Неждан буквально заставил себя наконец-то поспать хотя бы минимально необходимые три часа. Когда он встал и умылся, из своей спальни вышли Стэн и Весна. Женщина куталась в халат и отчаянно зевала. Она не собиралась принимать участие в охоте, но поднялась, чтобы проводить своих мужчин. Торн уже почти полностью оделся, поэтому дальнейшие сборы заняли у них буквально несколько минут.
В столовой турбазы за ранним завтраком собрались охотники. Кроме Тимофея Иваныча с Марьяной и Федей здесь были суетливый толстячок Иннокентий Симанский, который обычно сидел со своей семьей за соседним столиком, говорливый пожилой профессор Павел Павлович Кочетков с флегматичным двадцатилетним сыном Данисом, шумный и энергичный Эдуард Фомкин со своей капризной супругой, которая пожелала непременно «пострелять по птичкам».
Покончив с едой все дружно прошли к ожидавшему их на посадочной площадке электробусу. Там им выдали охотничьи ружья и патроны. Тут же начались первые недоразумения. Господин Фомкин начал громогласно рассказывать какой у него эксклюзивный карабин и ягдташ ручной работы из кожи яванского буйвола, сколько он дичи добыл и так далее, и тому подобное. В итоге молчаливый Данис вынырнул из своего медитативного раздумья и поинтересовался:
— А что же вы их с собой сюда не взяли? Вы же знали, что охота входит в программу
именно этой турбазы.
— Коллекционное оружие не годится для того, чтобы таскать его везде и всюду. Я его беру с собой только на настоящее сафари, — гордо задрав нос ответил господин Фомкин.
— У Эдички большая коллекция чучел животных, которых добыл лично он, — манерно растягивая гласные похвасталась его супруга.
Марьяна, стоявшая рядом со Стэном и Нежданом, вполголоса обронила:
— Господин Великий Охотник приезжает к нам каждый год, едва ли не каждый месяц в сезон. Видимо, его сафари проходят именно у нас. Правда, не припомню, чтобы он добыл кого-то крупнее зайца-русака. Угораздило же его в этот раз взять с собой жену.
Тимофей Иваныч прекратил споры, отдав команду всем занять места в электробусе. Впереди в проходе лежали два спаниеля, которые должны были помогать охотникам. Госпожа Фомкина капризно надувала губы и жаловалась, что ее укачивает.
Неждан обрадовался, что Марьяна села на сиденье рядом с ним. Время от времени машину потряхивало на кочках, и девушка смешливо фыркала, когда их сталкивало друг с другом. Он улыбался в ответ и втайне сожалел, когда она отодвигалась от него.
Лайфгард, как и все киборги, не любил, когда к нему прикасались. Весна объяснила ему, что это связано с тем, как их выращивали: ускоренно в репликационных капсулах. Дитя же растет медленно в животе у матери и уже там испытывает первый тактильный контакт от соприкосновений со стенками матки. И потом, когда ребенок растет, его берут на руки, обнимают, ласкают, играют с ним, поэтому прикосновения и выражение своих чувств через них привычны и даже необходимы. Киборгов никто не обнимал и не ласкал, поэтому им это чуждо.
Оказавшись у Весны, Неждан обнаружил, что ему приятно, когда она шутливо растрепывала ему чуб или покровительственно приобнимала его, почти двухметрового верзилу, за плечи. Потом и сам он начал с увлечением исследовать тактильные ощущения не просто как информацию с кожных сенсоров. Ему было интересно, что, прикасаясь к разным поверхностям, он чувствует не просто их температуру или состав. Гладкие и шероховатые, мягкие и колкие, сухие и влажные предметы вызывали совершенно разные ощущения.
Прикосновения разных людей, случайные или намеренные, тоже различались — с кем-то хотелось как можно быстрее разорвать тактильный контакт, а с кем-то, наоборот, продлить. Как, например, с Марьяной. То, как она брала его за руку, когда они гуляли этой ночью, как держалась за его плечи, прижимаясь всем телом, когда их чуть не сбил гидроскутер, намертво врезалось в память и вызывало необъяснимые мурашки вдоль позвоночника. Желание обхватить ее за талию и притянуть к себе — исключительно с целью предотвращения ее падения в проход, разумеется, — было настолько сильным, что Неждан сложил руки на коленях, сцепив пальцы.
