Вам приходилось когда-то догонять ускользающий сон, просыпаясь, и изо всех сил пытаясь запомнить его?
Так казалось Арлис, когда она, спотыкаясь, летела по полуночной чаще, где-то вдалеке едва слыша волчий бег.
Когда она вышла на улицу снова, в ее голове вертелись давно поселившиеся там мысли — на щеке все еще теплилось ласковое касание Волка, и мир был наполнен как никогда ярким светом.
Зима, проведенная в старом Доме, была самой уютной из всех ее многочисленных зим. Она понимала теперь, что все, что случилось с ней в последние полгода, было лишь началом — ее метания в городских стенах по ночам и тоска по лесной тиши, ее маленький, никем не остановленный, но смелый побег, ее встреча именно с этим зверем, а не с каким-то другим почти у самого Дома.
Уже несколько месяцев она просыпалась, первым делом видя в гостиной своего серого друга, и засыпала под его сопение. И пусть ни одного диалога не случилось с ними за это время, не было никого на свете, кого бы Арлис знала так хорошо.
Но все обрубилось сейчас в один миг, как взмахом руки, дающей пощечину — она увидела как серое пятно, полное отчаяния, ломая лапы, ныряет в лес. Если и бывают моменты, когда земля под тобой рушится, то это был он. В такие моменты возможность выбора — ловушка, потому что выбора нет. Либо ты летишь вслед за ускользающим, либо земля рушиться вместе с тобой.
Арлис бежала, практически теряя неудобную обувь, каждым полушагом-полупрыжком рискуя сломать себе ноги, которые подгибались под ней, заставляли периодически падать на колени и снова вставать. Она попыталась окликнуть Волка — но ее собственные слова завязли в иглах низко свисающих, тяжелых от снега ветвей.
Однажды каждому достается бежать так. Арлис уже приходилось — но только тогда так бежало ее сердце, в то время, как она, полушепотом, полушагом, полутенью скользила прочь от города, в глушь. Теперь же ей некогда было красться — ее бег был похож на безумное цунами, задевающее весь мир вокруг и спотыкающееся об него.
Даже холод не успевал догнать ее, чтобы царапнуть ледяными когтями по оголенной шее, и только щелкал зубами где-то рядом радостно, когда она проваливалась в снег.
Вскоре страх, который захлестнул ее, после того как единственный, кто столько лет.. дней? Так мало был рядом, вдруг решил уйти, сменился злостью. Кто такой этот зверь, чтобы что-то решать без нее?
Где-то впереди, в тумане ночи раздался болезненный рык — Арлис споткнулась, тут же поднимаясь, и распахивая сознание для самых страшных картин, почти кубарем скатилась с склона оврага туда, где теряя сознание урчал ее друг.
У Арлис не было слуха, нюха, а вместо лап были непослушные, бесполезные ноги — они несли ее так быстро, словно хотели от нее же избавиться. Все что у нее было — это сердце.
Пусть хоть кто-нибудь скажет теперь, что сердце не видит дорог.
Лес расступился перед ней, потому что сбить с пути человека, который рыщет с ружьем, одно дело, а попытаться противостоять тому, кто ищет родное — все равно что ладонью тушить костер.
Когда Арлис съехала к нему, вся в снегу, красная от погони, он вертелся вокруг капкана и кусал железные челюсти. Услышав девушку, зверь приник к земле, виновато глядя, но она не торопилась его ругать.
Волку повезло — капкан был на гораздо более мелкую дичь, и не причинил лапе существенного вреда. Укус ловушки усугубил быстрый бег — на такой скорости он чуть не сломал, но точно потянул конечность, и разорвал кожу где только мог, оттого вокруг снег был весь в крови.
Только не шевели лапой, — вздохнув, попросила она, где-то внутри себя собирая по крупицам знания и мужество.
Почти вся рубашка девушки, которая была под паркой, была быстро порвана на лоскуты — частью перевязана лапа волка, с помощью других она обмотала капкан и смогла его разомкнуть.Зверь быстро выдернул раненую лапу и плюхнулся на снег рядом.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Волку казалось, что между ними, прямо в воздухе, по невидимым ниточкам пробегают мысли. От взгляда к взгляду.
“Зачем убежал?”
“А ты зачем не застрелила тогда?”
“Так ты же не просто волк” — Арлис протянула руку и ласково провела ей по голове, уху и шее зверя, все еще оставаясь уставше-строгой.
“И ты не просто человек мне” — Волк ткнулся в ее ладонь носом. — “Что делать теперь?”
“Как что? Жить.”
Арлис поднялась, отряхиваясь от снега, который уже насквозь промочил ее одежду, и посмотрев на зверя, улыбнулась уставше.
— Идем домой.
Найти дорогу было не сложно — через чащу тянулась тропинка вспаханного волчьими лапами снега, кое-где валялись ветви пробитого грудью кустарника. Холод отступил, видя, что сейчас не время ему, а на небо выкатилась покусанная луна, боком освещая ночной лес.
До Дому они добрались к утру, и уснули в гостиной перед тлеющим камином, вцепившись друг в друга так, словно кто-то во сне мог бы разлучить их. Арлис обнимала Волка расцарапанной после падения в овраг рукой, тот положил ей голову на грудь и сопел, иногда во сне ощущая как ноет раненая лапа.
* * *
После случая с капканом, они больше не говорили о нем. Точнее, не так — ведь они и не могли бы об этом поговорить, но Арлис ни одним словом не упрекнула его. Волк видел, как тяжело ей дался этот его неудачный побег — хотелось поклясться ей, что он никогда, никогда больше никуда не уйдет.
