На первый взгляд частные владения технолога были раза в три больше Лиссиного участка. Вымощенный цветной галькой двор, идеально круглый (метров семь в диаметре), обсаженный по краю естественной изгородью — высота кустиков не отличалась даже на миллиметр. В центре – метровый холмик из крупных булыжников с гордо выпирающей трубой. Кустарник со всех четырех сторон окружали длинные (метров по двадцать, наверное) строения – матово-белые, хотя рассмотреть, что находится внутри, Лиссе не удалось. Между большим квадратом со сторонами из полупрозрачных сооружений и внутренним кругом из растений располагались еще восемь фигур: четыре продолговатых прямоугольника и столько же четвертинок круга с вогнутой стороной. Их бортики были выложены из цементированного камня, и высотой примерно до колена. Внутри – Лисса специально наклонилась и колупнула пальцем — рыхлая черная земля.
Дом у технолога был двухэтажным, крыша – многоскатной, с блестящими боками солнечных батарей, а над крыльцом красовалась живописная башенка. Возле ступенек стояли качели с разложенным сидением, под клетчатым тентом пряталась пирамидка из трех непромокаемых подушек. Справа от входа возвышались два столба с поперечной перекладиной, которая пронзала навылет огромную желтую бочку с привязанной сбоку веревкой. Второй конец болтался на уровне головы.
— А это зачем?
— Летний душ, вернее, шоковый душ. Потом, если захочешь, испробуешь, — на своей земле технолог мигом отбросил весь официоз, и уже трижды обратился к Лиссе на «ты». Девушка хотела было корректно попенять на столь вопиющую бесцеремонность, но рассудила, что на территории технолога могут царить свои правила.
— А вот это что? – Лисса уже устала от собственной неосведомленности, но такого она нигде не видела, никогда о таком не читала, и ни разу о чем-то похожем не слышала. Да и вообще в частном доме жила всего пару недель. Хотя в инструкциях тоже аналогов не было – проштудировала она их добросовестно, и могла наизусть отрывки цитировать.
— Парники, в них поддерживается специальный микроклимат для произрастающих растений. А вот эти конструкции – грядки. Сюда можно садить овощи, которые отлично чувствуют себя без всяких атмосферных ухищрений. Здесь – уличная печка-камин, замечательная вещь для хорошего вечера. Вон там сад… — технолог терпеливо справлялся с обязанностями гида, не просто объясняя назначение неопознанных Лиссой предметов, но даже открывая информационные странички и показывая ей дополнительные сведения, попутно сбрасывая нужные ссылки в соседкин вирт-кабинет по ближнему доступу. И все это на ходу, ни на секунду не притормаживая, и не сбиваясь с быстрого шага.
При виде внутреннего интерьера дома, Лисса споткнулась о чуть приметную планку порога, и едва не клюнула носом в пол. Сразу за входной дверью была… прихожая, с огромным на всю стену деревянным шкафом с резными ручками. В углу под зеркалом ютилась специальная полочная стойка для обуви. Под ней разлегся впитывающий прорезиненный коврик, оформленный в виде цветочной клумбы. Над стойкой висело настоящее зеркало в инкрустированной геометрическими фигурками раме. У противоположной стены прикорнул небольшой угловой диванчик, а рядом с ним пригрелся пуфик такой же полосатой расцветки.
Хозяин дома сбросил кедостобы (полуботинки с пружинящей подошвой), пристроил их на стойку, и, подняв крышку пуфика, достал оттуда две пары пушистых вязаных то ли носков, то ли тапок. Лисса тоже разулась, напялила на ноги эту обувку, и, не удержавшись от восторга, присвистнула – так комфортно ее пальцам, ступням и пяткам еще не было. Дверь шкафа открывалась вручную, за ней на металлических трубах гнездились вешалки. Под ними помещались три столбика шуфляд под единой столешницей. Тоже деревянной.
На удивление, в доме было много настоящего дерева: деревянные шкафы вместо металлопластичных панелей, деревянные тумбочки и комоды вместо встроенных в стены вместительных камер для вещей. Деревянный диван с лохматой, и мягкой на ощупь обивкой. Деревянный комплект разномастных ящиков и шкафчиков для кухонных принадлежностей. Деревянный угловой стол и три деревянных стула. Даже стены были обшиты деревянными панелями. Лисса вздохнула – на маленький деревянный сундучок с лакированной крышкой и стенками она копила три месяца, покупая лишь необходимое. А здесь такая роскошь. Впрочем, может технологи все такие богатые.
