Кана Бриста явилась, когда солнце висело над шпилем башни, тщательно причесанная и благоухающая свежесцеженной ландышевой настойкой. Ее встретили бурными аплодисментами — кана собиралась сравнительно недолго, впрочем, на свои лекции к студиозусам она никогда не опаздывала, зато и поднималась ни свет ни заря. И ан Терс быстро ввел психологиню в курс дела. Кана Бриста поглядела на замдиректора, задрала острый подбородок, оценив высоту башни, и меланхолично поинтересовалась: сколько весит медведь.
— Три с половиной берковца, — с достоинством ответил профессор зоологии. — Но кан Ганте… достойный бер. Он и на все шесть, а то и на семь потянет.
— Мне от этого не легче, — заломила бровь кана Бриста, — мне больше четверти пуда поднимать нельзя. Ни ручками, ни левитацией. У меня спина слабая и больная.
Ан директор, услышав сии слова, перевалился через Клава, буквально улегшись на согнувшегося парня, грозно замахал кулаком в окошко.
— Дай только мне спуститься, я тебе мигом спину отлечу.
— Благодарствую, мне бер Шел травяные компрессы уже прописал, — не соблазнилась щедрым директорским предложением профессор психологии. — Вроде потихоньку помогает.
— Да достаньте нас отсюдава, — взвыл ан Сальсур с таким душевным надрывом, что лунной ночью вполне бы сошло за волчий вопль. — Это ж только представьте себе! Лучшее образовательное заведение, а нет даже хреновенького мага, чтобы пленников из башни вызваолить! А еще носим почетное звание Универсариума!
Дятел, хорек и курица скорбно склонили головы. Выбраться из башни с каждым часом хотелось все крепче. Кан Ганте распластался по полу — и всем своим видом свидетельствовал о том, что у него нет больше никаких желаний.
— А сегодня на прием еще делегация из Академии должна заявиться, — продолжал разоряться ан комар. — Между прочим, они выпускников собирались поглядеть и выбрать себе в профессора. А я не могу их даже встретить толком.
Каны почтительно вздохнули. Но такое соучастие взбесило ана директора еще больше.
— И кто придумал тут оборачиваться? Вам примера кана Ганте было мало? Что все сразу умудрились вляпаться!
— Почтенный ан Сальсур, вы, когда так усердствуете, не извольте прыгать, а то весь хребет измяли, — проворчал медведь.
— Простите, но вы-то какого лешего здесь оборотились? — ан директор потыкал в бурую шерсть пальцем.
— А я практикум проводил по трансцендентным психосоматическим явлениям, которые сопровождаются сменой сущностей, — проворчал недовольный и уставший медведь. — Ваш приказ, досточтимый ан: даже наказание не избавляет студиозусов от обязательств по обучению, а профессоров и преподавателей по проведению оных занятий.
— Я его тогда отменяю! — рявкнул ан Сальсур.
Кана Грылька материализовалась за окошком в тот же миг, словно ее сюда перенесло заклятием, причем в лапках бережно сжимала свиток для указов и гусиное перо.
— Приказом оформляем или указом? А может, лучше директивой? — деловито осведомилась кана Грылька, царапая что-то по бересте.
Клав осторожно выглянул в окошко: лисица умудрилась обвиться ногами вокруг веревки так, чтобы руки оставались свободными, и бойко составляла распоряжение. Закончив, протянула свиток, отстегнутую от пояса чернильницу и перо через бойницу екану.
— Передайте ану директору дабы заверил.
Ан комар принял документ из рук Клава и, заставив студиозуса согнуться, подставляя спину, принялся подписывать.
— Чего бы вам, ан директор, этот указ позавчера не составить? — простонал медведь. — От скольких проблем бы одним махом избавились.
— Между нами говоря, — зазвенел ан директор, — обсуждать начальство в моем лице неэтично.
— Простите, ан Сальсур, но вашего лица я никак не вижу, только ощущаю ваш зад на своей шее, — пробурчал кан Ганте.
