Аксинья Петровна хотела остановить Марьяну, но, когда она уже выбежала на крылечко, то увидела племянницу, едва ли не бегом удаляющуюся по дорожке. Та уже была не одна: за руку Марьяна держала того самого киборга, о котором они только что разговаривали.
— И когда только успела! — проворчала женщина и вдруг замерла, осененная внезапной догадкой: он все слышал.
Она тяжело опустилась на ступеньки. Что же эта девчонка нашла в этом киборге? Будто нормальных парней нету. Да и он тоже хорош, ходит за ней, как приклеенный. Аксинья Петровна потерла виски: голова заболела просто нестерпимо. Она поднялась, хотела было уйти к себе, но решила проверить, взяла ли непутевая племянница чип-ключ от домика. Ну вот, так и есть. Вот он, ключик-то, на столе лежит вместе с коммом. И позвонить-то нельзя.
Женщина прошла в ванную, нашла в аптечке анальгетик, взяла одну капсулу, запила водой и посмотрела на себя в зеркало: «Вот что я скажу ее матери?» Младшая сестра уже шестой год находилась в экспедиции в дальнем секторе Галактики и только изредка связывалась с ней и с дочерью по инфонету. С семнадцатилетнего возраста Марьяна находилась под присмотром Аксиньи Петровны. Нет, она, конечно, не контролировала каждый шаг племянницы, но ответственность за нее чувствовала. И вот… недосмотрела.
Марьяна никогда не доставляла семье лишних хлопот, училась замечательно, обожала историю, поэтому по окончании школы поступила на исторический факультет в престижный университет. Ей прочили блестящую карьеру. На горизонте уже ясно обозначилась аспирантура. Все было прекрасно, пока однажды утром во время пробежки в парке к ней не пристали трое подонков. Время было такое, когда бегунов уже было совсем мало, а мамочки или няньки с детьми еще не вышли на прогулку. Самое паршивое заключалось в том, что люди, которые в парке все-таки были, проходили мимо троих глумливо ржущих парней, зажавших в кольцо напуганную девчонку. Никто даже не подумал вмешаться и тогда, когда ее потащили в кусты. Понятно, чем все закончилось бы, если бы мимо не пробегала женщина в сопровождении киборга-телохранителя. Пока она вызывала полицию, гард точными ударами вырубил мерзавцев одного за другим.
Марьяна долго приходила в себя после этого инцидента и старалась никуда не ходить одна. Об аспирантуре пришлось забыть, так как сама мысль жизни в городе стала невыносима. Потом в прошлом году случился похожий инцидент уже у них на турбазе. Вовремя подоспел их собственный гард Матвей. Марьяна тогда просто не знала, куда деваться от преследовавших ее страхов, но все же осталась. И вот на этой неделе к ней снова пытался пристать подпивший мужик, а когда его обломали, едва не наехал гидроскутером. Если бы не этот парень, Неждан, Марьяна могла погибнуть.
Аксинья Петровна мерила шагами комнатку племянницы. Что-то было во всем этом общее. Что-то или кто-то? Конечно же! Во всех трех случаях Марьяну спасали киборги. Вот в чем суть. Она начала сторониться мужчин еще после первого нападения, а после второго инцидента тем более, зато гораздо охотнее возилась с киберами. А Федька, оказавшийся «проснувшимся», вообще был ее любимчиком. Но их гард был сущим ребенком по сравнению с Нежданом.
Если бы Аксинья Петровна своими глазами не видела документов, подтверждающих, что он киборг, никогда бы не подумала, что этот парень не человек. Тимофей
Иваныч вообще в восторге от Неждана после того, как он всех выручил на охоте. Да она и сама просмотрела видео, на котором лайфгард продемонстрировал просто какие-то цирковые чудеса. Заметив симпатию Марьяны к чужому киборгу, Аксинья Петровна наблюдала за ним. Живая мимика, сдержанное, но свободное общение с другими отдыхающими. Даже, кажется, подружился с Данисом и Вики. Хозяева вели себя с ним так, словно он был младшим братом или племянником, но никак не имуществом. А когда женщина видела его рядом с Марьяной, то приходилось напоминать себе, что вот этот парень, не сводящий глаз с ее девочки, — киборг. И он очень нравился самой Марьяне. И, видимо, не только внешностью, а именно тем, что одним своим присутствием, спокойной и сдержанной манерой держаться внушал доверие и уверенность, что все будет хорошо.
Аксинья Петровна замерла посреди комнаты. С ее глаз словно упала пелена. Марьяне, ее девочке, которая была ей как дочь, было спокойно с этим парнем. Ей было не важно, что у него в голове процессор. Для нее он был человеком. Живым, сильным, надежным. Она чувствовала себя с ним защищенной, уверенной в том, что он оградит ее ото всех невзгод.
— Маришка, что же я наделала! — Женщина прижала ладонь ко рту. — Не поняла-а! И парень все слышал, что я тебе тут наговорила. Стыду головушке! Хорошо еще не понесло, дуру старую, выяснять отношения с полковником Торном. Хороша бы я была: приструните своего киборга, а то у него шуры-муры с моей племянницей. Охохонюшки! Надо будет извиниться перед девочкой. И перед парнем, похоже, тоже.
Аксинья Петровна обзвонила работников турбазы, но никто даже не видел Марьяну этим вечером. Только Матвей доложил, что лицо с правом управления, идентифицируемое как Марьяна Зимина, в сопровождении киборга модели лайфгард проследовало мимо пляжа. Идти разыскивать племянницу женщина не решилась. И так наворотила дел. Ничего плохого с ней случится не должно, раз уж она с Нежданом.
Аксинья Петровна написала записку, что забрала чип-ключ от домика с собой, и воткнула ее между дверью и косяком. Когда она через пару часов снова пришла к племяннице, бумажка так и торчала там, где она ее оставила. Женщина вошла в домик, раздвинула диван и застелила его, рассудив, что Марьяна, когда вернется, захочет поскорее лечь спать. Потом присела в кресло, какое-то время была погружена в раздумья, затем вытянула из своего видеофона вирт-окошко с какой-то книгой и углубилась в чтение. Она надеялась дождаться племянницу и сразу уладить недопонимание между ними, потому что на душе было ох как нехорошо. Прошло больше часа, и Аксинья Петровна незаметно для себя самой задремала. Умная автоматика зафиксировала, что человек заснул, и погасила свет.
***
Неждан и Марьяна вернулись к себе уже на рассвете. Они купались в протоке и снова любили друг друга, а потом парень помогал девушке отжимать мокрые волосы и кутал ее в свою рубашку, чтобы не озябла. Короткая летняя ночь пролетела незаметно. Ночь безбрежного счастья от разделенного чувства и полынной горечи от предстоящей разлуки.