— Я два года по двадцать часов в сутки впахивал, как проклятый, что бы купить крутой синтезатор материальных субстанций, — Андрей правильно расшифровал ее настроение, — а потом долго учился работать со столярным инструментом.
— Так ты что… сам все это сделал? – от волнения Лисса тоже сбилась на «ты».
— А разве ты сейчас в маркетах видела что-то похожее? – Андрей усмехнулся. – Только вот с проектами пришлось повозиться, чертежи мебели нигде не сохранились. Большую часть наугад мастерил, что-то сам додумывал.
Обстановка была подобрана с определенным вкусом, и Лиссе, ярой поклоннице минимализма, дом ужасно нравился. Хотя было слегка непривычно видеть выступающие из стен предметы, вместо того, чтобы по легкому касанию они выдвигались или скрывались за стенные панели.
Лисса никак не могла сосчитать комнаты: дверей вроде было семь, но дом скорее напоминал ракушку лабиринта, когда одно помещение плавно перетекало в другое. Пока девушка осваивалась и разглядывалась с видом экскурсанта, перепутавшего туры, технолог приготовил чай. За ручку выдвинул боковую шуфлядку (не автоматическая!), достал пригоршню маленьких баночек, с яркими наклейками в виде ягод и каких-то цветков. Из одних просто насыпал немного смеси в расписной заварочный чайничек, из других взял пару щепоток, из третьих зачерпнул ложечкой. Залил кипятком и Лисса с восторгом вдохнула обалденно пахнущий воздух.
— Мята, мелисса, черничник, садовый земляничник, и молодой малинник, — спокойно пояснил технолог.
— Откуда ты этих травок набрал?
— В теплице вырастил. Многолетние кустики с двухпроцентной модификацией, могут расти, цвести и плодоносить круглый год.
На столе появились пол-литровые кружки, блюдца с фрагментами «вкусного города», универсальная доска – с встроенными емкостями для сахара, сливок, вкусовых добавок, вазочки с красно-розовым и желто-лиловым… желе, и замок-поднос со сладостями.
— Присаживайся к столу, — технолог подал пример, показывая, как вручную отодвинуть стул. – Варенье домашнее: вишнево-малиновое и сливово-грушевое. Печенье с ореховой начинкой, вчера испек. Правда, когда только из печи, оно гораздо вкуснее.
— Печь? – недоуменно подняла брови Лисса.
— Да, под старину. В электроплитках и мультипечках вкус получается не тот, — технолог взял кружку с фосфоресцирующей оранжевой клубникой, с удовольствием отпил горячего напитка. — Ладно, давай что ли познакомимся нормально.
— Так вроде уже… — растерялась Лисса, — или персональными кодами обмениваться будем?
— Не стоит, пожалуй, — подумав, отказался технолог. – Я вот что… предлагаю быть друзьями и разговаривать просто, потому что меня от этикетных выражений тошнит.
— Понимаю, мы с братом так делали, — Лисса, сообразив, что нечаянно проговорилась, прикусила губу и поспешно схватила вторую чашку, с большущими вишневыми ягодами. Торопливо хлебнула, обожглась, вздрогнула, облилась. На глазах выступили слезы.
Андрей спокойно забрал у нее чашку, поставил на стол, их кармана на стене извлек упаковку форматных салфеток, у которых одна сторона предназначалась для сухой уборки и впитывания пролитых жидкостей, а вторая – для влажной, очищающей и дезинфицирующей.
— Охлаждающий гель на подносе, со вкусом сливок.
Лисса выдавила несколько бесцветных капель из тюбика прямо в рот, хотя следовало бы в ложку. Но язык и горло так невыносимо припекало, что девушке было не до гигиенических деликатностей.
«В крайнем случае, куплю ему новый, а этот заберу с собой», — мрачно подумала Лисса, чувствуя приятное облегчение.
— Подействовал? Хорошо, — кивнул технолог. – Подожди пару минут, тогда сможешь чай попробовать. Если остынет – подогрею.
