И уходит где-то в направленье юга
Одинокий путник в январе холодном…
Ё-вин (Лина Воробьева)
Ветер дул с севера — ледяной, резкий, он принес с собой колючую снежную крупу и дышал жестоким холодом. Лес выл под его ударами, трещал сорванными сучьями и швырял их на лед реки. Тучи неслись по небу, как кони от степного пожара, меж ними мелькала полная луна, от чего по земле бежали мрачные тени. Во тьме мерещились зловещие крики, хохот, рычание, конский топ и ржание огромных коней, под копытами которых дрожит земля.
Лешек шел и улыбался. И если сначала его била крупная дрожь — не от страха, от возбуждения, — то теперь ее сменила невероятная легкость. Пожалуй, он был счастлив. Он не хотел думать о том, сколько ему придется пройти, имея два стакана пшена и огниво. Он не хотел думать о холоде, пронизывавшем его полушубок, о ветре, обморозившем лицо и руки, которые он старательно втягивал в узкие рукава, о поземке, заметающей наезженный санный путь, об одиночестве и голодных волках, которые, наверное, наблюдают за ним из леса.
Он не знал, который час, а рассмотреть звезды сквозь обрывки туч не успевал. Судя по тому, как повернулась луна, он шел около пяти часов, а это значит, что в монастыре уже проснулись и обнаружили его исчезновение. А если они заметили пропажу крусталя, то, возможно, и снарядили погоню. И от этого ему вовсе не было страшно, наоборот, ему хотелось, чтобы Дамиан понял, кто унес крусталь, чтобы он топал ногами и орал на всех, кто подворачивается ему под руку, размахивал плетью и скрипел зубами от злости. И мысль эта заставляла Лешека улыбаться еще шире.
Ветер дул ему в спину.
Между тем архидиакон Дамиан, ойконом Усть-Выжской Пýстыни, вовсе не топал ногами, не орал, а разве что скрипел зубами. Если авва узнает о том, что крусталь исчез, был украден, то, пожалуй, виноватым окажется сам Дамиан, если не успеет изловить вора.
По своей сути Дамиан был так же далек от служения Богу, как авва — от потворства блудницам, и, наверное, поэтому так и не получил сана иерея, но, волею судьбы оказавшись в монастыре, сумел высоко подняться и здесь. От приютского мальчика до бесправного послушника, от новоначального до настоятеля приюта — к сорока пяти годам Дамиан добрался до вершины и стал, по сути, воеводой Пустыни. Хотя должность эта и называлась по старинке «ойкономом», на плечах его в первую очередь лежала забота о силе монастыря, охрана его рубежей, расширение земель и лесов, приносящих обители доходы. И если пришлые разбойники опасались трогать хорошо укрепленный монастырь, то постоянные стычки с людьми князя Златояра заставили авву согласиться на содержание дружины, монахов-воинов, хорошо вооруженных и обученных.
Монастырь стал тесен Дамиану, подниматься выше было некуда (а он отлично понимал, что аввой ему не стать никогда), оставалось только расти вместе с монастырем, что вполне устраивало авву, из соперника превращая в союзника. Не то чтобы отец-настоятель мог поколебать достигнутое Дамианом могущество, но выступить против него в открытую означало ни больше ни меньше разрушить Пустынь, превратить ее из монастыря в мелкое княжество, а этого Дамиан не хотел, во всяком случае пока: монастырский устав с его жесткими законами, иерархией, послушанием позволял править им не задумываясь о настроениях насельников.
Крусталь примирял честолюбие Дамиана и стремления аввы, они оба нуждались в нем, каждый по-своему, и его исчезновение означало возвращение к давнему противостоянию, в котором Дамиану не суждено было взять верх.
Он обнаружил пропажу сразу, едва заслышал било, созывавшее братию на службу. Сам Дамиан давно получил разрешение молиться в своей келье, и только тогда, когда появляется время, свободное от многочисленных праведных трудов на благо обители, однако он привык вставать рано, поэтому просыпался зачастую задолго до подъема братии.
Сундучок был открыт, как будто вор хотел, чтобы исчезновение крусталя заметили немедленно. А может, побоялся щелкнуть замком еще раз. А может, просто забыл, по глупой неопытности.
Робкий стук в тяжелую дверь просторной светлой кельи заставил Дамиана вскочить и захлопнуть крышку сундучка — посторонним незачем знать о пропаже.
— Кого там принесла нелегкая? — проворчал он себе под нос. — Входи!
Благочинный — разжиревший на доходах Пустыни иеромонах — робко сунул пуговичный нос в щелку: Дамиана побаивались все, зная о его крутом нраве и привычке впадать в ярость по пустякам. Дамиан же терпеть не мог толстяков, особенно мелких ростом. Сам он был сухощав (хотя и прикладывал к этому немало усилий), высок и широк в плечах.
— Доброго здравия, отец Дамиан, — тихо, с придыханием начал благочинный. — Я бы не решился тебя потревожить с таким пустяком, но, зная твою щепетильность в подобных вопросах…
Дамиан поморщился:
— Зайди и закрой двери.
Благочинный снова кивнул, шумно сглотнул и с усилием прикрыл тяжелую дверь.
— Я бы не стал… но такого у нас давно не случалось…
— Ну?
— Ушел послушник Алексий, певчий, тот, которого ты привез два месяца назад… Ну, которого похитил колдун и…
— Я понял, — грубо оборвал Дамиан. — Куда он ушел?
— Я… Я не знаю. Он ушел из Пустыни.
— Как? Куда он мог уйти? Что ты несешь?
— Вот, — благочинный протянул клубок тряпок.
— Что это? — Дамиан поморщился.
— Его вещи. Переоделся в мирское и ушел. И сказал, что ни секунды здесь больше не останется. — Благочинный перешел на шепот: — Он сорвал крест…
— Ты понимаешь, что говоришь? Куда он уйдет? Январь! Кругом лес, за окном метель, он заблудится и замерзнет еще до рассвета! И где он взял мирскую одежду?
— Украл у келаря, наверное…
Дамиан, разумеется, помнил послушника Алексия, которого два месяца назад нашли и вернули в монастырь после восьмилетнего отсутствия. Лешек — заблудшая душа, Лешек — дар божий. И за его волшебный голос экклесиарх, старенький отец Паисий, прощал ему заблудшую душу, равно как и все остальные прегрешения. Высокий, худенький, этот Лешек более всего напоминал отрока, хотя от роду ему было что-то около двадцати — он всегда выглядел моложе своих лет, Дамиан запомнил его еще в приюте. Тот и ребенком отличался от сверстников, простеньких крестьянских мальчиков, чем уже тогда приводил Дамиана в раздражение: мальчик вызывал у него странный подспудный страх, непонятное стремление спрятаться от взгляда его огромных светлых глаз, как будто укорявших в чем-то. Глядя на это дитя, Дамиан испытывал чувство вины, и, наверное, именно поэтому его преследовало желание запугать, заставить опустить глаза, пригнуть голову мальчика к земле… Только от чувства вины это не спасало — по сравнению с другими приютскими детьми тот и так был запуган без меры, потому что отставал от сверстников по росту, и нравом обладал слабеньким, сломать который ничего не стоило.
В детстве певчий напоминал кутенка, сосущего молоко из брюха матери: младенческие безвольные чуть приоткрытые губы; бесхитростные, как у гукающего грудничка, движения тонких пальчиков, постоянно что-то перебиравших; продолговатая ямочка на подбородке, которую мальчик все время пытался разгладить рукой; узкие плечи, которые Дамиан мог полностью покрыть ладонью. Взгляд, всегда удивленный, из-под длинных, загнутых вверх ресниц стремился куда-то вдаль, и по гладким волосам цвета зрелого каштана так и тянуло провести рукой.
Лешек — дар божий… В придачу к никчемно-умилительной внешности отрок имел поистине ангельский голос. Гости монастыря (а среди них попадались богатые и влиятельные люди) таяли от его пения и пускали сладкие сопли. Что говорить, и сам Дамиан, слушая волшебный голос ребенка, чувствовал, как нежно ломит грудь и как обрывается дыхание и влажные глаза поднимаются к куполу церкви… И это тоже приводило архидиакона в бешенство: ему казалось, что не он, тогда настоятель приюта, имеет полную власть над приютским мальчиком, а тот владеет его душой. А этого Дамиан вынести не мог.
Пустынь не имела ни одной из святынь, являвших миру чудеса: ни исцеляющих мощей, ни целебных источников, ни чудотворных икон. Хотя богомаз был, и неплохой, а иконы его украшали церкви не только на землях монастыря, но и далеко за их пределами, однако ни одна из них не мироточила, не помогала от болезней, не спасалась сама собой от пожаров — в общем, никаких волшебных странностей не обнаруживала.
Но, несмотря на это, Пустыни было чем привлечь знатных гостей: монастырь славился своим хором. Его наставник — экклесиарх Паисий — обучался на Атоне и сам когда-то обладал хорошим голосом, но, главное, умел найти способных учеников, обучить их крюковой грамоте, поставить голос: пел его хор чисто, слаженно и красиво. Настолько красиво, что послушать его приезжали из самого Новограда, и из Удоги, а однажды — и из далекого Оленца. И, конечно, оставляли серебро!
В детстве отрок Алексий был украшением хора, его жемчужиной, и когда обитель потеряла его, ничто не могло утешить экклесиарха. Но с тех пор как Пустынь обрела его снова, Паисий, убедившись в том, что сломавшийся голос не утратил волшебной силы, ходил счастливым; Дамиан же рассчитывал с его помощью приобрести для монастыря сильных покровителей.
Послушника забрали у колдуна вместе с крусталем.
— Келаря ко мне, и очень быстро! — выплюнул Дамиан благочинному в лицо. — И певчих, и послушников, которые видели, как он уходил.
— Всех? — присел благочинный.
Дамиан прикинул и кивнул:
— Самых толковых. Человек пять, не больше. Только очень быстро. И… не надо чесать языками!
— Я понимаю, я только тебе…
— Да ты-то только мне, а остальные? Лишние разговоры пресекать!
— Понял…
Ну как эта мокрая курица будет пресекать разговоры? Вот когда сам Дамиан был благочинным, никто не смел ослушаться приказа. Потому что каждый знал: его сосед по келье может первым доложить об этом многочисленным помощникам архидиакона.
Через полчаса, вытряхнув душу из доверчивого келаря и отупев от допроса безголовых певчих, Дамиан спустился во двор, с удовольствием вдохнул свежий морозный воздух и направился к сторожевой башне. Еще не рассвело, но ветер потихоньку стихал: день обещал быть солнечным и холодным.
И этот щенок посмел! Он посмел войти в келью к спящему ойконому, открыть дверь, мимо которой и благочинный проходил на цыпочках! Он обманул келаря, сказав, что за одеждой его послал отец Паисий. И тот поверил! Потому что никто из насельников не решился бы на обман, и келарю в голову не могло прийти, что парень нагло лжет!
И ни один из послушников не побежал докладывать об его уходе, ни один! Ну, это на совести благочинного, с ними со всеми придется разобраться отдельно.
Щенок, мальчишка! Дамиан не ожидал такого поступка, и от кого? От жалкого певчего, труса и слюнтяя, который два месяца ходил втянув голову в плечи, радуясь, что его не убили вместе с колдуном. Такого не случалось никогда, с тех пор как Пустынь встала на берегу Выги! Да, кто-то уходил, и уходил тайно, но летом, летом, не зимой! И уж тем более не прихватывал с собой монастырского добра. И не срывал креста на глазах двадцати человек, и не произносил речей, от которых послушники теряли голову. Как же можно было так ошибиться? Пригреть змею на груди? Это все Паисий — он взял мерзавца под крыло!
Дамиан со злостью распахнул дверь в трапезную сторожевой башни (с некоторых пор его собственная «братия» начала и трапезничать отдельно от остальных монахов). За столом дремал только один дружник, в грязном подряснике, подложив скомканный клобук под щеку. Дамиан покрепче хлопнул дверью, не желая тратить время на выволочки: понятно, что вчера братья пили и вели непристойные беседы чуть не до самого утра.
— Всех сюда, быстро… — прошипел Дамиан сквозь зубы, когда проснувшийся монах вскочил на ноги.
Может быть, они были не дураки пожрать и выпить, но по приказу ойконома умели действовать без промедления: не прошло и двух минут, как молчаливые воины-монахи, мрачные с похмелья, расселись за столом.
— Сегодня ночью Пустынь покинул послушник Алексий, Лешек — заблудшая душа, — тихо начал Дамиан, — он ушел и унес принадлежащую мне вещь, очень важную для обители вещь. Перед уходом он сорвал крест и произносил богохульные речи перед другими послушниками. Найти мерзавца. Любой ценой. И притащить сюда. Живым.
Братья многозначительно переглянулись, но не произнесли ни слова — ни удивления, ни вопросов не было на их лицах, и Дамиан в который раз порадовался, каких славных воинов ему удалось выпестовать своими руками. Многие из них стали его дружиной, будучи приютскими мальчишками, многие пришли в Пустынь послушниками, некоторых (лучших) он сам привел со стороны, соблазнив сытой жизнью в стенах монастыря.
— Следы вокруг обители наверняка замело, но в лесу их можно отыскать, — продолжил архидиакон, усевшись во главу стола, — но если он не дурак, в чем я сильно сомневаюсь, он пойдет по реке, это его единственная возможность выжить. Поэтому разделитесь, пусть большинство двигается на север, обыскивает озеро и лес, а небольшой конный отряд сторожит Выгу и деревни. Разошлите гонцов в скиты и на заставы. Если он не отыщется сегодня, завтра искать придется слишком долго и далеко.
— Да он наверняка замерз в лесу или замерзнет в ближайшие часы! — усмехнулся брат Авда, старший в башне. Он один из немногих должен был понять, какую вещь унес с собой послушник.
— Значит, вы найдете его тело и принесете сюда, — кивнул Дамиан. — Наказать мерзавца было бы полезно, но мне нужна украденная им вещь гораздо больше, чем он сам.
Калитка скрипнула, и из нее высунулась голова Терны. Все стойла, которые она могла видеть в темноте, были закрыты, а из соседних доносился храп мальчишек постарше и сонное ворчание коптархов. По обе стороны длинной конюшни была темнота – и там и там, у выхода, обычно дежурила пара лбов. Вход на ферму со стороны тракта охранялся серьезнее, поэтому Терна выбрала повернуть налево, в сторону заднего двора.
Она приоткрыла калитку пошире и тихо свистнула.
— Идем, здоровяк, — коптарх осторожно протиснулся следом за ней. – Только тихо.
Они пошли. Терна кралась и пыталась быть легче перышка, но это не помогало – старые половицы скрипели и охали, особенно у ворот других коптархов. Лилос шел за хозяйкой медленно и ступал, как хрустальный, и на его вес полы отзывались протяжным воем.
На самые громкие звуки Терна замирала на месте и прислушивалась еще сильнее – не проснулись ли мальчишки? Не учуял ли убегающего соседа, спящий за воротцами коптарх? Не проходил ли где-то рядом зачем-то не спящий Овод, и не ждут ли их за порогом уже готовые стрелять бугаи хозяина?
Простояв так пару раз по пять минут, девушка поняла, что теряет время. Нельзя уйти отсюда, не наделав шуму совсем, стоит просто оттянуть его по возможности. Она махнула Лилосу и они дошли до самого конца коридора спокойным шагом. Здесь уже слышался разговор двух следящих на посту мужчин.
Терна припала к стене и прислушалась. Им нужно было выйти за дверь и пройти в один из выходов – направо или налево, снова. В целом, из конюшен было четыре попарно расположенных выхода – это делалось чтобы пастухи с животиной не толпились очередью и выходили шустрее. В стене посредине обоих выходов было большое окно, что еще сильнее усложняло задачу незаметно выйти, пока охранники проходят мимо.
Девушка уловила два голоса слева. По крайней мере, ей так показалось. Она выглянула из проема, глядя, как за поворотом исчезают спины двоих дежурных – они остановились на улице и продолжали болтать.
Лилос высунулся следом, но повернул голову на хруст соломы под ногами и обернулся направо – почти в тот же момент в дверном проеме показался мужчина.
Коптарх схватил Терну за воротник зубами и молниеносно утянул в темноту, немного придушив. Они оба замерли, стуча сердцами, как молотками по наковальням, пока человек не спеша проходил мимо. Теперь путь точно был свободен.
Аргон в это время сидел в кресле и нервно дергался. Это практически все, что ему оставалось сейчас, ни подсказать, ни направить Терну он пока не мог. В конюшнях было темно, хоть глаз коли, зато топот Лилоса отдавался у него в ушах. Принц сидел, не сводя глаз с шара, на котором крались две совсем не тихие фигуры, и молился, чтобы она выбралась наружу. Там, где лунный свет окрашивал двор в синий, мужчина мог видеть больше, чем в полной тьме. Он надеялся, что сможет предупреждать ее о таких неожиданных опасностях, как этот выруливший из-за угла ночной сторож.
Количество людей, которые патрулировали обычную, чтоб ее, ферму, принца удивило. Терна никогда не ходила ночью, и это был их пробел в плане (если он у них вообще был) – хотя она все равно знала, как примерно здесь устроен ночной патруль, то принц был в неведении до самого этого момента. Овод оказался предусмотрительным, или попросту нервным на этот счет, хотя, коптархи были его прибыльным бизнесом и в первое время немало дураков пытались украсть у него пару другую коптархов.
Сейчас свиснуть из-под носу Овода невозможно было даже соломинку. Однако в этом был плюс для Терны – все стражники-охранялы были сосредоточены на том, чтобы не дать никому войти, и никто даже не думал о том, что кто-то может попытаться выйти.
Беглецы вырулили в последний коридорчик. Окно открывало вид на пустой задний двор, залитый звездным светом, и ночной воздух пах удивительно сладко.
Терна замешкалась у окна, оглядываясь, куда им лучше свернуть потом – мимо сараев и через забор или попытаться захватить провизии с кухонь…
В это же мгновение оба сторожа повернулись к окну.
Аргон подскочил в кресле, когда Терна с Лилосом синхронно упали вниз. Девушка припала к стене, а коптарх распластался на пузе. Мужчины прошлись и встали продолжить беседу как раз аккурат над головой беглецов – стоит им как-то выдать себя, а сторожам обернуться назад – и операцию можно было считать преждевременно оконченной.
Терна вжалась в побеленную стену и чувствовала, как мелкие камешки царапают ей шею. Рядом причудливо изогнулся ее питомец, и если бы не страшная ситуация, в которой они оба находились, девушка бы уже хохотала в голос над его позой. Но сейчас было не до смеха – она слышала каждое слово мужчин позади себя, и это было так близко, словно ей кричали в ухо.
— А ты слышал, девку то нашу продают, совсем.
— Терну то? Она вроде одна на ферме?
— Одна была, живучая больно. Вообще девки редко выживают, здоровьем слабы больно. Или их сразу в дело пускают. Это эта какая-то как собака попалась.
— Надоела старику? Чего продает?
— Да еще бы не надоесть. Торчит со своим кобелем копытным уже сколько лет. Тот в ней души не чает, повезло что шустрый. А то забили бы давно.
— Я видел их на последней гонке. Овод тогда срубил мешок!
— Да, только все равно лишнее содержание. Коняга ее столько жрет, говорят. Вовремя проданная баба то всяко больше прибыли приносит, чем лошадь на скачках.
