списки того, что было, и разложить новопривезенное. Куда быстрее, чем хотелось одному из них. Дела закончены, и предстояло вернуться в каюту. Берт просканировал Кельпи: Асато куда-то делся, а вот хозяин все еще сидит на кровати и чего-то ждет. Или кого-то. Делать нечего, придется зайти, все равно это рано или поздно они окажутся наедине, когда хозяина никто не сможет остановить. Человек отложил гитару, поднялся.
– Спину покажи.
«Значит, спину тебе покажи, теперь это так называется?! Твой отец тоже любил издалека начинать…»
Бертран уставился в глаза хозяина, чтоб не бросить и единого взгляда на инструмент. Хочется, но нельзя. Это его уязвимое место, как говорил прежний владелец, а уж он-то в этом понимал. Как и в том, как эти места использовать. Поэтому надо вести себя, как хороший исправный киборг. Ни одного взгляда по сторонам, только на хозяина. Никаких эмоций или чувств. Это он хорошо умеет – скрываться, держать себя в руках. И просто отлично – выполнять приказы дословно. Молния комбинезона скользит вниз, и одежда сваливается до пояса. Узкие манжеты застревают на запястьях. Захочет хозяин большего – озвучит. Берт с равнодушным видом развернулся спиной к владельцу.
– Настоящий мастер делал, хотя, конечно, такое бывает только в фильмах для взрослых, – после долгой паузы обрел дар речи Эрик. Картинка ему в общем понравилась, всем, кроме сходства нижнего «многостаночника» с Бертом или даже больше с ним самим. – Она тебе дорога как память о хозяине или хочешь уничтожить?
Берт в поисках правильного ответа просканировал эмоции человека. Ни капли возбуждения, просто усталая злость. Словно присыпанная пылью или пеплом. Да, именно пеплом, от такого хорошего, жаркого костра, в котором горит все: чувства, память, разум… Уже догорело, на его долю достались головешки и холодный пепел… Киборг поспешно выкинул эти мысли из головы. Не должно быть таких формулировок, нет их в сухом канцелярите команд. Но формулировки есть, и мысли о пепле сильнее процессора. От этого нельзя закрыться полностью, и значит, он не сможет спрятаться от хозяина за программами.
– Киборгу безразлично, какое внешнее оформление предпочитают хозяева, он подчиняется любым приказам.
Вранье, ему не безразлично, и человек это знает. А значит, можно и не прятаться особо. Уступить. Быстрее хозяин удовлетворит свое желание, быстрее отвяжется и уйдет. Как было всегда. Но там были обычные люди, охрана, наемники, просто доверенные хозяина. Они не знали про него. Этот все знает и ненавидит. Киборг еще раз просканировал чувства владельца, и вдруг тоже ощутил усталость и тупое желание уступить, сдаться. У него так уже бывало, иногда он так хотел повернуться к людям хозяина, бросить им в лицо все, что о них думает, и атаковать, испуганных, бледных от осознания, ЧТО находится рядом. Тогда он сдерживался, хотел жить, но сейчас… сейчас можно не держаться, человек знает. И значит, в этом он свободен.
Бертран окончательно вышел из-за программ. Обернулся. Теперь они стоят лицом к лицу. В глазах человека тот же пепел, и киборгу кажется, что он вот-вот мягко осядет на остаток его жизни, похоронит под собой. Осыплется цифровым кодом. Оставив выбор между покорной смертью и последним в жизни киборга бунтом. Гард прислоняется спиной к стене. Человек опирается на стену рукой над его плечом, слегка кривит губы, но произносит совсем не то, что киборг приготовился услышать.
– Берт, так получилось, мы вынуждены взаимодействовать. – Эрик поморщился, настолько неприятно было видеть это напоминание о своих поражениях. – Отпустить я тебя, сам понимаешь, не могу. Ты слишком много про меня знаешь. Значит, будем учиться жить вот так. Я… так уж вышло, я твой хозяин. Формально. Не хотел… Но я постараюсь не злоупотреблять, а ты… тоже постараешься! Хорошо?
