Конан прыгнул вперёд, не успев даже охнуть. На выдохе, потому что вдохнуть он тоже не успевал.
Смёл баронессу, почти не ощутив сопротивления и оставляя за спиной закрученный штопором ворох пронзительного визга и модных тряпок. Каким-то немыслимым чудом, уже в прыжке, он сумел рвануться вперёд ещё быстрее, так, что хрустнули кости и на мгновение потемнело в глазах. И в самый последний миг успел таки поймать восторженно хохочущую малявку. В падении, вытянувшись в струнку и почти что рухнув на грязные каменные плиты животом, над самым-самым полом, но — успел. Кувыркнулся перекатом, гася инерцию и прикрывая мощным телом свою добычу. Инерции хватило и на то, чтобы остаточным движением вздёрнуть тело на ноги без помощи рук – руки были заняты, их на пару ударов сердца намертво свело в охранительном кольце вокруг крохотной хрупкой фигурки. Реакция испугавшегося тела, чрезмерная и запоздалая. Это кольцо было твёрдости каменной и спокойно могло выдержать прямой удар боевой палицы. Да только вот толку было бы от этого кольца, промедли он хотя бы самую малость или вложи в прыжок свой на самую капельку меньше сил. Хорошо ещё, что сама Лайне – придушить, заразу! собственноручно!!! — сильно оттолкнулась ногами от стенки и потому прыгнула не столько вниз, сколько вперёд, иначе бы…
— Ты что себе позволяешь?!
Голос оказался неожиданно хриплым.
Понятно – не мальчик, чтобы абсолютно безболезненно переносить такие вот совершенно неожиданные встряски. Конан прокашлялся, попутно с воспитательной целью пытаясь нащупать лайнино ухо, спрятанное где-то в россыпи коротких кудряшек. Но поймать Лайне за ухо – тоже проблема немалая. Особенно, если сама она этого не хочет – реакция у девчонки будьте-нате, опытному бойцу на зависть, даром, что малявка совсем. Почти на полторы головы ниже сестры, и не скажешь, что погодки. И соображения никакого. Такое маленькое и хрупкое детское тельце – и такие безжалостно твёрдые гранитные плиты…
Тем временем Лайне юрким зверьком вывернулась из отцовских рук, но спрыгивать на пол не стала. Наоборот – юркнула под мышку, ужом проскользнула вдоль спины, ловко цепляясь за одежду и даже щипнув разок-другой, прихватив кожу вместе с рубахой крохотными твёрдыми пальчиками. Довольно чувствительно пнула острой коленкой в бок, цапнула за стянутые в хвост волосы и, наконец, вскарабкалась на плечо, куда более отца преуспев в завладении чужими ушами и в честь оного события радостно выбивая торжественную дробь обеими пятками по отцовской груди.
Свои уши Конану были дороги – хотя бы как память, – и отдавать их на поругание он не собирался. Никому. А потому сгрёб строптивую дочерь за шкирку, подвесил прямо перед собой на вытянутой руке и как следует тряханул для пущего вразумления – так опытные ловчие на псарне встряхивают нашкодивших щенят.
— А если бы я не успел тебя поймать?!!
Он попытался придать голосу начальственную громовую раскатистость, но не сумел, вспомнив, как обдало холодком его руки от близости каменных плит. Запоздалый страх сделал голос сиплым.
— Ты? Не успел?! Ха!!! – тридцать фунтов презрительного негодования. Как минимум. И как только умещается столько в таком крохотном теле?!
Лайне тем временем надоело висеть, она брыкнулась, ловко вывернулась из короткой меховой безрукавки и спрыгнула на пол. Мягко так спрыгнула, на все четыре конечности, оставив безрукавку в руках у Конана — в качестве своеобразного военного трофея. Выпрямилась с независимым видом, вздёрнув голову и заложив обе руки за спину. Конан же разглядывал меховую одежку и молчал, соображая. Первая осенняя луна была достаточно тёплой, да и гостевые комнаты слуги Ариостро протапливали на совесть. Лайне же, несмотря на малолетство, особой изнеженностью не отличалась. А это означало, что подобная меховая одёжка вряд ли могла ей понадобиться внутри замка. Что, вкупе с надетыми на малявке кожаными штанами, предательски выглядывающими из-под плотной рубахи, наводило на определённую мысль весьма неприятного толка.
