Солнышко только встало, и я прикидывал, что к середине дня окажусь в Плюгавом. Нормальное такое село. Большое, даже храма два: один, как и полагается, Келле-создателю, а второй почему-то Гьятэ. Причем храм Ночи, ровесник села, что немного странно. Ей обычно храмы ставят убийцы, воры, ну, или остальные, кто с этой самой ночью связан. А ставить в селе такой храм? Но ведь стоит и действует! Ладно, у всех свои скелеты в шкафу, главное — не копать, а то можно и на целый анатомический театр нарваться.
Да и жители там нормальные люди, очень даже рослые. Непонятно за что селу такое название досталось. Не то, что Шершни. Туда я даже не сунулся, ночевал в ближайшем лесу. Местные как-то договариваются, а мне радости мало, когда на каждом дереве по гнезду. Покусать могут… Или вот Скупое, там — да, один раз побывал в местном трактире — сразу понял, за что назвали. Поэтому я еду именно в Плюгавое.
Кто я? Я – Дракон Песка, убийца магов, как иногда меня называют. Тут я не виноват, меня таким сделали. Я вынужден пить магию, как вампиры кровь. Любую магию, поэтому сойдет и зомби, и чей-то амулет. Только и того, и другого нужно много. Очень много. Я — Сотворенный. То, чего не должно быть. Я – преступление, за которое полагается смертная казнь. И моего создателя казнили, а мне удалось ускользнуть. С тех пор так и мотаюсь по свету. Кому какое дело до одного конкретного Сотворенного, если он не мешает людям жить? Особенно, когда он приносит пользу и находится под защитой сразу трех Гильдий. Во-первых, я – Охотник на нечисть и член гильдии Охотников с правом брать учеников. Во-вторых, признанный маг, протеже Пресветлого Мораила Кенильбера, главы магов Света, и вхожу в гильдию Магов. Ну и в-третьих, я вхожу в гильдию Странников. Это исследовательская гильдия, туда вступают те, кто много путешествует. А кто путешествует больше Охотника? Разве что его лошадь?
Дорога вилась между поросших лесом холмов. Свет переступала ногами бодро, хотя и намекала, что можно спуститься к реке и чуть-чуть передохнуть: мол, спешить некуда, тропинка во-о-он… а на берегу травка свежая. В принципе я был с ней солидарен и, отпустив поводья, позволил лошадке свернуть на едва заметную тропинку. Тропка обогнуло старое, на самом берегу реки, кладбище и увела нас к одному из самых прекрасных и спокойный мест в этом спасаемом богами мире: овальная, четко очерченная бухточка с желтым песчаным дном, и настолько прозрачной водой, что видно каждый камушек, каждую песчинку. Тонкие темные силуэты рыбок и солнечные зайчики танцевали на дне причудливый танец. И достойной рамой для шедевра — ярко зеленая трава, мягкая, высокая, с синими глазами цветов. Словно приглашает отдохнуть усталого путника. Никогда не надоест мне любоваться берегом Ленивой. Кто здесь вообще названия дает?
Близость кладбища меня не беспокоила. Явно заброшенное, заросшее великолепными репьями и кустарником, там ничего подняться не может, разве что пару гробокопателей разбудишь, наступив. Есть люди, верящие, что на таких вот заброшенных могильниках закопаны сокровища.
Я снял сапоги, посидел, опустив ноги в теплую, как парное молоко воду, потом все-таки мирная атмосфера вокруг взяла верх и я выкупался. Хорошо! Свет щиплет траву, изредка отгоняя хвостом ленивых, как и все вокруг мух… Идиллию нам подпортил мужик с воплями пронесшийся мимо. Он мчался, вытаращив глаза, размахивая руками и не замечая ничего вокруг. Мы с кобылой переглянулись.
— Как думаешь, чего это он? — спросил я ее.
Свет не ответила. Что, в принципе, логично, говорящие кони бывают только в сказках о Разрушителе. Говорят, он на таком чуде разъезжал. Опасности по-прежнему не было, лошадь бы предупредила, и, достав из седельных сумок снасть, я решил смастерить удочку, благо палок под рукой имелось много. Я даже уже выбрал подходящую, когда моя лошадь стукнула копытом, предупреждая об опасности.
Эге, гости недобрые пожаловали… Кладя руку на меч, я обернулся. Ну, надо же, зомби! Среди бела дня! В очень паршивом состоянии, но вполне живой, если можно так сказать о давно почившем трупе. Труп стоял, вертя черепом в остатках сгнившей плоти, поблескивая синими огоньками в глазницах. Монстр третьего порядка, противник серьезный, но не нападает. Я тоже не нападал, заинтересованный редчайшим явлением – миролюбивым ходячим мертвецом в солнечный день. Он посмотрел на меч, на меня, на лошадь и выразительно развел руками, словно говоря «ну не повезло, нарвался на врага, ну бывает, но выбора-то нет». Потом с трудом открыл щель, которая заменяла рот и до меня донеслось:
— Ыыыооо!
— Что? — Не понял я. Парень откровенно ломал все представления составителей учебников по черной магии. Он не кидался, не пытался добраться до теплой плоти с кровью. Он хотел общения. Ну ладно, пообщаемся! Два недочеловека всегда найдут общий язык!
– Эй, парень! Я тебя не понимаю, говори отчетливей.
— Ыооо! — повторил мертвец, поманив рукой.
— А! — сообразил я: — Ну пойдем, а куда?
Идти пришлось недалеко. На кладбище. Мой провожатый старался избегать прямых лучей солнца, но вел уверенно. Видать дорогу знал. Уже хорошо. Сознательный зомбь попался.
Кладбище было действительно старым, заброшенным. Относительно небольшим. И без камней. Похоже на последствия эпидемии или голода. Ну, хорошо, хоть не в единую яму свалили. Возле одной полуразрытой могилы я нашел лопату, мешок и кучку талисманов. Видимо отсюда и появился вопящий бегун. Часть оберегов валялась поодаль, отстреливался ими от зомби, бедняга. Хотя все эти ведун-трава и корень самры — все-таки больше суеверия. Их надо сперва подготовить, как следует, а уже потом использовать. И уж точно не швырять в ходячий труп. Так, и что он от меня хочет?
Труп попытался поднять лопату. Руки слушались плохо, и он опять обратился ко мне:
— Ооооыыыы!
— Ладно, взял, – я поднял ее с земли. — Что дальше?
Дальше он привел меня на берег реки. Которая за эти годы подмыла старое кладбище, и часть могил уже осыпалась, утопив мертвецов. Заросший холмик ближайшей к воде могилы тоже слегка подмыло. Несколько сильных дождей и его обитатель тоже уплывет. Ага! Ну, так бы и сказал!
— Эаааа! Ыаааа! — мертвец жалобно коснулся моей руки. Ладно, парень, я хоть и не нанимался к тебе, но почему бы и нет. В конце концов, если мертвеца не уважить, еще неизвестно, какое проклятье словишь. Я вздохнул и принялся копать. Земля поддавалась на удивление легко. Покойник пару раз сунулся, чуть не получил черенком лопаты промеж глаз и, наконец, сел рядышком.
— Не переживай так, — посоветовал я, — сделаем, как можем.
— Ыыыооо! — откликнулся он. Не слишком интересный собеседник.
Как я и предполагал, хоронили не глубоко, лопата быстро вонзилась в гнилое дерево крышки. Пришлось действовать осторожно. Наконец, я раскопал весь гроб. Небольшой, наверное, был красивым — на крышке кое-где угадывались резные узоры. В проломы виднелись остатки ткани с шитьем. Женщина. Странно, как хорошо сохранилась для такого срока…
— Ыа! — сообщил мертвец. — Ооооиии?
— Догадался. Принеси-ка мне одеяло, там, на земле, где сбруя, валяется. Гроб же рассыпается на ходу, не допру иначе! И вообще, куда это тащить? Могилу надо выкопать! Ты уже нашел подходящее место?
— Оооыыыы!
— Ну, пошли… куда?
Он привел меня на ближайший холм. Милый, поросший леском, с полянкой на вершине. Отличное место. Я вздохнул, помянул недобрым словом Лейта, Ир-Шагера и, поплевав на ладони, принялся копать новое жилье. Пошире, их же двое. Он, наверно, тоже захочет прилечь?
Мертвец вернулся с одеялом. Я уже выкопал приличную яму, и, посоветовав ему не шляться, пошел за покойницей. Она, к счастью, где положили, там и лежала. Разве что мухами обзавелась. Перетащив останки на одеяло, Лейт с ним, новое куплю, я отправился к свежей могиле. Мертвец был на месте. Он грустно сидел под березкой, опустив голову на руки, такой вот соскучившийся влюбленный. Картину сильно портили выступающие сквозь плоть позвонки.
— Вот твоя красавица! Охраняй, отгоняй всяких там мух, — посоветовал я. — Мне тут еще копать прилично!
— Ыыыоооо!
— Да ладно тебе! Главное успеть, пока тот бегун до села не доберется. Он ведь вернется не один, а с толпой идиотов. Хотя я знаю, чем его прищучить. Не переживай. Не люблю я таких…
— Ыыыоооо! Ааааооооэээееееууу!
— Ну? Тебе сам Келла велел их не любить, — отозвался я. Он довольный, что взаимопонимание достигнуто, притих у тела супруги. А я копал.
Наконец, результаты меня удовлетворили. То есть я устал, как собака, но и яма была достаточно глубокой и широкой. Лучше чем была, точно. Я бережно опустил гроб вместе с одеялом.
— Ну что приятель, ты туда же?
— Аааа! — согласился он, лег рядом с гробом, приобнял его и… Вот хорошо, я не пугливый, а то бы драпанул почище того грабителя, тело разложилось до скелета на глазах! Вот мужик дал напоследок! Что там говорят-то в таких случаях?
Я опустился на колени и вознес, как помнил молитву Гьятэ — владычице ночи, Лейту — владыке мертвых и, конечно же, Госпоже. Той, чье имя не называют. На всякий случай. Мужик, конечно, упокоился и так, вообще непонятно, какая сила его подняла, но подстраховаться не помешает. Да и успел я вовремя.
Снизу донесся конский топот и голоса. Обсуждали мою кобылу, мое отсутствие и чего делать, если меня мертвец схарчил. Один визгливый голос уверял, что тут полно оживших покойников, еще пара убеждала, что хозяин лошади мог и до ветру отойти. И только ежели не вернется, тогда и кобылу забрать стоит.
— Я вам заберу! — крикнул я сверху. — Ща так заберу, что домой без порток побежите!
— Оппа! Живой! А че ты там делаешь? — уточнили снизу. Хруст веток и ругань подсказали, что мои собеседники решили подняться. Первыми из кустов недружелюбно высунулась пара кольев, следом появились и их обладатели: здоровенные бородатые мужики в простых рубахах, штанах и сапогах. Один из них узнал меня и обрадовался!
— А! Лэйн маг! Ну, так это, рад видеть! Ты тут не видел… ну… покойника?
— Тут рядом их полно — целое кладбище! — я указал вниз.
— И чо? Все ходят? — Мужик сделал жест от сглаза.
— Нет, все лежат! Кладбище старое, такое поднять сложно, — ответил я и все-таки припомнил имя старосты. — А что случилось, Бран?
— Да вот прибежал тут один чужак, говорит, покойника ожившего видел. А ты чего творишь-то?
— Да вот попросил мужик встречный покойницу перезахоронить подальше от реки. Она могилы подмывает.
— Да, Ленивая что-то разлилась… тут он прав… странно, кладбище старое, кто это может быть? Вроде от голода лет пять этак вся деревня померла, по весне их и обнаружили. Надо бы мужичков поднять, перехоронить, авось зачтут на том свете. Так что, нет оживших мертвецов?
— Нет, а вот кто-то могилы грабил, это точно. Сейчас докопаю и покажу.
— Да чего там, погодь. Рыж, Слав, помогите лэйнмагу! А то он уже, небось, руки до кости стер, а у нас для него работа найдется. Тока сперва того гостя придержите, чтоб опять не убег, похоже плохого человека поймали.
Как беглец ни сопротивлялся, его живенько повязали. Не любят гробокопателей, потому что проклятье потревоженных мертвецов может и невинных коснуться. Случаи бывали. Опять же, обиженные раскопками обитатели кладбищ могут не только сами встать, но и могильных свиней и псов привлечь, а оно селянам надо?
Два рыжих брата старосты живенько отняли у меня лопату, еще одну приперли с собой и закопали могилу. Я сделал вид, что не заметил, как они бдительно заглянули под одеяло. Лейт с ними!
Мы с Браном сходили на кладбище. Я показал ему брошенные вещи, мешок и подкопанную могилу. Этого хватит для селян. Пусть теперь ведунье лжет, если сумеет. Злобная бабка у них в селе, сталкивались. Против меня ничего не имела, как ни странно. Понимала, что не ей старой по оврагам за нечистью прыгать. А я ничего не понимал в отварах, приворотах, отворотах и прочих окотах, что и составляло ее хлеб. А мази и зелья я у нее покупал охотно, они у старухи были отменные. Главное — не знать, что внутри.
***
Деревня как деревня. Дома большей частью двухэтажные, рубят всем миром, а не каждый по отдельности, потому и могут себе позволить хорошее жилье. Поля так же пашут и убирают – все для всех. Бран держит свое хозяйство железной рукой. Даже разбойники тут не водятся, для них в деревне есть дуб. Большой и ветвистый, человек на десять одновременно. За воротами, прямо у частокола стоит Храм. Почему-то считается, что въехавший в село путник, прежде всего захочет помолиться. На мой взгляд, это не так, первое, что захочет путник – пожрать и выпить. Ну да кто меня спрашивает?
А на здешний храм глянуть стоило. Практичные деревенские жители ухитрились совместить несовместимое: сделали из двух строений одно. С восхода стоял, открывая двери страждущим, Храм Келле-Творцу, а с запада то же здание принимало желающих склониться перед Ночью-Гьятэ. Одноэтажное длинное здание с башенкой посередине. Половина здания окрашена в коричневый цвет с синим узором, половина — в черный. У номинального, по колено высотой, заборчика стояла незнакомая мне девушка в коричневом платье с синей поновью – служительница Келлы.
— Иль-и-ран, — пропела она стандартное благословение, — рада тебя видеть, Охотник!
— Иль-и-ран, — откликнулся я. – И тебе привет, майре! А где же почтенный Зар?
— Его призвал наш покровитель, — она улыбнулась. Все правильно, если служитель был праведен, а в праведности старого служителя усомниться было нельзя, то Келла его именно призывает. И определяет с местом дальнейшей службы. В отличие от нас, вольных бродяг, которым даже бог не положен. Выделили демона Ир-Шагера, который за наемниками присматривает и радуйтесь, что хоть кого-то дали. А то так бы и ходили, сами по себе, без присмотра.
Я протянул девушке монетку, стандартная плата за «обслуживание» в Храме. Не знаю, насколько помогает, но лишим точно не будет.
— Помолись за меня, майре! Пусть твоя вера станет мне оберегом!
— Обязательно, — она приняла монетку, коснулась моей руки, благословляя. Я склонился, взял ее руку и коснулся губами. Пальцы у нее были теплые, тонкие. С мозолями от ниток. Видимо в свободное время она рукодельничала. Бран нетерпеливо дернул головой, показывая, что пора приступать к делу. Пришлось ехать за ним к трактиру.
От Храма вела центральная улица. В луже дремали пестрые сытые свиньи, куры что-то выискивали в траве. На лугу виднелось стадо коров. Лохматая коза со спиленными рогами ощипывала кустарник у забора. В конце улицы открывалась площадка с большими бурыми кучами — на солнце сушились водоросли. Потом женщины очистят их от мусора, листьев и подгнившей зелени, а стебли расщепят на волокна — длинные, тонкие и очень прочные — и сделают нити. Которые или пойдут на грубое домотканое полотно, в рубахах и штанах из подобного ходила вся деревня, или продадут в ткацкие цеха. На бурых кучах кур было больше всего — выискивали водяных улиток и прочую мелочь, в изобилии попадавшуюся среди водорослей. Бран проследил мой взгляд и с гордостью кивнул:
— В прошлом году овраг затопили, вот уже и урожай. Сам знаешь, зима ожидается снежная.
Я не знал, но кивнул. Значит, зимой надо в городе осесть. В снег даже нечисть предпочитает впадать в спячку.
***
Мы сидели в трактире. Трактир тут под стать селу, большой, теплый, кухня отличная, выпивка тоже. К сожалению, я лично оценить не могу, не вложили в меня это свойство, но судя по запаху и состоянию окружающих — замечательная.
Мужики и бабы пили, ели, обсуждали дела и делали вид, что не подслушивают наш разговор со старостой. Даже ведунья приперлась. Села, нахохлилась старой вороной и цедила взвар из большой кружки. Трактирщик ей наливал бесплатно, но вполголоса намекнул на мазь от спины для матушки. Бабка едва не швырнула в него горшочком. Характер у нее не улучшился, за те 20 лет, что я ее знаю.
