— Стасик… — осторожно начал Вениамин, поглядывая на старого друга искоса. — Я правильно понял, что Дэн тебе все рассказал еще в самом начале? До твоего решения взять на борт эту… хм… автостопщицу в качестве пассажирки? То есть решение ты принял с открытыми глазами и на тебя никто не давил?
Капитан, засопев, уже набрал в грудь воздуха, чтобы ответить на этот выпад должным образом, но заметил, как вскинул подбородок и снова начал каменеть в позе идеального кибера Дэн, — и сказал совсем не то, что собирался. И совсем не так, как собирался, а деловито и почти сухо:
— Дэн, какова вероятность, что ваша встреча и последующая доставка этой Куинн на борт не были случайными?
— Менее двух и чуть более десяти процентов соответственно.
Дэн откликнулся немедленно, и это Станислава порадовало: значит, и сам сомневался и прогонял-анализировал разные вероятности. И если отвечает так уверенно (и не нашел ранее необходимым сообщить о ненулевой вероятности и такой возможности) — значит, действительно считает ее уровень несущественно низким… Черт! Программные формулировки заразны не только для киборгов, надо учесть.
— После того как она оказалась в моем флайере, вероятность ее проникновения к нам резко возросла до пороговой, — честно добавил Дэн после почти незаметной паузы. — Но если учитывать низкую вероятность первого ключевого события в цепочке, такая вероятность все равно далека от пятнадцати процентов, после которых может идти речь о пусть и низкой, но все-таки достойной учитывания вероятности. Мой маршрут был совершенно случаен и ничем не спровоцирован, кроме желания Ланса продлить полет. Я несколько удлинил выстроенную автопилотом траекторию, сделав это совершенно рандомным образом. А на обратном пути не стал вести сам, включив авто-возвратку. Это не было логичным решением и вряд ли могло быть кем-то просчитано.
— Даже Bond’ом? — вышло, пожалуй, излишне едко. Долгую секунду Станиславу казалось, что Дэн промолчит, но он все же ответил.
— Я не настолько хорошо знаю тактико-технические характеристики киборгов этой модели, чтобы быть в этом уверенным на сто процентов.
Посторонний бы не услышал скрытого в спокойном голосе вызова, но Станислав слишком хорошо знал эту рыжую заразу.
— Ну-ка, ну-ка, с этого момента поподробнее! — вклинился любознательный Вениамин. — И что же ты знаешь по поводу этих характеристик?
— Любой DEX от «шестерки» и выше в рукопашной легко справится с любым Bond“ом, — ответил Дэн быстро и, как показалось Станиславу, с видимым облегчением, словно он давно ждал именно этого вопроса и почти разуверился, что дождется. — У них боевые качества существенно снижены для увеличения тактико-разведывательной и накопительно-аналитической базы. Я не сяду играть с Bond’ом в пятимерные шахматы, но в боевой обстановке сумею справиться без особого труда. Ну или с трудом, если он будет хорошо вооружен, а я нет. Я на девяносто девять целых и девять десятых процента уверен, что сумею удержать ситуацию под контролем.
Снова вскинутый подбородок, но уже с совершенно другим значением. Впору восхититься, умеет же, зараза, минимумом средств — и так выразительно!
— Вот и хорошо! — припечатал ладонь к маленькому откидному столику Станислав, подводя итог разговора. — Значит, тебе это и поручим. Поселим ее в каюте, соседней с твоей, чтобы легче было… хм… держать под контролем. Полине с Тедом ничего говорить не будем, плохо уже и то, что мы знаем. Тем более что мы и сами толком ничего не знаем! Даже если она и Bond — в чем, заметьте, у нас тоже нет стопроцентной уверенности! — она может оказаться просто попавшим в беду беглым сорванцем. И я не хочу даже предполагать, как в таком случае она среагирует на разоблачение. Признается сама — тогда и будем решать, что делать дальше. Не признается — довозим до Лямбды Пса и разбегаемся ко взаимному удовольствию. Все!
— Я вам больше не нужен, Станислав Федотович?
— Пока нет. Спасибо.
— А все-таки жаль, Стасик, что она не Irien’ка, -— протянул Вениамин с мечтательной улыбкой, когда за навигатором с тихим шелестом задвинулась дверь. — Я бы тогда, может, даже и собой пожертвовал… ради спасения остальной команды, конечно! — поспешно добавил он, чопорно поджав губы в ответ на шокированный взгляд капитана, но глаза продолжали смеяться.