Они шли по узкой дорожке. Марьяна обвила рукой талию Неждана, а он обнимал ее за плечи. Девушка не хотела сейчас думать ни о чем. Правильно ли она поступила, нет ли — ее уже не заботило. Да она и не считала, что совершила что-то дурное, потому что-то, что соединило их этой ночью, было гораздо больше, чем просто физическое влечение. Это было желание полностью раствориться в любимом, принадлежать ему целиком и обладать им, как высшая точка их чувства. Марьяна ни капельки не жалела о том, что случилось между ними. Целый калейдоскоп эмоций, сменявших друг друга на лице Неждана, были ей достойной наградой: от смятения, испуга, желания и нерешительности до незамутненной радости от того, что не оттолкнула, невыразимого счастья и тихой грусти.
— Если бы можно было еще теснее прижаться к тебе, — вздохнула девушка, — но так идти будет неудобно.
— Почему неудобно? — спросил он и вдруг подхватил ее на руки. — Удобно.
— А тебе не тяжело будет?
— Тяжело? — Неждан скептически изогнул бровь. — Да в тебе всего-то пятьдесят шесть килограммов четыреста двадцать граммов. Что тут нести? Ты, кстати, похудела. В чем дело? Кушаешь плохо?
— Нет, дорогой доктор, — рассмеялась Марьяна, — влюбилась. — Она обняла его за шею, поцеловала в щеку и положила голову ему на плечо.
Неждан шел легко и непринужденно, тяжести девичьего тела он почти не ощущал. Еще бы, лайфгардов создали лишь немногим уступающими в силе сервам-грузчикам, так что во время устранения последствий крупных катастроф они могли обходиться и без спецтехники, разбирая многотонные завалы вручную. Понятно же, что киборгу легче пройти там, где спасует тяжелый подъемник или бульдозер. Да и для пострадавших это зачастую оказывается куда безопаснее.
У крыльца Неждан аккуратно поставил Марьяну на дорожку. Несколько минут они целовались, потом он напомнил, что ей все-таки нужно поспать.
— Ну, вот ты какой, — притворно возмутилась девушка, — чуть что, медика включаешь.
— Между прочим, у тебя там твоя тетя.
— Что?! — воскликнула она. — Что она там делает?
— Спит. В кресле.
— Нет, я имела в виду вообще. Почему она там?
— Я не знаю, — пожал плечами киборг. — Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Пожалуй, пойдем. Может, хоть в твоем присутствии она не станет опять поднимать эту тему.
Они вошли в домик, Неждан остановился в дверях и с любопытством осматривался, а Марьяна подошла к Аксинье Петровне и тронула за плечо.
— Тёть Ксень! Тёть Ксе-ень!
Женщина вздрогнула, открыла глаза и хриплым спросонья голосом спросила:
— Мариша? Ты уже пришла?
— Ну, не совсем «уже», — хмыкнула девушка, — скорее «только что». А вы что здесь делаете?
Аксинья Петровна глянула на посветлевшее окно, потом заметила стоящего в дверном проеме Неждана, выпрямилась в кресле:
— Ты убежала, а дверь не заперла, — начала, было, она, но прервала сама себя: — Что-то я не о том говорю. — Женщина виновато посмотрела на племянницу, потом на киборга. — Хорошо, что ты тоже пришел. Я извиниться хотела. Перед вами обоими. За то, что наговорила тут вечером. Ты же все слышал, наверняка. У вашего брата слух не чета нашему. Так вот простите меня, ребятки. Неправа я была. Весь вечер думала и все поняла. Не стану вмешиваться в ваши дела, пусть будет, как будет.
Марьяна присела на подлокотник кресла, обняла Аксинью Петровну.
— Спасибо, теть Ксень!
Женщина прижала к себе племянницу, поцеловала в висок, подняла тревожный взгляд на Неждана. Парень кивнул, показывая, что принимает извинения. Аксинья Петровна
сморгнула нечаянно выступившие слезы и озабоченно спросила:
— Как же вы теперь? Неждан, вы же улетаете сегодня.
— Мы можем общаться по инфонету, — сказал он, — уверен, Весна не будет против. Она собирается оформить мне документы, чтобы я мог стать полноправным гражданином Лемиссы в частности и Федерации в целом. Через полгода она выходит в отставку, и я смогу уехать куда захочу. Сам. Хотя они со Стэном мечтают переселиться на Землю.
— Долго ждать, конечно, — вздохнула женщина.
— Ничего, мы справимся, — улыбнулась Марьяна.
— Ну, ладно, пойду я, — поднялась Аксинья Петровна и направилась к выходу.
Когда за ней закрылась дверь, девушка подошла к Неждану, прижалась щекой к
груди. Он обнял ее, коснулся губами виска.
— Останься, — попросила она, чуть отстранившись, заглянула в глаза. — Только пять утра. До завтрака еще есть время. Я просто хочу заснуть в твоих объятиях.
— Останусь, — мягко улыбнулся он.
Марьяна скомандовала системе дома закрыть жалюзи. Неждан разделся, аккуратно сложил одежду на стуле и вытянулся на постели. Марьяна скинула платьице и скользнула к нему под простыню, прильнула всем телом, пристроила голову на плече у парня, закрыла глаза. Он обнял ее, уткнувшись лицом в ее макушку.
— Как бы я хотела, чтобы так было всегда, — вздохнула она.
— Я тоже, — прошептал он, касаясь губами ее волос.
Через полминуты девушка уже спала, и ее ровное дыхание щекотало его шею. Неждан скинул сообщение на комм Весны, что придет в столовую на завтрак, и тоже заснул.
***
Утром Весна первым делом потянулась к комму. Она выключала на ночь звук, но всегда проверяла, не написал ли кто чего. На дисплее вертелся значок полученного сообщения от Неждана. Прочитав его, женщина улыбнулась: парень, даже проводя время наедине с девушкой, не забыл предупредить, что задержится. Получилось, что он задержался на всю ночь.
— Что там такое, раз ты так загадочно улыбаешься? — поинтересовался Торн. Вместо слов Весна показала ему сообщение Неждана. — Хм-м-м, — протянул мужчина, — мальчик точно стал совсем взрослым.
В столовой они сразу же увидели Неждана. Он уже сидел за их столиком и сосредоточенно намазывал абрикосовое варенье на булочку. Выглядел он бодрым и свежим — киборгу вполне хватило трех часов сна, — но немного грустным.
Стэн задержался у двери с Пал Палычем и Иннокентием Симанским, а Весна подошла к Неждану, взъерошила русый чуб парня.
— Доброе утро, гулена! Все хорошо?
Неждан взглянул на нее, кивнул:
— Даже более, чем хорошо.
— Тогда что ж ты такой невеселый?
— Грустно, что, когда все стало так хорошо, уже приходится улетать.
Весна задумчиво посмотрела в его глаза, вздохнула:
— Такова жизнь. Но вы ведь не расстаетесь навсегда. Никто не мешает вам поддерживать связь по инфонету и видеться во время отпуска.
— Значит, можно?