Конан поднял тяжёлый взгляд поверх головы Лайне на баронессу, успевшую слегка оправиться и даже кокетливо одёрнуть многочисленные пышные оборочки на том месте, где обычно у особ её пола располагается грудь. Ингрис занервничала.
— Опять?
— В-в-ваш-ш-ше В-в-велич-с-с-ств-в-в-в! – баронесса Ользе от излишнего усердия выпучила глазки и одновременно попыталась растянуть тонкие губы в самой сладкой улыбочке. Впечатление получилось жутковатое.
— Не гневайтес-с-с-с! Ваш-ш-ше Величес-с-с-ств! Я всс-с-сю ночь! Не с-с-смыкая! Буквально на одно мгновение отвлеклась… Смотрю – а её уже и нет! Я туда, сюда…
— Дрыхла, — уточнила Лайне безжалостно, склонив голову к левому плечу. – Так храпела, что меня разбудила. Ещё до зари. Вот я и решила пойти покататься, Арконт меня давно звал. А что – нельзя? Атенаис можно – а мне нельзя, да?!
Чуткое отцовское ухо уловило в её голосочке опасные нотки – похоже, Лайне намеревалась отстаивание своих якобы попираемых прав устроить прямо здесь и сейчас. Требовалось немедленно её отвлечь, иначе головная боль на полдня гарантирована.
— На Рыжуху каталась? Или на Толстячке? – поинтересовался Конан нейтральным тоном.
Лайне посопела подозрительно, но удержаться от ответа не смогла – ещё бы! Толстячок был её личным и давно наскучившим пони, кататься на нём вовсе не то приключение, ради которого стоит удирать с утра пораньше от спящей наставницы. Сама возможность предположения подобного рода была оскорбительна и требовала немедленного опровержения.
— Не-а! – Лайне возмущённо-презрительно сморщила носик. Не удержалась и добавила с гордостью и вызовом. – На Аорхе!
За спиной слабо ахнула баронесса, зашелестела юбками, — кажется, намереваясь рухнуть в обморок. Да что там баронесса, сам Конан охнул тоже почти что и непритворно – Аорх был не просто лошадью. Огромный боевой жеребец черной масти и нрава презлющего, специально тренированный под Конана и обученный драться с пешими и конными врагами не хуже иного легионера. Такие боевые кони признают лишь одного хозяина, всех остальных заранее переводя в разряд врагов. Ещё в какой-то степени он согласен был терпеть присутствие рядом Чёрных Драконов, но более – никого. Стексу, одному из дюжины конановских охранников, приходилось выполнять при Аорхе обязанности конюха – местные слуги приближаться к бешеной скотине не рисковали, и были правы.
— Ну и – как? Понравилось? – спросил Конан осторожно, проводя между тем быстрый поверхностный осмотр дочери на предмет обнаружения откушенных конечностей. Да нет, вряд ли, руки-ноги, вроде, на месте, синяков и открытых переломов не наблюдается… да и не стала бы она так сигать, имея свежую и серьёзную травму. Может быть – привирает? Хотя раньше за ней подобного не замечалось.
— Не-а… — Лайне машинально потерла седалище, поморщилась. – Спина слишком широкая! Усидеть толком невозможно – ног не хватает! На Рыжей куда удобнее.
Конан облегчённо перевёл дух – похоже, реквизиция его персонального жеребца в ближайшие дни ему всё-таки не грозит. И Лайне ещё какое-то время походит с неоткушенными ушами. Непонятно, правда, почему сегодня Аорх ограничился лишь тем, что просто сбросил вредную пигалицу со своей огромной спины – обычно он подобным миролюбием не отличается. Но – радует. С Рыжей же ничего подобного можно не опасаться – она кобылка смирная, очень добрая и совсем невысокая.
Но — всё-таки не пони.
Для обеих сестёр это обстоятельство оказалось крайне важным…
Рыжая кобылка была обещана Атенаис, как подарок к приближающемуся дню её рождения. Большая лошадь для большой девочки. Давая это обещание, Конан и не подозревал, что надолго обеспечивает себе изрядную нервотрёпку. Уж лучше бы было сразу подарить – на принадлежащие сестре вещи Лайне никогда не покушалась, демонстративно их не замечая. Но в том-то и дело, что Рыжая пока что Атенаис вроде как бы и не принадлежала…
— Я почти два сраных колокола каталась! По всему сраному двору! И рысью, и даже сраным галопом, вот!
