Стоял тихий осенний вечер.
Ночь, пузатая и черная, как вороново крыло, устраивалась поудобнее, накрывая собой мир. Начиная с горных селений гномов, забираясь в щели скал, людских деревень, ютившихся ближе друг к другу, и заканчивая большим лесным городом, спрятавшимся в чаще. Сияющие серебром в дневном свете пики зданий темнели и сливались с листвой, улицы засыпали, хотя кое-где еще можно было встретить припозднившихся прохожих. В это время, обычно, в людских деревушках и городах ребятня еще носилась по мостовым и верещала, проигрывая в очередную игру, но эльфы укладывали своих детей задолго заранее, а просыпались до первых птиц.
Эрниэль тоже был уже накормлен ужином, умыт, расчесан, одет в свежую пижаму и уложен в мягкую кровать. Уши его, как и кудрявая блондинистая шевелюра, задорно торчали из-под одеяла – мальчишка был, пожалуй, одним из тех ребят, которым все хотелось выйти за рамки строгих обычаев и правил. Например, не спать!
— Па, расскажи мне о самом жадном эльфе! – придумав наконец свое «последнее желание», на которое они давно когда-то договорились, Эрн высунулся из-под одеяла и посмотрел на отца.
Высокий молодой эльф стоял возле окна, с некоторой тоской глядя, как в соседнем домишке матери просто, но только с им присущей заботой целуют своих дочек и сыновей и погасив свет, уходят из комнат.
У Эрниэля не было матери, та погибла, рожая ребенка на свет. С тех пор принц был почти самым избалованным, но в хорошем смысле этого слова, эльфенком в королевстве. Король позволял ему все, что мог позволить, чтобы перебить отсутствие в жизни мальчика самого важного – мамы.
— О жадном эльфе, пожалуйста, — напомнил о себе Эрн, нетерпеливо глядя на отца.
— Вообще-то, этот жадный эльф твой пра-пра, — кашлянув, напомнил Король.
Легенда, которая имела большую популярность среди эльфов и тем более людей, была поучительна и красива. Ее уже много лет пересказывали друг другу, однако в семье Эрна она имела особенное значение и приносила им проблемы пополам с известностью.
— Хорошо, я расскажу тебе. Только впредь называй легенду так, как положено! – попросил мужчина и присел на край кровати сына.
Тот улегся поудобнее, сложив руки на груди поверх одеяла, и даже в полумраке было видно, как поблескивают хитрые и любопытные глаза Эрна. Он просил рассказать эту легенду снова и снова, видя в ней что-то большее, чем видел кто-либо другой, и каждый раз слушал как в первый раз. Сперва Короля это удивляло, но потом он привык и поставленным тоном рассказывал историю вновь.
— Как ты знаешь, эта легенда правдива и молода среди всех остальных, и зовется легендой о Поедателе Луны. Это великий ночной дух, живущий на облаках в вышине. История гласит, что именно он превращает крутобокую Луну в рогатый тонкобокий Месяц, откусывая от нее по кусочку. Если ночью, видишь, темным облаком закрыло ночное светило – значит, Поедатель принялся за обед.
Эрниэль судорожно вздохнул, глядя, как вместе со словами отца в комнату вдруг скользнул луч появившейся из-за облаков луны. Отец улыбнулся и продолжил.
— Людские сказочники говорят, а мы знаем наверняка, что раньше лунный зверь был эльфом, а именно – великим и богатым королем, владыкой лесов и полей. Были у него огромные земли, сокровища, подданные, но ему все было мало – жажда большего случается со всеми. Желал он самых лучших блюд, самую красивую девушку в жены, самых красивых коней, самых светлых окон дворца, желал бесконечно, и от жадности своей сходил с ума. Однажды ночью он вышел на свой резной балкон и увидел Луну. Она отливала серебром, как большое праздничное блюдо, сверкала и дразнилась из-за облаков. И так привлекла она его больной ум, что больше ни о чем, кроме как о ней, думать Король больше не мог.
Этим же утром он приказал своим верным слугам, чтобы подали ему вечером Луну на блюде – чтобы он съел ее на ужин, а звездами закусил. Бились- бились слуги, пытаясь выполнить его поручение, да объяснить Королю, что ни дракон, ни птица не долетят до светила небесного. Ничего слушать не желал сумасшедший правитель, разозлился и казнил всех слуг своих. – На этом месте мужчина вздохнул и сделал паузу, отведя взгляд в окно.
Кому легенда-легендой, сказочкой, а ведь им действительно приходилось два поколения избавляться от слухов, что эльфы жадны до безумия – это вдобавок то к их педантичности! Гномы отыгрались за годы, пустив в народ частушки и прибаутки целыми пачками, люди – стали еще недоверчивее, чем обычно. Тяжелее всего пришлось сыну жадного эльфийского Короля.
Теперь, когда Лес отрезал эльфов от всего мира, став им и проклятием, и непреступной стеной, это было уже не так важно. Мало кто осмелился самолично убедиться в том, что рассказывают истории, а с людскими городами эльфов связывали немногочисленные торговые отношения.
— Что дальше, пап? – напомнил о себе, шевельнув ушами, пока непропорциональными детскому личику, Эрн, и Король кивнул и продолжал.
