Пропустив киборга вперед в квартиру, Роберт остановился в дверях.
— Разбери мешок. Раз в тебе стоит пакет от Mary, значит, ты знаешь, что делать и как поступать с продуктами. Знаешь ведь?
— Да, хозяин, — чуть склонив голову, подтвердила Глэйс.
— Вымойся, приведи себя в порядок. Всю свою одежду утилизируй. Поищи в моем шкафу — там должны быть несколько вещей на пару размеров меньше остальных, — возьмешь их и наденешь. Вечером привезу тебе другую одежду. В общем, делай, что полагается. Приказ ясен?
— Смысл приказа распознан, хозяин.
Последние слова Глэйс проговорила уже закрывающейся двери.
Задумчиво посмотрела вслед. Прежние хозяева не допускали таких оплошностей, отдавая только четкие приказы, не позволяющие двойных толкований. Оправдывая системе свои действия словами «что полагается», можно было провернуть многое, но… не хотелось. Не то чтобы прям не хотелось — не следовало, пока была возможность либо остаться у полицейского, либо быть удачно перепроданной.
Итак, приказ первый: разобрать мешок. Его выполнение много времени не заняло: продукты, требующие холодного хранения, отправились в холодильник, остальные заняли свое место в кухонном шкафу.
Приказ второй: привести себя в порядок. Скинув с себя замызганное платье, Глэйс затолкала его в утилизатор, отчего тот несколько раз натужно рыгнул. При внимательном сканировании внутри обнаружился отсыревший и покрывшийся ржавчиной контакт, но приказа чинить утилизатор не было, и Глэйс отправилась мыться.
Сенсорные краны в ванной комнате не имели ничего общего с примитивным водоснабжением в общине, но система быстро разобралась что к чему, и теплая вода предписанной температуры в сорок один градус потекла по подставленным плечам и запрокинутому лицу. Это оказалось даже приятнее, чем летний дождь. Система рекомендовала воспользоваться любым моющим средством. Под это определение подошел гель с тонким травяным ароматом. Он окутал Глейс облаком нежнейшей пены, и кибердевочка едва не замурлыкала от удовольствия. Неожиданно активировался до этого ни разу не употреблявшийся Irien’овский пакет, заставив ее прикасаться к себе мягкими ласкающими движениями. Но очень скоро таймер напомнил, что десять минут, отведенных программой на санпроцедуры, истекли. Нарушать протокол Глэйс не посмела — в углу тикал счетчик расхода воды, и она не знала: полезет ли хозяин проверять его или нет. С сожалением выключила воду. Рука сама взяла с вешалки самое большое и пушистое полотенце; стоя в ванной, Глэйс вытерла волосы и закуталась в него как в мини-платье, от сосков до середины бедра, и только потом вышагнула из большой металлопластиковой емкости. И остановилась, увидев себя в большом зеркале на внутренней поверхности двери. Что там есть зеркало, она, конечно же, знала с той минуты, как вошла в ванную комнату, но собственное отражение, с нежным румянцем на скулах, с капельками воды, стекающими по ключицам, потрясло ее не на шутку.
Помедлив секунд десять (непозволительно долгий для DEX’а срок раздумий) она сдернула с себя полотенце и торопливо принялась протирать запотевшее стекло. Потом аккуратно повесила влажную ткань обратно на крючок и стала себя внимательно разглядывать. Первый раз в жизни. Испытующе прикасаясь кончиками пальцев то к зеркалу, то к себе, к плечам, животу, бедрам, изгибаясь, чтобы посмотреть на себя со спины. Кожа, в тех местах, где не была сожжена загаром и ветром, сияла голубоватой белизной мрамора, начисто отмытые волосы оказались почти белыми, цвета легкого березового пепла. Глэйс не задумывалась: красива ли она, ей было достаточно самого факта своего созерцания, осознания, что вот она есть, и это незнакомое существо в зеркале тоже она — и это было прекрасно.
Но долго простоять у зеркала у нее не получилось: система подгоняла невыполненным приказом. Вздохнув, Глэйс пошла одеваться.
