ГлПервый подозрительный бычок нашел и принес Пабло — и при этом так напоминал той-терьера, впервые притащившего хозяину мышь (такой же смуглый, вертлявый, пыхтящий от усердия и старательно выкатывающий черные влажные глаза-маслины), что Джеймсу стоило большого труда сохранить серьезное выражение лица. Но пришлось: хихикать над успешно справившимся с первым заданием подчиненным было бы со стороны инструктора крайне непедагогично. Правда, справился ретивый констебль <i> относительно</i> успешно: про перчатки и пакетик для улик даже не подумал, за что тут же получил рассерженное шипение от Риты. Джеймс не стал вмешиваться.
А ведь поначалу он вообще не собирался идти на крышу четырехэтажного районного небоскреба, где устроил себе лежку снайпер: ну понятно же, что ничего они там не найдут. Профессионал на то и профессионал, чтобы не оставлять следов в местах своего пребывания, пусть даже и длительного. Продуманность же выбранной позиции, наличие прослушки и точность выстрела, от которого не смог бы уклониться ни один человек, позволяли выдвинуть резонное предположение о высоких профессиональных качествах стрелявшего. И Джеймс как раз собирался объяснить это всей полиции Нереиды в полном составе, когда Рита с восторженным придыханиемспросила:
— Вы нам сейчас покажете мастер-класс по сбору улик, да?!
Вот же… настырная! И остальные смотрят так, словно он вот-вот должен вытащить из кармана живого кролика. Навязчивые, ничем не оправданные ожидания раздражали почти так же сильно, как и бессмысленность предстоящей работы. Хотите искать черную кошку в пустой темной комнате, где отродясь не бывало никаких черных кошек? Что ж, дело ваше, а Джеймсу торопиться пока что совершенно некуда. Оставалось разве что сделать хорошую мину при плохой игре. И минимизировать собственную активность.
— Конечно! — Джеймс ослепительно улыбнулся, словно его чрезвычайно порадовала проявленная синеглазым констеблем догадливость. — Отличное практическое занятие, а ведь теория без практики — это ноль без палочки. Но у меня есть к вам более интересное предложение, чем просто смотреть, как я буду искать и оформлять улики, а потом их исследовать и делать выводы. Вести все расследование будете вы сами. А я посмотрю со стороны, проанализирую и по итогам проведу разбор полетов. Согласны?
Конечно же, они были согласны. Джеймс был уверен в их согласии точно так же, как и в том, что ничего они там не найдут.
Со вторым он ошибся..
— Ну, допустим, не факт, что это улика… — Джеймс скептически разглядывал окурок. — Мало ли кто и когда выходил на крышу покурить? Он мог валяться тут с прошлой недели.
— Не мог! — расплылся в довольной улыбке Пабло: похоже, он воспринял скептицизм инструктора как еще одно правило игры, своеобразный дополнительный экзамен. — Он еще даже влажный! Хотите сами пощупать?
— С ума сошел?! Кто же руками улики хватает?! — возмутилась Рита шепотом и поспешила развернуться к инспектору. — Но вообще-то он прав, это действительно курил наш стрелок, вот еще три таких же, совсем свеженьких. — Она гордо продемонстрировала Джеймсу три пакетика с упакованными в них окурками. — Я их пинцетом брала, как положено! Вот здесь лежал преступник, видите следы от локтей? А вот тут упирался коленом и вот так клал винтовку, как раз удобно целиться, видите след от дула на бортике? Как раз по траектории. И пепел, видите, локтем размазанный? А окурки мы вот там нашли, в углу, ну да вы же видели! Если он не левша и лежал вот так, то как раз туда логичнее всего их и отбросить. Там и пачка смятая валялась, ее Степан упаковал… то есть старший констебль. Может, сумеем с нее и отпечатки пальцев снять, у нас по ним неплохая база… — И добавила с бесхитростным сожалением: — А если бы у нас было оборудование для определения ДНК, то и его бы сняли, раз свеженькие-то. Жалко, что нету…
— Ну, у нас и базы по ДНК нету, — прогудел Степан.
