Терна
На следующее утро девушка уже забыла минутную злость, проснувшуюся после разговора с принцем. Их беседа шевельнулась в ней обидой. Но что еще больше – именно она заставила Терну осознать полную связь всего, что случилось с ней за последнее время.
Вот он ответ на все вопросы! Аргон, конечно, рассказал ничтожно мало. Но то ли девушка была от природы не глупой, то ли в ней проснулось воображение, но она быстро уловила для себя все закономерности их связи. Для принца она, конечно, была сомнительной, но девушке оказалась очень полезна.
Ее сон, ее бодрость, ее здоровеющее тело – все, вероятно, происходило благодаря чужой крови, разлившейся по ее собственным венам. Терна часами сидела, прислушиваясь к себе, пытаясь услышать ее, текущую в ней. И часами пыталась услышать в своей голове что-то, кроме дыхание мирно спящего Лилоса.
Сперва у нее ничего не получалось. Мужчина врывался в ее голову, сбивая мысли, как чурбаки.
«Тише!»
«Заткнись!»
«Прекрати!»
«Я приказал тебе!»
Он исчезал так же внезапно, как появлялся, велев ей перестать делать что-нибудь очередное – ворочаться во сне, пить холодную воду, болтать с коптархом ночью.
Терна уже не чувствовала раздражение – она ловила эти моменты, чтобы понять, как створки ее разума раздвигаются, впуская голос Аргона, и захлопываются обратно. Она пыталась выстроить между ними стену, сосредотачиваться, чтобы переставать думать лишнее, когда у них завязывался короткий, неприятный диалог, пыталась запереться – но тщетно.
Надо было само увидеть его, почувствовать, чтобы понять, как он это делает.
Вечерами Терна садилась, прислонившись к холодной стене и поглаживая Лилоса, слушала. Закрыв глаза, уходя куда-то в себя, где была только тьма с хаотично плавающими мыслями и звуками. Где-то там он точно должен быть
Она судорожно оглядывалась по сторонам в темноте, не раскрывая глаз, но слышала только сопение коптарха.
Однажды она решила действовать иначе. Терна уселась и попыталась первой представить себе принца – нарисовать его портрет таким, как он запомнился ей. Девушка зажмурилась, выуживая из памяти обрывки – черные, как смола, волосы, холодные глаза, которые ничего не выражали даже в тот момент, когда сердце принца проткнуло лезвие меча, его равнодушное выражение лица и мраморную кожу. Воспоминания вспыхивали, рисуя кровавые пятна на любой одежде, которую пыталась вообразить себе Терна. Образ принца получился пластмассовым, склеенным из разных кусков, и совсем ненастоящим.
Но что-то зацепилось. Девушка почувствовала, как сердце заколотилось быстрее, а спокойный шрам вдруг заныл и зачесался. Из тьмы, которая расстилалась перед ее закрытыми глазами, выплыл свет. В его силуэте показалось витиеватое кресло – а в нем, освещенный тусклой вулканической лампой, проявился профиль Аргона.
Терна встряхнула головой, борясь с желанием открыть глаза и в реальности вглядеться куда-то – все, что было в ее голове могло тотчас же рассыпаться. Она зажмурилась посильнее, позволяя сознанию вести себя, как кошка, шаг за шагом, мягко и осторожно приближаясь к образу.
Свет становился все ярче. Мужчина сидел за столом, читая одну из своих книг, и сияние лампы освещало его лицо и бликовало на поверхности стола. Он был одет буднично для себя, но странно-пафосно в понимании Терны – красовался в бархатном камзоле, похожем на тот, что был на нем на празднике.
Девушка оказалась прямо напротив принца и задержала дыхание, боясь выдать свое присутствие. Сомнений в том, что сейчас принц, в своем замке, действительно читает книгу – у нее не было. Она вгляделась в его черты, пусть не впервые видя его так близко, но уж точно первый раз – не истекая при этом кровью.
И к ее удивлению, он оказался ужасно обыкновенен. Не величественно-пугающ, как на сцене, а совсем обыкновенен. У него не было идеальной кожи и прекрасных черт лица, коими, как казалось Терне (да и всем вокруг) обязательно обладает лорд, принц, король. Ей не мерещились больше точеные скулы и красивый нос.
