С церемонии выпуска Герен привёз только одного парня. И это было странно — обычно в штаб забирали с линейки не меньше десятка самых толковых лейтенантиков. А лучше несколько десятков, для верности: все равно часть потом, через годик-другой, отправится топтать землю в уездные и окраинные гарнизоны. Часть просто погибнет: по собственной безмозглости или честно выполняя приказ. А здесь, спрашивается, чего стоило ради одного мотаться?
Новенького поселили в штабном доме и тут же загрузили обязанностями по самое не балуйся. Парень хорошо, если в третьем часу утра светильник гасил, а на построение подрывался в шесть. В вычищенной одежде, с черными от усталости и недосыпа кругами под глазами. Новый лейтенант оказался немногословным, ярым и упёртым. Душу изливать никому не стал, обращался ко всем по уставу, приказы выполнял чётко. Но тем не менее в четвертый раз за три дня ординарец отправлял новичка к Кургу на исполнение наказания. На это время на заднем дворе становилось как-то непривычно многолюдно — отчего-то у каждого находилась там дело. Но как ни вслушивались — никто не услышал ни единого крика, даже подосланные к самым стенам и дверям мальчишки-адъютанты докладывали, что только щёлканье плётки и слышали.
Парня попробовали подпоить, чтобы наконец-то выяснить, что он за птица, но молодой лейтенант резво опрокинул в себя стакан горючки, а потом качественно и со знанием дела отрихтовал морды непрошенным собеседникам, которые полезли с сочувствием и расспросами — за что, мол, на тебя ординарец полковника так взъелся.
Герен и сам толком не мог понять, на кой он жмёт парня. Впрочем, будь Борг не в отъезде, он бы точно так же шпынял Верса, прекрасно зная, что бежать жаловаться папочке пацан точно не станет. Хотя уже и не пацан. Взрослый мужик, с осунувшимся лицом, стальным взглядом, и ярко полыхающей ненавистью. Взаимной.
— Лейтенант Верс, где подшивка приказов за пятый месяц. Я, кажется, велел вам их подготовить. Что, неужели не справляетесь со своими обязанностями? Мне жаль, лейтенант, но я опять вынужден отдать приказ о вашем наказании.
Герен откровенно издевался. Верс молчал. Принять приказ о его отставке мог только отец, а не его заместитель и уж тем более, не эта офицерская подстилка. Но до его приезда надо было просто продержаться… в рамках правил. Ординарец имеет право им командовать. Надо просто подождать. Отец ведь дал слово. А чем точнее он играет по правилам, тем больше бесится этот… выродок. Зато потом, когда он сорвёт эти погоны — то за всё сможет посчитаться. И не важно, вмешается ли отец — дела между гражданскими и военными уже не его территория.
— Чего застыл? — все-таки безучастность и равнодушие выводили из себя покрепче ответной ругани.
— Жду, пока будет озвучено полагающееся мне наказание, — холодно ответил Верс.
— Сто плетей. И… — Герен помедлил, — на сей раз я сам тебя накажу.
— Разве подобное входит в перечень ваших обязанностей?
— Ради вас, лейтенант, можно список и расширить.
Ординарец вызвал троих солдат. За последние дни в комнате появилась широкая, удобная, но немного низковатая скамья — якобы для посетителей. А из бочонка, незаметно прикорнувшем в углу, торчали рукояти. Герен отработанным пинком выдвинул скамью.
— Ты думаешь, отец вернется и ты спишешься со службы? — вдруг прорвало ординарца. Просто слишком уж презрительный взгляд был у лейтенанта, один в один, как у полковника. И это было невыносимо. — Как бы не так. Ты у него теперь, фактически, единственный сын и при любом раскладе обязан будешь продолжать династию.
Герен то медленно, смакуя, то торопливо, проглатывая детали, выложил то, что сам знал про Лерта. И в этот момент ординарец просто наслаждался, наблюдая, как выцветает до белизны лицо старшего сына полковника, как играют желваки на скулах, как руки сжимаются в кулаки.
Новость оказалась слишком тяжелой. И брата жаль, и отец, который отправился в Южный район чуть ли не в одиночку, и угроза войны. И то, что его самого обыграли по всем мастям. Ординарец прав: одному из сыновей полковника надо продолжить эту грёбанную игру в погоны и в хождение строем под пулями. И теперь младший сын это сделать уже не сможет. Верс вдруг остро пожалел о том, что сам кого-нибудь не убил. Например этого кареглазого ублюдка, с издевательски надменным голосом и аккуратно стриженным ёжиком темных волос. Почему ещё тогда… он ведь уже в шесть лет научился неплохо стрелять, да и чистить-перезаряжать пистолеты навострился. Вряд ли бы тогда ему голову открутили, скорее бы списали на дурость, баловство и малолетство.
— Там солдаты прибыли по вашему приказу, — в скрипнувшую дверь просунулся взлохмаченный чуб Макира.
— Пусть ждут, — выплюнул сквозь зубы Герен, и, выждав, пока дверь захлопнется, продолжил: — у тебя выбора нет, парень. А сбежать на другую службу тебе не удастся — я постараюсь. Да и полковник тебя отпускать теперь не захочет… единственный сын.
В этом ординарец был прав. Верс скрипнул зубами. Служить под рукой Герена? До каких пор? Ему ведь даже в бою не позволят отличиться, на передовую в какой-нибудь пограничный конфликт не отправят. И что — поднимать руку в знак приветствия, подставлять спину под незаслуженные плети, терпеть издевательства ординарца и молчать перед отцом?! Парень выдохнул и медленно двинулся к Герену.
— Уймись, парень! — ординарец попятился, — я и один на один с тобой могу потягаться. Но на шум солдаты прибегут. Нападение на офицера… тебе что, трибунал нужен? У нас сейчас военное положение объявлено!
Верс остановился, несколько долгих секунд смотрел на Герена — если бы взглядом можно было сжечь, то от помощника полковника даже кучки пепла бы не осталось. А потом, крутнувшись на пятках, с силой впечатал кулак в бревно сруба. Постоял немного, выравнивая дыхание.
— Чего тебе от меня надо?
— А ничего, — насмешливо протянул Герен, — служи, приказы выполняй. Сейчас вот у тебя наказание…
— Ах, наказание, — Верс криво усмехнулся и принялся срывать одежду. — Давай, зови солдат… пускай держат…, а можешь и не звать, если не стремаешься…
— Не выдержишь, — Герен хищно оскалился.
— Сам первый выдохнешься, — зло отрезал Верс.
Автор публикации