Рита досадливо отмахнулась:
— Было бы оборудование — базу бы мигом набрали!
Как ни трудно было уложить в мозгах концепцию столь скверного оснащения полицейских сил, но констебли не врали. Что ж, Джеймс всегда знал, что он удачлив, и вот еще одно подтверждение: здесь никто не разоблачит его на основании несовпадения ДНК. Улыбка Bond’а стала чуть более искренней.
— Судя по окуркам, он пробыл здесь не менее полутора часов… — Это опять синеглазая.
— Зачем? Если они знали точное время прилета…
— Затем, что снайпер всегда приходит заранее! Даже когда знает точное время — потому что все может измениться в последний момент и надо быть к этому готовым, да и вообще надо успокоиться, слиться с обстановкой…
Говорит вроде как Санчесу, но при этом искоса поглядывает на инспектора, словно ждет чего-то, то ли возражения, то ли похвалы. Наверняка в школе была отличницей. Джеймс ограничился нейтрально-поощрительной улыбкой.
— Как думаешь, пальчики с пачки откатать сможем?
— С пачки вряд ли, уж больно мятая. А с банки точно сможем!
— С какой банки?! — Джеймс и Рита спросили это хором, к вящему удовольствию Пабло, которому наконец-то удалось хоть в чем-то обойти коллегу и удивить инспектора.
— Из-под пива! — Еще один пакет, на этот раз с жестким креплением. В зажимах — слегка помятая пивная жестянка. — Я ее правильно взял, не смазал! Видите, какие жирные? Даже без порошка видать! Он там перекусывал, перед тем как залечь, мы еще и упаковку от «Друга желудка» нашли, сегодняшнюю, скидочную!
Какой, однако, сознательный преступник! Словно понимал, что у полиции могут возникнуть проблемы с его опознанием по ДНК, и расстарался оставить и отпечатки, да почетче, пожирнее…
Мысль о подставе казалась все более и более здравой. Поначалу Джеймс подумал, что подставить вообще пытаются его. Вернее, не его, а Джеймса Горина, присланного инструктора из Центра. Не со зла, просто ради проверки — люди любят устраивать подобные проверки пришлым новичкам.
Мысль мелькнула и пропала, опровергнутая показаниями детектора — эти полицейские были слишком честными и не замышляли никаких каверз. Более того, когда Джеймс после осмотра пивной банки ехидно поинтересовался, а не обронил ли незадачливый киллер, случаем, где-нибудь поблизости еще и свою паспортную карточку — вошедший во вкус Пабло на полном серьезе кинулся ее искать.
Оставалось только признать, что тут или преступники под стать полиции, или… Или же кто-то кого-то очень серьезно подставляет, не жалея на это усилий. И при этом очень хорошо знает местную полицию, потому и набросал столько улик: надеялся, что хоть одну да найдут эти горе-специалисты. Какой им инструктор, им нянька нужна, они же как дети…
— Ну что, — спросил все это время молчавший Глеб Ржаной, словно почувствовав изменившееся настроение Bond’а, — возвращаемся в участок?
И когда все уже спускались по узкой щербатой лестнице, придержал старшего констебля со словами:
— Степан, а ты пройдись здесь, потолкуй с народом. Вдруг кто чего видел. Ну и вообще, по обстановке…
Здоровяк лишь молча кивнул, пропуская остальных вперед. Как успел заметить Джеймс, он вообще старался не тратить лишних слов.
***
— Вот он, этот антиобщественный тип, собственной персоной! — Адам Шталь отодвинулся от клавиатуры, выведя на общий экран результат своих изысканий. — Энди Таффер, девятнадцать лет, уроженец Западной платформы, задерживался дважды, потому его отпечатки и есть в базе. Кража пяти литров браги у гражданкиВаснецовой в прошлом году и угон мопеда четыре месяца назад. Угон неудачный — врезался в урну и был пойман и доставлен в отделение пострадавшим. Оба раза приговорен к неделе общественных работ.
— Странно… — протянул Глеб, хмурясь.
