В полдень барон де Прентан выехал на берег полноводной реки. Здесь дорога разделялась на две: одна шла вдоль реки и вместе с ней огибала высокий горный кряж, принадлежавший соседнему королевству Леонберг, другая вела за реку, пересекая земли соседей.
Не зная, какую из двух дорог выбрать, Даниель решил расспросить стражников, стоявших на мосту через пограничную реку. Начальник стражи объяснил, что если ехать вдоль реки, то на дорогу до города, в котором жил дон Доменико, потребуется неделя. А вот дорога через земли Леонберга хоть и не слишком удобна, зато намного короче. Самое многое через три дня он уже будет на месте. Тем более, что дружественные соседи никогда не чинили препятствий путешественникам.
Даниель не стал долго раздумывать и, заплатив пограничную пошлину, направил коня на мост. На другом берегу он также заплатил положенную сумму. Леонбергские стражники предупредили его, что в горах появились разбойники. Власти, конечно, стараются искоренить это зло, но пока еще справиться с преступниками полностью не удается. Молодой человек поблагодарил за предупреждение и, рассудив, что грабить его нет смысла, пришпорил коня.
Через несколько часов барон де Прентан миновал перевал. Дальше дорога спускалась в узкое глубокое ущелье. Солнце уже касалось вершин дальних гор, поэтому в ущелье уже начали сгущаться сумерки. «Надеюсь, я успею добраться до долины прежде, чем окончательно стемнеет», — думал молодой человек, погоняя своего усталого скакуна по узкому уступу, вдоль которого тянулась дорога.
Внезапно с горы скатилось несколько мелких камушков, и Даниель повернул голову на звук. В этот момент прогремел выстрел, и пуля разорвала мочку уха барона, чудом не угодив в висок. Кровь брызнула из раны. Тут прямо перед ним на дорогу посыпались камни. Молодой человек резко натянул поводья, останавливая коня. Раздался пронзительный свист, и на дорогу выскочило с полдюжины вооруженных до зубов головорезов, прятавшихся за валунами и в расщелинах скал. Видя, что схватки не избежать, Даниель окинул быстрым взглядом узкую площадку, выбранную разбойниками для засады: с одной стороны — отвесные скалы, с другой — пропасть. Шансов вырваться у него было ничтожно мало.
— Эй, господин хороший! — крикнул черноволосый разбойник в маске, закрывающей половину лица. — Если тебе дорога жизнь, раскошеливайся! Да поживее! Мои ребята не любят ждать.
Остальные грабители грубо расхохотались.
— У меня нет ничего, что могло бы вас заинтересовать, — ответил молодой человек с презрением и дал шпоры своему коню.
Но не успело усталое животное сделать и пары скачков, как на его узде повисло сразу трое разбойников. Не растерявшись, барон де Прентан выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил прямо в одну из бородатых образин, потом перехватил разряженное орудие за ствол и с размаху ударил рукоятью по голове другого головореза. В то же мгновение чьи-то руки вцепились в его плащ, и Даниель оказался на земле. Падая, он услышал треск ломающегося дерева и понял, что повредил картину. С криком ярости, он вырвался из рук, схвативших его разбойников, и выхватил шпагу. Прямо перед ним оказался главарь шайки. На него-то и набросился молодой барон, словно ястреб на тетерева.
Противник был почти такого же роста, что и Даниель, но несколько шире в плечах. Но молодой человек был отличным фехтовальщиком и ни в чем не уступал своему противнику.
— Он мой! Не мешать! — крикнул предводитель грабителей, которые тут же отступили в стороны, чтобы не мешать своему атаману.
Даниелю же голос показался знакомым, у него зародились нехорошие подозрения, что он знает, кто скрывает свое лицо за куском черного бархата. Он удвоил усилия и, сделав удачный выпад, рассек маску и отшвырнул ее в сторону.
— Проклятье! — вскрикнул главарь, хватаясь за щеку, которую располосовал кончик шпаги барона.
На Даниеля, злобно сверкая глазами, смотрел шевалье ле Лю.
— Зря ты это сделал, — прошипел он. — Так, глядишь, и пощадил бы тебя, щенка. А так получится в точности по твоим словам: Виолетта станет моей женой и как раз после твоей смерти. — С этими словами он бросился на барона.
Схватка была жестокой. Ле Лю наседал с таким упорством, что Даниель едва успевал отражать его удары. Один из уколов шевалье достиг своей цели, и его шпага поразила левое плечо барона.
—Ну, вот тебе и конец! — расхохотался ле Лю.
Собрав последние силы, Даниель сделал молниеносный выпад и пронзил грудь своего врага. Шевалье ле Лю взмахнул руками, выронил шпагу и рухнул к его ногам.