Киборг облизнул губы, изучающе посмотрел на владельца. Что притворяться, он человека узнал мгновенно, там в поезде. Узнал и испугался до потери контроля, до срыва, до безумной попытки укрыться за живым щитом…
***
Хозяин вызвал его в комнату без окон, прервав недолгий отдых. Причина стояла перед Ричардом. Молодой человек, похожий на него и на хозяина. Запястья пленника сжимали силовые наручники, да еще поверх прикрепив руки к телу, были намотаны веревки. Добычу охраняли четверо бойцов.
– Допрыгался, ублюдок? – Ричард прошелся по комнате, похлопывая хлыстом по ноге. – Когда ты, наконец, поймешь, ты не можешь мне противостоять, Эрик. Ты принадлежишь мне.
Пленник паскудно ухмыльнулся и указал глазами на гарда:
– Это у тебя какой по счету? А что с остальными? Сдохли от твоей любви?
Удар хлыстом по губам рассек тонкую кожу, заставил младшего Ларсена шумно втянуть воздух, отшатнуться, но не замолчать.
– А ведь я ощущаю твой страх, Ричард! И боишься ты – меня. Вся твоя охрана, твои киборги – они не стоят ничего, потому что страх – он внутри. А я тебя не боюсь.
– Правда? Проверим. – Хозяин сделал шаг к пленнику, погладил его по щеке и тут же, практически без размаха, влепил пощечину. Руками Эрик пользоваться не мог, но пнуть противника по щиколотке сумел, вызвав сперва болезненный вскрик, а потом шипение сквозь зубы:
– Ты у меня побрыкаешься еще, гаденыш! Кибер, займись им!
Киборг очень много чего может сделать с человеком, осуществляя идеи владельца. Гард не понимал, чего добивается хозяин, но дело было не только в наказании. Ричард жадно вглядывался в лицо жертвы, гладил обнаженное тело хлыстом, размазывая потеки крови, а Бертран испуганно сдерживался, боясь покалечить пленника. Стараясь травмировать как можно меньше. Киборгу было страшно, страшен был хозяин, страшен беспомощный, распятый на крюках человек с яростными глазами. Детекторы ловят малейший оттенок эмоций, любое дрожание и сокращение мышц анализируется. Человеку больно, но страха он не испытывает, только ярость. А вот киборг прячется за программами, потому что иначе выдаст себя дрожащими руками, стоном, ощущением, что перед ним лежит он сам. Человек стонет от боли, а потом смеется безумным, безудержным смехом, пугая и Ричарда и киборга. Гард отшатывается, замирает, не осмеливаясь продолжать пытки, осознавая, что этот тип и правда страшнее Ричарда. К счастью для них обоих, хозяин отзывает его, приказывает охранять, уезжает, чтобы вернуться к разоренному особняку и трупам…
***
Воспоминания помогли оформить мысль, и гард выдавил:
– Ты всегда страшный. И тогда тоже. Я выполнял приказ, нельзя отказаться. Он – хозяин. Был.
– А что это меняет… – протянул Эрик, обдумывая слова киборга и, кивнув своему решению, уточнил: – Ты флайер водить умеешь?
– Данный навык входит в стандартный пакет телохранителя, установленный производителем.
– Значит, ты и поведешь, готовься. Через пару минут вылетаем.
Едва за человеком закрылась дверь, Берт бросился к кровати, где лежала гитара. За весь разговор он так и не отвел взгляд от лица хозяина. Вроде бы с инструментом ничего… а нет – струн стало шесть и они все новые. Даже звучала она теперь иначе. А еще на подушке лежала коробочка с надписью «крепления стене всякий удержит вашу хрупкость от заноса».
Гард тяжело опустился на койку. Нежно обнял деревянный корпус, прижался щекой к грифу. Человек починил ему гитару, настроил, принес для нее крепления и ничего не сделал, только поговорил, будто и сам не знал, зачем пришел на самом деле. Киборг прокрутил запись. С одной стороны, похоже, хозяин сказал, что не продаст, но и не отпустит, и пока не ясно, хорошо это или плохо, и чем кончится, и что значит «учиться жить»? С другой стороны, пока он послушный киборг, хозяин может и поиграть в доброту и милосердие. Прежний тоже любил так играть, особенно с пленниками. Только вот он не пленник, он вещь, и нет даже шанса, что его будет искать или спасать полиция. Даже если хозяин утилизирует у всех на глазах изуродованный труп, максимум неприятностей для него – придётся показать договор владения. Интересно, куда они летят?