Оба мужчины засмеялись, и Терну передернуло от их смеха.
— Она вообще чудная, слышал, не только не сдохла спать тут на полу, с конягой своим, так еще и на поправку пошла. Раздобрела, сиськи во! Мясо на костях наросло, аппетитная! Овод и решил продать.
— Ага. А сам что, не захотел продегустировать сперва?
— Да не, порченый товар дешевле стоит. А так какой спрос будет, только подумать.
— Ну да. Вообще жаль конечно, что девок мало так. Можно было бы поразвлечься пока ночи такие долгие, а то баба одна и у той животина злая.
Они повздыхали и синхронно двинули влево, обходить конюшню по кругу.
Терна выдохнула и подала знак Лилосу. Можно было выползать из укрытия. Но действовать нужно быстро – сколько они будут возвращаться обратно?
Они выглянули на улицу.
Задний двор освещался парой факелов, которые зажгли сторожа. Здесь было всего несколько деревянных хозяйственных построек, с сеном и инвентарем, и сразу за ними – забор, последнее препятствие на пути к свободе.
Оставалось всего-то добраться до забора, где Лилос поможет ей через него перебраться, а она что-нибудь придумает, в конце концов, коптарху под силу сломать такое ограждение парой ударов задними копытами. Терна обрадовалась, что ей не придется использовать заклинание Аргона – ей было страшновато. Все-таки в заклинаниях она ничего не понимала, и даже не знала эффект, который мог получиться.
Беглецы еще раз осмотрелись и скользнули на улицу. Держась в тени, девушка почти бегом перебегала от сарая к сараю, оглядываясь и задыхаясь, а Лилос следовал за ней, вдыхая ночной воздух и вслушиваясь в пока еще далекие шаги стражей.
Оказавшись за дальним сараем, где их нельзя было сходу заметить, Терна уперлась руками в забор. Когда ты не желаешь покинуть свою клетку, то не обращаешь внимания, насколько у нее толстые и частые прутья, и кажется, что до свободы рукой подать. Но забор был сделан из крепкой древесины, частоколом в два ряда, и Лилос едва ли, встав на дыбы, мог дотянуться и посмотреть за него.
Терну охватило чувство отчаяния. Да, она все еще могла встать коптарху на спину, и оцарапав штаны перемахнуть за забор и попытаться сбежать. Но оставить друга?
К сожалению, выход оставался один – через ворота. Они были самым уязвимым местом на ферме, и в то же время охраняемым. Терна растерянно вертела в руках уголек, который захватила с собой – может, если заклинание начертить на заборе, оно разрушит его и не придется будить всю ферму?
«Аргон! Ты тут?» — она мысленно обернулась в поисках принца, и тот отозвался эхом в ее голове.
«Ты уже за забором?»
«Нет, он слишком высокий! Что делать? Ты видишь нас?»
«У меня пропала картинка. Сегодня облачно, если это что-то говорит тебе о том, как работает магический шар. Я сейчас гляну что там у тебя»
Аргон возился с шаром на подставке, когда услышал вокруг Терны шаги.
Лилос шарахнулся от сарая и жалобно заржал, толкая боком растерявшуюся хозяйку.
— Так, а куда это мы собрались?
Голос Овода оглушил Терну и вокруг вдруг заплясали огни, отражаясь на лакированной поверхности забора. Она обернулась – сзади стоял надзиратель с десятком своих парней с дубинами. Судя по лицу толстяка, он не был рад проснуться среди ночи, но еще больше он не хотел, чтобы от него ускользали деньги, которые уже почти были в его карманах.
— Терна, я предупреждал тебя что тебе нужно выспаться перед завтрашним утром? Это что еще за поздние прогулки? – он как всегда начинал так, словно просто беседовал с ней о погоде, но девушка знала – это верный признак того, что хозяин весьма рассержен.
Она прижалась спиной к забору, глядя в недобрые лица. Двое мужчин, обсуждавших ее судьбу у конюшни, посмеивались между собой. Двор теперь был освещен их факелами, и Терна слышала, как постепенно просыпаются встревоженные шумом коптархи и мальчишки-пастухи.
Лилос фыркал, переступая копытами, стараясь загородить свою хозяйку, но не нападал – он хотя и мог бы разнести эту толпу, но вилы, которые держали в руках пятеро из мужчин, целились прямехонько в его лоснящийся бок.
Терна моргала, словно хотела, чтобы картинка перед глазами сменилась на что-то другое. Овод потихоньку подходил ближе, сигналя своим парням чтобы они окружали девушку и коптарха. Уголек в ее руке крошился и намокал от пота.
Шар Аргона вспыхнул и озарил светом факелов комнату принца. Он молча покачал головой – у маленькой девчонки уже не было шансов. Надежда, что все пройдет тихо провалилась, а иначе быть не могло.
— Давай без глупостей, хорошо? Я не буду тебя бить, мне не заплатят, — Овод уже был на расстоянии десяти шагов от Терны. – Ты просто пойдешь спать со мной, и отдохнешь, будучи немного связанной. Так ты точно дождешься своего покупателя без соблазнов. Договорились?
— Договорились, — кивнула Терна и ее пальцы замкнули круг рыбьего глаза на гладкой поверхности забора позади девушки. Уголек сточился в крошку и рассыпался, Терна отстранилась, прячась за Лилоса, и как только свет факелов озарил начерченный символ – раздался грохот.
Я уже говорила, что этот мир — ненормальный? Ну вот… снова повторяю. Приключения так и валятся на мою драконью шейку. По окрестностям бегает какой-то тип с зелеными яйцами,колдуны так и норовят превратиться во что-то страшненькое (и ни при чем тут я, ни при чем!), а от вопросов некоторых местных деток даже дракоше хочется утопиться в озере. Но… драконы не сдаются — так папа сказал. Значит — придется решать, что делать с лягухом. То есть с жамбоидом… То есть с заквакой… Короче, решайте сами, с кем.
— Александра! Нет, не… — дракон осекся, потому что опоздал и теперь в оторопи рассматривал мою работу… — Ты что вытворяешь?
— А что? — я, по правде сказать, и сама была удивлена тем, что получилось — вроде делала все, как объясняли… Нет, я правда все делала точно! Но почему-то на пациенте, лысоватом мужике предпенсионного возраста сгорели не злобные заколдованные микробы, а штаны и рубашка…
— Ну кто ж так фокусировку делает! — простонал Гарри, и снова (в пятый раз) принялся объяснять про то, какой именно тут нужен фокус. На этот раз я уже даже смогла понять почти половину. Остальное тонуло в тумане… А что вы хотите? Я раньше стихи зубрила на раз, задачки лихо раскусывала… Пока папа не разбогател так, что учителя мне пятерки стали ставить только за то, что я с парты встать снизошла! Ну… я и перестала выеживаться — толку-то? Все равно поставят же… А не поставят — папа других наймет.
— Поняла? — переспросил Гарри.
— Ну…
Серебристик глянул затравленно. Если б у него и у его папы оставалось хоть немного сил, мужик бы точно не у меня лечился. Но лучше у меня, чем копыта откинуть — так, нет?
— Поняла?
— Э-э…
Дракон помянул какое-то там божественное Пламя и снова стал объяснять, как правильно вдохнуть и какие связки задействовать…
— Поняла-поняла! — перебила я этого… учителя. И я хотела с ним?.. Наверное, у меня на тот момент мозги взяли отпуск… — Счас попробую.
— Ты только поосторожней…
— Да помню я!
Вот доставучий же…
Я пошире расставила лапы — по обе стороны от неодетого теперь мужика, наклонила голову, распрямила такую прозрачную штучку за ушами (Гарри ее как-то называл, но драконий язык хуже французского, честное слово — пока повторишь первую часть слова, вторая уже вылетела из головы, к тому самому Пламени, наверно), и постаралась увидеть те самые черные точки, про которые талдычили наши драконьи врачи. Так… Увидела. Теперь надо правильно вдохнуть и правильно вы-ы-ыдохнуть — так, чтоб пламя было красненькое, без дыма и То-о-оненькое такое… счас-сча-а-ас….
— Ну?
Ой!
Зараза, что ж ты мне под руку-то говоришь?! То есть под лапу?
Мужик подскочил, как мой охранник, когда я его застукала с очередной гувернанткой! И задрыгался. Е-мое… Ну как это вышло? Вместо черных точек я дохнула на… э … короче, сделала мужику полную эпиляцию. Во блин! Ну… в смысле я б на его месте была б рада (ну, он же все равно почти лысый был!), но кто их тут знает, с их дикими нравами…
Я расстроилась.
Гарри тоже. Причем так, что почему-то перешел на драконий.
— Я не нарочно!
— Аррррррр….
— Я счас еще раз попробую!
— Аррррррррр! — и Гарри, кое-как на человеческом языке объяснив, чтоб я ни в коем случае больше не лезла к несчастному ар… рррр… старрроосте… смылся к озеру и сунул туда голову по самые крылья… Я даже не успела сказать, что это он виноват! Ну, нечего было меня торопить.
Подумаешь!
Ну и сиди там в своем озере. Может, лягушку отловишь, Рику на радость…
Я снова принялась за жертву эпиляции.
Так… точки. Уй, а мельтешат-то, мельтешат… Как американцы под Рождество, когда скопом подарки ищут. Фе… Так, распрямить эту драконью типа-фату… Вдохну-у-у-уть… Красненькое… Вот, вот так… как моя любимая помада… и оп!
О! Получилось, получилось, получило-о-о-ось!
В мужике не осталось ни точечки! Ой, какая я молодец!
Давай, дядя, открывай глазки. Ну-ну, спящий некрасавец, давай, давай, ты уже выздоровел… И это я тебя спасла, учти…
Мужик и правда зашевелился… дернулся… потер лицо рукой (брови осыпались) и открыл глаза. Я засияла улыбкой:
— Привет! То есть это… доброе утро.
Ну, три часа ночи — это уже утро или еще не совсем? Со своим первым спасенным мне хотелось быть очень, ну просто очень хорошей и доброй!
Но мужик почему-то моей улыбке не обрадовался.
— Х-ээээ? — выдавил он. И попытался отползти. Эй, чего он? Я придержала его лапой — аккуратно так.
— Ну, как самочувствие?
— А-ээээ?
— С тобой все нормально?
— А-а-о-н…
Может, я мозги ему спекла, а?
Но тут мужик драпанул так, что обогнал бы наверно, даже папину охрану. Или кенгуру — похоже прыгал…
— Дракон! Дракон! Драко-о-о-о-он!
И че, спрашивается, так орать? Ну дракон… так симпатичный же! Тоже мне, благодарность за спасение! Или он уже эпиляцию заметил? Так это ж мелочи… Ему даже идет. Ну, пошло бы, если б похудел.
— Александра? — вымокший до последней чешуйки Гарри с удивлением рассматривал пустое место. Ну, место, где лежал этот нервный лысик, — А где он?
— Кто? — я старательно рассматривала ночное небо — а что, красиво. Как выставка алмазов у Тиффани…
— Где больной?!
— А он уже здоровый, — попробовала успокоить я этого слабонервного.
Гарри почему-то не успокоился.
— Я ж должен был его посмотреть!
— Зачем? Здоровый он… Знаешь, как бегает?
— Ррррр!
Староста еще бегал где-то по деревне (слышно было, как надрывается), пока папа Гарри не сцапал его и не уложил поспать рядышком с остальными выздоравливающими…
Рик все еще не просыпался — я пару раз подходила на цыпочках, посмотреть, но он ровно дышал и был такой тихий и симпатичный. Я его даже накрыла чьим-то пальто. В смысле, это было не пальто, а какая-то одежка типа того, меховая такая, я ее с веревки у какого-то дома стащила…
Пусть поспит…
В деревне спали почти все — и люди, и драконы, и больные, и здоровые. Все нанервничались до истерики… Ну вы представьте, до чего надо было наволноваться, чтоб клясться дракону в любви и вечной благодарности? Причем не мне даже (мне-то еще привычно), а этому… Небри… Дебрысь… Нет, Дебрэ. Короче, Гарриному папе! А мне какой-то депрессивный лапы целовать пытался. Да у меня лапа больше него самого, подумал бы, как это смотрится! Не-е, я тут точно рехнусь когда-нибудь с этими местными…
Ну вот. Все спали, одна я — как секьюрити! В смысле топаю вокруг деревни и любуюсь на выставку звездочек! Ну бессонница у меня, бессонница! Прорезалась с чего-то…
В смысле, мне не то что спать не хотелось, а просто… не хотелось. Не знаю, почему. Гаррин папа с чего-то беспокоился. Они с Гарри даже поспорили, кто из них будет дежурить. Выпало Гарри, но он, видать, тоже устал. Помаялся-помаялся, несколько раз голову в озеро макал, последний раз чуть не захлебнулся — видно, прямо в озере и заснул.
Вон лежит на песочке и храпит так, что деревце рядом облетать начало.
Хррррр… То есть это… бррррр!
Ну а мне спать чего-то расхотелось. Нет, я попробовала, конечно. Но мне неудобно было спать на животе (дома-то я на спине любила, а тут гребень колется и песок в чешую набивается.)… Эх, дома… Как там, интересно — дома? Папа наверняка гоняет помощников с секьюрити, меня ищет. Папочка… Я даже всплакнула, но вспомнила, что плакать мне счас не стоит — пожару наделаю, а деревня и так еле сопит. То есть дышит. Мама обложилась успокоительными травами в мешочках с ног до головы. Нелка нервничает. Шеф радуется, скотина такая, все из-за него… Тусовка удивляется, что я пропустила воскресную развлекаловку. Розка, пока меня нет, считает себя первой красавицей. Погоди, явлюсь я на твою рыжую голову с наращенными кудрями! Крашеную.
Хрррррр…
Блин, надо Гарри рот чем-то заткнуть. А сон мне только улыбнется из тумана!
Пока искала подходящее для затыкания, проснулась совсем. Эх, кокосов тут нет. Как раз бы подошел… Ой, нет, есть! Вот же, на дереве висит! Один почему-то. Остальные, наверное, скушали. Я содрала этот фрукт в скорлупе (легкий, правда), тихо-о-о-онечко подкралась к серебристику… Оп-па. Гарри замолк! Поворочался, хрюкнул и ровно задышал — уже без храпа…
Спасибо, господи, за то, что тут есть кокосы!
Я снова прилегла на песочек. Закрыла глаза… Представила, что лежу в теплой ванне… с пенкой… Рядом стаканчик апельсинового сока… Грейпфруты на тарелочке… А мадам волосы мне расчесывает… А потом я, вся такая красивая, иду на…
Грррррр! Скррррррип!
Это еще что?
Чтоб тебе налоговика встретить, Гарри! Вы посмотрите, он во сне этот кокос грызть начал! Не-е-е-ет, тут уснет только глухой!
Так, о чем это я? Ага. Вот я навела глянец и спускаюсь по лестнице вниз, а внизу ждет шикарный парень… Смотрит влюбленными глазами и говорит…
Хррррррясь!
Я подскочила. Что, что такое? Ой, мамочка!…
Та штука, которую я засунула в Гарри, ну как лекарство от храпа, кокос этот. В общем, это был не кокос. Потому, что когда серебристик разгрыз скорлупу, оттуда вырвалось… Ну я не знаю, что это такое! Вы когда-нибудь видали смесь жабы со змеей? Сами вы тритон! Если б оно весило хоть одну тонну, меня б уже не было! А вы про три, офигели, в натуре? Килограмм десять, не больше! Голокожее, зубастое, с гривой на… не знаю, на чем, наверное, это шея была все-таки. И эта… это… у него крылья, были, короче. Оно их расправило и улетело.
И еще обматерило меня на прощанье.
Как? Вам повторить, да? Ну вот и не лезьте. По-местному обматерило, с быбыдрыхами и все такое.
А Гарри даже не проснулся. Тоже мне, спящий красавец!
Хрррррррр…
Нет, ну никакие нервы такого не выдержат! Я встала и потопала вокруг деревни, изображая из себя охрану. От чего охранять, понятия не имела, но ходить — лучше, чем валяться рядом с этим… громыхающим мистером Храпом! Я как-то на вулкане была, Этна назывался. Вот честное слово, он не так противно шумел! Или у меня просто нервы не на месте? Интересно, а у драконов бывают эти самые дни?
Только не это! Я как представила — так просто мозги переглючило!
Брррр…
О, вот тут, за горкой, вроде потише… Совсем тихо. Вон даже слышно, как волны плещутся… Может, пойти искупаться? Интересно, а в этом озере есть розовые мокрицы? На этот раз спасать меня будет некому.
Как тут все-таки тихо и красиво… Сто лет не была в лесу просто так — без машины, музыки, тусовки и охраны… А тут, оказывается, птицы поют. И… стоп, а это что такое?
Я почесала чешую на лбу.
Интересно…
Больше всего это было похоже на яйца. Большие, больше страусовых, зеленые… и они светились. Раз, два, три, четыре… в общем, много. А самое интересное, рядом с ними торчал какой-то мужик!
Я обрадовалась. Если честно, мне было скучновато, а тут поговорить можно. И еще разузнать про эти эксклюзивные яйца. Я соскучилась по яичнице! Омлетик, гоголь-моголь из свежего желточка, м-м-м…
— Эй, мужик, ты что тут делаешь? Подари яичко!
Тип подпрыгнул.
Бэмс!
У меня над головой что-то свистнуло, и с горы посыпались камни. Это что такое?! Я подняла голову — на горке дымились какие-то пятна. Это… это… Стоп, это он в меня чем-то зашвырнул? Этот тип с зелеными яйцами? Ты что, больной? Так я тебя счас вылечу! Только проучу для начала, чтоб ты не швырял в девушек огненные яй… то есть шары! Ты же мне чуть чешую не попортил, кретин!
— Ты что, псих?
А что, похож… Не знаю, кто у него стилист, но такие лохмы и такую хламиду у нас даже бомжи не носят. Только колдуны всякие придурочные… Ну те, кто думают, что они экстрасексы (или экстрасенсы?). Стоп-стоп… Колдуны?! Этот яичный хозяин — колдун, что ли? Тип оскалился. Ну и зубы… Мама!
— Эй, ты что?
Я отпрыгнула от следующего огненного шарика, и… хвостом зацепила пару яиц. Хруп-хруп… Ой… Они, конечно, в крошку! Я не хоте… о-о… А вот белков-желтков там не было. Вместо этого там были знакомые точки, которые я своим дыханием выгоняла из крови старосты… Целая тучка.
Что-о?!
Ничего не успев сообразить, я чисто на автомате спалила черное облако, и услышала дикий вопль:
— Что ты делаешь, дура?!
А, умеешь-таки разговаривать? Давно пора! Подожди-ка… что ты сказал?
Шшшшшшто?
У меня просто чешуя дыбом встала. Ах ты еще и обзываешься, урод с неправильными яйцами? Да я тебя в порошок сотру, скотина!
Тем временем с горы покатились новые камни — целые скалы! И все на полянку, прямо как по заказу. Правильно, камушки, давайте-давайте! Раз! Опа! С попаданием! Два! Класс!
— Не-е-ет! — завопил урод. Бросился к своим яйцам, но фиг ему! Три! Четыре! Пять! Страйк!
Я мстительно плевалась в каждое облачко, взлетающее над травой. Если это правда то, от чего болеют, то ты попал, чмо в пальто!
