Мы сидели в засаде: Флори курила, Барк учил меня мухлевать в карты, а парочка солдат нервно вздрагивала в углу. Мысль о зомби-утопленниках их не радовала. А лейтенант гвардии сидел рядом с Флоренией с таким видом, словно его сюда на веревке притащили. Врет, солдаты шептались, что он сам напросился на это задание!
— Что-то долго их не слышно, — протянул лейтенант. — Вы уверены, что не ошиблись?
— Мы не боги, — пожал плечами Барк, — надеюсь, что нет. Твои люди нас не выдадут? Если поймут, что кто-то бодрствует, пойдут искать других жертв или на дно залягут.
— Не идиот. Оставил солдат на соседней улице. Не должны учуять.
Хотелось спать. Ну почему всегда во всяких балладах герой глаз сомкнуть не может, а я бы не только сомкнул, я бы и не открывал до утра. Где возбуждение перед боем? Где энтузиазм?.. Видимо, я все же задремал, потому что очнулся от того, что Барк трясет меня за плечо:
— Уже идут, поднимайся!
Я обнаружил, что лежу на лавке, укрытый одеялом до подбородка. Кто-то обо мне позаботился. Надеюсь, все-таки Барк.
Ведьма застыла у окна с мечом в руке. Я сел, помотал головой. За окном не было никаких звуков. Даже местные шавки молчали. Хотя нет, вот одна из них завыла тоненьким всхлипывающим стоном. Вот вторая, ближе… А потом в пленке на окне образовалась дыра, в которую просунулась рука, тощая, сине-зеленая с длинными ногтями. Рука пошарила в воздухе, потом вцепилась в раму, выворачивая ее со страшной силой. В проеме появилось оплывшее, распухшее лицо существа. Тварь буквально сочилась магией, я сделал к ней шаг…
— Погоди, — одними губами шепнул Барк, — спугнешь!
Я отступил к лавке. Он прав, пусть монстр зайдет целиком, и может, даже не один – я хочу магию, много. Тварь наконец-то влезла в окно, за ней еще одна. Стало очень тесно. Один утопленник дотянулся до меня, и тут же осел на пол. Неплохо так для разминки. Кто-то вскрикнул за спиной, меня еще раз зацепили по плечу холодные пальцы, дернули, потянулись к шее, но замерли навсегда: я — не жертва, я – Охотник. Барк бросился на улицу, крикнув:
— За мной, щенок! Иначе уйдут!
Мы выскочили, их там было еще пятеро таких: мерзких, склизких, мокрых покойников. Нормальные утопленники дома, то есть на дне лежат, по чужим домам не шляются. Этим придется умереть вторично, если можно так выразиться. А вокруг была тишина, мертвая тишина: заткнулись собаки, люди спали, даже вездесущие старухи куда-то пропали. Не знаю, кто колдовал, но тишину он создавать умел. Твари стояли у дверей, чтобы предотвратить побег жертв, и явно не ожидали ответной атаки очень злых противников. Их облезлые руки схватились за наши мечи, с ожидаемыми последствиями – освобождая лезвия, мы резали их, но твари не обращали внимая, они тянулись к нам несмотря на повреждения. Один схватил меня, я почувствовал холод его прикосновения сквозь толстую куртку, и почти сразу же упал, потому что магия поддерживающая его существование стала моей. Я выпил ее! Однако! Маловато все еще… Я не ощутил насыщения, скорее наоборот, голод только усилился. В мозгу настойчиво забилась мысль: нужно найти их создателя…. Это как лизнуть крем с праздничного торта, не имея возможности съесть его! Злость бросила меня вперед, Барк прикончил еще одного, просто разрубив его на части, и подрубил ноги второму. Не уменьшая прыти, этот живой обрубок счел меня более слабой добычей и вцепился в мой сапог. Я прикончил его так же, как и предыдущих. Больше не было никого. И тишина вокруг сразу же стала обычной, не мертвой. Просто ночь…
Из дома вышла Флори вытирая меч какой-то тряпкой.
— Один, — тихо сказала она.
Я заглянул ей за спину. Среди останков монстров лежал тот самый конопатый солдат, с которым мы болтали вечером. Парень не попал на свою свадьбу, мне стало грустно, я шагнул в дом, к нему. Ведьма выдернула меня из печали за рукав. Указала на лошадей:
— Потом поскулишь! Вперед, пока я держу след! Мы должны найти колдуна, иначе его смерть напрасна!
Лейтенант бросил несколько коротких слов уцелевшему солдату, видимо, приказал позаботиться о теле. Подскакали на упитанных гвардейских конях еще двое вояк. И мы помчались сквозь ночь. Копыта били по булыжной мостовой, будили жителей, пугали собак и крыс. Конечно, в сторону реки, куда еще может вести след утопленников? И вдоль нее, дальше к старому порту, к заброшенным складам. В те времена, когда река еще не поменяла русло, они стояли довольно далеко от берега, теперь же они постепенно сползали, подмываемые водой. Это место стало прибежищем отбросов общества, которых не принимали даже худшие из притонов. И именно туда вела нас Флорения.
Покосившиеся, полуразрушенные здания, воняющие гнилым деревом. Мы миновали три из них, просевшие останки былой жизни, и свернули к четвертому, такому же пожранному сыростью и вездесущей плесенью. Защитные заклятья поддержали дверь ровно два удара, потом то ли вылетели вместе с ней, то ли остались, но дверь вылетела от совместного удара Барка и лейтенанта. Он был очень зол, это читалось на благородном бледном лице офицера. Ведьма молча указала нам вглубь склада. На мгновение луна высветила ее лицо, побелевшее, напряженное, с закушенной до крови губой – выслеживание давалось ей нелегко. Но тут уж никто не мог ее сменить, я вообще не ощущал, в каком направлении двигаться. Да и Барк тоже.
Лейтенант оставил солдат у выхода с лошадьми, а мы пошли в темноту. Темно, как сами знаете, где… Да еще под ногами что-то валяется. Когда я упал, спугнув очередную крысу, Барк все-таки сжалился и достал из-под плаща фонарь. Такие самосветящиеся камни продавались на рынке от золотого и дороже. Узкий, заваленный мусором путь при свете стал менее ноголомным, а главное – крысы и какие-то здоровенные, с этих самых крыс, жуки поспешно рванулись в стороны. Особенно неприятными оказались жуки, они пытались взлететь и падали на головы. Было бы обидно завизжать, как девчонка, тем более, что единственное существо женского пола не визжало, а ругалось так, что любой грузчик покраснеет.
Дальний угол склада был оборудован как дом. Дом в помещении. Из потемневших досок сколочены стены, установлена перекосившаяся дверь. Подходящее обиталище для хозяина этих утопленников. Едва мы приблизились, как дверь открылась с неприятным скрипом.