Лапа зверя заживала долго — хотя он не был против. Каждый вечер девушка осматривала ее и меняла повязки. Столько нежности и внимания было в этом, сколько не находилось ранее ни в чем. Вскоре они снова читали сказки по вечерам, пили чай, Волк терпеливо ждал свою хозяйку с охоты, когда та, взяв то самое ружье, уже всерьез добывала пропитание, которое в конце зимы добыть было не так просто.
Все было легко и по старому, но в то же время совсем иначе. Он встречал ее, становясь на задние лапы и тянулся носом к щеке, она трепала его за холку и ласково чесала за ухом. Слушая истории и засыпая, Волк всегда ложился к ней на колени, обнимая ее ноги лапой и урча, почти как котенок, огромный серый котенок.
Понимание ценности приходит только после осознания возможности потери. Это странно, вроде бы, все живое должно ценить жизнь, но только когда смерть прочавкает над ухом полусгнившими челюстями, приходит осознание, что ты был влюблен в жизнь недостаточно трепетно. А жизнь, она самая капризная дама на свете — не терпит, если ей уделяют мало внимания.
Если раньше, с каждой зимой все сильнее, волчья жизнь теряла свою важность перед чередой одинаковых, одиноких серых дней, то теперь вдруг стала намного дороже. И не сама по себе — редко что в мире само по себе ценно, только через взгляд кого-то другого. Вряд ли долгая жизнь принесла бы зверю что-то особенное, но вряд ли бы и его стая, заметив его исчезновение, на мгновение бы задумалась об этом, как о чем-то важнее зимней охоты.
Но через взгляд Арлис его маленькая волчья жизнь вдруг становилась необычайно важной и ценной — ведь если бы она оборвалась, сколько грусти было бы в этих голубых глазах?
Зима подходила к концу, зверь учился снова опираться на лапу, неотступно следуя за девушкой по всему Дому и иногда выбираясь с ней на охоту.
Однажды, где-то вдали, пока Арлис потрошила убитую птицу, мелькнула серая стая. Волки замерли на мгновение — они, серые, дикие, чуящие добычу и человека, и видящие, но не чувствующие зверя, и Волк, пахнущий человеком. Их немой разговор длился недолго — это было последнее прощание со стаей.
А однажды утром Волк вышел на крыльцо и понял — Весна. В этот раз она подкралась незаметно, словно ее вообще не должно было быть. Зверь почти не выходил из Дому и не учуял ее приближения.
Весна, которую он так долго ждал, чтобы наконец уйти, сейчас стучала капелью. Арлис вышла на крыльцо вслед за ним и они оба стояли и смотрели, как с крыши их старого Дома сползают ледяные куски, разбиваясь лужами о землю. Солнце грело так яростно, словно решило растопить весь лес за один день. Воздух быстро наполнялся запахом горячей древесины и земли, отогревающихся с зимы. Волк тянул его с наслаждением, щурясь. Это был запах первой весны, когда он не хотел никуда уходить.
Арлис радовалась теплу, как свободе — скинула куртку, хотя было еще рано, бегала между домом и сараем, освобождая Дом от того хлама, который не успела выбросить из кухни зимой.
Домишко наполнялся солнечным светом и гордо возвышался над тающими сугробами. С тех пора, как зверь нашел его тут, в глуши, он успел обветшать, но с появлением Арлис в нем словно проснулось желание жить. Лес отступил, больше не пытаясь захватить крыльцо, по которому теперь ступали не только мягкие волчие лапы, и даже в сенях пропал извечный запах сырости и грибов.
Волк смотрел на немного покосившуюся крышу и думал, что неплохо бы починить ее, чтобы не капало в углу спальни по ночам, неплохо было бы починить шкафчик на кухне, и сделать еще с полсотни мелких и крупных дел, за которые Арлис бралась поочередно, но не поспевала сама.
Солнышко грело зверю затылок, а в голове вертелись странные мысли. Ощущение, что эта зима не может кончиться так просто, плавно нырнув в весну и очнувшись в лете, не давало ему покоя — словно у него еще было неоконченное дело, несказанное слово, не осознанная до конца мысль.
До сих пор С-маур питался в каюте. Ему было так проще, люди часто нервно реагировали на аррана кушающего, и вдвойне нервно, если кушал он их самих. И если насчет Эрика он был спокоен, — тот же не возмущался, когда падальщики ели пострадавших в роще представителей его вида, — то насчет японца сомнения у паука были. Но вверенный его заботам ребёнок расставаться с ним не захотел, и пришлось ползти обедать со всеми. Немного подумав, он решил, что люди сами разберутся со своими проблемами. Прокусил жестяную банку — подумаешь, и твёрже шкуры попадались, и принялся за еду. Как С-маур и предполагал, большая часть людей не отреагировала. А вот японец почему-то поморщился и поднес руку к горлу. Арран не понимал этого человека. Лежал на удобном диване, где можно так хорошо расположить все восемь ног на спинке и сидении, и вдруг начал кричать во сне, а после этого бояться его, С-маура. И главное, без объяснений — почему. Зато девочка не только не боялась, но и наоборот — отказывалась расставаться, называя его красивым и пушистым и рассказывая, как познакомит с мамой, когда та вернется домой. И даже фильм обещала, в котором мама снимается. Арран со всем соглашался, не понимая, почему люди не говорят ребенку правду. Но может быть, им просто виднее?