— Аа-а-а-а! — заголосил тип над аккуратной такой горкой камушков — ну прям эта… пирамида, — Дура, что ты наделала?
Вот зараза! Назло запулила в середину один камушек, самый симпатичный — на сто кило примерно, на помаду похожий.
— Ты не о том думаеш-шь, — прошипела я.
— А?
— Вопрос в том, что я сделаю, а не сделала. Намек ясен? А ну иди сюда! Куда? Стой! И-и-и-ийих! Лови его!
Утро началось с звонка терминала, раздавшегося в половине четвертого утра. Звонил Степан:
— Не разбудил? День добрый!
— День? Наверно… добрый. Как тебе сказать?.. – ответила всё ещё сонная Нина. — Ночь на дворе… вообще-то.
— Здесь полдвенадцатого вечера. Ночь только началась… пока прошли таможню, пока сели… короче, так. Приехали дексисты… так оперативно! Привезли. Я в шоке! Киберы есть, одежду и кормосмесь привезли. Но… стоит ли брать этот хлам? Реально хлам! За жемчужину в триста тысяч… двадцать два киборга, из них только два DEX’а и три Mary… остальные Irien’ы. Будешь брать?
— Буду, – до наконец проснувшейся Нины стало доходить, о чём речь, и она спросила: — Ещё не погрузили разве?
— Потому тебе и звоню. Я рассчитывал на всех DEX’ов. Куда нам с Irien’ами? У нас не бордель! – Степан был явно расстроен и нервничал. – Я не буду их брать… одна морока и никакого толку!
— Бери. Пристроим. На фермы… или в заготконтору. В музее были?
— Здесь ночь вообще-то! И этот… их начальник твердит… типа «Грузите и улетайте!»! Ходит за капитаном и командует…
— Грузите. Это да. Пристроим. А насчет улетать… у Райво командировка… и ему по-любому надо в этом музее показаться… иначе командировка у него за свой счёт будет. Попроси дексистов подождать, или даже помочь… отдай ещё пару жемчужин… там были чёрные… они могут оформить изъятие киборгов у музея… в крайнем случае позвоню Борису.
— Хорошая причина… и мысль тоже… неплохая. Ну… ладно, грузим… в трюм, – Степан был явно на взводе и почти кричал. — Реально полутрупы! У них функциональность от полутора до пяти-шести процентов! На хрена нам этот хлам!
— Стёпа, успокойся. Бери всех, корми, коли лекарства… дай воду и одеяла… и с утра поезжайте в музей. Хотя бы командировку отметить… всех трудоустроим. Их можно спасти… и устроить на фермы… ты же говорил про конюшню на турбазе… когда-то… что собираетесь строить! Конюхами пусть будут… некоторые. Так что… грузи всех. Пристроим.
— Хорошо… успокоила… всех разместим. Пока… завтра позвоню снова.
— Хорошо… и удачи вам.
Уже отключаясь, Степан сказал:
— Знаешь ли… у меня такое чувство, словно здесь просто провели шмон в борделях… и всё, что им негоже… привезли сюда.
Вспомнив слова Бориса, воспроизведённые Златой, Нина медленно ответила:
— Очень… даже… может быть. Звони. Пока.
***
Ложиться спать обратно? Наверно, надо всё же хоть попытаться уснуть… проворочавшись почти больше часа, всё же встала.
Скоро рассвет. Нина прошла на кухню, взяла ломоть хлеба, пошла в гостиную… и положила его перед фигурками богов. Может быть, они где-то и есть… и примут подношение… и помогут и из музея этого киборгов забрать… помечтать не вредно. Помолиться, что ли? Но… этим богам не нужны молитвы. Им нужно действие. Язычник говорит богу: «Я сам. Ты просто будь рядом. Не делай вместо меня, делай вместе со мной.».
Но всё же… Сварог, Перун, Велес, Макошь, Лада… будьте с ними рядом… и… помогите привезти этих… не-людей живыми…
Оба Mary проснулись и тихо встали одновременно с хозяйкой, но не посмели её беспокоить. Саня бесшумно переместился на кухню, Агат так же тихо ушел в ванную, умылся и вернулся в комнату, так как никакого приказа не поступило.
Нина сначала включила терминал… но… пошла включать чайник – и обнаружила на кухне киборга в пижаме, пытающегося слиться цветом со стенкой:
— Чего не спишь?
Саня ответил:
— Система готова к работе.
— Это система готова. А сам ты готов?
Парень замер – до разрешенного времени пробуждения ещё рано… но хозяйка уже на ногах, значит, и киборг должен быть готов к работе. Но его органика к работе готова не была!
— Если не выспался, можешь ещё поспать… на работу рано… а если выспался… сделай мне кофе. Ладно, иди уже. Сама сделаю… иди досыпай. Тебе ещё регенерировать надо.
Толку никакого – в доме два домашних киборга, а кофе приходится делать самой! Дожила!
Совершенно не выспавшаяся и мрачная после ночного разговора, Нина прошла мимо всё ещё стоящего у стены киборга, сама сделала себе кофе и села на место.
Саня не исчез, но очень тихо сказал:
— У Вас повышено давление и проблемы с сердцем… рекомендуется больше двигаться… и… Вам нельзя кофе… совсем.
— Саня, у меня нет проблем с сердцем. Я просто очень устала вчера и не выспалась сегодня. Если хочешь, садись и ешь… что хочешь. Можешь тоже кофе сделать… себе.
— Спасибо… я тогда пойду… — и вышел.
Нина после чашки крепкого кофе открыла присланный ей файл для перевода и начала просматривать давно знакомый текст «Домостроя».
***
В восемь утра первый заместитель главы филиала DEX-компани с двумя киборгами уже сидел в кресле в здании Песоцкого сельсовета напротив председателя сельсовета:
— …и вот мы решили, так сказать, помочь вам… привёз двух киборгов. Борис Арсенович лично их выбирал… не новые, это да… но вполне исправные машинки… работать будут… проверены…
Председатель пребывал в полнейшем шоке! Киборги нужны! И только вчера открыли новую школу! – с опозданием на неделю, но всё же открыли. Но… ведь это же те самые киборги! Из той самой школы, где над ними издевались! А если они сорванные? А если они сорвутся в новой школе?
— Киборги нам нужны… давайте я приглашу учителя… он у нас за программиста… он в них лучше меня разбирается.
— Да, конечно…
Председатель позвонил Драгану и попросил прийти в сельсовет. Взглянув на гостя, попросил секретаршу (она же кадровичка, она же при необходимости курьер) принести гостю чай с пирогами.
«Подарки» стояли в этом же кабинете у стенки, в новых комбезах и берцах, чуть подлеченные и слегка накормленные – но замирающие от дикого страха. Они уже пережили одну школу и «игру в тестирование», не спалились на тестировании в лаборатории – и после всех мучений их привезли в глухое село, чтобы подарить… школе!
Может, стоило сдохнуть в стенде? Маня с развороченной грудью после «тестов» была жива ещё почти трое суток в стенде – потом перестала проявлять признаки жизнедеятельности… а после неё в стенд была поставлена Лиса.
Сколько стендов в этой школе? Где они находятся?.. Наверное, есть. И… они точно в подвале.
— …мы берём их. Раз Вы сказали, что они исправны, значит, так оно и есть…
А что еще мог сказать Драган? Попросить увезти их обратно? Тогда их увезут или на утилизацию, или в место, намного худшее, чем та школа… а сельской школе киборги просто необходимы… так что… стоит попробовать приручить их.
И потому Драган сказал:
— Я видел у сельсовета флайер головидения. Вы хотите вручить киборгов торжественно и при журналистах?
— Вы потрясающе догадливы! – довольно сказал дексист. – Именно торжественное вручение… и именно при журналистах.
— Просто… сейчас только полдевятого, а уроки у нас сегодня с десяти… всё-таки в новых классах. Потому мы вчера всем объявили, что сегодня можно прилететь на уроки к десяти… оповестить, чтобы ученики прибыли раньше, мы успеем не всех. Будете ждать, когда соберутся все ученики?
— Да.
— Тогда… если Вы не против, я бы накормил их сначала. Я понимаю, что их кормили перед отправкой сюда… но хуже-то не будет… да и время пока есть.
— И что Вы предлагаете?
— Сводить их в столовую. У меня старшая сестра в гостях, я попрошу её… если, конечно, Вы дадите на них права управления до торжественной линейки… а я тем временем оповещу учеников.
Дексист уставился в упор на учителя – а каков наглец! Права управления ему до линейки с речами и журналистами! Но… молодец! Не боится. И… почему бы и нет?
— Хорошо. Драган… Благоевич, если не ошибаюсь… уговорили. DEX’ы, второй уровень учителю Драгану… Благоевичу. Идите с ним. Сходить в столовую… разрешаю.
— Благодарю… а имена у них есть?
— Клички? Назовите сами… как назовете, так и будет. А пока… Первый и Вторая.
— Хорошо. Первый, Вторая, идите за мной.
Киборги одновременно ответили:
— Приказ принят.
И вышли вслед за Драганом.
***
Полдесятого прилетел на флайере Вася, и Нина приказала Агату собираться – но при всём обилии одежды в шкафу он оделся всё в тот же костюм. Нина познакомила киборгов, посадила Агата на заднее сиденье – и Вася поднял флайер в небо и направился к замку.
А Саня стал делать привычную уборку в доме и обнаружил кусок хлеба перед стоящими на полке фигурками. Удивлённо посмотрел на него, потом взял… и съел. Разрешено брать любую еду.
А то, что он так породнился с богами, он не понял.
***
Зайдя в кабинет, Нина первым делом позвонила Светлане:
— Привет! Мне привезли киборга. Приди лучше за ним сама… пропишу тебя с третьим уровнем.
— Спасибо, приду… как только… так сразу.
После этого Нина познакомила Агата с Лизой и Лидой и, пока нет Светланы, разрешила ему смотреть с Кларой мультфильмы на Васином планшете.
Агату многое было впервые – новые знакомства, новые места и новые люди. А у хозяйки на работе столько новых киборгов! – два DEX’а, две Mary и даже одна Irien! И с ними можно разговаривать… не только по внутренней связи! – хозяйка даже дала альбом и разрешила рисовать в нём и смотреть мультфильмы!
О том, что будет дальше, Агат не думал – он был счастлив здесь и сейчас.
А ещё хозяйка велела Лизе сшить ему пару рубашек и даже купила ткань – и DEX выходил встречать дрон с посылкой.
***
Сестра Драгана Данка прилетела в гости на неделю, пока в школе на Нови-Саде зимние каникулы, и не одна, а со старшей дочерью Любице, ученицей девятого класса, и сопровождающим их DEX’ом по имени Деян.
По просьбе Драгана и с данным ей третьим уровнем Данка повела киборгов в школьную столовую, находящуюся на первом этаже новой школы. Кот и Лиса послушно пошли за ней – пока ничего плохого с ними не сделали, а для побега нужны будут силы – они уже решили сбежать, если их опять заставят делать больно друг другу. В столовой утром были готовы только блины и чай, и потому Данка попросила повариху дать DEX’ам по тройной порции блинов со сгущёнкой и компот, и сварить каши на молоке.
Впервые в жизни Кот и Лиса ели сгущёнку! И потому Кот отложил уже запланированный побег на вечер. Может быть, если хорошо себя вести, накормят снова – для регенерации нужна энергия.
***
Змею предстояла сложная задача – устроить в доме троих DEX-девушек с возможными удобствами и самому не остаться без спального места. Проблема ещё и в том, что нежилая и неотапливаемая часть дома намного больше, чем жилая – и к тому же пустая, так как других животных, кроме кур, у Змея не было. Прежний егерь сена тоже не заготовлял. Потому на части дома под названием «сеновал» было пусто и просторно – но холодно. А устраивать спальное место для себя вдали от всех не хотелось.
Злата захотела спать на кровати – но на кроватях спали Змей и Ворон. А другой кровати не было… только лавка. Агния и Аглая по-прежнему лежали на печи – но они в доме временно… ещё пару ночей там проспят.
День только начался. К ночи видно будет, кто куда ляжет… там и будет спать. А пока… осматривать острова. Злата охраняет дом, пока Ворон занят лепкой, Агния бренчит посудой и готовит еду, Аглая пошла к курам… – и можно спокойно ехать.
Ответ от Комарова придет… в лучшем случае завтра. Тогда… придётся уступить… временно… Злате свою кровать, а самому лечь на лавке у входа… а потом как скажет Комаров, так и будет. Надо спросить… как же написать?
Ничего не решив, написал для Комарова А.П. вопрос: «Приехали в мой дом три сестры. Двоюродные. И живёт названный брат. Куда мне лечь спать, чтобы всем было удобно?».
***
А в это время на школьном дворе уже собирались ученики и учителя – в этом году в школу пришло сто двадцать восемь ребят и девочек и впервые в первом классе было шестнадцать учеников. Школа из малокомплектной постепенно превращалась в обычную среднюю.
После вступительной речи директора и завуча слово было предоставлено представителю DEX-компани. Журналисты активизировались и, кроме основной, отправили ещё две камеры на дронах.
Зам директора филиала Денис Сергеевич Кротов вещал уже минут двадцать:
— Дорогие ребята… узнав об открытии школы… мы с директором подумали… ведь такой школе нужны охранники!.. и я решил… и мы решили… подарить вашей школе двух киборгов… они сделают вашу учёбу… ещё более безопасной… это надёжные проверенные машины…
Два киборга, накормленные в столовой досыта, стояли спокойно – но при этом Кот внимательно осматривал территорию вокруг школы и планировал побег.
Рядом с некоторыми учениками Кот обнаружил DEX’ов – по случаю внезапно объявленного собрания некоторые крестьяне отправили с детьми охрану.
Совершенно неожиданно для себя и Кот, и Лиса получили запрос на доступ от киборга, стоящего за спиной девочки-подростка. Кот доступ предоставил и сразу спросил:
/Ты здешний? Все понимаешь?
/Я уже знаю, что вы оба из той школы. Здесь такого не будет.
/Ты уверен? Тебя звать-то как?
/Лютый. У тебя имя есть?
/ Я Кот. Она Лиса.
/Отлично! Добро пожаловать в наше село!
Жж
Телефонный звонок раздался через пять минут после того, как Игорь воткнул зарядное устройство в розетку, — он совсем забыл про него и вспомнил только под вечер, после того как они перевезли Маринкины вещи и наговорились с ее бабушкой.
— Папка! Папочка, прости меня, пожалуйста, прости! — услышал он, не успев поднести мобильник к уху.
— Что? Что опять случилось? — Игорь похолодел.
— Я не знаю, почему мне это пришло в голову, но я не врала тебе, честное слово. Я не знаю, почему я решила, что скоро умру. Мне так казалось, честное слово!
— А теперь? Уже не кажется?
— А теперь не кажется… — Светланка виновато всхлипнула.
— Ну и хорошо, — вздохнул Игорь.
— Ты не сердишься на меня?
— Нет, конечно нет.
— Я тебя искала, ты пропал, я думала, ты про меня забыл.
— Ну что ты, Светланка, как я могу про тебя забыть!
— Я ходила к Волоху, мне ребята посоветовали…
Игорь испугался:
— Зачем? Зачем ты к нему ходила? Когда?
— Давно, недели две назад. Но он мне сказал, чтобы я не беспокоилась и что ты пошел меня спасать. Ты правда ходил меня спасать?
— Ну, в некотором роде, — Игорь смутился.
— Папка, прости меня. Оказывается, я все это придумала…
— Да брось… Главное, что с тобой все хорошо. Как ты поживаешь?
— Нормально. Я к тебе в субботу приеду.
Игорь вздохнул. Наверное, лучше сказать ей сейчас, чем огорошить ее таким событием в субботу…
— Знаешь, а я женился, — сказал он смущенно.
— Правда? — вскрикнула Светланка. — Наконец-то! Я сколько раз тебе говорила!
— И тебя это нисколько не огорчает?
— Почему меня это должно огорчать? Я же взрослая, пап, как ты не понимаешь! Тебе давно надо было жениться, а то зимой у тебя на хозяйстве никого нет.
Игорь хмыкнул про себя и ничего не сказал.
— Ну что ты молчишь? Она хорошая?
— Да.
— Я приеду и проверю! Жди меня в субботу!
Маринка сидела в комнате, уткнувшись в свой компьютер, и Игорь понял, что зимой на хозяйстве у него никого и не будет.
— Прямо не знаю, как лучше по Интернету ходить, — пожаловалась она, когда заметила его присутствие, — через лэптоп или через блюдечко?
— А есть разница? — улыбнулся Игорь.
— Конечно. Через блюдечко быстрей, но нельзя открыть сразу несколько страниц и разрешение маленькое…
За окном шуршал долгий осенний дождь, и ему показалось, что в доме сыро и холодно.
— Ты не замерзла? Хочешь, я затоплю печку?
Маринка оторвалась от экрана и посмотрела на него долгим взглядом:
— Хочу, Медвежье Ухо… Очень хочу. А хочешь, я приготовлю ужин?
Он улыбнулся и покачал головой:
— Не надо таких жертв, Огненная Ладонь, я уже поставил чайник.
— Мы будем сидеть перед печкой и пить чай?
Игорь кивнул и подмигнул ей:
— Ты наконец покажешь мне, как выглядит твой Интернет.
И, надо сказать, долгий осенний вечер, которого он так ждал и боялся, оказался уютным и радостным, как и множество других последовавших за ним вечеров.
…А он-то, боже мой, какой стал умный да смелый, а какой красавец!.. Сядет, бывало, на коня-летуна, сдвинет шапочку, подбоченится — король, настоящий король!
Сивко-бурко: [Тексты сказок] № 180.
Чего только не приходится делать, чтоб удачно втюхать человеку то, что ему не надо!
— Эй! Ты чего тут делаешь?!
По матери я никогда в жизни не ругался. Но чувство было именно такое — хотелось выразиться, и покрепче. Черт, да как же это не вовремя!
Я совсем по-другому планировал первое знакомство…
Ну да ладно, будем работать с тем, что есть. Вперед, Воробей!
Повернууууулись. И улыбнуууууулись! Слегка, чтоб не посчитали психом — тут, ну прям как у нас, не любят улыбок не по делу.
— О, тут все-таки есть народ! Вы очень вовремя. Покажете, где тут что?
«Парни» — меньше всего они были похожи на альтруистов, озабоченных помощью ближним — переглянулись довольно-таки мрачно.
— Ты кто?
— Я-то? Макс Коршун! — ну а что? Не все ж мне воробьем зваться! — Далековато вы забрались, народ!
— Тебя не спросили! — вполне ожидаемо огрызнулся самый младший (единственный кто и правда мог бы сойти по возрасту за парня). — Тебя чего сюда принесло, чужак?
Я приосанился, копируя нашего мага в момент проповеди на тему «Вельхо-соль-земли-и-венец-творения» — этакий гордый собой и важным поручением студент. Поверят или нет, но сейчас нужно было выглядеть именно таким: не слишком опасным — но и не давать ставить себя в игнор… и, главное, сбить их с идеи решить возможные проблемы простым способом. А то знаем мы таких: горы высокие, пропасти глубокие, звери дикие — какие уж тут чужаки, не видели, не слышали, не ведаем…
— Дела Нойта-вельхо! — гордо чирикнул я. — Я член команды по оценке и отселению, и мне достался ваш поселок. Я должен оценить поселение. Вы ж мне тут все покажете, правда?