Бран заказал для меня крепкий травяной чай, кашу с грибами и пирог, и болтал о своих сельских проблемах. Так, ничего особенного. Оборотень завелся, но с пониманием. По лесу охотится, людей не трогает. Думают на зиму в село звать, лишний мужик не будет, а силища у них, говорят, огромная. Или оглоблей отходить мерзавца, чтоб не лез к младшенькой? А то обрюхатит, хвостатый… Да и ниток она странных напряла, как из пса… Слушай, лэйн, а оборотней вообще чешут? Такой зятек — сплошное удобство получается, и животина в хозяйстве, и мужик в доме!
Я кивал, думая о странном мертвеце. Гробокопателя повесили сразу же, не слушая оправданий. Ведунья полностью подтвердила его вину, только пристально посмотрела на меня из-под мохнатых бровей, да криво усмехнулась. Просекла старуха, что я вру насчет ходячих покойников, но смолчала. Бран не замечая, что я отвлекся, трепался.
— Вот еще недавно кто-то дровосека напужал! Огромный такой, как медвед, а только вонючий слиха. Да и корову задрал странно, башку оторвал начисто, а все остальное — не тронул. Может, глянешь? Бабка сказала, пребыстрейше мага звать али воина какого!
— Правильно сказала, — кивнул я, резко возвращаясь к реальности, — тут не глядеть, тут сражаться надо, пока в серьезную проблему не переросло. Только ты же знаешь, сколько я беру, Бран?
— Ну, по старой-то дружбе, а, лэйн Дракон Песка, вот тебя имечком наградили! Ну, так как, скинешь до 10?
— Я не лэйн, старый ты мошенник! — ответил я. Для здешних, с их короткими лающими именами, мое действительно звучало дико. — 20 серебряков, грабитель! И только по старой дружбе!
— Не, ну это же целая корова! Ты ж меня режешь без ножа, лэйн маг! — староста осторожно рванул на волосатой груди рубаху, — 12! Ну?
Я увернулся от его попытки хлопнуть меня по руке лопатообразной ладонью.
— 17. И ни медяка меньше!
— А то! Сойдет! — он все-таки припечатал мою руку к столу. — Оно, вишь ли, волосатое, как наш кузнец, и вонючее, как нечищенный хлев, так что 17, наверно, стоит!
— Стоит, Бран. У вас тут еще новые кладбища или внезапно умершие деревни есть поблизости?
— Земенка одна была, недель пару назад пришли к ним меняться, а их того… нету. И дома пустые стоят. Тока мухи летають, жуть. Ну, мы градначальнику отписали, да он пока ничего не сделал.
— Понятно. Ладно, авось не опоздали. Много, слишком много времени прошло… Гляну завтра вашу земенку.
— И вот еще, внука моего с собой возьми, а? Охотником затеял сделаться, ну ты его напужай там.
— Там и «пужать» не придется, — ехидно ответил я, — там сразу сухие штаны нужны будут. Если выживет. Не возьму. Против Арсойи новичка не возьму, ради его же блага.
— Настолько плохо? — Бран помрачнел, поджал губы. Трактирщик бесшумной тенью наполнил наши кружки.
— Хуже некуда. Арсойю еще называют чумной мухолов или чумная гончая.
— Чего чумная? Чего она делает-то?
— Чуму разносит. Или создает. Через мух, которых приманивает на себя. Правда, только в один период, когда из гнезда щенки вылупляются. А вылупятся они в течение нескольких дней.
Бран не размышлял ни секунды.
— Сколько ты хотел? Но чтоб с гарантией! Не нужна мне тут чума! Ни чума, ни холера, ни еще какая дрянь. Сделаешь?
— Куда же я денусь. Откуда она пришла, интересно?
— Вот не интересно мне! – ответил Бран бычась. — Мне тихо надо, спокойно, а то вон младшая детские носки вяжет…. Твою же!!! Какой гад-то мимо меня успел? Ух, я ему оглоблю-то о бока обломаю!
Я засмеялся. Хороший он мужик, но иногда соображает медленно.
Староста открыл рот для достойного ответа… И тут дверь трактира распахнулась, и в проеме возник мужик, вернее, молодой парень в длинной кольчуге, старой до выпадения колец, мечом, слишком тяжелым и длинным, и в шлеме. Такие уже лет 100 никто не носит, типичный выпертый младший сынок в прадедовом доспехе класса «бери, что дают». Он оглядел обитателей трактира, мысленно записал их в тупую деревенщину и с легким презрением возгласил, не забыв принять картинную позу:
— Обед и вина подайте, да поживее! За один золотой избавлю вашу деревню от любой нечисти…
Его перебил хохот. Мальчик не заработал и медного знака, а главное, явно не имел понятия о финансах крестьян среди лета. Тем более, у них имелся серебряный охотник, в виде моей скромной персоны, и уже согласившийся на целых 20 серебряных. Ну да, корова не корова, но телочка точно. Я небрежно продемонстрировал Серебряный кружок на цепочке. Он подумал и сделал то, что я менее всего ожидал, подошел и бросил на стол свой меч, опрокинув мою кружку. Идиот.
— Мы силой решим, чье это место!
Бран начал подниматься, мужики загудели… Я наступил старосте на ногу. Оглядел меч. Не знаю, где он валялся, и какой кузнец его ковал, но, видимо, пришибленный на голову. Дешевка, она и в деревне — дешевка. Мой клинок с таким скрещивать, это даже оскорбление. И устав запрещает.
— Трактирщик, — громко сказал я, — тут чай разлили, прибери, а? И повтори, очень у тебя он хорош!
— Ты обязан принять вызов, — настаивал парень, я вздохнул и мирно пояснил: — Ты устав читал? Там ясно сказано, что нанятый охотник не имеет права драться, разве что защищая свою жизнь. Потому что любая рана может стать фатальной потом, когда с нечистью столкнется. А меня уже наняли. Я аванс взял.
В его глазах вспыхнула обида, детская и такая… Да, я понимаю. Маменькин любимец, все баловали, и вот вырос и отправили искать судьбу, потому что наследник — старший. А ты перестал быть игрушкой, ты перестал быть ребенком, ты никому не нужен. И книги, которыми ты упивался в детстве, оказались ложью. Никто не восхищается нищим бродягой в доспехах, никаких прекрасных дам нет, и поклонников — нет. Есть старая лошадь, жесткое седло, бездушные крестьяне, которым на тебя тоже плевать. И в трактире бесплатно не наливают. И ты не герой. И нечисти плевать на красивые позы. И на вызовы она не отвечает, за ней надо лазать по оврагам, надо ползать по помойкам и кладбищам. Это обидно очень. Но вслух я этого не сказал, он не поймет меня. Не услышит. Я пояснил:
— Здесь место занято, лэйн, ты можешь взять этот заказ, если меня принесут мертвым. Таков устав. Или пойти вторым.
Это было отличное предложение. Второй – не ученик, он напарник, тот, кто прикрывает тебе спину, делит с тобой на равных и хлеб, и деньги, и кровь. Я был Вторым, был и Первым. Но он не принял моей доброй воли. Его проблема!
— Вторым к простолюдину? — парень фыркнул.
Трактирщик подал мне новую кружку, которую я сразу же взял в руку, во избежание повторного разлива. Да и сама она неплохое оружие: горячий чай можно выплеснуть в лицо, краем ударить, а тем, что останется — резать… Уж что-что, а трактирных драк я повидал достаточно. Но он не хотел драки, ему хотелось именно поединка. Дурачку даже в голову не пришло, что я его вместе с этой железной чушкой, заменяющей меч, настругаю своим клинком на опилки. Поэтому я отвернулся и отхлебнул из чашки. Чай, как я уже говорил, был очень хорош. Противник мой обиделся еще сильнее, забрал меч, и ушел в угол, откуда и сделал заказ. Обида обидой, а есть и пить хотелось даже ему.
Он ел, угрюмо сверкая на меня глазами из-под челки. Мужики быстро забыли про юного лэйна, их волновало другое: что все-таки делать с оборотнем. Я посоветовал строить дом для молодых, и Бран показал мне волосатый кулак. Как избежать чумы, и чем она лечится? Тут знахарка послала всех любопытных в длительное, а главное, богатое любовью путешествие. Почему я не пользуюсь удилами — эту новость занес удивленный трактирный мальчишка, внук хозяина. Я объяснил, что Свет — сина, то есть лошадь из Синианской долины, животное необычное и наделенное разумом в большей степени, чем некоторые в этом зале. Народ не обиделся, наоборот шумно принялись обсуждать кто именно, в результате моя лошадь оказалась здесь самым умным существом.
— Не, ну а что, вот ты, Рыж, помнишь, как по пьяни козы испужался?
— Да тебе ли говорить, Цына, не ты ли от жены в собачьей будке схоронился одной головой, думал, если ты ее не видишь, так и она тебя тоже! Так еще и застрял, пока она тебя оглоблей охаживала, чтоб по соседкам не шлялся?
— Да, лано вам! — это уже дородный бородач из угла, — вот я прошлой зимой как напился, так заснул у проруби и примерз к краю льда бородой, уж как орал-то! Думал водянник за бороду тягает!
Мужики вспоминали свои глупости, кто-то вопросительно посмотрел на меня… Я кивнул:
— Да я тоже хорош. Однажды по молодости сидел ночь в засаде на призрака, а когда рассвело понял, что сижу перед зеркалом.
— И большое зеркало было? — уточнил сквозь смех Бран.
— Большое, больше твоего роста! Не предупредили, что оно там, и я как дурак всю ночь сам себя караулил!
Трактирщик покосился на зеркало в углу за прилавком, зачем-то показал туда язык и принес мне булку, густо посыпанную сахаром. Видимо, что-то свое вспомнил.
Парень в углу угрюмо молчал. Зря он. Опасности в нем не было, молодой дурак или попытается нарваться, или уедет ночью. Конечно, может, и в лес сунуться, но тут я ему не обереж по ночам к арсойе лезть. Да и обережи такой тупой еще поискать.
Перед сном я пошел проведать лошадь. Нет, в трактирщике я не сомневался, с моей кобылы будут пылинки сдувать. Охотников за нечистью хоть и не любят, но уважают. Как лекарский нож. Она, и правда, была устроена отлично, в кормушке овес и сено, свежая вода, чистая солома на полу денника. Да еще неленивый умелец расчесал ей гриву и хвост. Лошадка встретила меня радостным фырканьем, попыталась прижать мордой и пожевать. Я высвободился — все-таки сила у нее лошадиная. Нежность нежностью, а помять может. И когда я уже покидал конюшню, неудачливый конкурент меня перехватил. Я увернулся от его протянутой руки, и встал напротив.
— Ты увел у меня найм, ты… Да откуда у тебя вообще серебряный знак! — начал он и попытался опять меня схватить. Я не в железе, да и выгляжу похлипче. Но боевой опыт у меня больше, и я не человек. Я Сотворенный. Поэтому младший сын получил тычок локтем в шею, пинок по голени, удар в живот ногой и лег отдохнуть на ароматную кучу навоза, которую слуга не успел убрать подальше. Но отдохнуть я ему не дал, не люблю, когда меня на драку провоцируют. Да еще перед таким заказом, как арсойя. Я осторожно, чтобы не убить, наступил ему на шею.
— Вот что мальчик, вали отсюда. Арсойя тебе не по зубам, она вызовы не принимает и нападает без предупреждения. А ты не можешь увернуться и от меня.
Он что-то попытался хрюкнуть в ответ, но не смог издать и звука. Навоз он не только ароматный, он еще и липкий, и забивает любые отверстия, так, что потом не выковыряешь.
— Медальон охотника подделать нельзя, его цвет оплачивается кровью, своей и врагов. Когда-нибудь ты это поймешь, если доживешь, – сообщил я, убирая с него ногу, а то еще захлебнется.
Он опять что-то пробулькал, на этот раз мне померещилось слово «лет».
— Я старше тебя, и намного. Маги часто выглядят молодо. Так что по внешнему виду не суди. И не зли меня больше, понял?
И я ушел, оставив его отмываться от оскорбления. Там стояла большая бочка с цветущей дождевой водой «на всякий случай». Вот случай и наступил.
Трактирщик, подслушав про чуму, приготовил мне отличную комнату с ванной, то есть бочкой с горячей водой и, главное, с подогревом постели. «Подогрев» строила мне глазки и усиленно помогала вымыться, так что я чуть не забыл, зачем вообще в бочку залез.
— Как тебя зовут, солнышко? — спросил я у девушки с большими коровьими глазами и очень примечательной со всех сторон фигурой.
— Мина, — она приветливо мне улыбнулась, качнув верхней частью этой самой фигуры. Люблю таких девиц! Болезней и бастардов я могу не опасаться, хвала моему творцу, чтоб ему на том свете демоны мягче стелили! А ночевать один я могу, только если поблизости ну совсем ни одной живой девицы нет! Так что я кинул на стол пару монет и подтолкнул ее к кровати.
Надо сказать, что деревенские девицы охотно обслуживают гостей. Считается, что от этого выгода есть: или свежая кровь, или какой-никакой, а подарок. Мина не была исключением. Девочка опытная и стоила каждой затраченной на нее монетки. А может быть я ей понравился, кто поймет?
Утром я обнаружил, что молодой дурак уехал. Причем, судя по тому, что седельные сумки он оставил в комнате, все-таки поехал на охоту. Воля Лейта, я бы уже был далеко, после такой ночной стычки…
Выехал я ближе к обеду. Тем более, вопреки моему предупреждению мне все-таки навязался в спутники тощий жилистый русоволосой парень. Он трусил позади меня на старой кобыле, пряча за ее боком длинный меч, даже издали видно, что приличный, лучше, чем у моего ночного недруга. Хотя тоже старый, сейчас такие яблоки в виде сердца на рукоять не делают, мода прошла годков так 70 назад. Я вздохнул, раз уж дурака навязали — придется охранять, еще не хватало поссориться со старостой.
— Ты внук? — спросил я у парня.
— Дед сказал? Я думал, он не знает! — парень слегка покраснел, — меня Рином кличут.
— Меня можешь звать Дракон Песка, или просто Мастер, если надо быстро. Уловил?- он покладисто кивнул, и я продолжил. — Дело у нас почти смертельное. Арсойя — животное небольшое, поменьше медведя все-таки, но очень сильное и ловкое. Ты на охоту ходил?
Он опять кивнул, и гордо задрал рукав показывая татуировку. Ага, вилочка, черточка вверх-вниз, понятно.
— Вижу, охотник ты опытный. На медведя-то как пошел?
— Да не пошел я, мастер колдун, он сам того… Из леса вышел зимой, ну а я дома был. Три стрелы всадил, с крыши, пока он коровник ломал. Вот… а что?
— Молодец! Вот что парень, — я кивнул на меч — эту штуку повесь на седло, пользы от нее не будет, вернись домой и возьми лук. Будешь Вторым при мне. Сядешь на дерево, и стрелять в нее будешь. Арсойя — зверь быстрый, если сумеешь ее замедлить, честь тебе и хвала! Немногие на такое способны!
Он просиял добродушно и поспешил назад, подгоняя клячу. Еще бы, пойти официально Вторым за серебряным охотником — такая удача выпадает не каждый день. Я ждал, все равно увяжется, лучше я за ним присмотрю, чем его съедят под кустом. Заодно и поймет, что у нас почем.
Лошадей мы бросили на опушке. Его кобылу за недоуздок прицепили к седлу моей, Свет никуда не уйдет. Но я снял с нее уздечку и убрал в седельную сумку. На всякий случай.
Хвойная подстилка мягко стелется под ноги, гасит шаги. Рин указывает на тропу:
— Слышь, Мастер, лошадь шла.
— Вижу, — торчащий из земли корень сбит, сочится темно-красным, как кровь соком. Подковой зацепили, не иначе. Но лес был тих и молчалив, даже странно. Я удвоил осторожность, отодвинув мальчишку назад. Он и сам понял, шел в паре шагов, прислушивался. Хороший ходок, ни звука. Я даже несколько раз проверял, не пропал ли. Внезапно впереди донесся непонятный звук, хруст, и заржала лошадь. Я перехватил, бросившегося было парня, и жестом показал «тихо!». Он понял. Не безнадежен, уже хорошо. Лошадь… Она стояла привязанная к кусту, испуганная донельзя. Я обошел ее, снял уздечку и хлопнул по крупу. Добежит до деревни или отвлечет врага. Потому что арсойя рядом. Волки летом не пойдут туда, где пахнет человеком. Животина рванулась так, что мы едва успели отскочить от взметнувшихся копыт.
— А этот? — одними губами спросил Рин.
Я пожал плечами. Что всаднику конь уже не нужен мне было ясно. Бедный глупец искал монстра, чтобы опередить меня, и нашел на свою голову. Мы прошли не так много, но я жестом указал своему спутнику. На прогалине лежала кольчуга из которой торчала здоровенная украшенная коротким хвостом туша, и доносилось рычащее чавканье. Арсойя жрала добычу. Любому другому мясу чумной мухолов предпочитает человечину. А коров дерёт редко и, в основном, для баловства. Впрочем, нас она видела и слышала. Круглые уши повернулись в нашу сторону, а рычание стало ниже, похожее на гудение сотни разгневанных шмелей. Я показал парню вверх, он понял, скользнул мне за спину и почти бесшумно полез на дерево. Тут нечисть показала свою морду, короткую, с оскаленными клыками в крови и остатках мяса и, судя по звукам, процесс влезания сильно ускорился. А потом сверху прилетела стрела. Арсойя отскочила и наградила стрелка презрительным фырканьем. Я стоял, держа обнаженный меч за спиной. Конечно, арсойю так не обманешь, но все же.