Занятый своим противником, барон де Прентан не видел, что сзади к нему подкрался один из бандитов — настоящий великан, внешностью смахивавший на турка. В тот самый миг, когда шевалье ле Лю свалился на землю, гигант нанес удар дубиной по голове юноши, и тот, как подкошенный, упал на труп своего поверженного противника.
— Молодец Джафар! — воскликнул разбойник с всклокоченной черной бородой. — Ловко ты его уложил!
Сам бородач, вместо того, чтобы драться с молодым бароном, предпочел ловить его лошадь.
— А этот каналья уходил-таки двоих наших товарищей да еще и самого атамана в придачу, — подал голос еще один бандит, тоже державшийся в стороне от сражавшихся.
— Да, здоров был драться! А ты, Рябой, как я погляжу, не больно-то рвался сам с ним сцепиться, — хохотнул бородатый.
— Да ты и сам, Борода, не лучше, — отмахнулся тот. — Пойду лучше проверю, что у этого молодчика за сверток к седлу привязан был.
— Эй, Джафар! — окликнул Борода турка. — Не стой, как дубина! Подержи эту клячу, пока я проверю, что у него в черезседельной сумке. — Турок, видимо, не отличавшийся большим умом, послушно выполнил приказание и взял лошадь под уздцы. — А, чтоб тебя! Я-то думал, он что ценное везет, раз атаман решил его непременно перехватить, а тут одна жратва, — разочарованно протянул разбойник, покопавшись в сумке Даниеля. — Это по твоей части, Джафар! Пойду-ка я лучше посмотрю, что у этого благородного господина в карманах.
— Ну-ка, что здесь у нас? — подал голос Рябой, который развернул, наконец, портрет. — Тьфу ты пропасть! Картина какая-то.
— Вай, какой красывый жэнщина! — жуя кусок сыра, извлеченный из сумки Даниеля, промычал Джафар.
— Красавица, говоришь? — переспросил бородач, поднимая голову и, увидев портрет, выругался: — На кой дьявол нам эта картина? У нее даже рама поломанная. И не продашь теперь.
— Ха-ха-ха-ха! — рассмеялся Рябой и, выхватив из-за пояса нож, полоснул по портрету. — Вот как мы поступаем с красавицами! — И отшвырнул окончательно испорченную картину.
— Зачем портил?! Такой красавица резал?! — проворчал укоризненно турок, снова заворачивая картину в холст. — Джафар себе забирать будет.
— Ну и забирай, нам она не нужна, — пробормотал Борода, развязывая тугой узелок, которым был стянут кошелек Даниеля. — И это все? — воскликнул он, высыпая на ладонь горстку мелких серебряных монет. — И вот из-за этого стоило лишиться двоих славных товарищей и атамана?!
— Да, неважная пожива, — согласился Рябой. — Слушай, а, может, заодно проверим и карманы наших ребят и командира? — Он кивнул на трупы разбойников, павших от рук Даниеля.
— Ладно, давай. Только быстро, а то уже темнеет. Еще, чего доброго, нагрянет этот Черный Дьявол с Золотого острова, — озираясь сказал Борода.
— Что-то ты слишком часто поминаешь дьяволов, — перебил его Рябой. — Смотри, накаркаешь! Вдруг, и в правду, заявится. Совсем от него житья не стало!
Вдвоем они быстро содрали с пальцев атамана драгоценные перстни, стянули с него сапоги, ремень и перевязь для шпаги с дорогой вышивкой, вывернули все карманы. Но когда они уже заспорили, кому что достанется, откуда-то сверху раздалось пронзительное ржание. Конь Даниеля ответил, вырвал повод у Джафара, лягнул его и умчался прочь, в сторону дома. Разбойники оглянулись и одном из утесов, нависавших над площадкой, где они устроили засаду, увидели черный силуэт всадника на вздыбленном коне четко вырисовывающийся на фоне вечернего неба.
— Это он! — вскрикнули Борода и Рябой в один голос. — Бежим!
— Джафар не боится Черный Шайтан! — прогудел турок. — Джафар будет сразиться с Черный Сабак!
Борода схватил его за жилет и потянул за собой:
— Успеешь еще подраться! Сейчас ноги уносить надо!
Разбойники рванули в узкую расселину, куда всаднику на коне за ними было не проехать.
А на площадку на рослом вороном жеребце вылетел человек, с головы до ног одетый во все черное. Черным же был и плащ с широким капюшоном, полностью закрывавшим лицо, развевавшийся за плечами. Незнакомец осадил коня, досадливо бросил: «Ушли, канальи!» — и спешился.
Окинув беглым взглядом распростертые на земле тела, он сразу же понял, что здесь произошло.