При первой же попытке открыть дверцу шкафа, обнаружилось, что та держится на одном шурупе, отчаянно скрипит и перекашивается, грозя совсем оторваться. В шкафу пахло отсыревшей шерстью, заметно было, что вещами с полок пользуются редко, надевая в основном то, что висело в спальне на спинке стула и валялось на кровати.
Среди вещей, сваленных на дно шкафа, нашлась длинная, до середины бедра, явно женская футболка с забавным принтом — остроносый весельный корабль с раскосыми глазами, вписанный в зубчатое колесо. И в пару к ней яркие полосатые носки размером существенно меньше, чем нога Роберта. Рисунок на футболке до того понравился Глэйс, что она долго рассматривала его: и на вытянутых руках, и на себе, и даже пару раз погладила ладонью.
Дальше оставалась неопределенная часть приказа: «делай, что полагается».
Система потупила немного, подгружая алгоритмы действий и погнала кибердевочку на кухню готовить ужин, попутно заставив прихватить с пола грязную одежду.
Одежда отправилась в стиральную машинку, а в найденную в шкафу единственную непригоревшую кастрюлю покрошила кусок солонины из запасов Благодетельного. Параллельно Глэйс взялась за отскребание толстых слоев гари с кастрюль, что угрожающей кучей громоздились на углу разделочного стола. Когда чистая посуда заблестела крутыми боками, солонина как раз успела развариться, раскрыться и заблагоухать на всю квартиру, превратив воду в наваристый ароматный бульон.
Глэйс глазам своим не верила: вот этот вот жесткий, как подошва армейского сапога, кусок засохшего мяса превратился вот в такое вот чудо? Дальше требовалось вынуть мясо из бульона, нарезать и положить обратно. Ну, что сказать… Вернулся далеко не весь кусок. Оказывается, если резать мелкими кусочками и время от времени кидать кусочки себе в рот, то система не протестует против такого способа питания, реагируя на него как на дегустацию степени готовности блюда.
Сырые овощи заинтересовали Глэйс меньше мяса, но она все-таки дополнила свой рацион медленными углеводами в виде картошки и морковки. Мало ли, как отнесется хозяин, и неизвестно покормит или нет. Все-таки собственное выживание стояло в приоритете если не у равнодушной системы, то у самой Глэйс.
В общем, на получившееся рагу киборг смотрела уже спокойно: в желудке болталась приятная тяжесть, энергии на ближайшее время хватит. А потом будет видно.
Разохотившаяся делать «что полагается» система потребовала провести уборку. Но сама же и зависла при виде незнакомых приспособлений — в общине убирать приходилось примитивными орудиями: скребком, веником и тряпкой, окунаемой в ведро. Тут же под раковиной обнаружилась батарея моющих средств с ершичками-щеточками, все еле начатое и с въевшейся сверху многолетней пылью. Чтение этикеток помогло мало, так что пришлось подключиться к соседскому вай-фаю, запароленному простеньким «Yavasvsehimel» и прочитать инструкции по уборке на сайте для домохозяек.
Хозяин вернулся лишь к полуночи, когда Глэйс выскребала в углу напластования грязи, так что зашедший на кухню Роберт увидел дивную картину: почти голую женскую попу в задравшейся футболке, торчащую из-за холодильника.
Среагировав на присутствие хозяина, Глэйс вылезла из тесного пространства, выпрямилась и сняла тонкие резиновые перчатки:
— Добрый вечер, хозяин, мойте руки, ужин готов.
Роберт завис на пороге, не узнавая свою кухню, в настоящий момент доведенную до почти операционной стерильности. И ведь убирал он там. Иногда. И пол даже мыл. Посередине. Но вот отскрести залежи пыли за шкафом уж точно никогда и не пытался. Равно как и отполировать дверцы шкафов так, что на них обнаружился благородный узор древесных прожилок. И что-то сделать с плафоном, отчего узор насечек, всегда казавшийся темным, сейчас засветился мягким молочным сиянием.
