— Значит, всё гораздо хуже, чем я думал… — пробормотал Ласар, разглядывая каменную кладку стены — Тристэрр нас отсюда не выпустит, а значит, вы останетесь рядом со мной. Но этого нельзя допустить…
— О каком пророчестве речь? — голос Трямпэ был спокойным, несмотря на то, что она в этот момент была готова к самым ужасным новостям — откуда человеку знать о Лунном клане?
— Внутри меня тени, лис. Ты понимаешь?! Тени! И они вырвутся. Говорят, что нас — Лунных создал очень древний темный маг, чтобы мы стали проводниками. Нас сделали вратами в мир теней — мир практически неисчерпаемой темной магической силы. Но эксперимент провалился: творение убило своего творца. Прочитав вслух карандашную строку в учебнике, юный Тристэрр стал первым из нас, но не последним. Юноша убил мага. Лисицы убежали. Они научились жить, умещая свой ад внутри себя. Научились видеть и побеждать полчища теней, научились открывать калитку из своего сна. Мы стали привратниками, а не вратами. Но всё это до раза — маги не умирают. Тот конкретный решил возродиться. И кто за хвост меня дернул тогда соваться в этот сон?! Я еще не умею и половины того, что знали родители. А до уровня учителя Этолле вообще никогда не дотяну. Рядом со мной вам опасно.
— Давай снова позовем Тристэрра, скажем, что идем в Симайский бастион, ведь тебе там обязательно помогут! — глаза Трямпэ были влажными и оттого блестели, как у сумасшедшей, — нельзя сдаваться, понимаешь?! Разве этого от тебя ждали бы твои родители? Великий Двуликий Лисий бог не оставит нас в беде! Не бывает так, чтобы ничего нельзя было сделать!
— Я не верю в Лисьего бога, лис. Рая нет. А вот ада всегда было достаточно…
— Ты не веришь, но это не может нам помешать верить в тебя!
Разговор кончился потому, что Охе надоело вести себя взрослее, чем она есть: маленькая лисяшка разревелась.
— Как же мы отсюда уберемся? — спросила Трямпэ, прижимая к себе мокрую рыжую мордашку, норовящую спрятать нос у нее под мышкой.
— Есть только один вариант. Не хотел его использовать, но, видно, придется. По-моему, дорогие мои, мы все сегодня не выспались.
Новый сон был серым и спокойным. Теней не было. Среди влажного, пахнущего перепревшими листьями тумана — висящей в воздухе мелкой мороси — виднелись голые осины и липы. Воздух был спертым и сырым. Казалось, что время остановилось.
— Это бездорожье, — сказал лис, — здесь я убегал от теней, но потом опять провалился. Нужно идти очень спокойно, тихо, и постараться не испытывать сильных эмоций.
— А куда идти? — задала вопрос Оха, осторожно переставляя сначала одну лапу, потом вторую.
— Каждая крепость имеет небольшой маячок. Но не очень точный. Я шел к школе Лунных, когда попал к вам. Сейчас пойдем в Симайский бастион.
— Ула-ула! Мы увидим маму и папу! — закричала Оха и провалилась сразу, но не глубоко.
Шли долго и медленно. Ласар иногда припадал на передние лапы и просто стоял, ссутулившись, несколько мгновений. Уходить бездорожьем — была явно плохая идея. Сила теней росла в нем и пыталась захватить власть. Трямпэ плелась рядом, чуть приостанавливаясь в эти минуты слабости. В ней боролись два чувства: беспокойство и что-то теплое горячее в области груди. Она в любой момент была готова подскочить к нему, если будет проваливаться, и обнять — может, лисий бог сегодня будет милостив и снова сотворит огненное чудо? Потому, что лично она дверей открывать не умеет.
Когда над соседним перелеском в небе мигнуло всеми оттенками радуги — путники невольно обрадовались. Небесное сияние! Почти пришли.
— Сейчас я нарисую круг, — сказал Ласар, — будете заходить по одной. Оха радостно кивнула, а Трямпэ почувствовала подвох во фразе.
— Что значит по одной? Ты разве не идешь? — задала она прямой вопрос, чувствуя, что ответ ее не порадует, — разве для выхода не нужна дверка?
— Дверка — это мой путь, а я отправляю только вас. Нечего двум молодым лисичкам делать рядом с ходячим проклятием! Мой долг — убраться подальше! Вы успеете предупредить, может быть, старшие придумают, чего можно сделать.
Оху практически втолкнули в круг, и она пропала. Круг также пропал. Лис, ворча, принялся чертить новый, периодически проваливаясь лапами в иллюзорную землю. Трямпэ понимала, что она не может и не должна уходить. Под ней также появлялась пустота, которая засасывала вниз, сначала помаленьку, но определенно, хотела вобрать рыжую в себя целиком — туда вниз — в мир теней. Тонкая серая прослойка сна между реальностью и адом. Нельзя эмоций! Нельзя страха! Нельзя уйти с ним дальше! Нельзя! Сплошные нельзя!
Ласар терпеливо стоял рядом с новым кругом и ждал, медленно уходя лапами вниз, но будто не замечая этого. Его изучающий взгляд, казалось, пытается запомнить и сохранить навсегда весь целиком образ этой милой лисички. Внимание и боль.
Трямпэ подошла к нему вплотную — мордой к морде — не отводя своих желтых глаз. Зрачок на секунду расширился. Или в темноте только показалось?
— Ласар! Ты мне дорог. И я тебя не отпускаю. Просто не отпускаю, слышишь?! Я тебя люблю! — лисица думала, что он сейчас над ней посмеется, или скажет что-нибудь обидное и хлесткое, а может, ударит лапой наотмашь, чтобы не выдумывала ерунды, когда в опасности не только они двое, а весь клан! Но лис только спросил грустным голосом:
— Зачем я тебе, лиска? Я скоро умру. Я опасен. Я даже не знаю, есть ли у меня «завтра». Могу ли я?. — А потом Трямпэ просто прижалась к нему, осознавая этот радостный и грустный ответ. Ласар опустил морду ей на загривок, молча, обнял. И они провалились!
— Это что еще такое?! — папин голос лисица не спутает ни с чьим другим! Она приоткрыла один глаз: в двух шагах от них стоял отец с горящим от негодования взором и красной лентой на левой лапе, к нему жалась плачущая Оха, а за ними стояла и наблюдала романтическую картину объятий целая дюжина лунных воинов…
Автор публикации
