Бен, расставшись со своими друзьями, направился на юг. Он шел, подставив лицо яркому майскому солнышку, и насвистывал веселую песенку, одну из тех, что он слышал в таверне у Ганса и Греты. Дорога шла в гору, но бонд не торопился. Идти вот так, самому решая, куда, ему нравилось. Он собирал по пути цветы, дарил их встречным девушкам, которые долго еще махали вслед обаятельному путнику. На ночлег Бен просился на какую-нибудь ферму, где, заплатив серебряную монетку, получал сытный ужин, более или менее удобную постель, а утром вкусный завтрак.
Вот так сидел Бен рано поутру за столом на кухне у какого-то гостеприимного крестьянина, прихлебывал парное молоко с ломтем ветчины на куске свежеиспеченного хлеба. Хозяйка подала еще и сваренные всмятку яйца только что из-под курицы и блюдце варенья. Окно в кухне было открыто из-за жара, исходящего от натопленной печи, и, конечно же, в него налетел целый рой мух. И стали они кружить вокруг варенья, явно намереваясь запустить в него не только свои хоботки, но и грязные мохнатые лапки.
— Так, а вас сюда кто звал? — спросил бонд, которому это совершенно не нравилось, и попытался разогнать назойливых насекомых. Но те и не подумали оставить такое замечательное варенье, отлетели в сторонку, покружили и вернулись назад. Тогда Бен свернул трубкой салфетку и хлопнул ей по столу в месте, где сидело особенно много мух.
— Раз, два, три… Ого! Семь штук одним махом! — воскликнул, смеясь, хозяин. — Недурно!
— Когда злой бываю, одним ударом семерых убиваю! — пафосно продекламировал киборг и был недалек от истины. — Ну, чем не девиз для странствующего рыцаря!
Расплатившись с крестьянами, он отправился дальше и вскоре пересек границу, оказавшись на землях, принадлежавших уже другому королю. К полудню бонд пришел в небольшой городок. На ярмарочной площади у одного из торговцев ему приглянулась отличная кожаная перевязь для шпаги. Бен повертел ее в руках и так, и этак, прицениваясь, затем сговорился-таки с кожевенником за приемлемую цену, но попросил того вышить золотом надпись и принести ему в трактир, расположенный на той же площади. К вечеру бонд стал обладателем роскошной перевязи, на которой готическим немецким шрифтом было выведено: «Когда злой бываю, одним ударом семерых убиваю».
Наутро Бен прикупил на рынке продуктов в дорогу и двинулся по дороге дальше, намереваясь через пару дней добраться до столицы этого королевства. Идет, кусок сыра творожного жует, видит — запутался в кустарнике воробей, бьется, перья роняет, а выбраться не может. Сунул он сыр в карман куртки, вытащил бедную птицу, просканировал и определил, что она в целом вполне здорова, просто выбилась из сил.
— Бедолага, — пробормотал он, осторожно сажая воробья в другой карман, — отлежись там, отдохни, а потом я тебя выпущу.
Дорога тянулась по голому склону горы. Шел он, шел, и услышал грохот где-то выше по склону, поднял голову и увидел несущиеся прямо на него огромные валуны. Рванул Бен вперед и заскочил за скалу, а камнепад мимо прогремел. Не успел киборг даже оглянуться, как датчики зафиксировали крупный биологический объект прямо позади него.
«Рост 5 метров 28 см. Вес 842 кг 800 г. Пол — мужской. Раса — предположительно человек. Уровень агрессии средний», — сообщила система и порекомендовала при возможности уклониться от контакта с данным объектом.
— Знаю я, что лучше бы уклониться, — задумчиво сказал киборг сам себе, осторожно оборачиваясь. Прямо перед ним стоял самый настоящий великан. — Что ж, будем выкручиваться. Что там мне Грета за информацию по сказочным расам скидывала?
Пока огромное существо приближалось, Бен прошерстил файлы и определил, что перед ним был горный великан, довольно крупный, как это и свойственно для данного подвида великанов. «А, была не была!» — подумал бонд, а вслух сказал:
— Здорово, приятель!
— Какой ты мне приятель? — пренебрежительно бросил великан, глядя на рослого киборга сверху вниз. — Ты слабенький, маленький, а я видишь какой большой и сильный! Убирайся с моей дороги, пока цел.
— А ты не хвались раньше времени, — подбоченился Бен. — Видал вот это? — и показал на свою перевязь.
— Красивый ремешок, — прогудел великан, — только я не вижу, что у тебя там написано. Уж больно мелко.
— Когда злой бываю, одним ударом семерых убиваю, — сообщил киборг. — А ты говоришь, что я слабенький.
Почесал великан в затылке и подумал: «Кто его знает, этого человечишку. Может, он, и вправду, такой сильный. Надо проверить». Взял в руку камень, сжал его и раздавил в песок.
— А теперь ты так попробуй, — сказал он Бену.
— И только-то? — усмехнулся тот. — Для меня это сущие пустяки.
