— А это что у вас такое? Да-да, вот это, черненькое!
— Чт, чт… Анлзтр чрнго свт…
— Что, настоящий?! А-фи-геть! А посмотреть можно?
Местный механик с забавным именем Михалыч, заросший черной клочковатой бородой по самые брови, какое-то время колебался, зыркал подозрительно, бормотал что-то вроде:
— Анлэтр кк анлзтр, прстейшй прбр, чт тт смтрть, скжте тже…
Но все же не устоял, протянул, хотя и глядел при этом на покусительницу недоверчиво и был готов отобрать при малейшем проявлении неосторожности или непочтительности. Элли его скепсиса не заметила, ее вниманием целиком и полностью завладел старинный прибор. Она взяла его осторожно, обеими руками (Михалыч остался удовлетворен), повторила с восторженным придыханием:
— А-фи-геть! Совсем как у дяди Кейта! Я думала, таких теперь уже и не достать нигде ни за какие деньги…
— Скжте тже, ндстать, — буркнул польщенный Михалыч. — Дстать вс мжно, сли нд, прсто мста нд знть.
Элли с трепетом погладила треснутый, но любовно подклеенный эбонитовый корпус и с сожалением вернула чужое сокровище владельцу. Механик тщательно спрятал анализатор в нагрудный карман заляпанного комбинезона, застегнул клапан, бросил несколько быстрых косых взглядов на Элли, с приоткрытым от восхищения ртом рассматривающую заплатки на корпусе реактора, и вдруг решился:
— А хтте врхнепрвдной пьезнчскй крбюртр псмтреть?
Элли почувствовала, как у нее одновременно широко распахиваются и глаза, и рот:
— А у вас и он есть?! — от восторга ее голос сорвался на полузадушенный писк. — Настоящий?! Конечно, хочу!
— У нас осталось не более семи минут, иначе не успеем прогуляться по станции, — нейтрально проинформировал Дэн, и Элли подавила усмешку: рыжий навигатор не ревновал ее разве что только к Полине. Впрочем, он и с Полиной старался не оставлять их наедине, разве что ехидства в голос подпускал куда меньше и левую бровь не заламывал.
Как-то так получалось, что куда бы ни пошла Элли и с кем бы ни заговорила, рядом всегда оказывался этот рыжий — тенью возникал за плечом или у переборки, стоял, слушал, покачивая бровью и скрестив на груди руки, иногда отпуская вот такие вроде бы нейтральные фразы и одинаково не реагируя ни на намеки, ни на прямые и недвусмысленные попытки отшить.
— Тебе что, делать больше нечего, как только за мной таскаться? — спросила Элли на третий день полета, обнаружив рыжего в тренажерке. Куда вообще-то сбежала как раз от него, вспомнив патриархальные нравы Нюризани и наивно предположив, что это последнее место, где он будет ее искать. Покрутить педали в гордом одиночестве удалось не более двух минут — а потом дверь с легким шорохом скользнула в сторону и в седле соседнего велика как ни в чем не бывало материализовался рыжий прохвост.
— Нечего, — спокойно ответил он ей тогда, ничуть не смутившись. — Трассу я давно построил на две недели вперед, и делать мне действительно совершенно нечего. А таскаться за тобой интересно.
Такая навязчивость одновременно и раздражала, и льстила, но льстила все же, пожалуй, больше. А еще больше льстило то, как он злился, когда она начинала заигрывать с капитаном — ничего серьезного, так, легкое кокетство исключительно для поддержания тонуса. Здешний капитан был просто огонь — для тех, кто понимает в этом толк, конечно. Со стальными глазами, с волевым подбородком, с благородной проседью на висках. Застегнутый на все пуговицы и в неизменной белой фуражке. Сразу видно сильную личность, а Элли всегда привлекали властные волевые мужчины, отлично знающие, чего они хотят. Жаль, конечно, что этот бравый и со всех сторон достойный капитан хотел отнюдь не Элли, и это было видно невооруженным глазом любому, кроме рыжего ревнивца.
Такие сильные, властные и ответственные мужчины, как правило, счастливо женаты на работе и никогда ей не изменят, но это не делает их менее привлекательными с женской точки зрения. Глупые женщины при этом думают: «Ну я же особенная, передо мною он точно не устоит и бросит эту глупую работу!», умные видят возможность приятного флирта, необременительного и беспроблемного.
Впрочем, Элли вовсе не собиралась объяснять что-либо рыжему — он так мило краснеет, когда злится. И так мило пытается это скрыть и сделать вид, что ему абсолютно все равно. Вот как сейчас, например.
Элли даже засомневалась — а не задержаться ли в машинном отделении подольше, вообще наплевав на намеченную прогулку по станции гашения? Но подумала, что великолепный Михалыч и его восхитительно винтажное, можно даже сказать, почти антикварное инженерно-техническое хозяйство от нее и во время полета никуда не денутся, а вот такую достопримечательность, как здешние станции, она еще не видела и вряд ли когда увидит. В конце концов, это же ненадолго, двигатель гасится не более часа, вряд ли за такое короткое время она успеет заскучать.
Если бы она знала, что их ждет на станции, она бы не колебалась ни секунды.
***
— И вот что ее туда тянет? Как медом намазано! Ну что может быть для женщины привлекательного в машинном отделении? Ну вот ответь мне — что?!
Станислав ходил по медотсеку из угла в угол, не в силах успокоиться. Вениамин с некоторой оторопью отслеживал перемещения друга взглядом и, наверное, в этом момент был очень похож на киборга в штатном режиме ожидания приказа — если, конечно, бывают такие киборги, толстенькие, улыбчивые и совершенно неспортивные. Хотя Bond’ы, наверное, бывают, им как раз стандартная внешность противопоказана по соображениям скрытности, а напичканному имплантатами телу все равно, как оно выглядит, на боеспособности это не сказывается.
Впрочем, Станиславу сейчас было не до того, а сам Вениамин себя со стороны оценить не мог. Хотя и догадывался, что зрелище, очевидно, довольно забавное.
— Ну, это смотря какая женщина, — глубокомысленно заметил он, раздумывая, положить ли в чай еще ложечку сахара или десяти уже вполне достаточно. — Джилл, помнится, много чего там привлекательного находила, за уши не вытащить было, помнишь? И Михалыч, опять же, мужчина в самом расцвете сил…
— Ха! — Станислав остановился, покачался с носков на пятки. — Так то Джилл! А эта… Ты ее руки видел? Специфические такие ручки, я хорошо разглядел, когда она мне вчера по ладони гадала. И мышцы такие же, специфические. Такие не нарабатываются от гаечного ключа и монтировки, такие от оружия нарабатываются.
— Не понимаю я тебя, Стасик, — сказал Вениамин с сомнением в голосе. — И чего ты ее от машинного гоняешь, а вот с Полиной и ее зверьком на станцию отпустил, даже и не глядя? А что, если она действительно хочет эту крысу спереть?
— Ой, Венька, не говори ерунды! — отмахнулся Станислав. — С ними там Дэн, а Дэну я доверяю.
— Ох, Стасик… Ты, конечно, мужчина опытный и капитан бывалый, но вот я бы на твоем месте как раз не очень-то доверял Дэну именно в этом конкретном случае.
— Это еще с какого перепугу? — нахмурился Станислав.
— А ты видел, как он на нее смотрит? Типичный такой взгляд… да и то сказать, самое время, растет мальчик.
— Ой, Венька! — скривился капитан, до которого наконец дошло, на что вот уже полчаса намекает доктор. — Выдумаешь тоже! Дэну на все эти заморочки фиолетово, помнишь, что он про порнуху говорил? Да и к «Матушке Крольчихе» его Тед водил, рассказывал потом, что Дэн словно трудовую повинность отбывал.
— Ну ты, Стасик, и сравнил! — хмыкнул ничуть не переубежденный Вениамин. — Одно дело бордель, а другое — Ее Величество Любовь! К тому же первая. Это, брат, сила!
Достойно ответить на такую чушь Станислав не успел — запиликал сигнал срочного вызова. И тут же откликнулся комм Вениамина, словно в унисон. Переглянувшись, они практически одновременно нажали клавиши приема, уже понимая, что вряд ли услышат что-то хорошее. Голос, неузнаваемый, хриплый и резкий, прорвался сквозь треск помех (давала себя знать близость к гасилке):
— Готовьте медотсек! Три трехсотых, двое в бессознанке и один с нетипичной реакцией. Буду через восемь минут. Конец связи.
Метнувшийся к шлюзу Станислав успел заметить, как мигом посерьезневший Венька включает на прогрев медсканер и регенерационную камеру. Ему очень хотелось спросить в пространство: «И во что эти идиоты опять вляпались?!», — но было понятно, что пространство на такой вопрос не ответит.
***
Вообще-то Элли не опоздала только чудом. Задержись она в том магазинчике восхитительного винтажного лучевого оружия еще минут на пять — и оставалось бы только грызть ногти, гадая, куда это подевалась не пожелавшая составить ей компанию троица? Может быть, не сразу бы и сообразила, что дело неладно. Подумала бы, что дурачатся опять, с них станется, ну или Полина зоомагазин углядела и оказалась более убедительна в уговорах.
Но — повезло.
Вышла вовремя, словно в спину кто толкнул — как раз чтобы успеть увидеть, как два подозрительных субъекта запихивают несопротивляющегося (мертвого? оглушенного?) Теда на заднее сиденье флайера со сбитыми номерами, а Дэн с безвольно обвисшей у него на плече Полиной пытается от них удрать. Ему, наверное, казалось, что он бежит. На самом деле он еле брел на полусогнутых, бледный до синевы, с закушенной губой и придерживаясь рукой за стенку. Но все-таки сопротивлялся, все-таки пытался уйти, хотя и медленно, но увеличивал дистанцию между собой и этими непонятными мерзавцами во флайере, да и длинные ноги Теда никак не желали упихиваться внутрь машины. Все это вместе давало шанс.
Площадка перед магазином была пуста, если не считать этой компании похитителей (наверняка их не двое, больше, должен быть еще водитель) и офигевшего подростка на скутере, с отвисшей челюстью наблюдавшего за разыгравшейся перед ним драмой. Он перегораживал кратчайший маршрут, и Элли, которая взяла резкий старт с места, пробежала над ним по стенке, так было быстрее, а инерции вполне хватало.
Пилот во флайере действительно был — он выскочил, кинувшись Элли наперерез и вскидывая руку со странным короткоствольным оружием, больше похожим старинную телефонную трубку (из тех времен, когда они были еще кнопочными) или дистанционный пульт управления. Впрочем, некоторые гражданские шокеры выглядят почти так же, и это не делает их менее эффективными. Разве что менее надежными, как и все гражданское.
Пришлось заложить двойной зигзаг — водитель жал на кнопку судорожно и лихорадочно, мог попасть даже и не целясь, по принципу «дуракам везет». Но ни выстрела, ни разряда так и не последовало, что-то у него там заело, в этом шокере, одно слово — гражданская модель. А в следующую секунду Элли уже вышибла эту дрянь из его шаловливых ручонок точным ударом ноги — хорошо, что сегодня надела форменные ботинки, а не кроссовки, как поначалу собиралась. Удачно вышло. Убедительно.
Водитель взвыл, затряс раздробленной кистью. Элли с разворота засадила ему кулаком в живот, вложив в удар остаточную силу инерции, а когда он, всхлипнув, согнулся — добавила коленом в лицо. Нейтрализован. Можно забыть.
Перепрыгнув скорчившееся на тротуаре тело, Элли метнулась к флайеру. Но опасалась она зря: то ли ни один из оставшейся парочки не умел им управлять, то ли они сочли, что одна Элли на них двоих — слишком неравная расстановка сил. Преследовать их Элли не стала. Проверила у Теда пульс (оглушен, но жив, похоже на действие парализатора). Глянула в сторону Дэна (он как раз пытался подняться на ноги, но снова и снова падал на колени, но Полину из рук так и не выпустил) — и решила, что будет проще доставить флайер к ним, чем наоборот. Модель стандартная, с такой и ребенок справится, даже странно, что эти идиоты не попытались. Дилетанты. Они бы еще с водяным пистолетиком на похищение пошли! Одно слово: какая империя — такие и теракты.
Дэн по-прежнему стоял на коленях. Вернее, не стоял даже, постоянно заваливался и тут же выравнивался, дергаясь всем телом и ударяясь затылком о стенку. Удары выходили сильными, но глухими, смягчали собранные в хвост волосы. При каждом таком рывке Полина сползала у него с плеча и делала вялую попытку окончательно улечься на тротуар, но он каждый раз судорожно вздергивал ее обратно и снова пытался подняться. Отодрать от него девушку удалось с огромным трудом. Вернее, его от Полины — кто бы мог подумать, что в этих тонких бледных пальцах скрыта такая силища?! У девчонки наверняка останутся синяки.
С Полиной тоже все оказалось в порядке — ну в том смысле, в каком может быть в порядке человек после попадания из парализатора. Подхватив безвольное тело под мышки и под коленки, Элли аккуратно пристроила девушку на заднее сиденье, поверх Теда. Заодно и ноги пилота внутрь запихнула, как раз компактно получилось, а то сюда пришлось прыгать с открытой дверцей в нарушение всех принятых и непринятых правил.
А вот с Дэном, похоже, все было далеко не в порядке. И на последствия выстрела из парализатора это было не очень-то похоже. Начать с того, что он не был без сознания и все еще пытался встать, вот же неугомонный!
— Тихо, тихо, все хорошо… — Элли поднырнула под его вскинутую руку, забросила ее себе на плечи, придерживая у локтя. Осторожно распрямилась, помогая и ему устоять на ногах. Парень оказался неожиданно тяжелым, и откуда что взялось в таком тощем теле? — Вот так, все уже хорошо… шажочек за маму, шажочек за папу… почти дошли, еще немножко… умница… вот и хорошо… вот и еще чуть-чуть…
Элли и сама толком не понимала, что бормочет, больше надеясь на успокаивающий тон, чем на слова. Он попытался что-то ответить, но не смог, только оскалился и мотнул головой, размазывая текущую из носа кровь. Как он ни старался удержать глаза открытыми (а он старался, и еще как, она это буквально кожей чувствовала!), они все равно закатывались. Свободной рукой Элли обхватила его за талию, прижимая плотнее к себе и стараясь жесткой фиксацией унять бесконечные судороги. Получалось плохо. Но хотя бы удалось пристроить на переднем сиденье и намертво зафиксировать ремнями безопаски.
Если это реакция на парализатор — то это очень нестандартная реакция, прямо скажем. Впрочем, Элли везет на таких вот, с нестандартными реакциями, то на парализатор, то на фаст-пенту. Пора бы привыкнуть.
А парень сильный. Другой бы давно хрюкнул и лапки сложил, а этот сопротивляется до сих пор, вон даже дышать пытается глубоко и размеренно, по системе. Сильный и правильный, почти ведь не соображал ничего, а девчонку не бросил…
— Все будет в порядке, — сказала Элли в запрокинутое белое лицо, защелкивая собственный ремень безопасности и дергая на себя штурвал.— Слышишь? Все обязательно будет в порядке.
Он никак не отреагировал, но Элли все же хотелось верить, что услышал.
С капитаном и доктором она связалась уже в полете.
***
Сахарина дома почти не было — всего лишь один кубик и несколько крошек в контейнере, но и покупать его было не за что. Инра торопливо вытряхнула упаковку в чашку гостя, размешала. Чтобы напиток казался сладким, следовало бросать два кусочка.
— Не беспокойтесь, — инспектор заметил излишнюю суетливость хозяйки модуля и поспешил успокоить: — я пью несладкий.
— Отлично, он как раз такой и получился, — Инра поставила перед мужчиной кружку и тарелку с колотым печеньем. Давно стояло забытое на полке — вот теперь пригодилось.
— Инра, может быть, на ты перейдем, а то как-то неудобно? — осторожно предложил инспектор.
— Мне вдвойне неловко… я даже не запомнила, как вас зовут, — Инра не столько пила кофе, сколько грела руки о горячие бока чашки.
— Мы, собственно, и не знакомились, — инспектор чуть прищурился. — В кабинете я представлялся официально, а обращение со знака вы даже не прочитали. Меня зовут Олэр. Рад знакомству.
— Очень приятно, — вежливо ответила Инра. Имя она запомнила, но разговор ее тяготил. Да и вряд ли чем-то теперь можно помочь ее мальчику.
— Инра, я… если позволите… если позволишь, — Олэр заговорил быстро, спотыкаясь на каждом слове и жутко нервничая. — Я могу сдавать свой модуль это будет примерно полторы сотни кредитов в месяц. И могу продать флаер… так он стоит восемь тысяч… но с учетом кредитной линии — я уже выплатил восемьсот кредитов, так что, может быть, удастся выручить тысячу.
— Я не знаю, когда и как смогу вернуть деньги, — Инра смотрела куда-то в пустоту и отвечала автоматически, но тут сообразила, что ей предложил Олэр и аж поперхнулась чаем. — А где и как ты будешь жить?
— Попробую к кому-нибудь из знакомых попроситься, — Олэр с наигранным безразличием пожал плечами. — Это не важно. Зато Кету сделаем руки.
— Послушай, Олэр, — Инра была слишком напряжена и нервно хрустела пальцами. — Ты серьезно собираешься продать флаер и сдавать свое жилье, чтобы собрать деньги Кету?
— Да, — просто и открыто ответил инспектор. — Это я могу для него сделать.
— Ты понимаешь, что такие деньги я не могу у тебя принять просто так… это в долг… — Инра медленно сформулировала предложения, от волнения почему-то ей сложно было подобрать подходящие слова. — Ты понимаешь, что ты для нас делаешь?
— Да, — снова подтвердил Олэр. — Я взрослый человек и сам могу распоряжаться своим имуществом. И я уверен в том, что предлагаю. И не имеет значения, когда вы сможете отдать деньги. Даже если не отдадите вовсе — главное, чтобы Кет снова мог играть.
Инра вскочила, стала мерить шагами маленькую кухню. Во многих модулях кухонные блоки были убраны за ненадобностью, но в их жилище для готовки и семейных завтраков-обедов была выделена самая маленькая комнатка. Встроенные шкафчики для посуды, столешница, под которой размещались компактные холодильник и миниатюрная морозильная камера, и откидной столик со складными табуретами на трех человек — раньше ей здесь было очень уютно, а сейчас хотелось сбежать… в никуда.
— Олэр, я могу тебе предложить, если ты, конечно, согласишься, пожить у нас… — Инра остановилась возле стола, ухватилась пальцами за край — так было немного легче держаться. — У нас две небольшие комнаты. Мы могли бы с Кетом разместиться в одной, а ты бы мог жить во второй, пока не сможешь вернуться в свой модуль.
— Спасибо, если я вам не буду мешать, — глаза инспектора сверкнули радостью.
— Как ты можешь так говорить… — Инра даже руками всплеснула. — То, что ты собираешься сделать, это… бесценно!
— Тогда… — Олэр вытащил модный и стильный коммуникатор. — Я сейчас дам объявления и сразу, как кто-нибудь ответит, сбегаю оформлю модуль и флаер. Деньги… давай я тебе дам доступ к своему чипу, чтобы ты потом перевела за протезы деньги. Или скинешь мне код счета — я переведу.
Инра только кивала. Продать модуль она тоже думала, но там был договорной срок владения и, пока указанный период не закончится, никаких операций с жилплощадью она совершить не могла. Олэр быстро что-то набирал, потом устало отложил коммуникатор на край стола и попросил еще кофе. По объявлениям звонили,но не покупатели, а скорее, интересующиеся. Инспектор терпеливо отвечал на вопросы, но каждый раз, сбросив вызов, лишь отрицательно мотал головой. Они успели еще дважды выпить кофе, и Инра по совету Олэра провела трансляцию, рассказав, ничего не скрывая, не утаивая и не приукрашая, как ей помогли официальные власти. Показала браслет и переслала данные своего чипа в общий доступ. Люди отвечали, комментировали, ругались.
— Дай мой номер чипа, пусть кто может переведет деньги, — шепотом посоветовал Олэр. Он примостился на полу возле дивана и слушал, что говорила в галкамеру Инра. — И объясни, что если будут переводить на твой, то эти деньги уйдут властям в погашение минуса, и этим люди Кету не помогут.