— Действительно, странно: было бы из-за чего в отделение тащить! — поддержал капитана Пабло.
— Означенная жертва была инопланетным туристом.
— Тогда понятно! Наши бы просто морду набили.
Рита неуверенно хихикнула и тут же замолчала: Глеб остался серьезен.
— Странно, что он совсем не похож на профессионального киллера, — продолжил капитан, словно и не слышал перешучивания подчиненных. — И преступления все какие-то несерьезные. Да и по роже видно, что мелкое хулиганство — вершина карьеры, о которой такой тип может только мечтать.
Рожа на экране действительно впечатление производила удручающее: унылая, длинноносая, с немытыми сальными патлами неопределенного цвета до плеч и опущенными уголками губ вечного нытика, по любому поводу заранее готового заскулить: «А че я?!»
— Пальчики на банке точно он оставил, — пожал плечами Невидимка. — А с остальным уже вам разбираться.
— Разберемся, — пообещал Глеб с угрозой в голосе. — И что он на крыше делал, и кто стрелял… Пробей-ка нам его адресок. Да только не тот, который он сам в анкете указал, а настоящий.
— Обижаете, капитан. Уже.
— Поедем брать?! — азартно вскинулся Пабло.
— Поедем… поговорить. Степана вот только дождемся, он что-то задерживается, давно уже должен был вернуться. — Глеб поднял голову, очевидно расслышав шаги в коридоре. — О, легок на помине…
Дверь в кабинет начальника участка распахнулась с грохотом, словно ее пнули ногой. Рита охнула, Пабло выругался. Джеймс услышал шаги в коридоре задолго до Глеба и понял, что идут двое. Причем один по тяжелой вкрадчивости походки довольно уверенно идентифицируется как старший констебль, а анализ алгоритма сбивчивых и неуверенных шагов другого позволяет с высокой степенью вероятности определить, что идет он отнюдь не добровольно. В итоге Джеймс оказался единственным из присутствующих, кто точно знал, что увидит, когда дверь откроется. Но все равно постарался придать лицу выражение легкого удивления. Не большего, чем у капитана. Но и не меньшего.
— А че я?! Че я-то?!
— Разберемся.
Локация: квадрат 125-18.
Местное время: 19-34.
Видимость 76%. Активировать инфракрасный режим?
Да/Нет?
Нет.
76% – вполне достаточно.
В зоне ближнего сканирования два живых объекта категории «враг, подлежащий нейтрализации» подкатегории «человек». Вооружены.
Удачность локации: ниже средней.
Вероятность успешной нейтрализации обоих объектов без привлечения постороннего внимания 38%. Приступить к нейтрализации?
Да/Нет? Нет.
Как говорил Коршун: «Там, где мы, – нет ни шума, ни пыли. Пусть другие шумят. А мы послушаем».
Включить удаленный микрофон? Да/Нет? Да.
Выполнено.
Увеличение расхода энергии: +0,9%.
Пренебречь.
– Ты опять к своему тайнику?
– А тебе завидно?
– Смотри, шеф узнает – мало не покажется.
– А я и тебе отсыплю. Чтобы он не узнал.
– Смотри, я за язык не тянул.
– Заметано!
– Только смотри, меня через полчаса Майк сменяет! Успеешь?
– А мы и ему отсыплем!
– Он же не курит!
– Тогда стоит поторопиться…
Объекты разделились. Первый остался у проходной, второй приближается. Система предлагает нейтрализовать его прямо здесь с вероятностью не привлечь постороннего внимания в 67%. Лучше, чем тридцать восемь. Но недостаточно. Во всяком случае, Коршун бы точно сказал, что 67% – это ровно на 33% меньше, чем надо.
Да что там, он так и говорил. Часто. Правда, потом в половине случаев все же приказывал атаковать. И как-то так получалось, что проценты всегда округлялись до сотки. Он был везучий сукин сын, хотя и Коршун. Так всегда про себя и говорил: «Я везучий сукин сын, и пуля для меня еще не отлита». И это уже тогда заставляло Рэнди зависать, потому что у них были бластеры, и у врагов тоже. Хотя никакого Рэнди тогда еще и не было. А был Обормот. Тоже хорошее имя. Но Рэнди лучше.