Ну, это она, допустим, привирает – не настолько широк внутризамковый двор, чтобы скакать по нему галопом.
— Иллайния?!! Как можно?!! Ваше величество, объясните ей, что воспитанной девочке её возраста не подобает…
Точно – проблема.
Отправлять её с прочими женщинами просто опасно – если уж даже Ингрис с ней не справляется, что говорить об остальных. Придётся, похоже, брать с собой… Нергал, не к ночи будь помянут! Наверное, её и вообще не стоило брать в эту поездку! Какой там «товар лицом» – такой товар умные купцы лицом никому заранее не показывают. Пока не связали будущего покупателя по рукам и ногам и полученные от него деньги не припрятали понадёжней! Знакомить этого сорванца с потенциальными женихами и их родителями – значит, заранее похоронить любую надежду на выгодный брак. Теперь вот – приглядывай, таскай с собой повсюду, как привязанную к седлу собачонку, на Аорха перед собой сажай – не на пони же ей весь день трястись?.. И как бы теперь так извернуться, чтобы не выглядело это капитуляцией?.. Стоп. Ей самой-то ведь наверняка такая идея очень даже понравится! Тогда почему бы не сделать это условием сделки? Она очень серьёзно относится к данному слову, никогда его не нарушит, как бы ни подначивали, несмотря на то, что такая пигалица… Только что бы такое у неё попросить – не слишком обременительное, но в то же время и достаточно важное, чтобы она не заподозрила подвоха?
Внезапно у Конана перехватило дыхание – он понял, что именно будет просить у неё взамен, убивая одним копьем двух горных серн.
— Хочешь поехать не в карете, вместе с остальными женщинами, а со мной? – спросил он деланно-нейтральным тоном. И вкрадчиво добавил – Верхом?..
— Ваш-ш-ше велисес-с-с-ство! – баронесса Ользе, кажется, потеряла дар речи и только возмущённо забулькала.
Лайне же восторженно растопырила глазёнки и быстро-быстро закивала, боясь неосторожным писком спугнуть нежданную удачу. Конан придал своему лицу достаточную степень задумчивого скепсиса, чтобы она не расслаблялась заранее.
— Ну, я полагаю, что мог бы тебе это позволить… С одним условием. С того момента, как мы прибудем в Шем, и до самого окончания праздников ты будешь вести себя прилично и одеваться так, как подобает дочери короля. Короче, во всём брать пример со старшей сестры. Договорились?
Личико Лайне страдальчески вытянулось – такого подвоха она не ожидала. Она моргнула, сморщилась, пошевелила губами. Конан запаниковал – похоже, упоминанием о старшей сестре он перегнул палку, надо что-то срочно…
— Никаких украденных кинжалов, никаких драк, никакой стрельбы – до самого конца первой осенней луны, – сказал он решительно и быстро добавил, пока она не успела разразиться возмущённым воплем. – А потом я подарю тебе свой арбалет. Идёт?
Он так и знал, что арбалет подействует – при упоминании волшебного слова личико Лайне самым чудесным образом разгладилось и просияло искренним восторгом
— Да!!! – восторженно выдохнула она, — Тот, который с бронзовой отделкой! У него самая высокая кучность, мне Паллантид показывал…
У кузнецов есть хорошая поговорка – куй железо, не отходя от горна. Конан придал себе ещё более грозный и неуступчивый вид:
— Но ты поняла? Вести себя прилично! Иначе – никаких арбалетов!
Лайне скривилась. Сказала уже куда менее восторженно:
— Поняла.
— Слово?
— Слово, – она вздохнула печально, но тут же снова расплылась в довольной улыбке. — Зато – арбалет. И – целый день верхом. На Рыжей! Идёт? – она мстительно сверкнула глазёнками. Наступил черед Конана скривиться.
— Идёт.
На Рыжей весь день — это, допустим, вряд ли. Целый день верхом она и на Толстячке не продержится. Но пусть какое-то время повыделывается, воображая себя взрослой и самостоятельной, устанет как следует, а потом отоспится на Аорхе, его спина и не такую тяжесть выдерживала, в присутствии хозяина он против второго седока возражать не станет.
Автор публикации