— Значит так. Вот этот молодой человек, видимо, путешествовал верхом, и это его лошадь только что ускакала прочь, — негромко рассуждал он сам с собой. — У этого бандита выстрелом выбит глаз, а у этого лоб пробит. Не иначе как рукоятью пистолета. Тут все ясно. А с этим путник схватился, уже оказавшись на земле. В груди у разбойника рана в области сердца, а вот тут лежит шпага, которой он тоже нанес ранение молодому человеку. — Нуар! Иди сюда, — негромко позвал он. Позвякивая удилами, конь подошел к хозяину, ткнулся лбом в его плечо. Тот ласково потрепал его по крутой шее и сказал: — Надо позаботиться о несчастном, которого убили эти головорезы. Не можем же мы оставить его без погребения или поступить с ним, как с этими…
Незнакомец подошел к трупам разбойников, убедился, что они не подают признаков жизни, а затем перетащил их к краю площадки и сбросил в пропасть. Потом, навалившись плечом, своротил туда же пару каменных глыб, устроив настоящий обвал, который похоронил под собой останки грабителей. Отряхивая свой плащ от пыли, он приблизился к лежащему на земле Даниелю и остановился, печально склонив голову.
Тем временем Нуар тоже подошел к молодому человеку и осторожно обнюхал его лицо. Тихо заржав, он вывел своего хозяина из глубокой задумчивости.
— Что ты говоришь, Нуар? — встрепенувшись, спросил тот. — Он жив? — Незнакомец быстро наклонился к неподвижно лежащему Даниелю и осмотрел его, затем осторожно ощупал голову. — Не удивительно, что я принял его за мертвого! — воскликнул он. — У бедняги на макушке огромная шишка! Ему едва не проломили череп. Чудо, что он вообще остался жив. Да еще и рана в плечо. Смотри, как пропитался кровью колет! Нужно перевязать его и, похоже, придется забрать его с собой в замок. Не можем же мы бросить бедолагу здесь!
Конь согласно закивал. Незнакомец осторожно стянул с молодого человека колет, оторвал рукав рубашки, которым, порвав на полосы, и перевязал раненое плечо. Затем он так же с величайшими предосторожностями надел колет обратно, оглянулся вокруг, проверяя, не забыл ли чего, подобрал шпагу Даниеля, которая валялась неподалеку, и картину, которую запасливый турок снова завернул в ткань.
— По-моему, это его, — пробормотал незнакомец, привязывая к седлу сверток и шпагу.
Нуар, подогнув передние ноги, опустился на колени рядом с раненым. Незнакомец легко поднял Даниеля на руки и вместе с ним уселся на коня, аккуратно устроив молодого человека перед собой.
— Домой, Нуар! — скомандовал он.
Конь поднялся, переступил несколько шагов на месте, приноравливаясь к двойному грузу, и ровной иноходью двинулся с места, чтобы не растрясти раненого.
***
Даниель медленно приходил в себя. «Господи! Какая боль! — была его первая мысль, — Моя голова!» Он тихо застонал и попытался приоткрыть глаза. Сквозь сплошную пелену он с трудом различил очертания какой-то темной фигуры, склонившейся над ним.
— Тише! Тише сударь! Вам нужен покой, — сказал ласковый женский голос. — Выпейте вот это»
Чья-то рука скользнула под затылок, приподняла от подушки. К губам прислонился край то ли бокала, то ли кружки. Молодой человек с жадностью стал пить теплое, чуть горьковатое питье, пахнущее ароматными травами. Когда он выпил все до капли, его снова осторожно отпустили.
«Почему так болит голова? — снова подумал он, — Туман в глазах. Что со мной?»
Барон снова впал в забытье, а когда пришел в себя, то почувствовал, что ему немного легче. Зрение постепенно прояснилось. Осторожно повернув голову, он увидел, что лежит на широкой кровати с витыми столбиками и тяжелым бархатным пологом, который сейчас был откинут в сторону. Рядом на столике горели свечи в подсвечнике, поставленном так, чтобы не мешать раненому. Тут же стоял кувшин с водой, бокал и пара каких-то пузырьков темного стекла. Дальше видно было еще смутно.
Даниель попытался ощупать свои руки-ноги, но охнул от боли в плече. Он скосил глаза и увидел, что оно стянуто плотной повязкой. «Я ранен? Что, черт возьми, произошло? — подумал он, пощупал голову, которая все еще сильно болела. — Ой! — не смог сдержать болезненного вскрика молодой человек, дотронувшись до своей макушки. — Да здесь же шишка с куриное яйцо! Кто-то знатно ударил меня по голове. Не удивительно, что я не могу ничего вспомнить».
Даниель попытался сесть, но у него ужасно закружилась голова, затошнило, и он предпочел не шевелиться. Несколько минут он лежал, превозмогая дурноту, затем стал, осторожно поворачивая голову, рассматривать богатую обстановку незнакомой комнаты.