Впрочем, Коршун никогда не рисковал там, где можно было без этого обойтись…
Рэнди бесшумно скользнул по веткам за поворот тропинки. Прикинул расстояние. Пожалуй, теперь достаточно. Риск не более 7%.
Не хрустнула ни одна ветка, не прошуршали даже листья – киборг спрыгнул на тропинку в метре за спиной ничего не подозревающего человека совершенно беззвучно. Короткий шаг вперед, чтобы вплотную, одной рукой придержать подбородок, второй быстрый взмах ножом по горлу – все со спины, чтобы не забрызгало хлынувшей кровью. Забросить тело в кусты, подальше от тропинки. Тоже бесшумно. Вернуться на наблюдательный пункт.
Семь процентов – это все-таки семь процентов, а округлять всегда надо до сотки.
Так учил Коршун.
***
Обед был подан в половине восьмого.
Впрочем, про него в тот день никто бы, наверное, так и не вспомнил, если бы не миссис Дженкинс. Она подала его сама при помощи безупречной улыбающейся Мэй Ли и двух сервировочных столиков прямо в рабочий кабинет. И извинилась за то, что, сообразуясь с ситуацией, взяла на себя смелость и велела не накрывать в столовой и ограничиться лишь холодными закусками и кофе. По-походному.
Сандра, которая до этого о еде не думала совсем (а если бы и подумала, то отмахнулась бы от таких мыслей, как от полной чуши: все равно ведь в таком состоянии ни у кого кусок в горло не полезет), вдруг к величайшему собственному смущению поняла, что ужасно проголодалась. Она никогда ранее не замечала в себе склонности заедать неприятности, однако сейчас есть хотелось просто зверски.
«По-походному» подразумевало, что обедать придется без приборов, а потому все салаты, запечености и паштеты были разложены по тарталеткам и крохотным сэндвичам на шпажках. Мистер офицер Лавров больше обрадовался огромному термосу с крепким кофе. Тут же набулькал себе большую кружку («нет, молока не надо, спасибо, мисс»), а заодно нагреб и полную тарелку бутербродов, к уничтожению которых и приступил с той же жизнерадостной непосредственностью, с которой, похоже, делал в этой жизни все. Кто-то вспомнил об отсутствующих, но миссис Дженкинс сообщила, что миссис Нодье еще спит, а о мистере Честере позаботились. Как и о людях мистера офицера Лаврова, он может не беспокоиться.
– Да-да, конечно, спасибо, миссис… э-э-э… спасибо, – сказал мистер офицер Лавров, хотя Сандра что-то не замечала, чтобы он так уж сильно о ком-то беспокоился.
Он вообще выглядел задумчивым и рассеянным, быстро расправился с бутербродами и кофе и первым покинул кабинет, прихватив с собой Говарда Крейна и пробормотав маловразумительное что-то о «сообразности изменившейся ситуации». Мэй Ли собрала опустевшие тарелки и принесла новый термос, которым тут же воспользовался заскочивший Гай, сообщив, что из смотровой его выгнали копы. Ричард Браун, потягивая кофе, раскрыл несколько вирт-окон и сосредоточенно листал какие-то графики: то ли делал вид, то ли действительно предпочел погрузиться в повседневную привычную работу. Похоже, он не возражал против того, что его кабинет превратили во что-то типа временного штаба. Во всяком случае, не требовал удалиться. Даже дверь закрыть не требовал, она так и стояла нараспашку.
И Сандра рискнула отправиться на поиски Говарда Крейна, с которым ей обязательно надо было поговорить: ведь кто-то же должен выяснить, кто отключил купол! А кому это сделать, как не начальнику охраны, который знает тут всех и по долгу службы просто обязан хоть немного, но разбираться в ведении расследований? Не на полицию же надеяться, в самом-то деле!
Часы на первом этаже пробили восемь.