Киборг, конечно, мог раздавить в крошку небольшой камешек, но это же еще подходящую породу найти надобно. У него была задумка получше. Сунул бонд потихоньку руку в карман куртки, вытащил оттуда сыр и стиснул в кулаке. Сыворотка так потекла по руке, так на тропинку и закапала.
Удивился великан, что человек его переплюнул, но решил испытать его силу еще раз. Поднял он с земли камень и кинул его вверх. Так далеко зашвырнул, что его и видно не стало. Через минуту упал камень обратно, чуть самому великану по макушке не угодил.
— Ну, а ты так можешь?
— Высоко ты бросаешь, — согласился Бен, — да только твой камень все равно на землю упал. Вот я кину так кину. В самое небо! — Сунул он тайком руку в карман, где у него воробей был, вытащил, сам сделал вид, что камешек с земли подобрал. — Ну, смотри!
Тут он как пульнет птицу вверх! Воробей аж сперва крыльями махать забыл — с такой скоростью летел, потом опомнился, порх-порх — и взвился в небеса, подальше от людей с их дурацкими шуточками. А великан стоит, голову задрал, ждет, когда камень обратно прилетит.
— Напрасно ты его ждешь, — рассмеялся киборг. — Он теперь уже до следующей весны не вернется.
— Ладно, недурно у тебя получилось, — пророкотал великан. — Будем считать, что годишься ты мне в приятели. Меня зовут Эфраимом.
— А меня Бенедиктом.
— Силен ты для человека, — все не мог успокоиться великан, — а вот посмотрим, сможешь ли ты дерево унести.
Бен только очи горе возвел.
Пошли они по тропе, и привел Эфраим его к дубовой роще, вырвал с корнями большой дуб и сказал:
— Раз ты такой силач, помоги мне донести это дерево до дому.
Бонд посмотрел на небо, которое стали затягивать тучи, просчитал скорость ветра, и подумал, что перспектива попасть под дождь в горах его совсем не прельщает.
— Ладно, — кивнул он, а сам подумал: «Я-то слабее тебя, но дуб этот поднять мне вполне по силам, да только зачем напрягаться, когда ты и сам справишься», а вслух продолжил: — Давай ты понесешь ствол, а я ветви и сучья. Видишь, сколько их! Потяжелее твоего бревна будут.
Посмотрел Эфраим на дуб — правда, крона у него просто огромная, почесал маковку и согласился. Взвалил он себе ствол на плечо, а Бен обхватил руками сразу несколько веток, и они пошли. Через некоторое время бонд бросил ветки и просто побрел за великаном, время от времени он подбирал с тропинки мелкие округлые камешки и складывал их себе в карман. Вот набил он его так полнехонек и надоело ему ноги бить, подскочил он и сел на толстую ветку. А великан тащит дуб, да еще и киборга в придачу. И ведь назад-то оглянуться не может — ветки густые с листвой не дают. А Бен сидит себе верхом на суку, да еще и песенку поет:
Раз пошли на дело
Я и Рабинович…
Тут начал накрапывать дождик, и Эфраим сказал:
— Послушай, я что-то устал. Брошу-ка я этот чертов дуб.
Бен соскочил на землю, схватил опять ветки руками и рассмеялся:
— Эх ты! Такой огромный, а силенок у тебя маловато. Мало каши ел!
— Да не ем я кашу! — пробубнил сердито великан и понес дуб дальше.
Вскоре добрались они до большой пещеры, вошли внутрь, бросили дерево у входа и направились к огромному костру, у которого сидели двое великанов и жарили мясо. У каждого в руке было по вертелу, на котором была насажена коровья или бычья туша.
— Вот тут мы и живем, — обвел Эфраим рукой пещеру. — А это мой брат Херибод и его жена Хунгунда и. Садись к костру, есть будем.
Бонд поздоровался с остальными великанами и присел на обрубок дерева. Эфраиму тоже дали вертел, а тот, в свою очередь, решил проявить гостеприимство и протянул тушу Бену.
— На, ешь, человек.
Киборг только руками замахал:
— Я столько на ночь не ем! А то потом сны дурные снятся. Вот небольшой кусочек хорошо прожаренный оно и можно бы. — Вытащил нож, отрезал себе, сколько нужно было, поблагодарил великанов за угощение и принялся за еду.
Великаны же запросто уговорили по говяжьей туше, запивая пивом прямо из бочонков. А Бен доел свой кусок мяса, вытащил из сумки пригоршню лесных орехов и давай их щелкать. Бросит орешек в рот, раскусит, скорлупки выплюнет, а ядрышко съест.
— А что это ты такое ешь? — спросил Эфраим.
Киборг взял, раздавил пальцами несколько орешков, и угостил великанов. Те пожевали, вроде вкусно показалось, особенно Хунгунде,
— А нету ли у тебя еще? — спросила великанша.
