Дэн сидел у стены, рассматривал спящую на койке гостью и думал. Элли заснула сразу, как только коснулась головой подушки, и это не было преувеличением — Дэн зафиксировал почти мгновенное изменение альфа- и тетта-ритмов. До подъема тогда оставалось более четырех часов, он вполне мог бы выспаться и сидя, но счел нерациональным тратить время на сон. Нерациональным и… неинтересным.
Дэн давно уже заметил, что если малознакомому человеку, принимавшему за такого же человека и его, сообщить, что на самом деле это вовсе не так, что он DEX и, разумеется, сорванный — можно очень много узнать о самом человеке. Это был своеобразный тест. Интересный и показательный, хотя и небезопасный, и Дэн довольно часто им пользовался. Отношение (и поведение) людей всегда менялось, когда они узнавали. Причем далеко не всегда изменения эти шли в негативную сторону, особенно в последнее время, когда выступлениями представителей ОЗК в защиту разумных киборгов пестрят и инфранет, и основные каналы СМИ. Но относиться люди начинали иначе, тут исключений не было. Одни настораживались и замыкались, стараясь контролировать каждое слово, другие, наоборот, становились навязчиво дружелюбными, третьи пытались сделать вид, что им все равно и ничего не изменилось, но именно что только пытались. Их всех одинаково выдавали невербалика и резко изменившийся эмоциональный фон, которые для киборга точно так же невозможно не увидеть, как для человека — не заметить резко изменившийся цвет волос или кожи собеседника. И тут даже не требуется включать детектор правды, это просто видно, и все.
Он сам не знал, какой реакции ждал на свою провокацию от этой странной гостьи — но ждал хоть какой-то. А получил… Да ничего он, по сути, не получил, в том-то и дело! Никакой реакции вообще — на гормональном уровне, внешне-то Элли вроде как эту реакцию как раз слегка продемонстрировала. А вот эмоциональный фон ее не изменился ни на байт. Ей было все равно, словно для нее это в порядке вещей и даже интереса особого не вызывает.
И дело тут было вовсе не в том, что она не поверила, недоверие выглядит совершенно иначе и подразумевает довольно сильный скачок гормонов, а тут же ни малейшего скачка не было и в помине. Она поверила. Учла и приняла к сведению в качестве малозначимой мелочи. И было ей все равно.
По сути, Элли отреагировала на его признание так же странно, как и на вторжение в душевую. То есть — никак не отреагировала. Полина в аналогичных ситуациях всегда активно выражала возмущение вербально и действием, хотя анализ ее эмоционального состояния далеко не всегда подтверждал наличие этого самого возмущения. Но внешне оно выражалось в обязательном порядке, этого требовали нормы приличия. Сложные человеческие ритуалы, где к каждому правилу существует множество примечаний и оговорок.
Ну как, например, правило, что нельзя ходить голым или почти голым по коридору и пультогостиной, даже когда температурный режим позволяет. Что это ужас как стыдно. Но при этом из душа до своей каюты дойти в одном полотенце на бедрах — можно. И если при этом тебя увидит лицо противоположного пола, то это окажется не только не стыдно, а вроде как даже почетно, если судить по эмоциональному фону Теда в такие моменты. Однако это уточнение действительно лишь в том случае, если ты — ХУ-хромосомного типа. Для ХХ-хромосомных, даже при отсутствии на борту посторонних, полотенце должно быть более широким, скрывающим и вторичные половые признаки. У Полины было такое. Вернее, у Полины было два полотенца, предусмотренных этими самыми правилами — вторым Полина всегда заматывала волосы.
Последующие наблюдения за Ликой и Кирой в аналогичных ситуациях подтвердили идентичность поведения. Хотя в душевой тоже был фен и логичнее было бы высушить волосы прямо там. Но сложный человеческий ритуал требовал после душа обязательно пройти по коридору в двух полотенцах, и все девушки его соблюдали неукоснительно. Как и ритуал с обязательным визгом: «Тед, вон отсюда!» при внезапном вторжении особи противоположного пола в момент раздевания или одевания. И гормональный фон их при этом менялся скачкообразно и непредсказуемо.