Марьяна тоже была занята мыслями о своем соседе. Ей было необыкновенно легко с ним, а во время ночной прогулки она даже и не вспоминала, что он вообще-то киборг. Она то и дело косилась на него, и вдруг взгляд зацепился за кисти его рук, сложенных на коленях. Видимо, киберпарень нервничал, потому что его собрат Федя обычно сидел неподвижно, лишь изредка меняя позу.
Неждан сидел вроде бы расслабленно, расставив колени — длинные ноги с трудом поместились между сиденьями, — но вот его руки жили словно отдельной жизнью. Девушка отметила, что у него красивые кисти с длинными гибкими пальцами. Он то складывал ладони вместе, то в замок, переплетал пальцы, потом словно обнимал одной рукой другую, сжатую в кулак, поглаживал кончиками пальцев тыльную сторону ладони… В какой-то момент они перестали двигаться, и Марьяна явственно почувствовала на себе его взгляд. Она подняла глаза. Неждан и правда смотрел на нее с каким-то растерянным видом. Застигнув друг друга врасплох, парень и девушка смущенно улыбнулись и как по команде уставились на дорогу.
Минут через сорок электробус остановился на бугре, с которого открывался великолепный вид и на Дон, и на раскинувшийся на противоположном краю большой широкой балки поселок. Неподалеку росли три огромных дерева. Прикинув по базе, Неждан определил, что это тополя. Марьяна подтвердила данные, сообщив, что это действительно тополя. Возраст деревьев давно перевалил за три сотни. Когда-то их тут было восемь, но время, а также молнии, с завидной регулярностью бившие в деревья-великаны, не пожалели их. Оставшиеся тополя находились теперь под охраной служб заказника. Охотники с удовольствием поголографировались на фоне громадных деревьев, а потом поехали дальше, туда, где им предстояло охотиться.
Тимофей Иваныч объяснил, что они пойдут по склонам балок, поросших лиственным лесом. Здесь можно добыть перепелов, лесных голубей-вяхирей или горлиц, а по луговинам коростелей, куликов-турухтанов. А если повезет, то и сурков или барсуков, популяции которых в последнее время стали довольно значительными.
Неждану тоже выдали ружье, хотя понятно было, что киборгу подстрелить дичь — пара пустяков. Даже не боевой кибер сам по себе снайпер. Но Тимофей Иваныч, который не стал акцентировать внимание на истинной сущности парня, просто протянул ему ружье, сказав, что он не хуже Федьки и со всем управится. Неждан наслаждался теплым ветром, который к полудню грозился стать горячим, растворенными в воздухе ароматами полыни, чабреца, шалфея. Честно говоря, если бы это была просто прогулка, ему понравилось бы ничуть не меньше.
Неждан шел, скользя взглядом по целине, заросшей некошеным разнотравьем. Полынно-типчаковые участки сменялись ковыльными. Шелковые по весне, а теперь ставшие хрупкими белые пряди травы колыхались по ветру. Ноги соскальзывали по ней. Вон оступился и с матерком шлепнулся, едва не поехав вниз по склону Иннокентий. А вот госпоже Фомкиной повезло меньше: она хоть и додумалась, что идти на охоту на каблуках неудобно, но кроссовки выбрала неудачные, с гладкой скользкой подошвой и теперь то и дело то поскальзывалась на ковыльных кустиках, то спотыкалась и падала. Тимофей Иваныч приставил к ней Федю, чтобы непутевая амазонка не переломала себе ноги.
Охота шла с переменным успехом. Мелькавшие в траве спаниели то и дело вспугивали из зарослей мелкую дичь. То тут, то там звучали выстрелы. Торн отлично управлялся с ружьем и подстрелил с десяток крупных вяхирей. Пал Палыч, как тут же сократили имя-отчество профессора, тоже оказался неплохим стрелком, его добычей стали штук семь перепелов.