Подумав, Берт известил старшего киборга:
«Рон, он приказал мне вести флайер. Куда собирается, не сказал».
«Выполняй приказ. Ты же не попытаешься сбежать?»
«Нет. Это бесполезно, я понял».
«Охраняй хозяина. Люди почему-то все время стремятся умереть».
«Задача ясна. Приступаю к выполнению».
Почему его клон ударился в роль телохранителя, Эрик так и не понял. Но парень очень старательно, с каменной рожей двигался чуть позади него, опережая в случае сближения с потенциально опасными объектами или местами. В результате Эрик всерьез задумался о сносе прошивки и замене ее на что-то менее навязчивое. Да и флайер кибер вел, как по учебнику. Вроде бы исправная машина, но почему-то раздражает.
До цели они, как ни странно, добрались быстро. По указанному хозяином адресу оказался тату-салон. Мастер, невысокий рыжеватый парень, сначала уставился на киборга с интересом, но потом, узнав, что нужно клиенту, разом поскучнел.
– Точно тюнинг сделать не хотите? Могу подобрать на любой вкус картинки. – предложил, указывая на развешанные по стенам вирт-окна с фотографиями работ.
– Мне бы сначала это безобразие свести. Прикупил технику, вроде и запросили недорого, но вот татуировка!.. Это же телохранитель, а не мэйлис! – Эрик брезгливо сморщился. – Сколько стоит удаление?
– Да сейчас куда только не пихают! – поддержал татуировщик благодатную тему: – Друг работает в хирургии, недавно привезли одного гения – вакуумный промышленный пылесос решил оприходовать! Обезболивающее тоже? Три юнита.
– Делайте все, что нужно. И как с пылесосом?
– Ну, с бытовым нормально, говорят, особенно с виброрежимом. А тут не только то, чем думал, оторвало, но и половину брюшины втянуло. Я даже себе подумал такую машинку прикупить, гараж убирать. Давай, укладывай кибера.
Берт послушно вытянулся на кушетке, лицом вниз. Поза хорошая, лучше, чем сидя. Можно даже подремать, передав управление телом процессору. Мастер пшикнул ему на спину из баллончика чем-то ледяным, и кожа мгновенно онемела. Зато когда на спину опустился трафарет с нано-иглами, заполненными не краской, а для разнообразия растворителем, он ничего не почувствовал.
– Теперь десять, а лучше двадцать дней его не трогать, – мастер ласково, как собаку, похлопал гарда по плечу. – Он, конечно, киборг, и на них по идее все быстрее заживает, но лучше перебдеть. А потом – милости прошу, украсим машинку! У меня огромный опыт работы с киборгами и отличные краски.
– Разумеется, обязательно. – Эрик принял визитку, но, как только они покинули салон, стер ее. Бертран опять включил «телохранителя», размышляя зачем этому хозяину понадобилось использовать обезболивающее. Или это и есть «не злоупотреблять»?
На комм хозяина пришло сообщение, он прочитал и велел изменить конечную точку маршрута.
– Можешь это место найти?
Бертран послушно развернул машину к краю леса, но не удержал маску идеальной машины, покосился на хозяина вопросительно.
– Парни написали, что-то случилось с Асато, он вроде бы там, но на вызовы не отвечает! Так что точка сбора – вот где… интересно, а мой комм и видеофон так же легко отслеживаются?
Бертран промолчал, откуда ему знать? Но прибавил скорость, без труда оторвавшись от двух аэроскутеров, несущихся в том же направлении.
Подходя к рубке, Берт осознал размеры собственного невезения. Асато был не один. Эрик сидел за пультом, обвесившись экранами, и пытался одновременно прочитать почту, новости и играть в тетрис. Киборг притормозил, но Эмиль уперся ему в спину, шепнув:
– Решился, не отступай! Они знают, что ты разумен, просто решись и заговори. Выскажи им свое желание.
Киборги шагнули в дверной проем, и оба человека обернулись к ним. Под колючим взглядом хозяина заныли недозажившие ребра, Берт попятился и наткнулся на спая. Отступать было некуда, да и глупо. Уже пришел, и значит, надо идти до конца.
