Денег оказалось немного, поэтому лошадь пришлось украсть. Кляча, которая не попала на бойню только потому, что хозяину было лень ее туда отвести, шла ленивым шагом, иногда спотыкаясь. К вечеру я уяснил, что это не хромота или слабость, а ее личный стиль движения. Также выяснил, что она умеет бегать отвратительной тряской рысью и еще более отвратительным галопом. Причем, не переставая спотыкаться. Впрочем, скорее всего лошади было у меня лучше, чему предыдущего владельца и удрать она не пыталась, хотя в первый же день я не привязал ее. Разболелась рана, и меня хватило только съехать с дороги и упасть в траву, теряя сознание.
Утром меня привел в чувство тычок слюнявой усатой мордой в лицо. Моя кляча стояла и старательно облизывала меня – мерзейшее ощущение. Сделанный из веревки недоуздок валялся на траве, может я сам снял его или она сумела освободиться…. в любом случае сбежать она не пыталась, и на том спасибо. В ближайшей деревне я приобрел седло, мешок овса и перековал Чудо, так я назвал лошадь, отдав за всё две сребрухи. К кобыле было приценился местный шкурник. Но я его отогнал, несмотря на щедрую плату в целых семь медяков за моего одра. Нет уж, неизвестно получится ли украсть новую, а с этой мы уже сработались.
Ночь я решил провести в деревенском трактире, хотя какое-то беспокойство гнало дальше, прочь… Но я соблазнился горячим обедом и чистой постелью, а зря…
Проснулся… Голова трещала, тело не повиновалось и потребовалось не так много времени, чтобы осознать — я связан. Крепко, надежно. Кто бы ни сделал это, фиксировать пленников он умеет. Захлестнула паника, заставив бестолково дергаться, пытаясь выбраться, и даже заорать. Вернее, попытаться – рот тоже оказался закрыт повязкой. Некоторое время я бился, пытаясь освободиться, потом смирился и задумался. Итак, надо выбираться…. Что нам известно? Что связали прочно, но именно веревками, значит, это не стражники – у тех колодки и железо. Я не богат, значит, сперли не из-за выкупа? Ошибка или работорговцы? Пока не знаю… А еще холодно и душно, скорее всего, подвал. Меня похитили, связали, раздели и заперли в подвале подальше от людей. Но зачем? Зачем?..
Ждать пришлось долго, замерз так, что зубы стучали. Не знаю, сколько я так провалялся. Очнулся от пинка. Инстинкт подсказал лежать и не двигаться. Он постоял надо мной, бросил что-то на пол, освободил мне рот и ушел. Я потерял сознание еще раз. А когда очнулся, руки были свободны, перед лицом стояла миска с водой. Рана болела зверски, знобило, да еще ноги связаны. Я дотянулся до миски и сделал несколько глотков. Полегчало, но не слишком, и я опять то ли отрубился, то ли заснул. На этот раз мой враг пришел, когда я был без сознания, опять связал меня, и на шею надел железное кольцо с тяжелым замком. Почему-то приходил он всегда в темноте. Приносил воду и еду, связывал, развязывал… я никак не мог понять, чего он добивается. Пока он сам мне это не сказал.
В тот раз я очнулся от ощущения взгляда. В глазах было темно, до меня не сразу дошло, что они просто завязаны.
— Ты понял, кто я?
Я отрицательно качнул головой. И тут же спину обжег удар. Я вскрикнул. Он нанес еще несколько ударов, потом распорядился:
— Ты будешь называть меня «хозяин»!
Я кивнул, а что спорить-то. Он, кажется, был обескуражен. Потому что опять заговорил:
— Ты думаешь, что такой хитрый? Хочешь притвориться покорным, а потом сбежать? Думаешь, ты первый такой?
Я отрицательно покачал головой. Он подошел совсем близко, я чувствовал это.
— Ты не представляешь, сколько вас таких было! Все гордые, думали обмануть меня! Я и тебя сломаю! Я знаток дрессировки! А ты еще мальчик, на тебя найдется покупатель!
Я кивнул, соглашаясь. Да какая разница, что он говорит? Болтает, и пусть болтает. Я не «мальчик», я – сотворенный. Поэтому задача -выздороветь и убить его. В груди разлилось успокаивающее тепло «все в порядке, все хорошо, я выберусь…».
— С этого дня будешь называть меня «хозяин», и разговаривать, стоя на коленях! – приказал он.
Я встал на колени и попросил поесть. Он был обескуражен. Не понимаю, в чем проблема, но ждал мой враг явно другого. Дай мне выздороветь, скотина! Только дай мне выздороветь!