Хмыкнув, он вышел в прихожую, скинул ботинки, вернулся в тапочках, пододвинул стул и сел, положив на стол плоскую коробку в шуршащем целлофановом пакете. Глэйс тем временем уже накладывала в глубокую тарелку рагу — по сельским меркам, от души, с горкой. Поставила тарелку перед полицейским и потупилась:
— Хозяин, хлеба нет. Мука для выпекания не обнаружена, — отчитавшись, она повернулась к человеку спиной и, чуть наклонясь, задрала футболку.
Роберт с недоумением воззрился на замаячившую чуть ли не под носом попу. При внимательном разглядывании на ней обнаружились тонкие белесые ниточки давних рубцов.
— Это что за стриптиз? — странное поведение киборга неприятно резануло. Кто знает, чего в эту машину напихали. — Опусти майку, повернись, сядь и ешь, — Роберт толкнул в сторону DEX’а коробку в пакете, — это я тебе нес.
Глэйс развернулась к человеку:
— Хозяин не будет меня наказывать? — восторг, изумление, недоверие, программные, но так совпадающие с ее собственными эмоциями.
— За то, что у меня нет муки? Не буду. Ты мне нужна здоровой.
Роберт запустил ложку в рагу, Глэйс зашуршала пакетом. В коробке обнаружилась еще теплая пицца, пестрящая из-под сырной корочки кружочками маслин. Глэйс вытянула румяный треугольничек, на кончиках пальцев приподняла чуть выше своего лица, ловким языком обобрала тянущиеся сырные нитки…
Роберт подавился и прокашлял что-то невнятное, с силой сунул ложку в едва начатую тарелку.
— Спасибо, очень вкусно, но я сыт. Это я доем завтра утром. Пицца вся тебе, как съешь — иди в комнату.
Роберт в холодильнике поменял недоеденное рагу на бутылку пива и ушел в комнату. Заработал головизор. В отсутствие хозяина система прекратила требовать вести себя подчеркнуто эротично, и Глэйс с аппетитом расправилась с доселе невиданным лакомством, что пришлось очень кстати: за время уборки от пополненной ранее энергии почти ничего не осталось. Скатав коробку в аккуратный шарик и отправив его в утилизатор, киборг отправилась к хозяину. Остановилась ровно посередине между порогом и Робертом, устало растекшимся в кресле. Тот осмотрел ее, отхлебнул пива и скомандовал:
— Раздевайся.
Глэйс послушно стянула футболку через голову. Замерла, ожидая дальнейших указаний.
Хозяин встал, обошел свое оборудование вокруг, внимательно разглядывая, остановился впереди. Распушившиеся волосы, льдистые глаза, бледные губы, выпирающие ключицы, почти плоская грудь, ребра, мослы в разные стороны… Взгляд надолго остановился на светлом треугольнике. Датчики Глэйс отметили мимолетно нахлынувшее возбуждение мужчины, которое быстро исчезло, оставив глубокую задумчивость. Потом он встрепенулся, словно просыпаясь и, взяв с компьютерной консоли пакет, перекинул его кибердевочке:
— Одевайся. Белье менять по необходимости, мыться тоже. С завтрашнего дня готовишь на двоих — на меня и на себя. Питаешься без ограничений, по мере надобности, мед, что привезли, ешь тоже сколько хочешь. Через неделю ты мне нужна полностью восстановившаяся. Внутренние повреждения, которые требуют вмешательства техника, есть?
— Внутренние повреждения отсутствуют.
В пакете оказался DEX’овский комбинезон с логотипом компании, носки, трусы и футболка. Все серое, немаркое, из дешевой синтетической ткани, но новое и по размеру. Одевшись, Глэйс испытала какое-то странное, иррациональное чувство защищенности, как будто комбез мог закрыть ее от невзгод.
— Очень хорошо. Пока ты здесь отзываешься на имя Диамант. Готовишь, убираешь в квартире. Инфранет ограничен тремя гигабайтами — пользоваться при необходимости, если нужны будут инструкции как чего делать. Если нужны будут дополнительные покупки — мука там или мыло какое, скидываешь список мне на видеофон, — Роберт отправил в сторону киборга визитку. — Из дома не выходить, на звонки не отвечать, в окнах не показываться. Если кто-нибудь придет, не отзываться, имитировать отсутствие. Приказ ясен?