У Элли же и в этом случае реакция отсутствовала, причем как внешняя, так и внутренняя. Словно ей действительно было все равно. Словно подобные обязательные для прочих женских особей ритуалы ее совершенно не касались. Но этим странности не ограничивались.
Впрочем, не такие уж и странности, если принять по умолчанию одно маленькое допущение…
***
Утром капитан обнаружил в сушилке чужое женское белье. Но, как выяснилось, не только он и далеко не первым.
— Полина, — позвал Станислав, смущенно хмыкнув. — Ты бы забрала свои вещи из стиралки!
— А я и забрала, Станислав Федотович! — весело отозвалась девушка из кухонного угла пультогостиной и хлопнула дверцей холодильника. — Еще вчера. А если вы про тот кошмарный лифчик, то это не мое!
Вообще-то ничего кошмарного в том предмете дамского гардероба Станислав не заметил, но он его не разглядывал особо, только увидел — и сразу осторожно прикрыл дверцу. Да и ситуация, похоже, принимала более серьезный оборот. Нахмурившись, Станислав вышел в пультогостиную и сурово уставился на развалившегося в кресле пилота, но тут из медотсека выглянул Вениамин, улыбнулся всем троим и неуверенно поинтересовался:
— Станислав, тут такое дело… я только уточнить хотел: никто из вас сегодня ночью в медотсек не заходил?
— Так он же заперт? — удивился Станислав, отвлекаясь. Вениамин вконец смешался, пробормотал смущенно:
— Ну я подумал, вдруг ты своим капитанским доступом… мало ли… будить не хотел. Вдруг что понадобилось срочно… таблетка там, от головы… или пластырь.
Полина хихикнула и начала торопливо нарезать колбасу на бутерброды, делая вид, что целиком и полностью увлечена этим занятием. Станислав просверлил ее затылок суровым начальственным взглядом, буркнул:
— Мне от головы таблеточка уже не поможет, разве что топор!
И снова перевел взгляд на пилота. Добавил в него начальственного осуждения, нахмурил брови, сказал со значением:
— Теодор?
Тот ответил настолько невинным и чуть ли не оскорбленным взглядом, что любой другой капитан на месте Станислава усовестился бы и отступил. Но бывший космодесантник слишком хорошо знал своих «мозгоедов», и поэтому его подозрения только укрепились.
— Теодор! — повторил капитан веско и с намеком. — Ты мне ничего не хочешь сказать?
— А чего сразу я-то? — надул губы пилот.
— Теодор! Нам что теперь, опять откладывать старт? Есть же какие-то границы. Я никогда не запрещал приводить… хм… гостей, но не в ночь же перед взлетом. Тебе же корабль вести!
— Станислав Федотович! — взвыл Тед тоном древнеяпонского праведника, обвиненного во всех ста двадцати восьми смертных грехах и пороках одновременно. — Зачем откладывать? Почему откладывать?! Да чтобы я! Да перед стартом! Да мне же корабль вести! Да за кого вы меня принимаете?!
Станиславу очень хотелось ответить — за кого. Точно ответить, емко. Но такого он себе не позволял даже с новобранцами, а тем более при девушке. Которая, кстати, насторожила ушки и так заинтересовалась, что даже бутерброды нарезать забыла. Взглядом вернув зазевавшуюся Полину к исполнению обязанностей дежурного по кухне, Станислав продолжил давить на пилота:
— Ну а кто же, если не ты, Теодор? Хочешь сказать, девушку втихаря на борт протащила Полина? Или Михалыч? Или… Вениамин Игнатьевич?
Доктор, как раз опрометчиво шагнувший было в пультогостиную, замер на пороге и с благожелательно-опасливым интересом прислушался к происходящему.
