Верхом добраться было бы лучше. Правильнее со всех сторон. Только не хотелось трястись в седле, хотелось прогуляться по каменной мостовой, оглядывая здания с резными белыми наличниками на окнах, ажурными балкончиками, под которыми поют своим дамам трубадуры. Выйти на площадь и посмотреть на высокие башенки, украшающие крыши домов. Можно еще зайти в пекарню и, улыбаясь в ответ на приветствие полной румяной булочницы, прикупить себе пирожок или сладкую булочку с начинкой, политую шоколадом. Подумав, Дэн бросил на стол на одну медную монетку больше — к булочке можно было получить горячий чай с медом или вареньем по выбору. И встав в уголке у стойки выпить его, любуясь сквозь большое окно проезжающими экипажами и прохожими… А потом идти дальше, на Храмовую площадь и уже оттуда во дворец. С одной стороны нехорошо заставлять Решиваля ждать, а с другой — это было не официальное приглашение, а просто записка, мол, как сможешь забеги, расскажи про приключения. Государь тоже любопытства не чужд.
Площадь Тысячи Храмов была еще одним проявлением мудрости императорского дома. Когда-то давно служители, бывало, спорили о значимости храмов, их богатстве и влиянии, и даже воевали между собой, вовлекая в безобразия молящихся. Случались не просто драки, а настоящие побоища, в результате которых страдали здания и гибли люди. Один раз, еще при деде Его Величества Решиваля эр Маейса, из-за храмовых войн случился пожар, в котором погибла треть города. Тогда озверевший император просто положил под кнуты младших служащих и казнил большую часть старших. После чего выделил для богослужений эту самую сгоревшую часть, наименовав ее Площадью Тысячи Богов. По его приказу были отстроены, разумеется, за храмовый счет, совершенно одинаковые здания, и раз в год главные служители были обязаны кидать жребий и переезжать на новое место. Жрецы дружно потерли свежевыпоротые задницы и не менее дружно… благословили мудрость Его Величества. Говорят, что к сему решению их подвигли сами боги. Но скорее всего — отрубленные головы тех, кто осмелился это решение не одобрить. Зато никаких территориальных споров, да и имуществом они обрастать стали куда меньше. Ну, а что Император до самой смерти даже в спальне не расставался с личной охраной — так это мелочи по сравнению с порядком в столице и процветанием народа.
Прочитав на указателе, где искать нужный ему Храм, Дэн отправился по широкой и светлой, приспособленной для религиозных шествий и танцев улице.
Возле храма Древних Богов торчали два служителя Р-рауна с желтыми росчерками глаз на куртках. Устроившись на ступенях, Охотники трепались с полураздетыми поклонницами Нэну Безобличного, усадив их себе на колени. Нормальное времяпровождение для тех, чьи господа почти ничего не желают. Сами священники, решив, что платить за аренду лучше вместе, просто поделили каким-то образом здание и от этого только выиграли. То есть теперь они по-прежнему ничего не делали, но в веселой компании друг друга. Ну, только что нашли лазейку в своём служении: жрицы ложились с любым, за удовольствие или ответ на вопрос, забирая взамен жизнь. Ну, а Охотники Р-рауна были неуязвимы и бессмертны, пока гнали добычу во имя своего повелителя. Так что оба культа проводили время весьма приятственно и без малейшего риска, но полностью соответствуя правилам своих хозяев. Единственной вольностью была переливающаяся стенка, отделившая их от тысячерукой Акашот. Воры не возражали, и к соседям лезть не рвались. Двери в здание были закрыты и заколочены, а жреца вообще нигде видно не было и даже — выпавшее по жребию место: прямо возле дворца и главное, казарм стражи чем-то ему не угодило. Дэн про себя рассмеялся и, опять сверившись с указателями, продолжил путь. Всего-то три храма и он на месте.
Возле святилища Тобуклы Двуликого пришлось ускорить шаг. Там чествовали осенний урожай, то есть жрали и пили. При этом храмовые гости пытались не просто съесть все, что притащили с собой поклонники щедрого покровителя кулинарии, но и угостить прохожих. Дэн увернулся от протянутых к нему тарелок с рыбой и кубков с вином, но все-таки принял обжаренную сосиску вместе с благословением. Довольный, что ему удалось выполнить важнейший из ритуалов — угостить страждущего, мужчина со знаком колбасного цеха вернулся на свое место за стол. А оттуда выскочил другой желающий услужить божеству. Сам Тобукла располагался во главе стола в обеих своих ипостасях, мужской и женской, обнимаясь сам с собой. И занимался любимым делом, то есть пил и ел в две глотки, благословляя без разбора и гостей, и прохожих. Божество успело изрядно набраться и от благословений постепенно переходило к песнопениям далеко не религиозного содержания.
Возле святилища искусницы Имирит тоже толпился народ: лучшие мастера разложили на прилавках свои изделия. Звонкая чеканная посуда, вышитые плащи и накидки, платья, что не стыдно одеть и королеве… Дэн приценился к ожерелью. Мастерица сплела его серебряной нитью, сочетая разные цвета жемчужин. Цена была заоблачной даже по меркам столицы. А вот на соседнем прилавке брошь-аграф в виде цветка из драгоценных камней и золота не только понравилась, но и оказался дешева, даже слишком.