Тормозами местные явно не были. Намек до них дошел быстро. «Парень» справа отодвинул руку от дубинки на поясе, сделав вид, что рука там так, случайно — завязочки на штанах поправить…
Ну да, чужак-вельхо — это не то, что подозрительный чужак неизвестно откуда… а уж чужак из какой-то там комиссии, команды или группы — вовсе даже третье. Просто так его не грохнешь, себе дороже. Такого искать будут, докапываться. Этого если и спроваживать на тот свет, то сначала надо произвести разведку и проложить маршрут.
— Нойта-вельхо, говоришь?
— Ага! — я продолжал строить из себя жизнерадостного придурка, не врубившегося, что его жизнь только что висела на волоске. — Я закончил ученичество! Правильно!
Осточертевшее мне словечко ко всему прочему означало еще и «на отлично» — ну никуда от него не деться.
— И знак есть?
— А то! — я с форсом поддернул рукав, открывая «знак» — золотую татушку, впечатанную в запястье. И снова разулыбался, как гаишник при виде «БМВ».
Момент был опасный. Татушки, как положено настоящим магическим знакам, редкой вязью обвивали запястья, смотрелись довольно похожими на настоящие, наш маг даже смог как-то поколдовать, чтоб они светились при касании, но… настоящими они не были. Просто страховка. Идея Славкина, уговоры мои, исполнение Терхо. И если любители поживиться за драконий счет сейчас решат проверить мои магические умения, то моя первая работа на благо драконьего племени накроется не будем уточнять чем. И придется делать ноги в ускоренном темпе.
Не пришлось.
Секунду ничего не происходило, затем фальшивый знак мигнул, чуть шевельнулся, слабо блеснул на зимнем солнце, и кто-то резко выдохнул — поверил.
Я сдержал улыбку. По правде сказать, «знак» здорово смахивал на рахитичного червячка, свернувшего хвост двойной петлей (а движение напомнило незабываемый клип о сперматозоидах), но необходимое впечатление произвел. Комитет по встрече чужаков стал совсем уж кислым.
— Ну что ж… спасибо дороге, что привела вас к нам в поселок, — мужик постарше явно через силу изобразил приветливость и гостеприимство (ну, насколько мог). — А что Нойта-вельхо понадобилось в наших скромных горах?
Клюет! Я подобрался, призвал вдохновение (насколько вышло) и принялся ездить по ушам любителей дубинок более уверенно.
— Скромных? Вы говорите — скромных? Вы шутите, правда? У вас тут такие эндемики, парни! Вот эта травка, например — да если бы мой учитель раньше знал, что она тут растет, он бы сюда давно Шагать научился! Он уже семь лет исследует особенность воздействия плесневых слизней на живых существ, а это отличный катализатор обменных процессов. И мхи у вас удивительные! Вы знаете, что если обработать их спорами зерно, то получится прекрасный материал?
— Для чего?
Да шоб я сам знал! Но тут точность не главное, главное научность. Взаимоотношение ботанов и гопников — совсем не такое однозначное, как принято думать. Гопники вообще терпеть не могут всех, кто отличается от них по уровню интеллекта, и одинокого-слабого-неуверенного запинают с удовольствием, доказывая, что мозги — еще не все. Но я как-то видел, как молодой учитель химии из нашего лицея держал за воротник Питона (Петьку из восьмого класса, сбившего небольшую банду и приведшего ее «разобраться со сволочью, что мне посмел пару влепить!»). Химик Питона не бил и даже не угрожал, он просто намертво вцепился в воротник его фирменной куртки и вещал что-то редких и ценных органических соединениях, которые могут получиться из тех материалов, что сейчас у парня в кармане… высказывал радость, что такой юный ум проявляет наклонности исследователя в области химии, предостерегал об опасности самостоятельных изысканий — дескать, если не проявлять должных предосторожностей и не соблюдать технику безопасности, то опыты могут закончиться потерей конечностей и травмой глаз. Жертва его проповеди слабо дрыгалась, не решаясь вырваться и только в ужасе пялилась на вдохновенное лицо самозваного «коллеги». Из обращенной к нему речи он понимал явно только каждое десятое слово, взгляд на его карманы истолковывал в самом понятном (и плохом для себя) смысле, а предостережения разумел как явные и злобные угрозы. Короче, когда химик, посчитав, что юный «коллега» понимает предостережения и готов поделиться «ценными материалами», полез к нему в карман, Питон понял, что до его сокровища наконец-то добрались. Взвыв, он рванулся так, что ткань лопнула, стукнулся о стенку, упал, заорал «Не подходи» на химика, который наклонился, собираясь ему помочь. Снова стукнулся, охнул и убежал… а на ноги для этого догадался встать только метров через пять. Банда смылась еще раньше, так что в руках учителя из добычи остался только воротник от куртки. Самое интересное, что химик, кажется, не особо и понял, в чем дело. Ни то, что его собрались бить, ни то, почему запланированное обучение «уму-разуму наглых учителей» не состоялось. Он удивленно пожал плечами, рассеянно сунул воротник в собственный карман и, задумчиво пробормотав «Где же все-таки раздобыть ингредиенты», пошел дальше…
Мне кажется, парни типа Питона злятся на более умных, оттого что чувствуют на уровне инстинкта их возможное превосходство, и стараются не дать его реализовать интересно, а я не потому на Славку щетинился?). Но зато при малейшем намеке на стоящую за этими мозгами силу сливаются вдвое быстрей, чем при демонстрации просто голой силы. Прямо как в фильмах про средние века. Смотрели? Добрые крестьяне-горожане уверенно и радостно спроваживали на костер подозреваемых в колдовстве слабеньких знахарок, просто красивых женщин и обычных калек, подкладывали дровишек и швырялись камнями. Но при этом их до кошмаров и потери речи пугали «чародеи» сильные, способные подкрепить свою «магию» хотя бы намеком на реальную мощь…
Главное — с уверенным видом нести пургу, сплетая дружелюбное вроде бы отношение с не слишком замаскированными угрозами. Выглядеть этакой условно-опасной тварью, которая не цапнет, пока не пнешь. Что-то вроде трансформаторной будки в нашем мире, украшенной надписью «Не влезай — убьет».
— Для опытов! Обязательно попрошу выделитьмне вон те скалы… и испытаю на разных культурах!
— Парень… прощения просим, господин маг… так зачем, говорите, вам наши скалы? И наш поселок? — в голосе старшего мешались почтительность и явное раздражение. И почему увлеченных людей так тяжело слушать? Хотя может, местных просто возмутили мои претензии на их родные скалы… но они в конце концов, сами их у кого-то отобрали (по сведениям драконов — как раз у сектантов-драконоверов). Нефиг и возмущаться тогда. Что раз сменило хозяина, то и другой раз сменит!
Дубинковладелец смотрел на своих почти жалобно. «Пожалуйста, ну можно я его прибью?» — ясно читалось в бровках домиком, — «Он тогда замолчит, чес-слово». Увы ему — жестокосердые друзья на молящий взгляд не отреагировалили — они явно грузились по-своему…
Пора добивать.
Я снова засиял оптимистичным солнышком:
— Мы приют будем строить! Для личинок!
Толстокожие обитатели поселка моей радости тоже не разделили.
— Это как же? — наконец озадаченно переспросил один из будущих личинкососедей.
— Приют?!
— Да! У Нойта-вельхо наконец прибавилось магов — представляете, какая это радость?
— Э-ээ…
— Но и ответственность! Вы же понимаете?
— Эммм…
— Старых приютов перестало хватать… тем более, вы же знаете, приюты — они обычно недолго держатся. Стоит ребятам поскандалить — и начинаются проблемы. Стихийная магия прорывается сквозь защитную сферу, происходит массированный выплеск сырой, хаотично преломленной силы, и последствия бывают трудноустранимы. Слыхали про город, который пришлось переносить из-за нашествия ядовитых змей? Летучих? К сожалению, разозленный маг-личинка оказался слишком сильным, до сих пор не можем это безобразие снять. Вот…
А тут у вас хорошо — горы, до городов далеко. Хоть обколдуйся, жертв все равно не будет! Здорово, правда? А пивная у вас тут есть?
— Есть… эй, погодь. Как это жертв не будет? А мы?
— А вас переселят, — отмахнулся я. — Это счас просто. Компенсацию на руки, и все, езжай куда хочешь! Вам, наверное, захочется куда потеплее, да? Холодно тут у вас…
— Чего?!
— А что? Хотите сказать, что вам не холодно? Да тут язык замерзает!
— Коготь, ты слышал, что он сказал? Да я его счас…
— Эй-эй! — я попятился, хватаясь за запястье…
— Тихо! — старший (Когтем обозвали именно его). — Тихо все! Вот что, господин вельхо, тут и впрямь слишком холодно, чтоб обсуждать такие вопросы. Может, заглянем в пивную?
По дороге я жизнерадостно вертел головой, дергал сопровождающх за рукава, расспрашивая обо всем, что попадалось на глаза, и строил планы, как и что тут изменится после организации приюта. Одним словом, чирикал как заведенный. По-моему, когда впереди наконец показалась искомая пивная (кособокое строение из такого же серого камня, как все вокруг, только крыша из черепицы, а не из соломы), убить меня мечтали уже абсолютно все сопровождающие. Но я на всякий случай каждые пять минут кидал намек, как ценит Нойта-вельхо каждого молодого мага и как ценен для науки именно я… и уже вылезшая было из-за пояса дубинка разочарованно отправлялась обратно.
— А тут что? А это для чего? А зачем вам столько зерна? А можно я посмотрю его потом — вдруг там угнездилась наша чудесная плесень? Нет? А почему? Ну ладно… О-о… а здесь мы обязательно устроим лабораторию! Да. А тут испытательный полигон! Жалко, что молодежи запрещают эксперименты на преступивших, правда это нечестно? Сами вовсю, а нам… А это кто? Бараны? Такие?! Никогда не видел их вживую. Как тут здорово! Обязательно уговорю учителя поселить ребят именно тут. Я ему уже кинул сообщение, что дошел до поселка, вечером доложу, как и что. А вы же большую компенсацию не запросите, правда? Тут ведь ничего такого дорогого нет…
— Вот коз… — дубинкофил смолк на полуслове — очень уж мрачный взгляд бросил на него старший. Коготь (едва успевший вставить, что его зовут Хрим).
— Что? — «не понял» я.
Он постарался улыбнуться. Попытка была почти успешной. Хотя, на мой вкус, зубов при этом было показано многовато…
— Пиво будете?
Теплее… Ну, посмотрим.
— Да я… да нам в общем-то нельзя стимуляторы. Ни алкоголь, ни глюшь-траву…
— Да ладно!
— Всего разок-то!
— Да кто узнает? — усиленно — в три набора зубов — улыбались мне местные акулы драконоторговли. Еще теплее!
— Но… мне же надо оценить… у меня поручение!
— Пару пива, а там оценивай сколько влезет!
Момент был значимый. Если я сейчас позволю себя уговорить на одно нарушение правил, значит, есть шанс, что на остальное меня тоже удастся уломать. Как-нибудь. Я сделал вид, что не замечаю усиленных переглядок «комитета по встрече» друг с другом и и подпихиваний локтями под бока, и изобразил некоторое сомнение.
— Кто ж работает сразу с дороги? — почти проворковал (просто подвиг с таким голосом!) Коготь. — Перекусить надо, подкрепиться. Тут же горы, дорог нет, одни тропки… силы надо иметь по ним карабкаться!
Кроме сил, надо еще иметь желание! Дурака нашли, по тропкам шляться… Но разочаровывать «доброжелателей» я не стал и, малость побрыкавшись, позволил себя уговорить. Меня радостно втолкнули в умеренно чистую комнату с длинными столами и лавками. Мда. Чистой комната была чисто условно. Просто потому, что грязь разводить особо не на чем. Никаких украшений в пивной не водилось. Ни настенных росписей, ни ковриков, даже из соломы, ни типичных гирлянд из чеснока, лука и перца. Про полотенца, картинки или росписи лучше не вспоминать.
На голых каменных стенах сиротливо торчали свечки и два факела. На таких же голых столах обстановку разнообразили только щели и царапины. Барной стойки нет от слова совсем, просто у дальней стены стоит несколько бочек с краниками, а возле них такой же самодельный стол, уставленный пустыми кружками.
Ну и убожество! И ведь это у них вроде как единственное злачное местечко!
Интересно, куда ж они тогда золото девают? Развлекаются его дележкой и захоронкой по тайникам?
Ладно, не мое дело.
Главное, самому в захоронку не попасть.
И выбить из этих типов продовольствие…
Пока я напоминал себе о своей задаче, комитет по встрече, быстро разросшийся до пяти человек, довольно бережно отконвоировал приблудного мага к одному из столов, упихал на лавочку и предложил выпить за встречу.
Начинается…
— Я ж говорил! Я говорил, что эти твари до нас все равно доберутся!
— Этот не из тех.
— А разница?!
— Сектантов можно было пугануть, что в случае чего стуканем на них в их распроклятый Нойта-вельхо. За… ну, сами понимаете! Можно было разобраться по-простому, все одно из тех жаловаться никто б не пошел, себе дороже обошлось бы. А этот пришел по закону. И если его тоже спихнуть с утеса, то обычные отмазки не прокатят. Долбанные вельхо все тут по камушкам разберут, чтоб найти свою «ценную молодежь», мать его так! И что нам тогда светит? Рудниками точно не отделаемся…
— Так чего, можно я его по черепушке?
— Заткнись, придурок! И улыбайся… услышит же.
— Он все равно не поймет.
— Сам ты не поймешь. Никшкни, дубина!
— Да я…
— Цыц, я сказал!
— И что ты предлагаешь? Убираться из этой деревушки? А зол… наш заработок? Просто так уступим чародеям?!
— Не махай лапами. Делаем как я сказал.
— Он же вельхо…
— Он щенок! А любого щенка можно обдурить, кинув косточку…
— Какую? Что вообще нужно такому… такому…
— И такому тоже что-то нужно, не волнуйся. Главное, понять что.
— Как?!
— А вот подожди, пока он напьется. Тогда он нам сам про свои хотения выложит, как миленький.
Троица в углу перестала размахивать руками и уставилась на меня. Я изобразил радостную пьяную улыбку, приветственно махнул рукой (артистично смахнув почти полную кружку на пол):
— Р… рыб… ребята, ик! Вы че там того… сидите? Плывите сюда!
К этому времени я уже вполне обоснованно мог имитировать пьяного. Конечно, с пары кружек (тем более, с закуской) вряд ли так просто окосеешь. Но если ты непьющий в принципе, то нетренированный организм и одну кружку примет как родную… а я всех убеждал, что никогда ни-ни! Что если наставник узнает… ну вы поняли. Мне сочувствовали, меня заверяли, что никто ничего не узнает, что я очень симпатичный парень… и подливали почем зря.
Все путем.
Но если они дальше будут так тянуть, получится фигово.
О, кажись, дозрели…
Эй, печень, ты там как? Похоже, счас у тебя будет передышка…
Или нет.
Потому что первое, что предложил подошедший Коготь, это выпить за славных вельхо. Пришлось пить. В ответ я поднял тост за славных горных… «парни, а вы хто? Короч, за вас», потом пить понадобилось за дружбу и удачу. Или за удачу пили отдельно? Не помню, да и ладно. Главное, что после удачи моих гостеприимных хозяев наконец развезло на неприличные предложения. Нет-нет, не те самые. Просто правильному и безусловно талантливому юноше предложили подумать, как неудобно будет личинкам жить в этих нелегких условиях, проникнуться состраданием и… обратить свой взор куда-нибудь в другое место. Я не понял, что именно плохого в здешних условиях. Мне популярно разъяснили всю тяжесть здешнего существования, начиная с бездорожья и заканчивая мерзопакостной погодой. Ей-богу, претензий у местных набралось столько, что Солженицын с его ГУЛАГом прослезился бы от сочувствия.
Я «проникся». И сказал, что все понимаю. И страшно рад, что могу помочь моим новым друзья (вот таким замечательным!) покинуть здешние ужасные края! И даже пособачусь… то есть позабочусь! — чтобы им выплатили двойную компенсацию. И не благодарите!
Местные далекими от благодарности голосами сказали, что недостойны такой чести, и прикинули, как бы достать меня с другой стороны… Я тем временем развивал идею, что трудности закаляют характер и личинкам пойдут только на пользу!
— Главное, шоб тут не было этих… как их… драконов! Запрещено по уложению… тута ведь нету драконов?
Пока драконоторговцы привыкали к дивной мысли «драконы-полезны-для-поселка» с новой стороны, кружки стремительно пустели — мысль явно потребовалось запить. А пока они судорожно соображали, что им выгоднее, засветить драконов или сделать вид, что никого крупнее ворон тут не водится, я стал вслух мечтать о спокойной жизни…
— Работа собачья… мотайся тут по всяким горам и чащобам. Однажды даже в болоте пришлось приют оборудовать… всего змеюки покусали, твари поганые… уйти бы на покой… исследованиями заняться… Провалиться мне, если на вашей пшенице нет моей замечательной плесени… это ж такие перспективы… а вы даже посмотреть не даете, жлобы…
— Рано…
— Самое время.
— Дракон с тобой! Рискнем… Эй, уважаемый! А хотите — пойдем посмотрим на вашу плесень?
Утро было безрадостным.
Или его старательно таким изображали…
Я жалобно сжимал виски и просил говорить потише. Особо стараться не пришлось — шестая кружка пива точно была лишней, и мутило меня на самом деле. Местные — ну я же говорил, что люди они черствые и жестокосердные — злорадно загоняли приблудного мага, то есть меня, в угол.
— Мы говорили, что товар заготовлен для… кхм, для продажи! А вы все равно хотели поискать там плесень!
— И что?
— И нашли! Теперь вся партия зерна зараженная! Мы никому не сможем ее продать! Вы представляете, какие это убытки?!
— Может, я заплачу?.. Не то чтобы у меня много денег, но если…
— Семьсот золотых!
— Сколько?! Да зачем вам столько зер?.. хотя неважно… ничего не помню…
Во взглядах местных наблюдалось что угодно, кроме сочувствия. Я опустил голову…
— Дальше. — неумолимо продолжал Коготь. — После своей плесени ты захотел посмотреть на наших баранов. Сказал, что никогда не видел таких крупных.
— И что? Я их напугал?
— Покрасил.
— Что?!
Этого я и в самом деле не помню. Какого фига, что там с баранами?
— И усыпил.
— Я?!
— Ага. Сказал, что у тебя голова болит, а они слишком громко возмущаются, и все. Наложил на них какой-то вечный сон! Теперь у нас триста полудохлых баранов. Не едят, не ходят, не шевелятся, причем наполовину крашеные… все на один бок. Ни шерсти теперь, ни мяса!
— Я ж их не травил!
— Уверен?
— Э-э…
Вот хоть убей не помню. Клялся же не пить ничего крепче кефира… нате вам. Как это вышло? Я ж не маг ни разу.
— Часовню тоже я развалил?
Классика осталась неопознанной. К счастью.
— Какую часовню? — прищурился Коготь. Остальные подобрались.
— Никакую! Это все?
