Первое, что я ощутил, очнувшись, – колючая ветка скользнула по щеке. Лошадь брела по лесной тропинке, пощипывая траву, видимо мое тело на спине ее не беспокоило. Осознав, что странный седок шевелится, она повернула ко мне гнедую с проседью морду и фыркнула. Я тронул ее бока каблуками.
— Ну, извини, дорогая, нам надо до вечера найти жилье. Придется поторопиться! — Чудо послушно перешла на легкую рысь, мгновенно отбив мне задницу острым хребтом.
Не знаю, сколько мы с Чудом провели в лесу, смутно помню ночь, и открывшуюся маленькую деревеньку. Домов пять, низких с замшелой крышей. Чудо брела без моей помощи, я почти лежал на ее шее. Странно, что я так плохо себя чувствовал, ведь в том проклятом сарае все было просто отлично! А сейчас чем дальше, тем хуже… я ощущал свою смерть за плечом…
На этот раз я очнулся глядя в потолок. Возле меня суетилась маленькая старушка. Заметив, что я открыл глаза, пробежалась сухими пальцами по вискам и покачала головой.
— Я тебе помогу, мальчик! Ты можешь говорить? — Я кивнул.
— Тебя прислали сюда или ты сам нашел дорогу?
— Сам… мне было плохо…
— Ты почти умер, дитя. Твоя лошадь пришла к моему дому, поэтому мы решили, что я буду лечить тебя.
— Мы?
— Здесь Послушание знахарей, но все сбежали, не дожидаясь, когда ты очнешься. А я осталась. Я старенькая, тебе моя смерть не поможет, малыш!
— Нет! Уходи! – Я вдруг понял, что она умрет, прямо сейчас и здесь — из-за меня!
— Значит, ты не хочешь убивать, мальчик? – Край чашки ткнулся в губы. — Ну-ка попей, ты очень слаб, и вместе обсудим потом, как же нам уцелеть с тобой. Может и не зря ты добрался именно сюда, кто знает волю богов? И вот это выпей, это снотворное, а я пока подумаю…
Утро ворвалось в окна птичьим пением и запахом цветов. А еще едой, которая соблазнительно пахла на столе. А вот хозяйки не было. Я поднялся, пересек небольшую комнату и вышел во двор. Старуха обнаружилась на огороде, выкапывала какой-то колючий на вид куст. Неподалеку паслась Чудо. Увидев меня, кляча заржала и топнула ногой. Я подошел, погладил седую морду. Она толкнулась в плечо, прикусила. А потом завалилась на спину, смачно катаясь в дорожной пыли и похоже ожидая, что я разделю это удовольствие.
— Проснулся, — кивнула она, и указала на то, что я сперва принял за кучу сорняков — ну-ка помоги мне, возьми вон те травки и занеси в дом!
В доме она нагрела воды, заварила душистый чай, поставила плошки с медом и вареньем. Мне отдельно – стопку блинов, круглых и желтых.
— Тебя как зовут-то, мальчик? Меня вот Лейза, старая Лейза. А у тебя есть имя? Кушай, кушай! Дорога у тебя еще длинная. Я вижу.
— Дракон Песка.
— Странное имя. Когда-то на моей родине, далеко отсюда, я видела маленьких животных, их звали песчаными драконами. Они пьют кровь, нектар, и… видимо ты их родственник да?
Я пожал плечами, что тут скажешь. Она продолжала.
— Твоя лошадь видимо привыкла к тебе, когда ты приехал, то больше походил на живого мертвеца. Тебя поначалу в дом принесли, а потом как разобрались что ты такое, так все и драпанули.
— А почему ты осталась?
Она отхлебнула чаю и вздохнув пояснила:
— Да стара я уже по лесам-то бегать, да и не сбежишь от смерти, парень, какой бы она не была. Судьба всегда настигнет. Вот и осталась с тобой. Когда ты открыл глаза, уж думала, все, вот и узнаю, жила ли праведно или нет, но ты говоришь – убивать не хочешь… Ладно, подумаем, как тебе помочь! А пока ложись, отдохни…
— Я могу что-то сделать? – Старуха мне нравилась, в отличие от утверждения, что я ее убью обязательно.
— Нет, мальчик, не волнуйся, выздоравливай. Все что можно ты уже изменил. А больше пока не в твоей силе.
Я лег на кровать, наблюдая, как быстро она перебирала травы. Обрывала листики, цветы и раскладывала их по кучкам. Однообразное движение ее рук убаюкивало… ночью я проснулся и пришел в ужас. Я стоял над спящей женщиной, протягивая руку к ее горлу. Я собирался ее убить! Ярость захлестнула меня, ненависть к себе. Осторожно отступив, я взял меч, свой тощий вещевой мешок и выбрался из дому. Старуха спала и я не стал шуметь, выводя лошадь. В любую секунду я мог опять стать монстром, желающим убить свою спасительницу. Дверь закрылась бесшумно, позади осталось теплое жилье, а впереди – темный сырой лес. Но иного выхода не было.