— Во славу богини, — склонил голову продавец в ответ на его недоумение. Дэн знал, что это значит. Сама Имирит подошла к мастеру и коснулась, благословляя. И теперь он должен отдать товар по самой низкой возможной цене, а деньги передать в храм. Зато и мольба его исполнится.
У самого входа, на ступенях, сидели маленькие воспитанники храма. Откуда эти дети брались, никто не знал. Поговаривали, что их находят подброшенными к воротам или что жрицы выкупают их у нищих родителей. Но в любом случае, храм детишек растил, обучал, и они были вправе решить свой путь дальше сами: выйти замуж, жениться, или же служить своей покровительнице, пока есть силы и желание. Только один ритуал был для них обязателен. Во время обучения свои изделия: безупречные, выпущенные руками уже тренированных мастеров или корявые первые работы детишки продавали по цене «сколько не жаль, добрый господин». Дэн бросил на стол серебряную четверть и подцепил забавную вышивку с добродушным серым щенком. Сойдет, как напоминание о его приключении.
Девочка-вышивальщица растерянно взяла деньги и хотела поблагодарить щедрого господина, но эр Беррис уже прошел дальше, в широко раскрытые двери. На выложенный перламутром пол было страшно ступать, хотя зачарованный лучшими магами и благословленный богами, он мог выдержать даже тяжелого всадника. Семь мозаичных арок поддерживали потолок. Следовало задержаться под каждой из них, помолиться, высказывая пожелание или благодарность. Только вот он и сам не знал, почему пришел именно сюда. А с другой стороны, надо же куда-то пойти? Почему бы и не к Имирит? В конце концов, это же ее влияние?
У алтаря он задержался несколько дольше, чем требовалось, чтобы сделать подношение: несколько монет, полученных в жалование, а еще клубок темных толстых нитей и тонкие цветные ремешки, купленные им в Ковриге. Зачем это богине — он не знал, но ходили слухи, что такие подношения она любит куда больше золота. Дэн опустился на колени перед алтарем и замер, ожидая: его или услышат и дадут ответ, или нет…
— Что привело тебя ко мне, дитя? — Имирит возникла перед ним, протягивая руку в благословении.
— Госпожа! — Дэн склонил голову, чтобы богине было удобнее коснуться его волос. — Позволь мне поделиться сомнением…
— Спрашивай… — голос у Искусницы был тихий, печальный, — только знай, я не могу дать ответа, которого ты бы не знал. Я не могу ответить о том, что еще не наступило.
Эр Беррис собрался с мыслями. Странно, он так четко представлял себе, что скажет богине, но оказавшись перед ней, разом позабыл заготовленные слова. Пришлось объясняться, краснея от собственной неловкости и бестолковости.
— Госпожа, с тех пор, как я поступил на службу, все время что-то происходит! В первый же день попал в засаду. В этот раз меня обратили в зверя. Скажи мне, госпожа, за свое ли дело я взялся? — Дэн опустил голову. — Я словно притягиваю несчастья.
— Твое ли это ремесло? Что ж… ты пришел по адресу, дитя. Узри ответ, и реши, где твое место. Выбирай, юный наследник рода.
Он опять стоял на той самой улице, перед трактиром. Только вот здания не было. Обгорелые остатки растаскивали рабочие и мусорщики, а начальник, почтенный Норрей Гор, говорил служащему-писцу: всех убитых негодяями похоронить за счет короны. А дочери нашей погибшей сотрудницы следует назначить пенсию до совершеннолетия…
— Масси?! — Дэн рванулся к обгорелому телу, в котором только по остаткам узорчатых башмачков можно было угадать его сослуживицу.
— Смотри, юный эр Беррис. Несбывшееся раскрывается перед тобой! — Голос богини отшвырнул его назад. Вернув из переулка, в светлый зал храма. — Смотри дальше!
Тоскливо скрипело, вращаясь, колесо опрокинутой телеги. Из-под ее борта слепо смотрел бородач с орочьей стрелой во лбу. В канаве лежала женщина, сжимая в руках завернутого кульком ребенка. Стрелы остановили ее бег, прошив насквозь. Орки удалялись, ограбив путников и оставив тела остывать.
— Смотри, эр Беррис, на несбывшееся. — Воззвала Имирит, опять вернув его в храм. — Смотри и выбирай!
На этот раз он стоял в храме Киарона. И смотрел на идущую к алтарю пару, узнавая их и понимая, что ничего уже изменить нельзя… вот Елия эр Фрин подтвердила согласие на брак, вот жрец соединил их руки цветными праздничными лентами… вот она, улыбаясь, протянула свежеиспеченному супругу кулон-накопитель… эр Хелис улыбнулся в ответ, поднося к губам пальцы девушки. И они вышли из храма сопровождаемые толпой гостей и родни. А ночью над телом принесенной в жертву девицы эмиссар открыл портал в Крепость Отчаянья и бессильно наблюдал Дэн железную поступь закованных в вороненую броню солдат. Видел, как выехали из распахнутых ворот крепости четверо эмиссаров. Как взвилось над Ковригой знамя Тьмы…
— Узри несбывшееся, юный эр Беррис! — Повторила богиня. — Узри, и реши, своим ли ремеслом ты занялся…