Леночка с удовольствием уплетала картошку и сделала попытку поделиться шоколадкой сперва с пауком, а потом уже с доброй бабушкой. Паук отказался. Бабушка взяла маленький кусочек. Она вообще предпочитала вкусному шоколаду невкусный коньяк. Рон собрал посуду, отнес ее в мойку и застыл у стены манекеном, не спеша к себе и ожидая новых распоряжений хозяина. До станции оставалось десять часов…
Взрослые ещё немного посидели, после чего всё-таки отправили детей в каюту. Потом ушла и госпожа Личански, возраст и нервное напряжение сделали своё дело. Эрик перебрался в кресло пилота, уставясь на вирт-экран, киборг сел рядом с хозяином, без слов загрузил криминальные новости за последние полгода. Видно, что он хорошо представлял, что делать и отлично понимал владельца. А вот капитан регулярно застывал, стеклянно пялясь перед собой. Иногда кибер выводил его из этого состояния, касаясь рукой и называя по имени. Не машина и владелец, а просто старые друзья. Асато отвернулся, ощутив неловкость, словно проник в не предназначенные для посторонних отношения…
Наконец Эрик тряхнул головой, решился и набрал номер. Несмотря на позднее время суток, ему ответили. На экране возник заспанный молодой человек, похожий на самого Эрика. Позади него виднелась широкая кровать и сразу две длинноволосые растрепанные головы на подушках — блондинистая и темная.
— Что надо?— зевнул он, прикрыв ладонью рот.
— Наркотики. Камни, что-нибудь по мелочи, рабов немного, например.
— На Ронде купи, можешь за мой счет, только сейчас сдохни, скотина!
— Мне нужен доступ к твоему мониторингу за последние несколько месяцев, Стейн.
— Угу ,— молодой человек опять зевнул, — пароль — наши имена в коде, ключ прежний. Завтра жду отчёт, на фига оно тебе потребовалось в три часа ночи!
Эрик слегка наклонил голову, и связь прервалась.
— Мой младший брат и наследник отца. Все думают, что это он пришил папашу моими руками, — сообщил он, заметив Асато, который из коридора подслушивал разговор.
— А это не так?
— Совпадение. Хотя он не поскупился, узнав результат, да еще отменил на меня охоту. Последнее особо приятно, я и не надеялся. Иди спать, приятель, ты себе не представляешь, как честный и любопытный полицейский мешает осуществлению преступных замыслов!
Утром Эрик был омерзительно бодр и в отличном настроении. Он вывалился из спортивного зала, слегка потирая запястье, следом вышел невозмутимый киборг и утопал на кухню, делать хозяину кофе. Это входило в круг его обязанностей, вернее, в обязанности, которые он делал без напоминаний и просьб, изо всех сил блокируя доступ хозяина к кофеварке.
— Тренироваться будешь? — весело предложил капитан, кивая в сторону зала.— Могу Рона одолжить, помахаешься.
Оба запястья Эрика украшали стремительно темнеющие следы захвата, да и на скуле расцветал еще не до конца определившийся с окраской синяк, Асато отрицательно покачал головой — ему и так было хорошо.
— Зря не хочешь. Рон только со мной так жестко работает. Он уже хорошо меня знает и чувствует. Тебе ничего не грозит.
— Спасибо, не надо! Насколько я помню, киборги не могут полностью контролировать силу удара, и способны пробить грудную клетку человека насквозь.
— Зато и с ними можно себя не контролировать,— отмахнулся довольный Эрик. — Сегодня Рон меня к себе подпустил! Так что квиты. Хотя зафиксировать его у меня ни разу не получилось.
— А это вообще возможно? — удивился Асато.
— Теоретически, если я поймаю его в опасный для человека захват, он должен остановиться. А практически, он просто повышает чуть-чуть скорость и оставляет меня в дураках в очередной раз. Зря не хочешь!
При этом Эрик невольно потер запястья, да еще, морщась, прижал предплечье к ребрам. Желание драться с киборгом у японца из нулевого тут же ушло в минус. Зато возникла совершенно другая идея.
Подождав, пока сэй накроет стол и скроется в каюте, Асато последовал за ним — киборг сидел, раздевшись по пояс, рассматривая длинный порез вдоль ребра. Гостя Рон приветствовал, удивленно вскинув бровь.
— Тебе помочь?— вежливо спросил Асато.
— Данное повреждение не является критическим и не влияет на рабочие качества, — мгновенно отозвался Рон, отгораживаясь машинным канцеляритом от человеческого любопытства.
— Тебе больно?
— Понятие «больно» не применимо к киборгам, воспользуйтесь определением, входящим в рекомендованный компанией словарь.
— Я просто хочу помочь.
Кукла уставилась на него с подчеркнуто ироничным подозрением. Помочь. Человек. Киборгу. Ага. Поверил.
— Повреждения не существенные, я готов выполнять необходимую работу с полной нагрузкой, — киборг поднялся, эту самую готовность демонстрируя, ну и пытаясь удрать от настойчивого человека.
— Все-таки перевязать бы! — Асато прекрасно видел, что края раны уже соединились, но все равно было неприятно оставить раненого вот так, без помощи, — Сядь пожалуйста!
— Не имеет смысла. Мои технические возможности позволяют выполнять задание при прямом попадании в сердце, — отмахнулся киборг, послушно плюхаясь обратно и переходя на вполне человеческий язык, — правда, не очень долго, но позволяют. SAI — это модель, рассчитанная на функционирование в зонах боевых действий.
— Прямо так и при попадании функционировал?
— Так написано, — сдался Рон, — этого на мне никто не проверял, к счастью. Хотя многие характеристики, указанные в инструкции, были подтверждены в ходе боев.
Уточнять, как проверялось и что именно, японец не стал, решив, что киборгу это может быть неприятно, ему бы точно было. И количество светлых полосок шрамов на коже Рона намекало на весьма жесткую эксплуатацию. Киборг отследил его взгляд, понял по-своему и поспешил объяснить:
— У модели SAI нет функции косметической полировки поверхности, считается, что данная функция нам не требуется, в отличие от модели мейлис. — И подумав, добавил: — но я им не завидую.
