Тоня на автомате сходила в душ, нырнула в постель, совершенно не задумываясь о том, что она, собственно, желает. Мысли были заняты одним: ну, почему все это свалилось на нее? Нет, Эл, конечно, далеко не самый худший вариант. В конце концов, ее сводный брат симпатичный, даже через чур, воспитанный, неплохой в общем-то парень, несмотря на все закидоны. В принципе, с ним было легко. Им не раз доводилось весело проводить вместе время. Они не только не раз отдыхали вместе за границей, но и объехали чуть не всю европейскую часть России на велосипедах в компании друзей. И она прекрасно знала, что за хрупкой внешностью Элли, как она называла его с детства, мало кто предполагал упорство и выносливость. Правда, когда он сам этого хотел, обычно же Эл бывал капризным и взбалмошным. Но именно его в качестве мужа Тоня никак не могла себе представить.
Девушка беспокойно ворочалась в кровати. И так ситуация просто из ряда вон, так еще и целую неделю придется провести на яхте у Олега. Ну, надо же было отцу вспомнить про него! Как же не кстати! Она натянула плед на плечи и незаметно погрузилась в воспоминания.
С Олегом Ландесом Тоня познакомилась на их свадьбе с ее двоюродной теткой Милой. Самой Тоне тогда было всего пятнадцать. Конечно, парень не обратил внимания на совсем юную девушку. Еще бы! Его новоиспеченная супруга была настоящей красавицей. Они были очень яркой парой. Мила — высокая, стройная, с роскошной гривой вьющихся рыжих волос, фарфоровой кожей с россыпью редких веснушек и лукавыми зелеными глазами. И Олег — на голову выше невесты, широкоплечий, мускулистый, русоволосый, синеглазый — само воплощение девичьих грез. Все, что о нем на тот момент знала Тоня — это то, что он плавал на морском круизном теплоходе, курсировавшем по маршруту Санкт-Петербург—Таллин—Рига—Стокгольм—Хельсинки. Мила и Олег выглядели совершенно счастливыми, родственники шушукались, что Мила сделала хорошую партию, а Тоня мечтала, что и она сама когда-нибудь встретит такого же парня.
В дальнейшем она изредка пересекалась с ним только на каких-то очередных семейных праздниках, которые обожала устраивать Тонина мать. А поскольку праздновать что-либо в ресторане она не любила, предпочитая свою территорию, то вся шумная компания собиралась у них в квартире или на даче, когда многочисленная родня заявлялась чуть ли не в полном составе. Мила чаще приезжала одна, потому что и Олег большую часть времени бывал в очередном рейсе. Тоня почему-то невероятно смущалась в его присутствии, а если парень вдруг решал заговорить с юной родственницей, то она с трудом заставляла себя поднять на него глаза и невнятно отвечать.
День рождения Натальи из-за холодной погоды отмечали дома, а не на даче. Среди гостей, которых набралось больше двадцати человек, были и Олег с Милой. Вечер выдался тяжелым для Тони, потому что на следующий день ей предстояло сдавать пробный ЕГЭ по математике. А тут еще приходилось, после основной части застолья присматривать за тремя пацанятами от трех до шести лет и одной четырехлетней девчонкой, потому что она сама по возрасту была ни туда, ни сюда: гости все были куда старше ее, Эл умотал куда-то по очень срочному делу, а домработница была занята подачей блюд на праздничный стол, а потом мытьем бесчисленной посуды. Так что малышня оказалась на попечении семнадцатилетней Тони, в ее комнате, где им накрыли отдельное угощение.
Голова просто раскалывалась, но пришлось выпить таблеточку обезболивающего и развлекать непосед. Мальчишечьи игрушки у Тони в детстве водились, хотя бы потому, что они с Элом в детстве играли в одни и те же игры: она с Эликом — в войнушку и машинки, Элик с ней — в куклы и плюшевых зверей. А потом их с Элом мальчишеский арсенал перекочевал к тем же самым пацанам. У Тони оставалось несколько коллекционных кукол и пара плюшевых медведей, заяц и кот. Мягкие игрушки пришлись как нельзя кстати девочке, а пацанам они быстро надоели. Приходилось выкручиваться своими силами.
Праздник все продолжался, никто еще и не думал расходиться, а Тоня к десяти часам вечера уже просто измучилась. Когда малышне уже надоели сказки, которые она им рассказывала, а игрушки были заброшены, девушка вспомнила одно из самых любимых развлечений детства. Стул у нее в комнате оставался всего один, поэтому она придвинула к столу кресло, развернув его спинкой. Затем достала из шкафа большой плед, одним краем накрыла половину стола и придавила его несколькими стопками книг, а остальное набросила на спинки кресла и стула. Получилась настоящая палатка. На пол они накидали диванных подушек, а потом детвора с радостным писком туда залезла. Тоня подумала, подумала и… забралась туда же. Какая там началась возня! С визгом, воплями, так что все сооружение ходило ходуном.