Я брел долго, пока не свалился от усталости. Боль не приходила, милосердно давая отдохнуть и набраться сил. Видимо какое-то средство мне бабка дала и пока оно помогало. Когда солнечные лучи разогнали темноту под густыми еловыми ветвями, я устал, как собака и хотел есть и спать. Наверно спать даже больше. Удалось найти убежище под ветвями густой ели, они спускались до земли, образуя естественный шалаш. Проспал я до полудня и опять отправился в путь. Больше двух суток я брел по лесу, питаясь ягодами, практически голодая, к счастью вода попадалась, пусть не очень чистая, но она была – в ямках, родниках, просто лужах. Я уходил, еще не осознавая, что от себя невозможно убежать.
На этот раз я очнулся, пытаясь понять, откуда столько воды. Меня поливали из ведер два мужика, вернее один мужик и один дед, оба широкие, бородатые… просто состаренная копия, видать отец и сын. Я поднял руки, чтоб обтереть лицо и разразился истерическим смехом – они были связаны толстой веревкой… это, уже кажется привычка!
— Чего ржешь, придурок, — пробасил мужик, — бился ты и кричал! Вот и пришлось того!
— Я думал опять в рабство попал, — задыхаясь, сообщил я, — тут один уже пробовал!
— Вот еще! Какой с тебя раб! Ты же того гляди отойдешь! – Младший из мужиков перекинул меня через плечо и понес. – Ща на поле, там работа, там и пожрешь, доходяга! Каша-то небось на ноги поставит, не кормили тебя поди!
Висеть было не особо удобно, но спорить не хотелось – хотелось спать. Но когда показалось поле, сон и усталость как ветром сдуло. Большой ровный кусок сухой земли, покрытый толстым слоем растительной трухи. На нем траурно и безнадежно копошились люди. Или я ничего не понимаю, или сеять поздно. Что тут можно сделать-то? Даже деревья по краям поля завяли! Интересно, это колдовство или явление природы? Хорошо бы колдовство…
Мои самозаявленные спасители сгрузили меня возле узелков, и сами пошли работать, сообщив, что им еще «отсюдова и до обеда» копать. Подошел еще один мужик, сел рядом, достал хлеб, пару луковиц и котелок.
— Вот, жри давай, болезный! – Он ткнул меня пальцем под ребра. Чавой с тобой-то?
— Болею, сам сказал!
— Зачем?
— Так получилось, — я слегка ошалел от вопроса, но к еде потянулся. – И правда, зачем я болею? Что тут скажешь?
— Так вот что парень, — вздохнул мужик, — Ты ешь, да иди своей дорогой. Плохо у нас тут. Не поможем тебе мы. Никак. Меня кстати Крус зовут.
— Да я вижу, что плохо, — каша была вкусная, одежда высыхала, и настроение было почти хорошим. – А что случилось? Засухи вроде не было, что могло урожай так пожечь?
— Да колдовство, будь оно проклято!, — признал он, — так что жри давай и проваливай. А мы мага будем звать, в долги лезть! Хлеб-то бери, доходяга, баба моя пекла! Эх!
— Значит колдовство,- Я отломил кусок хлеба, откусил – и правда, хлеб великолепный, хоть и серый. – Да, потрясающе! А кто колдовал-то? Что за заклинание?
— Да кто ж его знает, ты ешь паря, ешь, кусай больше! А то опять свалишься! Откуда ты такой?
— Из приюта сбежал. Я иногда могу находить магию, — сообщил я, запивая холодным квасом последний кусок и поднимаясь. — А давай посмотрим поле.
— Заломов вроде нет, — говорил Крус мне в спину. — Мы тут все поля облазали. А приюты да, правду видать мелют, что дело там плохо.
— Это и не залом, поверь специалисту! – Ехидно заявил я. – Это ближе к сглазу. Смотреть надо.
Он остолбенел, даже кусок до рта не донес, когда я вскочил на ноги и пошел по сухой, твердой как камень земле. Меня буквально тянуло к губительному для земли заклинанию. Мне пришлось пройти до конца поля, спотыкаясь на комьях сухой земли, оно было рядом, я чуял это. И когда нашел, то разгреб землю дрожащими от жадности руками и вытащил камень. Небольшой камень, каких много в земле, но на этом был выцарапан знак. Когда я передал уже размагиченный камень Крусу, он растерянно уставился на меня.
— Это вот это? Это что ж нам, булыжники собирать-то по земле?
— Я буду показывать, где копать!
— А та штука на поле, она у других тоже, а паря?