Внешность принца была заурядной – округлые черты, обыкновенные щеки, совсем не волевой, напротив мягкий и круглый подбородок, крупноватый нос с горбинкой, широкие брови. Он листал страницы, читая их одну за одной, поджимая пухлые губы. Хмурился, от чего на его лбу появлялась морщина.
Терна стояла, и ей отчего-то делалось все смешнее и смешнее. Образ, который веками рисовался подданными темной стороны Маадгарда был величественным и холодным, жестоким и властным, сильным, суровым – это был кто-то явно другой, но не принц Аргон. Это же был обычный парнишка, настолько обычный, насколько таким может быть человек сидящий почти что на троне и в бархате с серебром.
Девушка вздохнула, чувствуя, как даже тот страх, который оставался у нее перед мужчиной, совсем рассеялся. Но вдруг тот поднял глаза – и Терна, на миг встретившись с ними, смотревшими в данный момент в пустоту своей спальни, тихо взвизгнула и разрушила картинку перед глазами, прячась от гнева принца под боком коптарха.
Аргон продолжил читать, сидя в своей комнате, но что-то случилось – с этого момента Терна почувствовала, что связь между ними стала прочнее.
Время шло, она ловила моменты спокойствия, чтобы попытаться проникнуть в мысли принца. Из любопытства, или от скуки – она пробовала разное, играясь в своей голове, как в головоломке. То врывалась в его голову, пытаясь пробиться через барьер, который Аргон возводил легко и просто. То училась прерывать ход собственных мыслей, опустошая голову до звона внутри. Очень скоро, когда принц решал забраться к ней с очередным приказом, его больше не встречал хор глупых, мечущихся мыслишек – Терна научилась разграничивать мысли для себя и ответы темному господину.
Однако на полезном ее эксперименты не завершились. В конце концов, ей правда было ужасно скучно. Так что дальше в ход пошло проказничество – каждый день, когда ей удавалось позлить принца, зачислялся ею как не так уж скучно прошедший.
Овода злить было чревато. Терна в жизни редко кого-то дразнила. До этой поры она если и язвила, то только в уме, и то редко, но жизнь подарила ей потрясающую возможность – злить того, кто был далеко и не мог что-то сделать ей, не причинив вреда себе самому!
Терна изобретала все новые шалости. Она обливалась холодной водой, принимая душ ночью, когда и ее никто не видел, и Аргон уже спал в теплой постели. Он подскакивал, и девушка слышала в своей голове его шумную, немного нелепую ругань.
Она укладывалась спать на камнях, неизменно получая отличный сон в удобной черной постели, предвкушая, как утром будет наслаждаться своей бодростью гордый господин.
Она болтала вечерами, бегала под дождем, пыталась кричать, достучавшись до сознания принца. Зачем ей это было нужно – она и сама не знала, словно ожидая, что скоро должна проснуться от этого странного, забавного сна.
А во сне, пока спишь, можно делать все что угодно.
Аргон
Если он полагал, что после его приказа что-то изменится… То в целом он был прав, но явно не так, как хотелось бы.
Нищая пастушка оказалась не из тех, кому было достаточно имени принца, чтобы почтительно склониться. Оно было логично – у тех, кому нечего терять, меньше страха, тем более, перед чем-то далеким и неизвестным, когда рядом есть свой вполне реальный хозяин. Терне от него прилетало ни раз – только на памяти Аргона она получила пинков 20, и видимо это было не самое худшее.
Но если подытожить – девушка испугалась только в начале. Будь она прежней, наверное, затряслась бы от страха и жила мыслью, чтобы приложить все усилия и стать тише травы. Но принц и сам догадывался, какую бурю может вызвать в девушке кровь темного принца и мага.
К тому, что выспаться ему теперь не удастся, мужчина решил привыкнуть. В ход пошли снотворные снадобья, а черные круги придавали ему даже какой-то серьезности, во всяком случае, в глазах отца. Если неудобства от девчонки окончатся на сне – то принц вполне согласился потерпеть бессонные ночи.
А буря, меж тем, только зачиналась.
Аргон восседал по левую руку от отца, когда тот обсуждал с советом очередные налоги и действия против пересекателей границ между двумя сторонами Маадгарда. Войска не хватало на то чтобы регулировать каждый метр границы, Король требовал и злился. Честно говоря, Аргон слушал в пол уха, поскрипывая кожаными перчатками о резные ручки кресла и сдерживая зевоту.