— Да нет же, Станислав Федотович! — хихикнула Полина, не оборачиваясь и продолжая стучать ножом по разделочной доске, нарезая длинный огурец на тонкие овальные лепестки. — Это Дэн.
Пилот фыркнул.
— Полина, — вздохнул Станислав. — Я понимаю, что Дэн подтвердит все, о чем вы с Тедом его попросите, но неужели ты всерьез полагаешь, что я поверю? Это же даже не смешно!
— А кто смеется? Я не смеюсь! — Полина снова хихикнула. — Я просто слышала, как они утром шушукались.
— Что, правда, что ли?! — Уронивший челюсть Тед мигом забыл о своем намерении обидеться надолго и всерьез. — Ну нифига се рыжий дает! В детский лагерь он слетал, ага! То-то думаю, и чего так долго?
— Растет мальчик. — Успокоенный доктор прошел к раковине, вынул из шкафчика свою огромную кружку. И добавил удовлетворенно, хотя и маловразумительно: — Ну если это был Дэн, тогда ладно, тогда все понятно.
И Станислав подумал, что после такой фразы рявкать на старого друга при всех и требовать от него объяснений как-то… непедагогично. Недостойно бывалого капитана.
***
— Пойдем сдаваться? Все равно, похоже, выбора у нас нет. — спросила Элли, прислушиваясь к разговору за тонкой стенкой и насмешливо глядя на рыжего… как там его? Не шестеркой же называть, в самом-то деле. И не Дексом. Остальные Дэном называют, значит, и мы так будем. А Декс — это, наверное, по паспорту. Ну как с Киу Те.
Разговор она слышала хорошо, если и не до последнего слова, то вполне достаточно, чтобы уловить его суть. И окончательно понять, что повторить подвиг Майлза, однажды ради спасения императора зайцем прокатившегося на перевозившем контрактных рабов транспортнике, у нее не получится: на этом корабле с картонными переборками прятаться невозможно. До чего же нелепая конструкция, дико нерациональная: настолько тонкие стенки и огромные каюты, на любом нормальном транспортнике в каждой такой жили бы четверо как минимум, а тут на одного! И при этом общий душ, хотя для его оборудования в каждой каюте такого размера вполне хватило бы места, даже если ее на две разделить! Непродуманно и нелепо. Впрочем, чего еще ожидать от провинции.
Рыжий чуть помедлил и кивнул, вставая. Двигался он ловко и плавно, в каждом движении чувствовалась скрытая сила, и Элли окончательно утвердилась в мысли о его прошлом. Хорошего бойца никаким штатским комбезом не скроешь. Славный парнишка, хотя и совсем-совсем провинциальный. Но это может быть даже и не так уж и плохо, во всяком случае, краснеет он очень мило. И ночью в душе так старательно смотрел ей прямо в глаза. Ну, во всяком случае, пытался именно так, чтобы исключительно только выше ключиц, и каждый раз заливался таким очаровательным румянцем, когда взгляд соскальзывал ниже. А ведь соскальзывал, ха! И пальцы у него правильные, прохладные. Не холодные, а именно прохладные и чуткие — словно заранее знал, где и как может быть больно, и аккуратно обходил, когда повязку накладывал. Или вот сейчас…
Элли ведь ничем не показала, что вставать было больно до чертиков. Не выругалась, даже не зашипела сквозь зубы, продолжала усмехаться и дышать ровно, пережидая самую первую волну. Дальше, она знала, пойдет проще. А он, уже шагнувший было к двери, как-то вдруг незаметно и естественно оказался рядом, поддержал под здоровый локоть. Ненавязчиво так, словно бы невзначай. И отпустил сразу, как только ее отпустило, ни на секунду лишнюю не задержался.
Славный парнишка. Понятливый.
***
— Я все понимаю. Я вообще самый понятливый капитан, вы не заметили? Я понимаю про объявленную охоту, про отсутствие денег и про то, что она совсем-совсем одна, а тебе, конечно же, требуется помощница по уходу за этим клятым краснорайнским мохнобрюдом… Полина, еще раз хихикнешь, и я сразу резко перестану что-либо понимать! Впрочем, кое-чего я не понимаю и сейчас — почему снова мы? Ну вот почему?!