— Отсюда до бывшей земенки далеко, Рин? — спросил я.
— Да не, на одну песню! А она сейчас не того? Ну, не сбежит, Мастер?
Ага, зная деревенские песни… значит, мы на месте.
— Не сбежит. Тут рядом гнездо. И она будет защищать его. Надеюсь, щенки еще не вылупились, потому что иначе нас все-таки сожрут.
— А куды ж ее стрелять-то? — уточнил сверху Рин, видимо, решив перспективу быть съеденым не рассматривать, — я чего-то не пойму.
Логично. Куда стрелять в зверя, который выглядит, как небольшой медведь, с мокрыми плешинами на боках для привлечения мух и торчащими из шкуры, похожими на ребра, костями.
— В спину и бока — почти бесполезно, — сообщил я. — На шее у нее этих костей еще больше, собственно она вся такая, меч застревает. Стреляй так, чтобы вызвать большее кровотечение. Их так и убивают.
Арсойя прыгнула. Я отскочил, нанеся режущий удар скользкому боку. Она взвизгнула, показалась кровь. Длинное копье бы пригодилось. Хотя вон дворянчика и оно не спасло. Тварь опять развернулась для нападения, и я ткнул ее в разинутую пасть. И успел выдернуть оружие прежде, чем эта пасть закрылась. Челюсти там ого-го, кости дробят. Стрела вошла ей в спину и застряла. Арсойя вырвала ее одним движением. И тут я активировал сеть. Маленький шарик коснулся повернутого ко мне загривка и обратился в сеть из нитей огненного прыгунца. Отлично. Будь любая другая тварь, и ей бы конец. Нити удержат. Арсойя забилась, и острые выступы «ребер» соприкоснулись с нитями разрывая их.
Но я успел ударить ее несколько раз, прежде чем она выбралась. Теперь зверь уже был весь в крови, я дважды попал в подмышечные впадины. Да пока она выбиралась, поймала еще стрелу. Эту она выкусывать не стала, предпочитая разделаться сперва со мной. Я выдернул из ножен железную трубку и приготовился. Тварь сделала то, что я ждал изначально. Низко взревев пошла на меня. Это у них самое опасное. Сверху ударила еще стрела, хорошо ударила — в спину, в позвоночник недалеко от хвоста. Другое животное уже бы ноги волочило, но эта даже не заметила. Я махнул мечом и, когда она попыталась его схватить, сунул в раззявленую пасть скрытую до сих пор трубку и нажал кнопку. Три лезвия вырвались в стороны разрывая сосуды. После чего я драпанул к ближайшему дереву, прижался к стволу спиной и принял ее на меч. Повезло, мой клинок выдержал удар туши, пробил грудную пластину и вошёл до середины лезвия, достав сердце. Я выдернул клинок и скользнул в сторону. Весь бой занял меньше сотни ударов сердца. Тварь закрывала и открывала пасть, из который хлестала кровь, потом все-таки медленно осела на землю. Она еще пыталась ко мне ползти. Но я держался поодаль, пока маленькие глазки не закрылись навсегда. Я отдышался. Не ранен вроде, ничего не сломано — хорошо. В пылу боя можно и не заметить, а любые нанесенные арсойей раны имеют свойство гнить.
— Все, Рин, можешь слезать. Вот так это и делается. Лучше, когда охотников несколько, тогда они могут ее держать на расстоянии, атакуя с разных сторон.
— Я ведь в нее трижды попал, и хоть бы что… — в голосе парня была обида, смешанная с извинением.
— Все нормально. У нее уязвимых мест всего три — подмышечные впадины, треугольник, где горло сходится с нижней челюстью и пасть изнутри. Ну и иногда можно вот так сердце достать, но это нужен такой клинок, как у меня. Стоять!
Он сунулся к нашей добыче, и я схватил его за плечо.
— Думаешь, сдохла и все? Знаешь такое слово — конвульсии? А вот как они у нее выглядят, — я взял палку с земли и ткнул арсойю в лапу. Тварь дернулась, лязгнули челюсти, и я показал обломок моему спутнику.
— Еще часа два так будет, пока нервная деятельность не прекратится. Дуй домой к деду, он в курсе, что делать дальше. А я постерегу нашу добычу. И посмотри по дороге муравейник побольше.
— А зачем? А… понял, — Рин кивнул и со всех ног бросился в лес. К деревне. Я отошел от зверя и сел на выступающий из земли корень ждать селян с дровами. Предстояло еще сжечь кладку. Зрелище полезнейшее для повышения цены на услуги.
Лес, потревоженный сражением, уже вернулся к своим делам. Вон на маленький белый цветочек под еловыми ветвями села мохнатая пчела. Потом этот мед, редкий, пахнущий хвоей соберут и продадут как подвойный втридорога. Ему приписывают много целебных свойств, даже вроде легочную гниль лечит… Вон большой черный муравей тащит соломину. На корень возле меня сел красно-зеленый жук фонарщик. Ночью они водят красивые хороводы, но и днем летают. Только открытого солнца не любят. Чуткая ящерка выбралась на согретый солнцем ствол и замерла, слившись с корой. Наверху посвистывали птицы. Интересно было бы понимать их язык. Маги-природники иногда аж краснеют, слушая птичьи трели. Из норы вылез шмель. Посидел, вздрагивая прозрачными крыльями, и взлетел с низким гулом. Здоровенный. Но мирный. Если шмеля не придавить, и не укусит…
Кажется, я задремал, потому что крестьяне появились слишком уж быстро. Бран привел всех дееспособных мужчин деревни. Одни грузили в мешок останки моего конкурента, другие сошлись вокруг меня, ожидая указаний. Я поднял руку, призывая к тишине:
— Прислушайтесь. Слышите гул? Нам он и нужен. Идем туда.
— А чего это жужжит-то? — поинтересовался рябой рыжий паренек. — Не цапнет оно?
— Мухи. Те самые, которые потом чуму по домам бы понесли. Надо сжечь гнездо твари. А саму ее крючьями зацепить и в муравейник! Мне-то все равно, а Рину череп пригодится. Клыки на эликсиры сдаст в лавке, сразу и коня купит и хорошее оружие. Да и за обучение заплатит, арсойя — огромная редкость.
— Да чтоб ее не видеть, эту редкость! — буркнул кто-то из мужиков, когда труп изогнулся, вонзив зубы в древко крюка. — Ща мы ее в самый большой, тут неподалеку такой есть! Я все думал ведро зачерпнуть, да и высыпать тёще на чердак…
***
Мы стояли у ямы. Темными потоками вверх вниз струились летящие мухи всех размеров, в самой яме среди разлагающихся тел животных и людей, бывших жителей земенки, копошились бессчетные личинки. Зная, что будет, я прикрыл лицо шейным платком и потыкал палкой в содержимое этого гнезда, вызвав резкий взлет туч насекомых и ругань мужиков. Я показал на круглый предмет в яме: — Это яйцо, знакомьтесь.
— Тьфу, пакость, ты бы предупреждал, что ль, — возмутился Бран, — мы же не птички мух жрать, вон полные рты набились кое у кого…
Я обернулся. Староста тоже стоял с закрытым тряпкой лицом. А он не прост… Зато многие из моих спутников злобно отплевывались. Еще бы! Кто-то особо впечатлительный ушел в кусты блевать. С непривычки-то… Понимаю.
Впечатленные и обозленные зрелищем мужики нарубили сухостоя с такой скоростью, что хоть сейчас на соревнование дровосеков. И по моей указке свалили вокруг ямы.
— Сперва подожжем, а уже потом скинем, чтобы и мух захватить, — велел я.
Они поняли. Злобно ругаясь, отмахиваясь от жирных насекомых, окружили сушняком яму и подожгли. И когда разгорелось, с самыми что ни на есть злобно-мстительными рожами, сбросили ревущий пламенем завал внутрь. Пламя взметнулось, пожирая пытавшихся улететь мух, задымило черным…
— Нужно поддерживать огонь, пока все не выгорит, хотя бы часа три-четыре.
— Да мы не ленивые, всю ночь пусть горит! А только вот вопрос есть, мастер колдун, — подал голос конопатый. — А зверюга-то одна? Мужик ее не придет?
— Не придет, арсойя — гермафродит.
— Кого родит? — не дослышал рыжий — Ты не ругайся, ты по-простому скажи!
— Оно мужик и баба вместе, — важно объяснил Бран, — вот представь, если б у тебя и сиськи были, и ты бы мог с пузом ходить и еще сам себя того! Вот оно так…
— Вот же ж пакость… — донеслось из толпы поджигателей. — Не, ты лэйн колдун, чего хочешь говори, но до утра костер гореть будет. Не должно такому жить! Чтоб уж точно все сгорело!
Бран отвел меня в сторону и уточнил:
— Значит, из моего внука толк будет?
— Будет, точно говорю, — я кивнул, — возьму в город, там получит знак, годик Вторым походит при мне, зиму поучится, сейчас в гильдии обязательное обучение ввели, а там выпущу. Говорят, семья, где охотник получает грамоту о полезности, от налогов освобождается, пока он жив. А за арсойю грамоту точно дадут, они объявлены государственной опасностью.
— Что за грамота? — он явно заинтересовался.
— Да бумага такая, с королевской печатью. Ее надо на стену вешать, чтобы все видели.
— А ваша гильдия, может, и за пакость эту награду даст? — Бран хитро посмотрел на меня. Вот ведь жулик деревенский!
— Дадут, если целиком скелет им притащить. Только он тяжелый, а лошади его боятся, верхом не увезем.
— Ничего, я все равно в город собирался, — Бран улыбнулся, — вот на телеге вам и довезу, заодно и гляну, что там у вас за гильдия… Все-таки внук родной. Да и год оно того, нормально… вон у ткачей по семь лет учениками ходят, руки ломают, а учитель только палкой по спине лупит, да деньги гребет за их работу!
— А ты откуда знаешь? — удивился я.
— А вон у нас тут есть, сбежал из гильдии. Пять лет на наставника трудился, а как заболел, тот и на лекаря поскупился. Я его откупил, лекарь сказал, что подохнет.
— А зачем тогда откупил? — не понял я.
— Ткач — вещь в хозяйстве хорошая, хоть и недоученный. Мужик не глупый, станки сделать могёт. Да и дешевле, чем нанимать гильдейского! Лекарю пятнадцать серебряных за слова, да учителю пятак за неудачную погоню. И все, у меня свой мастер. А лет через пять, когда забудется, и цех свой поставлю.
Бородач засмеялся, и я понял, почему в деревне стоит Храм Гьяте. Украсть ученика из любой гильдии, страшное преступление. Бран рисковал. Все деревни делали полотно из шерсти, грубое полотно из водорослей, но настоящее, тканое на станках, с вплетенной магией, было им недоступно — гильдии хранили свои секреты, продавая готовую продукцию и связывая мастеров присягой. А тут почти обученный мастер вне гильдии, редкость и большая удача.
— Твою деревню надо было называть не Плюгавое, а Жулики, — рассмеялся я. — Интересное название.
— Так прадеда моего звали Плюгавым. Он как сюда со своей банд… тьфу, семьей пришел, так и поселился. Ну, как староста получил бумагу от градоначальника, мол честный крестьянин, вон деревню основал, храмы покровителям поставил. Вот с тех пор тут и живем. А теперь вот уже и птенцы полетели из гнезда. Новые люди приходят. Сам же знаешь, в каждом селе свои обычаи, своя скотина… мы не скупимся. Каждую ярмарку новую кровь берем. Всей деревней скидываемся, а потом жребий кидаем. Кому счастье выпадет, тому и телочку в хозяйство ведем. Только теленок первый от нее тоже по жребию уйдет кому-нибудь. А под это дело и праздник с плясками. Эх! Кстати, раз такую пакость сожгли, надо будет праздник устроить. Отметить. Может, и лохматого зятька посмотрю! Прав ты был, Дракон Песка, брюхата она, призналась со страху, как мы в лес собрались, думала, на зверя идем всем миром! Дура… — он вздохнул.
Я кивнул, что ж не остаться-то? Тем более надо дождаться, пока муравьи скелет очистят. Гильдия за него точно отсыплет монет, это редкость — никто не хочет такую пакость тащить в город на своем хребте. Мне повезло с учеником, вернее, с его дедом.
К утру, оставив возле ямы пару бдительных, чтобы убедится, что все угли погасли и забросать землей останки, мы уехали в деревню. Мой ученик от деда узнал о ценности скелета и переселился жить на несколько дней к муравейнику — охранять добычу, дабы не сперли. Я не стал сообщать ему, что только очень обедневший охотник попрет это счастье на себе. Тем более, что в гильдии тоже не дураки сидят, проверят быстро, а за ложь лишат знака. Настоящих профессионалов гильдия очень ценит и всячески их поддерживает. Я посмотрел на свой знак и улыбнулся, на серебряном кружке пробивался тонкий золотой луч…
Логика, логика! Да какая может быть логика, если мне даже выспаться не дали. То есть разместили нас опять во дворце, это оказывается не только большое и красивое здание, но и куча подсобных помещений. В одно из них меня и запихали. Я успел сказать про Фириана, и человек, который меня проводил, ответил, что все мои вещи будут доставлены. Так что шел бы я есть и спать…
Поесть удалось, а вот сон… по ощущениям я только лег, как меня подняли и отправили к Агату. То есть проводили. Солдат был молчалив и так мрачен, что я чувствовал себя арестованным. Хотя вокруг было интересно. Мы шли вначале по коридорам из белого мрамора, потом по галерее из стекла с примесью магии – было очень странно видеть под ногами, далеко внизу, сад и гуляющих в нем людей. Двое из них, мужчина и женщина подняли головы и, увидев нас, помахали руками. Я помахал в ответ, а провожатый недовольно скривился. Дворец вообще место интересное, и я бы с удовольствием тут побродил, один, ну, или с экскурсоводом. Из главного прохода, с картинами и светильниками мы свернули в какой-то боковой коридорчик. Я даже затормозил от удивления: мало того, что стены были обиты какой-то странной тканью с тисненым рисунком, так еще и в нишах стояли скамейки с фонтанчиками. Светильников тут не было, мягкий свет вспыхивал над головой, потолок сам начинал светиться там, где мы шли. Дверей было мало, всего шесть на большом расстоянии друг от друга. К одной из них подошел мой провожатый и постучал.
Открыл Янтарь, посторонился, впуская меня, а солдат повернулся и очень быстро пошел прочь, мне даже показалось, что он бы и побежал, но не положено. Поэтому он шел, с напряженной, неестественно прямой спиной. Янтарь посмотрел ему в след, перевел взгляд на меня, убедился, что плевать я хотел на окружающий их мистический ужас и прочую славу и пригласил… в ванну.
Мне всегда казалось, что допросы проводят в подвале с помощью специальных инструментов, а не в комнате, где вся обстановка состоит из цепи и купальни. Когда я высказал это Магу Крови, точнее его спине, он поржал и заверил, что в подвал можно все это переместить, но тогда штатных палачей накроет комплекс неполноценности. А здесь проще смывать кровь, и спальня рядом. Последний аргумент поставил меня в тупик, связь между допросом и спальней мне очевидной не показалась. Ладно, потом спрошу, не при жреце же! Тем более, он при виде меня задергался, звеня протянутой через блок на потолке цепью, и замычал сквозь кляп. Агат отвернулся от него ко мне и немного поморгал. Наверно, не очень хорошо видно, когда зрачок расширен во всю радужку? И что с Алым такое?
Я присмотрелся: по комнате стелилась алая дымка, больше всего ее было вокруг допрашиваемого и самого мага Крови. Удержаться было трудно, она притягивала, и я набрал полные ладони странной субстанции. Агат зашипел, поспешно сунул жезл в ножны и вытянул вперед пустые руки, то ли умоляя, то ли защищаясь.
— Нет, Дракон Песка. Пожалуйста! Ты так можешь очень серьезно мне повредить.
— Ой, извини! – мне действительно стало не по себе, я не хочу терять его, не хочу убивать, даже случайно. – А… зачем ты меня позвал?
— Насколько велика твоя нелюбовь к этим жрецам, Дракон Песка? Готов ли ты послужить Короне и стране?
— А почему именно в таком порядке вопросы? – что-то в этом разговоре настораживало, но что…
— Потому что жрецы успели тебе насолить, а Корона пока еще ничего хорошего не сделала. Так как?
— Ты мне нравишься, а они нет. Я хочу быть с тобой рядом. Что для этого надо делать, Агат?
— Пойдем, расскажу.
— А этот? – я указал на слабо подергивающегося жреца, он все пытался найти опору для растянутого тела, кроме вывернутых и подтянутых вверх с помощью цепи рук.
— Ты думаешь, он куда-нибудь уйдет? – серьезно спросил Агат. – Пусть повисит, подумает, стоило ли лезть к нашему королю в штаны.
— Куда?! – я проснулся окончательно. Агат успел меня вытолкать за дверь и нетерпеливо объяснил.