***
Локация: квадрат 125-19.
Местное время: 20-04.
Видимость: 57%. Задействовать инфракрасное зрение?
Да/Нет? Да.
Выполнено.
Увеличение расхода энергии – +1,2%. Принято.
В инфракрасном режиме погруженный в вечерние сумерки двор выглядел совсем иначе. Засияли трубы теплотрассы и нагретые решетки вентиляционных выходов, на фоне светлой относительно теплой земли успевшие остыть металлические детали и части пришедших в негодность производственных механизмов, разбросанные бессистемно по всей территории, казались почти черными.
И радужно переливался силуэт человека, что брел, чертыхаясь, вдоль ограды и ругался на разных возомнивших о себе придурков, не поверивших на слово честным людям и поотбиравших у них фонарики, отчего честным людям теперь приходится спотыкаться на каждом шагу. А ведь честные люди честно обещали, что не будут ими пользоваться!
До объекта четыре метра. Объект категории «враг, подлежащий нейтрализации».
Удачность локации: высокая.
Вероятность успешной нейтрализации без привлечения постороннего внимания: 98%.
Приступить к нейтрализации?
Да/Нет? Да.
Принято. До объекта два метра. Один метр. Пуск.
Выполнено.
Свернуть шею человеку нетрудно, особенно если прыгаешь на него сверху. Куда сложнее сделать это бесшумно. Особенно когда весь задний двор засыпан хрусткой щебенкой.
Но киборг справился.
Приземлился аккуратно, на носочки, присел, гася инерцию, и успел подхватить начавшее заваливаться тело бывшего часового вовремя, не дав ему упасть и наделать шума. Оттащил в угол, к цеху первичного отжима, и запихнул в щель между стеной и оградой, куда, казалось, не могла бы протиснуться и кошка. Тоже абсолютно беззвучно. «Вокруг нас шума нету, – говорил Коршун. – Шум поднимается, когда мы уже ушли».
Вокруг Рэнди нет шума. Коршун был бы доволен.
На подлежащей зачистке территории осталось восемь объектов категории «враг, подлежащий нейтрализации» и один объект приоритетной значимости, подлежащий изъятию в неповрежденном виде.
Рэнди моргнул. Не объект. Викки. Но… Пусть лучше пока остается для системы именно что объектом приоритетной значимости. Так надежнее. И системе привычнее.
Система не может испытывать эмоций. Она не человек. И даже не киборг. Она – система. Но если бы могла, то, Рэнди в этом уверен, сейчас она была бы счастлива: она наконец-то снова делала то, для чего была создана.
На 11-30 два живых объекта категории «враг, подлежащий нейтрализации». Не первые в списке принятой очередности. Удачность локации средняя. Вероятность нейтрализации без привлечения постороннего внимания 54%. Приступить к нейтрализации? Да/Нет? Нет.
Коршун учил, что заданную очередность нейтрализации объектов менять следует лишь в экстренных обстоятельствах или при очень удачном их стечении. В данный конкретный момент признаков ни первого, ни второго не обнаружено. Значит, менять не будем. Первыми по списку идут часовые. Их дольше всего не хватятся. Остальные – потом.
Пусть шумят. Послушаем.
– Да не трогал я ее!
– Я сказал. Чтоб и близко.
– Стив, да ты что, не понимаешь?! Эта дрянь нас просто поссорить хочет! Я ее и пальцем!..
– Пальцем, да? А кто ей полный заряд вкатил? Всех же предупреждали, чтобы поделикатнее…
– Ага, вон Ёсик поделикатничал с дозой, и что?! Эта дрянь недооглушенная так в руль вцепилась, чуть флайер не грохнула! И где бы мы тогда все были сейчас?! И что мне оставалось делать, скажи?! И медвежонок этот ее…
– Ну да, теперь еще к медвежонку привяжись.
– Откуда она его взяла? Не было его сначала, вот чем хошь клянусь, не было!
– Лес, прекращай. Все знают, что у тебя зуб на ее папашу, вот ты на дочке и отыгрываешься.