Станислав сидел за убранным после скомканного завтрака столом, поставив локти на столешницу и запустив пальцы в короткие волосы. Находись он сейчас в медотсеке наедине с Венькой, он бы их еще и подергал, да и к небесам вопиял бы куда разнообразнее и эмоциональнее. Но на глазах у команды позволил себе бросить в пространство только вот этот единственный вопрос. Почти что спокойным и даже слегка насмешливым тоном. И именно в пространство, ведь все уже было решено: старт через полчаса, Тед в пилотском кресле, делает последний предстартовый прогон систем, гостью Венька утащил в медотсек и, насколько Станислав знает своего старого друга, в ближайшее время оттуда не выпустит. Да и не гостья она уже, оформлена пассажиркой, Маша переделала накладные. Поздно вопиять.
В общем-то, все было решено после той укоризненной Венькиной фразочки: «Стасик, ну что ты девочку мучаешь, она же ранена, ей помощь нужна…» После этого хитрый Венька утащил раненую в свои владения без малейших возражений со стороны вмиг устыдившейся команды, да и спорить сразу стало не о чем. Действительно, какие могут быть споры, если человек ранен и ему нужна помощь? О чем тут спорить? Не о чем.
Нормальная рабочая ситуация. Что они, первый раз, что ли, помогают подозрительной личности, у которой нет денег на проезд? Эту хоть в клетку сажать не пришлось, вполне себе цивилизованно в медотсеке отлеживается, а не пытается содрать с капитана штаны. Просит подбросить ее куда-нибудь поближе к цивилизованным местам? Отлично! Лямбда Пса, в чей зоопарк «Космический Мозгоед» должен доставить жутко ценный груз в лице (или рыле, или что там у него?) мохнобрюда — оживленный перекресток миров, цивилизованнее некуда. От девяти до двенадцати дней пути, четыре прыжка, не такая уж и большая жертва.
Если бы не Дэн…
Станислав сердито посопел, сверля мрачным взглядом торчащую над спинкой навигаторского кресла рыжую макушку. Макушка мигом просела, почти полностью скрывшись за спинкой: навигатор словно понял, что капитан думает именно о нем и при этом не думает ничего хорошего, и поспешил втянуть голову в плечи. Впрочем, почему «словно»? Вполне мог отсканировать направление взгляда и соотнести его с изменением капитанского настроения.
*
— Станислав Федотович, мне надо с вами поговорить. Сейчас. Это очень важно и займет не более трех с половиной минут.
Когда Дэн, представив команде претендентку в пассажиры, поднял на Станислава напряженно-спокойный взгляд и сказал это, все понимающе заулыбались. Это ведь так ясно и понятно, навигатор хочет заранее уговорить капитана обязательно помочь понравившейся ему девушке. И правильно! Не одному же Теду своих девиц на борту привечать, в конце-то концов! Ну а что Дэн хочет поговорить наедине — так тоже понятно же, стесняется при всех-то! Последнее время он постоянно стесняется из-за любой ерунды. Тед расплылся в смущенно-снисходительной улыбке, Полина опять захихикала, Михалыч одобрительно шевельнул бородой, а Венька прошептал умиленно:
— Растет мальчик…
Да что там! Сам Станислав ведь тоже именно так и подумал, пряча в уголках губ улыбку — ту самую, понимающе-снисходительную. Хотя, казалось бы, должен был получше знать эту рыжего заразу, у него же все не как у людей…
— Станислав Федотович, там запрашивают подтверждение.
— Старт подтверждаю.
— Принято. Десятиминутная готовность. Будете пристегиваться?
— Буду, — мрачно сказал Станислав, вставая из-за стола и направляясь к своему креслу. — Хватит с нас приключений.
0
0