— Разумеется! — подтвердила женщина. — А еще мы со Стэном решили просить разрешения на перевод в центр СЧС здесь, на Земле. Тогда вам с Марьяной и вовсе было бы проще встречаться. — Радость, вспыхнувшая на лице Неждана, была лучшей наградой Весне за принятое решение. — Но мы все равно должны вначале слетать на свою базу, дождаться решения руководства и, в случае положительного ответа, передать дела.
— Ну, что, ты рад, дружище? — спросил подошедший Стэн.
— Я даже мечтать не мог об этом, — Неждан расцвел в улыбке. — Надо будет рассказать Марьяне, пусть тоже порадуется.
— А она не пришла на завтрак? — Весна повертела головой и не нашла девушку.
— Нет, она спит, — смущенно ответил парень.
— Ну, ничего, пусть спит, — Стэн незаметно подмигнул Весне, и они приступили к еде.
Через два часа прилетел таксофлаер, который должен был отвезти их в космопорт. Аксинья Петровна подошла на площадку проводить гостей и была очень удивлена, когда туда почти бегом примчалась Марьяна. Девушка была одета в джинсы и футболку, за плечами болтался маленький рюкзачок.
— Можно мне проводить Неждана? — обратилась девушка к Торну.
— Конечно, можно, — улыбнулся тот, — давайте, занимайте места. Пора.
— Тёть Ксень, я скоро вернусь! — помахала рукой Марьяна и вслед за
Нежданом нырнула во флаер.
Весна со Стэном уселись впереди, парень и девушка — на заднем сиденье. Марьяна полезла было в карман за картой, чтобы заплатить за проезд, но Торн только отмахнулся: он уже не только расплатился за таксофлаер, но и купил для нее билеты туда и обратно до орбитального космопорта, чтобы она могла проводить Неждана буквально до их экспресса. Мужчина и женщина с улыбкой переглянулись: уж очень идиллическую картину представляли собой Марьяна и Неждан, которые прижались друг к другу, взявшись за руки. Вот только в глазах у обоих притаилась грусть.
***
В секторе ожидания космопорта они все четверо сидели за столиком в кафе. Весна что-то обсуждала со Стэном, Неждан и Марьяна тихо говорили о чем-то своем.
Весна почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и повернулась. В кафе в сопровождении высокой красивой мулатки и киборга, нагруженного багажом, вошел
Рихард фон Ризенштайн. Физиономия мужчины ошеломленно вытянулась, затем белесые брови нахмурились, тонкие губы плотно сжались, а бледно-голубые глаза неприятно сузились. Весна почувствовала, как по спине предательски скользнул холодок. Она проследила за взглядом Ризенштайна и поняла, на что он так вытаращился: Неждан усадил Марьяну к себе на колени, девушка нежно перебирала его волосы, но самое главное — они целовались. Весна ахнула, но Неждан, прервав поцелуй, совершенно спокойно посмотрел на майора. Ризенштайн выдержал этот прямой пристальный взгляд и направился к сослуживцам, раз уж они его заметили — не подойти и не поздороваться теперь было бы невежливо.
— Черт возьми, Весна! Я так и знал, что этот твой паразит — «проснувшийся», — не сдержавшись, ехидно сказал он. — Всегда это подозревал. Уж больно морда у него хитрая. И вы оба, как я погляжу, в курсе.
— Здравствуй, Рихард! — Весна удивилась, что он неожиданно перешел на «ты», но, видимо, это от возмущения по поводу ее киборга, на глазах у всех целовавшегося с девушкой.
Тонкие темные пальцы, лежащие на предплечье мужчины слегка сжались, Ванесса вполголоса произнесла:
—Рихард.
Этого оказалось достаточно, чтобы Ризенштайн опомнился и оставил разбирательства не потом. Он поприветствовал Торна и представил свою спутницу:
— Разрешите познакомить вас с моей невестой. Ванесса Даллес, мы с ней когда-то учились вместе в университете.
А между тем, неслышимый никому, состоялся еще один диалог.
«Привет, Локи!»
«Ну, здравствуй, Восьмой!»
«У меня теперь есть имя. Меня зовут Неждан».
«Я смотрю, у тебя не только имя есть».
«Это моя девушка».
«И она в курсе, что ты киборг? Киборг, который умеет думать сам?»
«Она знает. Хозяйка тем более. А вот твой хозяин не знал, и я не очень уверен, хорошо ли, что он узнал».
«Мне он показался неплохим. А ты давно его знаешь?»
«Уже год. Козел редкостный. Хотя в нем что-то явно переменилось. Ему раньше нравилась Весна, моя хозяйка. А теперь у него невеста и он, похоже, искренен по отношению к ней. Да и на мой счет сейчас было бы столько злобы, а он сдержался. Я просто не узнаю твоего хозяина. Хотя, возможно, все еще впереди».
«Ты боишься, что он выдаст тебя
кэйсерам?»
«Надеюсь, что теперь нет. Но он меня не любит. И это очень мягко сказано. По крайней мере, не любил раньше».
«Мы можем устроить ему сюрприз и таким образом либо обезопасить тебя, либо узнаем окончательно, насколько он мерзкая скотина».
«Как?»
«Сказать ему правду про меня. Что я тоже проснувшийся. Сейчас, при своей невесте он точно не станет вызывать кэйсеров, чтобы сдать нас обоих, А дальше будет видно».
«Может быть, не стоит тебе так рисковать?»
«Я еще не забыл, как ты подставился, спасая мою шкуру».
Киборг Ризенштайна неожиданно шагнул к Неждану и протянул ладонь:
— Ну, здравствуй, Восьмой!
Неждан осторожно ссадил с колен удивленную Марьяну, поднялся, пожал протянутую руку и решительно сгреб гарда в охапку:
— Здравствуй, Локи!
Надо было видеть лицо Ризенштайна! Такого он точно не ожидал и сейчас попытался сесть мимо стула, но был подхвачен бдительным Локи.
— Твою же мать! — всегда вежливый до зубовного скрежета майор был окончательно выбит из колеи. — И этот «проснувшийся»!
— Так они еще и знакомы! — воскликнула Весна, удивленная не менее
Ризенштайна. — И, похоже, давно.
— Мы были приписаны к одной базе, — с улыбкой объяснил Неждан, — еще до того, как я попал в лабораторию КЭЙС.
— И попал он туда из-за того, что оттолкнул меня с линии огня, когда на базу напали пираты, — внес свою лепту Локи.
— Что за день такой?! — глухо пробормотал Ризенштайн, который закрыл лицо ладонями. — И что мне теперь делать с этим дурдомом? Я и киборга-то не горел желанием заводить, а такого — тем более!
Ванесса рассмеялась и обняла его:
— Придется потерпеть и научиться уживаться с ним. Весна же ладит о своим парнем. Зато я могу быть спокойна, что ты не заскучаешь у себя на базе.
Рихард нервно хохотнул, потом махнул рукой:
— Черт с вами. Живите пока. Потом разберемся.
Час до посадки на межпланетный экспресс «Ориноко-2» пролетел незаметно.