— Нет, спасибо, я лучше похолоднее, — Лисса закончила промакивать салфеткой свои джинсы, и автоматически стала протирать стол.
— Как хочешь, — Андрей понурился. — Знаешь, если бы у меня был брат, я бы тоже с ним естественно общался. Жаль, что не получилось.
— Ну, два ребенка в семье – это большая редкость, — рассудительно заметила Лисса. — У нас с братом разница почти в двадцать два года.
— Ты своих родителей помнишь?
— Не знаю, — невпопад ответила девушка. – Они со мной мало проводили времени. Практически всегда работали. Они работали, чтобы Алекс получил приличные специальности. Работали, чтобы не лишиться опций. Работали ради очередного бонуса, и, банально, еды. Работали, чтобы скопить для меня хоть чуточку трудовых про запас. А потом умерли. А я даже вырасти не успела. И не успела ни разу толком поговорить ни с мамой, ни с папой.
Лиссу прорвало – прежде она никогда не откровенничала с посторонними людьми, но тема была слишком болезненной, и до сих пор задевала за живое. Как бы ни старался брат дать сестренке все положенное и даже больше, но родителей ей остро не хватало. Впрочем, может и не совсем родителей, а их продуманных и придуманных образов, которые на протяжении восемнадцати лет обзаводились новыми деталями, и в конце концов могли запросто превзойти самый непогрешимый идеал.
В своих мечтах Лисса часто гуляла с мамой по старому парку. Особенно он был хорош в предзимье, когда редкая и сероватая травяная поросль пряталась под пестрым лоскутным одеялом из опавшей листвы. В реальности парк был небольшой – чуть меньше гектара, и деревья в нем не превышали двух-трех метров. А в ее фантазиях они могучими верхушками подметали небесный купол. Лисса часто представляла как они все вместе летали на воздушном такси в город аттракционов, и оставались там на недельку, чтобы перепробовать все игрушки, посетить все павильоны. На деле в парк ее однажды свозил брат, как раз на одиннадцатилетние, чтобы поднять настроение после кремации родителей. Денег хватило только на билет в оба конца – и то Лиссе, после долгих уговоров предоставили детское (до десяти лет) место и льготный проезд. Зато на аттракционы насмотрелись вдоволь, впрочем девочке удалось покататься на «Живой Лиане» — там была акция для именинников. Впрочем, таких посетителей, которые приехали только поглядеть было большинство, и часть аттракционов, самых дорогих, вообще была отключена. А еще Лисса мысленно часто бросалась с разбегу отцу на шею, и тот ее подхватывал и кружил по комнате (так вживую несколько раз делал брат); а еще забиралась с мамой на узкую тахту, укрывалась одеялом и секретничала (на деле на тахте она валялась в обнимку с подушкой, да и то очень редко – слишком много было дел, заданий и работы).
Пауза затянулась, Андрей тактично молчал, дожевывал вафельную стенку «города» вприкуску с холодным чаем. Когда он сгрыз второй кусочек карамельно-мармеладной крыши, Лисса вернулась из своих воспоминаний.
— Извини, — девушка махнула головой, словно отгоняя ненужные мысли и лишнюю тоску, — задумалась. А ты про себя что-нибудь рассказать хочешь?
— Сложно сказать так сразу, — технолог нахмурился. – Может, будешь задавать вопросы, а я постараюсь ответить.
— Ладно, — Лисса покладисто улыбнулась, и принялась плести логические цепочки. – У тебя серебристый комбинезон, значит ты работаешь технологом. Но выглядишь ты очень молодо, для своей профессии. Внешне тебе даже и двадцати пяти не дашь, а уже живешь в своем доме. И дом у тебя очень необычный. Ты владеешь какими-то… боевыми навыками, и странно себя ведешь. Того курьера морально опустил ниже уровня шахты, а потом чем-то помог. Со мной вот чай пьешь, даже не узнав всех данных, не говоря уже про лицензионный номер генкарты. Знаешь, вопросов как-то многовато получается.
— Ясно, давай тогда по порядку. Имя мое ты уже знаешь. Да, я действительно технолог. Моя специфика – социальный универсалий, — Андрей прищурился, наблюдая как у девушки перехватило дыхание. – Да, в нашей области всего двадцать шесть признанных специалистов. А мое неофициальное хобби – технограмирование.