Спор затух сам собой, даже толком не начавшись: кан Ганте и ан Сальсур прекрасно понимали, что уроненное в глазах даже одного студиозуса достоинство придется поднимать потом долго. Да и раздавшиеся с главного двора приветственные вопли и звуки вещательных дудок переключили внимание постояльцев башни на новое событие.
— Природа, мать наша, — простонал ан директор, снова наваливаясь на Клава, чтобы дотянуться до окошка, — что там еще стряслось?
Кана Грылька проворно перехватила из пальцев директора подписанный свиток и четко доложила:
— Прибыла делегация из Академии. Только прибыть изволила раньше оговоренного срока — мы ее после обеда условились ждать.
— Так, делегатов этих хреновых в дальние комнаты преподавательского корпуса и ласково. мол, господа дорогие, чего ж вы с дороги притомились — подите-ка да отдохните, — быстро распорядился директор. — Закусь им там подайте да питья побольше, чтобы до завтра упились. А мне немедленно достаньте толкового мага, иначе я вас всех сам отсюда достану!
Лисицу с веревки будто ветром сдуло, и снизу донеслись ее властные указания. Ан Сальсур провел ладонью по лицу: и чего ж все беды сразу-то собрались, заявлялись бы лучше по одной.
— Перекусить бы, — заскучала кана Церка.
— Милая кана, вам бы следовало седмицу, а то и три поголодать, тогда бы мы, может, тут и не застряли, — вздохнул кан Хаур.
Курица искренне возмутилась и налетела, размахивая руками, на хорька.
— А вы чего молчите, кан Альрет? — кан Хаур мужественно отбивался.
— Полагаю, — прытко уклонялся от замахов обоих противников дятел, — что мое вмешательство тут лишнее. Вы и так неплохо справляетесь. И я считаю, что, ежели одного кого-то укокошат, то мы хотя бы будем обеспечены пищей. Но, в целом, я за курятину. Так что могу вас, кан Хаур, поддержать морально.
Кана Церка явно оскорбилась до глубины души и уже прицельно заехала по кану Альрету. То, что все пребывали в человеческих образах, им никоим боком не мешало выяснять отношения, тем более что у каждого накопилось немало претензий и поводов, начиная от межвидовых трений. Клав же от разгорающейся профессорской разборки поспешно укрылся за директором, надеясь лишь на то, что тот не оборотится.
— Угомонились! — директор прикрикнул на почтенных канов, словно на расшалившихся студиозусов. — На поединках перья и шкуру друг другу повыщипываете.
— К слову, хочу заметить, что на данный момент эти забияки выщипывают мою шкуру, — кан Ганте попытался подняться да встряхнуться, ибо пребывать в роли распластанной медвежьей шкуры ему категорически не нравилось. Но слишком большой груз на нем сидел,
— Да лежите вы уже, дорогой кан, — махнул рукой ан Сальсур, — все равно тут без вариантов.
У подножья башни снова ожестосточнено заорали, а затем и заругались. Клав уже без понуканий, сунулся к окошку.
— Там почтенный бер Грасс пришел, — стал рассказывать Клав. — Злой больно. Кричит, чтоб подали ему немедленно ана директора.
— Я бы и рад подать, — проворчал ан комар, — да не выходит. Застрять изволил.
— Он угрожает сюда подняться, — вещал Клав.
— Да на здоровье, — фыркнула Церка, — только веревка порвется.
Очевидно, на кану курицу снизошло прозрение — снизу что-то глухо бухнулась и следом в небеса и по всему двору полетела такая изощренная ругань, какой даже в портовых кабаках не услышишь.
— Мне только немного непонятно, кто у кого таких выражения набрался: то ли студиозусы у бера повара, то ли повар у еканов? — протянул задумчиво кан дятел.
— Да молчите уже, коллега, их словоблудие не самое страшное, что с нами приключилось, — прозорливо заметила кана курица.
— Веревка-таки оборвалась, — констатировал ан директор. Сам он давно перестал удивляться, как за полтора года из худосочного приблудившегося мужичка вылупился такой объемный толстяк, но поваром бер Грасс был отменным, а еда добротной и вкусной. Зато среди обитателей Универсариума пошла в обиход шуточка, что повара следует откармливать на случай всеобщего голода.
Автор публикации