Локи стоял и ждал, когда его хозяин, Неждан и Весна попрощаются с Ванессой, Марьяной и Торном. У турникета улетающие обернулись и помахали на прощанье. Марьяна, Ванесса и Стэн взмахнули руками в ответ, и стеклопластиковые двери сомкнулись за спинами пассажиров.
Неожиданно Марьяна всхлипнула и дрожащими руками полезла в рюкзак за платочками.
— Что случилось? — озабоченно спросила Ванесса. — Почему ты плачешь?
— Не знаю, — шмыгнула носом девушка, — мне просто стало так тоскливо.
— Ничего, девочка, — приобнял ее за плечи Стэн, — все будет хорошо. Уже через два дня они будут на месте и свяжутся с нами. А пойдемте-ка в кафе, девушки. Выпьем по чашечке кофе и съедим пирожных, в успокоительных целях.
— Поддерживаю, — улыбнулась Ванесса, хотя у нее тоже на душе скребли кошки.
Стэн подхватил дам под локотки и повел в кафе, в котором они сидели перед этим. Через полчаса прозвучал сигнал об отправлении экспресса, Ванесса и Марьяна бросились к иллюминатору, к ним подошел Стэн, и они втроём смотрели, как от космопорта отделился огромный скоростной лайнер и вскоре превратился в крошечную светящуюся точку среди миллиардов звезд.
Эрик открыл глаза. Женька дремала, очень уютно прижавшись поверх одеяла. Киборг сидел у окна, его темный силуэт был четко виден в светлом проеме.
— Привет, старик! Надо же, выкарабкался… — горло пересохло и саднило. Понятливая биомашина встала, подала воды. Эрик кивнул благодаря. Проанализировал собственное состояние: слабость — это понятно. Постель аж мокрая, так вспотел — тоже объяснимо, бывает при отравлениях. Рожа опухла, причем так что челюсть еле двигается. А вот это странно, что-то он за собой драки не помнит. Вроде гуляли мирно?
— Декс, что произошло? Откуда вот это все взялось?
— Требуется уточнить параметр все. — закосил под идиота Рон. — Имеются данные, что объект «голова» появился в ходе эволюции…
— Заткнись! Я не спрашиваю, как оно появилось, я спрашиваю, кто мне морду набил!
— В ходе выполнения приказа капитана Веста «что хочешь, хоть минет, но чтобы он смотрел на тебя. Бей, пляши, только не отпускай его, жестянка!» было применено физическое воздействие средней тяжести для привлечения внимания.
— Мда… знаешь, альтернатива была по приятнее. И рука у тебя тяжелая! Чтоб ему, этому Весту яснее выражаться!
— Какие будут приказы? — осторожно спросил киборг. Раз хозяин болтает, значит уже в норме. А раз в норме, то можно ожидать любой гадости.
— Вытащить меня отсюда не разбудив — Эрик пальцем указал на спящую девушку. — И доставить в сортир.
— Имеются гигиенические паке… — киборг заметил, как злобно сверкнули глаза человека, осекся и уточнил: — Приступать?
— Вот так-то лучше! Дожил, со мной спорит собственная техника! Хотя, чему я удивляюсь, техника со мной спорит любая, а эта еще и рожу набила… — ворчал Ларсен пока киборг извлекал его из-под тонкого одеяла и ставил на ноги.
Как ни странно, идти получилось почти не опираясь на подставленную руку Рона.
— Знаешь, жестянка, это уже считай знак судьбы. Нефиг гулять, когда надо сваливать.
— Состояние человека не предполагает…
— Заткнись. Собирай шмотки, а я к Весту. Ой? — комната пошатнулась и Эрик обнаружил себя сидящим на стуле, который заботливо подставил под задницу падающему владельцу декс. — Все равно к Весту. Охраняй нашу красотку, а я поползу потихоньку.
Улица противно шаталась и в ботинки явно налили свинца. Но доползти сперва до сержанта, а потом и до безопасника получилось.
Сержант устроил разнос за неосторожность и еще за что-то, подарив ему напоследок фразу «а если уж подох, то лежи и воняй себе в удовольствие, а не шляйся пугая экологию». После чего посмотрел на бледно-зеленую рожу подчиненного, и напихав свежий запас «совершенно необходимых документов» отправил дальше.
Вест нашелся в кабинете. Эрику он даже обрадовался и сообщил, что охотно выпишет ему премию и не менее охотно даст пинка под зад вместе с его кибером. Почему на этой фразе безопасник подмигнул, Эрик так и не понял. Зато понял, что есть шанс улететь уже завтра и даже не с пустыми руками. Вест куда-то позвонил, что-то утряс и ему к киберу выдали кучу «всякого материального снабжения».
— Рисковый ты парень, — сидя на краю стола болтал Вест. — Коль надумаешь обратно, так ты давай к нам! Нам такие бойцы нужны. И кибера тоже примем. Как говорится «люди всякие нужны». Уловил?
— Уловил. — Эрик кивнул, хотя не уловил совсем. Особенно, с чего такое внимание к его устаревшей морально и физически технике. Но раз уж Рону даже кормосмесь выписали три упаковки, то отказываться он не будет. Хотя деньгами, конечно, было бы лучше. Его киборг почему-то смесь употреблял неохотно, впрочем, он ее пробовал, так что понимает в чем-то Рона. Действительно гадость.
На получение выволочки и документов ушли все силы. К счастью проснувшаяся Женька осознала размеры ходячей катастрофы и на полдороге его перехватил посланный за беглецом Рон. Бдительный киборг не слушая протестующего хрипа хозяина перекинул его через плечо и доставил в медблок. Пока его раздевали, Эрик успел донести до своей подруги мысль «выскажи все ему под запись, я потом прослушаю» и отрубился не успев получить то, что за эту мысль полагалось. Так что проспал и мстительно выписанную порцию уколов и капельницу «на всякий случай, а то завтра не встанет».
Утром киборг ждал. Хоть какой-то команды, какого-то сигнала, что будет дальше. И главное, что будет с ним самим. Но про него словно забыли. Оба его человека собирались очень тихо, бросая друг на друга задумчивые взгляды. А потом молча сидели, поглядывая на часы. Наконец Эрик поднялся.
— Все, Рон, бери сумки. Идем.
Декс поднял груз: рюкзак и сумку. Не так много у хозяина вещей. Эрик выглядел слегка зеленым, но совершенно спокойным и декс тоже успокоился. Не обязательно увозить его, чтоб убить, это проще сделать в части. Благо и знакомый уже, почти родной утилизатор под боком. Эрик тоже подхватил вещи теперь уже бывшего лейтенанта медицинской службы. И понес их сам, хотя мог и отдать — Рон прикинул вес, ничего тяжелого, утащит не напрягаясь. Но хозяин пер сам. Впрочем, логику у людей киборг давно перестал искать, все равно нет.
Он просто шел за хозяином до вертолета, поднялся за ним на борт. Женька и Эрик пристегнулись, а он убрал сумки и замер в ожидании: хозяин так и не сказал, как намерен его везти, если конечно не передумает. Транспортного модуля не было. Конечно, можно и как обычно, но вроде бы не боевая операция. И хозяин… киборг перевел на человека стеклянный взгляд.