– Хозяин! – Гард посмотрел прямо в глаза владельцу. – Был получен приказ разобрать вещи в трюме.
– Это не ко мне. Это к нему, – Эрик указал на Асато. С утра японец действительно вытрясал из него разрешение разобраться в захламленной части трюма. Разрешение он дал, но как-то не ожидал, что к нему после этого заявится нежеланное приобретение: бледное, как вампир с похмелья, с окаменевшим лицом и испуганным взглядом прижимая к себе находку класса «дрова». Эрик порылся в памяти, но ничего такого не вспомнил. Инструмент был точно не его, он бы не довел до такого состояния: для бывшего наемника гитара – это святое, почти как спирт.
– Кто сказал, что гитара не ударный инструмент? – тяжело вздохнул Эрик, прикидывая шанс получения по голове этим самым «не ударным». – Так чего вы такой делегацией приперлись?
Берт собрался и продолжил:
– В ходе выполнения распоряжения киборгом класса гард, не имеющим персонального обозна…
– Так, стоп! Программно надо мной Рон в свое время уже наприкалывался. Хватит. Говори по-человечески, не делай из меня идиота. – Эрик еще раз посмотрел на гитару, пытаясь угадать, чего же от него требуется, и решил задать прямой вопрос: – Ладно, сдаюсь. Киборг, чего ты от меня хочешь и зачем прикрываешься этой штукой, как Адам фиговым листком?
Гард беспомощно, он же так и знал, обернулся на Эмиля, тот слегка подтолкнул его вперед. Берт набрал воздуха в грудь и, глядя владельцу в глаза, ответил:
– Если эта гитара не нужна, можно ли ее забрать… мне?
– Можно. Забирай. – Эрик отвернулся, возвращаясь к своему занятию, но вдруг опомнился, хлопнув себя по лбу. – Это же надо! Опять забыл спросить. Как тебя зовут?
– Бертран, – гитара у него, а имя — не такая большая плата за мечту.
– Как? Ну, хоть не Ромео. – Эрик фыркнул, окончательно теряя интерес к гарду. – Будешь играть по ночам на этом убожестве, морду набью. Мне только кошмаров не хватало!
В коридоре Берт замер, медленно вздохнул, выдохнул. Хорошо, что он не человек, иначе бы сполз по стене, а так просто передал управление телом программам. Все-таки он это сделал, заговорил сам с самым страшным кошмаром своей жизни – хозяином. И… ничего. У Эрика даже гормоны остались на прежнем уровне. Он не обратил внимания на самостоятельность машины, не возмутился ее личным желаниям. И осталось самое главное: бережно отнести свою добычу в каюту и закончить работу, чтоб не разозлить владельца, а то передумает еще.
– А я тебе говорил, что ничего страшного не произойдет.
– Да. Ты прав. Но я по-прежнему не понимаю, почему он так реагирует. Он хотел меня убить, он бесится так, что Рон вынужден отвлекать его на себя. И не обратил внимания, что я пришел сам.
– С тобой он давно смирился, а бесится из-за своего характера. Не ты, так листок за шиворот упал не того цвета. Эрик найдет повод сойти с ума и без нас. Понимаешь?
– Нет.
– Тогда просто запиши в правила. А теперь клади свое сокровище на кровать и пойдем работу заканчивать. Лучше это дело людям не доверять, они опять все кучей свалят.
Вечером, когда Эрик опять завис в зале, избивая ни в чем не повинную грушу, киборг попробовал играть. Неумело прижимая струны к грифу, он осторожно пощипывал их другой рукой, наслаждаясь самим фактом действия. К нему никто не заходил, не запрещал. Мелькнула мысль, что надо добыть где-то недостающую струну, может быть, попросить других киборгов купить, у них же есть деньги. Потому что самоучитель все-таки рассчитан на исправный инструмент. Но это потом, пока можно просто перебирать струны, обнимая с закрытыми глазами гитару. Он так увлекся, что пропустил момент, когда хозяин закончил тренировку и, дойдя до двери его каюты остановился, и даже поднял было руку к сенсору. Киборг отложил инструмент, готовый вскочить и выполнить приказ, но человек постоял и двинулся дальше, так и не зайдя…
***
В назначенный для операции «щелкунчик» день, а точнее, утро, Эрик вытащил клона из каюты, усадил на освещенное место и принялся гримироваться, тщательно воспроизводя все шрамы и следы нелегкой жизни. Он делал это настолько самозабвенно, что засмотрелись все, даже напуганный внезапным вниманием хозяина образец. Ларсен откровенно соскучился по хорошему представлению и главное, по роли главного героя в нем.