— Куда! Сказал бы я в рифму, да не поможет… Понимаешь, Дэйк, ситуация в Талендии хреновая, Лер еще не женат и одинок. То есть тут сменить его под Короной некому. Так-то короли все в родстве состоят. Ну, а страна бедная, торговых сильных связей не имеет, интереса политического не вызывает и заинтересуются происходящим тут не скоро. Так что можно даже свою династию поставить, если короля еще и женить на жрице. Понимаешь?
— Как ни странно, да. Я даже понял, почему мой наставник выбрал именно эту страну для нашего создания. А от меня что надо?
— Вот дойдем до Лера, я тебе все расскажу. У него вся информация по проблеме, а у меня только та часть, куда я вляпался. И то, я большую часть событий пропустил. Сперва сидел в заключении, а потом без сознания валялся, – он невесело усмехнулся. Странно, что такое жуткое, могущественное существо и так легко уничтожить!
В уже знакомом мне кабинете было пусто, и Агат оставил меня скучать в одиночестве и сам свалил искать «всех». Хорошие у них тут совещания. И ковер тоже хороший, мягкий!
***
Проснулся я от того, что меня подло использовали — в качестве стола. То есть, на мое бренное тело, пристроили столешницу и на ней разложили какие-то листы бумаги, поставили чашки с чаем и тарелку с пирожками. Возглавлял это безобразие, разумеется, король. Ну а кто еще? Так же в комнате у стены сидел Керн, по причине смерти не интересующийся съестным, Флорения, Барк и, конечно, маг Крови. Увидев, что я открыл глаза, участники тайного собрания убрали с меня груз и помогли сесть.
— В принципе, самую нудную часть ты проспал, — сообщил король зачем-то взъерошив мне и без того торчащие во все стороны волосы. – Агат сообщил, что ты готов мне помочь? Это так?
— Да, ваше величество, – я сдержал зевок: – А можно мне все-таки рассказать, в чем дело? Так сказать, ввести в курс.
— Долгая история, майрэ, – Лер нахмурился. – Дело в том, что это не первая попытка захвата власти свирритами, сначала был мой отец: он предпочел смерть, но к ним под руку не пошел. Вторым был мой брат, эта попытка оказалась удачнее. К счастью, мятеж не удался, и я выжил, в основном благодаря храбрости Агата. И вот теперь они пришли в третий раз. Но сейчас нам удалось узнать, — его величество прижал руку к груди и склонил голову в сторону Алого Мага, — как же они попадают в Талендию. Дело в том, что телепорт для них закрыт, даже индивидуальный, но почему, маги пока установить не смогли.
— Может быть, это из-за хвоста? — я помотал головой, спать все-таки хотелось, бодрящих событий надолго не хватало. – Не уверен, что он от них отделим. У каждого из них есть что-то вроде хвоста из света. Я не могу объяснить, но он есть. Я его вижу, ощущаю. Он постоянно в них. Когда я убил жреца, то эта штука из него выдернулась и исчезла, я даже попробовать не успел. Скорее всего, телепорт отрубает эти штуки, и они теряются. Я непонятно говорю?
— Можешь показать? – ведьма подалась вперед. – Если ты прав, малыш, то мы, считай, отбились!
— Мог бы. Но я не умею.
— Так, самое время тебя обучить! – Агат сел позади, взял меня за плечи, заваливая на себя, прижал. – Главное, не бойся. Можешь злиться, ненавидеть, хотеть, это нормально. Но ты не должен бояться. Испугаешься – погибнем оба.
— Может, лучше я? – Флорения тоже подползла на четвереньках, села рядом, положила мне руки на виски, поглаживая.
— Давай вдвоем. Ты же не против, Дракон Песка?
— Мне все равно, — я устроил голову на плече Агата поудобнее: – Что я должен делать?
— Довериться, позволить нам проникнуть в твой мозг, в твою память, – Алый маг тоже принялся меня гладить, приучая к рукам, к прикосновению. — Не пугайся, ты будешь в сознании, будешь все видеть, понимать и ощущать. Может быть неприятно, но нам очень нужно видеть то же, что видел ты.
Я кивнул. Ну а что делать, если я не могу объяснить увиденное? Пусть уж сами. Барк с королем смотрели на нас троих с ужасом и восхищением, не знаю почему. Зато знала Флори и начала ругаться:
— А ну отвернулись! Уставились, как импотенты на групповуху! Расскажу все, а пока не мешайте. Лер носом в стену, Барк, башку сверну! Отвернулись, я сказала!
Дальнейшее я понял весьма смутно. Они оба гладили меня по голове, потом руки ведьмы и алого мага соприкоснулись, прижались к вискам и я ощутил, как сознание ускользает, я перестал быть здесь и сейчас. Перед глазами стоял дом, где мы сражались, бой, жрецы и их безумная свита. Я не управлял собой, своими воспоминаниями, я даже не понимал, кто я… К горлу, перехватывая дыхание комом подкатил страх, и тут же со всех сторон донесся голос Алого Мага:
— Не бойся или мы погибнем. Ты не должен бояться. Доверься мне. Не вырывайся.
Я постарался успокоиться и позволил волшебникам продолжать копаться в моей памяти. Тем более, они и правда, интересовались только жрецами. А потом все кончилось, оставив странную пустоту и легкую головную боль.
— Молодец! – похвалил меня Агат, вытирая вспотевший лоб. Вид у Алого был такой, словно он грузил мешки, а не копался в моей голове.
— Да, молодец, – согласилась Флорения, щелкнув меня по носу. — Я думала, все-таки дернешься, а ты не человек, не удержали бы мы тебя… Ладно, будем считать, что пронесло. Можете повернуться, Ваше Величество!
Король и Барк действительно выполнили приказ ведьмы дословно, они стояли лицом к стене, чуть расставив ноги и зачем-то заложив руки за голову.
— И чего? — спросил король непонятно.
— И ничего, – передразнила вредная колдунья. – Крышка теперь этим тварям, за эти их крысиные хвосты и прижмем!
— Лейт с вами! — вздохнул король, похоже, понимающий еще меньше меня. – С крепостью-то как?
— Брать надо. Нам с Драконом Песка придется туда сунуться, – Агат сообразил, что на нем всё ещё что-то валяется и придал мне сидячее положение. – Понимаешь, Дэйк, я узнал, что пустоглазые проходят именно через крепость. И нам с тобой придется туда отправиться.
— А разве крепости берут не солдаты? — я дотянулся до импровизированного стола и упер чью-то полную чашку. Возмущения хозяина чая не последовало, и я совершил покушение еще и на пирожки.
— Эту солдатам не взять. Она стоит на месте древних военных строений и защищена и их заклинаниями тоже. Уже много лет Врановы Крылья принадлежат воинскому клану. А это лучшие бойцы из возможных. Не знаю, чем их подцепили свирриты, но идут они именно через Вранов перевал. Наши маги с защитой крепости не справляются, а на длительную осаду у Талендии средств просто не хватит. Бескорыстных союзников, как ты сам понимаешь, тоже не бывает. Вопрос, сможем ли мы, вернее, ты, снять чары?
Я вспомнил школу в Гелике, но на всякий случай проявил осторожность:
— Агат, я не знаю, надо смотреть на месте.
— Нет, прошу тебя ответить здесь и сейчас. Во имя Короны, готов ли ты попытаться убрать эту защиту, во имя и ради нашего Короля, – он взял меня за руки и заглянул в глаза. Странным, обещающим взглядом. Он управлял мной. Он был злом в этот момент, но таким привлекательным! Просто еще один аргумент, последний к имеющимся.
— Хорошо, обещаю сделать для этого все, что могу…
Едва я договорил, как что-то сверкнуло вокруг, накрыв нас искрящимся, сияющим куполом, пространство вокруг вздыбилось волной и так же опало.
— Вот это я и хотел услышать, – не скрывая радости, кивнул он: – Ты молодец, Дракон Песка.
А я потер глаза — вуаль до сих пор ощущалась, как мерзкая липкая субстанция. И это у меня, Сотворенного! А каково остальным? Каково тем, кто не устоял и навсегда попал под влияние свирритов? Именно их власть заставила меня принять решение, а маг Крови – просто приятная добавка. Хотя почему он меня хвалит? Точно где-то надул. Плевать. Теперь он связан со мной, я это чувствую.
— Операция такого масштаба требует серьезной подготовки! – король подвинул к нам карту. – Вот тут перевал. Если бросить всех магов на телепорты можно переместить войска за пол дня. Но дальше мы будем сидеть под стенами, и ждать зимы, пока нас погода не выкурит.
— А если убрать защиту? – спросил я.
— Если убрать, то маги раскатают стены по камешку за два часа. Но магистра надо брать живым, я должен убить его сам. Иначе клятва наших родов ударит по стране. – Лер устало потер лоб. – Ну а так, она обрушится только на меня.
— Какая клятва? – заинтересовался только я. Остальные эту историю видимо хорошо знали.
— Когда-то его и мои предки поклялись в дружбе. Каждый из них открыл другому свой дом. Потом семья Делеор стала воинским кланом, и арендовала замок на все время ее существования.
— Но если у вас такая клятва, — не понял я, — то, что мешает твоим солдатам зайти в крепость?
— Так она не их дом! В родовой замок — хоть сейчас, ворота сами откроются, а в крепость – никак. Зато его люди могут тут ходить, куда и как хотят. Мой дом – вся страна, Дэйк. Так что у меня просто нет выхода, понимаешь? Я бы от трона отрекся, если бы помогло. Не так он мне и нужен, но в этом случае клятву просто наследует мой правопреемник.
— Да, хреново, – откуда-то я знал, что король не лжет, и мне его было жаль. И не он заварил кашу, но ему расхлебывать. – Я помогу, Ваше Величество.
— Просто — Лер. Не люблю, когда меня «величеством» друзья называют. И так не вздохнешь: на морде маска, над головой эта дура вращается, под задницей бархатный привет геморрою! Хоть здесь человеком побуду.
— Лер! – я огляделся, отметив, как на лицах королевского окружения сочувствие смешивается со смехом. – А у тебя есть зал совещаний?
— Да! Огромный и светлый. Только что там делать такой маленькой компанией?
— Лер, — голос лича заставил нас всех вздрогнуть. Умеет он добавить какой-то гаденькой тревоги. – Войсками и подготовкой займусь я, все-таки опыт походов имею больший, чем все твои живые военачальники вместе взятые. Объявим поход на разбойников, под это дело стянем людей к западной границе, а оттуда уже бросим телепортом на север. Попробую тоже свою силу к живым присоединить. Но и ты с подготовкой не тяни. Сегодня же объяви, что «Корона заботится о всех своих подданных, и о безопасной торговле в первую очередь». Поэтому к осени большую чистку намечаешь, и нужны все желающие повоевать. Обещай успеть до уборки урожая. Лишних солдат в таком деле не бывает.
— А мы пока действительно в Гелику съездим. Завершу там работу, напомню, что все дела, связанные с ликвидацией подобных созданий должны идти через Корону, – Агат посмотрел на меня и на карту. – Заодно заскочим в крепость, передадим очередное возмущенное письмо.
— Ваше Величество, — я посмотрел на короля. – Есть одна проблема. У меня там человек болеет.
— Да, мне уже доложили. Маги о нем позаботятся. Еще какие-то нужды у тебя, как у моего подданного есть?
— Не знаю, – честно ответил я. – Я еще никогда не был ничьим подданным.
— Подданным быть лучше, чем королем, — серьезно сказал Лер. – Ладно, я сам решу эту проблему, а ты решишь для меня крепость.
— Агат, я тебя прошу, осторожнее! Не нравится мне эта ваша поездка, – молчавшая до этого Флорения достала трубку, набивать не стала, просто покрутила в руках и убрала. – У меня очень плохое предчувствие.
— Не волнуйся, ну что с нами может статься? Тем более я еду не один, – Алый маг поднялся.
— Вот это меня больше всего и беспокоит. С вами бы поехать, но увы… не могу.
— Ей заклинания поддерживать, пока все не кончится, – пояснил мне Лер. – Ты, Дэйк, когда я буду вам в зале поручения давать, не удивляйся. Я не идиот, просто так выгляжу. Так надо. Все должны верить, что их государя может заменить даже вешалка для шляпы. Так безопаснее. Я не хотел, но они, – он указал на своих друзей, — настаивают. Может, они и правы.
— Два покушения за полгода, прошло три месяца и визит свирритов. Можно календарь сверять! – проворчал Барк. – Так что не удивляйся, кто-то из нас постоянно должен быть при государе. Ну, разберешься, поймешь.
— Я уже понял, – ответил я, тоже вставая и подходя к Алому магу. – Когда едем?
Янтарь и Фиалка стерегли пленных. Маги Крови уставились на меня, как на приведение, посмотрели за спину, проверяя не видно ли их учителя. Я оглядел жрецов.
— Ну, и кто из вас это сделал?
Все четверо посмотрели на меня с удивлением. Видимо, ожидали других слов. Ладно, сами напросились. Я прикрыл глаза, и четко увидел те линии, что их соединяли. И понял, как они обходят запрет Алых на самостоятельные действия. Они тоже поняли, что я теперь знаю, а значит, выдам их. Подобрались, встали насколько могли в боевую позицию. Ко мне качнулись Флора и лейтенант, но я их остановил:
— Сам разберусь.
— Щенок! – Барк остался на месте, но его недоброе внимание к ситуации ощущалось, как грозовая туча. – Ты их не убей случайно! Им еще на вопросы отвечать.
— Хорошо, Барк!
Я рассматривал врагов. Странно. Мне всегда казалось, что жрец должен быть толстым, старым и лысым, но эти четверо были воинами. Наверное, старше Барка, но моложе моего Старика. На меня они смотрели чуточку надменно, и в то же время ожидающе. Как… как… вот, нашел! Как очень дорогая шлюха на бедного клиента. Я только успел подумать об этом, а так же насколько же они мне не нравятся, и реальность опять потекла, унося меня с собой…
Город. Столица. Бараки в бедных кварталах сносят, на их месте строят другие дома, хорошие, удобные – я так захотел. В моей стране нет бедности, нет болезней. Я – король Талендии, а не этот неумеха! Все эти люди служат мне.
Словно тонкая, полупрозрачная вуаль перед глазами. И все иначе.
Я — великий колдун, простираю руку, и падают мертвыми зомби, мой приятель жив и празднует свадьбу…
Опять вуаль! Барк докладывает мне, и Агат рядом с ним. Они смотрят на меня со страхом и уважением. Я знаменит. Я лучший из Охотников. Кадар смотрит с гордостью, а братья завидуют!
Вуаль бьется перед лицом, закрывает едва заметной дымкой глаза, мешает. Дерен умирает в болоте, зачем он мне? Жалкая тварь, недостойная моего внимания. Цепной. Пусть умрет.
Вуаль.
Меченосцы. Морен кланяется, прижимая руки к груди. Да я помню, это за Терса. Я освободил его. И сам стал рабом, рабом меченосца. Он дал мне кольцо, как знак, он использовал… шепот давит со всех сторон, гнет к земле.
Вуаль мешает дышать, я мотаю головой, на мгновение она отлетает в сторону. Воспоминание. Жених на кладбище. Ну да, конечно, «сиськи дома забыла». Я смеюсь.
Вуаль возвращается. Мой дом. Меня используют, это понятно. Кто я там? Сотворенный. Бесплатная рабочая сила.
Почисти конюшню.
Убери со столов.
Конюшню.
Подай.
Они смотрят на меня. Мои братья использовали меня, презирали. Они все использовали меня.
Это все ложь. Я знаю. Чего-то не хватает. Надо вспомнить, понять чего. Вуаль.
Старик хлопает по заднице мать, она бьет его тряпкой, смеется. Глаза сияют… Глаза! Ну, конечно! Должен был сразу понять! У всех тех, кого они мне показывали, мертвые глаза. Ха!
Я отряхиваюсь, провожу рукой по глазам, и полупрозрачная вуаль распадается от прикосновения. А много ее намотать успели, шелкопряды недоделанные. Я выпрямился, и окружающий меня, несущий куда-то поток отпустил, рассыпался пылью к ногам.
— Вы ничего не поняли, – я снова обратился к жрецам: – Есть люди, которым не нужны ни ваши рабы, ни ваши короны, ни ваш фальшивый мир. Им нужна просто их собственная жизнь. Настоящая. Янтарь, сюда!
Алый подбежал ко мне, обозначил поклон. И сам удивился своему послушанию. Я коснулся его подбородка, приподнял голову, заставив посмотреть мне в глаза. Вот так. Никакого обожания. С ним, Янтарем, и так! Маг дернулся, как злобный пони, освободился. Хорошо, что не укусил.
— Янтарь. Они могут колдовать, деля ваше воздействие между собой. Один колдует, остальные его прикрывают.Так они могут обойти запрет. Разделите их, или они еще кого-нибудь атакуют. А я скоро приду.
Агат ждал меня. Сидел на корнях дерева. Странно, но паутина на его груди, как будто уменьшилась.
— Я разобрался, как они колдуют, – сообщил я Алому.
— А мы — нет. Упустили важную особенность кветты, умение объединять силы. Это недопустимый промах.
— Меня для этого создали, – я сел рядом с ним. – Ну что, готов? Одного не понимаю, на что они рассчитывали? Даже если бы я встал на их сторону, там же полно солдат, там куча народу!