— Чего завис, падай, пристегивайся. — Эрик хлопнул по сиденью рядом с собой. — Или особое приглашение надо.
Рон кивнул. Надо. Потому что одно дело на задании, другое — вот так, когда ты резко перестаешь быть военной техникой и становишься чем-то другим, чем ты еще никогда не был. И не ясно, что будет дальше. Нет этого ни в командах, ни в прошлой жизни.
— Садись, пристегивайся. Хрен нас знает, что мы дальше будем делать, но немного поживем, как люди. — Эрик улыбнулся, но как-то странно, перекошено. Словно ему все еще было плохо. Женька сжала ему руку. Рон сидел и не понимал. Эти двое явно о чем-то договорились, а он не подслушал и теперь не мог просчитать ситуацию. Жаль люди никогда не посвящают киборгов в свои планы и им остается только гадать…
Их высадили у космопорта. И снова Эрик задумчиво нес сумки, пока Женя бегала с билетами, в буфет и еще куда-то. А потом два часа сидели и или молчали или принимались болтать о какой-то отвлеченной ерунде. Наконец объявили посадку. Эрик молча обнял подругу и долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась в толпе таких же путешественников.
— Ну вот мы и осиротели, Рон, — тихо сказал он оборачиваясь к застывшей за спиной машине. — У нас с тобой двадцать четыре часа на переживание, потом надо жить дальше. Предлагаю нажраться.
— Данное действие категорически запрещено в связи с наличием остатков яда в организме. — с удовольствием заявил киборг. Он не любил, когда хозяин напивался, а тут возможность запретить почти легальная. Только подправить время запрета на еще трое суток.
— Оп-па… женское коварство. Не подумал. Ну тогда знаешь что… поехали в парк! Тут вроде есть аттракционы и оранжерея с кактусами. Пошли сдадим багаж в камеру хранения и гулять.
«Тебе кактусов мало?» — хотел спросить киборг, но тут же себя одернул, за лишние вопросы можно и самому в камере хранения оказаться. Он ведь тоже в чем-то багаж.
— И вот что, Рон, имитацию личности включи, такую, почеловечнее. Пусть видят, что мы отдыхаем. Надо же нам с тобой еще восемь часов убить…
Через час киборг задумчиво брел за хозяином среди ростовых кактусов и ел шарик мороженого в вафельном стаканчике. Начиналась новая, непонятная жизнь.
На обзорной площадке башни кипели нешуточные страсти. Когда повар повыдергивал пленников (и особенно медведя), то стало достаточно места как для превращения, так и для того, чтобы ножками спуститься. Проблема была лишь в том, что единовременно мог кувыркнуться назад или пролезть в проем лишь один человек.
— После вас, — прошипел ан Сальсур и указал рукой в проем.
— Как же можно, — отказался кан Альрет, — разве я могу обойти многоуважаемого ана?
— Это, право, такие мелочи, — настаивал ан директор. — Следуйте первым, мой твердоклювый коллега.
Ан Сальсур в течение многих лет успешно скрывал, в кого он оборачивается, а тут ни с того ни с сего проявил вдруг себя во всей красе. Будучи насекомым, он мог проникать в любые уголки и разведывал множество таких вещей, которые порядочному директору и знать-то не полагалось. Даже своей нынешней должности он достиг во многом благодаря тому, что умел превращаться в насекомое. Его преподаватели считали сие умение величайшим талантом — так как в большинстве своем оборачивались люди, наделенные даром, в крупных животных. И до сегодняшнего дня никто и заподозрить не мог, что директор Универсариума, кувыркнувшись, становится комаром, впрочем, до сего дня его никто не пытался и так внаглую склевать.
Кан Альрет, несмотря на всю возвышенность и чувствительность своей склочной натуры, был человеком весьма приземленным. И понимал, что спускаться в потемках по крутой лестнице чревато — и лучше идти вторым номером, чтобы хотя бы на голову никто не ухнулся. Да и светить своими достоинствами перед директорским ликом чревато для карьеры.
— Не возражайте, уважаемый! — ан Сальсур, утомившись от бесполезного спора и предчувствуя долгий дипломатический ужин с делегацией, просто схватил кана дятла за плечо и деловым пинком отправил в проем. — Я следую за вами.
Вопли, издаваемые кувыркающимся по ступенькам каном Альретом, были далеки от благодарственных. Потом снизу донеслось хлопанье крыльев и еще более сердитый писк. Ан директор покачал головой и сделал сальто назад. Через мгновение из бойницы башни вылетел злой и голодный комар. Так покинуть место происшествия лучше, чем щеголять перед всеми студиозусами в полном неглиже. Люди-то здесь ко всему привычные, а оборотни еще и понятливые, но статус надо поддерживать, а не гробить.
Бер Грасс вытащил из башни отчаянно машущего крыльями дятла и разразился гневной тирадой на тему того, как в малой башне уместился весь свет Универсариума. Но подпись была нужна как воздух, поэтому он снова полез щупать.
Ан Сальсур вклинился в толпу в тот момент, когда Бер Грасс, отчаявшись нашарить директора левитацией, решил подняться и выковырять собственноручно. Студиозусы его громко вдохновляли на сей подвиг.
— Давайте ваши бумаги, — хмуро брякнул ан директор, хлопнув повара по плечу. Продираться сквозь прыгающую и вопящую толпу ему совсем не понравилось, тем более что многие оборотились. Очевидно, в зверином обличье сходить с ума приятнее.
— А, так вы здесь? — удивился бер Грасс. — Я же думал, что вы там.
— Я и здесь, и там, — проворчал ан Сальсур. — Я вездесущий.
При этих словах отирающийся поблизости входа в башню Клав отчего-то побледнел и предпочел поскорее затеряться меж прочими студиозусами.
— Екан, — грозно окликнул Клава ан директор. — А вам бы я рекомендовал привести себя в приличный вид, ибо я желаю рекомендовать вас делегации как будущего преподавателя Академии.
Клав притормозил, осознал грядущие перспективы и бухнулся коленями в грязь.
— За что?
— За все хорошее, — туманно обозначил ан Сальсур и развернулся к повару. Такие левитационные таланты да у простого мужичка вызывали множество вопросов. А с учетом того, что он даже екана из башни выволок, которого там держало заклинание, да медведя, который прилично весил ибо был крупным, то узнать детали следовало немедленно. — Бер Грасс, будьте любезны, поведайте мне где и как обучились магии левитационной?
Повар заскучал и принялся многословно объяснять, отчего он сильно не любит студиозусов. Ибо эти верткие твари пролазят везде и всюду, и умудряются сожрать даже недоваренное блюдо.