Выспался он как обычно никак. Всю ночь он пытался замотаться в одеяло, и при совершенной жаре в своей спальне – замерзал как пес на холодной земле. Терна снова улеглась на самое неудобное место, чтобы ему досадить. В любом другом случае таковое место для сна обернулось для девушки чем-то нехорошим – но теперь уже принц стеснялся даже подумать, что кажется, отморозил себе почки. Мысль, которую хотел донести ей Аргон – о том, что его жизнь испытывает от такого союза определенные неудобства – она уловила более, чем полностью.
Принц сидел, пытаясь не потерять нить дискуссии на заседании окончательно – было бы скверно, если отец спросил его и не получил адекватного ответа. Это было тяжело. Именно сейчас, когда девушка трудилась, а не почивала на холодном полу, Аргона клонило в сладкий сон без помех. Он сидел, подперев ладонью подбородок. Голова его то и дело сползала вниз, рискуя привлечь немало внимания.
Но как бы принц не старался, внимание он все-таки привлек. Спор о наборе новобранцев в темную армию вдруг прервал странный звук, непроизвольно вырвавшийся изо рта Аргона. Он подскочил резко, опрокинувшись назад, и с удивлением воззрился на свою руку, в которую только что воткнулась острая игла.
— Аргон? – Король перевел на сына убивающий взгляд, полный презрения, и искривил седую бровь ожидая ответа.
— Заноза, — кашлянув, отмахнулся принц, кивая и призывая остальных продолжать разговор.
— Через перчатки-то? – удивился старик, но на счастье Аргона, его тут же отвлекли вопросом.
Заноза то может и нет, а игла? Мужчина оглядел столешницу со своей стороны и гладкую, нетронутую кожу перчатки. Откуда тут вообще могла взяться игла? В перчатке?
Он стянул ее незамедлительно, и, хотя рука красовалась проткнутой ладонью, нигде ничего подозрительного не обнаружилось.
Тут же в его голову стукнулась догадка. Он почесал покрасневшую ладонь и убедившись, что все уважаемые темные лорды по него забыли, сосредоточился на собственных мыслях.
Постепенно помимо замковых звуков, бубнения рядом и звона бокалов, он начал слышать шорох травы и суету. Следом добавилось дыхание девушки и бормотание.
Аргон незамедлительно ворвался в ее сознание.
«Терна, ты что творишь?!»
Девушка вздрогнула, шикнув сама на себя, и из потока было хлынувших мыслей принц быстро различил ответ.
«Ягоды собираю»
«С колючками?»
«Ну, я только что вынула одну из ладони» — подтвердила девушка, и поняв, что произошло, тут же ехидно хмыкнула – «Неужели принц изволил уколоться?»
«Не смей так больше делать!» — едва ли не вслух прошипел Аргон, снова надевая перчатки и делая серьезный вид, видя, что отец снова поглядывает на него. – «Я нахожусь на важном собрании, и твои выходки мешают мне участвовать в политически важных делах королевства.»
«О, извиняюсь» — отозвалась девушка.
Принц кивнул, уже было, собираясь выкинуть девушку из своих мыслей, как тут же почувствовал, что в его руки втыкается сотня острых шипов. Он отдернул руки, сжав кулаки, но иглы снова воткнулись в его кожу, а перчатки изнутри начали намокать от капель крови.
Хихикая, и одновременно взрываясь от колющей боли, Терна несколько раз хлопнула обоими руками по очень колючим кустам, царапая руки и позволяя шипам в них вонзаться.
«Да какого ж ты черта?!!!» — Аргон скривился, не позволяя себе иначе выдать полученные ощущения, и снова судорожно сдернул перчатки, опустив руки на колени. Ладони и пальцы принца были исколоты, что и ожидалось.
«Ты сумасшедшая?» — он почти клокотал от злости и невозможности выразить ее никак более, чем мыслями, которые практически криком звучали в его голове.
«Не понравилось? А я так ежедневно руки искалываю на чертовой плантации» — отозвалась хмурая Терна, вытаскивая колючки, пока надсмотрщик, приставленный Оводом, не видит, что она отвлеклась от наполнения ягодами корзины.
Аргон даже набрал в легкие воздух, чтобы что-нибудь подумать, ответив девушке, но вместо этого совершенно замолчал, прекратив возможность любого разговора между ними.
Автор публикации