Инра послушно повторила. Она не замечала, что смотрит на инспектора, с которым познакомилась буквально пару часов назад, как на бога. Если бы знала как, то стала бы молиться и поклоняться этому человеку, потому что он в данный момент является для нее всем, потому что он подарил ей надежду. Инра говорила в камеру, и чуть ли не каждую секунду бросала взгляды на Олэра: одобряет ли, нормально ли она говорит? Со дня смерти Сандрэ она взвалила на себя все: тащила дом, заботилась о сыне, — и вот сегодня ей просто сказали, что помогут. И эти слова были дороже любых клятв.
Реальные покупатели появились после обеда. Разговоры стали конкретными, а тон Олэра деловым и немного взволнованным. Он договорился о двух встречах. причем второго и последующих собеседника честно предупреждал, что они не первые покупатели и просил следить за актуальностью объявления.
— Я тебе позвоню, как только все решим, — Олэр легко пожал Инре руку. — Постараюсь все закончить побыстрее и вещи собрать. Попробуй еще поговорить… только горячего чаю выпей. А хочешь, я кофе хороший куплю. У меня кредиты есть и бонусный код.
Инра благодарила и соглашалась со всем, что предлагал инспектор. Когда он ушел, стало как-то неуютно и страшно. А вдруг что-то не получится или пойдет не так как надо? А если Олэр передумает, то что тогда будет с Кетом? Инспектор ведь не обязан рисковать своим имуществом ради ее сына. Инра то металась по комнате, то заходила в чат, рассказывая, что удалось сделать, или просто сбрасывала людям записи Кета, то хваталась за уборку, спотыкаясь поминутно о недовольно гудящего робо-пылесоса, то заваривала свежий чай и не могла сделать даже глоток.
На счет пришло еще сто шестьдесят кредитов — Олэр позвонил и сообщил. Новостей особо никаких не было, он выложил фото своего модуля и ждал предложений. Кофе закончился, а время упрямо бежало вперед.
— Иногда бывает так тяжело, что хочется лечь и сдохнуть, — Инра снова взяла в руки коммуникатор, активировала режим трансляции. — И у меня порой бывали такие состояния, правда, редко. Когда надо постоянно работать, что-то делать, почти нет времени на то, чтобы покопаться в себе, поныть или поплакаться о жизни. Даже пострадать приятнее, если точно знаешь, что рядом будет тот, кто станет гладить по голове и говорить: » не переживай, все образуется». Жаловаться в одиночку сложно, особенно если в кармане всего пара кредитов и живот напоминает, что стоило бы перекусить. При таком раскладе заниматься рыданиями как-то глупо. Приходится брать себя в руки, думать, из чего бы сообразить ужин. И сил остается только на то, чтобы свалиться и поспать. Но когда есть еда, есть крыша над головой и хоть призрачная, но уверенность в завтрашнем дне, тогда да! Можно и пострадать, пожалеть себя. А знаете, я несколько лет именно так и делала: имея почти все необходимое для существования, я переживала, что мне чего-то не хватает. А вот теперь, когда у меня нет зарплатных кредитов, передо мной маячит год бесплатной работы и я не знаю, на что смогу купить еду себе и сыну — я понимаю, насколько славной и замечательной у меня была жизнь раньше. А я ее даже не ценила. Спасибо, друзья, за поддержку, за теплые слова, за перечисленные деньги. Но у меня сегодня великий день — я перестала жалеть себя и больше никогда не стану так делать.
Инра отключила трансляцию. Она сказала все, что хотела. Больше тут слова не нужны, да идела какие-то совершать тоже бессмысленно — время потеряно, через несколько часов надо ехать забирать Кета, а у нее нет кредитов даже на кар. Инра обвела взглядом комнату модуля. Минимум предметов, только то, что необходимо. Это раньше, когда они жили в шикарном модуле, у них были предметы не только для нужд, но и в качестве элементов роскоши. Напольная ваза с золотым узором. Ее пришлось продать, хотя это был подарок Сандре от первого министра за написанную специально для него песню. Чайный сервиз из четырех прозрачно-белых чашек и тарелочек — подарок на начало совместной жизни. Вещь безумно дорогая, купленная родными и друзьями в складчину с аукциона красивых изделий. Черное платье, подстраивающееся под освещение и меняющее тон ткани. Тогда тоже была критическая ситуация и вещи приходилось выставлять на продажу. Сейчас у них осталась примитивная встроенная мебель: полупустые шкафы с рабочими комбезами и по паре комплектов социальной одежды на каждый сезон. По выдвижной-раскладной койке в каждой комнате. Кухонный блок с минимальным функционалом. Да, многие живут еще скромнее и могут завидовать такому богатству. Но продать больше нечего. Инра тщательно проверила все — это заняло меньше десяти минут. Зато можно попытаться продать себя.
Объявления, чаты и нужные площадки она искала почти час, проклиная тех, кто так хорошо запрятал эти ресурсы в сети. Злилась, негодовала. Даже ладонью по столу стукнула. Потом немного опомнилась и стала ругать тех, от кого вынуждены прятаться и кто заставил ее решиться на такое дело. Стало немного легче. По крайней мере, мысли стали более четкими, а метания уже не были такими беспорядочными. Она стала более грамотно подбирать коды и условные обозначения для поисковых запросов. И все-таки нашла. Оказывается, на нижнем уровне есть двадцать шесть подобных заведений, и даже четыре базируются на среднем уровне. Тогда начать следует с самых фешенебельных. На верхний-то соваться смысла нет. Там все равно другой уровень клиентов, и они не будут покупать случайные органы. Для такой публики, скорее всего, работают спецы и достают орган с нужными параметрами под заказ.
— Приветствую вас, — отправила Инра сообщение по одному из зашифрованных контактов. — Мне необходимо кое-что продать. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь.
Ну вот и все, теперь опять остается только ждать и надеяться, что сработает и на ее предложение все же откликнутся. Инра подошла к окну. Серые городские сумерки, серые равнодушные стены соседнего дома-модуля. В их прошлом жилище из окна можно было увидеть кусочек неба, пропыленный и задымленный, но живой и иногда окрашенный магически притягательным синим цветом. От обиды задрожали губы. Она даже не знала сама, на кого обижается. Но как-то внезапно и неожиданно для себя самой обнаружила, что стало сложно сдерживать слезы. Сидеть на полу и рыдать — какое-то пошлое и несуразное действие. Инра раздраженно мотнула головой и толкнула дверь ванного блока. Сбросила одежду и скользнула под душ, включила горячую воду. Вот теперь было хорошо: стоять под обжигающим душем и плакать, чтобы вода смывала соленые капли со щек и согревала тело.
Душ помог успокоиться, собраться с мыслями. Еще не все потеряно. Может быть, ей ответил посредник, которому она написала? Или у инспектора есть хорошие новости? А вдруг на счету прибавилось кредитов? Инра не стала включать сушку, наскоро вытерлась полотенцем. Еще одна приятная традиция, хотя обдувающий тело горячий воздух тоже отлично тонизирует и согревает. Натянула домашние штаны и футболку. И снова поставила чашку с чаем в духовой шкаф разогреть. Сейчас она его точно выпьет.
Новых сообщений не было. Инра проверила дважды. Даже Олэр ни слова не написал, как у него дела, получилось ли у него что-то сделать. От нервных переживаний и нескольких суток практически без сна Инру зазнобило. Пришлось раскладывать кровать, доставать термоодеяло. Закуталась, забралась с ногами в кресло. Надо так посидеть минут десять хотя бы, чтобы согреться. И еще несколько минут… голова бессильно опустилась на подголовник, глаза закрылись. Женщина слишком сильно усталаи вымоталась за эти дни. Нет, сдаваться она не собиралась, только отдохнуть совсем немного… буквально пару минуточек…
Бонд сидел перед Лартом на корточках, с лукавой улыбкой глядя на командира. Сейчас он и Рэнтону и Харальду казался похожим на большого сильного и умного пса, который немного расшалился, но все равно преданно заглядывает в глаза хозяину, всем своим видом говоря: «Я же хороший. Ты же не накажешь меня?»
Ларт затолкал поглубже рвущийся наружу вопрос, задавать который при постороннем было бы совершенно лишним. Он задаст его позже, хотя и так уже понимает, что это не нужно. И так все ясно. Можно отмазываться программой имитации личности и заданием полковника косить под человека, но такие живые глаза не подделаешь.
Раздавшийся внезапно похоронный марш заставил Рэнтона и Харальда буквально подскочить на месте. Бонда железные нервы не подвели, и он с совершенно спокойной миной сообщил:
— Ларт, это тебя хотят. Кушер.
— Да знаю я, — зыркнул на него старлей. — Мог бы не уточнять.
— Кто такой этот загадочный Кушер? — с ухмылкой спросил Харальд.
— Заместитель начальника участка, — прошептал кибер, косясь на отошедшего к кухонному уголку командира.
Видеофон у Рэнтона был хороший, громкий, так что пришлось срочно ретироваться в ванную, иначе громогласные требования немедленно предоставить отчет о проделанной работе были бы слышны не только старлею. Проводив Ларта взглядом, Харальд позвал Ларса приготовить что-нибудь посущественнее на вечер. Вынырнув из холодильника, он краем взгляда заметил какое-то движение за окном. Подумав о вездесущих папарацци, которые порядком ему надоели, Харальд хотел было закрыть жалюзи, но бонд тронул его за руку.
— Подожди, — и громко крикнул: — Ларт, сюда, срочно!
Рэнтон выскочил из санузла, подбежал к окну, к которому были прикованы взгляды двойников. Дом, в котором жил старлей, был выстроен уступами. Одно из окон квартиры выходило на общий балкончик между блоками. Он сам нередко сиживал на этом балкончике с бутылочкой пива за разговорами с кем-нибудь из соседей. И вот сейчас на перилах этого балкончика, свесив ноги наружу, сидела девушка, внучка бабульки из квартиры напротив.
Келли было девятнадцать. Отец ее в недавнем прошлом довольно успешный музыкант, вышел в тираж, запил и не интересовался уже ничем, кроме бутылки спиртного. Мать давным-давно нашла себе нового муженька помоложе и побогаче и лет семь занималась только собой, оставив дочку и бывшего мужа на шее у бабушки. Бабушка придерживалась каких-то ископаемых взглядов и пыталась держать внучку в ежовых рукавицах. Сама Келли была обычной девчонкой. Насколько Ларту было известно, окончила школу, играла на фортепиано, поступила в консерваторию, встречалась с каким-то парнем. И вот она с отрешенным видом сидит на перилах балкона на 12 этаже.
А внизу во дворе на игровой площадке гуляли мамочки и няньки с детьми. Видеть то, что может случиться, если девчонку не удастся уговорить, им никак нельзя.
Чтобы сориентироваться хватило нескольких секунд.
— Надо немедленно убрать зевак со двора. Харальд, сможешь? Я вызову дежурных, но пока они приедут… А я попытаюсь поговорить с Келли. Все-таки она меня знает.
— Сделаю, — коротко кивнул тот и направился на выход.
Рэнтон сгреб со стола бутылку виски, сунул ее бонду и быстро набрал дежурный номер. Несколько четких коротких фраз, и парни вышли из квартиры.
Дверь на балкон была открыта. Ларт спокойно, не торопясь подошел к ней, прислонился к косяку, бонд встал чуть позади, но так, чтобы можно было действовать в случае необходимости. Келли обернулась, но увидев соседа, который частенько пил пиво на этом балкончике, дергаться не стала, снова уставилась в пространство. Девушка была одета в домашние брючки и тонкую футболку. Ветер трепал распущенные светлые волосы. Взгляд старлея зацепился за мягкие комнатные тапочки. Да уж, обувь максимально ненадежная.
— Проветриваешься? — будничным тоном поинтересовался Ларт. — Не простудишься? Ветер сегодня сильный.
Девушка опять посмотрела на соседа, но ничего не сказала.
— Ну и правильно, что молчишь. А то начнешь говорить, забудешься и вниз раньше времени свалишься. — Старлей переступил с ноги на ногу, сместившись на несколько сантиметров к перилам. Келли забеспокоилась. — Не кипешуй. Не буду я тебя трогать. Я до тебя даже в прыжке не достану. В дверях просто неудобно стоять. А мы с Ларсом на свежем воздухе вискарика дернуть хотели. — Он качнул головой в сторону киборга. — Дай, кстати, бутылку-то. — Он отхлебнул виски, опять переступил с ноги на ногу, киборг тоже незаметно передвинулся в дверной проем. — А ты погоди пока, не спеши. Там, внизу детишки гуляют. Не дай бог кто из них увидит, как ты тут грохнешься. Я ж навидался всякого. Года три назад одна такая то ли сама прыгнула, то ли упала. Шестнадцатый этаж, бетон внизу. Видок, я тебе скажу… а мне все это описывать надо, протокол составлять. А противно, не передать. — Девушка подалась назад, повернулась к Ларту. Бонд уже просочился на балкон и теперь стоял, привалившись спиной к стене. — Это в кино все, кто с высоты падает, красиво смотрятся. А на самом деле блевать тянет, — продолжал Рэнтон, снова переступая практически на месте. — Удар был охеренный просто. Живот лопнул. Кишки наружу. Мозги на метр все забрызгали. Дерьмо, извини за подробности, вывалилось. Рожа в лепешку. — Девушку передернуло, она поерзала на перилах, невольно отодвигаясь дальше от края. — Во-во. Меня так и вовсе наизнанку выворачивало. А еще лето, жарища, вонища, мухи. Жуть, короче. В закрытом гробу хоронили. Никто даже напоследок в лобик не поцеловал. — Келли затрясло мелкой дрожью. — А ты чего дрожишь-то? Замерзла? На, глотни для сугреву. Ну или для храбрости. Ларс, передай.
Киборг взял бутылку у Ларта, сделал полшага к перилам, протянул девушке. Та машинально взялась за бутылку, и в ту же секунду была сдернута с перил одним резким выверенным движением. Она завизжала, забилась, пытаясь вырваться, но бонд крепко держал ее, прижав к груди, а потом и вовсе подхватил на руки, и они ушли с балкона.
На лестничной площадке они столкнулись с влетевшими туда полицейскими.
— Отбой, парни, — сказал Рэнтон, — все уже позади.
— Уф-ф! — выдохнул коп. — Значит, вы ее сняли.
— Ага. Мы тут по душам поговорим пока. Девочка соседка моя. А вы можете быть свободны. Я потом отчет напишу, — вздохнул Ларт.
— А так, это, психолог еще подъехать должен.
— Ну, вот когда подъедет, тогда и пообщаются. А пока лучше мы сами.
Полицейские ушли, Ларт вошел в квартиру, посреди которой памятником застыл бонд с рыдающей и брыкающейся Келли на руках. Старлей плюхнулся на диван, похлопал ладонью рядом с собой. Ларс усадил девушку и сам сел с другой стороны.
— Ну, ты чего это удумала, а? Такая хорошая девчонка и такую плохую шутку решила сыграть, — укоризненно покачал головой Рэнтон.
— Да не до шуток мне, — выкрикнула Келли. — Что ты знаешь, чтобы судить?!
— А я не сужу. Не судья, — спокойно ответил Ларт. — И диагнозов ставить не собираюсь. Не врач. Просто хочу знать, что тебя заставило пойти на это.
— Джек меня бросил. А я беременна. От него. Понятно? — Голос звенел от боли и обиды. — Заявил, что я не нужна ему. Ни я, ни ребенок.
Ты хоть представляешь себе, каково это быть никому не нужной? Маме не нужна. Отцу не нужна. Бабка только нотации читать горазда, а если узнает, что я забеременела, вообще житья не даст. А я не могу так больше, не хочу! Жить не хочу больше!
Ларт осторожно приобнял девушку за вздрагивающие плечи и явственно почувствовал, насколько продрогла она, сидя на пронизывающем ветру в тонюсенькой майке.
— Ларс, поставь чайник, пожалуйста. Будем Келли отпаивать и отогревать.
Тренькнул входной звонок, бонд открыл дверь, впустил Харальда, который опять был подозрительно бледен и заметно прихрамывал. Он тяжело опустился в кресло, но ничего говорить не стал. К нему подошел Ларс с инъектором в руке, Харальд покорно закатал рукав, подставляя плечо под укол.
— Напрасно ты так говоришь, — Ларт осторожно накрыл ладонью ледяные руки Келли. — Жить не хочешь. А ты малыша, который у тебя внутри, спросила? Он-то, между прочим, жить хочет. Ну, подумаешь, парень сво… мудаком оказался. Мамаша дура, отец тряпка безвольная. У тебя-то голова на плечах есть. Ты же умница, красавица, талантливая вон какая. А говоришь — жить не хочу.
Бонд налил в чашку крепкого чая, добавил сахару, порыскал по шкафчикам в поисках чего-нибудь успокаивающего, но у молодого здорового полицейского ничего подобного отродясь не водилось. Тогда он попросту добавил в чай немножечко мяты, подождал, пока заварится, и подал чашку девушке, присев перед ней на корточки. Келли поколебалась немного и взяла чашку, сжала, согревая ладони.
— Пей, тебе нужно согреться, — мягко сказал киборг, заглядывая ей в глаза.
Девушка послушно отхлебнула напиток.
— Вот, познакомься, Келли, — сказал Ларт, все еще успокаивающе поглаживая ее по спине, — это Ларс. Он киборг.
— Киборг? — Девушка удивленно уставилась на бонда. — Не похож что-то.
— Я правда киборг, — кивнул тот и в подтверждение своих слов включил инфракрасную подсветку глаз. — Не бойся, я не причиню тебе вреда.
— Видишь ли, Келли, — тихо сказал Рэнтон, — Ларс непростой киборг. Ему уже десять лет. Он очень умный и сообразительный парень. И самое главное, он… живой. — Ларт встретил напряженный взгляд бонда и медленно кивнул ему. — Представляешь себе? Вот этот красавчик — киборг, живой, думающий, чувствующий. Вот тебе сколько лет?
— Девятнадцать, — автоматически ответила девушка, неотрывно глядя на киборга.
— Вот видишь, ты уже прожила почти в два раза больше, чем Ларс. Обычно срок службы киборгов его линейки составляет три года. Ему десять лет. Нет, не всего десять. А уже десять лет. Целых десять лет. Представляешь себе? За это время ему пришлось столько всего испытать, не передать словами. Его избивали всякие скоты, издевались, как хотели, до тех пор пока он не попал к нам в группу. И он терпел, выносил все, не позволяя даже вздрогнуть ресницам, чтобы люди не заметили, что ему больно. Потому что это брак, таких киборгов уничтожают без рассуждений. А ему хочется жить. Просто хочется жить, даже испытывая боль, закрывая бойцов своим телом от плазмы. Просто жить. Понимаешь?
— Понимаю, — прошептала Келли.
— Ты не должна так просто сдаваться, слышишь? — Голос Ларта стал громче, настойчивее, слова резали, как осколки стекла. — Посмотри на него, Келли. Он не сдается. Живет и старается получить все, что может, от каждого дня своей жизни. Столько, сколько ему отпущено. У тебя ситуация проще, поверь. Тебе самой не грозит ничего такого уж страшного. Бросил этот мудак Джек? Так и классно! Зачем тебе этот лузер? Ты себе найдешь парня в сто раз лучше. Бабка пилить будет? А давай мы направим ее деятельность в правильное русло! Хочешь, мы поговорим с ней? Да она у тебя такая деятельная старушенция, вот пусть и заботится о тебе с удвоенной силой. Увидишь, она еще и рада будет, что правнук появится, помогать тебе будет.
— Вы правда так думаете? — неуверенно произнесла девушка.
— Да точно тебе говорю! Глядишь, и папашка твой бухать бросит, если стимул появится. Вот увидишь, все будет хорошо.
Келли перевела взгляд с Рэнтона на бонда, тот ободряюще улыбнулся и лукаво подмигнул ей. Губы девушки тронула робкая тень улыбки. Она взглянула на откинувшегося в кресле Харальда.
— А он тоже киборг? Они прямо как две капли воды.
— Нет, прекрасная леди, я человек, — рассмеялся тот, наклонился вперед, взял руку девушки в ладони и коснулся губами ее пальцев. — Хотя меня тоже зовут Ларсом. Но лучше Харальдом, чтобы не путать нас.