– Он вроде бы хорошо знает куклу, думаешь – прокатит? – осторожно уточнил Рон.
– Нет, если нас оставят наедине больше, чем на пять минут. Но на один короткий взгляд – сойдет. И главное, никакого давления и ни один адвокат не подкопается! Он вроде меня не видел в вагоне? Берт?
– Нет, господин, он на таком расстоянии даже в очках не видит.
– Тогда пожелайте мне удачи! – Эрик посмотрел на себя в зеркало, состроил изображению глазки и повернулся к друзьям. – Профдеформация – наше все, салаги!
***
Когда ждешь, время тянется медленно, как подостывшая карамель, и такое же липкое и противное. Невольно вслушиваешься в каждый звук, принимая за него шум собственной крови и стук сердца. И надо очень большое усилие, чтоб не отслеживать бег времени, постоянно поглядывая на таймер видеофона. Пока наконец не понимаешь: это настоящее, ты дождался.
Странно, но когти ящеров не стучат по камню. А должны. Слышны только шаги человека. Человека, которого ведут под конвоем и которого он должен расколоть, не разговаривая и не соприкасаясь. Интересно, кейсер понимает, что его просто подставили? Что Саймон хотел убить его, что эта его начальница просто сделала его жертвой на алтаре своей борьбы. Эрик прислушался: все-таки ящеры — хищники, ни единого звука, указывающего на их присутствие, не доносится из-за двери. Только человек идет по коридору и уже подходит к камере. Этот парень — специалист. Малейшее неверное движение — и он поймет, что перед ним не кибер, а человек. Если сможет соображать. Жаль, неизвестен психотип. Есть те, кто в опасности собираются, а есть – кто наоборот, теряют голову. Интересно, к какому типу относится его противник. Дожил. Циркач сидит в камере, изображая киборга!
Дверь распахнулась. Заключенный заглянул внутрь — и любопытство стекло с его лица, сменившись ужасом:
– Я туда не пойдут, не имеет права! – пробормотал он, пятясь. Ящеры дружно зашипели, несогласные с действиями человека. Эрик не шевельнулся, глядя на прямоугольник двери пустым взглядом.
– Он меня убьет, это же киборг! Он… он меня ненавидит! Всех людей!
– Он выглядит совершенно, как вы, господин Нильцев. – заговорил один из конвойных. – У него такие же конечности и даже внешние данные схожи. Есть основания полагать, что это представитель вашей расы. И хороший представитель!
– Да какой еще расы! Это машина! – Сергей уперся в косяк, как кошка, которую пихают в ведро с водой. – Он меня убить хочет! Вы что, с ума сошли?
– Это очень хороший человек! – неуверенно возразил ящер. – Он пришел к нам сам, предложил свои услуги по уходу за вами. Уверял, что вы с ним знакомы. Это так?
– Знакомы? Да я эту тварь механическую наизусть знаю! – Нильцев обернулся к конвойному.
– Вот видите! Вы подтвердили. Мы не понимаем, почему вы не хотите идти в эту комнату. Вас нельзя оставлять одного после ранения. Вам нужен тот, кто будет за вами присматривать и помогать. А наш новый сотрудник доказал, что у него есть навыки первой помощи, и вы подтвердили ваше знакомство. Он отличный кандидат, как и решило наше начальство!
– Начальство? Проведите меня к нему, я все ему выскажу!
– Это невозможно. – ящер заглянул в камеру, убедился в неподвижности ее обитателя и повторил: – Это невозможно. Наше начальство занято расследованием преступлений. И если вы их не совершали, то пройдите в камеру и находитесь там, пока вас не вызовут.