— А ты можешь ответить еще на пару вопросов? — Японец прислонился к стене у двери, перекрыв выход; конечно, киборга так не остановишь, но попытаться стоило. Тем более один раз у него получилось, хотя и не с этим киборгом и не с таким хозяином.
— Категория доступа «свой» предполагает получение определенной информации. — Японец понадеялся, что насмешка в голосе киборга ему послышалась. Рон явно был чем-то очень доволен, а главное, совершенно расслабился и бежать больше не пытался.
— Ты можешь сказать, куда летал твой хозяин до того, как оставил тебя на продуктовой базе? — Японец напрягся, первый раз эта штука сработала, а вот сработает ли во второй? Но на комм тут же пришло сообщение с вложением.
— Хозяин просил передать данный список. Здесь места посещений и закупленные товары. Также проведено выделение цветом по степени нелегальности.
— Вот ведь гад! — Асато почувствовал себя обманутым, мелькнула подленькая мысль шантажировать киборга проснувшимся разумом, но памятуя, что применяя адские методы, рая не построишь, японец ее прогнал.
— Если вас не устраивают цвета или шрифт, я с радостью оформлю документ так, чтоб он вам подошел, — добил его сэй, пряча издевательство за машинным канцеляритом… — За дополнительными сведениями рекомендую обратиться к владельцу.
— А ты убивал людей по приказу хозяина?
— Данная информация отсутствует, но учитывая использование меня в прошлом, как военного киборга, можно построить версию, включающую данные события.
— А зачем твой хозяин убил прапорщика? — рискнул азиат.
Киборг помолчал, и когда Асато уже собрался перейти к следующему вопросу, объявил:
— Для получения данной информации рекомендуется обратиться к владельцу. Или наведите справки каким-то иным путем.
— А если я тебе жетон покажу?
Японец уже протянул руку к карману, но Рон легко коснулся его кисти, останавливая. И тем же безэмоциональным голосом, так плохо сочетающимся со смехом в глазах, произнес:
— Для извлечения инородных тел из анального отверстия рекомендуется обратиться к специалисту. Самостоятельное извлечение может иметь необратимые последствия для здоровья!
— И как тебя Эрик терпит, с такими закидонами, — восхитился Асато, осознав фразу, — или ты ему такие гадости не говоришь?
— В случае каких-либо проблем владелец всегда может обратиться в КЭЙС-МИ для отладки программного обеспечения или обмена киборга на более совершенную модель, — перекинул сэй ответ, словно мячик, ему явно нравилось общаться с человеком. — В случае, если вы не являетесь владельцем киборга и вас не устраивает его поведение, компания извиняется и предлагает вам приобрести продукцию для себя или пройти сексуально-пешеходным маршрутом с возможными остановками в указанных в путеводителе подпунктах…
— Ну, ты сука! — восхитился Асато, — И что с тобой, таким умным, делать?
— Полагаю, если нет явного желания вызвать шалтера, то лучше дождаться более подходящего момента для расспросов или предпринять иные действия для поиска информации! — Киборг задрал руку и показал порез, уже затянувшийся соединительной тканью. — Через несколько часов заживет полностью, хозяин!
— Иные действия? То есть мешать моему расследованию ты не будешь?
— Данного распоряжения не поступало, — согласился киборг. — Какие ты планируешь предпринять действия для проведения расследования?в
— Дать тебе по шее, чтоб не умничал! — искренне возмутился японец, быть допрошенным киборгом в его планы не входило. — Тоже мне разведчик! Ты быть хоть книжки почитал по ведению допросов!
Рон посмотрел вслед вышедшему из каюты человеку и покрутил пальцем у виска.
— Плевать мне на твои попытки, хозяин, — произнес он, хотя в каюте уже никого не было, — меня волнует твой возможный звонок в компанию.
Завтрак был в разгаре. С-маур, Леночка и госпожа Алисия слушали сильно отцензурированную версию похода на Дэю, где были милые деревья, которые прятали беглеца от злобных пиратов, и красивые динозаврики, которые просто жаждали общения. Асато, отлично помнивший, какого общения жаждали милые зверюшки, поежился, но Эрик, не прекращая свой рассказ, показал ему под столом кулак. И, как ни в чём не бывало, продолжил историю, дойдя до говорящих грибов, которые загадывали загадки, чтоб человек мог пройти. От такой коррекции С-маур выразительно раздулся, но тоже промолчал, решив, что сказку стоит дослушать до конца…
Едва они оказались в зоне доступа инфонета, как Эрик связался с полицией сообщив им о погибшей яхте и пункте назначения. Так что когда они сели на Орхусе, их уже ожидали три полицейских флайера, на практически пустом космодроме. Датская колония со старой земли предпочла сохранить свою самобытность, уют и малоэтажное строительство. Даже соборы были воспроизведены в точности по гравюрам. Постоянного туристического потока это не привлекло, но любители самобытной скандинавской культуры периодически навещали планету, привнося финансовые поступления и хаос в размеренную полусонную жизнь переселенцев. Алисию с девочкой увел с собой немолодой, но очень приятный полицейский, видимо, психолог. А вот на долю Асато и Эрика достался нервный молодой парень, назвавшийся Сашкой, который имел смешную привычку дергать себя за ухо. Коп попытался что-то узнать у Эрика — безнадёжно, тот хорошо знал, как не сказать полиции ничего. Получил видеозапись, сделанную киборгом на мертвом корабле, и после этого занялся Асато, который без лишних слов выложил ему свой жетон.