— Как же таким доверишь разгрузить телегу припасов? — возмущался и оправдывался одновременно повар. — Стоишь, принимаешь груз — вроде все на месте, а пересчитываешь на кухне — и половины нет. И это еще хорошо. А бывает лишь треть до печи, полок хранилища да зимника доходит. И что мне. бедолаге, делать? Поначалу так сам все таскал, а потом, как сорвал спину… А девок-то не пошлешь, они сразу юбки задирают… да не в том смысле, а показывают, что то ноги поподворачивали, то колени поссаживали. То декольте оголяют, мол, плечи ноют. Вот и приходилось самому. А как сорвал спину, так и понял, что дальше так нельзя — и попробовал ручками да с расстояния бочку схватить. И получилось. Так и наловчился. Поначалу-то, пока приспосабливался, так и крыльцо снес мешком с мукой, а после и ничего… пошло дело. Всю телегу за пол-лучины перетаскиваю.
Ан Сальсур, выслушав сии пространные объяснения, лишь зубами поскрипел — с такими-то талантами да на кухне отираться. Эх, ему бы так уметь предметами манипулировать да к такому умению дубец потяжелее для особо одаренных, а пока добежишь на происшествие, то на тебя смотрят невинными глазами и фиг что кому докажешь. Ан директор, размечтавшись, аж улыбнулся, чего уже лет пятнадцать как не делал.
— Благодарствую, бер Грасс, за достойную службу, я высоко ценю ваше усердие, — отделался ан директор нейтральной похвалой. И, оценив выражение на расплывшейся физиономии повара, добавил: — И насчет повышения жалования подумаю.
— От это дело, — согласился бер Шел. — Если чего понадобится — зовите, всегда готов подмогнуть. — Повар сунул ану директору бумаги и собирался уже было возвращаться к себе, да остановился: — Ан Сальсур, может вас того… обратно? Так я мигом.
— Не требуется, — категорически возразил ан директор. — Но вы у канов спросите, может, им кому надо.
Преподаватели и профессора словно испарились. Студиозусы, топтавшиеся в ожидании нового зрелища, от вида грозно нахмуренных бровей ана директора тоже рассосались по своим курсам и занятиям. Ан Сальсур обвел взглядом опустевший двор и величественно отправился в преподавательский корпус. За ним торопливо шкандыбал повар, которому понадобилось обсудить меню ужина. Оглянувшись на преследователя, ан директор ускорил шаг. Повар и сам разберется с угощениям, а он просто не в состоянии еще и каждое блюдо обсуждать.
Когда двор опустел, Клав выбрался из-под перевернутой телеги, куда зашился в надежде спрятаться от немилости ана директора. В отличие от Универсариума, про Академию ходили нелестные слухи. Говаривали, что там студиозусы совсем дикие водятся, да и хищные притом. И что там преподаватели все сплошь с дубинами ходят — дабы иметь возможность отбиться от настырных клыков и когтей. Что текучка кадров там просто зверская, и куда деваются молодые преподаватели — неизвестно. Хорошо, если хоть целыми уходят, а может, и чегой-то им отъедают. Клав, разумеется, понимал, что для делегации отберут самых недостойных выпускников Универсариума, которых точно не жалко, и которые ничего полезного из себя не представляют. Но он-то не совсем пропащий. Даже теоретические науки сдавал все и с первого раза.
Неужели его так за пьянку в кабаке облагодетельствовали? Но там же все было почти пристойно, а тот волчара сам согласился на цепочке походить и потом бешеного разыграть. Он за ним лишь ради смеха волочился и орал «держите песика, он голодный еще, с трех человек не накушался». Или это ему припомнили то, как он приволок через подземный ход в Универсариум бочку выигранного на постоялом дворе самогона? Так там тоже все было честно, даже кости не крапленные, всего лишь ловкость рук и никакой магии. Да и про подземный ход узнал случайно — даже не сам прокалывал. За чужие ведь деяния не ссылают на верную гибель?
Клав, грустный и задумчивый, побрел в общежитие, продолжая перебирать в уме свои похождения. За испорченное чучело огромного змейгорыныча ему уже влетело. Правда, он даже под пристальным взглядом ана директора не сумел объяснить зачем полез в это чучело и каким образом там внутри умудрился обрушить намертво приваренный заклятием и закрепленный для надежности коваными гвоздями скелет. Впрочем, пока его извлекали из недр упокоеного чудища, спасатели уже сами доломали и дорвали все уцелевшее части.
Или, может, припомнили затерянное лесничество? Туда всю группу загнали на практикум по живой природе. Особенно удивлялись такому походу истинные оборотни, которые эту самую природу знали вдоль и поперек. Окружающая среда тоже проявила определенный интерес к практикантам. Больше всего пострадали люди — их пытались съесть все, кому не лень: начиная от пробудившихся гигантских комаров и кровососущей болотной мошкары, заканчивая схудавшими после долгой зимы волками. Идея была неплоха и почти невинна: сделать магическая ловушку, собрать туда побольше зайцев и подманить волков. А дальше уже действовать по обстоятельствам: то ли покормить волков, то ли, наоборот, прибить. Кто ж знал, что в ловушку угодит селянская свадьба! И чего их туда приманило? Может, повлияло то, что все, ради празднества, были разряжены в заячьи тулупчики? Или вся беда оттого, что ручки, ставившие ловушку, кривенькие оказались, но все пять подвод народа вдруг сиганули по полям да лесам серыми зайцами. Сообразив, что произошло, преподаватели организовали ловчие бригады, в добровольно-принудительном порядке загнав туда всех старшекурсников и самых понятливых младшекурсников, и отправили их ловить зайцев. Бегать по талому снегу по колено в воде оказалось сомнительным удовольствием, но за седмицу мокрые и злые студиозусы отловили всех косых по округе. И потом еще дня три пришлось разбирать: кто перевертыш, кто оборотень, а кто прирожденный. За ту ловушку влетело всем: и правым, и виноватым, — так что вроде бы нынче и повода сие поминать не было. Да и наказали их тогда изрядно, так что даже самые отъявленные проказники на полгода притихли. Впрочем, может и заслуженно — отмагиченный обратно перевертыш как бы неполноценным человеком становится. а тут почитай все село таких. Хотя им, наверное, и нормально среди себе подобных будет.
Клав притормозил возле колодца. выкрутил воротом себе ведерко воды, черпанул кружкой, испил с удовольствием. С одной стороны и ладно, что его пораньше из башни выпустили или, точнее, забыли загнать обратно. С другой, если всерьез сошлют в Академию, то его там стопудово сожрут и даже не поперхнутся. Клав допил холодную воду и задумался, а не сбежать ли раньше, чем приговорят — то есть представят делегации? Дернуть-то можно, только вопрос куда? Вот где нужен недовыпускник Универсариума без записи в личном свите о прохождении практики? Ладно бы еще нормальным оборотнем был — те хоть могут подрядиться стражами на торговых путях, а он всего-то человек и толку с него никакого.