Это было небольшое помещение. Стены из светлого камня были украшены гобеленами тонкой работы. На окне плотные портьеры из такого же бархата, что и полог кровати. Камин, облицованный цветной узорчатой плиткой, в котором догорают поленья. Пара подсвечников и позолоченные часы на каминной полке. Стол у окна, стул, на нем — смутно знакомый прямоугольный сверток.
Взгляд Даниеля задержался на этом свертке. Мало-помалу память стала проясняться, и он смог вспомнить все, что с ним произошло: и визиты дю Фура и ле Лю, решение продать портрет матери и свой отъезд из дома, нападение разбойников и свой бой с ле Лю. Он помнил, что ему удалось поразить шевалье в грудь, и тот упал, но сразу после этого наступал провал.
«Ну, не разбойники же меня сюда привезли! — пробормотал молодой человек. — Слишком уж тут роскошно и чисто для разбойничьего притона. Да и в живых оставлять они меня явно не собирались».
Снова вернувшись мыслями к картине, Даниель вспомнил, что слышал треск, когда его сдернули с коня. Он забеспокоился. Если картина получила сильные повреждения, он не сможет продать ее. Молодой человек попытался сесть на кровати.
В этот самый момент скрипнула открывающаяся дверь и в комнату кто-то вошел.
Утром они проснулись в подмоченном состоянии и совершенно одни. О ночной гостье напоминали только несколько длинных шерстинок, застрявших в лапнике.
– Но почему я все-таки комм янодский, а? С-маур? – уже в третий раз задавал Эрик запавший в голову вопрос.
– Я-то откуда знаю, это же твой сон? – Арран никак не решался спуститься на залитую водой землю, предпочитая сидеть на выворотне. Человек тоже не спешил слезать, ожидая, когда взойдёт жаркое солнце. – У меня вот тоже вопрос: почему ты именно это убежище выбрал? Ведь были и поляны всякие, и просеки… можно даже просто под деревом спрятаться.
– Да, понимаешь, как раз из-за просек. Я так и не понял, что это такое. А как говорил мой сержант Сергеич: «Если ни хрена, что за хрен, то ну его на хрен!»
– Да он у тебя Цицерон!
– Кто? – Эрик недоуменно глянул на паука.
– Ну, был такой деятель на Первой Земле – Цицерон Виктор Степанович. Говорят, современники постоянно цитировали его… изречения. И выражался он… как твой сержант. А ещё можешь процитировать что-нибудь? – Арран глянул вниз, на пропитанную водой землю. – Скучно просто так сидеть.
– Вот, пожалуйста, одно из самых частых: «если до хрена – то на хрен, а если ни хрена – то на хрен!»
– А как вы разбирали… на какой хрен вам надо?
– Есть, брат, такое слово: интуиция, – Эрик тоже посмотрел вниз, мутировать в земноводное ради продолжения пути не хотелось. – Она должна подсказать солдату как ему лучше действовать. Правда, со мной это не срабатывало – и я отправлялся мыть сортиры или чистить картошку…
– А с киборгами ты сталкивался?
– Да вообще-то… я “пастух”! То есть оператор интеллектуальной кибермодифицированной единицы! Практически всю службу в этой должности прошел со своей железкой. Один раз даже вместе под хренову тучу солджеров попали – это такие полумеханические твари для усиления пехоты, управляемые примитивным искином. Бррр! Уцелел чудом, как раз благодаря Сергеичу и Рону.
– Так, про Сергеича я понял. А кто такой Рон?