— Тебе бы все шуточки! — тихо взвыл Станислав. — А у меня шпион на борту! Ты о другом подумай: а что если Дэн все-таки ошибается и она к нам не случайно попала? Теперь что, каюту запирать прикажешь, даже в сортир выходя?! Впрочем, толку-то, запираться от супершпиона, ей любые замки на раз… Дожили, называется!
— Стасик, не драматизируй! — отмахнулся Вениамин с безмятежной улыбкой. — Ну что ей у нас выведывать? Ты даже налоги платишь честно! Что она может у нас украсть? Секрет тедовского омлета? Суперценную и не до конца проржавевшую железку у Михалыча?
Теперь Станиславу захотелось взвыть уже отнюдь не шепотом: Венька не понимал. Да и не мог понять. Милый, добрый, беспечный Венька, ничего не знающий о запрятанной в машинном отделении тайне, которая наверняка может представлять немалый интерес для шпиона. Если бы знал, опасения капитана не казались бы ему такими беспочвенными, но в том-то и дело, что знать он не должен. Как бы заставить его проникнуться серьезностью ситуации, но при этом не нарушить важную для Аайды чистоту эксперимента…
Но тут доктор сам подсказал Станиславу выход, продолжив насмешливые перечисления:
— О, Стасик! Как же я мог забыть?! Она же может украсть Полинину крыску! Очень, очень ценный зверь, Стасик!
Вот оно! Тем более что от Михалыча и всего с ним связанного внимание следовало отвлечь любыми средствами.
— Хорошо, что ты сам догадался, — сказал Станислав со значением. И когда старый друг недоумевающе вздернул на лоб светлые брови, мрачно добавил: — Я именно его в виду и имел. Ты что-нибудь слышал раньше про этих мохнобрюдов? Вот и я не слышал. Редчайший зверь. Я даже думать боюсь, сколько эта тварь может стоить на черном рынке, если за одну только его перевозку нам заплатили больше, чем за весь прочий груз!
Кажется, подействовало. Вениамин перестал улыбаться, поджал губы, спросил неуверенно:
— Ты полагаешь?..
— Я полагаю, что нам просто надо быть осторожнее. Всем нам, а не только Дэну.
— Я понял. И проникся, — ответил несносный Венька вроде как серьезно. Но тут же снова улыбнулся. — Кстати, о Дэне. Ты заметил, что он так ни о чем и не попросил?
— Ха! Тоже мне, удивил. Да он никогда ни о чем не просит! Даже о самом нужном. И чем более ему нужно что-то — тем меньше шансов, что он попросит!
— Вот именно, Стасик. Вот именно…
***
В самых страшных снах Валлиота Райса с некоторых пор возникли существенные изменения. Ему теперь снилась Дьявол. Подходила вплотную, скалила окровавленный рот в мерзкой ухмылке, тянула к нему когтистые руки. И Валлиот ничего не мог поделать, даже закричать — и то не мог, и не было рядом адмирала Куинн, способной прогнать Дьявола и спасти…
Иногда Дьявол стремительным рывком набрасывалась на Валлиота и разрывала его тело на куски. Иногда просто медленно и неотвратимо приближалась, поскрипывая когтями друг о дружку, словно ножами, и Валлиот обмирал под ее огненным парализующим взглядом, не в силах шевельнуться и надеясь только, что достойно выдержит ниспосланную ему муку.
Раньше ему снилась смерть ребенка — его собственного маленького Илайи, чьи трогательные золотистые кудряшки он обожал заранее, еще даже ни разу не видев, чьи крохотные пальчики с розовыми ноготочками прочно держали его сердце, наполняя безмерным счастьем — до того самого страшного дня, когда медик из репликаторного центра при встрече с ним отвел виновато глаза. Хотя, если разобраться, он не был ни в чем виноват, этот медик. Все имеет свой срок эксплуатации, маточные тканевые среды тоже не вечны, да и оборудование старое.