– Да не отыгрываюсь я!
– Лес, я сказал. Еще раз рядом увижу – сам урою.
– Да пошел ты!
Объект «Стив» ушел в направлении гаража. Хлопнула дверь. Объект «Лесли» остался топтаться у стены цеха, невнятно матерясь. Вжикнула молния. Зажурчало.
Перерасчет ситуации. Выявлена крайняя степень удачности сложившихся обстоятельств. Принять коррекцию списка очередности? Да/Нет? Да. Принято. Приступить к нейтрализации объекта первой очередности? Да/Нет? Да. Принято.
Выполнено.
В щель между цехом и оградой вполне упихнется и еще одно тело. Викки пришла в себя. Это хорошо. И Винни-Пух у нее. Еще лучше. Значит, она знает, что Рэнди рядом. Значит, не будет делать глупостей и отыграет принцессу, как учили.
Хорошо, что Рэнди не надо отыгрывать авшура: у них слишком сложная манера говорить.
«Малыш, проснись!»э
«Система готова к работе. Введите указания».
«Малыш! Мне нужен ты, а не система! Просыпайся! Быстро! Мне что, противопожарку замкнуть, чтобы тебя водой окатило?!»
«А? Не надо водой. Уже пора?»
«Нет. Я разбудила тебя раньше, прости, но я и так тянула до последнего, еще двадцать минут назад хотела, но жалко стало. Ты и так недосыпаешь. Но дальше нельзя тянуть, уже просто опасно».
«Ты о чем?»
«Прости, малыш, но ситуация экстремальная. У нас гости».
«А. Тарелка? Сами? Нетерпеливые».
«Нет. Не зелененькие, а те бандюганы, что под геологов шифруются. Трое. У самого корабля. Вооружены и очень опасны, потому что вооружены по максимуму. Лови полный список».
«Ничего себе».
«Вот и я о том же. А капитан с доктором собираются как раз идти на станцию, проверять цитометр. Вот прям сейчас, понимаешь?! Пока биологи спят. По жуткой темной поляне мимо жуткого темного леса, где засели эти бандиты! А у капитана один только бластер! Против такого-то набора это ни о чем совершенно, вообще считай безоружные против танка!»
«А зачем проверять цитометр?»
«Да они, представь, решили, что биологи в том ящике тебя прячут!»
«Меня?»
«Киборга! Котик, не тупи! Они уже в пультогостиной, сейчас Теда в каюту прогонят и выйдут! Вдвоем против троих! Почти безоружные – против такого-то арсенала! Капитан, конечно, герой, но у него один только бластер, а доктор вообще не боец, если начнут стрелять, он только мешаться будет. Что так уставился? Дошло наконец?! Да, твой обожаемый доктор тоже пойдет сейчас чуть ли не на верную смерть, пока ты тут дрыхнешь!»
«Я не дрыхну. Я думаю. Выпустишь меня через грузовой. Бесшумно и чтоб следов не осталось, что открывали. Сможешь?»
«Обижаешь, малыш! Я тебе Михалычеву кладовку открыла, возьми плазменную горелку, на второй полке слева. Если поставить выхлоп на максимум, она очень даже себе вариант плазмомета на ближней дистанции, а то что же ты совсем без оружия…»
«Я сам оружие. Где они?»
«Один за базой. А двое как раз на пути у капитана окажутся, слева в кустах засели, словно караулят, словно знают, что те сейчас как раз выйти собираются! Я, конечно, весь корабль прошерстила… но вдруг они действительно что-то совсем незаметное подсадили и таки все-все-все слушают?! А теперь хотят взять капитана в заложники, как в том сериале…»
«Вероятность низкая. Жучок я уничтожил, других не обнаружено. Они не могли предположить такого развития событий, по ночам люди обычно спят. Случайное совпадение».
«Ох, не верю я в совпадения… Впрочем, закон подлости тоже никто не отменял, а в него я верю. И вот в кого еще я верю точно, так это в тебя. Слышишь, малыш? Я серьезно. Удачи!»