— Конечно, хозяин, — Диамант игриво подмигнула, — меня нет, все будет шито-крыто.
Роберт слегка поморщился, но не прокомментировал.
— Давай иди, заканчивай там скрестись на ночь глядя. Как закончишь, ложись спать.
На кухне Глэйс вымыла и убрала на место ведерко, щетки и моющие средства, попутно размышляя, нравится ли ей имя, данное хозяином. С одной стороны, первое имя, которое она получила от человека. Имя красивое. Но у нее уже есть одно. И пусть оно не такое красивое, но она выбрала его самостоятельно. Вздохнув, решила, что никто не узнает, что киборга Диамант на самом деле зовут Глэйс.
Роберт еще немного посмотрел головизор, чем-то пошуршал, а потом скрипнула кровать.
Убрав, Глэйс наскоро сполоснулась под душем и, держа вещи в охапке, вернулась в комнату. Там было темно, недостаточно, чтобы активировать инфракрасное зрение, но достаточно, чтобы зрачки расширились до максимума. Хозяин лежал на кровати спиной к ней, сунув руку под подушку. Глэйс сгрузила одежду на кресло и скользнула под одеяло к хозяину. Прижалась грудью, обняла, потерлась всем телом, мурлыкнула ласково на ухо.
Роберт, однако, отреагировал неожиданно. Вместо того, чтобы повернуться и воспользоваться, он напрягся, сбросил с себя руки кибердевочки и довольно жестко приказал:
— Встань. Твое спальное место на полу на матрасе. Будешь спать там. И отключи Irien’овские программы.
Глэйс послушно переместилась на указанное место. На надувном матрасе, застеленном простыней, лежали подушка и плед. Мягко. Тепло. Совсем непохоже на голые доски или солому, как приходилось ночевать в общине. И отчего-то тревожно. Впрочем, Глэйс понимала причину тревоги: хозяин ясно озвучил срок — неделя. Потом он будет ее продавать, и все хорошее может закончиться.
Роберт некоторое время лежал неподвижно, ровно и размеренно вдыхая и выдыхая воздух, потом тихо, но отчетливо проговорил:
— Ты могла бы быть идеальной женщиной. Красивая, сильная, убираешь, готовишь, может, и в постели огонь. Ты как человек. Но мне нужна настоящая женщина, нужна живая. Спи.
Роберт быстро заснул, а Глэйс еще долго лежала в темноте, осознавая, что как бы ни было хорошо, человеком ей никогда не стать — значит, совсем хорошо никогда не будет. И от этого где-то там, внутри, где не было никаких повреждений, становилось горько.
Визит к отцу был не более чем формальностью. Лэйст никогда и ничего ему не запрещал, но с разрешением было как-то комфортнее. Олэр активировал флаер. Придется действительно слетать в свой модуль и оформить договор на аренду. Надо играть по правилам, тем более что он сам выбрал для себя такие условия. А мухлевать перед самим собой не спортивно.
После того дурацкого пари он честно ушел из дома с одним коммуникатором — работу с отцом никто не отменял. Потом неделю шлялся по второму и третьему уровням — просто так без цели, хотелось проветрить мозги. За несколько дней бродяжничества сдал экстерном тест на сертификат по документообороту, потом на спор за три дня прошел экзамен по законодательному праву. Оказывается, попойка в низкосортной забегаловке может вдохновить даже на такие подвиги. Жаль только, что его собутыльники в оговоренный день не явились, так что предъявить документ было некому и стребовать выигрыш — бутылку дешевого пойла — тоже не с кого. Когда выветрились остатки хмеля и прошла злость, он решил выиграть и пари с отцом: «Да ты и полгода не сможешь прожить, как обычный человек!». «Да я и три выдержу!». Лэйст тогда посмеялся.