С этого дня проблема с едой решилась. Он даже принес мне одеяло и матрас. Тонкие, но лучше, чем ничего. Один раз устроил мне какую-то странную дрессировку. Нанес несколько ударов плетью, заставляя ее целовать после каждого удара. Мне несложно, хотя смысла этого действа я так и не постиг, ну, кроме того, что он идиот, и что-то у него не срабатывает. Или у меня. Интересно, сколько я тут сижу? Судя по самочувствию, недолго, раны еще не зажили и меня лихорадит.
Мой враг любил поговорить. Он мне рассказывал, как мир несправедлив, как его кинула невеста, уйдя к другому, как его уважают односельчане, когда у него есть деньги. Мне было безразлично, но я не демонстрировал. Про свою семью я рассказать не мог, поэтому прикрылся потерей памяти и тем, что сбежал из лечебницы. Он слушал внимательно, даже сочувственно.
И в один прекрасный миг он все-таки это сделал — отстегнул цепь от стены и велел идти наверх. Ха! Этот «знаток-дрессировки» так и не понял, что я такое. Конечно, меня еще лихорадило, это я не скрывал. И даже чуть не упал с лестницы. Он поддержал меня под локоть, сильный мужик, ничего сказать не могу, в открытой схватке у меня шансов нет.
Дом мне понравился. Теплый, светлый, чистый. А еще я впервые рассмотрел своего, так называемого, хозяина. Уже стареющий мужик, с не единожды переломанным носом и неприятным, бегающим взглядом. Сейчас он наслаждался ситуацией, наслаждался своей властью надо мной. В принципе, меня это не слишком задевало, только было жаль, что он не маг.
Мой противник нагрел воду, велел мне вымыться. Цепь он пристегнул к кольцу в полу. Несколько раз подходил ко мне, смывал мыло, намыливал плечи, но я видел, как он напряжен, и ожидает нападения. И подчинялся.
Наконец, он вытер меня, как какое-то животное, теплым узорчатым полотенцем и указал на кровать.
— Иди туда, встань на колени, обопрись на постель грудью.
— Да, хозяин, – я послушно занял указанную позицию. – Вот так? Когда вы закончите, вы покормите меня, хозяин?
— Не может быть! Ты не мог так быстро сдаться! – он обошел меня, заставил повернуть голову и посмотрел в глаза. Да у меня мой создатель там ничего не мог увидеть, не то что этот деревенский дрессировщик! А вот при мысли о маге, создавшем меня, почему-то стало не по себе, передернуло. Он приписал этот эффект себе и остался доволен. Зря.
Главное понять, что от тебя хотят, ждут… Я постарался коснуться его ноги плечом, потерся как кошка. Враг обошел меня сзади, стиснул руками бедра, я ими слегка вильнул, прогнулся в талии, закидывая голову назад, ласкаясь. Он слегка ослабил хватку, этого хватило. Я потянулся к нему, скользнул руками по ногам, гладя… Ладони коснулись напряженной плоти, пальцами я постарался огладить, приласкать его, доставить удовольствие… А вот этого он не ожидал. Мой наивный враг. Я просто сжал ему яйца так, что он слабо пискнул, не заорал. И повалился скрючившись. Можно сказать, удар ниже пояса! Времени было мало, так мало, что я не мог позволить себе ни мгновения слабости или отвращения. Мгновение – вскочить и пнуть его в голову, еще мгновение — сорвать ключ с пояса, снять ошейник. А потом защелкнуть на его шее. Теперь его очередь сидеть на цепи в подвале. Он застонал, и я снова приложил его головой об пол. Пусть отдохнет, потому что я тоже устал. Не знаю, что меня держало на ногах, но я не просто связал его. Решив использовать опыт врага, я стянул с него одежду, частично сняв, частично разорвав. Скинул его в подвал, приковал к стене. И выбрался прочь.
Крышка погреба закрывается на толстый брус. Я задвинул его и, на всякий случай, еще сундук сверху поставил. А потом добрался до постели и все-таки потерял сознание. Впоследствии в героических романах я читал, что пленники гордо не ложились не то что на кровать врага, но даже на ту, что он поставил им. Но я почему-то не страдал такой щепетильностью, и выдрыхся на славу. Даже рана стала болеть куда меньше. Зато проголодался я так, что мог съесть что угодно, хоть свиную болтушку! К счастью, в печке обнаружился котелок, а в котелке вполне приличная каша с грибами, и горшок молока. Это улучшило настроение и состояние настолько, что я рискнул заглянуть в погреб. Сундук удалось отодвинуть с огромным усилием, хотя память подсказывала, что вчера он двигался легко. Видимо, здорово я был напуган! Проклятый ублюдок уже пришел в себя и начал с угроз. Послушав, что он со мной сделает, когда вылезет, я прикрыл крышку, посидит – успокоится.