— Как не быть, найдутся, — ответил Бен и насыпал на деревянный чурбак, служивший великанам столом, целую пригоршню… камешков, которых он насобирал по дороге полный карман. Мучались, мучались великаны, кряхтели, аж зубы трещали, а раскусить так и не смогли. А бонд знай себе пощелкивает свои орешки. Призадумались хозяева, что гость, и правда, непрост.
А Бен догрыз орехи и зевать начал, Эфраим показал ему на огромную кровать:
— Вот тут ложись, отдыхай. Утром рано пойдем лес рубить.
Посмотрел бонд на кровать, подумал: «Ну, ни фига ж себе кроватка! На ней же в футбол играть можно!», — но не сказал ничего, забрался на нее, натянул на себя край огромного одеяла из медвежьих шкур и сделал вид, что заснул, а сам наблюдал за великанами и то, что он видел сам, а тем более то, что показывали его датчики, ему совсем не нравилось. А показывали датчики нестабильный гормональный фон, с превышением нормы адреналина и кортизола, высокий уровень агрессии у всех и страха у Эфраима.
Великаны тем временем тихонько — как им казалось, — переговаривались. Эфраим рассказал своим товарищам, каким сильным на самом деле оказался этот человечишка. И теперь они все трое поглядывали на него весьма неласково.
— Зря ты привел сюда этого человека, Эфраим, — сказал Херибод. — Теперь придется его убить, пока он сам нас не поубивал.
— Правильно! — поддержала его Хунгунда. — А то заберет себе наши сокровища, которые мы закопали в дальнем конце пещеры.
— Тише ты, глупая курица! — шикнул на нее Эфраим. — Как только уснет, так мы его и прикончим. А пока пойди, встань у выхода, да следи, чтобы этот мелкий прощелыга не ускользнул.
Бену это совершенно не понравилось. Но раз уж возможность сбежать накрылась медным тазом, а точнее — широкой юбкой Хунгунды, то можно попробовать спрятаться. Пока Эфраим с Херибодом обсуждали, каким образом разделаться с ним, бонд скрутил покрывало и накрыл его одеялом так, что казалось, что там лежит человек. Сам же сполз с кровати, на цыпочках прокрался в темный угол пещеры, где у великанов стоял здоровенный сундук, на котором были свалены звериные шкуры, залез на него и закопался с головой в меха. Там он затаился и даже носа не высовывал. Собственно, киборгу и не требовалось своими глазами наблюдать за происходящим в пещере. Ему и его датчиков и теплового виденья хватало.
Спустя еще полчаса Эфраим окликнул гостя:
— Эй, Бенедикт! Ты спишь?
Бонд только диву про себя давался: «Ну, ты бы еще погромче заорал, дубина! Да от такого рева, кто хочешь проснется, если и спал»
— Уснул, — «вполголоса» пророкотал Херибод.
Взяли великаны дубины, сделанные каждая из доброго полувекового дуба, и давай лупить, что есть мочи, а точнее — дури, по кровати. Колотили, пока от кровати одни щепки вперемешку с лохмотьями и перьями не остались.
— Ну, все, — сказал Эфраим, — теперь от человечишки и мокрого места не осталось.
Улеглись Херибод с Хунгундой на свою кровать, а Эфраимову-то разломали, вот он сгреб с сундука шкуры — чуть бонда вместе с ними не прихватил, — разложил их на полу у костра и завалился спать. Бен, который выскользнул из шкур и спрятался за сундуком, дождался, когда великаны захрапели, открыл сундук, в котором оказалась свалена одежда, залез туда, прикрыл крышку, оставив щелку для воздуха и заснул. Правда, предварительно включил фильтрацию звука, а то храп стоял такой, что аж сундук вибрировал.
Рано утром великаны вышли из пещеры умыться к водопаду, низвергавшемуся с горы неподалеку. Возвращаются к пещере, а у входа стоит Бен с жареным бычьим окороком в руке, откусывает прямо от него и вином из ведерного кувшина запивает.
— Ну, братцы, у вас и блох расплодилось! — говорит, — Только заснул, как начали они по мне скакать да кусаться. Еле-еле обратно уснуть удалось.
Смотрят великаны на бонда и глазам своим не верят. Жив-живехонек проклятый человечишка! От него же и косточек не должно было остаться после того, как они кровать в труху раздолбали. А киборг подбросил окорок в воздух так, что тот перевернулся на лету, поймал за мосол и спрашивает:
— А больше у вас ничего поесть нету? А то мне этого на завтрак маловато будет. — А сам все ближе подходит.
Испугались великаны, завопили, как бросятся бежать, не разбирая дороги, попадали да вниз по склону горы так и покатились кубарем, а за ними целая лавина камней. Покачал Бен головой, подтолкнул большой валун, завалил им вход в пещеру, чтобы никто посторонний туда не залез, да не утащил сокровища, которые он, и вправду, обнаружил в дальнем углу под тонким слоем земли. Умылся он в водопаде, засунул в заплечный мешок остатки говяжьего окорока, приторочил кувшин с вином и зашагал своей дорогой.