— Ужасен в своем безумии стал владыка эльфийский, и покровительница нашего мира не выдержала его преступлений, совершенных от жадности, наказала его. Явилась ему спустившись с неба, сверкая, как лунный свет, и превратила его в духа небесного, обрекла есть Луну до самого последнего дня. В ярости был обращенный Король, как остервеневший кидался на проклятый диск луны и пожирал его. Однако, через несколько дней Луна появлялась снова, и вскоре дух выбился из сил. Посмотрел он сверху вниз на свое королевство, несущее скорбь по убитым, казненным, замученным, не по жестокости, а по глупости, на свою жену, сыновей, и смягчилась душа его, освободилась от недуга безумия. Раскаялся Король, принял свое наказание, как должно, и стал гулять по поднебесью в образе зверя в фиолетовой шкуре да звенеть витыми рогами.
По сей день ест он лунную мякоть, а рога его светом наливаются, лунным серебром. Говорят, тот, кто увидит блеск их в облаках – не сможет забыть. А самые смелые удальцы, те и вовсе год за годом пытаются достать Поедателя с облаков, завладеть его прекрасными рогами и шкурой и разбогатеть. Тот и сам спускается к ним в руки раз в год – к Лунному водопаду у подножья гор, испить воды и погулять на воле, поваляться в траве. Так наградила его создательница Аэрлэна за раскаяние. В этот день вся округа кишит ловушками и жадными охотниками – только вот нет еще таких силков, чтобы попался в них Поедатель Луны.
Мужчина замолчал и улыбнулся, глядя на мечтательное лицо сына.
— Пап, а я когда-нибудь смогу отправиться на Лунный Водопад, чтобы увидеть его? Он ведь мой дедушка?
— Хочешь разжиться его рогами? – проверяюще поинтересовался Король, поправляя мальчику одеяло.
— Нет, — нахмурился Эрл, — я бы не хотел, чтобы у меня кто-то хотел забрать, например, уши, и разбогатеть.
— О, это конечно, — согласился отец и про себя ярко представил эльфийские уши, прибитые трофейной досочке на стене.
— Он мой дедушка, может он просто согласился бы со мной познакомиться, — подытожил уже засыпающий мальчик.
— Может быть, кто знает. Вырастешь и отправишься в путешествие, — мужчина поцеловал сына в лоб и удостоверившись, что все в комнате хорошо, прикрыл дверь и вышел, пожелав ему доброй ночи.
Эрниэль потянулся в кровати, глядя сквозь ресницы на причудливые тени деревьев, танцующие у него на стенах. Думал о своем пра-пра-духе, не одиноко ли ему бродить в облаках по небу каждый день одному, и видел ли он его, своего внука, когда-нибудь с небес. Наверное, нет – ведь ночью отец рано загоняет Эрна в постель.
Мальчику было грустно, что Поедатель Луны уничтожил все дорогое себе, и казалось ему, что он наверняка скучает по своей семье. Почему в тот единственный день он спускается к водопаду, а не к замку?
В голове Эрна жужжала сотня вопросов, тем не менее ленивых и сонных. Веки его становились все тяжелее, а мысли путались, сплетались друг с другом и начали превращаться в запутанные картинки.
Очень скоро мальчик заснул, провалившись в теплый сон, как в огромное пуховое одеяло. Всю ночь снился ему виторогий фиолетовобокий зверь, гуляющий по белоснежным облакам.
….
А где-то далеко, в синей, глубокой небесной выси, там, где звезды становятся ближе, ярче и холоднее, спящий на мягком облаке, укрывшийся тучей, проснулся Поедатель Луны. Бока его что-то коснулось, и на его гладкой, лоснящейся шерсти расцвела маленькая серебристая звезда-пятнышко. Так случалось каждый раз, когда о Короле-Духе кто-то из земных думал, и не просто – а что-то хорошее, не желая его рогов на стене и шкуры в центре гостиной.
Эта звездочка была третей.
С тех пор, как первые две зажглись на его пузатом боку от мыслей тоскующей, жены и маленького тогда еще принца-сына, он успел забыть это чувство. Ему действительно было одиноко хдесь, в бескрайнем просторе, где только звезды могли выслушать его. Однако, днем с высоты он видел весь мир, о котором, будучи королем, и подумать не мог – видел прибрежные людские городочки, посылающие по утрам во все стороны свои лодки, видел деревушки, где жизнь течет размеренно и тихо, видел замки. По ночам, когда не спалось, сопровождал Лесных Стражей в их обходе владений, мягко освещая их путь сиянием своих серебристых рогов.
Не каждому из земного рода выдается быть причастным к творению и жизни огромного мира, став не просто его песчинкой, а ее неотъемлемой честью. Это было большим проклятием, и большой честью для сошедшего когда-то от жадности короля.
Здесь, с небес, он видел, как состарилась его возлюбленная и когда-то нежно опекаемая супруга, видел, как возмужал, пресекая все попытки осквернить память отца, сын, который запомнил его еще не ополоумевшим. Видел его детей, с замиранием сердца слушавших сказку о Поедателе Луны, и ночью выбирающиеся в тайне посмотреть с балкона на звезды. Но никто с тех пор не думал о нем, не как о легенде, придуманной сказочниками, а как о ком-то живом, живущем.
Встряхнув бородкой, Дух поднялся, легко скользнув вниз, к самым тяжелым дождевым облакам, и улегся на краю, глядя на темные лесные просторы. Облака бежали, гонимые ветром, и несли его над эльфийскими землями.
Где-то там, внизу, среди высоких деревьев, в городке, давно уснувшем и видящем сны, в домике с позолоченной крышей, в мягкой постели спал его маленький добрый внук.
Автор публикации