— А что ты тут делаешь? — тут же перешёл на бесполезный полушёпот парень, Рон крутился на кухне, делал чай и подслушивал. — Пиратов ищешь?
— Ага. Я под прикрытием! — отозвался японец, радуясь возможности подразнить новичка.
— Везёт! А я вот на планете торчу! — Сашка оглянулся на киборга, сообразил, что перед ним самостоятельное звукозаписывающее устройство и предложил: — Чего тут сидеть, давай лучше в бар сходим? Там я вроде как тебя допрошу, заодно пивка дёрнем!
— Давай!
Корабль успел осточертеть, и идея прогуляться японцу понравилась. Но когда они уже уходили, Эрик подозвал его и шепнул:
— Если он тебя завербует, я не против, но если ты его, застрелю обоих! Хватит с меня детского сада!
— Но ты же идеально обращаешься с детьми, сразу видно, что ты их любишь,— возразил Асато, и тут же осёкся под негодующим взглядом.
— Я ненавижу детей! — сообщил Эрик, — И молодых глупых полицейских, которые полезут под выстрелы, просто чтоб доказать свою крутость! А теперь брысь отсюда, мне ещё с госпожой Личански надо поговорить и долги отдать.
Посидели хорошо. Даже чересчур. Поэтому, когда Асато вернулся на корабль уже ночью, в приподнятом настроении, то застал странную сцену. Эрик сидел на стуле, на нем был потрепанный, прожженный во многих местах и жутко грязный комбинезон, который несомненно до этого верно и долго служил половой тряпкой и вдруг с чего-то был извлечен из подсобки и использован в давно забытой роли одежды. Киборг каким-то раствором смывал грязь с лица хозяина. Увидев стремительно трезвеющего копа, Эрик махнул рукой и слегка поморщился.
— Расслабься, всё хорошо. Просто прошвырнулся по местным трущобам. Искал самую дерьмовую наркоту, которую нормальный торговец побрезгует взять. Нашёл. Заодно забежал к нашей милой старушке и договорился с ней о помощи. К счастью, мой вид помог ей принять правильное решение. Она с нами не летит. Ох! Твою мать, Рон!
Киборг довольно грубо дёрнул комбез, спуская его с плеч хозяина, и стал виден ожог, грубая ткань припеклась к ране и сейчас отдиралась со слоем кожи.
— Где тебя так?
— Да пустяки, не все любят отвечать на вопросы, — отмахнулся Эрик. — У торгаша оказался на удивление хороший телохранитель. Думаю, когда он выберется, то сменит работу.
— А где ты его запер? — Перед мысленным взором копа промелькнул каменный мешок с единственной, почему-то замурованной дверью.
— Не где, а куда,— злорадно ответил Ларсен, стирая со лба выступивший пот,— в сумку. И подкинул её к полицейскому отделению космопорта. Когда я уходил, парни как раз собирали консилиум: что там за гадость и почему она матерится.
— Иди в медотсек,— оценил рану полицейский,— может быть заражение крови, между прочим!
Эрик вытаращился на него, будто киборг сказал что-то странное, но послушно встал и утопал в указанном направлении. Зашуршала дверь, и донесся скрипучий голос С-маура, паук ругался.
Повинуясь неслышной команде, Рон бегом бросился к катеру и вернулся еще с двумя респираторами. Один пришлось модифицировать на месте, потому что несмотря на его безразмерность, на ребенке он все-таки болтался. А детских размеров Эрик или не взял или у него их просто не было. К счастью, Рон сумел загнать катер на внутреннюю палубу, не повредив ни его, ни остатки корабля.
Проходя мимо тела киборга, старушка на мгновение задержалась, склонив голову, и тут же пошла дальше.
На корабле девочку отправили в медотсек и сбежали, сопровождаемые градом вопросов: — . «Ой, какой красивый! А можно его погладить! Ой! Он говорит? А как тебя зовут? А можно я…»
Дверь закрылась, и взрослые не сразу даже перешли от мысли «выживет ли паук», к мысли «не сожрал бы».
Госпожа Личански отдыхать отказалась. Устроившись на диване с чашкой чая и бутербродами, она рассказывала Асато про нападение пиратов. Несмотря на возраст и седину, старушка оказалась весьма наблюдательной, и даже сумела сфотографировать кое-кого из нападавших. Показания и запись нападения Асато архивом отправил сперва в департамент ближайшей планеты, в ведомости которой находились врата, а затем и на ближайший крейсер, обозначенный как полицейский — значок давал ему доступ к прямой связи. Эрик раскинул в вирт-окне странную головоломку, передвигая между обозначениями порталов и планет синие, зеленые и красные огоньки. Наконец он отвлекся и заявил:
— Ну что, коп, идём прежним курсом или высаживаем пассажиров и бросаемся в погоню?
— А догоним?
— Я, кажется, знаю, где они,— выражению лица Эрика мог позавидовать любой киборг,— на таком корыте далеко не улетишь. Мы можем отдать эти данные в полицию, и, думаю, месяца через три их как раз накроют. Мы можем сделать это сами, дней через семь. Благо их там немного, судя по транспорту, на котором они летают. Но… я не хороший человек, мне это не надо! Поэтому опять выбор за тобой.
— Где мы высадим госпожу Личански?— тихо спросил Асато, смиряясь с мыслью, что дядя его точно убьёт— за связь с преступником и самодеятельность. А потом оживит и повторит всю операцию сначала. И пусть!
Аррана у девочки отнять не удалось. Когда взрослые заглянули, картина показалась им достойной запечатления, да и руки сами потянулись к видеофонам — щёлкнуть на память. На койке медотсека лежал клубок из кучи лап, ног, рук и жиденькой светлой косички. Клубок посапывал и на появление гостей не реагировал. Пришлось закрыть дверь и отступить на заданные позиции, то есть в гостиную.