Господин Симанский добыл одного-единственного коростеля, тяжело поднявшегося из травы, но совершенно не расстроился. Он подкатился к совсем раскисшей госпоже Фомкиной, которая попыталась выстрелить, но получила приличную отдачу прикладом в плечо и полностью утратила интерес к охоте. Толстячок взял ее под локоток, и теперь они вдвоем брели позади всех, поддерживая друг друга. Женщина визгливо жаловалась на усталость, на жару, на неудачную обувь, на противную траву, которая путалась в ногах и скрывала ямки и кочки, а Иннокентий сочувственно поддакивал и кивал головой.
«Великий Охотник» фыркал на пернатую мелочь, поднимаемую собаками и искал себе более достойный трофей.
Всех удивил Данис. Этот, казалось, сонный парень, с четкостью киборга мгновенно вскидывал ружье и буквально работал по принципу: один выстрел, одна птица. На его счету было шесть перепелок и пяток горлиц.
Неждан, как и Федя, не охотился, предпочитая присматривать за людьми. Сканер позволял определять ему местонахождение птицы едва не раньше собак, и он подсказывал то Стэну, то Марьяне, с какой стороны им ожидать дичь. Девушка, сделавшая несколько удачных выстрелов, вскоре тоже закинула ружье за спину и шла теперь рядом с Нежданом.
Время близилось к полудню, и Тимофей Иваныч подал сигнал сбора. Передохнув на краю осиновой рощицы, охотники повернули обратно, но возвращаться решено было другим, более коротким путем — по дну балки, заросшей дубами и карагачом.
Господин Фомкин, недовольный результатами охоты — конечно, пяток голубей для него сущая ерунда, шел впереди всех. Ему хотелось большего. Видимо, хотелось ему очень сильно, и небеса вняли его желанию: убежавшие вперед спаниели злобно залаяли явно не на птицу.
Киборги мгновенно взяли оружие наизготовку — собаки подняли с лежки стадо диких свиней. Животные были чипированы, Тимофей Иванович знал об этом стаде, но обычно они кормились и отдыхали в другом отроге балки. Вероятно, оттуда их что-то спугнуло. Охотники как раз вышли на поляну на берегу неглубокого ручья, окруженную тополями и дубами, когда на нее из кустов вылетела старая свинья с крупненькими уже поросятами и парой подсвинков. Вслед за ними неслись спаниели, последним показался матерый секач, преследующий незадачливых псов.
К несчастью, ружья, заряженные мелкой дробью, были тут бесполезны: она не причинила бы взрослому кабану особого вреда, а вот разозлить и без того разъяренного секача могла бы только так. Да и собаки были не предназначены для охоты на такого крупного зверя.
— Не стрелять! — крикнул Тимофей Иваныч, но его голос заглушил выстрел — господин Фомкин увидел, наконец, достойный трофей.
Кабан, который увидев людей, повернул было в сторону, взвизгнул и развернулся. Тут не пришлось даже командовать — все дружно рванули к деревьям, благо дубы были раскидистые, и забраться на них было несложно.
У Тимофея Иваныча и Феди были при себе дротики со снотворным на случай встречи с крупными животными. Мгновенно перезарядив свои ижевки, они приготовились обездвижить рассвирепевшего кабана, который уже успел ранить одну из собак. Федя выстрелил, но зверь был слишком большим, чтобы ему хватило одной дозы. Тимофей Иваныч прицелился, но тут на него сверху упало ружье, которое выронил влезший на тот же дуб как раз над ним господин Фомкин. Ствол неудачно дернулся, и дротик угодил в Федю. Киборг, как подрубленный, рухнул на землю.
Ситуация обострилась до крайности. Других дротиков у охотоведа при себе больше не было, они остались у гарда. Марьяна, которую Неждан, как пушинку, подкинул на крепкую ветку, ахнула. Госпожа Фомкина завизжала.