— Надо посмотреть. Я так не могу сказать…
— Ну, ты, как можешь, а я людей пока-сь соберу! Потом вскопаем, видать боги тебя послали. Знаш, а добрым-то человеком хорошо стал-быть, мимо не прошли и ты к нам со всем лицом повернулся.
Толпа собралась быстро, причем толпа злая, с дубинками и лопатами. Люди сбежались не только с этого поля, но и с соседних. Каждую мою находку они пускали по рукам, что-то обсуждая. Мне было не до их слов, я наконец-то утолял сжигавшую меня безумную жажду. На каждом поле было по десятку камней, закопанных в разных местах, но всегда с выцарапанными знаками. Толпа гудела вокруг, а потом смолкла и расступилась. Меня встряхнули и развернули, отвлекая от поиска. Я тупо посмотрел на растрепанную тетку, сжимающую в руках платок и отвернулся. Она мне была не интересна.
— Эй, паря, — Крус еще раз встряхнул меня, — ты все же скажи, она это или нет?
— Что – она? — Не понял я.
— Она заколдовала камни?
Я повернулся к тетке, еще раз посмотрел на нее и разозлился: — Ну, видно же, нет! Мешаешь!
Толпа стала плотнее. Меня опять встряхнули. Я заставил себя сосредоточиться на их словах. Они хотели найти чародея.
— Хорошо! Мне надо… увидеть всех. Я думаю, узнаю колдуна. Заклинания оставляют след. Да, я найду его. Но сперва, надо собрать все камни! Я не могу оставить их здесь!
Это был чистейший эгоизм, камни были напитаны магией, которую я очень хотел употребить. Поэтому я выклянчил двух работящих парней с лопатами, корзинку и послал всех по домам. А сам остался шариться по полям, благо их осталось не так много. А там и до колдуна доберемся – ужином будет!
Когда я закончил мои помощники или конвоиры, уж не знаю, кто они мне были, отвели меня в центр деревни. Там в закатных лучах толпилось все местное население. Приволокли даже древних бабок и грудных детей. Я огляделся.
— Ну, кажи? Которая? – Спросил Крус, видимо исполняющий при мне обязанности толмача.
— Не которая. Колдуна здесь нет!
— Да тут же все бабы, что есть! – Крикнули из толпы, — смотри получше!
Я поманил говорливого к себе. Толпа немного поволновалась, разделилась и вылетел вихрастый мужик. Попытался нырнуть назад, но его не пустили. Народ стоял стеной.
— А кто говорил, что это – баба? – Я схватил его за руку и подтащил к себе. Почему-то он меня бесил. – Ты меня отвлекаешь, мужик. Не рискуй!
— Прости… те…. Лэйн, я того…. Не хотел…
— На камнях зарубки. – Я поднял один из булыжников над головой — Видите, это сделано твердой сильной рукой, и сделано профессионалом. Не верю я в женщину, режущую камень.
Толпа опять заволновалась, расступилась, выпуская нового героя. Он был широк и совершенно лыс. То есть ни бороды, ни усов, ни волос на голове. Зато на плечах мог без труда уместить кобылу.
— А про меня что скажешь, — ко мне протянулась лапища размером с лопату, — Ну ка, проверь, мальчик!
— Это сделал не ты, — сообщил я, стараясь не касаться мозолистой ладони. — А то если схватит, кости в пыль раскрошит! Я наконец-то был сыт, и эти его крохи магии меня в данную минуту не интересовали. — Не скажу, что ты совсем лишен магических сил, мог бы и знахарем быть, но не ты – точно. Твоей магии недостаточно, да и не нужна она тебе, при такой-то силе.
— Вот, — он повернулся к толпе. — Сразу знатока видать! Как есть и про силу и про знахарство! Был я учеником, точно, только вот сил у меня немерено было, и травки мне эти все неинтересны. Вот кузнецом и стал. Прав ты во всем. Так значит, говоришь, его нет тут?
— Нет.
— Хорошо же! – Он сгреб меня за плечи, слегка оторвав от земли. — Пойдем-ка со мной, по домам пройдемся! Мало ли что!
— Пойдем, — согласился я, делая вид, что иду добровольно.
Поход по домам меня достал. Как выяснилось я не большой любитель деревенских изб, пропахших котами, человеческим потом и скотиной. Мне предъявляли каких-то древних стариков, живность, я мотал головой, и мы шли дальше, пока… этот старик был еще крепок. Увидев меня, он понял все сразу. И сделал последнюю глупость – ударил магией. Без слов…
Я покинул деревню с первыми лучами рассвета. Мне заплатили денег, хотя так и не поняли, с чего почтенный вдовец занялся колдовством. А я не сказал им, что когда он ударил по мне, когда я перехватил предназначенную мне смерть, сквозь его лицо, недоумевающе-обиженное, проступило другое, совсем не похожее. А потом они оба умерли. Я – убийца. Я — Дракон Песка.