– Я же говорю, мой киборг-сэй. SAI – Soldier with Artifical Intellect, слышал про таких? – пояснил Эрик, решив что паук, раз в армии не служил, может и не разбираться в разновидностях биомашин. – Вернее, мой и Женькин. Она наш врач. Отличная девка, настоящий “свой парень”! А киборга нам Сергеич припёр, когда я в очередной раз отправлялся на героическую борьбу с антисанитарией. Кибер свое давно отработал, да и изломан был, словно через мясорубку пропустили. Так что особого счастья я не испытывал. Хотя должность “пастуха” считается хлебной и непыльной. Только крыша может поехать. Ну, а где не может? На войне вообще, бывало, народ свихивался. Короче, Сергеич нас с ней вызвал и сказал, что, как самые слабые и бесполезные… пардон, молодые и перспективные, мы отправляемся на отработку навыков оказания первой помощи на данном экземпляре. Как мы его откачивали и выхаживали – целая история. Женька его по частям собирала, а киборг, её стараниями, был похож на лоскутную игрушку. Даже полостную операцию сделала! Мы в нём столько всякого нашли… А ведь боевых действий-то и не велось! Сечёшь? Мы его назвали Роном. Понимаешь, друг, когда ты с кем-то так возишься, то должен его как-то называть. – Эрик обвел лес остекленевшим взглядом, словно вновь переместился в тот момент, когда подавал инструменты рыжей девчонке, а та покрикивала на него, торопила… И рядом хрипло дышал её первый пациент. Парень встряхнулся и продолжил: – Сэем или железкой, или куклой можно звать… но Женька быстро мне на уши присела, что надо имя. Мол, есть у них в башке что-то, кроме компа. Хрен его знает. Телесные реакции точно есть – я проверял. Если бы он был человеком, я бы сказал, что он нас боялся. Очень. Каменел от протянутой руки, Только они не боятся. И боль, если и ощущают, то куда слабее людей. Человек бы там орал, а этот лежит и глазами лупает. Хотя и говорят о “проснувшихся”, но Рон не из них, иначе я б заметил! Да и тестирование мы потом с ним проходили. Пока он выздоравливал, сержант заходил проверять, как я там учусь работать с высокоточной техникой, посетовать на бесхозяйственность соседей и простимулировать меня «повестью о нечищеном сортире». Там ведь для “пастуха” до хрена всего надо знать. Ну и, когда тебе вручают железку, вся жизнь под откос: ты с ним спишь, ешь, тренируешься. Выбираешь программы субличности, с которыми тебе приятно общаться… я ему спаевскую, то есть от шпиона, накатил – “боевой товарищ”. От человека после подстройки не отличишь! Он же как самое близкое… оружие. Ранен был несколько раз. И Женька старалась, лечила. И он поправлялся каждый раз, ну я его и не списывал, хотя предлагали. А потом, в джунглях, он буквально вытащил наш отряд. Нас сбросили с ошибкой, и вместо свободной зоны мы угодили на головы к повстанцам. Кого-то сразу перехватили враги, кого-то мы просто не нашли. Рон сам к нам вышел и повёл к фронту. По дороге встретили Сергеича и других парней, – Эрик задумался, вспоминая, дернул плечами. – Шли долго. Еду нам находил именно Рон. И Женьку нёс – она сломала ногу, неудачно приземлившись. Но мы вырвались. Пробивались к своим и на солджеров нарвались. У них половина тела человеческая, а частично — пластик и биометалл. И когда такой комбайн на тебя прет – просто стекленеешь. Вовка замер в ужасе, а они рванулись… я это помню… ему ударом проломили грудь. Тварь даже не стреляла. Его убил Рон, а я следующего. И мы все-таки прорвались, но Рона ранили очень тяжело. Он, считай, весь их удар на себя принял. А в части нас сразу перехватили, Женьку отвели в медблок, наложили биошину на ногу и меня тоже зашили слегка. А его, как выяснилось, нет. Козлы!
– Но ты же знаешь, что с ним было дальше? – С-маур обнял человека передними лапами за плечи. Человек, как ни странно, не возражал.
– Конечно, знаю. Его решили утилизировать: дешевле было списать и получить нового, чем починить этого. Мы узнали о списании от одного… урода. Он нам сказал, что железку уже утилизировали. Рванули бегом к мусоросжигателю и успели. Приказ об отключении только я мог отдать, ну или старшие по званию. А так к нему еще хрен подойдешь, даже к умирающему – техника серьезная. Он так и валялся на земле. Ты бы видел, как он смотрел на нас, когда мы подбежали, будто все понимал. Не знаю, как там сработала программа субличности, но даже я чуть не заплакал. Женька сказала, что подержит периметр, то есть нашего киборга, а мне бежать к сержанту. Сергеич понял, но поставил условие: моя с Женькой отставка за машину. Думаю, ему нас стало жаль. Тем более… много таких же ребят осталось в лесу… Я согласился за нас обоих. А когда вернулся, смотрю… наш лейтенант лежит носом в землю, а Женька размахивает гранатой без чеки! Психанула конкретно. А это ж почти трибунал, тем более из-за киборга… Я упрыгался объяснять, что у девки крышу сорвало. Да у любого башню сорвёт, когда ты сперва под вражеским огнём лежишь и голову поднять не можешь. А потом еще и под “железо” попал. Посттравматический синдром. А сэй ей жизнь спас. Лейтенант не урод оказался. Пожалел, обматерил, забрал гранату и велел проваливать. И железку забирать, пока он не передумал. И опять мы его собрали по кускам. Женька вообще была уверена, что он разумный, “проснувшийся”, что никакой программы субличности на такие эмоции не хватит.
– А ты? – С-маур переполз так, чтобы видеть лицо человека.