— Не смеши. Тебе только вырубить Керна, и все. Остальных они захватят в считанные мгновения. Они умеют каждому предложить свое. Кому-то власть, кому-то богатство, а кому и козу.
— Какую еще козу? – мои пальцы скользили над кожей мага, и там, где я касался, уничтожая паутину, оставались похожие на ожоги пятна.
— Обычную. Один раз они прошли в страну, подкупив пастуха, у которого пропала коза. Он провел их тайными тропами, и потом долго пришлось чистить ферг, – Агат наблюдал за моими действиями с интересом, только иногда кривил губы, когда совсем уж было больно. – Я могу видеть все, пока на тебе мой знак. Было познавательно. А как ты определил, что они пытаются сменить тебе память?
— Глаза. У тех, кого я помнил, глаза сияли. Мать любила меня, она смеялась, даже кидась тряпкой. Я вспомнил, когда Кадар хлопнул ее по заднице на кухне, а она его тряпкой по руке – у них обоих сияли глаза. Кадар гордился мной, когда я победил монстра. Морен искренне благодарил, когда я освободил его друга. У них глаза сияли, понимаешь? А у подменышей, у них глаза были тусклые! Какие-то сытые и не живые. Даже когда они веселились, они не радовались. Понимаешь?
Он кивнул, подтверждая — понимает. Я осмотрел свою работу. Вот и все, чужой магии больше нет, кожа чистая, только изначальная точка пульсирует.
— А вот сейчас будет очень и очень больно, Агат.
— Потерплю. У меня тоже выбор не велик. Или к ним или смерть. А я так боюсь тусклых глаз, что даже смерть предпочтительнее. Давай, Дракон Песка.
Я закрыл глаза и положил руку ему на грудь. Пальцы коснулись темного пятна. Словно обхватили рукоять кинжала, пронзившего грудь моего друга. Один рывок — и все. Он свободен. Теперь можно и посмотреть.
Агат сидит на земле и улыбается. Даже странно, что у этого монстра такая красивая улыбка.
— Отлично, Дракон Песка! Благодарю тебя! Теперь я еще пару минут посижу, ты мне поможешь встать, и мы вместе пойдем к остальным. А в замке, мы вместе допросим ублюдков, зачем им нужна именно наша, бедная по всем статьям, страна.
— А Талендия бедная?
— У нас даже нормальных серебряных рудников нет, – Агат, цепляясь за дерево, попытался встать. Дерево, заставив меня взвизгнуть, приняло в процессе активное участие: склонило ветви и, подцепив ими мага Крови, поставило его на ноги.
— Не ори, это просто дриада, – Алый хлопнул меня по спине. – Обалдеть, слуг самого мерзкого из богов ты не боишься, а от лесной девицы визжишь! Где логика, Дракон Песка?
Я наблюдал за Агатом. Он держался как обычно. Во всяком случае, никто и ничего не замечал. Только его ученики пригибались все ниже, когда он смотрел на них, да хмурился Керн. А еще я заметил, как на груди Алого мага словно расползалась паутина: темная точка, видимая, очевидно, только мне, порождала нити, они проникали вглубь тела, пронзая кожу, стремясь куда-то… куда? К сердцу? Вот он поморщился, коснулся груди и сжал в руке жезл так, что выступила кровь, мгновенно впитавшаяся в алую кристаллическую поверхность.
Жрецы переглядывались. Мне показалось, что в их взглядах злорадное торжество. Им нужен был Агат, и они его получили. Зачем? В чем же дело? Мой Король. Они хотят уничтожить его! Через Агата? Нет! Но что может один единственный, даже не человек, — Сотворённый. Жалкий сотворенный, который никому не нужен, просто вещь для людей. Для их удобства. Вещь? Хрень какая-то в башку лезет!
— Агат! – он повернулся ко мне, и я показал на лес: — Поговорить надо!
— Агат! – Керн отрицательно покачал головой. Требовательно.
Маг Крови раздраженно отмахнулся:
— Это мне решать, лич! Не вмешивайся!
Мы отъехали достаточно далеко от остальных, и тогда я спросил:
— Почему они так страшны? Ну, эти жрецы? Что с ними не так?
— Они заменяют часть души. Она становится игрушкой их бога, его пищей, а взамен тебе дадут твои желания и обесценят твою жизнь.
— Это как?
— Ну, как тебе сказать… – он закусил губу, погладил жезл и продолжил: — Я выгорел, потому что умер за Короля. Когда я только прибыл ко двору принца, скорее как шпион его отца, чем как друг, то ожидал чего угодно. Нас не любят, знаешь ли. Я передал ему кристалл управления, вот этот.
Алый маг оттянул воротник, и я увидел у него на шее ленту, продетую сквозь кристалл. Ярко-красный, переливающийся огоньками.
— Эта штука, переданная нанимателю, не дает нам применять против него нашу силу. Иногда хочется, понимаешь? Особенно, если хозяин руки распускает. Но я уже служил его отцу. Поэтому прибыл во дворец и, опустившись на колени, вручил бумаги и власть над собой. Он принял. А дальше я стал не просто слугой. Я стал его спутником. Он брал меня на охоту, на суды и когда ходил к народу. Он дал мне дружбу и вернул ошейник. Я был при нем свободным человеком, а не просто пугалом и палачом. Поэтому, когда едва не случился переворот, я отдал ему одежду и он в ней бежал. А меня заговорщики заперли. Ты этого не знаешь, парень, но мы не можем голодать. Те пять дней, что я провел взаперти, убили меня. Нас просто выжигает система. Сперва она гонит силу сквозь нас, потом мы не справляемся и начинаем умирать, а потом наша собственная энергия уходит, в том числе из ауры. Флори сумела восстановить утраченную энергию, но силу я потерял и стал бесполезен. Таких уничтожают, это закон системы. Но Лер поехал в общину и выкупил меня у наставников. И просто оставил рядом с собой как друга. А я… за пять лет постепенно восстановился. И даже получил право брать учеников.
Он долго смотрел в темноту леса. Потом опять заговорил, только в голосе была боль, которую это существо не могло, не должно было испытывать.
— Когда их сила коснулась меня, то все, все что у меня было – оно стало другим. Исказилось. Совсем чуть-чуть, но даже этого хватит для обычного человека. Не для меня, мою память не подменить. Дары моего Короля стали подачками рабу, наши прогулки – его хвастовством ручным экзотиком. Те прогулки, когда мы переодевались, они стали для меня насилием – я расставался с одеждой по его приказу, а не потому, что это была возможность побыть человеком! Даже его побег, он изменился. Мой Король бросил меня на растерзание врагам, спасая свою жизнь. Не я сам заставил его бежать, он бросил, понимаешь? И Флори с ее парнем. Мы с ней тогда ездили в другую страну. И там я его с кола снял. А тут вышло, что я не сам все это сделал, мне просто приказывали. Понимаешь? Они все делают ненастоящим.
— Не очень. Но я тебе верю, – я спрыгнул с Белки. Она тут же зажевала ближайшую ветку с большими зелеными листьями и темно-красными ягодами. А я и правда, не понимал. Вот она, моя кобыла. Такая спокойная, флегматичная, и такая быстрая, когда надо. Как ее можно сделать ненастоящей? Ладно, потом разберусь! Я повернулся к магу крови. Он стоял, глядя в темноту, ждал. – Агат, дай я попробую снять магию. Я это умею. Вдруг получится.
— Давай. Все равно эта штука продвигается быстрее, чем я ожидал. До города точно не дотяну. Надо позвать Керна и Флорению. Они будут свидетелями, что я сам на это пошел, если что-то пойдет не так… Давай вернемся и сделаем все, как полагается.
И мы вернулись.
Ведьма выслушала мою идею хмуро, но спорить не стала. Вместо этого взяла Алого за подбородок, заглянула в глаза, повертела голову.
— Без шансов, ты прав. Ты ничем не рискуешь, а вот Дэйк – не уверена.
— Я постараюсь справиться, – заверил я ее. И видя, что ведьма хмурится, добавил: — Ну, Флори, ну, если я не попробую, то шанса не будет совсем!
— Я решил, – Агат взял меня за плечо, и мы опять вернулись в лес. Там он снял с шеи ленточку и вручил мне кристалл.
— Это не позволит мне тебя атаковать, если совсем станет гнусно. Только сам ее не убей, не уверен, что смогу это пережить!
Он сбросил на землю плащ, потом камзол и тонкую нижнюю рубашку – все красного цвета. Я зачарованно уставился на него — у мага совершенно отсутствовал загар, а еще у него вообще не было волос на груди. Что мои братья, что отец отличались такой волосатостью, что их даже оводы облетали стороной, боясь заблудиться. На светлой коже расползалось пятно в виде паутинки, такое же, как мое видение магии. Я провел рукой по этим тонким нитям. Маг Крови рвано вздохнул, по телу прошла дрожь.
— Агат, пожалуйста! Мне почему-то трудно сосредоточиться.
Он кивнул, прислонился к стволу дерева и, заведя руки за спину, вцепился в ствол.
— Так лучше, Дракон Песка?
— Тебе больно, Агат? – вопрос был глупый, видно же что – да.
— Немного, – он задумался, потом пояснил: – Есть вещи, к которым жизнь не готовит. Например, что в тебе будут шарить, как в ящике комода. Ощущения именно такие. Если доживу, то извинюсь перед своим трюмо! Но я потерплю, продолжай. Это достаточно интересно наблюдать.
Я опять прикоснулся к магии, подцепляя ее так осторожно, как мог, чтоб не зацепить собственную магию Агата, или как он это называл «системы». И тут что-то произошло, я куда-то потек. Нельзя назвать это иначе. То, что было мной, стало каким-то жидким, заболело, изменилось. Теряя себя, я попытался зацепиться за память и… Кадар тренирует меня, но лицо злое, и удары – это не тренировка, он просто меня бьет! Ярость, ненависть в глазах. Тварь! Сотворенный! Он всегда ненавидел меня, использовал!
Торн сжимает мое плечо, смеется. Кидает вилы. Отправляет убирать навоз. Правильно, куда еще можно отправить приемыша? Трактирщица – мерзкая жирная баба, она пичкала меня какой-то дрянью, она никогда не заботилась обо мне. Меня просто использовали. Сотворенный. Вещь. Удобная и послушная.
А потом я перетек дальше. Трон, наложницы. Мои люди. Мои слуги. Мои рабы. На столе изысканные яства, меня любят, мне служат.. любят? Нет, я хочу быть Охотником. Мне нравиться им быть!
И снова дальше. Передо мной монстры. Разные. Я побеждаю их. Да я таких и в жизни не видел. Но почему-то оскаленная пасть изменяется, я вижу… кого? Зайтана? Кто это? Оборотень. Монстр. Мой друг. Он смешной, он не враг! Враг. Монстр. Я Охотник, мое дело убивать, мне это так нравится.
А еще девушки, они меня так любят и они такие красивые! Их много, очень много. Я огляделся на этих красавиц, тянущихся ко мне. Предлагающих себя. Потянулся к памяти. Кадар, взмокший и довольный, выходит из спальни, там только что скрипела кровать. Он смеется:
— Заездила она меня!
— Почему?
— Вырастешь, узнаешь! Если свою женщину найдешь. А оно надо. Потому что баб может быть много, а твоя женщина – она у тебя одна. На весь мир. Ты, главное, не перепутай! – и смеется, треплет меня по волосам.
Одна. Заездила. А тут толпа. Это вообще как? А жить-то когда? Ой! Да, пожалуй. Я наконец-то все понял.
— Агат! – говорить было трудно. Голова гудела и руки дрожали. – Мне надо отойти на минутку. Ладно?
— Конечно, Дракон Песка. Иди, — он улыбнулся как-то странно, углом рта.
Я повернулся и пошел. Назад. К костру и пленным. Я действительно все понял.
Пленных связали. Я впервые видел, как это делают Алые. Никаких цепей, никаких оков. Тонкие ленточки с бусинами на руки и шею, и все. Агат прошел вдоль строя арестованных, поглаживая жезл, и задал вопрос:
— Бежать кто-нибудь хочет? Ни один из нас не воспрепятствует вам. Пытайтесь.
Сначала дураков не нашлось, все просто стояли и смотрели. Но потом один из слуг, здоровенный мужик в кольчуге все таки сорвался и рванул прочь. Он пробежал шагов десять: первые несколько довольно свободно, потом дергаясь и давя стон, а потом осел на землю, покатился, с хриплым воем. Агат повернулся к нам, и, помахивая в сторону беглеца жезлом, сообщил:
— Этот выносливый, обычно народ валится раньше. Полагаю, он довольно быстро сообразит, что от него требуется для прекращения страданий. Идемте! Надо отконвоировать пленников в столицу, и двигаться дальше.
— Он всегда такой? — спросил я безликую красную фигуру рядом.
— Нет, что ты. Это он перед тобой рисуется! — ответила мне единственная девушка среди Алых – Бирюза. – Обычно наставник куда более суров. А перед тобой в доброту и милосердие играет.
— Бирюза, дорогая! – Агат вроде бы говорил негромко, но как-то ухитрялся быть услышанным даже сквозь вопли беглеца, который уже сообразил, как спастись, и усиленно полз назад. – Ты не могла бы не сплетничать про меня в моем присутствии? Вот закончим, и перемоешь мне кости, а Дейк с радостью послушает!
Лейтенант пригнал солдат. Посмотрел, как строятся пленные, и негромко поспорил в Агатом. Он хотел остаться. А на солдат и пленных, по его мнению, хватит одного из магов Крови.
Тем временем беглец все-таки дополз до своих и сумел стать в строй. Бирюза, зачем-то прихватив меня под руку, прошлась вдоль шеренги пленных, внимательно их изучая. Один, молодой парень с вьющимися темными волосами и красивым румяным лицом привлек ее внимание.
— Наставник, позволено ли мне? – непонятно спросила она Агата, слегка кланяясь.
— Да, дитя мое. Отведи их в столицу, и отдыхай. Ты поедешь с нашими воинами для безопасности.
Солдаты пристроились спереди и сзади пленных, все-таки связав им руки и уже связанные прикрепив к одной веревке, которую закрепили на седле у сержанта. Лейтенант скомандовал отправку и конвой двинулся в столицу.
Бирюза поехала с отрядом, шипя на жрецов и их слуг, как обозленная змея, и периодически отвешивая им удары плетью.
— Дорогая, — сказал в след ей Агат, — просто помни, что они должны быть живыми и отвечать на мои вопросы.
— Мой лэйн, – девушка обернулась, приложив к груди ладонь: – Они будут счастливы ответить на ваши вопросы, я приложу для этого все силы.
— Я просто напомнил, дорогая!
Флорения подождала, пока конвой скроется из виду, и открыла Врата, с тем же результатом, что и первый раз. То есть все блюют, а я на это смотрю. Из-за деревьев к нам вышел Керн.
— Они в доме. Проблема, Агат, там полноценная старшая кветта. Даже в себе я не уверен.
— Я пойду, это мой долг, – Алый маг пожал плечами. – И Дракон Песка пойдет. Других вариантов я не вижу.
— А что случилось? – спросил я, дергая Агата за рукав. Он раздраженно обернулся, окутался красным сиянием, но тут же погас. – Ах, да, ты же не знаешь! Внутри дома нас ждёт полноценная боевая четверка старших жрецов. Сработанная группа, умеющая действовать, как один воин. Не понимаю, что им такого в нашей жопе мира надо, что они все сюда полезли? Талендия — не самая удачная страна для высокого старта.
— Пока не возьмем, не узнаем, – Керна атака волновала мало. Хотя, что вообще может волновать покойника? – Ну что, идем?
— А как мы подкрадемся?
Дом стоял на открытом месте, часовых было трое, причем одного загнали аж на крышу.
— А никак. Они уже знают, что мы здесь, – Агат вытащил жезл. Махнул рукой остальным. – Подойдёте не раньше, чем мы войдем в дом. Идем?
Керн прижал руки к груди, потом медленно развернул от себя – в ладонях переливалось и клубилось что-то темное.
— Агат! — я посмотрел в сторону дома, и все-таки озвучил свою мысль. – А зачем мы идем пешком? Тут метров двести, их проще проскакать. Потом бросить лошадь и вбежать. Лошади, конечно, убегут, но…
— Но? Традиционно их атакуют пешком, потому что лошади бесятся. Но ты прав. Можно попробовать и на конях. Если понесут, я их просто убью, а время мы выиграем.
Алый маг вскочил в седло, потрепал своего скакуна по шее:
— Давай, Вихрь, не подведи, старик! — и уже мне: — бойцов мы берем на себя, нам люди не страшны, твое дело – магия. И постарайся выжить.
Атаковать следует армией. Большим конным отрядом. А маленькая группка на лошадях смотрится смешно. Это потом я увидел, как и от одного Агата люди бросают все и бегут прочь. А пока мне было странно и интересно. Особенно, когда серое облако накрыло дом.
— Лич атаковал, — сказал Янтарь. – Сейчас тут такое будет! Только он и может колдовать, когда мы работаем. Ты, главное, не попади под нас – можем не успеть затормозить, понимаешь?
— Я не уверен, для кого из нас это опаснее, поэтому вы тоже постарайтесь по мне не попадать!