Как открылась дверь и кто-то подошел к палатке, они не заметили. Но когда малышня всем скопом навалилась на Тоню с намереньем защекотать ее до икоты. И вот этот хохочущий, брыкающийся клубок вывалися под ноги пришедшему. Тоня, опрокинувшаяся на спину под весом детворы и треснулась головой об пол в аккурат между ступнями оторопевшего Олега, который стоял над ней с подносом в руках и ошеломленно смотрел на нее сверху вниз. Мгновенно залившаяся краской до ушей девушка попыталась выбраться из кучи-малы, но кто-то из мальчишек зацепил плед и обрушил все строение. Парень по быстренькому пристроил свою ношу в безопасное место, откуда ее не свалили бы на пол, и стал разбирать «завал».
Когда Олег помог подняться на ноги Тоне, она была уверенна, что покраснеть еще сильнее уже просто невозможно. Щеки аж болели, а уши полыхали огнем. Лохматая, в помятом и съехавшим на сторону вечернем платье, валяющаяся на полу — картина маслом да и только! Парень с улыбкой отвел от ее лица непослушную прядку волос и повернулся к детям, которые, вытянув шеи и привстав на носочки, пытались рассмотреть, что же такое он принес.
— А что у меня для вас есть! — Он снял с полки шкафа поднос и показал им тарелки с кусками праздничного торта. — А теперь марш мыть руки и за стол!
Тоня собралась сводить самого маленького в ванную, но Олег перехватил детскую ручонку, подозвал старшего брата карапуза, присел перед ним на корточки, чтобы не возвышаться своими почти двумя метрами:
— Тебе сколько лет уже?
— Сесть, — гордо прошепелявил тот и улыбнулся, продемонстрировав отсутствие передних резцов.
— Да ты уже совсем большой! Уже можно считать юнгой, — присвистнул Олег. — Слушай мою команду! Берешь брата, ведешь в ванную, помогаешь ему вымыть руки, аккуратно вытираешь красным полотенцем, моешь руки сам, и идете сюда есть торт.
— Есть, товарищ капитан! — выпалил мальчуган, сгреб за руку братишку, и они вылетели в коридор вслед за остальными детьми.
Олег поднялся, снова повернулся к Тоне и внимательно посмотрел на нее, чуть склонив голову на бок.
— Устала?
Тоня снизу вверх посмотрела на него. Парень казался совершенно серьезным, но губы подрагивали от еле сдерживаемой улыбки, а в глазах плясали смешинки. Смущаться, как это бывало, просто не было сил, а краснеть было уже некуда. Тоня фыркнула, представив свой внешний вид, потом вздохнула:
— Устала.
— Я слышал, у тебя завтра экзамен.
— Пробный ЕГЭ, математика, — подтвердила девушка.
— А мы тут со своей гулянкой не даем тебе ни готовиться, ни просто поспать, — покачал головой Олег. — Давай-ка поступим так. Ты сейчас съешь свой торт и ляжешь отдыхать, а я тебя подменю.
— Но… — попыталась, было, протестовать Тоня, но парень энергично замотал головой.
— Никаких «но»! У тебя более чем уважительная причина, — обезоруживающе улыбнулся он и скользнул быстрым взглядом по ее фигуре. — У тебя очень красивое платье, под стать хозяйке, — подмигнул он, а Тоня прыснула со смеху. — Но мне кажется, что ты уже замаялась в нем. Давай, переоденься во что-нибудь более удобное, а я пока расставлю тарелки для этой банды.
Сказано все это было мягко, но возражения явно не были бы приняты. Тоня кивнула, прихватила из шкафа домашние трикотажные брюки и футболку и направилась в ванную, по пути в которую ее едва не сбил торнадо из детворы, несущейся по коридору ей навстречу. Когда она увидела себя в зеркало, то сначала пришла в ужас и с минуту смотрела на себя, прижав ладони к щекам, потом рассмеялась, махнула рукой и принялась переодеваться
А потом она ела торт, устроившись у себя на кровати, прихлебывала сок, смотрела, как Олег командует малышней, и думала, что Миле здорово повезло с мужем. Когда с тортом было покончено, и липкие от крема ладошки снова были вымыты, Олег попросил у Тони бумагу и карандаш и, получив требуемое, сказал:
— Я постараюсь, чтобы они не шумели, а ты ложись и постарайся заснуть. Хорошо? — Девушка послушно кивнула. — Отлично. А сейчас давай-ка разложим диванчик, а то я смотрю, самые маленькие уже совсем сонные. Попробую их уложить, раз уж родители совсем забыли о своих чадах.
Двоих младших они уложили спать, а старших Олег усадил вокруг письменного стола, выключил верхний свет, оставив только настольную лампу и принялся что-то рисовать, попутно вполголоса рассказывая какие-то истории. Тоня устроилась у себя на кровати, какое-то время еще поглядывала на любопытные мордашки детей, на широкую спину и склоненную русоволосую голову Олега, прислушивалась к его голосу, а потом все-таки задремала.