— Наверное, надо бы покормить,— сказал Эрик растерянно. — Обоих!
— Не надо.— бойкая Алисия уже нагружала стол полноценным ужином из картошки, мяса и салата. — Оставим детям, потом проснутся — поедят. Чем у вас пушистик питается-то?
— Не поверите,— Ларсен хищно потянулся к еде,— жидким кормом для киборгов! Я попробовал питание С-маура, и доводилось мне пробовать комбикорма для машин — одна дрянь по вкусу. Просто никому в голову не приходило, что её может кто-то еще есть. Рон, сделай лицо попроще!
Сэй послушно вышел из кукольного состояния и с осторожностью прошуршал:
— Я предположил, что это питание закуплено для стандартной процедуры питания киборга.
— И обиделся,— высказал предположение довольный изменённым рационом Асато.
— Киборги не обижаются,— поправил японца Рон и перевел взгляд на хозяина,— биомашина должна получать необходимое количество питательных веществ, для беспроблемного функционирования.
— Ещё одно слово таким тоном, и машина точно получит комбикорм вместо вкусной картошки,— ответил Эрик и, повернувшись к Асато, пояснил:— Он часто ведет себя странно, с тех пор как ему поставили субличность от спая. Не пойму— или криво встало, или слишком хорошая имитация. Был бы человек, можно было б решить, что он обиделся или ревнует.
— Киборги не обижаются и не ревнуют,— отозвался сэй, но тарелку с едой подвинул поближе. Ну их, этих людей, действительно отнимут ещё.
— А как вы попробовали комбикорм?— удивилась Алисия, личности киборгов и проблемы установки программ ее мало интересовали.— Это любопытство или что-то другое?
— Это крайне неудачный налет повстанцев, когда нам пришлось прятаться на складе. Нас попытались добыть гранатами, и крыша рухнула. Пять дней жрали эту дрянь, пока наши не пробились и нас не откопали!
Эрик улыбнулся, загоняя подальше воспоминания о медленно проседающих конструкциях, недостатке воздуха, стонах раненых и постепенно просачивающейся соляной жиже. Впрочем, если от людей он мог это скрыть, то бдительный киборг тут же скользнул взглядом по хозяину, убедился, что всё в порядке, и вернулся к еде. Зато актриса подобралась, как почуявшая добычу гончая.
— О! А вы воевали? Может, расскажете что-нибудь?
— Да, Эрик, расскажи,— поддержал Асато, радуясь возможности что-то разнюхать о своем спутнике. Тот кивнул, задумался, перебирая события из богатой на приключения, хотя и не слишком длинной военной карьеры.
Понятливый киборг приволок коньяк и пузатые бокалы из небьющегося стекла. Алисия наполнила их, добавила на стол сыр и непонятно откуда взятую колбаску. Эрик точно помнил, что ничего такого не закупал, возможно С-маур постарался… Он коснулся губами содержимого бокала, но пить не стал.
— Я даже не знаю, что рассказывать, — удивленно сказал он.— Это совершенно не забавно и не весело на самом деле! Только если про принца. Помнишь фото в пустыне, Асато? Та история имела продолжение. Раз мы взяли снайпера живьём, то местная верхушка решила, что мы очень крутые спецы и нас надо нанять еще раз. Начальство поддержало идею, что таких му… жественных воинов, как мы, еще поискать и отправило нас на это задание.
Эрик продолжал задумчиво крутить в руках бокал, а слушатели терпеливо ждали.
— Надо было украсть принца. У этих пустынников странная религия. Они поклоняются небу, небесной матери и королевскому роду, который эта самая мать родила. Из всего рода остался только этот принц, и нас-то за ним и послали. И вот сидим мы посреди пустыни, прикопали аэроскутера, закосили под паломников и смотрим, как раз в день разные группировки берут одну и ту же крепость. Настоящую, как в фильме.
Эрик покопался в планшете, и на вирт-окне появилась настоящая крепость. С башнями, толстой каменной стеной и с широкой дырой в этой самой стене. Под стеной толпились люди в камуфляже и странных головных уборах с сеткой во всё лицо.
— Мы сидим, они воюют, и главное, все уже друг друга достали. Даже нас, потому что каждый проходящий спрашивает, зачем мы тут сидим и почему не хотим идти с ними. И мы каждому говорим, что мы тут сидим, потому что так велело Небо. Они идут дальше, мы сидим. И вот в какой-то момент слышим дружные крики: эти горе-вояки толпой валяются на песке рыдают и вопят. Все банды вперемешку. Первый подал сигнал, мы рожи прикрыли и к ним с расспросами: что за горе, в чем кара Небес на этот раз выразилась? Ближайший отвлекается от рыданий и поясняет, что во время последней атаки погиб тот единственный, кто точно знал, как этот проклятый принц выглядит! И теперь у всех горе, они не знают, кого можно убивать, а кого нельзя! Потому что убить принца — страшное преступление, и где этот сукин сын спрятался — непонятно.
Эрик усмехнулся своим воспоминаниям. Усмешка вышла кривоватой.