Технолог переждал, пока его собеседница справится с приступом нервного кашля. И веско договорил:
— Драться меня успел научить мой дед, он был из бойцов СП (специальный профиль). Вернее, показал основные приемы, а дальше я их сам шлифовал. Домом меня наградили двенадцать лет назад за шесть научных открытий. И тогда же я получил статус взрослого гражданина и первую категорию гражданских прав. А перед этим… — Андрей заколебался, стоит ли продолжать, но пересилив себя, закончил глухим голосом, — два года провел в специальном учреждении, откуда меня раз в месяц тягали в лабораторию на тестировку. И ежедневно – на занятия по перевоспитанию. А тому парню я взломал программу, и заменил запись доставки на образцово показательный диалог с клиентом, за который ему, по идее, должны влепить поощрение. И попутно пошаманил с модуляторами голоса, чтобы беседа выглядела правдоподобной. А еще перенастроил слегка его чип, убрав оттуда кое-что лишнее. Чтобы нормального человека окончательно не сломали в дисциплинарке. И… мне двадцать два года.
— …! – это выражение Лисса почерпнула из переписки с Uliusom.
— Вот именно, — Андрей отставил в сторону опустевшую чашку, слегка наклонился вперед, уткнувшись в сцепленные в кулак руки. Он и так сказал больше, чем планировал – и по лицу девушки видел, что она, если и не обо всем, то о многом догадалась. Она ведь умница, умеет думать и сопоставлять информацию.
Осень – суетное время.
Если весной все живое спешит отряхнуться, оживиться, расцвести, то осенью суета скорее опасная – столько дел переделать нужно, чтобы пережить зиму! Фермеры торопятся с урожаем и проклинают зачастившие дожди, люди набираются смелости и заглядывают под сень Леса, чтобы запастись хворостом, ягодами, грибами и другим съестным. Зверье – норы роет, гнезда утепляет или летит куда потеплее, хвою себе стелет, еду запасает, бока отъедает. Деревья теряют листву и тоже торопятся, хотя выглядят самыми спокойными – ни одно из них не хочет не успеть избавиться от листвы и согнуться потом под тяжестью снега.
Но иные деревья не так страшит снег, как происки смелых до диковин охотников.
Мало кто в деревнях округ леса не слышал о Шелестолистах. Все мальчишки мечтали встретиться с таким случайно, а иные родители своих детей ими пугали, чтобы малыши слушались. Но это совершенно зря – не было зверя и духа во всем Лесу добрее, чем эти.
Встретить Шелестолиста – не такое уж трудное дело, гораздо сложнее – заметить. Звери это чудные, шкура – ровно кора древесная. Сами на оленей похожи, от мала до велика, рогатые, на спине – ветви топорщатся в разные стороны. Что куст, что зверь – ляжет, голову подвернет, укроется собственной пышной листвой – любого человека обманет.
Малышам укрыться труднее – ноги у них длинные и тонкие, а ветви на спине короткие и редкие. Они находят ямки, полыньи и пеньки, и укрываются возле них. Большим попроще – мало какой путник в лесу обращает внимание на растения – звери да Духи больше пугают. Стой деревом, али прикинься кустом.
Живут Шелестолисты долго, а растут – до самой старости. Говорят, один старик, на охоте за зайцем, наткнулся на необыкновенного зверя. Принялся у дерева приглянувшиеся наросты обрубать – а то к нему голову наклонило, рогами боднуло, зарычало, оскалилось. Оказалось, не стволы вокруг – а четыре огромные шелестолистовы ноги, не кроны сошлись плотно – а спина животного солнце загородила. Вырастают они до деревьев высотой и сливаются с Лесом, соединяются с ним, живут им – уже не ходят никуда, не суетятся, а дремлют. Ноги их корнями прорастают в землю, а просыпаются они только изредка, пощипать листву и погреться в солнечном свете.