– Мне его просто жалко было… столько вместе прошли! Он мне уже как собственная тень. Ну, и Женьку не хотел расстраивать. Пусть хоть “разумный”, хоть неразумный — лишь бы ей хорошо было! Знаешь, она какая… – Эрик мечтательно вздохнул и потер кожу за ухом там, где всем “пастухам” вживлялась клипса связи с биомашиной. Клипса слегка вибрировала, словно рядом находился киборг. Только откуда он здесь? Враг? Тогда бы напал… Какие-нибудь наблюдатели? Спросить?…
– Свой парень, говоришь? – в голосе паука послышалась явная усмешка.
– Ну, одно другому не мешает!.. – Эрик смутился, отложив свой вопрос про наблюдателей, только руку на бластер положил. – Потом Женька вернулась на родину, а я подался в бега. Рона я, конечно, с собой из армии забрал — его бы все равно под утилизацию пустили, устарел очень. А техника боевая, лицуха нужна. Но сюда-то его не возьмешь, вот и пришлось на базе у приятеля оставить.
– База-то для отдыха? Курорт?
– Обижаешь, – Эрик ухмыльнулся, довольный собой и своим “изящным решением” по трудоустройству машины, – продуктовая! Пауль Рона оценил, машинка-то с полной адаптацией и настройкой, тут же бригадиром поставил. Только велел программу субличности не выключать, чтоб никто не заподозрил в нем киборга.
Земля вроде бы просохла, Эрик спрыгнул, немного потоптался.
– Ну что, пошли? И всё-таки почему я янодский комм? Они же глючные, как не знаю что!
– Не почему… это был просто сон, успокойся! – Арран спустился с бревна и побежал рядом с человеком. – Нам к храму надо! Так что кончай трепаться… хотя нет… продолжай, а то скучно!
– Ну, с другой стороны, киборг хорошую жизнь заслужил, не все время воевать, – продолжал рассуждать Эрик, пробираясь через поломанный ночной бурей подлесок. – Я едва улетел, как кэйсеры начали очередную кампанию по обмену б/у техники. Есть у них такой бзик: собирают старье чуть ли не насильно. Даже к Паулю наведались. Но он мужик такой: что в руки попало ни за что не отдаст! Встретил агентов как дорогих гостей, угостил. Они там употребили больше, чем армейский прапор. Зачем-то объяснились в любви портновскому манекену, забрали двух ксеносов-работяг и улетели. Он им видео приготовил, посмотреть на случай возвращения, но они так и пропали вместе с ксеносами!
***
Затаившийся в сотне метров киборг осторожно отполз назад, не хрустнув ни единой веткой. Конечно, люди на таком расстоянии не слышат, но… человек не один, а на что способен его спутник неизвестно. Выпрямился, отступая под прикрытие подлеска. Голос неизвестного лица был идентифицирован, опознан — и следовало доложить обо всем владельцу, получить дальнейшие инструкции, но… рассказ человека заинтересовал гарда куда больше, чем его гибель в перспективе. Хотелось узнать, что же там еще было с этим киборгом, с которым “обращались по-человечески”, и что именно в это понятие входило у данного конкретного человека. А хозяин… хозяину он доложит правду: что объекта Эрика не видел, как и утраченных членов отряда.
– Мы теряем время.
Асато ощущал страх, а доверять своим предчувствиям он привык. Как же хотелось ему убедить сотоварищей соорудить помост для вещмешков. И что? Его проигнорировали. Крупных животных киберы не обнаружили, а утром выяснилось: мелкие крысообразные твари буквально выпотрошили все запасы, оставив охотников с тремя десятками банок консервов, зато без крупы, мяса и военных пайков. Теперь провиант приходилось добывать охотой, теряя людей. Последняя тройка так и не вернулась, и что с ними произошло – непонятно.
– Господин, – Вильямс подошел к носилкам, – ваш… э-э-э… Эрик несомненно ранен. Он сцепился тут с какой-то тварью, которая, кажется, пыталась затащить его в реку.
Наёмники дружно попятились от берега, направив на воду оружие.
– Он не погиб, – Ричард поднялся, – игра бы прекратилась. Давайте найдем этого подранка и вернемся, наконец-то, домой! Эй, сучёныш! – темноволосый киборг, ростом чуть ниже остальных, обернулся к владельцу.
– Ты можешь найти его следы?
– Нет. Для анализа недостаточно данных, господин.
– Ну так поищи их! Или хочешь опять парней развлекать?
Ларсена буквально затрясло. Асато слышал, что этот гард сделан по личному заказу, из генетического материала Эрика и полностью копировал его внешность. А вот то, что кибер вызывал безумную ярость у хозяина и служил традиционным «мальчиком для битья» — японец видел и сам. И неоднократно. Пару раз даже вступался за него, объясняя парням, что портить оружие перед непонятным и, скорее всего, довольно поганым делом не стоит. Но помогало это слабо. И вот сейчас опять Ричард был на грани срыва, а киборг его словно нарочно провоцировал.