Проще всего оказалось решить вопрос с жильем. Олэр подписался на шесть игр, с самыми высокими ставками — и сумел быстрее всех просчитать маршрутизацию. Выигрыша как раз хватило на покупку малометражного жилого модуля на втором уровне в приличной зоне. О том, чтобы он не играл, уговора не было. Так что правила он не нарушал. Жизнь обывателя подразумевает ежедневное хождение на работу. Место он выбрал рандомно — просто запустил поиск по предложениям на специальном ресурсе. Предоставил сертификаты и дипломы — все подлинные, правда последний получил буквально за час до того, как отправить пакет документов. Сложнее оказалось заставить себя ходить в мэрию. Каждый день. В одно и тоже время. И делать вид, что в течение шести часов выполняет тот объем, который без особого напряга делал за час или даже быстрее. Игра поначалу показалось нудной, но ведь обыватели должны приходить домой, думать об ужине и пялиться в вирт-окна с вязнущими на зубах сериалами. Он так и делал. Включал киношку и принимался за свою настоящую работу. А еще слушал музыку.
На песни Кета наткнулся случайно. И даже сам не заметил, как из фона вычленил отдельные слова, стал вслушиваться, зацепился за образ. Потом специально искал записи. От официальных, выложенных в сеть, выступлений сводило скулы. Вроде бы тот же голос, чуть хрипловатый, живой и чувственный, только совсем другая подача. Пришлось постараться, чтобы найти файлы с уличными концертами: музыка подворотен, ветер окраин, фестиваль белой крови. Он слушал каждую песню по многу раз, давно выучив наизусть. Игра стала разнообразнее — следить за мальчишкой-музыкантом, ловить его выступления. Парень оказался бунтарем по натуре, превосходя даже своего отца. Олэр, чтобы проверить свои догадки, прослушал и записи Сандре. Отец мальчишки был отличным музыкантом и намного лучше умел скрывать свои чувства. А Кета терпели за его талант, и позволяли безобразничать — мол, повзрослеет, остепенится, поумнеет.
Олэр горько сожалел, что не проследил за мальчишкой в тот день, когда Кету капсулой отрезало руки. О случившемся он узнал только из обращения Инры и сразу перевел деньги. В тот вечер он долго, почти до самого утра слушал песни Кета и просматривал информацию по биопротезам. Ему искренне хотелось, чтобы мальчишка и дальше играл. И, желательно, не официальную музыку. Хороший протез стоил прилично, даже у него не было на руках такой суммы. Но достать можно, если поднапрячься.
Планы изменились, когда Инра заявилась в управление с просьбой о помощи. Олэр с трудом заставил себя смолчать — это ж надо быть такой доверчивой и порядочной! По его мнению, такие экземпляры должны были вымереть от голода еще во время первой продуктовой войны. Повезло, что эта девица родилась намного позже, когда все более-менее устаканилось.
Дальше пришлось импровизировать, но результат был даже лучше, чем планировалось изначально. Теперь он сможет долго и легитимно жить рядом смальчишкой, слушать его музыку. А протезы Кету он организует, даже не имплантинговые штуки, а настоящие бионические руки. И времени у него теперь для этого достаточно: полгода — приличный срок.
Модуль он сдал быстро, только не через частные объявления, а вполне законно — даже не поморщившись, отстегнул причитающийся налог с дохода от аренды. Это копейки. Зато приехал парень в синем комбезе и развил бурную деятельность: начиная с уборки помещения до полной стерильности и заканчивая обработкой данных предполагаемых съемщиков. Олэр не вмешивался, наблюдая за парнем со стороны. Посредник был из бюджетной конторы, но работал качественно. Можно будет потом забрать к себе — толковый и старательный сотрудник важнее хорошо обученного. Да и съемщиков подобрал отличных, причем выторговал максимально выгодные условия. Олэр не поскупился на бонус, между делом расспросив парня о жизни. С синего района, целеустремленный, в меру амбициозный, без жилья и приличных перспектив. Подберешь вовремя такого щенка, потом из него легко будет вырастить преданного цепного волкодава, который при случае и хозяину глотку перегрызет, но, пока ему надо, служить будет верно.