— Ну вот, ради такого случая наступает всеобщее примирение и все начинают искать принца. Мы понимаем, что это хороший шанс для нас, идем в крепость и тоже начинаем его искать. Ну, как искать… Бродим среди полных блох построек и обкуренных мудаков, заглядываем во все щели и пытаемся угадать, что же это мы увидели в этот раз. Даже в гарем зашли! Принца там не оказалось, зато нашлось пять сотен средней небритости местных красоток, каждая весом хорошо под два центнера. Первый у нас не дурак, поэтому мы удрали раньше, чем они нас сцапали. На второй день поисков местные прониклись проблемой, и собрали совет. Военные вожди и, конечно, мы, как совершенные люди, непрерывно возносящие хвалу Небесам и Небесной Матери. Слово мать там сходно с нашим, поэтому они его опознали. То, что мы непрерывно два дня эту самую мать поминали, убедило аборигенов в нашей святости. Тут Первого и осенило. Он подозвал нас и велел приготовиться хватать принца и драпать. А сам толкнул речь, что надо всем выйти из крепости. Всем— это совсем всем, включая проклятый гарем, и начать молиться этому проклятому принцу. Даже обосновал, что тот осознает любовь народа и отзовётся. Мы технику откопали незаметно, песок стряхнули и приготовились. Все вышли, даже скотину вывели. И вот по команде, всё это безбрежное море идиотов, начинает выть молитву и биться о песок лбом. Все, кроме одного! Он просто стоит и смотрит на нас, как местный скот на новые ворота. Ну, чего, все по скутерам, парня за шиворот и с нами. Действительно оказался принц. Долго не мог понять, на чём мы его подловили. Ну, не молиться же ему самому себе!
— Вы его убили? — не выдержала Алисия.
Эрик качнул головой.
— Нет, что вы! Сдали начальству и забыли. Зачем это помнить?
— Первый, паломники найдены. Маскировку добыли! — На песке кровь. Но она быстро исчезает занесенная новым песком, выпитая солнцем.
— Первый, тут мины!
— Переставьте куда-нибудь, поближе к людям!..
— Первый?!
— Что тебе, Пятый? Стреляй, сука, не тормози! Дикари колебаться не будут! И пристрели щенка! Двойник готов, этот уже не нужен! — И опять песок под ногами краснеет… Не надо это вспоминать. Просто оставить за стенами памяти.
— Первый, я всё делаю правильно? Ответь мне, командир!
Асато попытался заглянуть в планшет, Эрик кивнул и показал следующее фото: заболоченная широкая река, и парень, лежащий на бревне. Голый, но с закрытым лицом. Загорает. Актриса заинтересованно оглядела представленную часть, и Эрик пояснил:
— Это Ласло, из другой группы. Он думает, что его никто не видит.
— Он твой приятель? А он куда делся?
— Ну, так, общались! Честно говоря, не знаю, делся куда-то. Уволился, наверное
.
— Нет, Пятый! Мало того, что Сари погибла…
— Стой! Твой кибер?
— Да, прикрывала отход, и её взрывом накрыло, так еще и этот мудак из КЭЙС заявил, что хочет её изъять. А мне нового дать! Да нахрена мне новый!!!
— Ну ты ему скажи!
— Сказал. Требует показать место. Сейчас полечу показывать.
— Ты там осторожнее, не сходи с ума!
— Я уже! Не должны мы их очеловечивать! Не должны! Это просто кукла, Эрик. Тупая железка с набором программ! Следи за своим кибером лучше, Пятый! А эту тварь я возьму на себя. Бывай!…- Флайер нашли спустя два дня, и так и не смогли по этому спёкшемуся, оплавленному куску металла угадать количество тел внутри. А вскрывать не стали.
— Мы не поддерживаем отношения между собой, незачем, — Эрик улыбнулся и отпил из бокала.
Следующая фотка, из кустов торчит задняя камуфлированная часть. На этот раз имелись аж две подписи. Первая гласила: снайпер-невидимка за работой. А вторая: я тебя, сука, ещё поймаю!
— Поймал? — Асато посмотрел на растительность. Обычная. Зеленая. Видно плохо и деталей не разобрать. Да и не ботаник он, чтоб по нескольким листочкам без экспертизы и сравнения угадать, какая именно планета тут представлена.
— Хрен он меня поймает! — Эрик засмеялся, перелистывая фото. — Я сам таких ловил. Этот парень бросил службу одновременно со мной.
— А ты почему бросил?
— Первый! Мой киборг поломался в хлам, а у Женьки крышу снесло! Она просто требует, чтоб мы его забрали. Я не против, только ты мне скажи, сколько надо платить и куда!
— Здесь я тебе не Первый, а сержант, запомни, наконец, сопляк! Что ты от меня… а твою мать! Ладно! Подписывай, гадёныш, быстрее! Тут, тут, и тут. И за девку свою тоже. Не хрен ей на войне делать! На куклу я бумаги оформлю задним числом, всё равно чинить его дороже, чем утилизировать. Получишь своего инвалида. Только в стиле Ласло мне не откалывай! Всё, давай, бегом, щенок, пока я не передумал!
— Спасибо, Первый!
— Беги, вас из всей роты четверо вышло…сопляки…
— Ну, просто навоевался, так получилось!
Киборг, иногда косясь на людей, увлеченно ел что-то до ужаса сладкое и калорийное из какао, сливок и варенья, не обращая внимания на рассказ хозяина. Асато дернул Эрика за рукав.
— Как он может это вообще жрать?
— Легко. Их на службе кормят довольно плохо. Обычно пайку просто сливают налево, — отмахнулся Ларсен и повернулся к актрисе. — А что мы все про меня? Я просто тупой солдафон! Вы лучше расскажите что-нибудь!