Постепенно Келли успокаивалась все больше, оттаивала, и к тому временник, когда объявился обещанный психолог, практически полностью пришла в себя. Парни попросили ее никому не рассказывать про их киборга, что она с готовностью обещала. А потом смущенно попросила кого-нибудь побыть с ней пока она будет общаться с психологом, а самое главное — с бабушкой. Харальд вызвался составить ей компанию, и они ушли.
Когда за Харальдом и Келли закрылась дверь, Рэнтон ощутил, как на него накатила просто немыслимая усталость. Он тяжело поднялся с дивана, попытался налить себе чаю, но руки дрожали так, что он половину расплескал.
— Твою мать, — выругался он, — и вискарь разбили.
Бонд подошел к командиру, взял его за плечи и препроводил к креслу, в которое его и усадил, затем вытащил из шкафчика забытую во время вчерашней пьянки бутылку коньяка, налил в чайную чашку, потому что выбивающий зубами дробь Рэнтон был вполне в состоянии ненароком откусить край стеклянного бокала. Сунул чашку в руки Ларту и уселся на пол, опираясь спиной о диван, подтянул колени к груди. Старлей, стуча зубами, сделал глоток, поднял взгляд на бонда. Так они и сидели минуты три молча, глаза в глаза.
— Значит, ты все понял, — тихо сказал киборг, — и давно. Поэтому и спрашивал меня. Боялся узнать, что я сорванный?
— Ну, по-моему, ты еще не сорвался, — с кривой ухмылкой пошутил Ларт, — никому башку еще не оторвал, хотя и надо было. — Он помолчал. — Боялся. Но не тебя. Просто стыдно за всех тех уродов, которые тебя калечили ради развлечения. Стыдно, что не досмотрели, когда тебя избивал боевик. Что тестировали на тебе файерболлы.
— Я лучше восстанавливаюсь, чем люди, и могу сразу сделать анализ, — попытался возразить бонд.
— Знаешь, это какая-то гнилая отмазка, —поморщился Рэнтон, снова отхлебывая коньяк. — Оправдание. Но с каким-то мерзким привкусом.
— И что теперь будем делать? Я же теперь уже точно под списание попадаю. Срок эксплуатации…
— Выкупим.
— Харальд вон тоже выкупить хочет, — мотнул головой киборг, — но ты-то лучше всех должен знать, что бондов не продают. Даже поле полного форматирования.
Ларт залпом вылил в себя коньяк, резко подался вперед, сгреб кибера за грудки, притянул к себе, прищурившись, уставился в голубые глаза, на дне которых теперь так ясно читалась боль.
— Мы тебя вытащим. Наизнанку вывернемся, но вытащим. Понял? — яростно прошипел он. — Тем более, Харальд, считай, на нашей стороне. Лучше уж к нему телохраном, чем в… Декс-компани. — Он выпустил Ларса, откинулся на спинку кресла. — А ты тоже хорош, постороннему проболтался, а своим парням так и не открылся, — грустно усмехнулся старлей.
— Я… — вскинул голову бонд и вдруг часто замигал, — я не хотел вас пугать. Все-таки сорванный киборг это опасно… И вы обязаны были бы…
— Дурак ты, Ларс! А еще бонд! — Ларт снова подался вперед, взлохматил растрепанную русую шевелюру. — Неужели ты так и не понял, что парни за тебя кому хошь харю начистить готовы. Даже если кто-то и побаивается. Они же тоже давно поняли, что с тобой не все просто. А мне ты своими вчерашними и сегодняшними выкрутасами вообще шансов на сомнения не оставил. Вот хоть стреляй меня, не поверю, что вот это вот все, — он покрутил руками, потому что слов однозначно не хватало, — заложено в программе имитации личности. Уж очень необычную личность ты тут наимитировал.
Киборг смущенно потупил глаза, а потом лукаво глянул на командира и обезоруживающе улыбнулся. Ларт покачал пустой чашкой:
— А ведь коньяк ты вчера зажилил, — он хохотнул, — жадюга кибернетическая. Давай, наливай. Мне точно сегодня надо выпить, а то на нервяке крыша уедет.
— Для тебя же и старался, — хмыкнул Ларс, поднимаясь и направляясь к кухонному уголку.
— И себе наливай. Чего я в одно рыло упиваться должен что ли? — бросил Рэнтон.
— Тогда уж и закусь какой-то сообразить надо, — пожал плечами киборг и открыл холодильник.
— Так, что у меня тут осталось на карточке? Надо бы еще чего-нибудь прикупить.
— Надо, — согласился вошедший в этот момент Харальд. — Только давай я тебе маленько скину, а то прокормить трех здоровенных лбов, да еще и напоить, у тебя никаких финансов не хватит. А мне, как я понимаю, светить, куда я доставку заказывал, не стоит. Так что не строй из себя пансионерку, возмущенную непристойным предложением, а давай номер счета.
Парень немного посопел обиженно, потом назвал-таки номер. Видеофон блямкнул, сообщив, что на счет Ларта Рэнтона пришла кругленькая сумма.
— Не делай такие глаза, — снисходительно ухмыльнулся Харальд, — лучше звони в доставку.
— Ларт, хотел спросить тебя, — повернулся от плиты бонд, — я в программах переговоров с суицидниками не встречал подобных методик. Так можно? А если бы она все-таки прыгнула?
— Можно, только осторожно, — кивнул Рэнтон, глядя в пространство остановившимся взглядом. — Они же наивные. Особенно молодые девчонки. Думают, что смерть это красиво. А главное, вот так, раз и все. И не больно. А как узнают, что будут валяться размазанные по асфальту в дерьме и мешанине из мозгов с кровью и вонять хуже самого отвратного общественного сортира, многие сразу передумывают. На хера, если потом не так красиво, как в кино?
— Блин, Ларт! Вот можешь ты аппетит испортить, — скривился Харальд, глядя на куриные крылышки, которые собрался размораживать бонд.
— Ларс, убери их нафиг. Я тебя потом научу жарить их в медовом маринаде. Сейчас что-то даже смотреть на сырое мясо не могу.
— Ну, извиняй! — развел руками Рэнтон. — Не знал, что бизнесмен нынче такой чувствительный пошел. — Он ловко поймал пакет с чипсами, которым запустил в него Харальд. — Я почему именно так с этой девчонкой разговаривал? Потому что знаю ее. Келли девочка нежная, с тонкой душой. Эстет. Ее-то наверняка проняло бы. Вот только кровь-кишки далеко не на всех действуют. Поэтому считать именно такой способ ведения переговоров универсальным не следует ни в коем случае, — наставительно подняв палец, сказал он. — Я и про то, что ты живой, сказал ей специально, чтобы она задумалась, что ей на самом деле не хуже всех на свете. Парень бросил, родители непутевые, бабушка ворчливая, да даже беременность это не самое страшное, если разобраться. Кстати, Харальд, как там девочка?
— Успокоилась, — пожал плечами тот. — Психологу я сказал, что с ней уже провел профилактическую беседу старший лейтенант полиции Рэнтон, а сейчас она устала и хочет спать. Так что я его благополучно спровадил. С бабулей на удивление легко все прошло. Расплакалась, запричитала, что не такая уж она мегера, чтобы внучку единственную до такого доводить. В общем, сказала, что Джек им на хрен не сдался, ребенка и сами вырастят и воспитают. По-моему, даже папашка протрезвел, мялся в дверях, мямлил что-то. Так что ты правильно сказал, бабуле нашлось новое дело для приложения ее энергии. Не пропадут. — Он помолчал. — А девчушка, и правда, тонкая и ранимая. Надеюсь, у нее все хорошо будет.
Ларт покосился на Харальда, улыбавшегося чему-то одному ему известному, и пробурчал:
— Ладно, господа спасатели, чего заказывать-то?
— А, гулять так гулять! — потер руки Харальд и уселся на подлокотник кресла, в котором сидел Ларт. — Ларс, иди сюда. Сейчас выберем.
Бонд оккупировал второй подлокотник, и парни минут пятнадцать увлеченно шерстили сайт самого дорого в городе ресторана. В итоге заказали всякой вкуснятины столько, что потребовалось целых три дрона, чтобы доставить все.
Контейнеры с блюдами и бутылки с напитками заняли весь кухонный уголок, поэтому, чтобы все это не свалилось одним махом на пол, пришлось сервировать стол по-быстрому. Засиделись допоздна, уговорив на троих не одну бутылку коньяка и благополучно уничтожив большую часть продуктов, включая умопомрачительной красоты и вкуса торт, заказанный специально для бонда. Когда дошло до выяснения кто кого уважает, парни перебрались на пол, хотя киборг и пытался уговорить их сесть на диван.
— Ларт, тебе срощно надо купить камин. Ну хотя бы голографический, — увещевал свесившего голову на грудь старлея Харальд. — И шкуру на пол. Чтобы заниматься на ней сексом с подружкой. Или с дружком.
Рэнтон, которого с целью успокоения накачали коньяком по самые уши, только икнул в ответ.
— У тебя есть подружка, Ларт? — Харальд попытался заглянуть ему в глаза. — Или дружок? — Он посмотрел на бонда, потряс головой и пробормотал: — Надеюсь, ты не спал со своим киборгом, а то получается, что ты почти, что трахал меня. А мне это как-то было бы странно…
— Да! —радостно вскинул голову Ларт.
— Что да?! Ты с ним спал?! — ужаснулся Харальд. — Какой кош-шмар!
— Подружка есть, — набычился Рэнтон. — А с киборгом я спал, но не трахал. На хрен он мне нужен, когда у меня подружка есть? Так он же мне еще и все мозги протрахал, зараза.
Ларт положил голову на плечо Харальду, тот покосился, но сгонять не стал.
— В общем, срощно покупаем камин и шкуру. Больш-шую, лохматую такую. Можно даже не натуральную, а то хрен этих баб знает, вдруг она против натуральной, — рассуждал Харальд. — Ларт? Ты меня слыш-шишь?
Ларт всхрапнул и соскользнул с Харальдова плеча ему же на колени.
— У-у-у, по-моему, старлей уже хоро-ош, — протянул парень поднимая на киборга осоловелый взгляд. — Пора ему баиньки.
— Сейчас уложу, — сказал бон, встал, поднял командира, забормотавшего что-то нечленораздельное, уложил на диван и быстро избавил от одежды и обуви, оставив лишь в одних боксерах.
Харальд тоже встал, зигзагами сходил в санузел и теперь сосредоточенно озирался вокруг.
— Ты чего ищешь, Харальд? — поинтересовался Ларс.
— А тут чего, только один диван, да?
— Один. Да ты ложись, не стесняйся. Ларт во сне не брыкается.
Харальд посмотрел на киборга, погрозил ему пальцем и стал стаскивать джинсы, запутался в штанинах и грохнулся бы на пол, если бы не бдительный бонд. В итоге, и второго парня он раздел и складировал на диван.
— Ларт, отдай одеяло, — пробормотал Харальд, пытаясь выдернуть плед из под разметавшегося Рэнтона.
— А! — вскинулся Ларт. — Отчеты! Мне надо написать отчеты, а то мне Кушер голову откусит.
— Ложись уже! — упихал его обратно бонд. — Напишу я твои отчеты и отправлю. Спи, давай. И ты тоже, — шикнул он на собиравшегося что-то сказать Харальда.
Харальд кивнул, уронил голову на подушку, и вскоре оба парня уже вовсю посапывали в унисон.
Бонд быстро составил и отправил необходимые отчеты, которые он, тяжело вздохнув, заверил скопировнной биометрией командира, убрал остатки продуктов в холодильник, а посуду в посудомойку. С минуту разглядывал безмятежно дрыхнущих парней, потом ухмыльнулся, разделся и ввинтился в постель с другой стороны от Ларта.
Мариновать в камере ее не стали — через восемь часов за ней пришел хмурый охранник в рабочей черной униформе и проводил в просторный кабинет с настоящим, а не панорамным окном. Смотреть на серое тяжелое небо было больно.
— Гражданка Инра Андрес, — сухо обратился к ней инспектор, служебный знал мерцал серо-зеленым, записывая происходящее. — Приговор вам вчера огласили, есть ли необходимость повторить или прояснить какие-то пункты вашего наказания?
— Нет, — Инра с трудом шевельнула губами. Деньги вернуть, девятнадцать процентов от всей полученной суммы заплатить налога, и еще двадцать семь процентов от всех перечисленных средств выплатить в качестве штрафа. При этом год отработать бесплатно. Спрашивать, как она должна возвращать полторы тысячи кредитов людям и гасить все штрафные выплаты при балансе минус шестьсот девяносто кредитов на чипе, она не стала. И так понятно, что все поступления будут в первую очередь списываться на этот минус. А уточнять за что она должна покупать еду себе и сыну и оплачивать жилье — так это только лишний раз унижаться.
— Хорошо, раз понятно, — ровно согласился инспектор. — Ваш чип запрограммирован на первичность выплат. Думаю, вам не надо рассказывать, суть блокировки.
Инра покачала головой. Конечно, государственный штраф в первую очередь, а потом, в порядке очередности, поступающие деньги будут переводиться тем, кто ей помогал.
— Будьте любезны, дайте мне вашу левую руку. Он противоударный и водостойкий, а также термоустойчивый.
Инра равнодушно закатала рукав. Браслет надзора, с постоянным мониторингом местонахождения и самопроизвольной активацией фото-видео записи. Наручник, который снять невозможно, разве что только руку отрезать. Инра зло рассмеялась, когда на запястье застегнулся специальный коммуникационный браслет.
— И еще одна последняя процедура, — инспектор своим прикосновением активировал браслет и тот чуть сжался, чтобы плотно обхватить запястье. — Я должен сделать вам укол в плечо.
Инра дернула застежку и сняла комбез с рук, позволив верхней части болтаться на талии. Без одежды в кабинете было холодно, а инъектор с чипом, скорее всего, еще одна следилка, больно впился в тело.
— Все, теперь вы можете быть свободны… относительно. — инспектор дежурно растянул губы в привычной и, на взгляд Инры, мерзопакостный шутке. — Инструкции по нормам и правилам вашего поведения в новом статусе уже отправлены на ваш личный си-адрес. Всего доброго. И помните, не надо стараться обманывать закон, а то наказание может быть не настолько мягким. Сейчас мы проявили лояльность к вашей ситуации.
Инра подняла на инспектора ненавидящий взгляд.
— Мне что, следует вас поблагодарить за это?
— Не думаю, что вы проявите такую сознательность, — в глазах инспектора мелькнула и моментально погасла искра интереса. — Идите, не затягивайте процедуру. Всего доброго.
Инра так и вышла из кабинета, в незастегнутом комбезе. В конце коридора ее перехватил бдительный охранник и предложил забрать вещи в специальном отсеке. Инра послушно развернулась и, подчиняясь индивидуальной системе указаний, прошла к окну выдачи. Прижала к сканеру ладонь для биометрической идентификации. Ей роботизированная рука выдала запаянный пластиковый пакет.
— Проверьте, пожалуйста, ваши вещи, — вежливо прозвучало напоминание из динамика.
Инра раскрыла пакет, достала куртку.
— Спасибо, все в порядке, — машинально ответила и пошла на выход. Куртка в опущенной руке волочилась по полу.
— Я бы на вашем месте оделся. Там погода не для солнечных ванн.
Инра не сразу поняла, кто схватил ее за локоть, останавливая и не позволяя выйти на улицу. Долго вглядывалась в лицо мужчины. Высокий, ее макушка была на уровне его плеча, с короткой деловой стрижкой, холодным взглядом серых глаз, слишком злым и насмешливым. Потом сообразила — второй инспектор, который разъяснял ей правила. Память на лица у нее была профессиональной, просто вчера все эти рожи слились в одну, ненавистную и тошнотворную. А сегодня память немного прояснилась.
— А я бы на вашем месте не грабила тех, кто нуждается в помощи, —Инра тоже умела цинично улыбаться. И ей теперь было все равно: приспичит этому ублюдку ей вкатить еще дополнительное наказание за оскорбление должностного лица при исполнении — на здоровье, пусть наслаждается.
— Будем считать, что я этого не слышал, — сквозь зубы процедил инспектор. — А вам не стоит так говорить, а то можете вляпаться в неприятности.
— Правда? — Инра округлила глаза, недоверчиво махнула ресницами. — Самая большая неприятность, которая только может случиться, это попасть к вам на прием. Большей гадости и настолько противных людей, вернее, нелюдей мне еще видеть не доводилось.
— Я могу списать ваши слова на то, что вы не в себе от горя, и говорите, сами не осознавая что, — процедил сквозь зубы инспектор.
— Не беспокойтесь, я полностью себя контролирую и говорю именно то, что считаю правильным.
— Вы уже наговорили на три года исправительных работ, — инспектор коснулся знака. — Продолжайте в том же духе.
Инра опустила голову. Полосатая футболка, которую она надевала под комбез, болталась стянутая до пояса, как и расстегнутый до живота серый комбез. Плечи и грудь были бледно-синеватыми от холода. Она медленно сунула руки в рукава футболки, надела как положено, натянула комбез. Растеряно глянула на куртку, потом накинула и ее.
— Да пошел ты, — щелкнула застежкой и дерзко глянула на инспектора. Она всю жизнь была слишком вежливой и правильной, соблюдала все законы и предписания, добросовестно работала и даже постоянно одергивала резких мужа и сына… Хватит, больше она не будет тихой овечкой. И не важно, как придется отвечать за свои слова и действия — то наслаждение, с которым она послала этого инспектора, стоит гораздо дороже. Словно сбросила с плеч какое-то многотонное покрывало, которое сковывало тело и мысли и придавливало к земле.
— Пойду, — неожиданно мягко согласился инспектор и твердо перехватил Инру за локоть. — И ты пойдешь. И молча.
Инра едва открыла рот, чтобы возразить, но тут инспектор так сжал ей руку, что от боли даже слезы на глазах выступили. Даже плотный комбез не спасал.
— Все хорошо, шестой, — инспектор кивнул приближающемуся охраннику. — Барышня просто переволновалась. но она будет приличной девочкой и больше хлопот не доставит.
Охранник указал глазами на вращающуюся дверь, и инспектор поволок Инру на выход. На улице развернул ее к себе лицом и быстро свел края куртки. чтобы сработала застежка, и даже встряхнул для верности — Инра лишь и смогла протестующе клацнуть челюстями.
— Ты на чем сюда приехала? Есть флаер? Нет? Тогда я тебя отвезу домой. Ноги быстрее переставляй и не вздумай что-то вякнуть, а то сдам обратно с записью твоих художеств.
Инра едва успевала за широко шагающим мужчиной, почти бегом они преодолели пешеходную зону и часть парковки. На переднее сидение флаера ее грубо то ли втолкнули, то ли подсадили. Инспектор быстро обошел аппарат и сел на водительское место. Огляделся по сторонам и стартанул, сразу взяв курс на нужный уровень и район.
— Досье, очевидно, изучили, — отметила Инра.
Инспектор насмешливо глянул на женщину.
— Мы с вами проговорили вчера всю ночь, а сегодня вы меня не узнали. Это короткая женская память или циничность?
Инра нахмурилась: на видеосвязи были люди, и она подолгу с ними общалась, но все лица слились словно в одно, с нечитабельными и незапоминаемыми чертами. А голоса…
— Извините, я не могу вспомнить… — Инра помассировала пальцами виски. — Знаете, все было как в тумане.
Инспектор коснулся рукой сенсора на панели.
— Я могу заглянуть за край, но небо слезами оплачено…
Инра вздрогнула. В флаере инспектора услышать свою любимую песню она никак не ожидала.
— Кет написал ее три года назад.
— Да, он сыграл ее в Ошпете, и песня сразу ушла в народ. — Инспектор ввел координаты пункта назначения и включил автопилот. — Я был с друзьями на том концерте. Мы почти всегда старались отследить неофициальные выступления Кета и достать на них билеты. Если не верите, то… посмотрите свой чип — я у вас шестой или седьмой в списке на возврат денег. — Мужчина достал персональную карту. — Вот, сверьте данные.— Я… верю, — Инра покраснела от стыда. Но тут же щеки снова побледнели от гнева. — А почему вы тогда… мое обвинение?
— Потому что формально правы они, — инспектор сделал музыку чуть тише. — Человечность не входит в формат закона. Вы зря пришли к официальным властям.