Но пока Шелестолист еще не взирает на мир с высоты Леса, опасностей вокруг тьма. Охотник ли какой прислонится неудачно или ветви на костер нарубить решит, или кто-то похуже, знающий об этих чудных созданиях, решит поселить у себя на потеху. Осенью им приходится сложнее всего – листва, разросшаяся у них на спинах, не спешит опадать, а с ней среди облетевших деревьев Шелестолисты слишком простая добыча…
* * *
Эрия тоже мечтала когда-нибудь увидеть живого Шелестолиста. В отличие от людей, которые не заходили в леса без крайней нужды, у нее, дочери эльфов, было больше шансов встретиться с любым из лесных Духов. Ее городок прочно сросся с природой – та давала им и кров, и обед.
В Инао почти никто не ходил по земле. Все дома были построены в кронах крепких столетних деревьев, любезно подставивших свои ветви, и весь город представлял собой сеть мостов и веревочных лестниц. Поначалу казалось, что тут легко заблудиться, пытаясь пройти от домиков горожан до праздничного зала или на совещание, но здесь жило мало эльфов, и Эрия привыкла быстро. Она не жила тут с рождения – отец увез ее из главного города, ища спокойствия, тишины и новых воспоминаний, взамен тех, где была их еще полная счастливая семья.
Девочке нравилось в новом месте. Здесь, чтобы погулять, не нужно было убегать далеко – достаточно спуститься вниз, и перед тобой – непроходимые чащи. Она убегала в траву прямо перед домом, устраивала там шалашики, обедала, лежа на земле и наблюдая за букашками, и часто встречала каких-нибудь местных жителей. И звери, и духи – быстро привыкли к соседству с необычными лесными людьми, и совершенно ничего не боялись.
Видела Эрия и пляшущих Духов, с которыми эльфы уже века водили дружбу (раньше города строились там, где плясуны не боялись зажигать костры), и Поедателя Луны разглядывала со своей постели, над которой был натянут прозрачный отрез звёздной ткани, первая чувствовала шаги Стылодуха, когда замерзала земля. Не видела только Шелестолистов – только и разговору о них было вокруг!
Девочка слышала, что взрослые, перед тем как построить новый крепкий дом, обязательно проверяют облюбованное дерево – не уснувший ли зверь это? Слышала она и про то, что где-то совсем рядом с Инао стоит двухсотлетний Шелестолист, морщинистый и темный, разросшийся до целой чащи. Она порой прогуливалась, осматривая каждый ствол – не лапа ли?
Но встретиться с чудом лицом к лицу Эрии не удавалось.
Ровно до того момента, как чудо не пришло к ней само.
Эрия сидела в своем шалаше, как обычно, пообещав отцу не отходить от него далеко – здесь были ее куколки из коряг, с платьями из цветов, блюдца для чаепития и теплое одеяло. Земля уже холодала – девочка чувствовала, как с гор спускается Стылодух. Листва с деревьев стремительно облетала, укрывая и землю, и дома эльфов покровом. Взрослые вокруг суетились, готовя жилища к зиме. Но им-то, наверху, ее бояться было нечего – каждый дом в ветвях был, как в коконе, а от снега в таком только теплее. Ни ветер не достанет, ни зверь.
Эрия сидела на пеньке и болтала ногами. В ее руках был вкусный бутерброд, состоящий, в общем-то, из травы и хлеба, но менее вкусным от этого не становящийся. Когда к ней вдруг, шурша, из кучи листьев шагнуло животное – девочка замерла с откушенным куском во рту, разрываясь между желанием вскрикнуть испуганно или радостно.
Перед ней был совсем малыш из всех Шелестолистов. Это была, наверное, его первая осень – он легко спрятался в небольшом ворохе жухлой травы. Эрия подумала, что еще секунду назад думала о том, как с размаху прыгнуть в эту кучу, и благодарила богов за то, что бутерброд достаточно отвлек ее от этой мысли.
Животинка, меж тем, смотрела на эльфийку с интересом, но больше со страхом. Малыш был ростом Эрии только до пояса, ножки-веточки, мордочка круглая, глаза бусины, рожек вовсе нет пока, хвост болтается. На его тонкой спинке уже выросла шапка из ветвей, и Шелестолистенок красовался желтеющим пышным кустом. Он был слишком мал, чтобы его можно было спутать с растением, уж больно аккуратным он был.