***
Псевдогеологи были врагами. Информация однозначна и не требует дополнительного анализа. Не-враги не приходят в гости ночью (и уже не первый раз!), когда хозяева спят – ну или должны спать. И до зубов вооруженными они тоже в гости не приходят. И не вешают на дверь шлюза жучок – потом, когда разведать незаметно не удается и приходится вернуться уже днем вроде как с просто соседским визитом. Не-враги так себя не ведут.
Кто прятался за рифленым куполом базы, Дэн не разобрал, отследил только тепловой контур, убедился, что далеко и непосредственной опасности не представляет, и оставил на дальнем периметре следилки. Так, на всякий случай, если отслеживаемый объект вдруг захочет поменять место дислокации. А тех, что прятались в кустах неподалеку от корабля, он опознал сразу. И перешел в боевой режим – парочка оказалась самой опасной.
Одним из них был громила с таким арсеналом, словно собрался на небольшую персональную войну. Дэн его отлично запомнил и по первой встрече – тот самый, которого они с Машей не успели поймать силовым куполом, когда он заглядывал в иллюминатор. Рефлексы у громилы были под стать киборговским, и изменения в окружающей обстановке он отслеживал ничуть не хуже. Сильный враг. И однозначный. Это хорошо.
Но куда опаснее был его напарник – тот самый хлюпик с повышенной максуайтерностью, который только чудом не обстрелял их флайер два дня назад. Мирный гражданский флайер с тремя пассажирами. Из армейской лазерной винтовки, которую на блошином рынке не купишь. И был этот задохлик сегодня тоже вооружен по максимуму, чего и стоило ожидать: максуайтеры без пистолета ощущают себя голыми. Дэн отлично помнил любимую присказку капитана «Черной звезды»: без бластера как без штанов – и самому неудобно, и люди не уважают.
Враги. Точно.
Это радовало своей определенностью – алгоритм обращения с врагами у Дэна был выстроен и отработан до почти полного автоматизма. Физическое устранение оставалось самым радикальным (и привлекательным) вариантом, но пока было отложено и промаркировано «обязательным к применению» лишь в случае проявления объектами откровенной агрессии в отношении одного из подлежащих охране объектов (к таковым по умолчанию были приписаны все члены «своего» экипажа и даже пассажиры, хотя и с некоторой оговоркой как лица несколько более низкой ценности) с риском для жизни и здоровья последнего. Мера кардинальная, но необратимая. Впрочем, с максуайтерами иначе и нельзя, любое иное обращение они воспринимают как слабость противника и переходят в атаку сами.
Максуайтеры. Враги. Отлично. А повод для применения кардинальной меры они дадут, долго ждать не придется. Максуайтеры всегда дают такой повод, они так живут и не умеют иначе.
Ночной режим Дэн активировал еще в грузовом отсеке, и теперь лес вокруг сиял всеми оттенками сине-зелено-желтого, от голубовато-бирюзовых стволов древовидной плесени до насыщенно оранжевого мохнатого фонарика разогревшейся в полете степянской мухи. Дэн подошел к псевдогеологам со стороны леса почти вплотную, остановившись только тогда, когда громила вдруг замер и начал настороженно крутить головой, словно что-то услышал. Похоже, он по-своему был опасен ничуть не меньше задохлика, вот этой своей тренированной чуткостью, позволившей при первом визите ему отпрыгнуть из-под уже схлопывающегося силового купола, а сейчас – почуять киборга, приближавшегося совершенно бесшумно.
Дэн замер.
Он не боялся, что его обнаружат – еще издалека убедился, что мощных сканеров у незваных гостей нет, только слабенькие ноктовизоры, куда слабее его собственного, встроенного. Но не удивился такому несерьезному оснащению – скорее, зауважал: батарея даже у выключенного сканера фонит довольно нехило, ее на раз засечет любая сторожевая следилка, не говоря уж о боевом киборге. Активно же работающий сканер вообще сродни фейерверку, разве что в невидимом человеческому глазу диапазоне. Незваные гости знали, что у хозяев есть киборг, и постарались обезопаситься и по максимуму обеспечить собственную скрытность.