Кабан развернулся к поверженному врагу. Лайфгард спрыгнул с дерева и одним прыжком оказался позади него, схватил за хвост и резко дернул в сторону, заставляя развернуться. Секач бросился на своего обидчика, но Неждан высоко подскочил, и зверь пронесся под ним. Киборг метнулся к своему собрату, вскинул его на плечо, в два прыжка оказался под деревом, на котором сидели Стэн и Данис, взлетел к ним. И как раз вовремя — кабан врезался в ствол дуба как раз там, где только что был Неждан. Мужчины подобрались поближе к нему, помогли сгрузить отключившегося Федю на толстую ветку и даже пристегнули к стволу ремнем, чтобы не свалился.
Тимофей Иваныч облегченно выдохнул: кибер не пострадал, а ружье, по которому протоптался секач… да черт с ним, с ружьем, главное, все целы. Охотовед свистнул собакам, подавая команду уходить.
— Что теперь делать будем? — спросил Пал Палыч, сидевший на соседнем дереве.
Матка уже увела семейство с поляны, а вот раненый секач и не думал уходить и с злобным хрюканьем пытался расковырять ствол дуба клыками.
— На базу звонить, что же еще, — отозвался Тимофей Иваныч, набирая номер на комме.
Оказалось, что сразу прилететь никто не сможет: кто-то куда-то улетел, личные флайеры самих охотников открывались и управлялись только по биометрии владельцев. Так что им предстояло просидеть на деревьях пару часов, пока не подоспеет помощь. Охотовед пересказал все своим подопечным и посоветовал устроиться поудобнее и не забыть пристегнуться к деревьям.
— Это все ты виноват, Эдичка! — не хуже подстреленной свиньи взвизгнула его жена. — Тебе же сказали не стрелять! Но тебе все мало! Тебе кабана надо было добыть! А теперь я должна сидеть на ветке, как курица! А если я упаду и этот зверь сожрет меня?
Господин Фомкин, который залез на дерево быстрее и выше всех, демонстративно проигнорировал крики супруги.
— Ах вот как?! — возопила она. — Тогда я с тобой развожусь! Немедленно! Иннокентий, вы женитесь на мне?
Господин Симанский, сидевший на том же дубу, едва не сверзился от неожиданности.
— Прошу прощения, но я как бы не свободен. У меня жена и взрослая дочь, если вы не заметили, — возразил он, судорожно цепляясь за ствол дерева.
— Вот так всегда! Все мужики козлы! — обвиняюще воскликнула госпожа Фомкина и опасливо посмотрела вниз, на роющего землю кабана.
Марьяна, нашедшая убежище на том же самом дубу, что и профессор, выглянула из-за ствола, поискала взглядом Неждана. Киборг ободряюще улыбнулся девушке.
— Что мы можем сделать, чтобы избавиться от кабана? — спросил Торн. — Стрелять по нему дробью, как я понимаю, не только бесполезно, но и опасно, разозлим еще больше.
— Обездвижить бы его, — ответил охотовед. — Вот только дротиков у меня нету. У Федьки есть, но из ваших ружей ими не выстрелишь, калибр не тот.
Неждан просканировал секача. Доза транквилизатора, которую тот получил, конечно, была недостаточной для такой туши, но и она начала действовать. Значит нужно немного помотать его, чтобы он устал, а там…
Киборг выбрал толстую ветку, чуть выше себя, которая росла так, как ему было нужно, подскочил, ухватился руками, как за перекладину, раскачался и послал тело на середину поляны. Он приземлился, как кошка, на ноги, развернулся и громко вскрикнул, привлекая внимание животного.
Секач мгновенно повернулся и, низко опустив клыкастую голову, понесся на наглеца. Неждан, словно спущенная пружина, помчался навстречу ему. Охотники на своих деревьях забыли, как дышать, когда киборг подпрыгнул, оттолкнулся от кабаньей холки руками, крутанул сальто в воздухе и встал на ноги позади кабана. Секач по инерции пролетел дальше, развернулся и опять бросился на странного человека, явно нарывавшегося на неприятности. Снова разбег, прыжок, киборг перелетает через кабана, опять резко вскрикивает, дразня зверя.
