Первой мыслью Петровича, когда он открыл глаза, было: почему я не сдох вчера? Второй: за что меня так родили? А третьей: если он за свою бурную жизнь так нагрешил, то почему его гуманно не пристрелили? После того, как Петрович попытался отклеить намертво припаянную к подушке голову, то решил, что пристрелить это чересчур гуманно, впрочем, он бы теперь даже согласился на средневековую гильотину или дажа на громилу с топором и в красном застиранном колпаке.
— Декс? — тихонько простонал в пустоту Петрович. — Дексик? Дексюшка?
Декс уныло внимал воззваниям. У него был опыт общения с похмельными хозяевами, и этот опыт подсказывал, что лучшее решение «держать дистанцию». Он и так сделал для человека все положенное: пообнимал, пока хозяин не захрапел, переложил на койку и даже частично раздел. А вот попадаться по больную голову и горячую руку страдающего хозяина он не согласен. А то отхватит люлей ни за что, за колбасу хоть не обидно было бы.
— Дексеночек? Родненький? — молил шепотом Петрович, от звука громче тихого шелеста бумаги у него взрывалась в голове ядреная граната. — Дексенька?
Декс отмалчивался и отсиживался в санузле, верно рассчитав, что хозяин до этого места не скоро сам доползет. И ждал, подумывая о режиме гибернации на пару часиков, пока хозяин пройдет все полагающиеся после крутой попойки стадии.
— Дексушка? Миленький? Подсоби? Прибей, а?
Декс сердито нахмурился: совсем эти люди озверели со своими дебильными приказами. Ну выполнит он его, и что потом? Болтаться неприкаянному и без хозяина? Ну уж нет, пусть человек сам страдает.
— Сволочь ты кибернетическая… — стонал Петрович, — я ж к тебе, дексистская рожа со всей душой, а ты…
Декс подтянул колени к груди, поудобнее устраиваясь на биоунитазе. Жалко, что Антилопа маленькая и мест затихариться совсем нет. Да и вообще — он не сволочь. Хотя стенания хозяина что-то даже его разжалобили… Киборг вздохнул, совсем по-человечески, и вытащил из недр биоуниатза припрятанную там заначку. Поколебался: стоит ли ополоснуть тару или и так сойдет, но все же сунул под кран с чистой водой. А то люди как-то нервно реагировали на органические отходы, особенно на их запах.
Петрович действительно подозрительно принюхался, но опознав пахнущий объект, просиял:
— Ах ты мой спаситель! Дай я тебя расцелую.
Декс дал, и терпеливо стоял нагнувшись, пока хозяин беспорядочно лобызал его в щеки, в губы, в нос, и даже зачем-то в ухо.
Закончив с любезностями, человек кое-как выбил пробку и, даже не вставая, присосался к горлышку. Декс затосковал. Сейчас хозяин опять надерется до состояния пьяной стельки, и снова полезет к нему с нежностями, и потом опять будет страдать от головной боли, а другой заначки у него нету.
— Ну вот, теперь я чувствую себя живым, — взбодрился Петрович, жестом фокусника заливая в рот остатки винишка, того сорта, который рекомендуется наливать изрядно подвыпившим гостям, которых особо и не любишь. — Эх, прямо вкус молодости.
Декс просканировал бутылку: хреновая молодость какая-то, такой и отравиться недолго. Но хозяин, видимо, привычный.
Петрович осторожно, словно голова стала хрустальной и очень хрупкой, стал сползать с койки. Медленно сантиметр за сантиметров отрывался от одеяла и принимал покачивающееся, но почти вретикальное положение.
— Вот в упор не помню, как раздевался, — Петрович с подозрением уставился на свои выдающиеся семейники. — И как ложился тоже. Хотя… вроде же с тобой лег… Так декс, а ты не помнишь случайно, что у нас с тобой было? И было ли что-то вообще?
Декс тоже посмотрел на семейники. По сути ничего не было, но хозяин требовал ответ и киборг включил аудиофайл.
Петрович выслушал признание в любви и побледнел.
— Ты это того… И… ох… не бери близко к сердцу, но я даже по молодости с парнями не того. Я по бабам больше специалист. — Человек вгляделся в абсолютно безэмоциональное лицо киборга и попробовал утешить: — Но ты не переживай, мы тебе подберем кого-нить, по вкусу.
— Органика очень питательная, — согласился декс.
— Да не в том смысле, — протянул Петрович, — я ж тебе про любовь толкую, а не про жратву. Да и мне вообще после вчерашнего кусок в горло не полезет.
— Протолкнуть? Или затолкать? — услужливо предложил декс.
Петрович представил и сглотнул. Понимая, что его отнюдь не фигурально подташнивает. Да и рассуждать о высоком, когда голова гудит и вибрирует похлеще древней трансформаторной будки — не лучшее решение с утра пораньше. С утра? Человек напрягся, пытаясь сориентироваться.
— Котоскин, а сколько времени? И какой у нас сегодня день?
– Понедельник. До столкновения с космическим кораблем класса СТ-907 полтора часа, – уведомил вредный котяра, улыбаясь из стены одной только головой.
— Вашубиоинженерию, — невразумительно пробормотал Петрович и разом оказался на ногах. Поморщился, но бодро стал разыскивать носки, и даже сам полез под койку за штанами. — Я ж ей сообщил, что буду через сутки еще на прошлой станции… А? Стой. — Петрович так резко дернул вверх головой, что привинченная к полу койка попробовала, правда безуспешно, подскочить. — Мы ж в зависе. Хотя она все равно не поймет, и убьет. Котоскин, сколько до столкновения? Ага! Херня короче, возьми другой градус и куда-нить левее. Эх, еще бы градуса… Дексик, а больше нету?
— Нет, — Декс подфутболил пустую бутылку и та, описав идеальную дугу, звякнула точно в центр утилизатора.
Петрович проследил глазами за коротким полетом тары и скомандовал подавать сигнал SOS на общей частоте. И, почесывая свеженабитую шишку, уже сам дошкандыбал до пульта и набрал кодом: «Трубы горят!».
— Так точно помогут, — Петрович повернулся к дексу, объясняя: — Все же люди. Даже ты.
Автор публикации