Проснулась она от довольно громкого возгласа:
— Ландыш? Вот ты где! А я тебя уже обыскалась. Пошли, потанцуем!
Это была Мила. Олег шикнул на нее:
— Тише, не разбуди.
Тоня решила не открывать глаз. Почему-то ей стало неприятно от бесцеремонности родственницы.
— Ты, что, нянькой заделался? — В голосе Милы явно прозвучало недовольство. — Это же ей поручили присмотреть за детворой, а она спихнула свои обязанности на тебя.
— Ничего подобного, — возразил парень, — я сам. У нее экзамен завтра. Пусть спит.
— Ландыш, — капризно протянула Мила, — пошли. Мне скучно.
Тоня услышала вздох Олега:
— Ну, хорошо. — Он отложил бумагу и карандаш, велел старшим ребятишкам тоже укладываться, подождал, пока они лягут, и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
«Так вот как она тебя называет, Олег Ландес, — с улыбкой подумала девушка. — Ландыш», — и снова заснула.
Когда забирали сонных малышей, Тоня проснулась, помогала их одевать, прощалась с гостями. Олег перед уходом отцепил от связки ключей резную деревянную фигурку совы и вложил в ладонь девушки.
— Держи. Это был мой талисман во время учебы, — сказал он. — Сова — символ знаний, вот она и помогала мне на экзаменах. Мне ее отец подарил, а я передаю ее тебе, как эстафету. Чтобы приносила удачу. — Он подмигнул и вышел на площадку, едва она успела пробормотать слова благодарности.
Тоня вернулась к себе в комнату, рассмотрела неожиданный подарок. Мастер постарался передать рельефом пестроту оперения птицы, ее огромные круглые глаза, аккуратный крючковатый клюв. Фигурка потемнела, видимо, в семье Олега она была уже давно. Девушка прицепила брелок к своим ключам и улеглась досыпать.
Только утром, когда Тоня увидела на столе стопку изрисованных листков, она вспомнила, что вечером тут командовал Олег. Она подошла, взяла рисунки и стала просматривать их. Тут были всевозможные корабли: яхты, катера, бригантины и каравеллы, пара военных судов. Все четко, динамично, резкими стремительными линиями. Оказывается, Олег здорово рисует. В самом низу обнаружился совсем иной рисунок: он нарисовал ее спящую. Мягкая штриховка оттенила черты лица, очертания плеча, плавный изгиб бедра. Тоня почувствовала, как к щекам прилила кровь при мысли, что Олег рассматривал ее, пока она спала. Она поспешно спрятала рисунки в ящик стола и стала собираться в школу.
Экзамен она сдала с высокими баллами и была очень благодарна Ландышу — да, она тоже стала про себя называть Олега этим прозвищем, — за то, что дал ей хотя бы немного выспаться. А его рисунки она вставила в рамки и расставила у себя в комнате на полках и, глядя на них, с теплотой вспоминала симпатичного парня, который — пришлось признаться себе в этом — ей все-таки нравился.
В следующий раз Тоня увидела Ландыша уже на свой собственный день рождения.
Совершеннолетие дочери Наталья отмечала с размахом. На дачу к Ларичам и Граевым, которая у этих семейств с их запутанными отношениями, была общей, съехалось народу как на свадьбу. Стол накрыли в большой беседке, рядом с которой под навесом из цветущих клематисов была удобная площадка для танцев. К счастью, в этот раз приехали еще и три бабушки, так что присматривать за детьми имениннице не грозило.
Тоня улыбалась гостям, принимала подарки, выслушивала поздравления и вдруг вздрогнула: к ней подошли Мила и Олег. Мила расцеловала ее и вручила букет лилий, которые обожала Тоня. Олег тоже, склонившись к ней, мимолетно коснулся губами ее щеки, заставив вспыхнуть, как маков цвет, и протянул рюкзак с яркими, чуть аляповатыми цветами.
— Набрал тебе всякой всячины в прошлом рейсе, — улыбаясь, сказал он. — Традиционные шведские, финские и датские сувениры. Считается, что каждый уважающий себя финн должен иметь какую-нибудь вещицу от Marimekko. Так что с таким рюкзачком ты будешь своя в Финляндии. — Он открыл клапан и принялся выставлять на стол свою «всякую всячину».
Тоне было очень приятно, что кроме чисто утилитарных вещей, Ландыш приготовил для нее и целую кучу просто забавных подарков. А Мила снисходительно поглядывала на племянницу, которой плюшевые лось, олень и Муми-тролль, фигурки викингов, Андерсеновской Русалочки и домового Ниссе понравились явно больше, чем набор косметики от IsaDora и хрустальные бокалы от Rosendahl.
Автор публикации