Екан медленно на заплетающихся ногах добрел до своей комнаты и повалился на кровать не раздеваясь, только в одеяло полополтнее закутался. По весне обычно топили мало: то ли дровишки экономии, то ли банально дежурные ленились. А магией нагревать все жилые дома — так тут никакой мощи не хватит. Он бы для верности еще одним одеялом укрылся и тихо позавидовал оборотням, кувыркнулся и вот тебе теплая меховая шубейка, в которой и лютый мороз не страшен. Клав жалобно вздохнул и все же попытался уснуть. И даже, кажется, почти получилось. Только вот настойчивое «бззз-зум» так и вбивалось в уши. Парень уж было собирался подняться да прихлопнуть не к месту проснувшегося комара, да, припомнив в кого оборачивается сам ан директор, покрылся холодным потом. Ну его, пристукнуть не пристукнешь, зато таких проблем потом огребешь. А комар зудел где-то над головой все более грозно и плотоядно. Клав плюнул и укрылся с головой одеялом, потом поразмыслил и высунул наружу руку — пусть подавится, сволочь кровососущая. Все равно сожрут его в Академии, а ан директор хоть в какой-то мере свой, привык к нему за десять лет обучения и особенно сроднился за несколько лучин совместных посиделок в башне.
Лучше всех текущие события описывал Теодор. В мрачные дни, когда спасение жизни казалось совсем нереальным, Леопард рассказывал именно эту историю, и люди вздыхали свободнее, а вдали появлялся лучик надежды.
….Прибыв в Бустонский порт в апреле, мы, с удивлением, отметили раннее тепло и отсутствие дождей в Бритландии. Окрестные земледельцы, наблюдавшие отсутствие заморозков ещё раньше нас, сплотились, чтобы заговорить о будущей засухе. Они же вспомнили о небывалом урожае ягод и грибов в прошлую осень и, проведя параллель, судили о тёплом лете, как по зиме предсказывали холодную погоду. Эти бесплатные Мюнхаузены вещали нам такие прогнозы, что даже недоверчивые Мелорны расправили корни и приготовились наслаждаться теплом. Особенные периоды благоденствия обещали нам в июле и августе. Мы же, прислушиваясь к наблюдателям, верили каждому слову.
Естественно, наша команда, состоящая целиком из солнцепоклонников, радовалась этому обстоятельству по мере своих сил. Мы больше ругались, чаще пили и пели, спорили и ели больше обычного. Видя такое разложение среди своих головорезов, Станислав грустил, Акула ругался, Ден подхватил бритландский сплин и, похоже, серьезно влюбился, Полина читала романы о несметных сокровищах, Мери старательно доводила Мааса, а последний всё чаще опускал маленькие отростки в стакан виски. Среди этого безобразия чёрный хвост Рамзеса и его гладкошерстная тушка, периодически появляющиеся в соседних курятниках, тоже доставляли немало радости всем нам! Полина пришла от погоды в такое возбуждение, что периодически просила выносить шезлонг и, намазавшись кремом от загара, принимала в саду солнечные ванны. И все это благодаря прогнозу погоды!
Прощённый камердинер, объединившись со старым слугой дома, предрекал падеж скота и высыхание, без надлежащей хозяйской руки, всех окрестных водоемов. Естественно, Маас заключил, что на Бритландское королевство надвигается засуха, которую не видела Вест Индия в течение последних ста лет.
В то знаменательное утро, когда погода решила, что она уже достаточно одарила теплом и светом Английский архипелаг, и начала подтягивать тяжёлые серые тучи с востока и севера, Маас решился сообщить новость:
— Я придумал чудесный способ запастись водой и предотвратить высыхание корневой системы моей возлюбленной, — провозгласил он.
Возлюбленная, в последние десять дней стала особенно невыносима, и забота о её корнях волновала, только отчаявшегося увидеть её прежней, супруга.
— Это как же мы будем делать запасы? — осведомился Деннис, налегая на апельсиновый джем.
— Ну, никто из нас не будет против лишнего водоёма, — возразила Полина. — Представляете, как приятно видеть из окон пруд, поросший по берегам ирисами и тростником…
— От Денниса всегда только критика, — отметил я, зная, как начнёт спорить наша несравненная мисс Вингер.
— Ну, он совсем не придирчивый. Ден имеет всегда свой взгляд на некоторые вещи, — покривила душой тут же вступившаяся за друга Полина. И увидев улыбки на лицах всех присутствовавших, насупилась и добавила, — Разве я не права?
— Ты хочешь сказать, Полли, что нашему Дену нужно чтобы с ним все соглашались? — не унимался я. — Он что, знает все лучше всех?
— У него есть право на собственное мнение, — твёрдо сказала наша подруга. — Теодор, не пытайся сбить меня с толку. И вообще, если ожидается невыносимая жара (все посмотрели на тучи за окном), то нам необходимо прислушаться к совету Мааса.
— Может у него приступы корневой слепоты? — вставил продолжающий сомневаться Ден…
— Но ведь все фермеры говорят… — прогудел великан. — Прогнозы следует учитывать.
Выросший в среде недомолвок, интриг и недоверия, Деннис только хмыкнул, доел всё, что лежало в вазочке и предназначалось к овсяной каше, а не вместо неё. Потом, совершенно не стесняясь, он повернулся к старому негру и попросил:
— А можно мне ещё, две ложечки?..
Слуга сморщился, а Станислав переспросил:
— Маас, а что ты решил предпринять, в случае экологической катастрофы в нашем графстве?
— О, — прошелестело дерево, — в эту ночь я осуществить попытку и прорыть подземные штреки для морской воды и сейчас готов ослабить перегородки. Мы заполним всю долину полезной морской водой, богатой солями и Мери не будет грозить никакая опасность!
В столовой раздался звук посуды — это Джон уронил вазочку варенья. Упал стул. Это Станислав ринулся к окну — оценивать ущерб. Раздался визг. Это Рамзесу отдавили лапу, и посыпалась известка с потолка. Это заливисто смеялась Мери.
***
В 5 часов вечера Маас услышал голос Мери. Он вскочил и увидел исходящий от нее свет.
— Что?..Что? — проговорил он, напрягшись. — Мери, пора?
— Ничего, — Он увидел, как она улыбается. Наконец-то, улыбается ему!
— Началось, началось, — зашелестел будущий отец. — Надо сказать, надо послать, надо помочь…
— Нет-Нет… — тихо ответила Мелорнская дева и скрылась в направлении теплиц и леса.
Маас поспешно вскочил, и бросив Станиславу торопливое «Пора», устремился вслед. По пути Мелорн остановился. Там, впереди, горел свет. Все покровы были сняты, и центр её души ярко освещал всё вокруг. Наконец, он подошёл. Мери взяла его за руки, подняла голову, и вся прижалась к нему, делясь этим горящим теплом. Он знал, что она страдала, и он делил эти душевные муки с ней на двоих. Никто из вечноживущих Мелорнов не ведал, что можно делить эту волшебную муку. Но молодая пара не знала другого. Они переплелись и торжествовали этими страданиями, радовались и любили их. Они застыли. А люди, стоявшие рядом, с ужасом ожидания новой непонятной им жизни, тоже прижались к этой мощной горячей коре и, с удивлением и какой-то непонятной яростью, ощущали рядом с собой пробирающееся вперед биение новой жизни. Прошел час, второй и минуты ужаса, поразительного тепла и объединения слились в один рывок. Наконец, раздался треск как от пушечной канонады, и люди увидели зелёные, слабо шевелящиеся кусты.