— Нет. Кое-что ты таки развалил. Пивную. Бочки в шепки, крыша в щебенку. Одни стены остались. Чем платить будешь, уважаемый маг?
Какое неприкрытое злорадство! Ну-ну.
— Ну… я мог бы походатайствовать о тройной компенсации для вас… во время переселения…
— Это по девять золотых, что ли? Ищи идиотов в другом месте!
— Но я только начал работать… у меня своих денег нет… понимаете? Эта работа — все, что у меня есть… — вид пожалобней, Воробей…
— Парень… ее у тебя тоже скоро не будет!
— Почему?
— А вот как услышат твои хозяева, что ты о них вчера говорил — выпнут в момент.
— Я ничего не гово…
— Говорил! Все подтвердят! Верно, парни?
«Парни» отозвались одобрительным гулом. Пора «сдаваться»… если я еще чуть поупираюсь, то они подтвердят и то, что я согрешил с кем-нибудь типа барана.
— Чего вы хотите? Я же говорил, что не могу уйти, не указав место для приюта.
— Кто спорит? Указывай. Только не тут.
— Но… моя научная работа… я не могу отказаться… а плесень? — я обреченно замолчал.
— Будет тебе плесень! Мы тебе всю пшеницу отдаем! И баранов впридачу. Хочешь? Хоть все забирай! Ты говорил, что сможешь унести большой груз? — Коготь потрепал меня по плечу, зараза такая. — Вот и уноси. Прямо из долины. Только побыстрей. А то тут, знаешь ли, всякое бывает…
— Вы отдаете мне пшеницу? Правда?
— И баранов. А ты ищешь место своего приюта где-нибудь еще. Баш на баш. Ты молчишь о нашей долинке, а мы о твоих подвигах. Договор, парень?
Помогать мне местные отказались. Разве что баранов стаскали поближе.
Я убито походил вокруг огромного амбара и невысокой, но очень обширной горы бараньих тел. Цвет шерсти — фиолетовый с зеленым — бодрил и навевал мысли о грибах-галлюциногенах. Мда, на такое я не рассчитывал.
Коготь топал рядом и наблюдал, как я тыкаю в землю серебристые прямоугольнички.
— Это что?
— Амулеты… груз нести.
— Че, правда можешь?
— Угу. Только это… они экспериментальные.
— Чего?
— Ну как объяснить. Пробные. Может получиться, а может рвануть так, что ослепнешь или мужскую силу отшибет… побочные эффекты, понимаешь?
Не знаю, что произвело на мужика большее впечатление: угроза потери или словосочетание «побочные эффекты», но через полчаса деревня незадачливых драконоторговцев вымерла. У невзрачных домиков, как оказалось, были глубокие подвалы, и все предпочли пересидеть эксперименты придурочного мага там. Коготь утопал последним, при этом раз пять обернувшись и потребовав не запускать «эту хрень», пока он не доберется до укрытия. Да без проблем. Можно подумать, мне свидетели нужны…
Для верности я подождал минут пять.
Потом поднял над головой руки и помахал, широко разводя их в стороны.
В небе зашумело…
— Макс! Макс, ты… ты… дурак какой! — от волнения Славка чуть не сшиб меня крылом. — Ты что творишь? Договорились же только разведать! Мы чуть с ума не сошли… куда ты полез?
— Да так вышло… — повернулся к остальным драконам. — Ну что парни? Справимся сами или придется подмогу звать?
Разговорчики!
За окном снова что-то гулко бухнуло. Звякнули некрупные здешние стекла в решетчатом переплете. Не поворачивая головы, женщина привычно вслушалась в звук — нет, волноваться не о чем. На этот раз.
— Это на полигоне, — поспешил успокоить ее собеседник.
— Да, похоже. — Ирина Архиповна улыбнулась. А что через силу, так не радость это — вежливость. Распивать чаи с местным начальством — не всем в радость. Даже дома… даже при Союзе — в последние его годы. Это раньше Иринка-Иришка, Ира-Смерш, Ирка-Шелест как когда-то звали ее в родной роте, вызов к начальству встречала спокойно — общее дело делали, она попроще, командир потруднее. Потому и беспокоиться не о чем было. Потом… потом она и сама не поняла, как и когда все так поменялось. Но уже в семидесятые было заметно, как рушится былое равенство. А потом пришли восьмидесятые и девяностые. Предательство тех, чье будущее она когда-то защищала на Белорусском…
А будущее ухмыльнулось и высказалось, что лучше б они тогда не брыкались — попили бы потомки баварского пива! А будущее выскалилось новыми свастиками. А будущее пожелало отречься от всего ради «общечеловеческих ценностей».
Потом, конечно, до потомков стало что-то доходить, в новой стране снова стали отмечать юбилеи Победы, уцелевших ветеранов вновь стали приглашать на праздники и приносить цветы… Но Ирина Архиповна смотрела в лицо очередного «слуги народа» на очередном чествовании и понимала, что искренности в его словах столько же, сколько в клятве депутата выполнить все предвыборные обещания. Потому что помнила другое:
«Сейчас не тоталитарное общество! Какие вам льготы? Обойдетесь!» — и дрожащие губы Семена Петровича, Сенечки-от-Винта, пережившего таран фашистского истребителя и умершего вскоре после этого разговора.
«Оккупантка!» — в спину Елизаветы Воронцовой, когда-то освобождавшей Освенцим.
«Старичье бесполезное… когда вы уже кончитесь?»
Понятно, почему теперь начальству — любому — Ирина предпочитала не доверять?
Хотя этот вроде еще ничего. Местный «народный избранник» ей даже нравился. Хозяин, как раньше уважительно отзывались об успешных директорах заводов, председателях колхозов. О деле думает, а не о том, как побольше украсть и получше припрятать. Дом этот, для бесприютных, например, где она до сих пор живет… отсутствие беспризорных детишек. Вдова десятника местной сторожи все вздыхала, что в той банде преступивших, что недавно разоблачили было — «представьте только, Ерина Архиповна!» двое мальцов! Как допустили, куда смотрели, кто их теперь в ученики возьмет… надо обязательно человека с опытом, чтоб управился. Но всерьез за судьбу малолетних преступников не тревожилась — присмотрят, мол, не бросят. Вот так просто «не бросят», и все.
И нищих она тут ни разу не видела.
Так что не такое уж плохое начальство. Можно и чайку попить. Только что, интересно, ему все-таки надо?
— Ерина Архиповна?
— Простите, задумалась. Пало обещал, что они вскоре придумают что-то менее опасное.
— Не сомневаюсь.
Этот придумает.
А пока в городе было тревожно.
Магических способностей в ту памятную ночь отсыпалось много и многим, проблема была в том, чтобы с этими способностями справиться. Получалось, к сожалению, не у всех. Как втолковывали новым членам магического сообщества товарищи вельхо, магия — это энергия, и как любая энергия, она хаотична, трудноконтролируема и отликается на изменения в фоне мира. Деформацию Сферы и магический всплеск провоцировали чувства.
Обычно мажья (или колдовская?) зеленая молодежь к местному совершеннолетию уже приучалась худо-бедно держать себя в руках — дрессировка щенков тут была поставлена более-менее. Не суворовское, конечно, но мальчишки вырастали, уже умея в трудные минуты зажать нервы в кулак и уметь отделить чувства от магии.
Новичкам приходилось туго.
Ирина Архиповна на себе почувствовала, как это — когда одна беспокойная мысль вызывает полузабытую злость, а навстречу вспышке злости изнутри рвется клокочущая лава, и не с пальцев, нет, а почему-то с запястий и локтей вдруг начинает ползти синеватый дымок и некрупными, но с колкими, трескучими молниями.
С ума сойти. А вокруг столько поводов для скандалов…
А разбираться с последствиями мини-совет вельхо оказался не готов. Точнее готов, но только после появления хре… «феноменов неясного предназначения». Да и решение оказалось каким-то половинчатым и непрактичным. Полигон. Так с легкой руки бывшей пенсионерки назвали небольшой пустырь на месте кожевенного двора. Если кто-то из местных жителей ощущал, что ему «крутит брюхо и вот-вот дербалызнет по мозгам», то пусть мол, моментально летит сюда и скидывает свою дурную силу в воду.
Вода относительно нейтральна и менее всего подвластна пролонгированным изменениям. То есть меняется вода легко, но ненадолго, и ей труднее принести вред.
К сожалению, быстро снеся тремя подходящими Знаками полузаброшенную кожевню, маги столкнулись с человеческим фактором. Горожане банально ленились выползти из-под теплого одеяла, топать по морозу несколько кварталов и в конце сотворить в зеленом пруду с цветной ряской пару волн. Маги вздохнули, припрягли новеньких посильнее и организовали в городе что-то вроде венецианских каналов в миниатюре — тоже текучая вода. Стало получше, но не слишком. Особенно когда буквально через день некоторые несознательные граждане нашли каналам иное применение. Тьфу. Да и ситуации были разные.
Интересно, а есть ли у них накопители?
— Есть.
Черт. Она что, вслух говорила?
— О накопителях стоит поговорить с нашим общим другом — Пало. Кажется, вы с ним ладите?
— Да. Пожалуй, что и ладим.
Маг-следователь местного разлива… любопытный он, конечно, не в меру, но выводить ее на чистую воду из-за маскировки не стал. Может, времени просто не было? Хлопот-то у магов полон рот, дохнуть некогда. Ну да оно и к лучшему. Ирина Архиповна потихоньку-полегоньку продолжала «вести разведку», аккуратно задавая при случае нужные вопросы и наводя людей на разговоры… и далеко не все, что она слышала о вельхо, ей нравилось. Особенно мажье начальство — рыба, как известно, с головы гниет. А сейчас женщина готова была отдать свои лучшие спицы, если это начальство не принесет сюда с их начальственными интересами. Эх, если б не ребята, только бы их с малышкой здесь и видали. Но пока придется ждать.
— Надеюсь, он не откажет в помощи. Он кажется неплохим человеком, досточтимая? Как по-вашему?
— Неплохим. Да…
-…для мага, конечно, — одними губами улыбнулся мэр. — Как вы относитесь к магам, Ерина Архиповна? Вам никогда не казалось, что их привязанности и чувства чересчур ограничены этими их Зароками? И если обычный человек, когда перед ним встает трудный выбор, выбирает сам, то преданность магов с большей вероятностью продиктует им подчиниться законам Нойта-вельхо. Пало кажется весьма разумным и рассудочным, и похоже, ваше мнение ему дорого. Любопытно, что что выберет он? Если придется выбирать?
Женщина опускает на стол недопитую чашку. Кажется, наконец добрались до сути. Или до угроз?
Никогда не была сильна в этих хитровымудренных разговорчиках.
— Действительно, любопытно. У вас очень вкусный отвар, досточтимый… то есть простите, господин Возвышенный. И очень интересный дом. Интересно, почему вы так не любите ковры… и драконоловов. А еще у вас красивые глаза.
— Э-э…
Чай потерял половину вкуса, но она все равно отхлебнула, пока мэр таращил на нее эти свои глаза.
— Хотите поговорим про еще что-то такое… абстрактное?
Он помолчал. Прищурился.
— Про какое?
— Постороннее. Хотите что-то сказать — говорите прямо. Я же не спрашиваю, как вы относитесь к драконоверам?
И вообще — относитесь ли? В конце концов, все, что у нее было — это одно подозрение, основанное на одном предчувствии. Хотя с предчувствиями в последнее время, похоже, налаживается, магия — это не всегда плохо…
А ведь кажись, попала в точку.
Свой чай мэр выхлестнул одним глотком — словно в чашке плескалось что-то покрепче. Выдохнул.
— А как у вас теперь со здоровьем?
— Неплохо. Стараниями мага Пало. Теперь мы будем говорить о здоровье? А дальше? О погоде и устройстве Вселенной?
— Кхм… — мэр с силой потер руками лицо тряхнул головой и вдруг почти улыбнулся. — С вами действительно лучше говорить прямо. Хорошо. Как, по-вашему, наш общий друг отнесется к тому, что ваши пропавшие внуки — новообращенные драконы? Что с вами?
Ничего. Блюдце только разбилось.
А ведь она знала…
Макс
Уносить крылья с места удачного развода клиентов пришлось в быстром темпе. Альтернативно одаренных везде хватает, и кто даст гарантию, что здесь не найдется такого? Захочет кто-нибудь любопытный полюбоваться, как это маг уволочет этакую гору всего (или поржать, над тем, как у него ничего не выходит), и высунется, наплевав на последствия? Тогда удачному имиджу конец, и больше сюда просто так не сунешься…
А нам-то нужна не разовая акция, нам надо клиентов постоянно дои… кхм, заниматься взаимовыгодным торговым сотрудничеством.
Так что шустро, шустро, парни, хватаем навар и линя… то есть быстро утаскиваем награб… в смысле, добычу уносим, ага.
Эх, мне б такую понимающую команду в Москве — гору бы свернули. Дракоши, даром что честные, а команду просекли на раз-два, и как началась работа….
На то чтобы унести всю добычу за раз, грузовых драконов не хватило — мой «гонорар за молчание» оказался не только объемистым, но и увесистым. Очень-очень. Волей-неволей поделились на группы. Первой пришлось хватать баранов и мчаться с ними за ближайшую горку — с глаз долой. Второй — в ритме танго нагребать зерно в какие-то блестящие мешки с лямками. В два рейса уложиться не удалось, пришлось делать еще пару. А чтобы клиенты не просекли, как их накололи, шустрые драконы отрядили одного из своих (в смысле, одну) в пару ко мне — нагнетать туман. В буквальном смысле нагнетать — тощая мелковатая драконка со странной темноватой полосой вдоль бока и шеи пихнула мне в лапы какой-то пахучий мешок с сушеным мхом и попросила (если это можно так назвать) разбросать «эту фигню вооооон там». «Фигня» быстро рассыпалась двумя неровными дугами, перекрыв тропку к поселку, послушно запалилась небольшой дозой пламени и выдала шикарный сиреневый дым с мутными зеленоватыми просверками. Хороший такой дым, напрочь отбивающий у любопытных желание в него соваться. Правда, запашок у него был… но где вы видели совершенство?
Главное, что сработало.
Теперь у нас несколько десятков тонн зерна (интересно, а сколько точно?), мясо (правда, пока в виде баранов), и все это абсолютно бесплатно.
Я крутой.
Класс.
Нас встречали, как героев. Реально.
То есть радостными воплями, радостными бликами коронок и даже цветами. Роль цветов сыграла охапка какого-то сена с цветочками, которое приволокла малышня для баранов. Бараны не поняли своего счастья — они-то спали! — так что, поразмыслив, мелочь решила преподнести этот сомнительный дар судьбы отважным храбрецам, сумевшим оборониться от людей и даже вернуться с добычей.
Я от своей «награды за храбрость» успешно отбился — мол, принимаю только в виде веночка, иначе ну никак… зато топавший следом Славка нарвался. Был бы в человечьем виде — так бы и похоронили. А так ничего, откопался — я спас. Как? Да просто. Сплавил малышне гостинчик — честно стыренную в поселке дракононенавистников колбасу в размере полмешка и смылся, пока мы оба не оглохли от воплей.
Надо будет на следующем деле исхитриться и поискать сыр. Мясо драконы любят, что правда то правда, но вот сыр… сыр крылатая мелочь обожает и боготворит, а с молочными продуктами тут еще хуже, чем с мясом. Можете себе представить, как дракон доит козу? Вот и я не мог, пока не увидел своими глазами. Зрелище эпичное. Особенно если учесть, что горные козы мелкие, вертлявые и практически неприручаемые, даже если выросли в неволе — а потому брыкливые, бодивые и откровенно злобные. Двое держат — один доит. Причем специально человечий облик приняли, магией держать — больше вреда чем молока. Ну да чего не сделаешь ради детей… Если любишь и как следует прижмет — тут черепаху доить полезешь, не то что эту бодливую заразу.
Так, значит, нам нужен сыр…
Интересно, где его легче будет купить? В поселке или городке? Расстояние одинаковое.
Надо посмотреть.
Дальше все было так же героично. В смысле, ну чем обычно занимаются герои после свершения какого-никакого подвига? Ну, если не валяются героически на больничной койке? Ага, правильно. Их ждет работа (восстановление разрушенного, пересчет награб… кхм, военной добычи, чистка снаряжения, нужное подчеркнуть). И само собой, нагоняй от начальства. И чем это начальство всегда недовольно, а?
Наше смотрело в две пары глаз (третьи глаза вместе с телом умотали в Кладовки, сортировать и распределять добытое) и довольно вежливо шипело-рычало про риск, опасность для наших жизней и недопустимость такого поведения в дальнейшем. Блин!
Первый раз в жизни меня ругают не за то, что я чего-то где-то налажал, не за то, что подставил родное начальство (чтоб мне осиротеть от такой родни) под проверки, а за то, что рисковал собой!
Необычное впечатление, надо сказать.
Жалко только относится все это лишь к драгоценному Снежному дракону, а не к Максу Воробьеву…
Но опять-таки: где вы встречали на свете совершенство?
С другой стороны, если им нужен этот Снежный дракон, то и лапшу на уши (или куда там?) вешают ему, а не мне. А я могу и так постоять… послушать со стороны… посмотреть, как Славка в пятый раз пытается незаметно стряхнуть с короны застрявший там клочок сена с трогательным голубеньким цветочком… и подумать о том, где буду добывать сыр.
Есть у меня одна схема развода моего любимого типа (клиент-считает-что-это-он-надул-партнера), не требующая большой подготовки. Но нужен напарник. Славка бы подошел — супер, у него лицо честное аж светится. И врать умеет уже вполне успешно. Моя школа! Или сыр лучше все-таки купить по-честному? Подарок все же. Если поселок — то лучше по-честному, а в городе затеряться легче.
Хоть монетку бросай!
— Ну вот о чем ты думаешь?
— О сыре, — абсолютно честно ответил я.
Старший завис.
— Ты голоден?
Вообще-то да. И устал. И в башке еще бродит хмель (что они подмешивали в то чертово пиво, дракононенавистники, втюхавшие мне крашеных баранов?). И эйфория от собственной крутизны и ощущение, что я наконец-то в своей стихии… а все вместе сплетается в такое спокойствие и такой пофигизм!
— Немного. Но вы продолжайте, мы подождем… ты чего пихаешься, Славка? Не переволновался я. Я спокоен в абсолюте! И не надо на меня смотреть как на больного котенка, понятно? Я спокоен.
Волнение? Кто волнуется?
Как на мой взгляд, так я спокоен как лежачий полицейский!
Но мое спокойствие начальству не понравилось. И пообещав нам обоим скорое повторное свидание по вопросам безопасности, нас выпихнули в «свою комнату». Спать…
— Славк, сегодня чур моя очередь в драконьем виде спать, а?
Мой напарник подмигнул коронкой:
— Что, похмелье?
Понимающий у меня напарник!
— Угу.
— Без проблем, только Терхо скажи, а то у него там Знак вот-вот дозреет, так чтоб не разбудил среди ночи, он же мне все сразу показывает…
И я на него когда-то злился? Золотой человек! То есть дракон.
Город Такхо. Ирина Архиповна
— Плюсуем факты? — женщина снова переплела пальцы. — Первое. В ночь раскола вы виделись с моими внуками.