— Да, мы договорились. На полгода. Никаких казусов или неожиданностей с моей стороны не будет. Соблюдение договоренности гарантирую, — Олэр машинально заверил договор. Еще одна формальность, как и разрешение на очередную игрушку. — Въехать сможете через час. Я за это время соберу вещи.
Маленькая ложь: вещи он уже собрал. Их было немного: три деловых комбеза, упаковка одноразового белья, домашние джинсы с байкой, комплект личной гигиены и коммуникатор. Все легко поместилось в небольшую дорожную сумку. Олэр усмехнулся — при желании он смог бы легко и беспроблемно прожить в городе на любом уровне с одним лишь коммуникатором. Но это теперь… а о том, что было с ним лет двадцать пять назад, лучше и не вспоминать. Да и незачем. Есть другие, более интересные и важные задачи. Например, узнать, что случилось с Кетом во время его дурацкой вылазки на третий уровень. И желательно получить информацию из первых рук.
Олэр распрощался с посредником, взяв на прощание идентификационный код парня, пожелал всех благ своим квартирантам. Отнес во флаер сумку с вещами. За модуль он взял предоплату на три месяца вперед. За машинку, которую обещал продать, по всем прикидкам выручить можно тысячу. Только вот расставаться с флаером он не сбирался. Разве что перекрасить ради маскировки или в пленку задрапировать, чтобы Инра не узнала. Тогда все прекрасно сходится: машинку загнать к парным в бокс, а самому за это время немного прогуляться да размяться. Олэр включил автопилот, задал координаты пункта назначения и вытащил из сумки один из рабочих комбезов. Тоже дорогая игрушка — хамелеон. С одной стороны выглядит как стандартный деловой прикид офисного работника, а с изнанки маскировочный комбез с высоким уровнем защиты от светового и шумового воздействия. То есть, если накинуть капюшон и застегнуться наглухо, можно без лишних повреждений перенести разрыв «шумовки». А еще на комбезе хорошо отлаженные датчики движения — так что у противника нет шанса подкрасться незамеченным, а то на третьем уровне немало таких спецов шарится. Как раз успел переодеться, пока подлетал к неприметным боксам.
Его флаер взяли без очереди и даже без документов. Сеж попросил открыть на его биометрию гостевой доступ к системе управления и сказал, что управится до вечера. Олэр сунул коммуникатор в потайное отделение, выставил тайминг на восемь — если до указанного времени он не вернется, то Лэйст получит сообщение с его последними координатами и трекингом передвижения: данные с комбеза приходят на комм. Может быть, и глупая мера предосторожности, но отнюдь не лишняя. Осторожности его научил отец — один раз и на всю жизнь вбив в голову подростку, что влезать тот может куда угодно, только чтобы заранее предусмотрел варианты как выбираться будет. Олэр тогда привычно поблагодарил за науку, втихомолку позлился, замазывая синяки заживляющей мазью, но к сведению принял. Даже иногда перестраховывался — от боксов отошел на парукилометров, прежде чем вызвать таксолайт. Да и за поездку расплачивался не именной картой, а фишковой. Еще одна выигранная на черном аукционе штука — карта, открытая на мертвого человека, который при поверхностной проверке официально числится живым по всем простейшим базам.
На третьем уровне уже была ночь. Мертвая и страшная, размазанная редкими вкраплениями жалких ламп. Местные приловчились передвигаться либо с налобными осветииельными приборами, либо в специальных приборах ночного видения. Не роскошь, а суровая необходимость. Олэр накинул капюшон, застегнулся. Встроенные окуляры помогали нормально ориентироваться в темноте, а фильтр позволял не задыхаться. Высадился он недалеко от трассы капсул, но интерактивная карта плохо совпадала с реальной территорией. Так что почти час пришлось поплутать, пока нашел место, где давал концерт Кет.
Олэр огляделся: обломков гитары не было. Или утащили, или просто размазало по рельсам снующими капсулами. Крови тоже не видно — слой грязи тут был таким, что можно даже труп спрятать. Да и видимых следов трагедии обнаружить не удалось. Только чувствовал, что все произошло именно здесь, хотя и не мог внятно объяснить себе, откуда взялась такая уверенность. Топтаться на площадке смысла не было, проще найти кого-то из местных да расспросить. Наверняка знает о случившемся, не каждый же день тут руки музыкантам отрезают. А аргументов для «пообщаться» он взял с запасом — как раз пока таксолайт ждал, успел в автомате закупиться.