Инра рассмеялась. Зло, взахлеб, на грани истерики. Представитель официальной власти ей прямым текстом заявляет, что она зря понадеялась на помощь и содействие от этой самой власти. Смешнее и нелепее ситуации у нее не было за последние семь лет жизни.
— Я не провокатор, — тихо, но убедительно произнес инспектор. — То, что я делаю, это моя работа. Но помимо работы есть и личная жизнь и увлечения. И да, я увлекаюсь авторской музыкой. И у меня все сборники и все записи выступлений Кета. Я люблю… его музыку и его песни. И я хочу помочь…
— Неизведаны тропы судьбы… — ошарашенно пробормотала Инра. — Но тут уже мало чем поможешь. У меня долг на чип-карте…
— А у меня нет, — инспектор перехватил управление и протиснулся, едва не задевая блестящими боками флаера стен, в узкую арку, повернул направо, пролетел вдоль воздушного канала и посадил аппарат на почти свободную парковку. — Но я все свободные деньги перевел. Вариант только продать флаер, но он не совсем мой…
— Кредитная линия «Без отказа»? — Инра положила руку на сенсор двери, но на ее прикосновение техника не реагировала.
— Да, — инспектор разблокировал механизм. Вышел сам, подал руку женщине, закрыл дверку. — Модуль арендован.
— Давайте тогда к нам поднимемся, неудобно на улице разговаривать. — Инра зябко поежилась. — У нас есть вкусный кофе, порошковый правда, но он приятно пахнет.
Инспектор улыбнулся. Он провел немало часов, зависая над угловой аркой и наблюдая в окуляр за репетициями и домашними концертами Кета. И во время таких вылазок даже представить не мог, что его однажды так непринужденно позовут на чашку кофе. Только жаль, что самого Кета нет дома, но ведь в скором времени он выпишется из больницы.
— С радостью, — инспектор пропустил Инру вперед: открыть дверь и показать дорогу, хотя и так прекрасно знал куда идти. — Сейчас горячий кофе будет очень кстати.
— Стасик… — осторожно начал Вениамин, поглядывая на старого друга искоса. — Я правильно понял, что Дэн тебе все рассказал еще в самом начале? До твоего решения взять на борт эту… хм… автостопщицу в качестве пассажирки? То есть решение ты принял с открытыми глазами и на тебя никто не давил?
Капитан, засопев, уже набрал в грудь воздуха, чтобы ответить на этот выпад должным образом, но заметил, как вскинул подбородок и снова начал каменеть в позе идеального кибера Дэн, — и сказал совсем не то, что собирался. И совсем не так, как собирался, а деловито и почти сухо:
— Дэн, какова вероятность, что ваша встреча и последующая доставка этой Куинн на борт не были случайными?
— Менее двух и чуть более десяти процентов соответственно.
Дэн откликнулся немедленно, и это Станислава порадовало: значит, и сам сомневался и прогонял-анализировал разные вероятности. И если отвечает так уверенно (и не нашел ранее необходимым сообщить о ненулевой вероятности и такой возможности) — значит, действительно считает ее уровень несущественно низким… Черт! Программные формулировки заразны не только для киборгов, надо учесть.
— После того как она оказалась в моем флайере, вероятность ее проникновения к нам резко возросла до пороговой, — честно добавил Дэн после почти незаметной паузы. — Но если учитывать низкую вероятность первого ключевого события в цепочке, такая вероятность все равно далека от пятнадцати процентов, после которых может идти речь о пусть и низкой, но все-таки достойной учитывания вероятности. Мой маршрут был совершенно случаен и ничем не спровоцирован, кроме желания Ланса продлить полет. Я несколько удлинил выстроенную автопилотом траекторию, сделав это совершенно рандомным образом. А на обратном пути не стал вести сам, включив авто-возвратку. Это не было логичным решением и вряд ли могло быть кем-то просчитано.
— Даже Bond’ом? — вышло, пожалуй, излишне едко. Долгую секунду Станиславу казалось, что Дэн промолчит, но он все же ответил.
— Я не настолько хорошо знаю тактико-технические характеристики киборгов этой модели, чтобы быть в этом уверенным на сто процентов.
Посторонний бы не услышал скрытого в спокойном голосе вызова, но Станислав слишком хорошо знал эту рыжую заразу.
— Ну-ка, ну-ка, с этого момента поподробнее! — вклинился любознательный Вениамин. — И что же ты знаешь по поводу этих характеристик?
— Любой DEX от «шестерки» и выше в рукопашной легко справится с любым Bond“ом, — ответил Дэн быстро и, как показалось Станиславу, с видимым облегчением, словно он давно ждал именно этого вопроса и почти разуверился, что дождется. — У них боевые качества существенно снижены для увеличения тактико-разведывательной и накопительно-аналитической базы. Я не сяду играть с Bond’ом в пятимерные шахматы, но в боевой обстановке сумею справиться без особого труда. Ну или с трудом, если он будет хорошо вооружен, а я нет. Я на девяносто девять целых и девять десятых процента уверен, что сумею удержать ситуацию под контролем.
Снова вскинутый подбородок, но уже с совершенно другим значением. Впору восхититься, умеет же, зараза, минимумом средств — и так выразительно!
— Вот и хорошо! — припечатал ладонь к маленькому откидному столику Станислав, подводя итог разговора. — Значит, тебе это и поручим. Поселим ее в каюте, соседней с твоей, чтобы легче было… хм… держать под контролем. Полине с Тедом ничего говорить не будем, плохо уже и то, что мы знаем. Тем более что мы и сами толком ничего не знаем! Даже если она и Bond — в чем, заметьте, у нас тоже нет стопроцентной уверенности! — она может оказаться просто попавшим в беду беглым сорванцем. И я не хочу даже предполагать, как в таком случае она среагирует на разоблачение. Признается сама — тогда и будем решать, что делать дальше. Не признается — довозим до Лямбды Пса и разбегаемся ко взаимному удовольствию. Все!
— Я вам больше не нужен, Станислав Федотович?
— Пока нет. Спасибо.
— А все-таки жаль, Стасик, что она не Irien’ка, -— протянул Вениамин с мечтательной улыбкой, когда за навигатором с тихим шелестом задвинулась дверь. — Я бы тогда, может, даже и собой пожертвовал… ради спасения остальной команды, конечно! — поспешно добавил он, чопорно поджав губы в ответ на шокированный взгляд капитана, но глаза продолжали смеяться.
— Тебе бы все шуточки! — тихо взвыл Станислав. — А у меня шпион на борту! Ты о другом подумай: а что если Дэн все-таки ошибается и она к нам не случайно попала? Теперь что, каюту запирать прикажешь, даже в сортир выходя?! Впрочем, толку-то, запираться от супершпиона, ей любые замки на раз… Дожили, называется!
— Стасик, не драматизируй! — отмахнулся Вениамин с безмятежной улыбкой. — Ну что ей у нас выведывать? Ты даже налоги платишь честно! Что она может у нас украсть? Секрет тедовского омлета? Суперценную и не до конца проржавевшую железку у Михалыча?
Теперь Станиславу захотелось взвыть уже отнюдь не шепотом: Венька не понимал. Да и не мог понять. Милый, добрый, беспечный Венька, ничего не знающий о запрятанной в машинном отделении тайне, которая наверняка может представлять немалый интерес для шпиона. Если бы знал, опасения капитана не казались бы ему такими беспочвенными, но в том-то и дело, что знать он не должен. Как бы заставить его проникнуться серьезностью ситуации, но при этом не нарушить важную для Аайды чистоту эксперимента…
Но тут доктор сам подсказал Станиславу выход, продолжив насмешливые перечисления:
— О, Стасик! Как же я мог забыть?! Она же может украсть Полинину крыску! Очень, очень ценный зверь, Стасик!
Вот оно! Тем более что от Михалыча и всего с ним связанного внимание следовало отвлечь любыми средствами.
— Хорошо, что ты сам догадался, — сказал Станислав со значением. И когда старый друг недоумевающе вздернул на лоб светлые брови, мрачно добавил: — Я именно его в виду и имел. Ты что-нибудь слышал раньше про этих мохнобрюдов? Вот и я не слышал. Редчайший зверь. Я даже думать боюсь, сколько эта тварь может стоить на черном рынке, если за одну только его перевозку нам заплатили больше, чем за весь прочий груз!
Кажется, подействовало. Вениамин перестал улыбаться, поджал губы, спросил неуверенно:
— Ты полагаешь?..
— Я полагаю, что нам просто надо быть осторожнее. Всем нам, а не только Дэну.
— Я понял. И проникся, — ответил несносный Венька вроде как серьезно. Но тут же снова улыбнулся. — Кстати, о Дэне. Ты заметил, что он так ни о чем и не попросил?
— Ха! Тоже мне, удивил. Да он никогда ни о чем не просит! Даже о самом нужном. И чем более ему нужно что-то — тем меньше шансов, что он попросит!
— Вот именно, Стасик. Вот именно…
***
В самых страшных снах Валлиота Райса с некоторых пор возникли существенные изменения. Ему теперь снилась Дьявол. Подходила вплотную, скалила окровавленный рот в мерзкой ухмылке, тянула к нему когтистые руки. И Валлиот ничего не мог поделать, даже закричать — и то не мог, и не было рядом адмирала Куинн, способной прогнать Дьявола и спасти…
Иногда Дьявол стремительным рывком набрасывалась на Валлиота и разрывала его тело на куски. Иногда просто медленно и неотвратимо приближалась, поскрипывая когтями друг о дружку, словно ножами, и Валлиот обмирал под ее огненным парализующим взглядом, не в силах шевельнуться и надеясь только, что достойно выдержит ниспосланную ему муку.
Раньше ему снилась смерть ребенка — его собственного маленького Илайи, чьи трогательные золотистые кудряшки он обожал заранее, еще даже ни разу не видев, чьи крохотные пальчики с розовыми ноготочками прочно держали его сердце, наполняя безмерным счастьем — до того самого страшного дня, когда медик из репликаторного центра при встрече с ним отвел виновато глаза. Хотя, если разобраться, он не был ни в чем виноват, этот медик. Все имеет свой срок эксплуатации, маточные тканевые среды тоже не вечны, да и оборудование старое.
«Рассосалось», — так он сказал тогда, тот медик. И добавил, пожав плечами: «Такое случается». Для него никто не умер. Не случилось ничего страшного, просто зигота оказалась нежизнеспособной и не сумела сформировать полноценный зародыш. Бывает. Для него тот так и не родившийся малыш был безымянным набором клеток, а вовсе не милым шаловливым Илайей, со вздернутым носиком, хитрой улыбкой и золотыми кудряшками. «Рассосалось» сказал он — и исчезли маленькие розовые пальчики. И сердце двадцатилетнего Валлиота рухнуло на каменные плиты репликаторного центра — его больше нечему было держать. И наглой осенней мухой билась в голове единственная мысль — не надо было заранее отпускать отцовскую бородку. И не важно, что Валлиот всегда смеялся над суевериями — в этот раз не надо было ее отпускать. И суеверия здесь ни при чем. Просто не надо было, и все…
Медик предложил попробовать еще раз, сразу же, не откладывая в долгий ящик. Сказал, что подавляющее большинство будущих отцов так и делает, это правильный подход, конструктивный, прошлое должно оставаться в прошлом, а думать следует о будущем и стремиться к нему. Сказал, что все вложенные Валлиотом в ребенка средства так и остались в неприкосновенности, не только нереализованные социальные накопления, но и обычные денежные, и что новый сын не будет стоить Валлиоту ни одного лишнего кредита.
Валлиот отказался.
Он ничего не стал объяснять медику, ведь тот понятия не имел об Илайе. Отцовская бородка жгла лицо, он сбрил ее сам, насухую, в кровь раздирая кожу и не чувствуя боли, только слегка удивившись — раньше он никогда не резался при бритье.
А потом перевел все свои отложенные на детей средства (там хватало почти на двоих, но он поторопился, не захотел ждать, думал, так будет лучше, чтобы Илайа был старше брата хотя бы на год, это правильно, когда дети в семье разного возраста, это воспитывает ответственность) на счет репликаторного центра. Первый раз тогда перевел, а потом переводил снова и снова. Все, до последнего кредита. Позже, когда он ушел в политику, это посчитали продуманной пиар-акцией молодого целеустремленного человека, и Валлиот не стал возражать. Так и отшучивался, если задавали вопросы.
Ну в самом деле, не объяснять же, что делает он это только для того, чтобы у этих центров было немножечко больше денег на новое оборудование и качественные тканевые структуры. И немножечко меньше шансов на то, что какому-нибудь другому медику опять придется при встрече с другим кандидатом в отцы вот так же виновато отводить глаза. Глупое какое-то получилось бы объяснение. Неубедительное.
А вот сны были убедительными на редкость. Илайя в тех снах был уже живым и умирал у Валлиота на руках. Иногда не один, а вместе с маленьким Таниэлем. И Валлиот каждый раз ничего не мог сделать. Совсем ничего.
Эти новые кошмары, с Дьяволом в главной роли, были убедительны тоже. Валлиот каждый раз просыпался в холодном поту, задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем и облегчением, что это был только сон, а на самом деле от Дьявола и ее приспешниц его надежно отгораживают прочные стены корабельной каюты. И какое же счастье, что нет ни малейшей необходимости эту каюту покидать: санузел в ней встроенный, хоть и крохотный, но персональный, а завтрак и обед ему приносят понятливые охранники.
И все-таки, если подумать, то даже в этих жутких снах можно было найти что-то хорошее. Например, то, что Дьявол напрочь вытеснила из ночных кошмаров умирающего Илайю. И, хотя подобное высказывание и звучало кощунственно, Валлиот был почти благодарен ей за это.
***
Войдя в пультогостиную, Станислав обнаружил там только Теда. Пилот сидел в своем кресле, и это было нормальным. Ненормальным было то, что Тед при этом не гонял азартно многочисленные вражеские истребители или не уходил от отчаянной погони, пытаясь пройти новый уровень с рекордным результатом — он просто сидел в кресле, уронив руки на колени и сгорбившись, непривычно понурый и несчастный.
— Тед, — подозрительно поинтересовался Станислав у пилота, — ты тоже хочешь со мной о чем-то поговорить?
Тед вздрогнул, вскинул голову, вымученно улыбнулся. Выдавил после короткой запинки:
— Н-нет, Станислав Федотович.
— А чего грустный такой? — подозрения Станислава не спешили рассеиваться. Слишком уж не похож был этот Тед на себя обычного.
— А… — Пилот вяло махнул рукой и отвел взгляд. — Уровень не прошел.
— А-а-а, — успокоился Станислав: вселенская скорбь по такому поводу была вполне понятна и естественна. Ну, во всяком случае, понятна и естественна для Теодора. И продлится наверняка недолго. — Пройдешь еще!
— Пройду… — сказал Тед тихо и с какой-то странной интонацией, но капитан уже не слышал, он шел к своей каюте.
Тед проводил его долгим взглядом. Потом развернул кресло к смотровому экрану. Закрыл глаза.
Значит, действительно не случайность, не показалось, если это настолько видно даже со стороны, что заметил не только Дэн с его сверхчувствительными рецепторами, но и капитан…
***
На кухне Клав за эту седмицу почти прижился. От занятий его никто не освобождал, а после лекций приходилось бегом скакать к бер Грассу. Нагружали его работой немилосердно: и овощи чистил, и воду таскал, и полы драил, и дрова рубил — и все это без капли магии, чисто ручками. Единственным плюсом такого издевательства было то, что кормили от пуза. Повар хоть и злобствовал на словах, но привечал блудного студиозуса горячим обедом, а после работы накладывал полное блюдо тем, что готовилось на ужин.
Самовар же чувствовал себя на кухне, как щука в воде: прибегал вместе с Клавом, приветствовал повара легким ударом клюва по колену и вприпрыжку скакал к печке, чтобы радостно развалиться на специально постеленой для него циновке. Через пару дней работники кухни уже перестали ворчать и ругаться, спотыкаясь о непонятную штуку, и даже между делом стали звать оживший и скукоженный самовар Варькой и подкармливать медом, чаем на блюдечке и вареными в меду ягодами. Клаву только и оставалось обалдело поглядывать, как то одна, то другая кухарка ласково окликнула самовар и закидывала в охотно раззявленный клюв-трубу то ломоть пирога, то кусочек пряника. Екан смотрел как аппетитно чавкает лакомствами Варька и с ужасом осознавал, что с такими запросами он эту штуку просто не прокормит.
Если бы не смешки да подколы вечно голодных однокурсников, то Клав считал бы, что легко отделался. Жаль, что раньше ему не давали таких приятных наказаний, а лишь отправляли в башню раздумий. Знал бы каждую неделю по самовару воровал. Впрочем, раньше повар не забирал на кухню студиозусов, предпочитая справляться своими силами. Но и делегации академии прежде не приезжали в гости, отделываясь от дружественного заведения почтовыми свитками с многочисленными заверениями в признательности и взаимном уважении.
Через неделю Клава то ли повысили в доверии, то ли плюнули и привлекли в готовке. Бер Грасс звал его то нарезать салат, то глядеть за мясом, то замешивать тесто на пироги. Это было почти также интересно, как экспериментировать с магическими заклинаниями и ингредиентами для их усиления. А в голову почему-то настойчиво лезли отрывки из магических свитков. Например про зеленый корень… а если его добавить в суп: разварится и утратит свои свойства или, наоборот, станет активатором для прочих ингредиентов? А от синерки может ли белое тесто посинеть? Ведь достаточно щепоть кинуть на дежу, может, такого малого количества профессора и не хватятся. А в кладовой он точно видел пол кувшина этого вещества. Клав аж до хруста сжал руки — так неудержимо хотелось попробовать. Да и не отравятся же, даже если и съедят по куску такого пирога. Он еще года три назад на спор съел меньше жмени, и даже тогда не посинел.
Оставив Варьку на стреме: если кто будет лезть, то свистни, — Клав метнулся за синеркой. Кто же знал, что эта синяя гадость связывается с яичным белком, а повар от щедрот своих на яйца в пирогах не скупился. Пироги вышли на удивление пышными, и Клав, когда вытаскивал на лопате печиво из печи лишь разочарованно вздыхал. Сверху была обычная, в меру подрумянившаяся корочка. А вот внутри… Клав ухитрился раздобыть кусочек, но съесть не отважился — скормил Варьке, от все равно железный, ничего ему не сделается. Зато на торжественном ужине гости были в диком восторге от синеватых разводов внутри пирога и до небес расхваливали и превозносили мастерству повара… Больше всех ругался бер Шел, на которого свалилась пара сотен человек и оборотней, что жестко маялись животами, да еще множество различных переломов и ушибов — за уборные домики шла настоящая война, а победитель в вожделенное место уединения прорывался с боем и огромными потерями. После третьей лучины доктор даже перестал считать переломы, выбитые челюсти и расцарапанные морды. К вечеру за уборные уже никто не дрался, а присаживались кому где приспичит. Тогда возмущаться громогласно стал бер Чарш, который убирал территорию Универсариума. Люди, если и делали вид, что устыдились, то отползали в кустики от грозно махающего метелкой дворника, а студиозусы в зверином обличьи лишь вяло огрызались искалились.
Безобразие продолжалось дня три, выжившие лежали вповалку. Гости даже не подавали признаков жизни. Занятия отменили сначала на три дня, потом на неделю, а затем ан директор подписал указ «о прекращении обязательной учебной деятельности до полного выздоровления». Следующим указом измученный директор велел разыскать виновника и покарать со всей строгостью.
Клав про указ не слышал, но инстинкт самосохранения подсказывал не выделяться от состояния окружающих. И он также валялся полудохлым в обнимку с Варькой. Самовар недовольно пыхтел: после сытных дней на кухне вынужденная голодовка по вкусу не пришлась. Но Клав наваливался всем телом, чтобы не выпустить самовар в побег на кухню — все равно ничего не готовили, да и вообще напоминать о себе не следовало. Благо, что пироги тогда подъели подчистую, так что помагичить и определить состав было не с чего, а побочные продукты эксперимента для заклятья не годились. Да и поедали пироги по сумеркам под свет факелов и никто особо не разглядывал какого цвета там внутренности в пирогах. Это только екан расковырял потому, что было интересно.