Голос немолодой женщины был суховато-спокойный, без малейшего оттенка недоверия, но глава города отчего-то ощутил себя мальчишкой-подростком… нашкодившим и подбирающим слова для оправдания. Точно так же когда-то смотрела на будущего господина Поднятого его старшая сестра, длиннокосая Нитта, допытываясь, какими непостижимыми прихотями судьбы ее бронзовая налобная подвеска опять оказалась на удочке младшего брата? Нет, в проказницу-кошку она верить решительно отказывается. Может быть, она и недооценивает игривость пушистой Ловки… да, может быть, кошка способна утащить подвеску… конечно, это возможно, кошачьи лапки бывают весьма ловкими. Но ее воображение решительно отказывается показывать, как эти ловкие — предположительно — лапки прицепляют бронзовое украшение к удочке в качестве грузила. Воображение брата богаче? Правда? Ну тогда пусть покажет, как произошло это дивное событие. Желательно с личным участием кошки. Потому что в случайное падение подвески (из ее шкатулки прямиком в сарайчик для удочек) девушка тоже верить отказывается. И нет, это, конечно, возможно… но вероятность этой возможности примерно такая, как если бы удочка внезапно обрела ноги, разум и желание украшаться… ага, и припрягла первое в стремлении к третьему.
Все-таки Нитта в юности была та еще вредина.
Приятно вспомнить.
— Второе, — вторглась в его мысли духовная сестра Нитты. — Вы разговаривали с ними, и они вам рассказали, что стали драконами. Так?
— Именно так, госпожа.
— Вы — член «тайного общества» драконоверов и поэтому относитесь к драконам не так, как другие. Поэтому вы не натравили на них магов или охотников, а наоборот, помогли выбраться из города.
— Посоветовал.
— Посоветовали… — вздохнула она. Взгляд серых глаз ушел куда-то за окно, туда, где среди островерхих крыш виднелись еле различимые горные вершины. — И вы вот так сразу прониклись взаимным друг к другу доверием. Да?
Взаимное доверие? С тем юношей, колючим и недоверчивым, как драконовер в застенках Нойта-вельхо. Хм…
— Нет, — почти улыбнулся господин Поднятый. — Еще они попытались украсть у меня штаны и еду, а ваш достойный внук — устроить мне допрос. Редкостно… недоверчивый юноша. У вас учился?
— Может быть. И как, не боялись?
— Сомневаюсь, что мне что-то грозило по-настоящему. Они, конечно, явные первогодки, но на то и снежники…
Поймав полный непонимания взгляд, глава вздохнул: насколько проще пришлось бы, будь эта милая дама Верящей! Или хотя бы…
— Только что инициированный дракон не всегда обладает должным равновесием сфер… то есть энергетических… структур, позволяющих дракону носить магию и хранить равновесие. Вы знаете, что такое структура?
— Представляю. Продолжайте.
— Колебания сфер чреваты приступами, которые не всегда безопасны для окружающих… по правде сказать, нашему городу повезло. Впрочем, я не об этом. Так вот, мои собратья… да и все разумные люди… скажем так, они стремятся не провоцировать драконов, а напротив, успокаивать их. Для этого придумано несколько способов. Самый распространенный и доступный для обычных людей — посадить поблизости цветы. Либо, на крайний случай, запастись сушеными. Вы, может быть, видели вокруг поселков по дороге цветы, растущие прямо на снегу? Это снежники и пламенки. Они оказывают на драконов мягкое успокаивающее действие. Вот и у меня в святилище такие есть, они уже так давно выведены, что стали частью ритуала. Так что если у юного новообращенного и были мысли на меня напасть, то, думаю, потом его агрессивные намерения сосредоточились всецело на сыре, хлебе и колбасе.
— И что они от вас хотели? Хотя ясно. Продукты. А вы от них?
— Шутите? Говорящий дракон. Полностью разумный! Да мы мечтать не смели! Мы так давно ждали… надеялись…
Надеялись. Надеялись… Женщина медленно перевела взгляд на букет в середине стола. Букет из очень знакомых цветов.
— Снежники, значит?
Господин Поднятый ответил ей прямым, открытым взглядом.
— Да.
— Надеялись?
— И все еще надеемся, — улыбнулся собеседник. — Вашей внучке цветы тоже очень понравились. Скажите, чем мы можем вам помочь, госпожа?
Гнездо. Макс.
— А сегодня на обед был сыр! Махс, представляешь? – коронка пятивесеннего Рамира восторженно блеснула золотом.
Представляю. И знаю, что сыра там было по крохотному ломтику размером с человеческую ладонь. И даже знаю, что он овечий, то есть вкус и запах у него, мягко говоря, необычные. Но драконьей малышне это кажется неважным. И почему они так любят сыр, а?
— И лепешки сегодня были побольше, — мечтательно вздыхает его братец Рауш. – мягкие-мягкие, почти без мха. Вкусно.
Мда. Дурак ты, Макс, беспамятный. Почему они сыр любят, ага? Вспомни, как ты в детдоме больше всего любил? То, чего не было. У нас была картошка, макароны, каши и все такое, даже мясо было в каких-то количествах, только их растущим организмам всегда не хватало. А все-таки, если бы спросили тогда, чего хочешь больше всего, назвал бы не много борща или биточков из курицы, которые в нашей столовке были самыми вкусными. Мечталось тогда почему-то о совсем не сытном, но таком вкусном зефире! Просто потому что его нам не привозили никогда.
— Махс, а ты что делаешь?
Я скептически покосился на свое «дело».
— Да как тебе сказать, Рамир… дурью маюсь, наверное.
Я составлял «шпоры». Славка нещадно раскритиковал мою торговую операцию в поселке золотоискателей, назвав ее опасной авантюрой (ударение при этом шло на слово «опасная»). Мне перечислили все моменты, где что-то могло пойти не так и чем бы это для меня кончилось. Меня обозвали адреналиновым маньяком, авантюристом и самоубийцей – это меня-то! Мне предложили подумать, каково ему, Славке, будет смотреть в глаза Ирины Архиповны и Янки, если я сложу голову в одной из своих выходок! Мне даже по маковке прилетело – слегка.
Я напомнил Славке про его собственные авантюры – с ловлей нехороших дяденек на живца, которой он поделился при случае. Напарник мигом перестал орать и перешел на более спокойный тон. Правда, стало еще хуже – при желании Славка способен достать кого угодно, включая, наверное, даже терпеливейшего Старшего Урху. Напарник напомнил, что, в отличие от меня, он никогда не проворачивал никаких операций в одиночку – это раз. Во-вторых, каждая предварительно планировалась, обсуждалась и выверялась на местности. В-третьих, каждый «живец» шел на дело с тройной подстраховкой! А я – свинтус, который до сих пор не понимает, что за него волнуются. И что он еще за меня возьмется!
Потом мы остыли и даже… ну… типа извинились, что ли.
Славка точно извинился, а я… в конце концов, то, что у меня получилось, сошло за извинение, наверное. Не умею я это дело… Все никак не поверю, что есть кто-то, кто реально, по-настоящему, может волноваться из-за меня.
А ведь может.
Славка не врет. Странно, всего два неполных месяца – а у меня как брат появился. Как родной. Мы не всегда друг друга понимаем и часто ругаемся, но так получается, что дороже у меня никого нет… И мне важно, что он про меня думает.
А он реально за меня «взялся». Составил шпаргалки по общению с местными, отдельно подчеркнув все мелочи, в которых я допускал ошибки и нещадно по ним гонял.
Поэтому я сижу сейчас и читаю…
Альт, Бено, Ульви, Сет, Жива, Харрон – боги.
Альт, бена, ульвиу, сета, живин, харра — названия сторон света (хотя как сторон света может быть пять – хоть убейте, не понимаю!)
Альт, бог света и погоды, взываешь к его помощи – трогаешь белую ленточку, Бено отвечает за воду и лента, естественно, голубая. Ульви я помню, тут с удачей связано, Сет – это земля со всеми вытекающими, лента коричневая, ему молятся селяне и те, кто с земли живет. Еще правильней будет потрогать непосредственно землю. Жива – лес и все живое, а заодно все, что связано с детьми и родами, но гладить при обращении надо животное или птицу, в крайнем случае – их изображение.. Харрон – как положено, что-то вроде злодея, хотя отвечает за ум, знания и вроде как за судьбу человека. И еще – тсссс! – за магию, хотя об этом вслух не говорят. Странно, да?
Молодые парни вроде меня могут носить шнуровку на верхней рубахе ослабленной – так демонстрируется, что он как бы в поисках хозяйки – в смысле, ищет спутницу жизни.
— Мааахс!
А, шпоры подождут. Было у меня кое-что в заначке, валялся этот мешок у золотоискателей неизвестно зачем, я и забрал его чисто из принципа. Сейчас может пригодиться…
— Терхо! Терхоооо!
— Чего?
— Глянь, это что? — я бодро вытряхивал из небольшого мешка сушеные ягоды калины, рябины и еще какой-то ягоды, похожей на чернику.
— Ягоды…
— Съедобные?
— Да, но их не слишком любят, не самые сладкие. Они больше как лекарство идут. Хотя вот эта – очень даже сладкая, в ней много…
— А размолоть их можешь? У тебя вроде какой-то Знак был измельчающий.
Маг вздохнул и потянул шнуровку:
— Что ты хоть делать будешь?
— Конфеты!
Наша боевая бабушка рассказывала Янке, как делались у них такие конфеты в войну, когда шоколад стал полузабытой легендой.
Берутся сушеные ягоды, малина, черника, рябина, что найдешь, размалываются «в пыль», потом добавишь немного меда и скатывали шарики из того что получится. С медом у нас напряг, но вот эти ягоды, желтые, очень сладкие, почти сахар. Получается тянучка или леденец… не помню. Шарики предполагалось катать размером примерно с орех, но у меня размер детей другой, так что… остановился на размере моего кулака.
— Налетай!
Малышня осторожно принюхивалась к непонятным коричневым комочкам.
— А что с ними делать?
Мда.
— Берешь… — я цапнул одну «конфетку». – Открываешь рот…
Рот драконоребеночка послушно, хоть и немного недоверчиво приоткрылся.
— Кладешь на язык… закрываешь рот… и наслаждаешься! Только не грызть! Сосать или жевать! Ясно?
— Умвввв!
Следующие несколько минут прошли в сопении, жевании, причмокивании и восторженных переглядках. Детки пробовали сладости…
В самый интересный момент, на дележке оставшихся конфет (мелочь очень тщательно продумывала, кого бы желательно угостить такой вкусностью) меня выдернули из пещеры – предполагаемые родичи срочно хотели нас со Славкой видеть. Да, сейчас. Да, ждут. Да, отложить никак, семью трудно собрать, ведь половина мужчин дежурит на границах, их почти не бывает дома. А тут как раз все собрались! Сколько можно откладывать… знакомство? Да, за Славкой тоже сбегали, он уже идет.
Наши настойчивые — очень настойчивые! — родичи жили неподалеку от скрестка.
Пещеру я рассмотрел не сразу. Это потом увидел декоративный сводчатый потолок — на темном граните, бережно, терпеливо и старательно отполированном расцветали узоры из светящегося мха. Я уже говорил, вои комнаты драконы любили и умели украшать, и мы уже видали и покои, украшенные морскими ракушками, и пещеру, стены которой были настоящей картинной галереей, только картины были выложены сушеными травинками. И общую «девичью», где непонятно как в камень стен были точно вмурованы десятки пламенок. Иногда они даже мерцали…
Но здешние покои были по-настоящему красивыми. Теплый желтый песок и бледно-зеленый плетеный коврик из длинных листьев. Мягко сияющий потолок — смотрелось это так, будто солнечные лучи пробивались через прихотливо вьющуюся зелень. И узор из каких-то лоз на стенках — легкий, почти небрежный, очень живой и светлый. Покажешь кому такое по телефону — в жизни не убедишь, что это все под землей…
Но все это я рассмотрел потом.
А сначала, когда вошел, видел только их. Родичей моих непрошеных.
В комнате были лежаки — в тех же зеленовато-песочных оттенках, что и остальное убранство — но почему-то никто из родственников на них не лежал. Они все стояли, довольно близко, крыло к крылу, стояли, чуть пригнув шеи, мерцая в десяток корон…
И смотрели на нас. Все.
А еще прямо перед нами лежало что-то странное. Камни, ветки, кучки песка, глыбы льда и еще какая-то лохматая паутина сверху висла. Этакая свалка в миниатюре. Только перед нами, больше нигде.
Я споткнулся. Щеки будто ошпарило. Драконы не краснеют, но ощущения обиды и злости такие же…
Хорошая такая встреча. Приветливая.
Оглянулся на провожатых — те не двигались, как будто так и надо.
Но дорогу на выход перекрыли. Случайно или….
Что бы это значило, а? Иногда так отчаянно не хватает знания местного языка тела… вот где бы почитать про невербалистику по-драконьи, а?
— Род Огненных стаи Жар-камень, — зазвучал чуть шелестящий голос. — Сегодня дороги судьбы привели к нашему порогу двух родичей…
— Я, Ритха, проложила им дорогу… — драконка запнулась, нервно дернула крылом, но продолжила… — не спросив их согласия. А теперь я снова зову их в наш дом и нашу семью. Я прошу вас разделить нашу дорогу и помогу расчистить вашу. Мое пламя с вами.
Серебристая головка склоняется вниз, и волна пламени сметает часть «свалки» под нашими ногами.
— Мы поможем найти свой путь и преодолеть препятствия.
Новая вспышка, тепло по ногам… пепел под ногами… Это что, это тот самый обряд? А пафоса-то, пафоса…
— Мы поможем найти свой путь, — шелестит еще один, очень усталый голос, и неровная, какая-то неправильная корона наливается жгуче-алым огнем, — и преодолеть препятствия. Мое пламя с вами.
— Поможем… — отзывается изящная, точно выточенная серебристая фигурка.
— Поможем… — согласно кивает невысокая драконша, вся какая-то округло-уютная.
У Славки горят глаза. А я… Дракон за драконом повторяют ритуальную фразу, вспышка за вспышкой превращают в пепел то, что стоит между нами и новыми родичами, и волны тепла одна за другой окатывают драконью шкуру… и все тесней где-то в горле и в груди. Ни сказать ничего, ни уйти. Даже не вздохнуть. Почему-то было больно.
Нас принимали в семью.
Когда последняя драконка, мелкая, вдвое меньше Ритхи, важно проговорила: «Мое пламя с тобой» и сосредоточенно прищурившись, растопила своим дыханием последнюю льдину, нас толкнули в спину:
— Шагайте вперед, новые родичи.
— Добро пожаловать в семью, брат, — серьезно кивнул Архат. — Только учти, за ваш фокус с озером-ловушкой с вас еще причитается!
Городок Тимуса, Южное Пригорье.
— Да-а… Вот это, наверное, и называется «золотые горы».
Поднятый Правитель небольшого приречного городка Макке Виенен только довольно усмехнулся на искренний восторг молодого гостя. Горы не горы, а целые холмы, тускло светясь под редкими лучиками солнца, уходили в глубину… Здесь было не только зерно с его личных полей, здесь (хотя господин Поднятый предпочитал об этом не говорить и даже не вспоминать) находился еще конфискат из двух складов, владельцы которого обвинялись в сектантстве. От обвинений подозреваемым удалось, милостью Ульви и Сета, очиститься, но товар им никто не вернул. Не обеднеют!
И теперь склад выглядел впечатляюще. Да, Макке Виенен, потомственный зерноторговец, в последнее время несколько поутратил интерес к семейному делу, но кому неприятно чужое восхищение! И уважение! От вельхо! Хотя…
Он нахмурился:
— Ну?
Юноша-вельхо, «присланный с целью контроля распространения болезни зерновых», спохватился.
Протянул руку, подсвечивая основание ближайшего «холмика». Из ладони вырвался красноватый луч, коснулся зерна… мягко замерцал — выглядело это так, словно свет пронизывает толщу воды. Все дальше. Все тусклее. Все мягче. И в этом неясном красновато-золотом мареве дергались, едва заметные глазу, сотни и тысячи какие-то неясных полупрозрачных жгутиков…
— Увы. Это зерно заражено.
— Неужели? — схватился за сердце хозяин амбара.
— Мне очень жаль.
— «Багрянка»?
— Она самая.
— И вы все уничтожите? А может… может, как-нибудь… а?
— Да, во избежание распространения заразы… — мальчишка-вельхо скроил вежливо-каменное лицо — предпочел не замечать намеков. — Я надеюсь, вы понимаете необходимость данной процедуры?
Ха! Макке Виенен понимает все! Он Поднятый! Заслуженно Поднятый! И уж не зеленым юнцам его провести!
— Более, чем вы себе представляете – ухмыльнулся бывший зерноторговец. — Он ваш.
Разумеется, юнец ничего не понял. Тоже мне, маг! Ха!
— Чей? – изумился он.
— Именем Нойта-вельхо я объявляю этого человека арестованным, — послышался голос сзади. И двое вельхо — уже настоящих!- крепко сцапали парня за руки.
Фальшивый маг затрепыхался:
— Что? За что? Вы ошиблись!
— Стоять, иначе брошу Знак ступора! — пригрозили ему. — Сопротивление усугубляет вину! Ренегат?
— Нет!
Макке Виенен любовался этим зрелищем с неприкрытым злорадством. Как держат — не вырвешься! Даже не двинешься. Когда хватает кто-то серьезный, это как-то сразу понятно. Пара слов — и всей шкурой чувствуешь: дернешься всерьез — части этой самой шкуры точно лишишься. Как сейчас. Так тебе и надо, лгунишке!
В тридцать лет потомственный торговец Макке Виенен наконец достиг того, что было тайной мечтой трех последних поколений его семьи. Он стал Поднятым и получил второе имя. Теперь его воля управляла целым городом! От него одного зависело, будет ли у домов и улиц достойный вид и будет ли у горожан работа. Макке Виенен имел большой жизненный опыт и твердое мнение по всем вопросам. И абсолютно точно знал: людской честности не бывает вообще. Все врут, все способны на воровство, все люди, даже записные молитвословы, могут при случае совершить что-нибудь этакое, что сделает их преступившими.
И он не намерен карать всех подряд, конечно же! Но наглый юнец, выдававший себя за вельхо, заслуживает наказания совершенно определенно! Ведь он посмел обманывать его, Поднятого города Макке Виенена! Позор!
— Что-то он молод для ренегата… — посомневался второй вельхо, точно и сноровисто хлопая мошенника по плечам, локтям и запястьям. — Недоучка?
— Ох… — юнец дернулся, и глава города с удовлетворением заметил, как его руки, совсем недавно такие ловкие, бессильно повисли. Так-то, паршивец, против заклинания настоящего не попрыгаешь, в местах «хлопков» словно втыкаются ледяные сосульки, почти мгновенно обдает холодом… а потом онемением. Правильные чары! — Это что еще… такое?
Вельхо обменялись усмешками и развернули пленника лицом к себе.
— А ну, посмотрим, кто это у нас тут завелся. Попался, наконец! Что ж ты добрых людей обманываешь, а? Магом прикидываешься…
В амбаре разом похолодало.
— Точно недоучка, — спокойно, без злости, проговорил первый. — «Малые оковы» впервые пробует, похоже. Непуганый…
— Может, дичок?
— Может. По ноге ему добавь, а то больно резвый на вид. От колена вниз.
И еще один хлопок — легкий, чуть ниже колена — заставляет лже-вельхо пошатнуться. Теперь точно не сбежит!