Девочка прожевала кусочек бутерброда, и не зная, что сделать дальше, протянула остатки животному. Малыш шарахнулся, замотал головой, но убегать не стал. Он смотрел на Эрию умоляюще, так, словно только одна она могла ему помочь. Она присела на колени, мягко спустившись с пенька, и сложила руки на коленях, всем видом показывая, что обижать Шелестолиста не будет.
Внутри нее полыхало пламя радости и интереса – вот бы закричать, мол, глядите! Все мальчишки и девчонки из тех немногочисленных, что были в Инао, сбежались бы посмотреть! А ее сразу же перестали бы воспринимать как чужую. Однако это точно было рискованно, поэтому она просто сидела и молчала.
Малыш сперва оглядел ее, потом обнюхал. Видимо, Эрия понравилась ему, потому что не успела она понять, что происходит, как животинка запрыгала вокруг нее, пофыркивая, мотая головой, тряся кустом на спине и словно пытаясь что-то объяснить. Девочка вертела головой и решительно ничего не понимала.
— Потерялся? Есть хочешь? Маму потерял? Холодно? Чешется?
Через десять минут она извела все догадки, а Шелестолист совсем вымотался, и сел рядом, грустно понурив маленькую головку. Эрия разглядывала его и удивлялась, насколько много эмоций было в этом животном – словно он понимал абсолютно все, что она говорила, только сам сказать не мог. Оно и правда – не зря их зовут добрыми и мудрыми жителями леса. Каждый из них, вырастая, становится немножко его хранителем.
Вечерело, поднялся небольшой ветер, и девочка думала, что делать дальше – детёныш, пришедший к ней за помощью и так ее и не получивший, никуда не уходил, а ей пора было домой. Но тут ветерок помог им, сбросив к копытцам Шелестолиста несколько листьев. Тот оживился, снова вскинув голову на Эрию, и затыкал ножкой в жухлый листок.
— Листья падают? – логично предположила Эрия, подняв глаза кверху.
Деревья, которые служили им домом, облетели почти под ноль. Кое-где еще держались крепкие листочки, но ветви уже были лысые. Она вздохнула и повернулась обратно к своему новому знакомому. Малыш сидел, изо всех сил топорща ветки на спинке и шелестел листьями.
Листьями!
Эрия даже подскочила. У Шелестолиста до сих пор были листья! Вот уж чего точно не должно быть! Она точно знала, что по осени все лишаются своей зелени – деревьям так не выстоять против снега, а Шелестолистам – против охотников и других злых шутников. Должно быть, малыш, у которого это была первая осень в жизни, так и не смог дождаться, пока его листья засохнут и опадут. А ждать уже было некуда – уже сейчас он был слишком заметен среди голых собратьев, а когда листву на земле укроет снежком – то не миновать беды.
Шелестолисты с самого рождения самостоятельны и не живут стаями – обратиться за помощью малышу было не к кому. Верно, он давно высматривал девочку, чтобы осмелиться подойти к ней.
— Мне снять с тебя листики? – спросила она, и радостный Шелестолист тут же подставил ей спину.
Листва у него на спине уже была безжизненная, но в первый раз с трудом отделялась от веточек. Девочка взяла первый листик, и, беспокоясь, уточнила –
— Тебе точно не больно?
Шелестолист замотал головой и замер в ожидании.
Эрия осмелела и потихоньку, по одному, стала с легким движением срывать листья с уставших ветвей. Листики она складывала в стопочку и сразу придавила книгой – отличный выйдет памятный гербарий!
Как только последний был сорван со спины малыша, он вскочил на ножки, несколько раз подпрыгнул, козликом, и услышав шум наверху (отец Эрии шел, чтобы ее позвать) – лизнул ее в щеку и скрылся за ближайшим деревом, сливаясь с ним.
Девочка осталась сидеть, улыбаясь и перебирая в руках маленькие листочки.
На следующий день, когда ее отец помогал ей собрать палатку и кукольные принадлежности с земли, чтобы убрать их до зимы, она все оглядывалась в поисках своего древесного друга.
На мгновение ей показалось, что куст рядом задорно подмигнул ей, но она не стала привлекать к этому внимание – пусть это будет их маленьким общим секретом. Все-таки здорово, что ей посчастливилось помочь кому-то успешно подготовиться к новой зиме.
А весной он обязательно зацветет новыми листьями и придет ее навестить.