— Екан Клав, — как только ан Сальсур пришел в себя настолько, что смог заняться делами, он сразу же вызвал к себе студиозуса, — я полагаю, что у вас найдется много чего сказать по недавнему происшествию? Лучше сознайтесь сами, а то у этой проблемы весьма дурной запах.
Клав согласно кивнул — пованивало по двору и особенно по всем закуткам знатно. И тут же помотал головой — мол, он сам пострадавший.
— Если это шалость какого-то дурака или кривые руки — не так страшно. Но может разгореться ужасный скандал, к которому приплетут покушение на жизни и животы уважаемой делегации…
Влипнуть в разборки между двумя крупнейшими учебными заведениями континента да еще в роли козла отпущения — самая незавидная участь, которую можно только представить. Вариант сожрут живьем — самым милостивым окажется. Клав замотал головой: не то чтобы жить сильно хотелось, но вот так помирать совсем неохота.
— Что вы мне тут ушами мотаете? — возмутился ан директор. — Добропорядочный екан опустил бы очи долу и не возражал.
— Так это, честное слово, не я, — Клав загрустил, гадая каким будет новое наказание: в башню точно не сошлют, да и в подвал уже не засадят, и работы на кухне явно из перечня дисциплинарных воздействий исключат. Что там еще остается? Розги? Так дубцами на студиозусов только в Академии махают — там, мол, чтут древние традиции и блюдут порядок. Ну, пусть выпорют, если им это поможет… Хотя, ежели поразмыслить, то чем его выдранная задница может помочь в проблеме? Разве что только для острастки и чтобы остальным неповадно было.
— А после эликсира правда также станешь утверждать? — без обиняков поинтересовался ан Сальсур.
Клав содрогнулся. Легенда или нет, но того, кто сделает лишь глоточек и соврет, разрывает изнутри на куски. Причем медленно и страшно. Видеть такую казнь лжеца никто не видел, но слухов ходило предостаточно, чтобы в эликсир верили все поголовно.
— Я сказал, как есть, — Клав облизнул пересохшие губы.
— Если соврал… — угрожающе нахмурился ан директор, — то мало тебе не покажется.
Клав отчего то подумал, что если он выпьет эликсира, то ему уже вряд ли что-то покажется вообще, но промолчал. Было страшно настолько, что даже колени стали подрагивать. Уж на что больно оборотням в первый раз менять обличье, так и то, поговаривают, не сравнить с эликсиром. А еще он вроде в каком-то свитке читал, что варят эту гадость из крови убийц, которым в полдень отрубают головы. Специально кровь собирают в бадейку. Захотелось хлопнуться на колени, вцепиться в плащ ана директора и взмолиться о пощаде, но Клав только сжал руки в кулаки и опустил голову. Смотреть в прищуренные очи директора, переливающиеся аметистовыми искорками, было невыносимо.
— Поскольку, оставлять тебе в стенах Универсариума… — ан директор неуверенно раскашлялся, — опасно… то на совете было принято решение отправить тебя в каземат на три дня, чтобы за это время приготовить эликсир. А там поглядим: раз правду сказал, то подпишу тебе свиток без экзамена. Аколь солгал, то… — ан Сальсур угрожающе прищелкнул пальцами.
— Как будет угодно, — Клав нашел в себе силы даже пробормотать нечто вежливо. Значит, жизни у него осталось три дня, да и те придется провести в каземате. — Меня туда когда отправят?
— Да вот прямо сейчас и можешь ступать, — ан директор указал пальцем направление в сторону города. — Аккурат к вечеру доберешься. Послание начальнику передашь, он за тобой и присмотрит. А как элисир заварят, за тобой пришлют кого-нибудь.
Клав не поверил своим ушам: его посылают самого в каземат? В город, который располагался за пять верст от Универсариума? Да еще и без сопровождающего? Да тут ведь сбежать как раз плюнуть… Только вот плевать придется на свиток с подтверждением образования, и на все десять лет обучения, и на будущую безбедную жизнь… Клав поежился. Но, если от эликсира порвет на куски, то это все вообще будет лишним. Так что придется линять, скрываться и татьбовать — иного пути, кроме как магом к наемникам, у недоучки и быть не может. Главное потом скрывать как можно дольше, что он не маг вовсе, а студиозус с Универсариума, которого не военным штукам обучали, а мирным бытовым заклятьям да и то на побочном курсе. А специализация у него — всего лишь «Зверинство, виды, формы. проявления».
— Руку, екан, — напомнил ан Сальсур.
Клав протянул правую и ан директор легко коснулся пальцами его запястья, обвел по кругу, создавая магический браслет. Руку стало неприятно покалывать. Теперь о побеге можно даже не мыслить — наручник, созданный сильнейшим магом-оборотнем, не сломаешь и не вскроешь. Проще руку до локтя отгрызть.
— Ан директор, разрешите вопрос один… — Клав потер кожу. Там, где чувствовалась хватка наручника, она была горячей, словно воспаленной. — Вернее… просьбу… Прочтите заклятье над Варькой… то есть… над самоваром. Он же не виноват, что я его так оборотил. А то о нем заботится будет некому… — Клав сообразил, что едва не проговорился, — ну покуда меня в каземате мариновать будут.
За врата Универсариума Клава вынесло заклятьем ветра, призванным аном директором, и отшвырнуло подальше в потихоньку распускающиеся, несмотря на холод и дожди, лопухи. Пока выдирался из их влажных и настырных объятий, и сам промок насквозь. Но стоило Клаву выпрямиться, как на него сверху рухнул Варька. Бедняжку ан директор также вышвырнул, очевидно решив, что проще развязать кошель да купить в базарный день новый или обойтись имеющимися. Тем более, что этот оживленный и кусачий, так что для чаепитий совершенно непригодный. Клав потер ушибленную макушку — припечатал его самовар крепко, пусть и задел только боком. Впрочем, синяков ему ан директор изрядно наставил — слишком уж неаккуратно тащил. То ли силы у заклятья не хватило, то ли нарочно обо все углы да твердости по пути задевал.
Топтаться пред захлопнутыми вратами было глупо и бесперспективно — все равно не отопрут и обратно раньше трех дней не пустят. Да и то вернут ради глотка эликсира. Так что придется все-таки шкандыбать в город. А там… Наручник предупредительно обжег руку.
— Вот клятое украшение, — выругался Клав, подув на запястье. Попробовал нащупать застежку или хоть одно уязвимое звено в браслете — но тот зло стегал жаром в ответ на все попытки взломать. — Гадство…
Клав вздохнул, украдкой показал кулак вратам и побрел к городу. Надо бы как-то разузнать про наручник — с заданным он маршрутом или в нем лишь направление вшито? Или там только срок, что на дорогу ему ан директор отвел? Но если не угадаешь, то можно и руки лишится — сожжет ведь. Клав про такие штуки читал в свитках — ни один тать с наручником не убег. Но он-то не разбойник… вот только те пироги… любопытно, положена ли смертная казнь за подпорченное, без злого умысла, тесто?
Ноги скользили по раскисшей грязи, а местами он проваливался в лужи аж до колена. Да и выкинул его ан директор без теплых вещей — так что зябнуть Клав стал быстро, да и чихать от промокших ног начал довольно громко. Удивительно было другое: как по жгучему морозу сбегали на ночь в город, так умудрялись в одних рубахах да свитках пробежаться и не простыть, а оборотникак вообще голяком в своих шкурах гойсали. А тут вроде и весна, а лоб уже жаром пылает. В очередную ямину Клав провалился едва ли не по пояс, выполз кое-как и скорбно уселся прямо в месиво, размышляя о том, что и местечко и погодка как нельзя лучше подходят для того, чтобы лечь и помереть. И потом являться бесплотным духом к ану директору и мерзко подвывать, беспокоя сон. Жаль, что этого кровопийцу такими видениями не испугаешь — злобный комар и призракам может немало крови испить.
— Станислав Федотович, я хотела бы с вами поговорить…
Когда у Полины такой несчастный голосок и так трогательно прижаты к груди руки — предстоящий разговор может пойти только о двух вещах. Но ни о каких межпланетных сеансах связи с Новым Бобруйском Маша не сообщала, значит, еще одной партии трехлитровых банок консервированных огурцов от Полининой мамы в ближайшем будущем можно не опасаться. Остается один вариант.
— Ну и что же такого ужасного ты забыла мне сообщить об этом твоем свинобрюхе до того, как я подписал контракт на его доставку?
— Мохнобрюде, Станислав Федотович! И вовсе он не мой! И… ой… а как вы догадались? Но он ведь миленький, правда? И совсем-совсем не страшный! И совсем-совсем ручной!
— Полина, — поморщился Станислав и потер виски. — Переходи, пожалуйста, к делу.
— Он не может жить в моей каюте, Станислав Федотович! Ну… во всяком случае, я не могу его там оставлять, когда меня самой там нет, понимаете?!
— Не понимаю. Почему?
— Потому что тогда он заболеет и умрет, и вам придется платить огромную неустойку… ой… То есть, нам всем придется…
— Объясни по порядку. — Станислав потер теперь уже лоб и снова поморщился. — Что он не может содержаться в грузовом отсеке, это я уже понял. И даже не спорил. Но твоя-то каюта его чем не устраивает?
— Она его вполне устраивает. Когда там есть я. Понимаете. Станислав Федотович, он эмпат и должен все время быть на человеке, ему положительные эмоции необходимы как воздух. Вот, смотрите!
Девушка развернула ладошки, до этого сомкнутые лодочкой у груди, так, чтобы капитан мог увидеть их содержимое. Капитан увидел — и подавил невольную дрожь: больше всего краснорайнский мохнобрюд напоминал клубок склизких водорослей нежно-тошнотного цвета, к тому же еще и вяло подергивающихся.
— Вот видите, Станислав Федотович? — Полина мизинцем чуть приподняла отросток, похожий на перекормленного и раздутого опарыша. — Это брюд. Один из восьми! Он должен мохнатеньким быть, на нем обычно поросль такая из тонких щупалов, а он лысенький, потому что Тосеньке подпитки не хватает. А вы же сказали, чтобы из каюты я его ни ногой… ну то есть ни щупалом. Меня всего-то и не было часик какой-то, ну два. Пока в душ и по кухне… ну и завтрак… А видите, какой Тосенька сразу вяленький и лысенький стал?! Бедненький! Но все равно красавчик, правда, Станислав Федотович?
— Тосенька?
— Вот! Вы тоже сразу заметили, правда? — расплылась в широкой улыбке Полина.
— Что заметил?
— Я его Тосей назвала, потому что он на Мосеньку похож! Такая же бубочка!
— Полина… — начал было капитан, но девушка поспешила его перебить, правильно расценив прозвучавшие в этом коротком слове угрожающие нотки:
— Вы не бойтесь, Станислав Федотович. Он в вентиляцию не убежит, он вообще самостоятельно передвигаться не умеет! Только на ручках. Я его буду носить очень аккуратно, Станислав Федотович, вы же разрешите? Вы же не заставите меня все две недели провести в каюте?!
Вообще-то эта мысль Станиславу показалась весьма привлекательной. Останавливало только одно существенное обстоятельство: эмоции от носителя мохнобрюду требовались исключительно положительные, это заказчик оговорил особо, упирая на то, что Полина была удостоена подобной чести именно в силу этой черты своего характера. Станислав запомнил, честь оценил, важностью проникся. Только вот заказчик умолчал, что питание мерзкой твари требовалось непрерывное, а не два-три раза в день, как положено порядочному зверью. Вряд ли Полина, запертая в каюте, будет генерировать такие уж положительные эмоции, а Станиславу вовсе не улыбалось объяснять заказчику, почему ценный груз за время перевозки облысел, а то и вовсе сдох от недокорма.
Пришлось разрешить.
Обрадованная девушка упорхнула мастерить кармашек-переноску — не таскать же эту прелесть все время в руках? Вдруг ему неудобно будет?! А Станислав подумал, что надо попросить Михалыча затянуть вентиляционные отдушины вместо решетки самой мелкоячеистой сеткой, которую он только отыщет в своей кладовке. Просто так, на всякий случай.
***
Свою спящую в регенераторе пациентку Вениамин пристегнул как полагается, сам же уходить в каюту и устраиваться на койке на время старта не стал, просматривая выдаваемые диагностом данные сканирования. И даже прыжка не заметил, так заинтересовали его эти данные. Улыбка его сначала стала растерянной. А потом и вовсе исчезла: когда он задал несколько дополнительных анализов — и был почти не удивлен полученными результатами. Вернее, не то чтобы совсем не удивлен, просто удивлен ровно в той степени, в каковой и ожидал. И именно тем, что и ожидал.
Вениамин еще раз покосился на регенерационную камеру, свернул вирт-экраны и тихо вышел из медотсека, осторожно задвинув за собой дверь.
В коридоре доктор посторонился, пропуская пилота. Тот, недоуменно хмурясь и бормоча что-то об избыточном расходе энергии и необходимости поговорить с Михалычем, прошел к двери в машинное отделение, подергал ее. Убедился, что заперта, побухтел для порядка и вернулся обратно в кресло. Вообще-то присутствия пилота за штурвалом пока не требовалось, и Тед вполне мог пойти отсыпаться. Тем более что прыжок оказался довольно сложным и сильно его вымотал, а до станции гашения оставалось еще двенадцать часов, хотя бы часть вполне можно было пройти и на автоматике. А с Михалычем будет еще время поговорить и потом. Или разобраться самому. Нестандартное падение уровня энергии — это бы и ладно,
то механик сам разберется, а вот странная невнятность ранее вполне себе читаемых значков пилоту крайне не нравилась, и вот тут как раз Михалыч был уже совершенно ни при чем.
*
— Стасик, я хотел бы с тобой поговорить… — осторожно начал Вениамин, думая о том, как бы помягче сформулировать обнаруженную интереснейшую проблему медицинского характера, а также все ее далеко не медицинские возможные последствия для экипажа «Космического Мозгоеда». И был крайне озадачен совершенно неадекватной реакцией старого друга на такое, казалось бы, совершенно нейтральное и деликатное начало разговора.
— И ты?!
Станислав развернулся к доктору так резко и с таким негодованием, словно тот попытался поставить ему как минимум трехведерную клизму или втихаря закатить инъекцию успокоительного, как давно грозился. Даже чай расплескал. И с подозрением уставился на руки доктора, которые тот сцепил в замок на выпяченном животике (как делал всегда, когда волновался). Руки Вениамина были совершенно пусты, но почему-то Станислава это совершенно не успокоило.
— Стасик, ты только не волнуйся. И… знаешь что… давай лучше у меня посидим. Чайку там накатим, ну и обсудим все.
Вениамин говорил так тихо и умиротворяющее и так старательно не косился в сторону пилота с навигатором, что Станислав все понял правильно. Отставил ополовиненную кружку с чаем (все равно остыл) и покорно пошел за старым другом.
К удивлению капитана, тот повел его не в медотсек, а в собственную каюту. Но еще больше удивил его вопрос, который доктор задал, когда дверь в каюту была плотно закрыта, капитан сел на узкую койку, а сам доктор — на единственный стул у откидного столика. Причем глаза у доктора горели, а голос был вкрадчивым и почти мечтательным:
— Стасик, ты, случайно, не знаешь, генетические эксперименты над людьми легальны хоть где-нибудь в обитаемом космосе? Или даже нет, я неправильно сформулировал, они могут быть и нелегальны, это не особо важно… Главное — они должны проводиться довольно продолжительное время, несколько поколений, как минимум… ты случайно ничего такого не слышал?
***
Продолжая хмуриться, Тед вывел на вирт-экраны быстрые прогоны данных о системах корабля непосредственно перед прыжком и во время его, замедлил скорость, сощурился, чтобы резче видеть, пролистал до точки выхода, мотанул обратно. Потер глаза и снова сощурил до рези, вглядываясь в мельтешение цифр, значков и букв и пытаясь понять, что же в нем его так насторожило. Понять никак не получалось. Но что-то же зацепило, царапнуло и не отпускает. И почему они стали такими… странными? Словно смазанными. Словно смотришь на них сквозь запотевшее стекло, но виртуальные экраны не запотевают…
— Да увеличь ты шрифт, будет лучше видно, — рассеянно бросил навигатор, заметивший его мучения.
Тед замер, уставившись в экран. Из приоткрытой двери докторской каюты выглянул Станислав, позвал:
— Дэн, зайди к нам на минуточку.
Навигатор крутанулся в кресле — точно рассчитанным движением на пол-оборота, для минимизации затрачиваемых усилий, чтобы не обходить. Наверняка не специально и даже не процессорно. Он просто так привык, все и всегда делать так, как рациональнее, логичнее и удобнее, вот и с размером шрифта он был прав. Логичен. Рационален. Тед и сам бы все понял, если бы до последнего не отбрасывал эту мысль, такую простую, такую логичную. Просто увеличить шрифт. И все будет нормально.
На какое-то время…
***
— Она киборг.
Голос у Дэна был нейтральный, словно он сознательно убрал малейшую интонационную окраску, сообщая просто факты и позволяя оценивать их уже собеседникам. Смотрел он в стенку, выбрав на ней точку между капитаном и доктором, и Станислав бы совсем не удивился, если бы точка эта оказалась на равном от них обоих расстоянии, до миллиметра.
— Но таможенный сканер! — недоверчиво вскинул светлые брови Вениамин. — Мы же его спокойно прошли, а за неучтенного в декларации киборга нас бы наверняка… ну хотя бы штрафанули!
— В том-то и проблема, Вень… — вздохнул Станислав. — Киборги, они… разные бывают. Это нам пока что везло.
— И не говори! — делано ужаснулся Вениамин, ухмыляясь. —
Везло, ага! На славных, милых, добрых DEX“ов, которые всего-то и могут, что башку открутить, простенько и без затей. То ли дело нашествие страшных Mary со сковородками и пылесосами?! Или — о, ужас! — Irien“ов во всеоружии! Ты только представь себе этот ужас, Стасик, а?! Полный корабль Irien“ов в полной боевой готовности! — И Вениамин гнусно захихикал под осуждающим взглядом старого друга, которому было не до шуток.
— Некоторые модели киборгов имеют возможность экранировать работу процессора на время, достаточное для прохождение проверки на таможенном сканере. Или любой другой… проверки.
Дэн говорил ровным голосом и выглядел совершенно невозмутимым. Однако при взгляде на его спокойное (слишком спокойное!) лицо Станиславу вспоминалась забившаяся под реактор Котька.
Вениамин снова фыркнул:
— Вы имеете в виду мифических Bond’ов?
— Вень, — попытался урезонить старого друга капитан, — ну почему сразу мифических?..
— Да кто их хоть раз видел, этих Bond’ов?!
— Хорошенькими бы они были шпионами, если бы их каждый мог опознать с первого взгляда! Может, мы с ними и встречались уже, я бы не удивился, помня про наше везение.
Последнее Станислав сказал, пожалуй, зря — и не потому даже, что ехидный Венька только еще раз фыркнул и высказался в том смысле, что это очень удобная отговорка, используемая не одним поколением демагогов. Просто сразу вспомнился последний секретный контракт и настроение испортилось еще больше, хотя раньше и казалось, что больше уже некуда. Оказалось, есть.
— Киборги линейки Bond запущены в производство и эксплуатацию более девяти лет назад. — Дэн по-прежнему старательно смотрел в сторону. — Их начали выпускать на базовой основе «шестерок» с некоторыми специфическими модификациями.
Наверное, именно это и убедило Вениамина: то, что Дэн словно бы и не пытался ни в чем никого убедить. Просто сообщал, как о чем-то обыденном и само собой разумеющемся. Доктор пожевал губами, похмурился, похмыкал — но уже скорее задумчиво, чем скептически. Пробормотал, словно заканчивая спор с самим собой:
— Химерная ДНК и имплантаты… что ж, это многое объясняет. Эх, а я-то уж было подумал, что перед нами человек будущего… — И наконец тяжело вздохнул, окончательно прощаясь с привлекательной медицинской загадкой. Улыбнулся смущенно, развел руками: — Каюсь, размечтался!.. Укрепленные и более эластичные кости, улучшенная мускулатура, мышечный тонус в ее-то возрасте… нет, состояние, повторяю, прекрасное, я даже позавидовал, но по некоторым признакам можно точно сказать, что ее физиологический возраст никак не менее тридцати пяти. А тут еще и подчищенные гены… Я ведь за это и зацепился, не смог обнаружить ни одного битого кластера! Подумал еще, старый дурак: ну надо же, какие молодцы! Наконец-то хоть где-то начали работать в правильном направлении, а не… хм… — Вениамин бросил быстрый взгляд на невозмутимого Дэна и окончание фразы смущенно скомкал. Заговорил о другом. — Если ДНК сборная, то оно и понятно. Иначе и быть не могло… И как же я сразу-то не догадался! Ведь на поверхности…
Вениамин еще поохал, покачал головой, повздыхал, посмеиваясь над собственной глупостью и словно бы не замечая напряженного молчания навигатора и мрачного — Станислава. А потом спросил с детским любопытством:
— Дэн, а ты ее как вычислил? По киберсвязи? Как с Лансом?