— Вот так. И кто ты, паренек?
— Он преступивший! — Поднятый решил внести в изобличение мошенника свое веское слово. В конце концов, это не магам пришлось притворяться перед обманщиком, изображая дурачка, не способного отличить больное зерно от здорового. — Конец твоим преступлениям, гаденыш!
К его досаде, арестная команда не обратила на него никакого внимания.
— Для дикого чересчур наглый, — продолжил свои догадки старший. — Так что, малой, ты у нас из разговорчивых или ответы выколачивать придется?
— За что? Это… ошибка.
Кажется, юнец все еще надеялся отвертеться.
— Чья? — почти ласково улыбнулся старший. Как мурха, прихватившая в лапы мышь.
— Никаких ошибок! Тебя тут уже ждали, преступивший! Не того пытался обмануть.
— Действительно, какая глупая попытка, — покивал старший маг. — Пытаться обмануть вас, господин Поднятый… некоторые люди воистину глупы и самонадеянны. Особенно юнцы.
Вот это суждение господин Поднятый был готов разделить всецело:
— О да!
— Я вельхо!
Бесплодная попытка мошенника увильнуть развеселила магов: черноволосый вельхо хохотнул, недоверчиво и негромко, зато другой, с носом-картошкой, разом растерял свое показное равнодушие и буквально закатился смехом. — Вельхо? Вельхо он! Нет, вы видали? Видали, а? Морда… вот же морда наглая… а?
— Ну хоть кому-то здесь весело. Паршиво только, что за мой счет…
— Разумеется, за твой, — получив, наконец, хоть какое-то признание своих заслуг, Макке Виенен тоже пришел в благодушное настроение, достал тыквенную бутылочку с крепкой варенкой, какая в городе получалась только у его супруги. Да, в их семье все самое лучшее. Может, и вельхо угостить? Все же предупредили его, мошенника поймали. Помогли, можно сказать. Хотя сколько зерна парень мог украсть? Три пятерика? Смешная потеря! А тыковка-то небольшая… Или все же угостить. Вельхо… важные персоны… полезные связи… — Тебя тут со вчерашнего дня ждут. Сами вельхо, из самой столицы почти, по твою шею приехали! Как услыхали, что кто-то посмел себя за ихнего выдать, так сразу и примчались. Это надо ж было додуматься — вельхо прикинуться! Ты б еще драконом притворился!
— Думаешь, никто не слышал про поселок золотоискателей, откуда ты украл зерно, овец и золото?
— Думал, у нас в городе такие дураки?
— Да я, в общем-то, и сейчас так думаю…- тут же испортил ему настроение наглый юнец. — Дураки. И я — за компанию…
Поднятый потянулся стукнуть его по затылку, но руку его тут же перехватили. И даже замечания поганцу не сделали. Безобразие! Господин градоправитель тут же передумал их угощать. Подумаешь, вельхо! Разве важные люди охотятся за всякой шушерой?
— Ты был прав, собрат: наглость — редкостная, — кивнул темноволосый. — Я такого и не припомню.
Парень угрюмо промолчал. Ну да, что тут скажешь?
— Слышь ты, вельхо-самозванец, ты себе Знаки хоть нарисовал? Или поленился? Хм…
Задранные рукава продемонстрировали золотые значки самых разных конфигураций. Забыв про варенку, господин градоправитель вытянул шею, рассматривая рисунки — не так часто обычным людям доводится видеть истинное чародейство — Знаки… То ли на свету, то ли от чужих чар Знаки выглядели бледно. Оба мага уставились на них во все глаза. Шатен даже послюнил палец и потер один знак.
— Ты глянь.
— О, не такой уж и дикий, — прокомментировал темноволосый.
— Да, про Знаки в курсе. Правда, глупостей нагородил… Это что, «выдох»? Какого дракона ты к нему хвост пририсовал, бестолочь? А это что? Где ты такие фигуры видел, недоучка? Таких в природе не существует!
— А кто это знает, кроме вас? — огрызнулся парень. — Вас же никто не проверяет, вас боятся даже. Да вы тут что хотите творить можете! Я еще и скромный.
Арестная команда переглянулась. Поднятый тоже нахмурился, приправив размышления еще глоточком варенки. Хм, а в самом деле, вельхо порой достаточно только назваться. Это мысль. Стоит ее обдумать.
«Скромный» тем временем додумался до другого:
— Кстати… насчет вас… может, того? Договоримся?
В зернохранилище повисла тишина.
— Во наглец! — почти с восхищением проговорил наконец первый.
— Предлагать доблестным вельхо деньги, чтобы они нарушили Зароки! — поддакнул второй.
— Не будем чересчур суровы к нему, собрат. Он просто бестолковый.
— Молодой… — ностальгически проговорил шатен (как бы невзначай распахивая прорезь на своем рукаве и демонстрируя яркий, налитой золотом Знак. Кажется, Алью — Тепло). — Это надо же, вместо работы на благо королевства, промышлять на землях оного мелким грабежом!
— Не таким уж мелким! — молодого тоже охватило внезапное желание продемонстрировать свою магию. В прорези блеснул Знак, и в амбаре зашелестел небольшой смерчик, от которого господин Поднятый, несмотря на всю провозглашаемую любовь к вельхо и их чародейству, постарался убраться со всем возможным достоинством.
— Ты прав, собрат. Тут зерна как бы не полторы тысячи золотых!
— Так его ведь еще и сбыть надо. И вывезти. Как он планировал это сделать? Ведь Нойта-вельхо непрестанно бдит на страже порядка и закона!
— Воистину, собрат. Ничего, выясним. И не у таких выясняли… — лениво проговорил шатен, отвешивая парню не слишком сильную оплеуху. — А это тебе в задаток. И чтоб язык не распускал!
Макс
За дальнейшим разговором я следил несколько отстраненно. Сквозь звон в ушах как-то труднее воспринимать информацию. Особенно если носом в пол лежишь. Маги еще раз выразили благодарность господину Поднятому за исключительно полезную помощь и пообещали при случае намекнуть об этом кому-нибудь в столице. Поднятый признательно кудахтал и в ответ превозносил профессионализм и отзывчивость господ вельхо.
Правда, отзывчивость тут же была поставлена под сомнение — увы, зерно, оказывается, подлежало вывозу куда-то на экспертизу, с весьма мутным сроком возвращения… но мэр все-таки отважился на «договоримся» и в отличие от меня в ухо не получил. А получил милостивое согласие провести экспертизу прямо на месте… как только благодарность господина Поднятого «обретет весомость».
После чего последовал негромкий, но довольно насыщенный спор о размерах «весомости».
— Тридцать желтых.
— Трид… — кажется, господина Поднятого тоже пристигло некоторое разочарование в магах. — Но… я…
— Человек честный и потому небогатый? — шатен обводил пальцем один из значков и улыбался с приветливостью голодной акулы.
— Э-э… А как вы узнали?
— Слышим часто. Так что — тридцать?
— А моя помощь в поимке преступившего?
— Это уже с поимкой. А премию с начальства мы уж сами стрясем, какую полагается. Да, а вещички его где?
— Тридцать так тридцать, — торопливо уступило местное начальство. — Просто из уважения к господам вельхо такая сумма…
— Если с уважением, то пятьдесят.
— Ох… но… всецело по велению души и симпатии к столь достойным…
— Альх, похоже, у этого типа в мешке что-то ценное, — сделал вывод шатен.
— Право, не думаю…
— Золотишко, что ли? Ладно, тридцать так тридцать. Но учтите, господин Поднятый, половину барахла нам!
Мешок мой поделили честно, в соответствии с местными законами и дружелюбно-дружелюбно, практически по-братски: Поднятый получил один кусок золота и мои запасные нижние штаны, вельхо заграбастали все остальное. После чего наконец успокоились и спросили, кто из обслуги амбара ему не слишком дорог? Мол, экспертиза — это такое дело, небезопасное для окружающих.
Мэр занервничал.
— Насколько небезопасное?
— Ну вы же хотите полную экспертизу, да? — спокойно спросил темноволосый. — Для этого надо просветить тут все особым светом. Для зерна безопасно, а для людей или животных… возможны эффекты. Временная слепота и… м-м… некоторое ослабление по мужской части. А учитывая объем склада, все это придется повторить не менее двенадцати… ну, в крайнем случае, десяти раз.
— Следовательно, у жерт… в смысле, у вашего работника начнутся веселые денечки! — маг хищно ухмыльнулся. — Так кого вам не очень жалко?
— И так каждый раз?! — поразился мэр. — Вы поэтому такие?
— Какие это?
— Нет-нет, я не то хотел сказать!
— Правда?
Полные идиоты что в мэры, что в Поднятые, что ни говори, попадают редко. А, может, у здешнего начальника мозги включались только при покушении на самое дорогое? Так или иначе, под двумя очень ласковыми взглядами мэр принял решение очень быстро.
— Я… лучше пойду.
— Куда же вы? А охрана? Разве вы не дорожите зерном?
— Я вам доверяю! Всецело, — включившиеся мозги Поднятого продолжали работать на выживание (а тело между тем довольно быстро мигрировало к приоткрытой двери) Кстати, а как долго продлится эта ваша… экспертиза?
— До вечера примерно.
— Тогда мне нужно всех предупредить! Чтоб никто не смел вам мешать, достойные господа. Уже спешу, достойные господа! Изо всех сил!
— Ну куда же вы так быстро? А если нам понадобится помощь?
— Таким достойным господам… — Поднятый был уже у самой двери, и, наверное, поэтому в его голосе прозвучало некоторое злорадство. — Таким достойным господам помощь скромного Поднятого не нужна. Мои добрые пожелания всецело с вами.
Дверь захлопнулась.
В амбаре наступила тишина.
Вельхо пару минут вслушивались — сначала в затихающие шаги, потом в тишину. Наконец темноволосый поднял голову.
— Процесс пошел. Все живое и разумное в окрестностях уносит ноги.
— Выжидаем на волосок и запускаем подсветку. А если не все уйдут?
— Нас не только Поднятый твой слушал — я специально погромче говорил. Так что уйдут как миленькие. Готовь подсветку.
— Я? Пусть Макс сам готовит! Счас я чары сниму, и…
Фигура шатена наклоняется…
— Как только снимешь — получишь от меня в ухо! — предупреждаю я. — Нефиг было руки распускать, Терхо Этку…
План был, как ни странно, Славкин. Он эту комбинацию в какой-то книжке вычитал. Комбинацию мы продумывали вместе. И я, и Славка, и Терхо, и моя драконья семья. Отпускать свою «молодь» — любую! — без подстраховки драконы отказывались начисто, а про нас со Славкой можно было даже не заговаривать… А главное — зачем? Ну сколько продуктов может унести пара драконов из города? Ерунду какую-то. Стоит из-за нее подставляться?
Так что нам троим пришлось проявить всю сообразительность (мою), дипломатичность (Славкину) и даже магию (ну, если верить Терхо), чтобы настоять на своем. А уж план продумывать с тремя уровнями безопасности. Например, с фальшивыми Знаками.
Маг буквально летал по своей комнатушке, как пес с прицепленной к хвосту банкой, махал руками и возмущался. Казалось, еще минута — и, увлекшись, он побежит по стенкам и потолку:
— Не могу, и не проси! Не положено! Нельзя, по Зарокам нельзя, не имею права! И не уговаривай! Что значит «кто узнает?». Я узнаю! Нельзя! Как — обойдешься? Без Знаков обойдешься? Да ни один вельхо не наденет одежку без прорезей на рукавах! Знаками, их количеством и плотностью меряются, как… э-э… короче, без них можешь вместо дома Поднятого отправляться сразу в подземки! Я не самоубийца! А если сработают? Отвяжись, псих! Что значит — не сработают? Что значит «настоящие не обязательно»? А какие?
Поддельные знаки наш отважный маг рисовать согласился… и даже хихикал как-то подозрительно злорадно. Потом я, правда, понял, почему: едучая золотая краска кусалась в обоих переносных смыслах. Во-первых, цена на ее ингредиенты была такая, словно она целиком состояла из алмазной пыли, причем нехилого такого бриллианта. А во-вторых, пекучая она была до слез и мата.
Первым в милый городок, промышлявший торговлей зерном, отправился настоящий маг с настоящими знаниями о поведении вельхо. В компании у него, правда, был самый настоящий дракон, но кто об этом догадается? Терхо и Славка, изобразив арестную группу, нацеленную на отлов местных преступничков, успешно заморочила голову здешнему мэру – якобы в подведомственный ему населенный пункт вот-вот должен явиться некий хитрый воришка, который собирается обмануть самого крупного зерноторговца… Ах, это вы? Ну, вы же не дадите ему этого сделать? А мы не дадим вас в обиду.
Потом явился я. Как мэру казалось, прямо в ловушку. И, пока я вешал ему на уши народные макаронные изделия солнечной Италии (а он столь же «успешно» морочил голову мне), «вельхо» спокойно торчали на складе, подготавливая одну довольно сложную в исполнении магическую штуку.
Выяснил про нее Славка. Ну да, это он у нас аналитик. Я — авантюрист, и знания чаще хватаю те, что могу использовать. А вот он терпеливо и методично выстраивает факты в систему, а уж потом выясняется, нужно ли это вообще. Классный он все-таки напарник. И предусмотрительный, и вообще.
Так вот, так выяснилось, телепортация, которой Славка когда-то доставал Терхо, все-таки существует. И в принципе, не такая уж она и трудная. И с ее помощью можно перенести одномоментно довольно солидный груз и на вполне приличное расстояние. Одно но: для построения «станций» приема-передачи требуется мощная магическая сила (в настоящий момент доступная только драконам) и оперативное построение «тонких плетений» (доступных, как правило, магам). И увы, для магии Огненных драконов это сочетание подходит как микроволновка для мороженого …
А вот у нашей троицы шанс был. Я же как-никак Снежный-Водный! Еще лучше получилось бы у Воздушных, да где их возьмешь.
Шанс был, и мы его использовали.
— Да пойми ты, без-умный, должен же был вельхо среагировать на такую выходку обычного! Воришка, да еще выдающий себя за вельхо, да еще и хамящий ему прямо в… да убери ты от меня эти сосульки! Поднятый бы вмиг заподозрил, если б я тебя не… ой!
— Ах ты еще и обзываешься…
— Макс, хорош! Что на тебя вообще нашло? Я обалдел, когда ты про «вас никто не заподозрит» понес. Зачем?
Я задумался. А правда — кто меня за язык дернул. В роль вжился?
— А фиг его знает. Показалось, так правильно…
— А по уху тоже правильно за такое! — вмешался обиженный Терхо, которому одна сосулька таки прилетела по заду.
— Да хорош уже! Замерли! Узор начинает светиться. Красный.
Мы поторопились замереть. Эх, драконий вид принять не успел. Ну ничего, вес меньше будет, и энергия в запасе…
— Оранжевый… — прошептал Терхо, глядя, как вьющийся по полу вдоль стен простенький узор, похожий на девичью косичку с заколками-перехватками, медленно наливается цветом… меняет цвет…
— Желтый… белый… пошел!
— Поехалииииииииииииии!
Цепь событий 5.
Киборг, когда он не нужен людям, должен находиться в спящем режиме в своей ячейке. Это правило. А когда киборг вместо этого жрет сладости, да еще сидя в прохладном медкорпусе, то с ним, с этим киборгом, что-то явно не то. И этому конкретному дексу очень везет, что хозяева не только одобряют такое поведение, но даже отдали соответствующий приказ. «Отдыхай, Рон, ты заслужил. Жри сладости, отсыпайся тут в холодке, и не отсвечивай перед начальством, оно злое».
Декс облизал ложку, закрыл контейнер крышкой и убрал в холодильник за какие-то лабораторные образцы. Туда даже солдаты не лазили, брезговали. Идеальное место для тайника.
Лакомство ему подарил хозяин. Рон чуть не шарахнулся в сторону, когда, забравшись в убежище, человек бросился к нему и сперва обнял, потом отшатнулся, ткнул кулаком в грудь, и опять прижал к себе изо всех сил.
— Ну что, жестянка! Жив, сволочь! Вот и мы — живы!
Рон стоял столбом и хлопал глазами. Детектор не включай, человек рад его видеть. Пусть даже и выражает это руганью. Но что в такой ситуации должен делать декс? У него же нет программы ответных объятий! Командная строка пуста, он не должен приветствовать человека, хотя очень этого хочет. И даже решается. Поднимает руку, чуть-чуть касается владельца в ответ и ждет реакции. Хозяин не замечает своеволия машины, он просто радуется встрече, и киборг слегка прижимается. Он счастлив. Человек опять начинает вести себя странно: отстраняется, криво усмехаясь, отводя глаза, будто стыдится чего-то или собирается сделать что-то плохое. Но Рону все равно, его человек вернулся живым, пусть делает, что хочет!
Еще больше смущаясь, Эрик лезет в пропыленный вещмешок и достает из него пластиковый контейнер, где в чем-то темно-желтом лежат непонятные черные штуки. Рон просканировал вещь, но ничего опасного не нашел. Биологические соединения, но что это и зачем?
— Это тебе, скотина! — человек даже покраснел, пихая ему в руки загадочную вещь. — Спрячь пока, в части откроешь. Я тебе и Женьке по такой дряни купил, чуть не слипся, когда попробовал!
Киборг так и не понял, что не так с подарком, и почему хозяин так странно себя вел. Они вернулись в часть и Женька, узнав о происшествии, пообещала убить обоих. После чего осмотрела сначала Эрика, потом декса, вкатила им какие-то витамины и… Вот тут Рон срочно включил фильтры, потому что Эрик вручил ей свой подарок. Такого визга Рон не слышал, даже когда один раз во время операции они зашли в гарем очередного местного князька. В результате хозяева закрылись в соседнем помещении, а киборг, наконец, открыл свой контейнер и попробовал.
Это были просто разные фрукты, вдетые друг в друга. Много фруктов, а в середине каждого такого рулетика еще и орех запрятан. И все это для консервации залито медом. Вкусно до безумия. Киборгам такое не дают. Даже, наверное, не всем людям, судя по тому, как обрадовалась хозяйка. Все-таки жаль, что он не может поблагодарить Эрика за подарок. Нет у него таких функций. Да и человек, наверное, испугается. Зато он может спрятать лакомство, растянув его на несколько дней.
Киборг запер холодильник, и лег на пол. В бараке есть тонкий матрас, зато тут температура воздуха всего двадцать четыре градуса, а не тридцать пять.
***
— Вы с ума сошли? — полковник выложил семь фотографий на стол. — И вы думаете, я с этим пойду туда?
Он указал пальцем наверх. Посмотрел на ротного, на мрачного майора, на секретаря, пытающегося не ржать совсем уж в открытую, на стоящую по стойке смирно группу и набрал номер.
— Капитан Вест, пожалуйста, зайди ко мне. Тут наши орлы такое приволокли, что только тебе в коллекцию.
Настоящее имя Веста было Абу ибн Гасан и происходил он родом с отсюда, с Дюны. Обычный такой правительственный капитан из отдела безопасности, приданный в часть для порядка. Кличку ему дали уже здесь. Он быстро привык, отзывался охотно, а родное имя вспоминал, только расписываясь в ведомостях. Вот и сейчас, хитромордый восточник просочился в дверь, и замер по стойке смирно.