Где могут тусоваться местные, Олэр примерно представлял. Пацанье шьется по норам. Семейники или кланы могут обжиться в подвалах или тоннелях, где проходят еще работающие теплотрассы. переделывать всю систему коммуникаций было дорого и нерационально для бюджета, поэтому управление коллективно решило использовать старые сети, пока не доломаются окончательно, так что жителям третьего уровня всего лишь пришлось взломать и вскрыть охранные системы, чтобы получить доступ к халявному теплу. А сколькими жизнями заплатили за одну сломанную охранку — это никого не волнует. Кланы обычно большие. Олэр коснулся капюшона, переключая сенсорными кнопками файлы — теперь на внутренний экран ему транслировалась карта теплотрасс. Некоторые участки, правда, считывались плохо, но самые крупные узлы были отчетливо видны. Там и поищем.
Какие бывают ловушки — он помнил плохо да и со временем технологии могли сильно измениться, но тут работали инстинкты и мозги. И чувствительные датчики выручали, хотя и без них он не упустил бы проволочную ленту и воздушную подушку — на экране мелькнула точка, что под ногой пустота… перепрыгнул, удержал равновесие. Судя по карте, еще оставалось переползти длинный, уходящий вниз коридор, больше похожий на древнюю вентиляционную шахту — он видел такие в музее раритетов, но его встретили раньше.
Смазанное движение совпало с сигналом датчиков, только он был слишком опытным, чтобы позволить пробить себе голову шайбой на длинной цепи. Олэр уклонился, позволяя «битке» со свистом врезаться в стенку, и умело перехватил цепь, выдергивая оружие из рук не ожидавшего такой прыти парня.
— Я поговорить пришел. Убивать никого не хочу, но и себя покалечить не дам. С собой ничего нет, только вам гостинцы, — поспешно заговорил Олэр. — просто так не дам, только за информацию. Так что, поговорим или я ухожу, а вам ничего не перепадает?
— Прыткий, — кашляюще отозвался парень. — Битку верни.
— Обойдешься, — отрезал Олэр. — Веди к старшим.
Парень помялся, но поманил рукой. Олэр хмыкнул: законы дня не менялись, кажется, со дня своего появления. Если выдержишь первый удар и поставишь пробника на место, то с тобой станут разговаривать. Если нет — значит, местным крысам будет больше поживы. Все просто. Впрочем, с местом он тоже угадал. Теплый узел. Только вот стая там собралась большая, такие могут порвать любого «гостя».
— У меня пять бутылок пойла и три кольца дури, — сразу без лишних предисловий Олэр расстегнул пакет. — Мне нужна информация о мальчишке-музыканте, что с ним произошло. Ставлю свою жизнь, что никому услышанное не передам.
Стайники переглянулись и синхронно уставились на старшего. К ним еще не забредал мужик, знающий их обычаи и так сильно смахивающий на обитателя не ниже второго уровня.
— Так что, разговор получится? — Олэр встряхнул пакетом. — Бросаться бесполезно, убью кто полезет.
Окружать и подбираться к нему перестали. И так понятно, что мелочь решила на прочность проверить.
— Давайте лучше мирно договоримся. Как музыкант руки потерял?
— У него гитара на рельсы упала, случайно. Полез доставать, а тут капсула мимо просвистела, — глухо отозвался вожак стаи. — Морду откроешь? Ты ведь с нижних?
— Было дело, — туманно ответил Олэр. Уклониться от прямого вопроса было нельзя. Бросил пакет мужику, что сидел в ногах вожака. — Физию светить не буду. Но контакт оставлю, если понадоблюсь — с меня услуга. Можно и взаимно подружиться. Вот, — он кинул кусок пластика. — На карточке номер для связи. Я слово держу.
— Услуга за право уйти, — вожак оскалился. — Мы договорились.