Дэн чуть повернул голову в его сторону — с трудом, словно у него затекла шея.
— Нет, Вениамин Игнатьевич. Она игнорировала мои запросы на всех уровнях. Я не смог зафиксировать активности процессора и основываю свои выводы исключительно на косвенных доказательствах. Но риск был слишком велик. И я должен был предупредить капитана до… принятия решения о дальнейшем пребывании на борту потенциально опасного объекта.
Станислав сморщился, как от оскомины, и с трудом удержался, чтобы не рявкнуть: «Дэн, прекрати!», но доктор словно бы и не заметил ухода навигатора за программную терминологию (и откуда он только это берет? Фрэнк же вроде как все вычистил!), смотрел с благожелательным интересом, улыбался как ни в чем не бывало.
— И все-таки ты уверен?
— На семьдесят четыре процента. — Дэн снова отвел взгляд. Добавил все тем же избыточно спокойным голосом, но уже без машинных формулировок и словно бы даже немного растерянно: — И это очень… раздражает. То, что семьдесят четыре. С семидесяти пяти я бы мог округлить до ста и быть полностью уверенным. А так…
— А так ты просто уверен почти на три четверти, — хмыкнул Вениамин, по-прежнему не обращая внимания на хмурые и многозначительные взгляды капитана. — Поздравляю! Большинство людей редко бывают уверены более чем наполовину. И это в лучшем случае. Но все же я хотел бы услышать про эти косвенные доказательства поподробнее. Станислав, ты же не возражаешь?
Капитан возражать не стал, он и сам хотел попросить Дэна повторить для доктора то, что сам уже слышал ранее. Единственное, против чего ему хотелось возразить — так это мечтательно-ехидная улыбочка корабельного доктора, которого ситуация, похоже, начинала веселить. Но против нее возражать было бессмысленно, это Станислав понял уже давно.
— У нее фальшивое лицо. — Дэн упорно сверлил взглядом стенку. — Работа хорошего пластического хирурга, очень дорогая, на верхнем слое эпителия швов не видно совсем. Только на глубине. Следы старых травм и переломов, довольно специфических, такие не получишь при падении с табуретки. Навыки владения оружием на уровне хорошо подготовленного бойца спецназа. Навыки экстремального вождения и знание методов ухода от погони. Способность игнорировать боль. При этом речь не идет об атрофии нервных волокон или нарушении в штатной работе рецепторов, она боль чувствует, на гормональном уровне этого не скроешь. Но игнорирует. Людям такое не свойственно. Как и общечеловеческие нормы приличий, она их тоже игнорирует. Засыпает и просыпается мгновенно, словно выключается и включается, людям такое тоже не свойственно. Спит, правда, не в стандартной позе, а на боку… но если она все-таки Bond, у них имитации личности не чета армейским. За все время сна ни разу не пошевелилась, это показательно, люди постоянно совершают массу непроизвольных движений, сами того не замечая. Тем более во сне, когда сознательный контроль почти полностью отсутствует. Она — нет. Судя по учащенному сердцебиению и дыханию, повышению артериального давления и изменениям альфа-ритма, ей снился сон, причем довольно неприятный. Но она при этом лежала совершенно неподвижно. А самое важное — ее реакции. Они слишком быстрые для человека. И еще… Тоже о реакциях. Других… — Дэн наконец посмотрел на Вениамина, чуть дрогнул уголком губ. — Когда она узнала, кто я… когда я сам ей это сказал… Она никак не отреагировала. Не испугалась, не заинтересовалась, даже не удивилась. Я не сразу понял, почему. А она просто и так это знала. С самой первой секунды. Я ведь не Bond и экранировать работу процессора не умею.
И Станислав неожиданно подумал, что Венька все-таки молодец, его полное и абсолютное незамечание зажатости Дэна сработало — тот почти вернулся к своему нормальному стилю общения, холодноватому и чуть ироничному, но вполне живому. Самому капитану часом ранее этого добиться так и не удалось, при том первом разговоре навигатор так и сыпал машинными формулировками, перемежая их утверждениями, что все в полном порядке. И никакие «Денис, немедленно прекрати валять дурака!» на него не действовали совершенно.
— М-мозгоеды! — проворчал Станислав, переводя взгляд с доктора на навигатора и обратно. — И вот что мне теперь с нею делать прикажете, а?
Люк так чудесно не высыпался, наверно, с самого детства. Под утро ему и вовсе приснился такой восхитительный сон, что просыпаться совершенно не хотелось. А потом он почувствовал, как его плеча коснулись нежные пальцы, и голос Хельги, холодной, неприступной красавицы-киборга Хельги, ласково произнес:
— Люк, милый, просыпайся! Пора вставать, сладкий шалунишка!
Не открывая глаз, он взял девичью ладошку, утянул ее к себе под щеку и пробормотал:
— Сейчас. Одну минуточку, Хель, и мы еще раз повторим.
Ультима, которую отправили будить хакера, удивленно хмыкнула, отняла у него свою руку и хорошенько потормошила:
— Эй, Люк! Просыпайся! Ты нам нужен.
Тайфер, наконец, продрал глаза и вытаращился на кибердевушку, скрестившую на груди руки и взиравшую на него, чуть насмешливо вскинув бровь.
— О, нет! Это был только сон! — простонал парень.
— Не знаю, что тебе там приснилось, но ты нам срочно нужен, — отрезала Хельга, хватаясь за угол покрывала. — Дика взломали. Нужно срочно его проверить. И если ты сейчас же не вылезешь из кровати, я тебя вынесу из каюты за ноги!
— О’кей! О’кей! — поднял руки хакер. — Я встаю.
Он сел, сунул ноги в ботинки, кое-как собрал встрепанную шевелюру в хвост и потопал вслед за Ультимой в кубрик, где уже были Алек, Арина и, естественно, искин.
— Привет, Люк! — повернулся к нему Хамелеон. — Подойди, посмотри-ка сюда. — Он показал на вирт окно, передающее изображение с наружной камеры.
От соседнего корабля шла загулявшая парочка — Дик и Серафим, причем последний практически висел на киборге, едва переставляя ноги. Гард же тащил приятеля, закинув его правую руку себе на плечо. В другой руке студент держал какой-то непонятный предмет, который он уже дважды ронял, но упорно не желал отдавать своему телохранителю.
— Дик передал сообщение, что он был вынужден предоставить нашему подследственному доступ к своей памяти и теперь опасается, что ему внедрили какие-нибудь шпионские программы. К тому же он получил приказ вести наблюдение за происходящим на нашем корабле и регулярно передавать сведения. С этим надо разобраться. Пока я на всякий случай велел ему при подходе к катеру уйти в перезагрузку, чтобы наши наблюдатели убедились, что у него мог быть сбой, сбросивший все их приказы.
— Понял, сделаем, — кивнул француз, мгновенно став собранным и сосредоточенным. — Альт, ты ни в коем случае не должен с ним связываться. Дика отведите в мою каюту. Я его проверю в изолированной среде через свой суб-ноут.
Тайфер развернулся и рванул в свою каюту. Алек и Хельга вошли в шлюз, а остальные снова устремили взгляды к происходящему снаружи. Вот парни приблизились к трапу, вошли в зону действия сканера биопараметров, и гард внезапно покачнулся и осел на взлетку, увлекая за собой не твердо держащегося на ногах приятеля. Киборги спустились с трапа. Ультима, значащаяся по документам гардом, подняла на руки Дика, а Алек помог подняться Серафиму и прихватил его ношу. В шлюзе обоих парней тщательнейшим образом просканировали на предмет необнаруженных подслушек, но, к счастью, ничего не нашли. Алек отвел студента к нему в каюту и уложил проспаться, а Хель проводила загрузившегося и пришедшего в себя собрата к Тайферу, который тут же взялся за дело со всем пылом французского темперамента.
Дик сконнектился с девайсом Люка, и где-то через полтора часа проверка закончилась. Для одного из самых крутых хакеров галактики задача была не из самых сложных. Мощный антивирус вычистил все до последнего байт-жучка. А удаление Райнертовских команд и программ вполне достоверно перекрывалось плановой проверкой и очисткой системы. Неужели он думал, что имеющий с ним дело полицейский настолько наивен, что никак не защищает кибер-имущество, принадлежащее ему или его девушке? Приходи, кто хочешь, ковыряйся в процессоре, как хочешь? Нет уж, он сам научил своего приятеля быть предельно осторожным, так что пусть не удивляется. Кроме того, парень поколдовал и со строкой хозяина, вписав туда Арину Киттен с нулевым уровнем приоритета, который вообще не перекрывался никакими посторонними вмешательствами и спец-значками, да еще и постарался так все прописать, так запутать концы, что исправить было вообще не реально. Уж в этом опыт у него имелся.
Команда, исключая дрыхнущего Серафима, которому эйхарейцы старательно наливали «на посошок», а потом еще и подарили приглянувшийся музыкальный инструмент, как раз успела позавтракать до прихода гостей — Рона и увязавшегося с ним Чучела. Катер перегнали в ремонтный ангар неподалеку от космопорта. Сэй с «Кельпи» начал с того, что облазил всю «Милку» вдоль и поперек, заглянул в грузовой отсек, сунул нос в двигатели, вместе с хозяйкой залез на крышу. В итоге, похлопал кораблик по обшивке и вынес вердикт: «Отличная машинка».
А потом закрутилось. Работа закипела в прямом смысле. Даже от предложенной Хельгой помощи не отказались, хоть и колебались сначала, все-таки девушка. На что та категорически обиделась, заявив, что она, вообще-то, сделана на базе сэя и не уступит по параметрам ни самому Рону, ни Дику. Люка припрягли к отладке электроники, и они неплохо сработались с Альтом. Чучело бегал на подхвате.
Пушку установили над грузовым отсеком, тем более, что там уже имелась платформа, на которой Арина ранее смонтировала спаренные лазерные пушки совокупной мощностью в пол гигаватта. Их решили не убирать совсем, а установить на передней части корпуса, где у катера снизу имелись также крепления для пары самонаводящихся ракет. Пока устанавливали пушку, случился небольшой казус. Арина и Хельга работали наверху, Дик вместе с Роном — в грузовом отсеке. Внезапно из рук сэя вывернулся шланг, который он прикручивал, и прямо в лицо ему брызнула струйка масла. Киборга отправили в санузел промыть глаза.
Войдя в нужную дверь, Рон остановился. В помещении раздавался плеск воды и еще какие-то звуки, смутно напоминавшие пение. А потом он увидел нечто, чего боевому киборгу раньше видеть не приходилось, и что вызвало у него смутное беспокойство, хотя опасности, как показывали датчики, не представляло. Потом сэй подумал, что его отправили с вполне конкретной целью, поэтому, умывшись, вернулся в грузовой отсек и скинул Дику сообщение о непонятном явлении, которое он только что наблюдал. Гард тоже ничего не понял, объяснить Арине киборги ничего толком не смогли, Хель залилась смехом, поэтому они все четверо пошли в кубрик искать помощи у искина. Альт выслушал Рона и Дика, на целую минуту впал в ступор, потом неприлично заржал и запустил видеозапись на голоплатформе.
Вот видно, что сэй вошел в санузел, послышались всплески и чуть фальшивящий голос Серафима, певшего какую-то песню о неразделенной любви. Любопытный киборг делает пару шагов в сторону и украдкой заглядывает за раздвинутые створки кабинки. В ванне, погруженный по самые подмышки в пышную пену, сидел студент в шапочке для душа на чуть намокших кудрях. В руке у него то, к чему обращен вдохновенный лик парня, предмет, вызвавший растерянность у боевых киборгов — маленькая желтая резиновая уточка.
Люк, Хельга, Алек и Арина разразились дружным хохотом, искин вытирал с глаз виртуальные слезы, даже застенчивый Чучело и тот не удержался от смеха.
— Не переживайте, парни, — простонала Арина, повиснув на плечах у гарда, — это не опасно! Это просто у нашего студента такое хобби.
Явившийся из душа на громовые раскаты хохота Серафим, вначале распахнул рот от изумления, потом возмущенно завопил:
— Эй, так не честно! Альт! Какого черта ты взялся подглядывать в ванной да еще и показывать потом всем! Если бы хоть за Ариной подсматривал… Ой!
Студенту с размаху прилетело диванной подушкой по голове, метко запущенной подругой, отчего с него едва не свалилось обернутое вокруг бедер полотенце. Увидев с какими хищными ухмылками к нему развернулись Хельга и Дик, парень поспешно ретировался к себе в каюту.
— Капец! — просмеявшись, покачал головой Рон и повернулся к Чучелу. — Если ты проболтаешься Эрику, он мне эту неведомую желтую фигню весь оставшийся срок эксплуатации припоминать будет!
Сэй потопал в грузовой отсек, за ним последовали и Арина с остальными киборгами. Всего за пару часов все было готово.
Серафим побухтел, подулся для вида, но обед для экипажа и гостей приготовил на славу, в чем все смогли убедиться после того, как катер вернулся в космопорт. На импровизированную пирушку пригласили и остальной экипаж «Кельпи», стоявшего тут же неподалеку. Кейтаро Фукуда вынужден был отказаться от приглашения, потому как для всех он был просто случайным пассажиром «Милки», Асато остался с ним на яхте, так как давно не виделся с кузеном, а Эрик вместе с Эмилем улетели куда-то по делам и просили их не ждать. Зато С-маур с удовольствием присоединился к компании.
Обед прошел в непринужденной домашней обстановке, разве что Дика немного напрягало присутствие такого большого паука. На прощание команде «Кельпи» Арина подарила по большой упаковке Иссарских лакомств — маковых орешков и печенья. А еще через час «Милка» покинула Рэббит.
***
Лететь до точки перехода было еще шесть часов, поэтому Серафим и Арина вскоре разбрелись по каютам отдыхать, Люк продолжил работать с искином, которому хакер неожиданно понравился. А киборги отправились в каюту Алека.
Алек еще до ухода из «Голубого персика» подключился к искину и скачал оттуда архив с видеозаписями Дика. Спаи внимательно все просмотрели и пришли к выводу, что Серафимова болтливость в какой-то мере сыграла им на руку: Райнерт теперь был в курсе их маршрута и, наверняка, постарается пересечься с ними либо сам, либо с помощью своей подручной. Надо было отдать должное студенту, который даже будучи навеселе да еще и под влиянием мощного афродизиака, все-таки следил за своим языком и не наговорил лишнего. Да, рассказал о том, куда они собираются лететь, подтвердил факт ранения Хассера его помощником, который копал под него, таким образом переведя стрелки на якобы погибшего Айка Эшера. Причем ни словом не упомянул о том факте, что Айк и Алек теперь одно лицо, вернее, наглая киборговская морда. Шпионские программы, внедренные Райнертовым гардом, благополучно удалены, а сам киборг ученого, в свою очередь, заражен вирусом Люковой работы, который поможет Хамелеону взломать базы данных сумасшедшего ученого, если ему удастся проникнуть в его логово.
— Один вопрос, парень, — Алек посмотрел на младшего киборга, — я тебе велел отправить объекту видеоданные, пока мы были на Рэббите. Что конкретно ты ему слил?
Дик совершенно по-мальчишечьи улыбнулся и продемонстрировал кусок записи, на котором вначале Серафим целуется с Джизбелл, потом стычка с пьяными посетителями бара, знакомство с эйхарейцами. Фрагмент посиделок на «Нунадаши» вызвал у Хельги и Алека живейший интерес. В принципе, все вполне можно было «скормить» Райнерту. Пусть теперь сидит и смотрит, как парни застольничают с гостеприимными космическими цыганами, слушают песни, любуются чувственным танцем, как студент самозабвенно обжимается с Нуя, а потом удаляется с ней в каюту, и вслед за ними уходит Дая. Пусть теперь продинамившая студента Джиз не будет так спокойна, что тот принадлежит ей со всеми потрохами. Все, что касалось эпичного поцелуя боевого киборга и любвеобильной эйхареянки было тщательно вычищено, и фрагмент смотрелся единым целым. Потом Дик сидел за столом в компании Эйну, навигатор болтал о всяких пустяках, играл на своем необычном музыкальном инструменте и даже учил киборга играть на нем, аргументировав свое педагогическое рвение тем, что «ну, и тшто, тшто кьиборг, рукьи йесть, играть наутшишьсья». У гарда очень недурно получалось, и, оказывается, инструмент был подарен именно ему, а не Серафиму. Потом уже и сам студент, расхристанный и взлохмаченный, вернулся в кубрик в компании виснувших на нем чешуйчатых девиц. Судя по лицам этой троицы, довольными остались все. Опять сидели за столом, выпили, закусили. Когда парни засобирались восвояси, подошел попрощаться и капитан. Эйхарейцы откуда-то знали древний обычай выпить рюмку «на посошок». В итоге Серафим так набрался этих «посошков», что Дику было бы проще отнести его на руках, но парень упорно желал идти своими ногами. Далее следовал репортаж об эпическом возвращении на родной катер, оборвавшийся падением киборга.
— Я отправил запись как раз перед тем, как уйти в перезагрузку, — сказал Дик.
— Молодчина, — похвалил его Хамелеон, дружески сжав плечо, — ты отлично со всем справился. А куда ты подевал жучок, который нашел у Серафима?
— Оставил в «Голубом персике» на обратной стороне столешницы.
— Какая содержательная информация будет через него поступать! — рассмеялась Хельга. — Дик, ты точно полицейский, а не диверсионный киборг?
— Точно, — смущенно улыбнулся тот.
***
Катер вынырнул из гиперпространства в нескольких часах обычного маршевого хода до Фашихассу. Арина потянулась и встала с пилотского кресла. Позади него обнаружился Серафим, с умильным выражением на лице смотрящий на нее.
— Фима? Ты что-то хотел? — спросила она.
Парень энергично закивал, отчего кудри запрыгали вокруг его головы, словно множество рыжеватых пружинок.
— Давай, выкладывай, — рассмеялась девушка.
— Ариш, а можно мне порулить «Милкой»? —попросил он. — Флайером я умею управлять, а вот таким катером не пробовал.
Альт, вальяжно развалившийся в навигаторском кресле, в ответ на вопросительный взгляд капитана пожал плечами:
— Впереди по курсу кораблей или небесных тел в ближайшее время не предвидится, так что может и порулить. Я присмотрю.
Арина подвинулась:
— Валяй!
Студент тут же уселся в кресле, выслушал инструкцию, что где на пульте управления, и взялся за штурвал. Под чутким руководством Арины и Альта разгонял катер и тормозил его, совершал повороты и виражи. Вот только когда любопытный парень потянулся к прикрытой стеклопластиковым щитком консоли управления вооружением, он получил шлепок по шаловливым пальцам.
— Куда?! — прикрикнула девушка. — А вдруг впереди какое-нибудь судно?
— Так Альт же сказал, что нет никого, — невинно захлопал ресницами Серафим, — а я стрелять не умею. А вдруг потребуется?
— Упаси Звезды, — сделал страшные глаза искин, — чтобы ты стрелял из этой малютки! Не надо нам такого счастья!
Арина задумалась, потом махнула рукой:
— А фиг с тобой! Смотри, как это делается.
Она откинула щиток с консоли и подробно рассказала, что и как включается, как регулируется мощность разряда на основном и вспомогательных орудиях, в автоматическом и ручном режимах, а потом потребовала, чтобы парень повторил услышанное и проделал необходимые манипуляции.
— А можно стрельнуть? — просяще сложил ладошки студент. — Разочек?
