Внутренний чип считал информацию о повреждениях и послал сигнал в Интеллектуальную систему мониторинга: каждый владелец страхового полиса мог надеяться получить любую помощь, согласно прейскуранту и размерам взносов. Семья Кета, когда был жив его дед, имела Золотую карту. Его отец упорной работой добился Серебрянной карты. А сам парень как музыкант был малопопулярен и, следовательно, для общества особой ценности еще не представлял, но даже Белая карта позволяла вызывать бригаду оперативного реагирования. Но только вместо положенных по регламенту двенадцати минут, медики добирались больше получаса — и все же успели. Парень был в обмороке, но дышал, хоть и слабо.
Первые реанимационные мероприятия медики оказывали прямо на месте: вентиляция легких, кровоостанавливающая фиксация, адреналин для стабилизации состояния. Доставили в госпиталь, связались через ИСМу с родными. И все — на этом лимит помощи по Белой карте заканчивался. Хуже была только Красная карта — по ней полагалось только подтверждение о прекращении жизнедеятельности организма. Тела тех, у кого вообще не было никакой карты, отправляли сразу в Центр взаимопомощи: даже у самого последнего отброса социума можно найти подходящий для пересадки орган.
— Белая карта страхового полиса подразумевает оказание срочной и первичной медицинской помощи, стационарное лечение и хирургические манипуляции в пакет услуг не выходят, — равнодушно проинформировал администратор госпиталя и по совместительству страховой агент. Растолковывать лимиты и возможности разных карт ему приходилось по многу раз. но люди все равно глядели и надеялись до последнего: а вдруг удастся договориться? Но только проще разжалобить автоматический магазин и выпросить энергетический батончик бесплатно, чем у страхагента хоть одну дополнительную услугу.
Эта женщина не плакала, не просила, не зиаскивала и не угрожала. Просто молча выслушала диагноз, спросила насчет прогнозов. И смотрела на агента социального страхования как на пустое место. Он произнес положенный текст, начиная от официальных соболезнований и заканчивая информационным пакетом о перспективах страховых карт.
— Я вас услышала, — женщина подняла голову, до этого спокойно и как-то отстраненно рассматривала серою мозаику пола. — У меня только один вопрос: какая карта позволит провести операцию и имплантировать протезы?
— Золотая, — страхагент пожал плечами. — На Серебряной предусмотрены оперативные вмешательства, но отсутствует опция имплантинга.
— Понимаю, — женщина прижала тонкие пальцы к вискам, нахмурилась, то ли что-то продумывая, то ли пережидая пока пройдет волна спазматической боли. — Сколько стоит такая услуга?
Агент быстро открыл в планшете несколько файлов, что-то посчитал и показал сумму.
— И это без гарантии того, насколько успешно приживется и как быстро будут восстановлены все функции. Сертификат на гарантию можно приобрести отдельно, стоимость может варьироваться от полутора до двух тысяч.
— Это… очень полезная информация, — женщина снова опустила голову. Серое покрытие пола почему-то темнело и размывалось, а в глазах щипало, словно песку сыпанули. Услышанная цифра в два раза превышала стоимость их жилого модуля. Впрочем, операции и органы к ним действительно были дорогими. — А если не бионические, а механические? Они, возможно, дешевле?
— Да, один кибернетический, который примерно подходит под ваш случай, может стоить в пределах тысячи кредитов.
— Тысячи? — женщина кивнула, что-то прикидывая. — Но, может быть, и дороже? Ясно. Скажите, а как связаться с теми, кто делает бизнес на страховых картах?
— Простите, но я не обладаю подобной информацией, — вежливо отказался продолжать разговор страхагент.
— Да… я как-то не подумала, — женщина растерянно оглянулась.
Агент вздохнул: он слишком хорошо знал такой взгляд. Там за непрозрачным пластиком белой двери находился ее сын. Скорее всего родила достаточно рано до двадцати пяти — потому что выглядит молодо, а парню, по данным биометрической карты, двадцать два года. Легкая и небрежная ухоженность, какая-нибудь администраторская должность,
младший или старший менеджер — лень лезть в данные. Но с характером дамочка, другая бы уже в истерике валялась, а эта держится, только лицо измученное и словно мгновенно постаревшее. Кажется. она действительно любит своего сына именно как ребенка, а не как элемент статуса.
— Черный кафетерий на шестом уровне, — быстро сквозь зубы произнес агент. — Попробуйте там узнать.
— Спасибо, — в глазах женщины вспыхнула надежда, а складки на лбу моментально разгладились. И агент с удивлением подумал, что выглядит она лет на тридцать, не больше. — Скажите, а какой период пребывания в стационаре входит в его полис?
— Семь суток, — агент удовлетворенно кивнул. Точно менеджером работает, использует стандартные конструкции фраз. — У вас осталось шесть, но тогда вы не сможете воспользоваться аналогичной услугой в течение четырех месяцев. Возможность стационарного лечения в госпитале в течение года вам предоставляется дважды.
— Я помню, спасибо, — снова повторила женщина и, развернувшись, пошла на выход.
— Подождите, — агент удивился, — а разве вы не хотите зайти к парню?
— Зачем? — Женщина остановилась, оглянулась и тихо объяснила: — там его состояние контролируют врачи, больше чем они я для него сделать не смогу. Сидеть рядом и переживать, держать за руку — глупо. Это только потеря времени. Так что я лучше приду его проведать, когда смогу что-то сделать… вернее, когда что-то сделаю.