— Это же самые настоящие критские игры! — восхищенно воскликнул профессор, от избытка чувств едва не свалившись с ветки. — Только не с быком, а с вепрем!
Марьяна судорожно вцепилась в воротник разгрузки Пал Палыча, не давая ему упасть, а сама до боли закусила губы от страха за Неждана.
А на поляне продолжалось цирковое выступление. Секач уже порядком умотался, безрезультатно пытаясь достать прыгучего противника, когда киборг в очередной раз попросту, без эффектных переворотов, перепрыгнул его, догнал, крутанул за хвост и резким толчком завалил на бок. Точно выверенный удар кулаком по основанию черепа, и оглушенное животное затихло. Весь цирк продолжался не более трех минут.
Неждан встал, легко поднял стокилограммовую тушу над головой и сказал:
— Ну, я его обездвижил. Можете добавить ему транквилизатором. Только постарайтесь попасть все-таки в кабана — другого киборга у вас пока нет.
Тимофей Иваныч только молча покрутил головой и спрыгнул с дерева. Торн бросил ему коробку с дротиками, которую он вытащил у все еще не не очнувшегося Феди из кармана комбеза.
— Клади уж его на землю, — вздохнул охотовед, подходя к живому монументу «Человек и вепрь», зарядил свою ижевку сразу двумя дротиками для надежности и выстрелил, когда Неждан уложил кабана обратно на землю.
— Так вы, что, киборг, юноша?! — удивился профессор.
— Лайфгард, спасатель, — удовлетворил его любопытство кибер, помогая спуститься с дерева.
— Это просто в высшей степени замечательно! — восхищенно бормотал Пал Палыч. Он схватил Неждана за руку, крепко пожал, потом, махнул рукой и крепко обнял. — В высшей степени замечательно!
Киберпарень смутился и, обняв профессора в ответ, похлопал по спине. Пал Палыч потрусил рассмотреть поближе кабана, а Неждан поднял голову и окликнул Марьяну:
— Прыгай! Не бойся, поймаю!
— А я и не боюсь, — улыбнулась девушка, — ты точно поймаешь. — И она соскользнула с ветки прямо в подставленные руки Неждана.
Он с легкостью подхватил Марьяну, на мгновение прижал к себе и неохотно поставил на землю и разжал руки. Девушка с той же неохотой, вздохнув, отстранилась от парня.
Тем временем Тимофей Иваныч, Стэн и Данис сняли с дерева Федю, усадили его на землю. Неждан просканировал собрата и вколол ему антидот из аптечки. Затем сделал перевязку раненой собаке, после чего, вооружившись острым охотничьим ножом и шомполом от ружья, удалил дробь, угодившую в кабана, и залил регенерант гелем, который образовал плотную пленку поверх ран, что позволяло не беспокоиться больше о жизни и здоровье животного и не возить его к ветеринару. Потом охотники пошли дальше вниз по ручью, чтобы не дожидаться флайера рядом с местом, где они оставили спящего секача. Волков поблизости не водилось, так что ему ничего не угрожало. Охотовед связался с базой, чтобы доложить об изменившихся обстоятельствах и передать новые координаты, откуда их нужно было забрать.
Флайер был небольшой, грузовой, так что пришлось основательно потесниться, чтобы уместиться всем. Сидеть пришлось даже на полу, но никто не протестовал.
Марьяна вытащила из рюкзака два шоколадных батончика и вручила их киборгам, которым требовалось восполнить запасы энергии, особенно Неждану. У нее на коленях лежал пострадавший спаниель, которого она ласково поглаживала. Неждан тоже протянул руку, чтобы почесать пса за ушами. Их пальцы встретились, и Марьяна, улыбнувшись, пожала ему руку и тихо сказала:
— Ты просто чудо! Спасибо тебе!
Автор публикации