— Пусть стрельнет, — неожиданно поддержал его лемисс, — по разу из мелких в обоих режимах. Не будет лишним, если этот балбес научится ему-то полезному.
Счастливый Серафим даже не обратил внимания на подначку искина. Ему разрешили выстрелить! А остальное ерунда. В душе он оставался мальчишкой, который радовался возможности научиться управлять новой техникой и пострелять из настоящих боевых плазменных пушек.
В кубрик выскочили встревоженные стрельбой киборги.
— Что случилось? — озабоченно спросил Алек.
— Ничего страшного, — улыбнулась Арина, — небольшие учения.
Полюбовавшись довольной физиономией студента, Хамелеон только хмыкнул. Арина переключила управление полетом на автопилот и отправилась отдохнуть. Алек и Хельга ушли к себе в каюту что-то обсуждать и планировать, а Серафим закопался в инфранет в поисках информации о Фашихассу, на которой ему никогда еще не доводилось побывать. Он, конечно, раньше читал об этом курортном рае и мечтал здесь отдохнуть, но все это были просто рекламные голобуклеты, а парень решил побольше узнать о населяющей планету расе. Вдруг у них тут какие-нибудь мудреные обычаи или табу, а он по незнанию вляпается по самое не хочу.
Про фашихассов, такое общее название носили представители населения планеты, студент, в общем-то, и раньше был наслышан, разве что лично не сталкивался. Это была одна из довольно влиятельных рас галактики с высокоразвитыми наукой и техникой, которая контролировала больше десятка крупных обитаемых планет земного типа, в том числе и Иссара, на которой выросли Арина и он сам, а также несколько мелких, сырьевых планет. Раса не проявляла агрессии по отношению к другим, но в случае угрозы нападения на них самих выставляла мощный космический флот. Их воины, особенно молодые, охотно поступали на службу к тем, кто хорошо заплатит. А платили им хорошо, потому что типичнейший наг из мифологии Старой Земли в тяжелом бронескафандре производил просто устрашающее впечатление, хотя они и без снаряги выглядели не менее внушительно: мощное мускулистое практически человеческое тело с четырьмя руками, трех-, а иногда и четырехметровый змеиный хвост, как и спина, покрытый прочной чешуей. Лица вполне человеческие с тонкогубым широким ртом, тонким носом с горбинкой и миндалевидными глазами. Короче, самые натуральные наги, как их и погоняли с подачи людей, хотя сами фашихассы, как выяснилось, недолюбливали это название — оно было слишком похоже на одно из ругательств в их языке.
Кроме этой весьма полезной с точки зрения безопасности собственной зад… жизни информации, Серафим с интересом прочитал, что наги оказывается разделяются на условные касты, хотя это типично человеческое определение. Дело в том, что чешуя их имела сложный яркий рисунок, который указывал на те или иные способности существа, по которым и разделялось общество этих загадочных ксеносов. Каст было четыре: черно-красно-белые шихассы, из которых выходили знаменитые фашихасские воины, блюстители порядка и управленцы; зелено-синие сфаши имели склонность к наукам, в том числе, к врачеванию; коммерсанты самого различного уровня фасхи имели желто-коричневую окраску, а всевозможные рабочие, ремесленники и обслуживающий персонал составляли монохромные черно-белые шису. Самым необычным, на взгляд парня, было то, что браки между представителями разных каст не запрещались, дети просто наследовали способности одного из родителей. А уж чего они достигнут в жизни, зависело от их собственных талантов и возможностей.
Студент настолько углубился в изучение информации по фашихассам, что даже не заметил подошедшего к нему Дика, и был сильно удивлен, когда потягиваясь, наткнулся рукой на ладонь киборга, которого он едва не ткнул кулаком в живот.
— И давно ты тут стоишь? — повернулся парень к гарду.
— Почти с самого начала.
— И как тебе эти наги?
— Нельзя их так называть, — покачал головой кибер. — Я сам видел как один такой шихасс ударом хвоста чуть не убил такого вот неосторожного. Они и правда очень сильные. В клубе, где мне приходилось участвовать в боях без правил, мне пришлось драться с молодым воином. Пришлось очень тяжело. Бой прекратили только потому, что хозяин не захотел лишиться киборга. Он меня только пять дней, как купил. Я потом неделю восстанавливался.
— Хмм… — задумчиво протянул студент, — учту на будущее.
Фашихассу уже была совсем близко. Серафим еще некоторое время полюбовался ярко-синей планетой с изумрудными веснушками крупных и мелких островов, рассыпавшихся почти по всей поверхности океана, и уже собирался уйти к себе в каюту, когда в кубрик вернулась Арина.
— Ты так и не отдыхал? — спросила она, усаживаясь в кресло, которое ей уступил приятель.
— Зачитался маленько, — сверкнул улыбкой тот. — А мы уже прилетели?
— Да, мы уже на подлете к их таможне.
Она пробежалась пальцами по клавиатуре, переводя катер в ручной режим управления. «Милка» слегка изменила курс и на обзорном экране возникла гигантская орбитальная станция — фашихасский таможенный комплекс. Студент с широко распахнутыми глазами разглядывал огромный туристический лайнер и два больших транспортника, пришвартованные к внешним шлюзам, и открытые слоты, предназначенные для мелких и средних космических судов, из одного из которых как раз вылетела небольшая прогулочная яхта.
— Ух ты! Вот это размерчик! — восхитился Серафим.
— Угу, — кивнула девушка, — фашихассы любят комфорт и простор. Нам дали добро.
Она направила катер к слоту, вокруг входа в который приглашающе разбегались зеленые огоньки. «Милка» послушно нырнула в распахнутые створки шлюза, которые сомкнулись, едва только катер опустился на взлетно-посадочную площадку. Похожее на большой ангар помещение заполнилось воздухом, и в нем показались хозяева-фашихассы — несколько упакованных в легкую броню воинов-шихассов. Студент с жадностью рассматривал никогда прежде не виденных им в живую существ.
— Какие они здоровенные! — выдохнул он потрясенно.
— Да ни чего особенного, — Арина мельком глянула на приблизившуюся к катеру тройку нагов, изображения которых искин вывел в одном из вирт окон, — ксеносы и побольше попадаются. — Девушка захлопнула папку со всеми необходимыми документами и поднялась навстречу подошедшему Алеку. — Пошли принимать гостей!
Студент ретировался поближе к коридору, у входа в который встали Дик и Хельга. В рубку вползли… вошли трое таможенников-шихассов, и сразу стало тесно. Вблизи эти существа производили еще более ошеломляющее впечатление. Верхняя часть тела была защищена поблескивающей металлом пластинчатой броней. Вдоль позвоночника от шипастого шлема и почти до середины мощного гибкого хвоста тянулся своеобразный гребень. Спереди спускалось некое подобие чешуйчатого передника, прикрывающего область, соответствующую человеческому паху. На мускулистых руках красовались такие же шипастые наручи. За плечами у шихассов были плазмометы, а в руках у двоих — какие-то короткие, около полуметра, жезлы. Третий делал быстрые пометки стилусом в планшете.
Пока капитан и полицейский на отдыхе улаживали формальности, Альт, соткавшийся в воздухе рядом с Серафимом, по внутренней связи рассказал ему, что, на самом деле, наручи шихассов тоже представляли собой оружие — между шипами притаились отверстия, из которых можно было стрелять парализующими иглами. А жезлы — это не что иное, как подобие древней земной глефы, разве что клинки у них были лучевые. Студент поинтересовался, почему у нагов не защищены хвосты, на что лемисс со спокойнейшей физиономией, словно читал лекцию в университете, поведал ему, что чешую, покрывающую нижнюю часть тела фашихассов, далеко не всякий лазер пробивает, да и регенерация у них очень хорошая. Даже оторванный хвост, если его, конечно, не по самую грудную клетку оторвали, в состоянии отрастить и даже без особого медицинского вмешательства.
Любопытство студента взыграло с утроенной силой, когда он рассмотрел, что третий шихасс, с планшетом, отличавшийся менее внушительными габаритами — женщина. С узкой талией и… бедрами? , переходящими в чешуйчатый хвост, с сильными, но изящными руками, маленькой грудью, скрытой пластинами брони, и не такими резкими чертами. Ее экзотическая внешность намертво завладела интересом парня.
«Интересно, и как они… эммм… любовью занимаются?» — пробормотал он по внутренней связи. «Очень даже успешно». — фыркнул беловолосый. — «Они в этом плане очень гибкие».
Студент глаз не мог оторвать от деловитой и по-военному строгой шихассы и уже собирался обратиться к ней с каким-нибудь вопросом, когда в ухе послышался насмешливый голос искина: «Я бы не советовал тебе связываться с представительницами именно этой касты. Они вспыльчивы и довольно агрессивны. А вот среди сфаши или фасхи ты вполне можешь найти дамочек, благосклонно относящихся к знакам внимания мужчин других рас. Я уж не говорю про любвеобильных шису». «А у тебя в этом деле, как я посмотрю, немалый опыт имеется», — поддел Серафим лемисса. Тот равнодушно пожал плечами: «Я в свое время был редкостным занудой, помешанным исключительно на работе. К тому же дома ждала невеста, с которой я был давным-давно помолвлен. Так что этот самый опыт почерпнут исключительно из рассказов однокурсников или сотрудников». Студент отвлекся от разглядывания красно-бело-черного хвоста красотки шихассы и, слишком поздно спохватившись, не удержался еще от еще одной колкости: «И как теперь твоя невеста? Ждет тебя?» Альт вздернул подбородок: «Она благополучно вышла за меня замуж». — и, покосившись на вытаращившего глаза Серафима, добавил: — «Точнее, за моего клона». Спрашивать что-либо еще парню как-то резко расхотелось.
Тем временем фашихасские таможенники выяснили и оформили все необходимое и, пожелав приятного отдыха, удалились. Арина и Алек подошли к остальным.
— Можем садиться. Таможня дала добро, — сказала девушка. — Куда именно летим? Как обычно, на Шинирасс?
— Да, не будем изменять привычкам Хассера, — кивнул Хамелеон. — Я забронировал бунгало на одном из островков. С большой посадочной площадкой для «Милки», с аквабайком и аэроскутером, если нам вздумается смотаться по быстренькому на соседний островок. Вам там понравится. Только вначале высадим Люка в космопорту.
Через час Тайфер, снова превратившийся в Шэгги, тепло распрощался с экипажем «Милки», засыпал комплиментами Арину и Хельгу и покинул гостеприимный скейр. Точнее, едва не был выпихнут с него силой, так как норовил надавать еще кучу ценных советов киборгам и искину.
Подземная река быстро вынесла Каина из пещеры и устремилась в довольно узкий туннель. Течение здесь было просто бешеным. Каин задействовал свои сканнеры на полную мощность, но обнаружить ириена не удавалось. Если бы Борис не начал избивать бонда, тот не потерял бы драгоценное время. А учитывая скорость несущейся воды, речь шла буквально о секундах.
Каин едва успевал уворачиваться, чтобы не врезаться в стены туннеля, или гасить силу ударов, если ему не удавалось уклониться. А вот обездвиженному ириену явно пришлось несладко. Хорошо еще, если вообще выжил. Впрочем, трупа на дне Каин пока не обнаружил. Он рассекал стремительный темный поток мощными гребками, рассчитывая максимально приблизиться к беглецу, потому что усиливающийся рев воды, приближающийся с каждой секундой, подсказывал, что впереди водопад. Прийти в себя мальчишка при всем желании не успел бы.
Каин мельком подумал об оставшемся в пещере Борисе. Возвращаться к хозяину с ириеном ли, без него ли совершенно не хотелось. Водопад был бы прекрасным выходом: просто не справиться с мощью воды и утонуть или разбиться о камни. Потому что просто так утопиться или остановить дыхание или сердцебиение ему не давала система. Даже сигануть с высоты он тоже не мог: процессор высчитывал процентное соотношение вероятности выжить и погибнуть во время такого прыжка и не давал самоубиться, скручивая тело имплантами. А хозяин… Хозяин остался в пещере с теми странными существами. Вроде бы люди, одетые в металлические доспехи необычной формы, вооруженные холодным оружием и… левитируют под сводом. Вот пускай сам с ними и разбирается. Или они с ним. Желательно второе.
Впереди показалось пятно света. Неяркого, видимо, с той стороны горы тоже ночь, но там однозначно светлее, чем в кромешной тьме туннеля. А водопад уже совсем близко, рев воды, отражающийся от скал, просто оглушает.
Каин решил сперва сориентироваться, что к чему. Вдруг мальчишка-ириен выжил? Почему бы не удостовериться в этом, не помочь, если необходимо? Броситься в воду можно и потом. Киборг, задействовав импланты мышц на всю мощь, выгреб к выступу стены, тянущемуся вдоль потока наружу. Скала мокрая, а он порядком замерз в ледяной воде, так что руки и ноги плохо слушались, пока вылезал на камни. Мышцы начали усиленно сокращаться, чтобы хоть немного согреть переохлажденный организм. Переждав минуту, бонд стал пробираться к выходу из туннеля, за которым — он ясно видел это — сияла в небе полная луна.
Открывшийся вид на широкую горную долину, густо поросшую лесом ошеломил его, показавшись картинкой из детской книжки сказок. Но рассматривать реку с притоками и пару небольших озер, которые в лунном свете отливали расплавленным серебром, несколько деревень и даже совсем уже далеко от того места, где стоял киборг, самый настоящий замок, не было времени. Каин быстро обвел всю эту красоту взглядом, заснял панорамное видео, которое он решил посмотреть позже, и посмотрел вниз, к подножью водопада.
В глубокой чаше, выбитой водопадом, из которой река текла дальше, плавало тело. Подстроив зрение, киборг убедился, что это ириен, и стал спускаться То, что увидел бонд дальше, удивило его еще больше.
На берегу появился довольно высокий человек в темном плаще. Появился прямо из ниоткуда, словно кто-то включил голограмму. Присмотревшись внимательнее, Каин опознал в нем одного из странных воинов, зависавших под сводом пещеры. Незнакомец отбросил плащ за плечи, вскинул в направлении водопада правую руку, вокруг которой закрутились яркие светящиеся голубоватые ленты и протянулись к ириену. Опутанный ослепительно сияющими лентами киборг всплыл, поднялся в воздух и плавно переместился к берегу. Тогда человек повел рукой вниз, и беглец мягко опустился на землю.
Каин замер, цепляясь за скалу. То, что он сейчас наблюдал, не укладывалось ни в его базу знаний, ни в собственный опыт тем более. Что это было, проанализировать не удавалось. Больше всего это было похоже на… магию. Подобное бонду приходилось видеть в голофильмах, которые он просматривал, когда хозяин оставлял его дома. Но то были фильмы…
Тем временем незнакомец, опустился на одно колено перед лежащим на земле ириеном, стянул с руки перчатку и протянул руку к его шее. Видимо, хотел проверить его пульс. А дальше между ними проскочило что-то вроде электрического разряда. Во всяком случае полыхнуло и шарахнуло неслабо: киборг-то так и остался лежать, хотя его и подбросило на полметра, а вот незнакомца откинуло метра на два, хрястнуло спиной об дерево, у которого он и свалился на облетевшую листву и замер кучей тряпья.
Ругаясь на все лады, Каин просканировал углубление под водопадом, убедился, что там достаточно глубоко и нет выступающих камней, оттолкнулся от скалы и сиганул в поток, позволяя ему подхватить себя. Короткий полет с двадцатиметровой высоты вместе с тоннами воды, стремительное погружение на глубину, недолгая борьба с водоворотами, и вот уже почти обессилевший бонд выбрался на берег.
Громко хлюпая полными воды берцами, он подошел к ириену. Как ни странно, тот был в сознании и испуганно хлопал глазищами. Действие глушилки еще не закончилось, да и неизвестно, как повлиял этот странный разряд, ясно было только, что мальчишка живой, потихоньку приходит в себя и даже что-то уже соображает. Перелом предплечья вещь, конечно, малоприятная, но это он еще легко отделался. Гематомы и ссадины вообще можно не считать. Каин присел перед ириеном, послал запрос на подключение, ожидаемо получил отказ, тогда спросил вслух:
— Ну, что, приплыл?
— Тебя послала Клодия? — с трудом произнес тот.
— Нет. Клодия погибла. Меня послал ее помощник, Борис.
— Почему? Он хочет вернуть меня моему хозяину, Максимилиану Гримму?
Ответить бонд не успел. Незнакомец заворочался под своим плащом. Каких-либо повреждений у него не обнаружилось, кроме гематомы на спине после удара об дерево, да гормоны вытворяли нечто несусветное. Капюшон и маска, которые скрывали лицо человека, не были препятствием для сканеров. Каин без труда определил, что у человека — человека ли? — тонкие правильные черты лица, миндалевидные глаза и вытянутые остроконечные уши, как у некоторых моделей ириенов. Была еще какая-то странность, но что именно, бонд уже не успел выяснить — незнакомец вдруг словно закрылся каким-то полем, которое не позволяло считывать его.
Воин плавным звериным движением вскочил на ноги, сразу же приняв боевую стойку. Бонд встал, прикрывая ириена и внимательно контролируя каждое движение незнакомца, и вдруг почувствовал, что не может пошевелиться, словно в него выстрелили из глушилки. Попробовал применить импланты — тело с трудом, но повиновалось, значит странное воздействие затронуло только органику. Незнакомец хмыкнул, между его ладоней завертелся небольшой огненный шарик. Каин поднял руки ладонями вперед — против плазмы не попрешь. Иржик, который все еще не мог полноценно двигаться, приподнялся на локтях и не сводил напряженного взгляда с обоих.
— Кто вы такие и что делаете здесь? — спросил маг, как окрестил его про себя бонд. Мелодичный голос из-за маски звучал приглушенно, чувствовался небольшой акцент.
— Я должен найти этого мальчишку, — Каин качнул головой в сторону ириена. — По приказу моего хозяина.
— Того неадекватного типа, который остался в пещере?
Бонд кивнул, с оценкой, данной Борису он был полностью согласен.
— Ты его слуга?
— Я его раб, — с застывшим выражением лица произнес Каин.
— А он? — Незнакомец ткнул в сторону ириена.
— Нет. У него другой хозяин. Мой хочет его присвоить.
— Уже перехотел.
Бонд вопросительно поднял брови.
— Твой хозяин попытался напасть на меня и моих воинов, за что был убит на месте, — холодно сообщил маг.
У Каина хищно раздулись ноздри: какая прекрасная новость.
— Могу ли я задать вопрос? Кто вы?
— Стражи. Мы охраняем проход между вашим миром, в котором победила наука и техника, и нашим миром, в котором правит магия. Лишь немногим из наших позволено проникать в ваш мир, но вашим путь закрыт. Если ваши люди узнали бы об этом проходе, нашему миру грозила бы гибель. Вы уже не первые, кто попал к нам этим путем, поэтому я закрыл его.
Каин почувствовал, как сковывавшее его мышцы оцепенение отпустило его. Иржик, пошатываясь, встал и подошел к бонду.
— А что будет с нами? Мы не сможем вернуться?
— Вы хотите вернуться туда, где были рабами?
— Я любил Максимилиана. У него и его невесты скоро родится ребенок, а я его не увижу, — пробормотал ириен.
— У него, в отличие от меня, был добрый хозяин, — хмыкнул Каин. — И все же… Что будет с нами?
— Вернуться вы не сможете, — прямо ответил маг. — Я уже объяснил, почему. Рабы мне не нужны.
— Вы убьете нас?
— А вам так хочется расстаться с жизнью? — Глаза незнакомца в тени капюшона зажглись голубоватым светом.
— Значит, я свободен? И этот мальчик тоже? — уточнил Каин.
— Можете остаться здесь. Неподалеку отсюда живут юноша и девушка похожие на вас.
— Похожие на нас?
— Да, их тела отличаются от обычных человеческих, а головах находится некий посторонний предмет. Крошечный, размером с небольшую рыбью чешуйку, но его не должно быть в мозгу у человека. У вас они есть, и ваши тела такие же, как у этих двоих. Хотя они захватили жилище одной старой колдуньи, а саму ее спровадили в лечебницу в вашем мире, было принято решение позволить им остаться. За тот год, что они прожили здесь, мы убедились, что они не несут угрозы нашему миру. Все, чего они хотят, — просто жить. Можете последовать их примеру.