Только когда женщина скрылась за углом коридора, агент встрепенулся, провел рукой по щекам. Странно, что с таким подходом к делам и к ситуации она всего лишь менеджер и с Белой картой.
Инра вышла из больницы, немного постояла на крыльце, прислонившись к витой колонне — многофункциональная штука с откидными сидениями и автоматическим кофеаппаратом. Можно было бы взять стаканчик энергетика, но последние деньги с чипа она потратила на таксолайт, когда позвонили, то была на другом конце города. А сухой официальный голос и равнодушное «приносим соболезнования» подгоняли надежнее, чем какое-нибудь истеричное «приезжайте быстрее». А теперь у нее ровно шесть суток, начиная с завтрашнего дня. Потому что этот день практически закончился. И одна ночь на раздумья. Или, точнее, на планирование как за такой минимальный срок заработать-найти-одолжить две тысячи кредитов. Смешная сумма, прямо космическая, при том, что ее зарплата триста кредитов в месяц. А у Кета и того меньше, но… Но если он не выйдет на работу в своей оркестр в течение трех дней, то его могут оттуда уволить. Инра коснулась кнопки, открывая сидения, и почти без сил опустилась на жестковатый пластик. Прижалась затылком к колонне — шероховатая имитация под штукатурку. Закрыла глаза. Интересно, сколько может человек вынести испытаний?
— Не будет дано свыше нормы ибо испытания должны совершенствовать человека, а не ломать его, превращая в безвольное создание, — мысленно услышала она голос мастера с тренинга по нейропсихологии. Курс был дорогим, но начальство премировало трех самых выдающихся сотрудников халявными сертификатами на посещение. Она тогда исправно ходила на занятия, но кроме нескольких въевшихся в память фраз, ничего для себя нового не открыла. Зато хрипловатый, бархатистый голос тренера запомнился хорошо и иногда звучал в мыслях — точно какие-то приемы психо или нейропрограммирования. Только вот эти обрывочные фразочки вызывали больше вопросов, чем служили утешением или давали хоть иллюзию помощи.
Инра быстро встала и почти бегом направилась к остановочному пункту. На оплату места в городском каре денег должно хватить. Главное побыстрее добраться к домашнему комму и успеть до полуночи связаться с друзьями, знакомыми, приятелями. Важно собрать нужную сумму и прикинуть реальные сроки, когда сможет отдать одолженное. И сделать еще несколько десятков вызовов и звонков — должны же быть какие-то благотворительные общества и организации. Она даже сама как-то пожертвовала небольшую сумму. Или лучше обратиться в социальную компанию?
Инра добежала до остановки, мельком глянула на расписание. До ближайшего кара было еще четырнадцать минут. Можно успеть позвонить. Женщина вытащила комм и стала перебирать номера. Почему-то звонить и просить денег было стыдно — получается она асоциальный элемент раз просит снабдить ее кредитами. Но что значит стыд в такой ситуации. елси там в больнице Кет.
— Привет, Эльга. Я по делу, — хорошо, что голос почти не дрожал. — Мне нужна твоя помощь.
Она успела сделать четыре звонка — почти всем подругам. Но пообещали и перевели ей совсем мизер. Разумеется, заканчивается календарный месяц — и все в режиме жесткой экономии, а богательних друзей у нее не водилось. Вернее, в юности они были, но со смертью отца она из категории элитных граждан перешла на уровень ниже и уже пятнадцать лет жила в режиме выживания, даже несмотря на то, что ее муж был признанным музыкантом. Инра проверила баланс чипа — сто шестьдесят кредито. Капля в море, но начало положено. Надо строить оптимистичные прогнозы. У нее еще есть шесть с половиной суток и уже она собрала сто шестьдесят кредитов.
Подлетел кар. Женщина зашла, прижала руку с чипом к окошку сканера, и устроилась на кресле возле окна. Справиться, наверное, можно с любой ситуацией, но как справиться с собственным отчаянием и беспомощностью — она не знала. Кар то летел, то скользил по специальным тоннелям, совершал остановки, высаживал и забирал пассажиров. А Инра просто смотрела в окно, на размытые контуры города, который она никогда не любила. Даже огненные многоцветные рекламы ей и в обычные дни казались серыми и насквозь фальшивыми. А сейчас они были по-настоящему страшными. Чип едва слышно пикнул. Эльга, которой она звонила первой и у которой не было кредитов совсем, перевела ей пятьдесят кредитов и прислала сообщение, что одолжила у мужа, но только на один месяц. Инра посмотрела на баланс в окошке чипа — двести десять кредитов. Десятая часть нужной суммы. Шесть суток Кета продержат в госпитале, если она успеет то ему имплантируют хорошие руки. Да и доктора сказали, что парню повезло: ему не только отрезало конечности, но еще и пережало раны. С одной стороны пришлось дополнительно удалять поврежденную плоть, но если бы не это, то умер бы от потери крови. А раз ее мальчику везет, значит она тоже сумеет — найдет, сделает, все у них будет хорошо. Главное только, чтобы медики не закрыли раны, иначе потом для имплантинга потребуется открывать, а это уже будет классифицироваться дополнительной операцией и, соответственно, стоить как полноценное имплантирование, а теперь всего лишь вживление. Так что надо успеть.
Автор публикации