«Рассосалось», — так он сказал тогда, тот медик. И добавил, пожав плечами: «Такое случается». Для него никто не умер. Не случилось ничего страшного, просто зигота оказалась нежизнеспособной и не сумела сформировать полноценный зародыш. Бывает. Для него тот так и не родившийся малыш был безымянным набором клеток, а вовсе не милым шаловливым Илайей, со вздернутым носиком, хитрой улыбкой и золотыми кудряшками. «Рассосалось» сказал он — и исчезли маленькие розовые пальчики. И сердце двадцатилетнего Валлиота рухнуло на каменные плиты репликаторного центра — его больше нечему было держать. И наглой осенней мухой билась в голове единственная мысль — не надо было заранее отпускать отцовскую бородку. И не важно, что Валлиот всегда смеялся над суевериями — в этот раз не надо было ее отпускать. И суеверия здесь ни при чем. Просто не надо было, и все…
Медик предложил попробовать еще раз, сразу же, не откладывая в долгий ящик. Сказал, что подавляющее большинство будущих отцов так и делает, это правильный подход, конструктивный, прошлое должно оставаться в прошлом, а думать следует о будущем и стремиться к нему. Сказал, что все вложенные Валлиотом в ребенка средства так и остались в неприкосновенности, не только нереализованные социальные накопления, но и обычные денежные, и что новый сын не будет стоить Валлиоту ни одного лишнего кредита.
Валлиот отказался.
Он ничего не стал объяснять медику, ведь тот понятия не имел об Илайе. Отцовская бородка жгла лицо, он сбрил ее сам, насухую, в кровь раздирая кожу и не чувствуя боли, только слегка удивившись — раньше он никогда не резался при бритье.
А потом перевел все свои отложенные на детей средства (там хватало почти на двоих, но он поторопился, не захотел ждать, думал, так будет лучше, чтобы Илайа был старше брата хотя бы на год, это правильно, когда дети в семье разного возраста, это воспитывает ответственность) на счет репликаторного центра. Первый раз тогда перевел, а потом переводил снова и снова. Все, до последнего кредита. Позже, когда он ушел в политику, это посчитали продуманной пиар-акцией молодого целеустремленного человека, и Валлиот не стал возражать. Так и отшучивался, если задавали вопросы.
Ну в самом деле, не объяснять же, что делает он это только для того, чтобы у этих центров было немножечко больше денег на новое оборудование и качественные тканевые структуры. И немножечко меньше шансов на то, что какому-нибудь другому медику опять придется при встрече с другим кандидатом в отцы вот так же виновато отводить глаза. Глупое какое-то получилось бы объяснение. Неубедительное.
А вот сны были убедительными на редкость. Илайя в тех снах был уже живым и умирал у Валлиота на руках. Иногда не один, а вместе с маленьким Таниэлем. И Валлиот каждый раз ничего не мог сделать. Совсем ничего.
Эти новые кошмары, с Дьяволом в главной роли, были убедительны тоже. Валлиот каждый раз просыпался в холодном поту, задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем и облегчением, что это был только сон, а на самом деле от Дьявола и ее приспешниц его надежно отгораживают прочные стены корабельной каюты. И какое же счастье, что нет ни малейшей необходимости эту каюту покидать: санузел в ней встроенный, хоть и крохотный, но персональный, а завтрак и обед ему приносят понятливые охранники.
И все-таки, если подумать, то даже в этих жутких снах можно было найти что-то хорошее. Например, то, что Дьявол напрочь вытеснила из ночных кошмаров умирающего Илайю. И, хотя подобное высказывание и звучало кощунственно, Валлиот был почти благодарен ей за это.
***
Войдя в пультогостиную, Станислав обнаружил там только Теда. Пилот сидел в своем кресле, и это было нормальным. Ненормальным было то, что Тед при этом не гонял азартно многочисленные вражеские истребители или не уходил от отчаянной погони, пытаясь пройти новый уровень с рекордным результатом — он просто сидел в кресле, уронив руки на колени и сгорбившись, непривычно понурый и несчастный.
— Тед, — подозрительно поинтересовался Станислав у пилота, — ты тоже хочешь со мной о чем-то поговорить?
Тед вздрогнул, вскинул голову, вымученно улыбнулся. Выдавил после короткой запинки:
— Н-нет, Станислав Федотович.
— А чего грустный такой? — подозрения Станислава не спешили рассеиваться. Слишком уж не похож был этот Тед на себя обычного.
— А… — Пилот вяло махнул рукой и отвел взгляд. — Уровень не прошел.
— А-а-а, — успокоился Станислав: вселенская скорбь по такому поводу была вполне понятна и естественна. Ну, во всяком случае, понятна и естественна для Теодора. И продлится наверняка недолго. — Пройдешь еще!
— Пройду… — сказал Тед тихо и с какой-то странной интонацией, но капитан уже не слышал, он шел к своей каюте.
Тед проводил его долгим взглядом. Потом развернул кресло к смотровому экрану. Закрыл глаза.
Значит, действительно не случайность, не показалось, если это настолько видно даже со стороны, что заметил не только Дэн с его сверхчувствительными рецепторами, но и капитан…
***
0
0