В по обыкновению заваленном помещении тихо. Гук силится понять, где Тэхен и Намджун. Он спрашивает у Джина, и тот лишь мотает головой — знать бы самому. И так не один день: только они вдвоем. Чонгук даже с кровати сам встать не может, дойти до туалета, помыться… Из-за повязки на плече есть самостоятельно также трудно. Джин обеспокоенно с ним, отчего Чон чувствует себя лишь более жалко.
Если бы сегодня он был дома, то кому он был бы нужен? Почему Джин делает это? Гук берет его за руку, когда тот пытается оттереть пятно с простыни от выпавшей у младшего ложки с супом, грустно смотрит в глаза. «Перестань, я ничем не заслужил такую заботу». Юнги или брат — кто бы сидел у его постели?
Гук впервые задумывается о том, что, должно быть, с ним самим что-то не то. Почему-то, такие, как Джин, оказываются большими людьми, чем некоторые личности.
Дверь тихо скрипит на вторые сутки. Чонгук не верит, он просто поворачивает голову. На пороге Намджун, а за его спиной… светловолосый Тэ.
Гук щипает себя за руку и не верит, что во сне не бывает боли. После того постоянно возвращающегося другого сна, все кошмары — линия. Неизменная прямая, от которой сердце ничуть не волнуется. Ты просыпаешься со скукой и засыпаешь в полубреду. Зевая, вспоминаешь очередное удушение и кровь, но все пустое, не то. Если во сне нет Тэхена — не больно.
Они входят внутрь, но ни Чон, ни Джин ничего не говорят. Джун неприятно счастливый для того, кого где-то долго носило.
— Я кое-что изобрел, — ухмыляется он своей гениальности. — Ну, как? Что скажешь, Гук? — Его руки демонстрируют новое выражение лица Тэ, и Чонгук впадает в прострацию. Наверно, он мог бы надолго уйти в себя, но расплывающаяся по лицу неумелая улыбка заставляет очнуться и еще раз шокировано уставиться на ее обладателя. Глаза более реальные, брови — живые.
Тэхен медленно подходит к дивану, на котором Джин разместил Чонгука, и молча садится на край. Он не знает, что сказать. Чонгук не знает, что сказать. Они не смотрят друг на друга, но чувствуют, что должны сделать хоть что-то.
Пальцы Тэхена вздрагивают, Чонгук кладет свою руку поверх его:
— Я — дурак.
***
Механические протезы — то, к чему нужно привыкнуть.
Тэхен придерживает Чонгука за спину и помогает идти. Солнце по-весеннему припекает затылок, и Гук морщится, глядя вдаль. Ему кажется, что он снова видит знакомую фигуру. Человек, как всегда, смотрит прямо на него. Он делает рукой козырек и внимательно вглядывается.
— Может, сегодня ты наконец-то покажешь мне правильный путь, Тэхен?
Ким кивает и улыбается своей широкой улыбкой, ускоряя шаг. Гук шутливо дуется на него, но не забывает крепко держаться. Он уже знает правильное место и время. Дом и… лишь бы не поздно…
***
Хосок дергается в сторону и тянет с собой за рукав Юнги. «Сколько ему? Уже не мальчишка, а все ведет себя, как сопливый юнец», — Мин усмехается на эту его выходку.
— Быстро, домой! — командует Чон сквозь зубы, будучи «пойманным».
Его застигает крик:
— Хён! Постой! — и он вжимает голову в плечи, не в силах обернуться, но, тем не менее, застыв на месте. Через пару минут рядом оказывается Чонгук, и старший его молча ждет. — Пойдем… вместе? — робко спрашивает он. И совершенно верно, ведь Гук тоже не знает, как с ним разговаривать.
Хосок смотрит такими глазами, словно ждет удара, но кивает. Слишком стыдно. А Юнги просто радуется за них.
— Может быть, мы все немного «не люди»? — выдыхает он сам себе.
Тэхен слишком многое пережил, будучи еще совсем маленьким ребенком, и Намджун, как его старший брат, не нашел ничего лучше, как удариться в исследования, лишь бы только позволить ему не быть прикованным к кровати инвалидом. Это были первые опыты и первые «хорошие результаты», но создавать с нуля и поддерживать жизнь в ком-то — разные вещи. Последние месяцы Джун посвятил тому, чтобы исправить свои ошибки. Последующие месяцы Хосок посвятит тому, чтобы сгладить свои. Чонгук крепко держит руку Тэхена и знает, что он — худшее, что с ним только могло произойти. А тот, в свою очередь, улыбается так, чтобы поверить в то, что никогда не было того — другого Тэхена.
Это не веселая история. Чонгук никогда не сможет забыть пустых «стеклянных» глаз, Тэ — отражающихся в зеркале красных, как кровь, волос; Хосок — «легкость» ударов и плеск горя, а Намджун… Разве эта история обязана была чему-то научить его? Он изначально не хотел ничего плохого, но теперь, ежедневно, даже улыбаясь и смотря в глаза Джина, он слышит механический лязг. Только он, должно быть, и слышит.
Но ведь что-то заставило их всех остаться вместе и всё исправить?
Автор публикации