— Ой, мальчики, интересна вам эта старая романтика… — дама задумалась, и на её губах мелькнула мечтательная улыбка.— Я была замужем за полицейским, собственно, он был моим единственным мужем! И это был настоящий брак, предопределённый свыше. Когда мы познакомились, съёмки были назначены на вечер. Лежу, отдыхаю… Мальчики, кино это тяжёлый труд! Запомните это ! — она наставительно покивала и продолжила с мечтательным и томным вздохом: — И вдруг открывается дверь и вбегает мужчина, весь в чёрном, с винтовкой. На плече знак полиции… Оказывается, мальчики просто перепутали этаж. Конечно, они извинились и объяснили, что в здании напротив засели террористы, которые взяли заложников. А я смотрю в синие глаза Сэма и понимаю, что никакие террористы не заберут его у меня, — Алисия опять вздохнула, кокетливо поправила седую прядь, в её глазах звёздами вспыхивали и гасли поцелуи, цветы и те короткие свидания, что мог ей подарить возлюбленный. — Я робкой девочкой не была никогда, женщина вообще сама своё счастье творит! И я предложила ему помощь. Конечно, сперва он отказался. Потом отказался мой режиссер, но я ему объяснила, что есть вещи пострашнее, чем газетная шумиха. И разрыв контракта среди них. И вот представьте себе! Я выхожу, вся обвешанная муляжами взрывчатки! С автоматом в руках — пришлось отнять у полиции настоящий, — и в обтягивающем любимом трико. Конечно, для съемок оно не годилось, блеклое и даже рваное, но для соблазнения такого не избалованного красавчика, как мой коп… Да ещё в первом же дубле мне это трико так удачно порвали! Между прочим, эти кадры вошли в фильм «Большой переполох в бизнес-центре!» Помните, где за мной гоняются зомби-спецназовцы?
— Помню, конечно, вы тогда так соблазнительно выглядели! — вырвалось у Эрика.— Только я не мог понять, почему такой странный костюм!
— Я тоже помню, нам читали лекцию по отвлечению внимания от жертв, и там был этот пример! — поддержал Асато, краснея. Костюм актрисы он помнил, вернее его практически полное отсутствие. К тому моменту, когда террористы утратили бдительность и попали в прицел снайперов, зомби свою жертву догнали уже раза четыре. В академии тогда ходила версия, что это были зомби-мутанты и питались они не мозгом, а трикотажем.
— Рон! — Эрик наконец заинтересовался тем, что делает киборг, точнее, скоростью уничтожения продуктов. — Оставь немного варенья и шоколада детям!
— Там много ещё. Я проверял. Они проснулись, хозяин, и только что упали с койки!— Сэй отвлекся от уже пятой по счету чашки со взбитыми шоколадными сливками, посыпанными кусочками шоколада и мелко порезанным мармеладом. — Им приготовить такое же?
— Сильно расшиблись? — Эрик не успел вскочить, киборг его остановил, не пустив к месту предполагаемой катастрофы.
— Смеются. Девочка уговаривает С-маура пока спать в её комнате. Они скоро придут ужинать. Я сейчас обеспечу все необходимое для этого.
Рон поднялся и пошел за дополнительной тарелкой. А ещё за банкой жидкого питания для биомашин. Сначала, когда он обнаружил его в кладовке, то настроился на неприятности, хотя и не понимал, за что. А главное, Эрик никогда не позволял себе идиотских приказов для машины, так что присутствие данного и нелюбимого продукта было на его взгляд неоправданным. В воинской части этот продукт давали в случае серьезных повреждений или сложных заданий. Когда он был приписан к пятой роте, то часто получал фирменное питание, иногда даже двойную порцию, чтоб быстрее пришел в норму после развлечений людей. Что может быть приятнее, отдохнуть с безответной куклой, столь похожей и в то же время и не похожей на человека! Сильное, быстрое, во многом превосходящее существо, полностью отданное во власть своего командира и его друзей. Эрик как-то что-то сказал про долину, но он не понял, а главное — тогда еще не умел копаться в инфонете. Это потом пришло ощущение безопасности с этим конкретным человеком, привязанность к нему, а вместе с ней боль и страх потери. А до этого он мстил в ответ людям, убивая лично или подставив в бою под выстрел противника. Пока бойцы группы, куда он входил не доломали его окончательно, пьяные и убежденные, что получат через пару дней нового кибера — еще лучше. Это была утилизация без шанса на ремонт. К счастью, судьба сжалилась, привела туда хозяйственного сержанта из третьей роты, который не пожалел бутылку коньяка. Обеспечил своему любимцу хлебную должность — это же сколько из матобеспечения можно налево пустить! А себе — лишнюю боевую единицу в группу. Только вот не сливал Эрик налево ни камуфляж, ни питание, честно заботясь о доверенной ему технике и даже не подозревая, насколько он близок к смерти от рук взбесившегося, вышедшего из под контроля или как говорят “проснувшегося” и ненавидящего людей кибера. И даже случалось жрал брикеты вместе с Роном, или делил с ним обычную, человеческую еду. Постепенно приучая того, что все изменилось и отдельный командир в диверсионной группе — это хорошо и правильно. И даже когда кибер закрыл его собой, как и положено, и принял вид техники, готовой к утилизации, то не бросил. Хотя ранение было плохим, и обычно в таких случаях не возятся — просто списывают и забывают. Сэй дернул головой, отгоняя неприятные воспоминания, подрезал ещё колбасы, захватил шоколадку для ребёнка. Прислушался к возне в медотсеке: зашуршала дверь, идут, смеются. Как бы спросить хозяина, почему он никогда не продавал его паёк? Даже когда они не воевали. Ведь это нормально, все люди так делают. Как спросить? Что будет, когда хозяин поймет, что машина неисправна и опасна? Страх иррационален. Человек к нему всегда относился хорошо. Не срывал на нем злость, не развлекался сам и не одалживал другим. Но страшно всё равно. И вместо того, интересующего вопроса, с губ срывается:
— Хозяин, в каких пропорциях класть объекту Леночка картошку и мясо?
— На глазок, Рон. И поправь ты эту программу субличности, достал!