Мы еще не добрались до дома, а лошади алых-учеников уже начали храпеть, пятиться, приплясывать. Им пришлось покинуть седла. Верхом остались только мы с Агатом. Белка дергала ушами, изгибала шею, но упорно рысила вперед, Вихрь двигался совершенно спокойно, то ли привык, то ли просто так доверял седоку. А вот спешенным алым пришлось бежать с нами рядом, держась за стремя. Дом шатался во все стороны, но пока стоял. Хотя окна уже повылетали, а дверь и частью стены стекли на землю склизкой массой. Тут коней пришлось бросить. Даже Вихрь не выдержал, замер с выгнутой по-кошачьи спиной и завизжал. Что уж говорить про мою кобылу? Она вся тряслась и отказывалась идти вперед. Мы тоже спешились, пробежали оставшиеся пятьдесят метров и бросились внутрь.
Лич тут же прекратил атаки, и через мгновение присоединился к нам, телепортировавшись прямо в середину боя. Люди и солдаты, которые находились в доме, вели себя странно. Они словно не понимали, что происходит – бросались на магов крови, размахивая оружием, падали под взмахом жезла, не нанеся вреда и тут же вставали, и снова бросались, но теперь уже на своих бывших товарищей. Керн поднимал их тела, обращая в зомби. Алые вертелись, как кровавые вихри, не поймешь, где жезлы, а где плащи. Только падают под ноги враги, делая пол таким же красным.
Я застыл, пытаясь, хоть что-то понять в этой мешанине, не способный сообразить, пока меня не попытались убить. Сознание еще было в ступоре, но тело уже блокировало удар, и нанесло ответный. Я тупо посмотрел на девицу в изорванной кофте и старой юбке. Ее труп рухнул к моим ногам. Зачем она попыталась меня убить?
И тут я ощутил магию. Словно на шею набросили цепь, она согнула меня, дернула вниз и… я поймал ее, рванул в ответ, не позволяя тому, кто это сделал, разорвать контакт. Я выпил его до конца, оставив после себя то же, что и всегда: живое тело с мертвым разумом. И бросился вперед, в бой. Минута растерянности прошла, я снова был собой – Сотворенным, обычной боевой машиной. Еще одна магическая атака, и снова я сунулся под нее, закрыв собой Янтаря. Еще один маг застыл навеки. И еще один, этот был похитрее, хлестнул каким-то странным заклинанием, состоящим из огня. Я принял его, стало горячо, но недолго. А потом мой меч вонзился в грудь солдата, он упал под ноги. Я перепрыгнул через тело и замер плечом к плечу с Агатом. Перед нами стояли четыре человека. В их руках были жезлы, такие же, как я видел в том, первом бою. Четверка стояла, прижимаясь друг к другу, вытянув руки и соединив концы жезлов в одну точку. Агат задвинул меня за спину, а потом на нас обрушилась волна. Передо мной мелькнули непонятные куски каких-то видений: рушащиеся и строящиеся дворцы, какие-то девицы в странных нарядах, скорее раздетые, чем одетые. Толпа вооруженных мужиков и ещё какие-то странные вещи… Я помотал головой – все закончилось. Четверка уже на земле: один с воплями катается по полу, трое просто лежат с закатившимися глазами. Агат очень медленно опустил жезл и сполз по мне на пол. Я не смог его удержать. Пришлось сесть рядом с ним, он улыбнулся спокойно и немного виновато:
— Вот на этот раз точно все, меня достали.
— Мог бы пустить меня вперед! – мне было обидно. Я не хотел терять и этого странного человека, хватит с меня Кери.
— Их надо было взять живьем. А теперь я должен встать, – Керн тоже присел рядом с ним. Лич провел рукой по груди мага Крови, отрицательно покачал головой. Эти двое друг друга поняли.
— Не говорите никому, особенно Флори, – Агат опираясь на нас поднялся. – А то полезет спасать и сама влипнет. Это такое дерьмо!
Он жестом подозвал своих подручных:
— Всех связать. Подготовить для допроса, – посмотрел на их лица и усмехнулся, поглаживая жезл: – Даже не надейтесь, умирать я буду долго, успею закончить и с вами тоже.
Я отступил за дерево, и, высунув руку, поманил его, как манили парней деревенские девушки. Только я за стволом укрылся полностью, а они обычно торчали нижней половиной. Он хрюкнул и побежал. Я вышел целиком, провел ладонями по груди и вниз и попятился назад – там тоже деревьев хватало, укрыться за ними проблем не было. Он бежал ко мне, вытянув руки, и уже почти достиг цели, когда Агат коснулся его шеи жезлом. Любитель лесной экзотики упал носом вниз, в мелкую лесную траву.
— Отлично, Дэйк, — одобрил ухмыляющийся Барк, — из тебя получилась отличная пародия на дриаду!
— Не похож? – мне почему-то стало обидно.
— Совершенно, — женским голосом подтвердило дерево, возле которого мы стояли. От неожиданности я шарахнулся в сторону. – Твой новый ученик, Агат? А чего он прыгает?
— Нет, Барка, – он повернулся ко мне: — Знакомься Дэйк, это Риана, дриада.
Я бы познакомился, но вокруг никого не было. Только голос.
— Я не люблю Псов, Агат, — пожаловалась дриада Алому, похоже, что они давние знакомцы: — Но я не буду их убивать, потому что еще больше я не люблю свирритов! Даже один – слишком много для моего леса. Убери их отсюда!
Агат церемонно поклонился, подметя алым плащом траву.
— Твой приказ – закон для меня, Прекраснейшая! Но мне нужно время, чтоб его выполнить.
— Вот уж времени у тебя достаточно! – сердитый голос дриады стих.
Алый опять поклонился в пустоту. Присел возле жертвы сексуального инстинкта и коснулся пальцами его виска.
— Ну? – сунулась Флорения.
— Полукровка, – Алый усмехнулся. – Есть с чем работать.
— А с чем? – спросил я, садясь рядом на землю и обхватывая колени руками.
Пленник выпучил глаза, но из открытого рта не вырывалось ни звука.
– Почему он молчит, Агат?
— Я забрал у него голос, – сообщил Алый немного странным тоном. – Простолюдина пришлось бы ломать физически, если в человеке есть высокая кровь, его можно пытать ментально. Вот так.
Агат некоторое время водил над телом жертвы руками, потом положил одну руку на лоб, а второй заскользил по груди и животу пленника. Тот дергался, безуспешно пытаясь избежать касаний, а потом потерял сознание.
— Слабак. Только и знает мечтать о куче рабынь и выпивке! Даже меня тошнит от его фантазий, – хрипло произнес Агат, и слегка кашлянул, прочищая горло. — В доме тринадцать солдат и трое жрецов, местных можно не считать, это корм. Можем идти. Флори, этот тип нам нужен?
— Нет. Если уж даже тебя тошнит, можно на этом закончить, – ведьма дернула углом рта, и объявила. – Я, как верховная ведьма, выношу смертный приговор и свидетельствую его исполнение. Да сбудется воля Короны.
Маг Крови сжал руку над сердцем часового, тот дернулся последний раз и замер, уже навсегда.
— Агат, покажешь мне, как ты это делаешь? — спросил я, все еще испытывая жуткий, непонятный восторг от того, что увидел. Он внимательно посмотрел на меня и погладил по щеке.
— Конечно, Сотворенный, я все тебе покажу! И это и даже больше!
— Агат, ты что творишь? — Флорения хмурилась, ей очень не понравился наш диалог: — Тебя пнуть?
— Если хочешь, – он поднял руку, открывая ребра, и слегка наклонил голову. – Только это уже не поможет, желание высказано и услышано. Он увидит все, что пожелает. Он сам этого захотел, а ты знаешь, что мы не можем отказать ученику. Да и парню надо учиться работать с энергией. Второго раза дворец может не пережить. Идем в дом. Поглядим, кто там по мне соскучился.
На этот раз меня отправили в конец отряда, хотя я стремился идти рядом с Агатом. Он притягивал меня даже сильнее, чем раньше. Других часовых не было, и мы подошли к самому дому – из светящихся окон доносился мужской смех, какие-то странные всхлипывания, стоны. Флорения присела в ближайшем, колючем даже на вид кустарнике и что-то быстро зашептала.
Агат, вокруг которого замерцала красноватая дымка, жестом показал мне и Барку встать у окна. Мы послушно замерли по сторонам. Трое красных метнулись на другую сторону, а он сам занял позицию у двери, которая просто и без шума растаяла. Алый втянулся внутрь языком пламени.
Я с трудом удержался на месте, так хотелось броситься за ним, увидеть, что он делает, понять. Но команды на то и даются, чтоб их выполнять. Зачем-то он меня сюда поставил?
Зачем, я узнал очень быстро. Из дверей плеснуло темно-красным, выкатилась чья-то лысая голова. Створки окна вылетели, и через него выскочил мужик в полном комплекте, то есть с головой. Увидев нас, закричал, махнул странной палкой или жезлом и направил это на Барка. Тот словно заледенел, только глаза полыхнули страхом, он медленно поднял руку с амулетом, загораживаясь… Осознав, что сейчас произойдет что-то непоправимое, я схватился за палку, встав перед ней. Что бы ни делал этот предмет, но мне он не повредил, груди коснулось теплое облако магии, стало хорошо. Мужик обалдело перевел взгляд на палку, потом на меня, опять на палку, похоже его заклинило. Мой наставник неуверенно опустил руку сжимающую амулет, и дал противнику в челюсть так, что тот рухнул нам под ноги.
— Спасибо, малыш, этот гад меня почти… ладно, просто спасибо!
— Он собирался тебя убить? – я заглянул в дверь, из дома доносились какие-то вопли, звон оружия и грохот.
— Хуже, — Барк добавил ногой по лежащему телу, — подчинить, сломать. К счастью он не учел тебя, малыш, решил, что я опаснее. – Он поднял жезл, — М-да, хана игрушке, больше не работает… интересно, как это отразится на их ублюдочном божке?
— А что он делал-то?
— Я же говорю, запугивает, подчиняет. У свирритов своей магии нет, заимствуют у демона или бога, не знаю, кто он там у них. Смотри, наши уже закончили.
Первым выскочил-выплеснулся Агат, воздух вокруг него полыхал как огонь – красным пляшущим светом. Следом вышли несколько человек-пленников с разными повреждениями, нервно оглядываясь назад. Последними вышли Алые — ученики. Ни один из них не был даже ранен. Я сунулся в дом, но Барк попытался меня перехватить.
— Не ходи, там одни покойники. Ничего интересного.
Ага, как же! Никогда не видел, как работают настоящие маги! Я вывернулся и вошел внутрь.
Лучше бы, и правда, не видел. В доме оказалось три комнаты. Три комнаты, где на полу лежали убитые люди. Не удивительно, что маги Крови не взяли в дом наемников – не уверен, что они могли бы различить своих и чужих в этой мешанине останков. Тела были словно разрублены, разделены на части какой-то силой. Но не мечом точно, нет меча, что разрубил бы здоровенного мужика вместе с кольчугой на две части вдоль… и след не ровный, словно его разорвало. Посреди пола вбит кол, на нем тело женщины. Еще трупы. Вывернутые руки, оружие на полу… а один даже воткнул меч себе в грудь… я перевернул тело.
— Ушел от нас, — раздался голос сзади, я обернулся.
Один из Алых неслышно подошел, поклонился:
— Это моя ошибка. Надеюсь, Агат не очень рассердился. Он велел отвечать на твои вопросы. Так же просил передать, что если ты съешь меня, то есть убьешь, он не будет в претензии. Меня зовут Янтарь. Только вот о съедении не спрашивай, я сам ни хрена не понял.
— Кто эти люди? — я решил ему не говорить, что я-то понял отлично.
— Это слуги свирритов, люди, которых они приручили. Большую часть пришлось убить, но жрецов взяли. Одного вы, остальных – мы. К сожалению, они обратили и жителей сторожки. Их тоже пришлось убить.
— Обратили? Остальных? Я не понимаю.
— Они себе подчиняют, почти как мы. Только мы заставляем людей испытывать боль, допрашиваем их и потом убиваем, а они приказывают совершать всякие странные поступки, – Алый нахмурился, огляделся и пнул труп. – Вот этот убил и изнасиловал собственную жену.
— Изнасиловал и убил? Но зачем?
— Нет, он ее сначала убил, потом изнасиловал. А тело насадил на кол. Наверное, ему приказали хозяева. А учитель убил его, но сперва прочитал все произошедшее у него в голове. Если свирриты кого обратили, это навсегда. Удивительно, что они сунулись к нам – Корона Талендии прикрыта так, что муха не пролетит! Но жрецы на месте, ты сам видел.
— И много?
— Здесь трое, об остальных мне не известно, ну и слуги, но кто их считает. Трое — много для такой операции. Они же всего лишь собрались убить несколько человек и расчистить путь для жреца к нашему королю.
— Зачем?
— Что зачем? – Алый перевернул очередное тело, вернее его часть и с удовольствием показал мне, — вот Агат ударил, этот дурак даже оружие достать не смог! Не успел. Ты бы видел, как наш Узел работает! Хотя нет, есть то, что лучше не видеть обычному человеку.
— Ну, я тоже не совсем человек, — я протянул руку, указывая на вход в подпол: — заглядывали?
— Нет, там нет живых, — отмахнулся алый, — Мы бы почуяли. Да и не оставляют они никого, если не могут использовать как-то. Пойдем. Тут никого нет. Кстати, тебе не противно все это видеть?
— Не особо. Я что-то подобное видел в Гелике, – я не спешил выходить, пытался понять, как же проходил бой.
— О! Это ты тот самый, который школу магов уничтожил! Ух ты! Ну, от твоей руки и умереть не обидно. А имечко у тебя странное.
— У тебя тоже не самое обычное.
— У нас дают по тому, в какой части Системы ты проходил Именование, я в нижней – земля. Агат тоже в нижней, как и Бирюза. А вот Фиалка, он в средней справа – природа.
— Фиалка и он? – удивился я. – Имя, вроде, женское.
— Какое было, то и получил, — Алый отмахнулся. – Если ты меня убивать не собираешься, может быть, все-таки пойдем? Нас сейчас дальше погонят!
Я поспешно выскочил из дома, мельком глянув на подручных Агата: девушки и парни в одинаковых бесформенных плащах и с жезлами. Пусть сами сортируют, кто из них кто. Агат, бросая на меня нехорошие взгляды, вертел в руках испорченный жезл.
— А я все думал, как это произошло в Гелике? Вот оно и случилось. Я хочу видеть, как ты убиваешь, Дракон Песка!
— Кого? – не понял я.
— Кого захочешь, — пожал он плечами, — да хоть меня! Или любого из них!
Ученикам не понравилось, как он указал в их сторону, но возражать они не захотели или не осмелились.
Во дворце царил переполох. Бегали какие-то люди, что-то таскали и орали друг на друга.
— Твоя работа, — сказал Агат. – Теперь охранную систему дворца поднимать заново. Но с этим сейчас разбирается Керн. Его все маги боятся, кроме Флори. Она не боится никого, даже меня.
— А должна?
— Да. – Он пожал плечами. – Алые маги созданы, как палачи для других магов и лэйнов. А ты можешь взять даже нас, даже Керна. Он это сразу сказал, как тебя увидел. Говорит, очень похоже на изделие рук кого-то ему знакомого, но кого – я так и не выбил.
— Жаль. Тот мой создатель, которого я помню, был не очень сильным магом.
— Поедем на место и все узнаем!
Агат раскланялся с каким-то человеком в светлом расшитом золотом костюме. Потом еще с двумя дамами, одетыми в странные платья с волочащимся по полу подолом и короткими плащиками на плечах. Мы свернули в еще один коридор, совершенно пустой, и без ковра. Потом в еще один, и наконец, маг Крови сдвинул в сторону кусок стены, и мы оказались в комнате. На полу, разложив между собой карту, сидели Флорения, Керн, Барк и какой-то мужчина, одетый куда беднее Агата. Во всяком случае, шитья и драгоценностей на нем было меньше. Увидев нас, он вскочил, а маг Крови, наоборот, упал на колени и склонил голову.
— Ну, наконец-то! – Незнакомец поднял его, обняв за плечи. – Давай без формальностей, докладывай!
— Мой государь, маг сказал много интересного. Пришлось повозиться, прежде чем я отделил бред сумасшедшего от реальных событий. Зато теперь могу вас уверить – дела плохи.
Так, интересно. Я присмотрелся. Невзрачный тип был королем. Это было странно. А где же корона, драгоценности? Я себе это не так представлял. Да и внешность обычная, ничуть не величественная.
— Насколько? – Король удерживал Агата, не позволяя ему отпрянуть. Хотя было видно, Алому магу неуютно.
— Более чем, Повелитель. Сюда пробрались три группы, в которые входят свирриты. Им очень приглянулась ваша страна. Их лидеры считают, что вас можно будет взять под контроль. К сожалению, этот жалкий червь больше не знал. Простите меня! Я…
— Агат, — король слегка встряхнул мага Крови, — никто больше тебя бы не сделал! И не вздумай мне опять говорить про замену.