Каин повернулся к сникшему Иржику:
— Ну что, малой, последуем совету дяденьки мага?
— Я не малой, — буркнул ириен.
— Ладно, не дуйся, приятель, — бонд толкнул его плечом, — мы с тобой сейчас в одной лодке. Пойдем к этим, как я понимаю, киборгам. Раз уж они тут прижились, может, и мы не пропадем, а?
Иржик вздохнул:
— А что нам остается.
Маг внимательно наблюдал за киборгами. Понять, о чем он думает было невозможно: лицо застыло, а считать что-либо датчиками не удавалось. Каин лишь отметил про себя, что держался он теперь свободнее, гордо вскинув голову и расправив плечи да и огненный шарик, который он с минуту подбрасывал на ладони, исчез.
— Раз уж вы решили остаться, предупреждаю сразу: местное население в подавляющем большинстве ничего не знает о вашем мире. Да им это и не нужно. Если вы будете рассказывать им о своем мире или пытаться найти другой проход, вы будете уничтожены. Существование целого мира, пусть и отстающего в чем-то от вашего, гораздо важнее… — Он не договорил, но киборги и так все поняли.
— Мы не будем пытаться покинуть этот мир, — сказал бонд. — Каким бы он ни был, вряд ли нам здесь будет хуже, чем там.
Ириен только тяжело вздохнул и кивнул.
— Хорошо, — сказал незнакомец, — идите вдоль реки. Я извещу Ганса, вас встретят. — Он вскинул руку, замысловато крутанул кистью, и на его ладони словно сгустился комок мрака, который через мгновение превратился в летучую мышь. Маг подбросил ее вверх, и она взвилась в небо и полетела, петляя между деревьями. — А теперь идите и помните, о чем я вас предупредил. — Он развернулся и взмыл вверх к отверстию туннеля, из которого низвергался водопад, там он опустился на скалу, оглянулся на киборгов, провожавших его взглядами, и исчез.
Бонд и ириен переглянулись. Каин вдруг расплылся в улыбке, вздохнул полной грудью, широко раскинув руки в стороны. Его переполняло такое упоительное чувство, что хотелось поделиться им, хотелось обнять обнять весь мир.
— Эх! Как хорошо-то! Наконец-то свободен!
Иржик тоже вздохнул. Только грустно. Хозяина у него теперь нет, а что делать со свободой, он не знал. Бонд схватил его за плечи, встряхнул:
— Не вешай нос, парень! Ты теперь свободен! Неужели ты этому не рад?
— Рад. Наверное.
— Ну, тогда давай знакомиться, что ли? Имя у тебя есть? — Бонд, склонив голову на бок, с интересом рассматривал пригорюнившегося ириена.
— Да, хозяин называл меня Иржиком. Мне нравится.
— А мой называл меня Каином. Но вот мне не нравится. Пожалуй, я бы выбрал себе другое имя. Например, Бенедикт. Как тебе?
— Красиво звучит.
— Вот значит и буду Бенедиктом, — ухмыльнулся бонд. — Для друзей — Бен.
— У тебя есть друзья? — удивился Иржик.
— Вот ведь весь кайф и пафос обломал, — всплеснул руками бонд. — Нету. Но завести не помешает. Друзья — штука полезная. Вот ты, например, будешь моим другом?
Иржик вспомнил, что у Максимилиана были друзья, и Алжбета сначала была просто подругой, и решил, что да, друзья — это хорошо.
— Почему бы и нет, Бен? — наконец улыбнулся он, глядя на на собрата из-под длинной челки.
— Ну-ка, дай сюда руку, приятель, — скомандовал тот, — надо бы перелом вправить. Отключить болевые рецепторы сможешь?
— Попробую, — поморщился ириен. Несмотря на все ухищрения, он едва удержался от вскрика, когда отломки кости встали на место.
— Ничего, потерпи чуток. Сейчас еще к палке какой-нибудь привяжем твою руку и все будет нормально. Импланты, конечно, хорошо, но дополнительная фиксация не повредит. — Бен поискал подходящую ветку, потом аккуратно примотал ее к поврежденной конечности Иржика его же поясом и соорудил перевязь для нее. — Готово. Можем отправляться. — Он заглянул в грустное лицо ириена, приобнял его, сжал его плечо рукой. — Не кисни, парень. Могло быть куда хуже. Представь себе, если бы ты все же попал к Клодии? Или ты думаешь, мне доставляло удовольствие охотиться за тобой? Будто я не знаю, что тебя ждало бы у нее. И что рано или поздно ожидало и меня. А сейчас мы оба свободны. Нас не стал убивать этот странный тип, хотя, судя по всему, это ему было на один щелчок. Выше нос, братишка! Прорвемся! Пошли уже. Эта крылатая тварь, должно быть, уже известила кого там надо было о том, что мы с тобой должны заявиться. Нас, наверное, уже ждут.
Иржик кивнул, и они зашагали по едва видной в траве и камнях тропинке, которая, петляя, бежала вниз по течению речки. Луна ярко освещала им путь, и ириен впервые осознал, что отныне он действительно принадлежал только самому себе.
Дэн сидел у стены, рассматривал спящую на койке гостью и думал. Элли заснула сразу, как только коснулась головой подушки, и это не было преувеличением — Дэн зафиксировал почти мгновенное изменение альфа- и тетта-ритмов. До подъема тогда оставалось более четырех часов, он вполне мог бы выспаться и сидя, но счел нерациональным тратить время на сон. Нерациональным и… неинтересным.
Дэн давно уже заметил, что если малознакомому человеку, принимавшему за такого же человека и его, сообщить, что на самом деле это вовсе не так, что он DEX и, разумеется, сорванный — можно очень много узнать о самом человеке. Это был своеобразный тест. Интересный и показательный, хотя и небезопасный, и Дэн довольно часто им пользовался. Отношение (и поведение) людей всегда менялось, когда они узнавали. Причем далеко не всегда изменения эти шли в негативную сторону, особенно в последнее время, когда выступлениями представителей ОЗК в защиту разумных киборгов пестрят и инфранет, и основные каналы СМИ. Но относиться люди начинали иначе, тут исключений не было. Одни настораживались и замыкались, стараясь контролировать каждое слово, другие, наоборот, становились навязчиво дружелюбными, третьи пытались сделать вид, что им все равно и ничего не изменилось, но именно что только пытались. Их всех одинаково выдавали невербалика и резко изменившийся эмоциональный фон, которые для киборга точно так же невозможно не увидеть, как для человека — не заметить резко изменившийся цвет волос или кожи собеседника. И тут даже не требуется включать детектор правды, это просто видно, и все.
Он сам не знал, какой реакции ждал на свою провокацию от этой странной гостьи — но ждал хоть какой-то. А получил… Да ничего он, по сути, не получил, в том-то и дело! Никакой реакции вообще — на гормональном уровне, внешне-то Элли вроде как эту реакцию как раз слегка продемонстрировала. А вот эмоциональный фон ее не изменился ни на байт. Ей было все равно, словно для нее это в порядке вещей и даже интереса особого не вызывает.
И дело тут было вовсе не в том, что она не поверила, недоверие выглядит совершенно иначе и подразумевает довольно сильный скачок гормонов, а тут же ни малейшего скачка не было и в помине. Она поверила. Учла и приняла к сведению в качестве малозначимой мелочи. И было ей все равно.
По сути, Элли отреагировала на его признание так же странно, как и на вторжение в душевую. То есть — никак не отреагировала. Полина в аналогичных ситуациях всегда активно выражала возмущение вербально и действием, хотя анализ ее эмоционального состояния далеко не всегда подтверждал наличие этого самого возмущения. Но внешне оно выражалось в обязательном порядке, этого требовали нормы приличия. Сложные человеческие ритуалы, где к каждому правилу существует множество примечаний и оговорок.
Ну как, например, правило, что нельзя ходить голым или почти голым по коридору и пультогостиной, даже когда температурный режим позволяет. Что это ужас как стыдно. Но при этом из душа до своей каюты дойти в одном полотенце на бедрах — можно. И если при этом тебя увидит лицо противоположного пола, то это окажется не только не стыдно, а вроде как даже почетно, если судить по эмоциональному фону Теда в такие моменты. Однако это уточнение действительно лишь в том случае, если ты — ХУ-хромосомного типа. Для ХХ-хромосомных, даже при отсутствии на борту посторонних, полотенце должно быть более широким, скрывающим и вторичные половые признаки. У Полины было такое. Вернее, у Полины было два полотенца, предусмотренных этими самыми правилами — вторым Полина всегда заматывала волосы.
Последующие наблюдения за Ликой и Кирой в аналогичных ситуациях подтвердили идентичность поведения. Хотя в душевой тоже был фен и логичнее было бы высушить волосы прямо там. Но сложный человеческий ритуал требовал после душа обязательно пройти по коридору в двух полотенцах, и все девушки его соблюдали неукоснительно. Как и ритуал с обязательным визгом: «Тед, вон отсюда!» при внезапном вторжении особи противоположного пола в момент раздевания или одевания. И гормональный фон их при этом менялся скачкообразно и непредсказуемо.
У Элли же и в этом случае реакция отсутствовала, причем как внешняя, так и внутренняя. Словно ей действительно было все равно. Словно подобные обязательные для прочих женских особей ритуалы ее совершенно не касались. Но этим странности не ограничивались.
Впрочем, не такие уж и странности, если принять по умолчанию одно маленькое допущение…
***
Утром капитан обнаружил в сушилке чужое женское белье. Но, как выяснилось, не только он и далеко не первым.
— Полина, — позвал Станислав, смущенно хмыкнув. — Ты бы забрала свои вещи из стиралки!
— А я и забрала, Станислав Федотович! — весело отозвалась девушка из кухонного угла пультогостиной и хлопнула дверцей холодильника. — Еще вчера. А если вы про тот кошмарный лифчик, то это не мое!
Вообще-то ничего кошмарного в том предмете дамского гардероба Станислав не заметил, но он его не разглядывал особо, только увидел — и сразу осторожно прикрыл дверцу. Да и ситуация, похоже, принимала более серьезный оборот. Нахмурившись, Станислав вышел в пультогостиную и сурово уставился на развалившегося в кресле пилота, но тут из медотсека выглянул Вениамин, улыбнулся всем троим и неуверенно поинтересовался:
— Станислав, тут такое дело… я только уточнить хотел: никто из вас сегодня ночью в медотсек не заходил?
— Так он же заперт? — удивился Станислав, отвлекаясь. Вениамин вконец смешался, пробормотал смущенно:
— Ну я подумал, вдруг ты своим капитанским доступом… мало ли… будить не хотел. Вдруг что понадобилось срочно… таблетка там, от головы… или пластырь.
Полина хихикнула и начала торопливо нарезать колбасу на бутерброды, делая вид, что целиком и полностью увлечена этим занятием. Станислав просверлил ее затылок суровым начальственным взглядом, буркнул:
— Мне от головы таблеточка уже не поможет, разве что топор!
И снова перевел взгляд на пилота. Добавил в него начальственного осуждения, нахмурил брови, сказал со значением:
— Теодор?
Тот ответил настолько невинным и чуть ли не оскорбленным взглядом, что любой другой капитан на месте Станислава усовестился бы и отступил. Но бывший космодесантник слишком хорошо знал своих «мозгоедов», и поэтому его подозрения только укрепились.
— Теодор! — повторил капитан веско и с намеком. — Ты мне ничего не хочешь сказать?
— А чего сразу я-то? — надул губы пилот.
— Теодор! Нам что теперь, опять откладывать старт? Есть же какие-то границы. Я никогда не запрещал приводить… хм… гостей, но не в ночь же перед взлетом. Тебе же корабль вести!
— Станислав Федотович! — взвыл Тед тоном древнеяпонского праведника, обвиненного во всех ста двадцати восьми смертных грехах и пороках одновременно. — Зачем откладывать? Почему откладывать?! Да чтобы я! Да перед стартом! Да мне же корабль вести! Да за кого вы меня принимаете?!
Станиславу очень хотелось ответить — за кого. Точно ответить, емко. Но такого он себе не позволял даже с новобранцами, а тем более при девушке. Которая, кстати, насторожила ушки и так заинтересовалась, что даже бутерброды нарезать забыла. Взглядом вернув зазевавшуюся Полину к исполнению обязанностей дежурного по кухне, Станислав продолжил давить на пилота:
— Ну а кто же, если не ты, Теодор? Хочешь сказать, девушку втихаря на борт протащила Полина? Или Михалыч? Или… Вениамин Игнатьевич?
Доктор, как раз опрометчиво шагнувший было в пультогостиную, замер на пороге и с благожелательно-опасливым интересом прислушался к происходящему.
— Да нет же, Станислав Федотович! — хихикнула Полина, не оборачиваясь и продолжая стучать ножом по разделочной доске, нарезая длинный огурец на тонкие овальные лепестки. — Это Дэн.
Пилот фыркнул.
— Полина, — вздохнул Станислав. — Я понимаю, что Дэн подтвердит все, о чем вы с Тедом его попросите, но неужели ты всерьез полагаешь, что я поверю? Это же даже не смешно!
— А кто смеется? Я не смеюсь! — Полина снова хихикнула. — Я просто слышала, как они утром шушукались.
— Что, правда, что ли?! — Уронивший челюсть Тед мигом забыл о своем намерении обидеться надолго и всерьез. — Ну нифига се рыжий дает! В детский лагерь он слетал, ага! То-то думаю, и чего так долго?
— Растет мальчик. — Успокоенный доктор прошел к раковине, вынул из шкафчика свою огромную кружку. И добавил удовлетворенно, хотя и маловразумительно: — Ну если это был Дэн, тогда ладно, тогда все понятно.
И Станислав подумал, что после такой фразы рявкать на старого друга при всех и требовать от него объяснений как-то… непедагогично. Недостойно бывалого капитана.
***
— Пойдем сдаваться? Все равно, похоже, выбора у нас нет. — спросила Элли, прислушиваясь к разговору за тонкой стенкой и насмешливо глядя на рыжего… как там его? Не шестеркой же называть, в самом-то деле. И не Дексом. Остальные Дэном называют, значит, и мы так будем. А Декс — это, наверное, по паспорту. Ну как с Киу Те.
Разговор она слышала хорошо, если и не до последнего слова, то вполне достаточно, чтобы уловить его суть. И окончательно понять, что повторить подвиг Майлза, однажды ради спасения императора зайцем прокатившегося на перевозившем контрактных рабов транспортнике, у нее не получится: на этом корабле с картонными переборками прятаться невозможно. До чего же нелепая конструкция, дико нерациональная: настолько тонкие стенки и огромные каюты, на любом нормальном транспортнике в каждой такой жили бы четверо как минимум, а тут на одного! И при этом общий душ, хотя для его оборудования в каждой каюте такого размера вполне хватило бы места, даже если ее на две разделить! Непродуманно и нелепо. Впрочем, чего еще ожидать от провинции.
Рыжий чуть помедлил и кивнул, вставая. Двигался он ловко и плавно, в каждом движении чувствовалась скрытая сила, и Элли окончательно утвердилась в мысли о его прошлом. Хорошего бойца никаким штатским комбезом не скроешь. Славный парнишка, хотя и совсем-совсем провинциальный. Но это может быть даже и не так уж и плохо, во всяком случае, краснеет он очень мило. И ночью в душе так старательно смотрел ей прямо в глаза. Ну, во всяком случае, пытался именно так, чтобы исключительно только выше ключиц, и каждый раз заливался таким очаровательным румянцем, когда взгляд соскальзывал ниже. А ведь соскальзывал, ха! И пальцы у него правильные, прохладные. Не холодные, а именно прохладные и чуткие — словно заранее знал, где и как может быть больно, и аккуратно обходил, когда повязку накладывал. Или вот сейчас…
Элли ведь ничем не показала, что вставать было больно до чертиков. Не выругалась, даже не зашипела сквозь зубы, продолжала усмехаться и дышать ровно, пережидая самую первую волну. Дальше, она знала, пойдет проще. А он, уже шагнувший было к двери, как-то вдруг незаметно и естественно оказался рядом, поддержал под здоровый локоть. Ненавязчиво так, словно бы невзначай. И отпустил сразу, как только ее отпустило, ни на секунду лишнюю не задержался.
Славный парнишка. Понятливый.
***
— Я все понимаю. Я вообще самый понятливый капитан, вы не заметили? Я понимаю про объявленную охоту, про отсутствие денег и про то, что она совсем-совсем одна, а тебе, конечно же, требуется помощница по уходу за этим клятым краснорайнским мохнобрюдом… Полина, еще раз хихикнешь, и я сразу резко перестану что-либо понимать! Впрочем, кое-чего я не понимаю и сейчас — почему снова мы? Ну вот почему?!
Станислав сидел за убранным после скомканного завтрака столом, поставив локти на столешницу и запустив пальцы в короткие волосы. Находись он сейчас в медотсеке наедине с Венькой, он бы их еще и подергал, да и к небесам вопиял бы куда разнообразнее и эмоциональнее. Но на глазах у команды позволил себе бросить в пространство только вот этот единственный вопрос. Почти что спокойным и даже слегка насмешливым тоном. И именно в пространство, ведь все уже было решено: старт через полчаса, Тед в пилотском кресле, делает последний предстартовый прогон систем, гостью Венька утащил в медотсек и, насколько Станислав знает своего старого друга, в ближайшее время оттуда не выпустит. Да и не гостья она уже, оформлена пассажиркой, Маша переделала накладные. Поздно вопиять.
В общем-то, все было решено после той укоризненной Венькиной фразочки: «Стасик, ну что ты девочку мучаешь, она же ранена, ей помощь нужна…» После этого хитрый Венька утащил раненую в свои владения без малейших возражений со стороны вмиг устыдившейся команды, да и спорить сразу стало не о чем. Действительно, какие могут быть споры, если человек ранен и ему нужна помощь? О чем тут спорить? Не о чем.
Нормальная рабочая ситуация. Что они, первый раз, что ли, помогают подозрительной личности, у которой нет денег на проезд? Эту хоть в клетку сажать не пришлось, вполне себе цивилизованно в медотсеке отлеживается, а не пытается содрать с капитана штаны. Просит подбросить ее куда-нибудь поближе к цивилизованным местам? Отлично! Лямбда Пса, в чей зоопарк «Космический Мозгоед» должен доставить жутко ценный груз в лице (или рыле, или что там у него?) мохнобрюда — оживленный перекресток миров, цивилизованнее некуда. От девяти до двенадцати дней пути, четыре прыжка, не такая уж и большая жертва.
Если бы не Дэн…
Станислав сердито посопел, сверля мрачным взглядом торчащую над спинкой навигаторского кресла рыжую макушку. Макушка мигом просела, почти полностью скрывшись за спинкой: навигатор словно понял, что капитан думает именно о нем и при этом не думает ничего хорошего, и поспешил втянуть голову в плечи. Впрочем, почему «словно»? Вполне мог отсканировать направление взгляда и соотнести его с изменением капитанского настроения.
*
— Станислав Федотович, мне надо с вами поговорить. Сейчас. Это очень важно и займет не более трех с половиной минут.
Когда Дэн, представив команде претендентку в пассажиры, поднял на Станислава напряженно-спокойный взгляд и сказал это, все понимающе заулыбались. Это ведь так ясно и понятно, навигатор хочет заранее уговорить капитана обязательно помочь понравившейся ему девушке. И правильно! Не одному же Теду своих девиц на борту привечать, в конце-то концов! Ну а что Дэн хочет поговорить наедине — так тоже понятно же, стесняется при всех-то! Последнее время он постоянно стесняется из-за любой ерунды. Тед расплылся в смущенно-снисходительной улыбке, Полина опять захихикала, Михалыч одобрительно шевельнул бородой, а Венька прошептал умиленно:
— Растет мальчик…
Да что там! Сам Станислав ведь тоже именно так и подумал, пряча в уголках губ улыбку — ту самую, понимающе-снисходительную. Хотя, казалось бы, должен был получше знать эту рыжего заразу, у него же все не как у людей…
— Станислав Федотович, там запрашивают подтверждение.
— Старт подтверждаю.
— Принято. Десятиминутная готовность. Будете пристегиваться?
— Буду, — мрачно сказал Станислав, вставая из-за стола и направляясь к своему креслу. — Хватит с нас приключений.