Лишенные выражения глаза биомашины скользнули по стволам деревьев, реке и зарослям на противоположном берегу.
— Для анализа недостаточно данных, господин!
– А ведь этот самый продвинутый! Типа усовершенствованная модель. А что толку? Кукла как есть, – пожаловался в пространство Ричард и, подозвав машину к себе, несколько раз вытянул хлыстом по плечам и груди.
Гард не среагировал: хозяин забыл активировать программу субличности.
От Асато не ускользнуло, что Ричарду безумно, до трясущихся рук, до судорог, захотелось всыпать копии, как он привык делать. Наносить удар за ударом. Смотреть на вспухающую кожу, на проступающие капли крови. И представлять вместо киборга Эрика. Но… нельзя. Нельзя сейчас выводить из строя боевую единицу! В конце концов, кукла не тупее некоторых людей и уж точно не трусливее.
Остальные киборги были обычными телохранителями-гардами стандартной комплектации, купленными в магазине спецтехники. А клон воплощал собой последние – на момент создания – достижения биотехнологий, лучшее что можно было получить за деньги. Совершенная машина и игрушка. Но даже это совершенство не могло помочь хозяину в погоне. Или не хотело…
Темнота сгущалась быстро. Охотникам пришлось устраиваться на ночлег среди высоких деревьев на границе леса, рядом с огромной просекой. Раненого, а точнее покусанного, до места привала тащили на себе: раны воспалились, поднялась температура, и идти сам наемник не мог. Так что к костру, разожженному в ямке, боец не лег, а свалился без сознания. Расставили патрули: сперва человеческие, а потом, дав пару часов отдохнуть, подняли киборгов — им предстояло нести вахту до утра. Охотники устроились на отдых прямо на земле, не расставляя палаток, – погода теплая, а через несколько часов все равно вставать.
Все три гарда таращились в ночь, подключив инфракрасное зрение, в ожидании нападения. И оно случилось, не прогнозируемое, но не менее смертоносное. Никто ничего даже толком не понял, когда первый порыв ветра прижал траву. Ещё не понял. Второй порыв тяжело хлестнул плетью по земле, разметал костер. С деревьев посыпались обломанные ветви. Люди заметались в поисках укрытия, стали растягивать непромокаемую ткань и привязывать ее веревками к стволам. Третий порыв ветра принес ливень. Он обрушился сверху сплошной стеной — не успевшие спрятаться буквально захлебывались в потоках воды. А ветер всё набирал силу, сгибая деревья до земли, ломая их…
***
Эрик поправил лежащее на груди животное, сонно улыбнулся: «кошка пришла, хорошо!» — и, сообразив, в ужасе распахнул глаза: откуда взялась кошка?! На него смотрели сразу с трех сторон: прямо – мелкая тварь, которую во сне он и принял за кошку; сбоку – С-маур, явно недовольный побудкой; сверху – нечто огромное, лохматое, с желтыми глазами и зубами в палец длиной. Большая тварь лежала, разбросав лапник, со стороны входа и надежно прижималась к боку человека. А вокруг убежища ревел ветер, с неба лился безумный дождь.
– Это что, С-маур? – Эрик осторожно потянулся к бластеру.
Паук, скрипуче ругаясь, прояснил ситуацию:
– Она тебе что, мешает? Несчастная самка нашла укрытие для себя и детеныша! Да, я их пустил! У них, между прочим, один малыш в пять лет рождается! Тебе тепло? Сухо? Ты вообще полночи этого зверёнка гладил, а теперь вот… ну-ка… не тронь бластер! Укушу! И не балуй. Спи давай, комм янодский!
– А она нас не съест?
– Нас?! Что значит нас? Меня тут точно никто не съест: я ядовитый! Тебя… могла бы, но не в такую погоду. Сейчас никто не охотится, все прячутся как могут! Так что закрой глаза и спи! Вот бери пример с детёныша!
И в самом деле зверёныш, осознав что его теплое место никуда не денется, завалился на бок и закрыл глаза. Его мамаша повернула к Эрику мокрую с одной стороны морду, шумно вздохнула и затихла. Человек тихо лежал, уверенный что теперь глаз не сомкнёт, но… почему-то благополучно заснул, не обращая больше внимания на творимое природой безобразие.