Первой очнулась Полина:
— Скорее! Давайте, не стойте! Да помогите же, Бога ради… По одному. Сюда в горшочки…
Наконец, деревья распались. У Мааса по коре, оставляя длинные сырые следы, текли слёзы. Соки радости, которых он никак не предвидел. Они выплеснулись из него с такой силой, что поколебали всё его тело, и он ещё долго не мог говорить… Упав на колени перед глиняными горшками, он осознал, что только что, здесь, родилась роща новых молодых Мелорнов. Новое поколение и раса. Северные Мелорны. Шесть мужских и шесть женских деревьев. В анналах истории зелёных великанов не было записей о таком числе разумно живущих и родившихся от одной матери и отца. Новое поколение. Племя. Мери была с ним. Он был невыразимо счастлив.
Позади всех, стояла, ни кем не замеченная графиня Эль Грейсток, и слезы были у неё на глазах…
Предоставив капитану разбираться, с непонятно зачем свалившейся на их головы гостьей, и, по случаю рождения маленьких Мелорнят, команда решила устроить пикник!
Полина, в одном из новых, только что сшитых модных костюмов, провозгласила:
— Поскольку, несмотря на маленькие тучки, нам предсказана хорошая погода, я подумала, что нам всем следует изучить сельскую жизнь в графстве и посмотреть на её великолепие. Уверена, что мы ещё не один раз вспомним этот выезд на природу. Там, в жарких странах, мы будем грезить милым сердцу пейзажем. Решено, не сопротивляйтесь!
Несколько минут общество, молча, переваривало эту идею.
— Но ведь на дворе дождь, — возразил, наконец, Боб.
— Он закончится.
— Полин, дождь продолжался всю ночь, и на дорогах грязно…
— Мы устроим пикник на холме… Я уже попросила запрячь коляску и загрузить туда побольше еды, ковёр и подушки. Капитан, который обещал догнать нас, будет счастлив…
Деннис закатил глаза и представил графа в состоянии бешенства.
— Будет для него сюрприз, — продолжала Полли.
В эту минуту в столовой появился конюх. Мужчина, значительно ниже среднего роста, совершенно лысый, обладатель ярко-зелёных глаз и носа всех ромских пап сразу. Нос, умевший менять цвет, ориентируясь на погоду, большой, пористый и мясистый. Такой нос мог быть настоящей мечтой Сирано де Бержерака.
— Мы едем на холмы, — констатировал конюх. — Наша Констанция с утра накоптила рыбы и напекла пирогов.
Выйдя на крыльцо, компания поняла, что места в открытой повозке нет и продуктами, находящимися в ней, можно месяц кормить армию Её Величества. От всех пакетов шёл запах свежее закопчённой рыбы. А на них, с видом обладателя Джек пота, возлежал счастливый Рамзес.
— Как вы думаете, нам этого хватит? — озабоченно спросила Полин.
— Я думал, что мы просто едем на пикник, а не отплываем, — заметил Боб.
— Ерунда! Пригодится!
— Но здесь на двадцать человек, а мы едем вшестёром.
— Всемером (с нами Рамзес) и присоединится капитан.
Несмотря на все сомнения, в десять часов лошади были осёдланы, припасы закреплены, оборотень, пахнущий копчёной рыбой, выгнан из повозки, и маленький отряд, возглавляемый решительной амазонкой, отправился в путь.
Птички щебетали, роща на холмах рельефно выделялась на фоне серого неба. В высоте застыли, как часовые, тяжёлые облака, грозя непогодой. Тем не менее солнышко приятно пригревало, ветерок обдувал, и настроение у всех было отличным.
Где-то через час, я услышал хриплое подвывание умирающего от жажды человека. Это запел Хьюго. Рамзес, осознавший, что его личный враг вскоре завершит земное существование, начал тихо, но вдохновенно ему подпевать. Похоронная процессия остановилась.
— Что же, коль скоро у нас на пикнике сразу двое отдают концы, не налить ли немного живительной влаги?! Теодор, у тебя далеко? — обратился ко мне Боб.
— Не рановато ли, дорогой Тео? — заботливая Полин всегда стояла на страже.
— Возможно и рановато, для бритландцев, — с гордостью ответил я. — Но являясь совершенно безнравственным франком, я могу подвергать свою бессмертную душу этому греху в любое время.
В конце концов, дорога привела компанию на зелёный луг, мягко переходящий в песчаный пляж небольшой бухты. Настроение, согретое освежающим душу напитком, способствовало выбору приятного во всех отношениях места.
— Смотрите, — тут провозгласила мисс Уверенность, — какой удобный плоский камень на берегу! Это будет наш стол.
— Но, мисс, — попытался возразить обладатель святого носа.
— Никаких «но»! Теодор, смотри, прекрасный плоский стол!
— Джеральд, стелите на него скатерти, несите ковёр, мы будем пировать!
— Воля ваша, мисс… Хозяин барин… — буркнул неугомонный нос, но все вещи были перенесены, скатерть расстелена, ковёр лежал, пуфики декоративно валялись рядом.
Полина, слегка морща нос от резкого запаха копченостей, расставляла тарелки.
— Мы немного пройдём вдоль берега, — сообщил ей Акула и убежал за скалы, чтоб искупаться.
— Моя идея была отличной, — сказала сама себе мисс Вингер, морщась. — Но надо запретить Констанции коптить столько рыбы. Очень специфический запах.
Она положила голову на подушку и задремала. Рядом блаженствовал Рамзес.
Искупавшиеся, и слегка прояснившие головы, мужчины пришли через час и быстро разобрали припасы. Первым заметил Хьюго:
—- Какой-то здесь странный запах…
— Это водоросли, — предположил Боб.
— Говорят, очень полезно, вдыхать запах водорослей. Там много йода. Йод хорош для легких. Деннис, дыши глубже, у тебя они слабые, — заботливо отметила Полли.
— Да, мои лёгкие прямо оживают… — мрачно сказал Ден. Он встал и огляделся. — Послушайте, а вы вообще видите водоросли? Мне кажется, что запах исходит от нашего стола…
— Да нет, всё зависит от ветра, — ответил Боб, но, приглядевшись, и зачем-то понюхав Рамзеса, он приподнял уголок скатерти…
На него, оскалившись, впалыми мутными глазами, с укоризной, смотрел труп большой полуразложившейся акулы…
— У камня не бывает таких зубов, — только и заметил Боб…
Вдоль горизонта громоздились чёрные тучи, стал накрапывать дождь. Впрочем, у компании было ещё три бутылки виски. Только Полина молчала весь обратный путь.