Эрик подождал, пока ящер уберет морду, а Нильцев опять взглянет на него, и растянул рот в усмешке, сохранив стеклянно-равнодушный взгляд глаз. Этого хватило.
– Я с ним не останусь! Ведите меня к начальству! – завопил задержанный, – Да я знаете сколько про преступление знаю! Да я сам преступник!
– Если это признание, то мы вас, конечно, отведем. – По тону ящер сильно сомневался в правильности решения. – Но может быть, вам все-таки стоит отдохнуть тут?
– Нет! – Дверь камеры захлопнулась, приглушив голоса – судя по спору на повышенных тонах, захлопнул ее именно невезучий очкарик, продолжая рваться подальше от кибера. Эрик сел на койку и расслабился. Не то чтоб несколько минут сложно постоять неподвижно, но… надо еще поработать над образом. Киборг у него получается не очень хорошо, даже как-то фальшиво.
Кстати, о киборгах. Надо об этом клоне позаботится, а то все нервы одним только существованием вымотал.
К обеду прибыл медицинский заказ, и киборги, отодвинув людей – ну их на фиг, а то еще перебьют все – занялись сперва разгрузкой, а потом и раскладыванием медикаментов согласно сброшенной арраном инструкции. Берт осторожно уложил на полку непонятную конструкцию «коробку снять, пленку оставить», когда услышал в коридоре шаги. Человек остановился у его каюты, постоял немного и… зашел. Донесся звук гитарного перебора. Киборг вздрогнул, скосил глаза на собратьев рядом и замер. А что он может? Пойти и спросить, что надо хозяину? Зачем ему гитара? Так ведь и киборг и инструмент принадлежат Эрику, он в своем праве!
Тренькнула жалобно, обрываясь, струна. Киборг даже мог сказать какая, сроднился за то короткое время, что они были вместе. Берт протянул руку, взял другую коробку и включил фильтрацию звуков. Он не может повлиять на действия хозяина. Но хотя бы может не слышать их. И лучше найти себе дело, пока хозяин не покинет каюту, которую он условно считает своей.
Следующая коробка, инструкция: распаковать и разложить содержимое в контейнер, разделив на группы по цветам этикеток. Киборг придвинул пластиковый ящик. Хорошее занятие, долгое… но увы, не бесконечное.
***
Стена была гладкой, светлой и никаких подсказок не несла. А они были очень нужны, потому что напряжение росло, выплескиваясь в физкультурном зале, в молчании и закрытой двери каюты. В мягком контроле двух боевых машин, не оставляющих ни одну из проблем без надзора. Практически безвыходная ситуация, в которой этот самый отсутствующий выход надо найти или создать. Потому что долгое пребывание в замкнутом пространстве с двумя психами, один из которых еще и усилен технически, может закончиться плохо для всех. Это бомба, которая рано или поздно рванет, никуда не денется. Он сам виноват в этой ситуации и именно ему искать из нее выход. Простой мозговой штурм, даже усиленный парой банок пива, ничего не дал. На стене, куда японец все это время смотрел, так ничего и не появилось, зато возникла мысль, что можно себя простимулировать опытом предков. Медитацией на природе, например, которую не раз показывали в фильмах, и которая получалась у него плохо – процессу расслабления и созерцания очень мешали комары, мухи и прочие кусачие твари. Уточнив у Хейзер, что киборги разбирают лекарства, а Эрик застрял в каюте Берта для разговора, японец вызвал такси и отправился к лесополосе. Ну не убьют же эти двое друг друга, Рон и Эмиль обещали присмотреть, а Рон еще и по башке хозяину дать, если тот полномочия превысит.
Найти удобное место (то есть где его будет сложно найти, и при этом ровное и уютное) оказалось не так просто, пришлось побродить. Зато с дровами проблем не возникло – любое сухое дерево можно признать горючим. А значит, годным в костер. И вот уже весело пляшет огонек, теперь надо просто сесть, закрыть глаза и спокойно дышать, отринув все мысли, беспокойство. Слушать потрескивания пламени, шорох травы под ветром или лёгкими шагами… Обернуться он не успел. Вспышка ударила по глазам даже сквозь веки, полыхнуло жаром. Японец отшатнулся, но горячие, тяжелые руки легли на плечи, прижали к земле…