***
Едва сильный порыв ветра пригнул к земле траву и кустарник, Асато схватил господина за руку и без лишних слов поволок под плотные ветви какого-то дерева, вдобавок укрыв его и себя непромокаемой тканью. Остальные люди прятались и спасались кто и как может: под деревьями, захлебываясь в потоках льющейся с неба воды; под водоотталкивающими покрывалами. Конечно, в укрытие к людям киборгов никто не позвал — и они мокли под хлещущим ветром, уворачиваясь от обломанных сучьев. Гарды первыми услышали далекий гул, переходящий в жуткий нарастающий рёв, источник которого они не смогли сразу идентифицировать.
Темноволосый киборг внимательно следил за людьми и непогодой. Когда мимо пролетел оторванный сук, он выбросил руку, изменяя траекторию природного копья и направляя в скрытых под тканью людей. Темнота скрыла его улыбку, которой у куклы и быть не должно….
Странный рёв приближался, становился просто оглушающим. Киборг попятился, давая собратьям сигнал отступить. Он видел, как с огромной скоростью приближается вал, состоящий из травы, кустарника, органики… мелькнул труп животного… Собирая в себя всё, что попадалось на пути, этот «вихрь» катился по просеке. Вот он пронесся мимо, затянув попутно одну из импровизированных палаток. После вала осталась лишь голая, лишенная растительности, земля. Темноволосый киборг скользнул взглядом по своим “правильным” собратьям, пересчитал людей, с досадой отметив, что Асато укрыл хозяина слишком далеко от просеки.
Буря закончилась так же, как и началась: тремя порывами ветра. И наступила страшная звенящая тишина. Лес словно вымер. Люди осторожно выбрались из укрытий, пытаясь сориентироваться в мокром буреломе. Костёр в образовавшемся болоте было не развести — пришлось ждать рассвета, греясь друг о друга и перекликаясь в кромешной тьме. Киборги по-прежнему несли стражу, равнодушно пялясь в темноту, пока не рассвело и люди не занялись подсчетом потерь. Выяснилось: без вести пропало четверо, и еще одного убило сломанным ураганом суком. Деревяшка пробила ткань одежды и тело насквозь.
Отчаянно чихающий Ричард охотно принял предложение большинства: поискать пропавших. Было создано две группы: одна – из двух киборгов, вторая – из трех людей, которые с удивительным упорством отказались от усиления их отряда биомашиной.
Киборги послушно развернулись и утопали по голой и будто перепаханной земле. Один шел по прямой, второй двигался зигзагами, прочесывая периметр. Гарды работали спаренным устройством: что видит и слышит один, то видит и слышит второй. И темноволосому пришлось постараться, чтоб обмануть напарника и не передать данные: на земле четко отпечатался след военного ботинка. Послав собрату сообщение о необходимости углубленной проверки территории, он метнулся по следу. Выследить человека не сложно для биомашины: наемники бы и не заметили заполненные водой углубления. А где их не видно — он и покружить может, разыскивая. Хотя зачем? Этого гард не знал. Ему просто хотелось найти врага не для хозяина, а для себя. И когда издалека донесся голос человека, рассказывающего о своем приключении, кукла замерла и затаилась, подслушивая.
Человеческий поисковый отряд двигался быстро, не тратя времени на розыск пропавших товарищей. Да и выбрали они странное направление: сначала вдоль просеки, а потом, как только скрылись из вида оставшихся, свернули в глубь леса. Люди целеустремленно шли больше часа, прежде чем старший тройки поднял руку, приказывая остановиться.
– Как договорились, парни?
– Все в силе, Генри. Получится или нет, но мы с тобой!
– Эй, там! – лидер поднял голову вверх. – Не знаю, откуда вы на нас смотрите, но мы хотим дезертировать! Выйти из вашей долбаной игры! Понятно?! Нам осточертело!
– Не ори, – возникла на рукаве надпись, – конечно, мы всё слышим. Но ты же понимаешь, что это уменьшит твоё вознаграждение в 10 раз?
– Слушай, ты… – Генри подавил рвущийся мат, – мы в этой дыре всего пару дней, и почти половина отряда передохла! Ты думаешь, покойнику нужны деньги?
– Аргумент принят. За вами прилетит флайер. Вы не должны выходить на связь с остальным отрядом. Ваш хозяин покинуть игру не может.
– Да пропади он пропадом! – Командир сорвал с руки коммуникатор и швырнул на землю. – Вот смотри! Видишь? Я не хочу с ними разговаривать! Забирайте нас!
– Через несколько минут. Не шуми. И… – невидимый собеседник сделал эффектную, даже в письменном виде, паузу: – на данном этапе побеждает та часть наших зрителей, которые ставили на дезертирство среди Охотников. Благодарю вас за этот ход!
Два лёгких флайера зависли в метре над землёй. Пилоты – человек и ящер, – откинув колпаки, жестами пригласили пассажиров внутрь. Дезертиры покинули опасную зону, добавив ещё одну тревожную загадку оставшимся в Игре.