— Вот что ты на это скажешь, Вест? — полковник ткнул пальцем в фотографии.
— Скажу, о мудрейший султан, что староваты женихи для дочери твоей луноликой, да простишь ты визиря своего верного! — отозвался особист воздевая руки, и тут же резко сменил дурашливый тон на полностью серьезный. Он часто так делал, естественным образом перетекая из одного состояния в другое, и здорово деморализуя этим своих собеседников. — Считаю, что есть смысл доверять парням. Если была бы хоть малейшая возможность, задание они бы выполнили. Не вижу основания для расследования.
— Я не буду уточнять, откуда ты успел пронюхать, зачем я тебя вызвал, — полковник устало вздохнул, — но подумай сам, что мы можем сообщить об этом наверх? Задание не выполнено потому, что наши солдаты херов насмотрелись?
— Ну, зачем так? — капитан обвел цепким взглядом всех собравшихся. — Давайте, господа, внимательно изучим явленные нам доказательства. Скажите, как, по-вашему, изображения на фото разные?
Собравшиеся, включая полковника, подтвердили, что да, вполне может быть.
— Отлично, господа. А теперь… Ларсен, будьте добры, вызовите на минутку киборга.
Рон вбежал через пару минут и застыл, кукольным взглядом уставясь в лицо командира в ожидании приказа.
— Эрик, пусть жестянка посмотрит фото и изобразит нам сравнительный анализ. Он ведь умеет? Если нет, закачай нужную утилиту, пригодится.
— Умеет, — Эрик повернулся к дексу. — Рон, обработай изображение и сверь фотографии между собой. Результаты скинь на терминал.
Не удостоив вниманием отчет машины, южанин заговорил, опять впадая в образ восточного визиря:
— О великий султан, — пропел он, кланяясь, как персонаж сказок про тысячу и одну ночь. — Соблаговолите ли вы услышать слова мои, устремленные к вашим ногам?
— Вест, я тебе что, кузнечик, ногами слушать? Давай, рожай! Не арбузами гнилыми торгуешь! — полковник вытер бритую, в попытке замаскировать лысину, голову платком и добавил: — Не бригада, а зоопарк! И я тут Шерханом работаю!
— Ну, хорошо. Ян, запиши это, — Вест ткнул рукой в сторону секретаря, на секунду задумался и принялся диктовать. — Исследовав собранные доказательства, авторитетная комиссия в количестве десяти специалистов разнонаправленной квалификации, пришла к выводу: лица изображенные на данных фотографиях, принадлежат разным людям.
— Ты где тут увидал лица, Вест?! — полковник даже не сразу обрел дар речи. — Вы что все, сговорились?
— Ну, хорошо, можно написать «части тел», но это уже плохо звучит и пахнет расчлененкой, — отмахнулся от проблемы капитан. — Господин полковник, дайте еще минуту, а то мысль забуду. Башка совсем тупой стал! Ага, вот! Также был произведен крипто-анализ в независимой лаборатории, подтвердивший выводы комиссии. Ну, вот и все, не стыдно послать кому угодно. Ах да, забыл. Просим уточнить приметы для обнаружения настоящей цели задания. Я могу идти?
— Ты сам-то понял, что сказал? Какой крипто-анализ? Ладно, иди… — полковник посмотрел на закрывшуюся дверь, и тяжко вздохнул. — Нет, следователь он хороший, мужик умный, и вот сейчас спасибо ему. Но иногда жаль, что я староват для хорошего мордобоя.
Он опять протер лысину, и тоже обратился к секретарю:
— Ян, приведи в порядок этот выкидыш эпистолярного жанра, и дай мне на подпись.
***
— О чем задумался, Сергеич? — Вест вспрыгнул на подоконник рядом со смотрящим в окно сержантом.
— О смерти. Могли и не вернуться, если бы парень сплоховал. Сложное там дело.
— Сложное, — Вест поболтал ногой. — Но пророка или кто там за ним стоит, надо убрать. Или не видать моей родине мира.
— Спасибо, что нас прикрыл. Начальству не понравилось.
— Зато правительству понравилось, вы случайно очередной переворот предотвратили. Пять человек только в нашем ведомстве уволено, — государственный засланец выразительно провел рукой по горлу.
— Случайно! Знаешь, я верю в судьбу. Я ведь этого мальчишку — Эрика, случайно взял. Не за ним тогда шел. Там была пара очень неплохих кандидатур. И кибера этого ему случайно всучил, просто бесхозяйственности не выдержал. Вещь-то хорошая, дорогая, а его просто так сломали, ради развлечения, да и руки свободные в группе. А свободные руки и шило в жопе, это у нас одно и то же. И вот этот декс спас нас всех даже на расстоянии, пока подыхал в убежище. Понимаешь? Эрик тоже… вот как тут не верить?
— И я верю, — особист закурил, протянул пачку собеседнику, угощая. — Каждый наш поступок порождает событие, словно четки нанизывает! … Ах да, вам правительство на премию раскошелилось. За невыполненное задание.
Цепь событий 4.
Город, как город. Пыльный, вонючий. Толпы людей на грязных улицах. Современные флаеры соседствуют с ишаками и верблюдами, привезенными первыми поселенцами. На площади можно купить все, от местных вин до рабов. Даже оружие можно купить, если знать места.
Заселились удачно, в маленьком домике из необожжённого кирпича, состоящем из двух комнат и кухни. Не успели расположиться и приступить к наблюдению, как их посетил местный глава нищих. Суровый толстяк с мышцами и лицом профессионального бойца пришел один. Просто намекнуть, что если «праведные и благочестивые паломники» положат глаз на чье-то имущество, то чтобы не забыли занести его долю, как положено у любых честных людей. Сержант в ответ угостил собеседника чаем, и заверил, что их профиль совершенно не имущество, и они не конкуренты.
— Это зря, — фыркнул толстяк, почесывая сквозь лохмотья пузо. — За воровство только руки рубят, что при нынешних технологиях — ерунда, а вот за убийство… Печально это, брат. Ладно, надумаешь, кого из парней продать, стукни мне. То есть, кинь записку в любую чашку нищего. Удачи, неконкурент!
— И тебе брат. Прими в знак почтения, — из рук сержанта в руки главы нищих перекочевал сверток. — Прошу тебя, если наше уединение захотят потревожить…
— Ты узнаешь об этом раньше, чем твои недруги обуют сапоги, — ощерился гость, пряча подарок за пазуху. Выразительно хлопнул по задницам ближайших к нему Пятого и Четверку и, подмигнув, удалился.
— Как он нас вычислил? — Эрик злобно отряхнул штаны.
Первый окинул взглядом парней и махнул рукой:
— Селим? Он меня просто в лицо знает, не первый раз сталкиваемся. Это он для вас спектакль ломал. Не может без театральщины. Не бойтесь, не сдаст. Ему самому этот пророк поперек глотки. Нищих много, и не все готовы ему подчиняться, да и полиция жмет. Так что, он нам даже поможет. Работаем, парни.
Не так уж это и сложно — лежать, не двигаясь, в той единственной точке, которую не просматривают снайперы, и снимать видео «омовение пророка». Вот еще не старый, только начинающий седеть мужчина выходит из носилок. Камера зафиксировала, как отключилось внутри них силовое поле. Вот он ступает на деревянную площадку и сбрасывает одежду на руки учеников. Вот они набрасывают ему на плечи тонкий халат из белой ткани, и пророк входит в священную купель — обычный бассейн, выложенный потрескавшимся кафелем времен заселения планеты. Пророк проходит водоем насквозь, поднимается по лестнице, и опять переодевается. Садится в носилки и его уносят. Теперь и все остальные страждущие могут войти в эту воду, освященную его присутствием и получить свою долю благодати и исцеления от болезней.
Тут случилась первая накладка. Несмотря на легенду и уверения, что «сейчас все лечат» храбрые диверсанты не сочли себя достойными чести купания в этом «священном сосуде».
— Первый, лучше пристрели, я туда не полезу. В любое болото загони — пойду. Но не туда! — выразил общую мысль Третий, после созерцания слегка разбавленной водой толпы, нырнувшей в бассейн прямо в дорожных халатах.
— Черт с вами! — Первый понюхал воздух, как раз подувший с той стороны.
— Тогда поваляйтесь в пыли с молитвой о ниспослании на вас благодати. Чтоб все видели, вы не ощущаете себя пока достойными этой великой чести. Да не усердствуйте так, мягче! А то лбами площадные камни повышибаете.
Это все ерунда. Рутина.
А вот запустить аудиофайл — это подвиг. Потому что от него уже трясет. А надо делать это девять раз в день и больше. И каждый раз это новый файл, но с тем же текстом. Громкая хоровая молитва фальшивящими мужскими голосами и ритмичные удары лбом об пол. Достало до печенок, но такова легенда! Гнусавые завывания наполняют маленькое пространство глинобитного домика, и наконец, можно поговорить.
— Чтоб я еще раз в паломники пошел! — Второй зачерпнул из ведра желтоватую воду, брезгливо заглянул в кружку, сделал глоток и вылил обратно. — Пива хочу!
— Не положено! Воду, хлеб с пресной кашей и молитвы. Нет информации, что в аду пиво дают. А если нас раскроют, все там окажемся. И причем без шанса на повышение, зачем чертям неудачники, — Сержант оглянулся на остальных подопечных и оторопел: — Пятый, ты чего, крыша поехала?
Эрик деловито щелкал по клавиатуре, обвесившись вирт-окнами, на каждом из которых было только одно изображение — мужских гениталий.
— Пятый! Ты чего? — повторил сержант. — Ау! Ты меня вообще слышишь? Нирвана, прием!
— Да. Слышу, — парень медленно обернулся. — Первый, это ловушка. Похоже, мы в жопе.
— А подробнее? — Сержант вгляделся в изображения. — Ты по этому определил?
— Это увеличенное достоинство пророка. Так вот, все детали разные. Перед нами двойники.
— Пятый! — Второй развернул его к себе вместе со стулом. — Ты, конечно, у нас парень оригинальный, но спрошу еще раз — ты точно уверен?
— На сто процентов. Смотри, — Эрик совместил изображения и принялся их растаскивать с комментариями. — Ни один из них не совпадает. Номер один — вообще чуть короче, номер два — имеет легкий изгиб влево, вот этот какую-то операцию перенес, вон шрамик, номер четыре, видимо, изначально крипторх — у него протез яйца — форма левого почти идеальна, пятый…
— Так, все, хватит. Верю, специалист херов! И ведь додумался же посмотреть! — Первый подошел совсем близко, изучил экспозицию и распорядился. — Делаем еще две съемки и возвращаемся на базу. Я не могу сам принять решение, если это двойники. И у нас нет достаточной информации о настоящем пророке. Так что сворачиваемся.
— Спасибо, Эрик. Возможно, ты спас нас от больших неприятностей, — он потрепал Пятого по плечу, оценил помрачневших бойцов. — Спокойно, ребята, еще не вляпались.
— Всегда, пожалуйста, — Эрик вернулся к своему занятию. — Только можно пять?
— Что, пять?
— Пять дней. Интересно, сколько у него двойников.
Следующие три дня прошли почти без происшествий. Ну, только кого-то задавили во время купания, да на площади повесили двух еретиков, покусившихся на «святого и непогрешимого». Бедняги стреляли с близкого расстояния, но даже это не помогло — один из телохранителей пророка успел закрыть его собой. И тут же народу было явлено чудо — упавший боец, после горячей молитвы нанимателя, встал, поклонился и, как ни в чем не бывало, занял свое место.
— У него еще и киборги, — подвел итог сержант. — Хреново это все, ребята. И смысла нет доставать цель. Сколько там двойников, Эрик?
— Семь. — парень опять развесил пронумерованные органы, превратив дом в убежище гомосексуального маньяка. — Первый и второй экземпляры повторились, уверен, завтра будет третий.
— Не будет. Уходим. — приказал Первый. — Заодно глянем, как там наш киборг.
***
Раньше бы ему не пришло в голову, что одному, без людей — плохо. Раньше, просто подумай он, что по командиру можно скучать, пришлось бы подключить импланты, чтобы скрыть смех. А ведь скучает. Сидит и ждет. Помогли ли лекарства или справилась, наконец, система, но на третий день Рон уже смог подняться и немного погулять. А ночью даже покинул убежище, сел на то же место, где до этого с сержантом разговаривал хозяин и задумался об услышанном. До сих пор его не слишком интересовали люди. Не трогают — и хорошо. Они все одинаковые, просто строчка кода в командной строке.
Этот другой. У него есть лицо, имя, есть шоколадки в карманах. У него была какая-то жизнь, которая причиняла такие повреждения, что его до сих пор тошнит. Двенадцать лет. А киборг прожил меньше половины этого срока и уже считается устаревшим, подлежащим списанию и утилизации. Как бы узнать о другой, без армии, жизни Эрика? Жаль, он не может просто спросить. Точнее, может, но только один раз, последний в своей жизни.
Киборг представил, как хозяин сидит, думает о чем-то своем. И тут к нему без команды подходит поговорить сорванный киборг. Главное успеть человеку рот зажать, чтоб не заорал, а потом и спрашивать можно. Человека не сложно удержать. Может быть, даже хозяин ему постепенно поверит и не выдаст. Жаль вокруг так много других людей, процесс приручения хозяина займет время, и лучше это делать наедине.
Немного помечтав о несбыточном, декс заполз обратно в убежище. Хозяин приказал ждать там. Он придет и заберет своего киборга. Он обязательно придет.
На восьмой день измаявшийся декс, наконец, установил связь с коммом Эрика. Послушал своих людей. Группа возвращалась в полном составе.
Одному молодому воину повезло: он вернулся из похода невредимым и с богатыми трофеями. Воин оставил ратные дела, женился и породил дочь; однако, в округе он прославился повесой и драчуном… Прошли годы. Однажды, возврашаясь с охоты, он встретил на тропе молодую красавицу. Возжелав, он схватил и попытался овладеть ею; но девушка оказала опытное и серьёзное сопротивление. Взбешённый этим и разгорячённый страстью, бывший воин убил девушку. Она оказалась дочерью искусного знахаря, но убийца не знал об этом. Знахарю же — по растениям, по следам и тайным приметам удалось распознать убийцу; но доказать он ничего не мог. И вот, вскоре тяжёлый недуг одолел дочь самого бывшего воина; болезнь подвела её вплотную к смертному одру. Бывший воин пригласил знахаря, посулив ему все свои деньги за чудесное исцеление смертельно больной дочери. Зная, кто призывает его, знахарь отправился к Мастеру. «Долг обязывает меня помогать больной, но душа моя жаждет крови отмщения; что ты посоветуешь мне?» — спросил знахарь.
«Подумай о Равновесии, — ответил мастер, — и исполни свой долг. А затем — прости убийцу: он уже наказан, как и ты.»
В замешательстве ушёл знахарь из монастыря, и провёл ночь в медитации, у стремительного ручья в горном ущелье; а на утро он пошёл, и, превзойдя самого себя, спас смертельно больную. Сутками просиживал он без сна возле её ложа, меняя компрессы и подавая микстуры; когда же девушка поправилась, возликовавший воин сказал знахарю так: «Я благодарен дочери за урок: она научила меня смирению и вернула свет моей душе. Я благодарен тебе за урок: ты научил меня благодарности и вернул мне дочь!»
«И я благодарен тебе за урок, — отвечал бывшему воину знахарь. — Ты на лесной тропе убил мою дочь, и научил меня мудрости Прощения!»
В скором времени бывший воин и знахарь, оставив все деньги спасённой девушке, ушли послушниками в монастырь, а через восемь лет стали Мастерами…
В стародавние времена это было. Тогда, говорят, Небо с Землёю часто ссорились. И вот, летал тогда по небу Белый Орёл по имени АгатОр. Всё видел, всё замечал, за всем наблюдал, что на Земле творится, и обо всём Гелиосу рассказывал. А на Земле жил в то время колдун Будимир, повелитель всех алых петухов, покровитель Земного Огня. В засушливые годы, когда петухи Будимира разлетались далеко окрест в поисках воды, чтобы напиться, крылья их обдавали поля таким нестерпимым жаром, что пшеница вспыхивала ослепительным алым пламенем, и пламя то поднимальсь до небес, своим сиянием затмевая Солнце. И возгордился однажды Будимир, решив, что с такою мощью ему сам Гелиос — не ровня, что он сам отныне будет устанавливать сроки прихода Зимы и Лета и вершить судьбу любого урожая на Земле, что пришло его время затмить Гелиоса и изгнать его с Небосвода. Тогда прилетел к Будимиру Белый Орёл АгатОр, и сказал: «Гордыня затмила твои глаза, Будимир! Ты и без того властвуешь над самой могучей, самой своенравной стихией на свете, над Огнём, так и властвуй им мудро да справедливо! Ни к чему тебе на Небесный Трон зариться.» Но не услышал АгатОра Будимир. Слеп и глух к мудрости в алчности и гордыне своей, обернулся колдун гигантским петухом, крылья которого были из ревущего огня, а хвост — из густого угарного дыма и злых искр, поднялся в небо, на мили озаряя Землю зловещим багровым светом, и набросился на АгатОра. Много часов длилась страшная небесная схватка могучих гигантов, и ни один из них не мог одержать победу; и тогда Будимир, чувствуя, что огонь начинает угасать, а вместе с ним иссякают и его силы, сотворил колдовство, призывающее горячий ветер-суховей из раскалённых, безжизненных пустынь. Налетел суховей, пожухла, иссохла в миг трава на земле и листья на деревьях, задохнулся горячим пыльным воздухом могучий Белый Орёл АгатОр, а Будимир, наоборот, воспрял. Раздуваемые горячим ветром, с новым жаром запылали угасшие было крылья, широким чёрным веером раскинулся дымный хвост, разметав по иссохшей, обожжённой земле зловещие тени, фонтанами забили из него злобные, раскалённые искры. С удвоенной силой насел Будимир на измученного битвой и жаром АгатОра. И не выдержал Белый Орёл, пал поверженный на опалённую землю, подминая иссохшую траву и щедро поливая её своей напитанной Солнцем кровью. И ожила Земля, расступилась, схоронив в себе Белого Орла, и сомкнулась над ним, закрывая собою от обезумевшего Будимира. Ещё больше возгордился Будимир. Ослеплённый победой, обуреваемый азартом, ринулся он к Земле, норовя пробить её, прожечь, обратить в пепел, чтобы добраться до врага своего и добить АгатОра, сжечь его тело, а пепел развеять по ветру, чтобы никто никогда и нигде больше не услышал о нём и не вспомнил его имени. Но не рассчитал свои силы гордец Будимир. Незыблемой, непреклонной твердью встретила его Земля, грянулся об неё колдун, так, что чистое поле пошло волнами, словно штормовой океан, взметнулся последний раз в небо фонтаном желчно шипящих искр, и осел на застывшую горами земную твердь серым остывающим пеплом, а утративший силу ветер, улетая, подхватил его и развеял над землёй без следа. А Белого Орла АгатОра мудрая Мать — Земля превратила в самоцветный камень Агат. С тех пор люди ценят такие камни, ищут их повсюду, а тот, кому камень Агат в руки попадает, может с его помощью Истину видеть, верные, мудрые решения от дурных, навеянных сиюминутной алчностью да самодурством, отличать. За Агат в народе прозывают «Камень-Орлиный Глаз».