— Ваше Величество, — Флорения повернулась к королю, подмигнула мне и ухитрилась показать кулак Агату. – Уверяю вас, с ним все в порядке, я проверила. Хотя выгоревшие маги не восстанавливаются, но с Агатом это произошло. Он опять в силе и даже поднялся по их этой Системе.
Алый маг наградил ее мрачным взглядом, но промолчал. Зато не смолчал король:
— Ну, вот видишь! И чего ты мне тут страдальца изображаешь? Садись скорее. И парень ваш пусть тоже присоединится. Все равно ему пока лучше на людях не появляться.
— Благодарю вас, Ваше величество, — сказал я и тут наши взгляды встретились. У короля были серые глаза, которые мне очень понравились. Я решил, что если получится, если он согласится – я буду служить ему. Он понял, едва заметно, уголками губ улыбнулся мне и кивнул. Указал глазами на карту. Я послушно на нее уставился. Тогда я еще не знал, как работает Власть, не знал, что выполнив этот безмолвный приказ, фактически принял на себя обязательства перед Короной. Но и знай – не отказался бы. Мне было удивительно хорошо, как еще никогда не было. Бесхозная вещь, сотворенная безумным магом, наконец-то обрела своего хозяина, своего Короля.
Собравшиеся обсуждали, как им всем взять этих самых свирритов, а я рассматривал карту. Она тоже была магической – река переливалась синей полоской, по которой плыли темные овалы кораблей. Зеленые кроны леса двигались под ветром. Агат прикоснулся к карте и на ней яркими красными кружками вспыхнули три точки.
— Я могу взять одного, — предложила Флорения.
— Тебя сломят, — отозвался Агат, склоняясь над картой еще ниже. – Мы даже не знаем, сколько их в каждой группе.
— А они опасные? – Спросил я в пространство, не обращаясь ни к кому конкретно. – Что они сделать хотят?
— Неприятные. – отозвался Барк. – Они хотят добраться до дворца, подчинить государя и сделать его управляемым. Свирриты запрещены во всех цивилизованных странах. Сами они править не могут, но превратить нашего короля в марионетку, запросто.
— Не просто в марионетку. – Король поморщился, подпер кулаком подбородок. – Не будем себе лгать, меня хотят превратить в садиста и развратника, сделать палачом похлеще Агата. Прецеденты были даже в нашей семье.
Он обвел взглядом собрание:
— Кого они взять не смогут точно? Магов убираем сразу, они уязвимы.
— Меня и Керна. – Предложил Алый маг. — Даже за учеников я не ручаюсь, могут что-то предложить, на чем-то зацепить. Сами знаете, как это делается. А вот Дэйк, пожалуй, может и отобьется, если конечно захочет принять участие.
— Агат, я поеду с тобой. – Предложил я. Очень хотелось увидеть, как же этот тип колдует, и почему его обзывают «старым пугалом».
— Это может быть опасно, Агат,- мягко сказала Флорения. – Ты же сам видел…
— Видел. Поэтому он едет со мной. Пусть учится. И ты тоже. Только прихвати что-то для открытия Врат.
— А солдаты будут? – спросил я.
— Будут. Главное их во время атаки держать подальше, иначе придется драться еще и против них, когда жрецы их возьмут. А вот конвоировать пленников они могут. Так что, внутрь идут Алые и Керн. – Сообщил король. – Я думаю, вам следует прихватить пару магов-транспортников, атаковать два наиболее близких к городу места. А к третьему – прибыть двумя группами. Мне кажется, так будет правильно.
— Повинуемся, ваше величество. – Склонился Агат. Остальные коротко кивнули. Керн посидел, прикусив губу, подумал и тоже поклонился.
— Наверно вы правы, мой лэйн, — я возьму на себя вот этот участок. А из транспортников – Анешу, она отличный маг, и главное, может со мной работать без истерики и страхов перед нежитью.
— А можно мне мою лошадь, — попросил я, раз уж все чего-то с собой брали. – Она хорошая и спокойная, бывшая боевая.
Барк открыл было рот, но король остановил его.
— Конечно можно, — разрешил он.
— Теперь у Лера полная коллекция: — вдруг траурным голосом прокомментировал Керн. – Ведьма, выгоревший Алый маг, лич, которому Лейт знает сколько веков и сотворенный, сбежавший тоже Лейт знает откуда. Как насчет открытия личной кунсткамеры, Повелитель?
— А зачем ее открывать? – Невозмутимо спросил государь, — просто вывеску на ворота дворца прицепить, и готово!
Он смерил Алого мага оценивающим взглядом и приказал:
— Агат, перед дорогой поешь. Если ты опять сгоришь, никому легче не станет.
Я пошел с ним. Никогда не думал, что человек может столько в себя запихать! Алый маг ел все, до чего мог дотянуться, но ел с таким лицом, словно не ощущал вкуса. Он совершенно спокойно сочетал жареные овощи со взбитыми сливками и острым соусом. Мне стало интересно, и я попробовал – невкусно.
***
А потом мы поскакали за город, в лес. То есть сперва Флорения открыла Врата, я впервые их увидел – радужная арка, ведущая в темноту, а потом мы очутились в лесу. Мои спутники стояли, согнувшись, тяжело дыша. Кого-то из солдат выворачивало. Неизменный лейтенант прихватил с собой аж двадцать человек, и теперь всей этой толпе было хреново. Я забрался в седло и пытался понять, что с ними, вроде следов колдовства не было ни на ком. Потом отдышавшийся Барк мне сообщил, что на одномоментные Врата такая реакция у всех нормальных людей. Со стационарными – полегче, там толпа магов настраивает их, стабилизирует проходящих людей. Но на меня Врата не подействовали никак. Видимо мой творец предусмотрел и это. Интересно, для чего же нас все-таки создали?
Я еще раз убедился, что лес не люблю. Ветки пытались выхлестнуть глаза, цеплялись за плащ в безуспешной попытке спЕшить. Первым скакал Барк, за ним Агат и я, следом Флори и солдаты. А замыкали еще трое в красных плащах. Они скрывали лица под капюшонами, и даже не разговаривали. Агат уверил, что они полноценные маги, и много чего стоят, хотя его они боялись, как огня, и пытались выслужиться. Нас же – откровенно терпели. Но не смели даже голоса подать и пригибались каждый раз, когда их наставник просто смотрел на них, а уж если выражал недовольство… Троица мгновенно застывала, убирая руки за спину, и глядя ему в глаза собачьим преданным взглядом.
Интересно, как далеко нас Лейт тащит на ночь глядя?
Уже стемнело, когда мы достигли цели. Оставив лошадей на попечении солдат, мы двинулись сквозь лес, туда, где мерцал неверный огонек. Маг Крови оттеснил всех и пошел вперед, до меня донесся злой голос Флорении:
— Агат, ты почему без кольчуги! А если в тебя попадут?!
— Это будет их проблема, дорогая, следи за собой!
И голос моего наставника.
— Я пригляжу за ним, Флори, не волнуйся!
Не смотря на усталость, я побрел за ними следом, стараясь держаться ближе к Барку. Он явно понимал больше меня. Внезапно Алый встал.
— Там часовой. Один, но не спит. Далеко, даже если стрелять, нашумим.
— Это не проблема, — Флори шипяще засмеялась, — сейчас позовем. Дэйк, сможешь девушку изобразить?
— А я что – похож? Или ты так уверена, что там извращенец?
— Нет, нам не нужна настоящая девушка, нам нужен человек, на которого наденем облик. Чем ближе человек к облику, тем проще заколдовать. А тебе только пол сменить.
— Ну, спасибо! — Я вздохнул, отдал меч кому-то назад и кивнул – Дриаду сможешь? На нормальную девку он панику поднимет.
— Неплохо, башка варит, ученик, — одобрил Агат, — Флори, он прав, давай дриаду.
Она сложила пальцы в хитрую фигуру и что-то прошептала. Ничего не изменилось. Я как мог, оглядел себя, но ничего даже отдаленно похожее на лесную деву не возникло.
— Все, иди, — шепнул Агат. – И не вертись, ты иллюзию не увидишь, она же наложена на тебя!
— На одежду, — зачем-то поправила Ведьма, — на самого Дэйка я бы не рискнула наложить заклинание. Он у нас ходячая проблема.
Я осторожно выглянул из-за дерева. Не знаю, что увидел часовой, но вместо того, чтоб заорать и позвать кого-то еще, он совершенно по-идиотски вытянул шею, рассматривая меня, и оскалился в улыбке. Я сделал шаг из-за дерева, и, как девушки в нашей деревне, качнул бедрами. Парень оглянулся на дом, снял пояс с мечом, бросил его на траву и пошел ко мне, все еще улыбаясь и зачем-то расстегивая куртку.
В этот же день вечером Барк принес новости про нашу лягушку. Я и забыл про нее! На болоте нашли еще двоих охотников, лежали рядом, убив друг друга. Энтузиазм охотника меня удивил.
— Дурачок ты, Дэйк, чем она больше положит, тем выше цена за ее поимку!
— А почему никто не притащит просто дохлую лягушку? Обманов не бывает?
— Потому что там тело будет человеческое, мой мальчик! И причем еще неизвестно, мужское или женское, хотя мужики обычно оленями или козлами бегают. Так сказать, внешнее на внутреннее меняется. А бабы соответственно чаще змеями или жабами… Вот, например, Флорку мою преврати, такая змеюка выйдет… а из меня олень знатный! – он со смехом потрепал меня по плечу.
— А ты откуда знаешь?
— Случалось. Флори один раз удружила, ей письмо надо было отправить, чтобы никто не перехватил, вот и превратила в оленя. На всю жизнь набегался тогда! Кстати, вот! – он швырнул мне потёртую книжку. Такое ощущение, что каждый охотник хоть один справочник с собой да таскает. Очередной учебник по магии — «Как распознать оборотня в любом обличье». Чего их распознавать-то? Век бы не видеть…
Но читать пришлось, и в какой-то момент даже захватило. Сколько же всякой дряни на свете, а? И кто бы об этом говорил?! Нет, книжка, конечно, интересная…
Да… проснулся я в процессе умывания. Вернее окунания в ведро с водой. Барк заботливо придерживал меня за волосы, встряхивая перед каждым обмакиванием. Убедившись, что я проснулся и уже способен орать и вырываться, он швырнул мне полотенце и чистую рубашку.
— Быстрее, Дэйк, нас уже ждут!
— Кто в такую рань? Дай поспать! – За окном серело утро. Дочитался похоже!
Моя речь была прервана очередным погружением в ведро. После чего я получил полотенцем по роже, и все же оделся. Даже позавтракать не удалось. Мой наставник едва дождался, пока я возьму меч, и за шиворот, как котенка, выкинул из комнаты. Флорения стояла у дверей трактира, держа трех лошадей. Интересно, куда нас теперь Лейт тащит? И почему у него нет другой цели, кроме как не давать отдохнуть одному усталому сотворенному? Но размышления размышлениями, а я уже скакал за ведьмой по утреннему городу куда-то к центру. Как выяснилось, в королевский дворец.
Внешний вид дворца меня разочаровал, почему-то я ожидал что-то в завитушках и позолоте, а здание оказалось с прямыми колоннами, хотя и высокое – пять этажей, да еще башенки. Без всяких интересных украшений, даже крыша не золотая, а белая. Ну, только что окна в виде арок и стеклянные… Нет, все-таки я ожидал большего! Мы прошли по широченной, отряд всадников проедет, лестнице к дверям в три человеческих роста. Интересно, зачем такие? Их же открывать и закрывать долго и сложно! Потолок был высоко над головой, с большими лампами из каких-то стеклянных висюлек. Он был весь в каких-то картинках — мозаике, как объяснил Барк. Я остановился, разглядывая. На одних по волнам скользили корабли, под белыми парусами, на других сражались воины, на третьих бились, выдыхая пламя, могучие драконы – это впечатляло. Я вгляделся в драконов пристальнее, показалось, что один из них смотрит яркими, живыми глазами, красными, как кровь, и тут… Знакомая боль разлилась в груди. Я только успел оттолкнуть бросившуюся ко мне Флорению. Только не она…
Первое, что я услышал, были голоса. Говорившие были мне незнакомы, и я предпочел не открывать глаза и подслушать. Хватит того, что под одеялом я был совершенно голый, меня кто-то и зачем-то раздел!
— Я не уверен, что стоит это делать, Агат! Ты рискуешь.
— Только своей жизнью, которая и так может закончиться в любой момент.
— Король любит тебя!
— И поэтому выбросил кучу денег на бесполезного раба, Керн! Уже четыре года прошло, а я до сих пор не могу работать в полную силу! Ты должен был оградить его от этой покупки!
— Короля? Не смеши, Лер еще упрямее тебя. А твое бессилие совершенно не мешает тебе делать глупости! — собеседник Агата рассмеялся.
— Да, вот как сейчас! И я намерен это сделать. А тебе надо объясниться с магами, и заставить их обновить защиту дворца, желательно с минимальными затратами.
— Хорошо, Агат, забирай мальчишку! С его опекунами я договорюсь. А маги – не проблема. Во-первых, что это за защита дворца, если она рухнула вот просто так, без всякой причины? Ты же не веришь, что ее мог уничтожить ребенок? Я вот тоже не верю, а во-вторых, они меня боятся, с тех пор, как осознали мой возраст.
Я приоткрыл глаза. И было двое: один — весь в красном, причем его одежда была расшита золотом и драгоценными камнями, а второй был одет в черное и совершенно лыс. А еще он был мертвым. Самый настоящий оживший мертвец рядом с людьми, и ни на кого не кидается, и никто его не боится. Даже странно.
— Только наш государь, с его везучестью, мог, удирая от погони, пробудить нежить и сделать ее начальником тайной канцелярии, – заявил Агат.
— И купить погасшего алого мага и сделать его личным агентом! – подхватил Керн.
— И как он только жив! – закончили оба хором.
Видимо это была какая-то шутка. Потому что потом оба заржали и Керн ушел. Я слышал, как за ним закрылась дверь. Мне надоело так лежать, я открыл глаза и сел.
— Почему он мертвый? То есть… Извините, здравствуйте, а Флори в порядке?
— Он — лич, то есть дохлый маг, которому стало скучно в могиле, – ответил Агат, поглаживая штуку на поясе, потом я видел этот жест не раз, все маги Крови так делают. – Флори в порядке, отдыхает, а вот дворец пострадал сильно, ты уничтожил его охранную систему.
— Я не хотел, – я оглянулся в поисках одежды. Агат понял, кивнул, и принес мне одежду, кинув на кровать.
— У тебя большая проблема, парень, – сказал он. – Ты не справляешься со своими энергетическими потоками. Кто бы тебя ни сделал, он не успел закончить твое обучение. Но если хочешь, это могу сделать я.
— И у меня больше не будет таких приступов?
— Нет, – он сел на корточки возле кровати, – но я должен тебе кое-что сказать.
— Я слушаю.
— Ты должен будешь выполнять мои приказы, какими бы странными они ни были. И ты не должен меня убивать!
— Но я не хочу тебя убивать, — ответил я, недоумевая, о чем говорит этот странный тип. Он мне нравился. Да, он был злом, я это ощущал, но привлекательным злом. Меня к нему тянуло со страшной силой.
— Тебя обязательно попросят это сделать рано или поздно. И меня и Керна. Ты — оружие против нас. Поэтому, если я тебя обучу, ты должен будешь мне пообещать, что никогда не будешь свергать королей и вообще лезть в политику. Понял?
— Ну, хорошо, обещаю, – я пожал плечами. Условия показались мне странными, но ему виднее. – Еще что-то надо будет?
— Скорее всего, нет. Ну, еще советую не болтать о сегодняшнем происшествии. Мы это все на магов повесили, будто их недочет. С другой стороны, хороша защита, если от одной атаки вырубилась. А теперь скажи, как ты себя чувствуешь?
— Есть хочу.
— Понятно, – он слегка нахмурился. – Вот что, я, пожалуй, рискну. Заодно и проверим, могу я с тобой справиться или нет. Сейчас ты должен убрать одеяло и позволить мне переместить и частично закрыть твои энергетические каналы. Ощущения могут быть неприятные, но это надо сделать. Главное, не бойся, если ты испугаешься, погибнем оба. Понял?
— Да, Агат, – я вытянулся на кровати, он присел рядом, осторожно провел ладонью вдоль моего тела. Кивнул самому себе. И вытащил, наконец, свой штырь из ножен.
— Жезл Боли, – представил он мне алый стержень, словно выточенный из какого-то кристалла. – Но я постараюсь не причинять тебе вреда, главное – не бойся.
— Ну, хочешь, можешь меня связать, – пожал я плечами.
— Бесполезно, к сожалению, – Агат уже вовсю водил жезлом у меня над грудью. Возникло тянущее и крайне неприятное ощущение, словно он что-то вкручивал внутрь меня. Зато ушел голод. Я закрыл глаза, чтобы ему не мешать. Иногда тянущее ощущение становилось болезненным, иногда почти исчезало… Я хотел только одного — чтобы приступы прекратились. И ради этого готов был терпеть что угодно. И тут он коснулся ямки между ключицами, на горле, и я вспомнил!
— Камень!
— Ты о чем? – насторожился Алый маг.