Потом нашел свою одежду, обувь, деньги, а главное, меч. Теперь надо было создать видимость присутствия хозяина, и не проявить себя. Мой враг жил один, в этом мне повезло. Еще раз повезло, что колодец и дрова были во дворе на противной от деревни стороне. Поэтому я без опаски привел себя в порядок, отдохнул и к вечеру все-таки уделил внимание пленнику. Тот действительно присмирел. Он уставился на меня с выжидательной злобой, облизывая пересохшие губы. Я показал ему горшок с водой.
— Сколько было парней? Скольких ты так сломал?
— Не знаю. Много. Отдай воду!
— Сколько всего!
— Не знаю, козлина! Когда я выберусь…
— Не выберешься, я проверял, эту цепь не вырвать. А будешь трепыхаться, переломаю руки. Итак, сколько? Кому ты их продал?
— Есть люди, готовые платить… ты вот потянул бы на добрую сотню!
— Понятно. И сколько пережило твою дрессировку?
Он молчал, и я повернул горшок так, чтобы часть воды пролилась. Он завопил, проклиная. Я ждал.Он послал меня в сарай, сказал, что земля там рыхлая, лопата есть и если мне надо… Я поставил горшок, чтобы он мог дотянуться и выбрался наверх.
В сарае пришлось копать, земля действительно поддавалась легко. В первой же яме оказались три тела в крайне неприглядном состоянии, больше я искать не рискнул, от этих-то выворачивало. Главное я узнал, один из трупов был телом женщины, вернее, девчонки и два — мальчишки приблизительно моей комплекции. В груди словно билась бабочка, причиняя сперва беспокойство, потом уже боль, что ж за дрянь-то…. Внезапно боль стала теплой, словно что-то надорвалось. Я сел на пол, ожидая окончания приступа и опять потерял сознание или заснул… Да когда же это кончится-то?!
Проснулся я в темноте. Наконец-то ничего не болело, зато обострилось зрение и слух не хуже, чем тогда в больнице. Я сидел в темном сарае, но ночь показалась мне почти светлой. Это было великолепное чувство. Тело повиновалось легко, я не испытывал боли, не испытывал неудобств. И пошел к своему врагу.
Он сидел у стены, и, судя по рукам и ссадинам на шее, время даром не терял, старался выбраться. Даже поковырял стену черепком от горшка. Я улыбнулся. И закрыл крышку. Пусть еще посидит. А когда захочу, он умрет.
К сожалению, на рассвете легкость прошла. Рана опять воспалилась. Странные приступы несколько раз повторялись. Каждый раз после них я находил себя лежащим лицом вниз на полу. И даже ушибов не было. Каждый день я опускал пленнику еду и воду, слушал его мольбы и проклятия. Жалости к нему у меня не было. Я помнил о трупах в сарае и о том, что вполне мог присоединиться к ним. Один раз я пролежал без сознания долго, больше суток. С трудом добрался до ведра, напился и внезапно понял – надо уходить. Что-то происходило вокруг, что-то нехорошее… На всякий случай заглянул в подпол, пленник молчал. Тогда я опустил крышку последний раз, забил ее и поставил сверху пресловутый сундук. А потом забрал найденные в доме деньги, меч и пошел искать свою лошадь.
Как ни странно, Чудо еще была жива. Она бродила на привязи возле двора живодера. Увидев старую клячу я обрадовался, обнял ее за шею и поспешил отвязать.
— Эй, парень, ты что делаешь-то?! – скотник схватил было меня за плечо, но когда я обернулся, рука здорового мужика разжалась, он попятился бормоча: — Да, конечно, бери ее, только не убивай, лэйн, прости, не признал… не убивай…
— Седло и уздечку, — прохрипел я. Боль вспыхнула в груди, но на этот раз я ей не поддался. Нельзя было уступить. Не знаю, что было у меня с лицом, но здоровый мужик взвизгнул, как девчонка, попятился и упал на задницу. После чего шустро рванул куда-то прочь на четвереньках. Ну, не ловить же его! И без седла поеду, Чудо не сбросит… это была последняя разумная мысль, потом боль все-таки победила.