— Я вспомнил. Там, в лесном доме у меня был камень! У всех нас. Вот тут! – я прикоснулся к горлу. – Нам запрещали его снимать. Наставник говорил, что он должен обязательно касаться кожи. Мой пропал! Наверно, грабители сняли в переулке.
— Так, вот оно что! – он убрал жезл. – Пока я тебя немного починил, будем дальше разбираться в твоей структуре, парень! А за камнем мы съездим. Обязательно.
— Агат, скажи, я могу быть охотником на монстров?
Он странно на меня посмотрел, кивнул:
— Конечно. Ты будешь все делать, как раньше. Просто мы с тобой будем встречаться по мере надобности, а потом ты поедешь со мной в Гелику и поможешь разобраться, что же на самом деле там случилось. Вставай, только осторожно, может голова закружиться.
Маг протянул мне руку в красной перчатке, помог встать и внимательно смотрел, как я одеваюсь. Потом вдруг спросил:
— А зовут тебя как, сотворенный? По-настоящему? Без этой собачьей клички.
— Дракон Песка.
— Ну что ж, а меня Агат – узел четвертого порядка Системы. А теперь пойдем, нам надо увидеть короля.
Наверное, это должно было нас испугать. Только вот дверь проиграла старости, повисла на одной петле, испортив впечатление. Зато когда мы прошли сквозь эту жертву времени, то не смогли сдержать радости – нас ждал сам хозяин.
Он сидел за столом, очень внушительным, тоже темным от времени. Крайне неприятный старик, с седой бородкой, тонкими бровями и носом! Какой это был нос! Раньше, наверно, аристократический, даже с горбинкой, но с тех пор его не раз ломали и, в результате, превратили во что-то перекошенное. Впечатления добавляли темные глаза, из которых изливалось презрение, разбавленное безумием. Замечательный экземпляр. Зато маг. Не знаю, почему не было очереди из желающих поправить ему и без того жалкую физиономию. У меня, например, руки чесались это сделать. Но у меня было более важное дело — голод. Я прошел вдоль стены, и встал возле скрытой заклинаниями двери. Он скривился. Видимо, это был запасной выход. Хотя опасным меня старик не счел, а зря. На двери, кроме маскирующих чар, была нанесена целая паутина заклинаний. Не знаю, зачем, не знаю, кем, не стариком точно, но твердо знаю — для меня. Я устал, я голоден, и мне просто необходима эта магия. Главное, маскировку раньше времени не снять. Стараясь, чтоб никто не заметил, я потянулся к заклинанию, выпивая его, ощущая, как прибавляется сил.
— Вы все-таки нашли меня! – заявил старик, обводя нас рукой. — А спрашивается, зачем? Вы хотите арестовать меня? Ну, так давайте! Действуйте! Жалкие, тупые создания!
— Интересное вступление, — пробормотала Флорения. — Осторожнее, ребята, кажется, я его знаю! Очень неприятный тип.
— Конечно, знаешь! Хотя я вообще не понимаю, зачем в академию магии принимают баб! Вам следует варить суп и детей мужу рожать! На большее вы не годитесь! Ты совершаешь преступление, избегая предназначенного богами пути! А этот охотник с тобой? Он кто? Твой любовник, не способный сделать тебе ребенка? Или просто наемник? Кого ты привела, Флорения? Наемника, тупого солдафона, получившего должность на деньги отца и… — он посмотрел на меня, — мальчишку!
— Ты был хорошим магом, Сорн, — обратилась к нему ведьма, — но ты утратил дар, а с ним и разум! Смирись с решением гильдии.
— Я не утратил! Я только обрел мудрость! Я нашел иные пути! Мальчик!
Я отвлекся от приглянувшейся мне двери, с которой я тихо и незаметно снимал одно заклинание за другим. От меня чего-то хочет этот тип. Какой я ему мальчик? Он что, не видит, что я такое?
— Вот ты, мальчик, скажи, разве величие не притягивает тебя, разве доля охотника за нечистью, служащего за мелкую плату – это то, чего бы ты хотел в жизни? Подумай, что тебе могли бы предложить настоящие хозяева!
— Величие? О каком величии ты говоришь, оборванец! – я взбесился от одного упоминания гипотетических хозяев. Он поежился, кутаясь в то, что когда-то было мантией мага, а сейчас – потрепанным грязным рубищем, а меня уже несло:
— Пусть я буду служить за плату, не такую скудную, как мне кажется. Но я не буду доживать свои годы в скользком, мерзком сарае, деля его с крысами! Такое величие меня не интересует! Что ты можешь предложить мне?! Ты, который сидит по уши в помоях, мучаясь от ломоты в опухших суставах! Здешняя плесень разъела не только твои кости, но и твои мозги! Ты это называешь величием? Ты, неспособный даже понять, что я не человек! Я – Дракон Песка! Я – смерть! А у смерти нет хозяев, старый ты ублюдок!
— Ты щенок, мальчишка! Охотник! Ты будешь вечной шавкой на побегушках у гильдейских магов, а потом ты состаришься, и тебя выкинут на помойку догнивать последние дни! Прими мой дар, следуй за мной!
— Что ты мне предлагаешь, погань? Тараканов или крыс?! Что ты вообще мне можешь предложить, выродок! Ты слаб, ты слишком стар, ты ничтожен! Ты ничто и должен умереть! — я чувствовал, что теряю контроль над собой, застываю в ярости и ненависти. Наверное, так ощущает себя зверь, бегущий по ровному лугу, когда внезапно земля под ногами начинает сыпаться, а сверху падает паутина ловчей сети. Я рванулся, сбрасывая чувство, словно уже не я говорил с ним, кто-то другой, могущественный и злой. Освободился от кого? Не знаю, но ярость схлынула, я снова стал собой. И закончил уже спокойно: – Мне неинтересны твои предложения, старик.
— Ты посмел отказаться, маленький ублюдок! – он очень разозлился. – Ты умрешь! Все вы!
Я услышал шорох раньше, чем Барк свистнул, подавая сигнал. На нас напали. Кто-то спрыгнул на меня сверху. Вернее, на подставленное острие моего меча, а сам я привычно ушел в сторону. Очередной оборванец с ножом лег на пол, полив его кровью из обрубка шеи. Удачно я его. Пожалуй, эта смерть не станет меня мучить. Я пихнул ногой отрубленную голову к старику. А вот Барк с сестрой еще возились, им достались молодые ребята, и они не хотели их убивать. Барк отвел меч напавшего на него парня, пнул его в голень и когда он, вскрикнув, схватился за ногу, добавил локтем по спине. Парень рухнул ничком. Второй, видимо, лучший боец, отступил к столу, крикнув:
— Учитель, бегите!
— Это что, у такого вот червя есть ученики? — не сдержался я.
Старик все-таки выполнил совет. Уворачиваясь от нападавшего, мне пришлось отойти и от двери. Старик прыгнул к ней, и со всей силы… врезался так, что отлетел на пол и потерял сознание. Разбитое лицо залила кровь.
— А нормальные люди руки подставляют, — вырвалось у меня.
— Да я вообще думал, что это такой анекдот! – отозвался лейтенант, он надевал на вырубленного Барком парня тонкие, как женские украшения, цепочки. Заметив мой недоверчивый взгляд, он помотал головой:
— Это лучше любых оков, Дэйк! Поверь, наши пленники будут смирными, как овечки.
— Овечки – не смирные. Они просто тупые, — сообщил я. — А когда стадо куда-то понесет, не остановишь!
— Это и у людей так, — ухмыльнулся он. — Смотри. Фокус покажу. Пустите-ка, порадую вашего ученика! А заодно и напугаю.
Флорения с братом как-то слишком уж быстро сиганули в стороны. А этот военизированный фокусник раскрутил в руках сразу две цепочки и хлестнул ими по вскинувшему меч уцелевшему ученику. Одну тот принял на лезвие, а вот вторая… Вторая захлестнула запястье, и как серебряная змея, сама поползла в рукав, выскользнула из ворота охватив шею. Парень захрипел, выронил меч и двумя руками вцепился в ожившую вещь. Она тут же обмотала и вторую руку. И заскользила дальше, порезав при этом кожу, выступила кровь. Лейтенант выпустил ее и с удовлетворением наблюдал, как и ноги пленника подверглись обматыванию. Теперь он лежал на полу упакованный, как кулек. Только этот куль шипел проклятья и дергался.
— Не сопротивляйся, дурак! – посоветовал лейтенант. — И лучшие маги не могли вырваться.
— Это не дурак, это дура, — рассмеялся Барк. — Думаешь, чего я не бил-то?
— Вы ничего не сделаете учителю! – выкрикнула плененная ученица. — Он великий человек, король оценит его исследования по созданию новой неуязвимой армии и наградит!
— Ни один король не захочет использовать магию смерти для поднятия армии. Тем более, из покойников плохие воины – это проверялось не раз, – сказал лейтенант. — Они не способны принимать решения, и сражаются только, когда на них непосредственно воздействует создатель. А если они наделены интеллектом, то съедают некроманта прежде всего. Потому что они редко испытывают от пробуждения удовольствие. Да и репутация тоже… потом не отмоешься.
Старик начал приходить в себя. Я потянул меч из ножен, перед глазами стоял рыжий паренек на полу. Мы успели подружиться… Девица просекла, забилась, раня себя еще сильнее.
— Ты не смеешь! Учитель – великий человек! Не смей, гаденыш!
— Стоять, Дэйк! – приказал Барк, — Потерпи до завтра, его допрос согреет тебя больше, чем просто убийство.
— Я не могу его убить? А если очень хочется? Из мести, – мне было обидно. – Он убил моего… он убил того парня, солдата!
— Наш мальчик возжаждал крови! – Барк рассмеялся, но резко оборвал смех и зло сказал: — Будет тебе кровь, Дэйк. Много крови, поверь старому Псу. Может, и сам захочешь, чтобы ее было поменьше!
Я отошел в сторону, бурча гадости про всю эту компанию. Мне хотелось убить мага, но лейтенант подхватил меня под руку и вывел прочь. Еще один командир сыскался на мою голову!
— Остынь, мальчик, — сказал он мне. — Старым ублюдком займется сам Агат! А этого врагу не пожелаешь.
Я заметил, как его голос едва заметно дрогнул, видимо, с этим Агатом у лейтенанта были связаны не лучшие воспоминания.
— Я не знаю, кто такой это ваш Агат, — ответил я, — но мне хочется убить колдуна лично! Почему я должен уступить кому-то там?
— Например, потому, что Агат способен больше, чем просто убить, это ты мне поверь. Он же маг Крови!
Мне это ни о чём не говорило, я пошел к своей лошади и принялся ее гладить. Это успокаивало намного больше, чем какой-то непонятный маг Крови в будущем.
Мы сидели в засаде: Флори курила, Барк учил меня мухлевать в карты, а парочка солдат нервно вздрагивала в углу. Мысль о зомби-утопленниках их не радовала. А лейтенант гвардии сидел рядом с Флоренией с таким видом, словно его сюда на веревке притащили. Врет, солдаты шептались, что он сам напросился на это задание!
— Что-то долго их не слышно, — протянул лейтенант. — Вы уверены, что не ошиблись?
— Мы не боги, — пожал плечами Барк, — надеюсь, что нет. Твои люди нас не выдадут? Если поймут, что кто-то бодрствует, пойдут искать других жертв или на дно залягут.
— Не идиот. Оставил солдат на соседней улице. Не должны учуять.
Хотелось спать. Ну почему всегда во всяких балладах герой глаз сомкнуть не может, а я бы не только сомкнул, я бы и не открывал до утра. Где возбуждение перед боем? Где энтузиазм?.. Видимо, я все же задремал, потому что очнулся от того, что Барк трясет меня за плечо:
— Уже идут, поднимайся!
Я обнаружил, что лежу на лавке, укрытый одеялом до подбородка. Кто-то обо мне позаботился. Надеюсь, все-таки Барк.
Ведьма застыла у окна с мечом в руке. Я сел, помотал головой. За окном не было никаких звуков. Даже местные шавки молчали. Хотя нет, вот одна из них завыла тоненьким всхлипывающим стоном. Вот вторая, ближе… А потом в пленке на окне образовалась дыра, в которую просунулась рука, тощая, сине-зеленая с длинными ногтями. Рука пошарила в воздухе, потом вцепилась в раму, выворачивая ее со страшной силой. В проеме появилось оплывшее, распухшее лицо существа. Тварь буквально сочилась магией, я сделал к ней шаг…
— Погоди, — одними губами шепнул Барк, — спугнешь!
Я отступил к лавке. Он прав, пусть монстр зайдет целиком, и может, даже не один – я хочу магию, много. Тварь наконец-то влезла в окно, за ней еще одна. Стало очень тесно. Один утопленник дотянулся до меня, и тут же осел на пол. Неплохо так для разминки. Кто-то вскрикнул за спиной, меня еще раз зацепили по плечу холодные пальцы, дернули, потянулись к шее, но замерли навсегда: я — не жертва, я – Охотник. Барк бросился на улицу, крикнув:
— За мной, щенок! Иначе уйдут!
Мы выскочили, их там было еще пятеро таких: мерзких, склизких, мокрых покойников. Нормальные утопленники дома, то есть на дне лежат, по чужим домам не шляются. Этим придется умереть вторично, если можно так выразиться. А вокруг была тишина, мертвая тишина: заткнулись собаки, люди спали, даже вездесущие старухи куда-то пропали. Не знаю, кто колдовал, но тишину он создавать умел. Твари стояли у дверей, чтобы предотвратить побег жертв, и явно не ожидали ответной атаки очень злых противников. Их облезлые руки схватились за наши мечи, с ожидаемыми последствиями – освобождая лезвия, мы резали их, но твари не обращали внимая, они тянулись к нам несмотря на повреждения. Один схватил меня, я почувствовал холод его прикосновения сквозь толстую куртку, и почти сразу же упал, потому что магия поддерживающая его существование стала моей. Я выпил ее! Однако! Маловато все еще… Я не ощутил насыщения, скорее наоборот, голод только усилился. В мозгу настойчиво забилась мысль: нужно найти их создателя…. Это как лизнуть крем с праздничного торта, не имея возможности съесть его! Злость бросила меня вперед, Барк прикончил еще одного, просто разрубив его на части, и подрубил ноги второму. Не уменьшая прыти, этот живой обрубок счел меня более слабой добычей и вцепился в мой сапог. Я прикончил его так же, как и предыдущих. Больше не было никого. И тишина вокруг сразу же стала обычной, не мертвой. Просто ночь…
Из дома вышла Флори вытирая меч какой-то тряпкой.
— Один, — тихо сказала она.
Я заглянул ей за спину. Среди останков монстров лежал тот самый конопатый солдат, с которым мы болтали вечером. Парень не попал на свою свадьбу, мне стало грустно, я шагнул в дом, к нему. Ведьма выдернула меня из печали за рукав. Указала на лошадей:
— Потом поскулишь! Вперед, пока я держу след! Мы должны найти колдуна, иначе его смерть напрасна!
Лейтенант бросил несколько коротких слов уцелевшему солдату, видимо, приказал позаботиться о теле. Подскакали на упитанных гвардейских конях еще двое вояк. И мы помчались сквозь ночь. Копыта били по булыжной мостовой, будили жителей, пугали собак и крыс. Конечно, в сторону реки, куда еще может вести след утопленников? И вдоль нее, дальше к старому порту, к заброшенным складам. В те времена, когда река еще не поменяла русло, они стояли довольно далеко от берега, теперь же они постепенно сползали, подмываемые водой. Это место стало прибежищем отбросов общества, которых не принимали даже худшие из притонов. И именно туда вела нас Флорения.
Покосившиеся, полуразрушенные здания, воняющие гнилым деревом. Мы миновали три из них, просевшие останки былой жизни, и свернули к четвертому, такому же пожранному сыростью и вездесущей плесенью. Защитные заклятья поддержали дверь ровно два удара, потом то ли вылетели вместе с ней, то ли остались, но дверь вылетела от совместного удара Барка и лейтенанта. Он был очень зол, это читалось на благородном бледном лице офицера. Ведьма молча указала нам вглубь склада. На мгновение луна высветила ее лицо, побелевшее, напряженное, с закушенной до крови губой – выслеживание давалось ей нелегко. Но тут уж никто не мог ее сменить, я вообще не ощущал, в каком направлении двигаться. Да и Барк тоже.
Лейтенант оставил солдат у выхода с лошадьми, а мы пошли в темноту. Темно, как сами знаете, где… Да еще под ногами что-то валяется. Когда я упал, спугнув очередную крысу, Барк все-таки сжалился и достал из-под плаща фонарь. Такие самосветящиеся камни продавались на рынке от золотого и дороже. Узкий, заваленный мусором путь при свете стал менее ноголомным, а главное – крысы и какие-то здоровенные, с этих самых крыс, жуки поспешно рванулись в стороны. Особенно неприятными оказались жуки, они пытались взлететь и падали на головы. Было бы обидно завизжать, как девчонка, тем более, что единственное существо женского пола не визжало, а ругалось так, что любой грузчик покраснеет.
Дальний угол склада был оборудован как дом. Дом в помещении. Из потемневших досок сколочены стены, установлена перекосившаяся дверь. Подходящее обиталище для хозяина этих утопленников. Едва мы приблизились, как дверь открылась с неприятным скрипом.