Единственное, чего они не могли предусмотреть, – что киборг этот сорванный. Да к тому же еще и работает не один, а в связке с таким же сорванным искином.
Дэн почувствовал, как при этих мыслях губы его чуть дрогнули – последнее время это происходило довольно часто, чуть ли не каждый день, и уже не пугало невозможностью понять и запомнить алгоритм: он знал, что если понадобится, улыбнуться сумеет. И сделает это правильно безо всякой программы. Он вообще обнаружил странную вещь: чем меньше он действует по подсказкам программы имитации личности, чем более неправильно, казалось бы, себя ведет – тем меньше вызывает недоумения и подозрений у «своих» людей. Еще одна странность к списку человеческих странностей, грозящему оказаться бесконечным.
«Малыш, не спи! Они выходят. Втроем».
Втроем…
Дэн поежился – показалось, что в лесу резко похолодало. Странно: датчики не подтвердили, но ощущение никуда не исчезло.
«Тед… тоже ищет киборга?»
Мог ли доктор убедить капитана, что пилот точно не киборг и ему можно доверять? Наверное, мог. Доктор знает правду, а статус старого капитанского друга дает множество преимуществ. Мог ли капитан счесть, что при таких обстоятельствах лучше пилоту рассказать правду про скрывающегося на борту сорванного киборга, притворяющегося человеком, и заручиться его поддержкой при исследовании подозрительного ящика? Вполне. Мог ли после этого Тед остаться на борту? Конечно не мог.
Как поведет себя пилот завтра, когда точно будет известно, что никакого киборга в ящике с цитометром нет, а значит, он где-то рядом? Возможно – в соседнем кресле?
Недостаточно данных для анализа…
«Нет, малыш. Можешь не переживать, они ему ничего не сказали ни про свои подозрения, ни про киборга вообще. Просто сообщили, что видели со стороны станции подозрительные вспышки и опасаются возгорания. Решили, что проще взять его с собой, все равно он бы не удержался и за ними проследил по камерам, так что пусть уж лучше будет на подхвате и под приглядом. А как твои подопечные?»
«Лежат».
«Я на тебя надеюсь, зайка! Если они попытаются напасть – ты ведь их нейтрализуешь, да?»
«Легко. Но они не попытаются, если их не вынудить»
«Ты уверен?»
«На все сто. Агрессивность низкая, оружие заблокировано и расположено за спиной, что исключает возможность его быстрого применения. Они пришли не атаковать, они пришли наблюдать. И, возможно, расставить жучки взамен уничтоженного».
«Ты им это позволишь?»
«Конечно. Скорее всего, жучок будет не один, тогда они поторопились, а сегодня наверняка решили раскидать целый рой и поставить где-нибудь поблизости портативный передатчик. А по размещению жучков сразу станет понятным, что именно их интересует и куда будет направлена потенциальная атака. Черт…»
«Что случилось, малыш?»
«Эти идиоты даже ползать бесшумно не умеют. Кажется, нас заметили…»
«Капитан?»
«Нет».
Зато именно капитан успел перехватить рванувшегося на звук Теда – качественно так перехватить, сразу взяв на болевой прием. Все-таки космодесантники не бывают бывшими. В боевом режиме время становится вязким, процессор обрабатывает поступающую информацию несколькими параллельными потоками – Дэн слышал, как сопит задохлик с повышенной максуайтерностью, как почти беззвучно втягивает воздух сквозь зубы громила, как шипит чем-то третий геолог за станцией, даже как еле слышно вздыхает доктор, укоризненно покачивая головой. Доктор стоял за спиной капитана (тот не мог его видеть), смотрел на лес с насмешливым осуждением, вздыхал и качал головой. Доктор был не совсем прав в своих подозрениях (ведь сучок сломался под ногой вовсе не у Дэна!), да и с направлением тоже ошибся, и смотрел не туда. Но Дэн отлично знал, кому именно предназначены и этот укоризненный взгляд, и задранные на лоб бровки, и вздохи. И от этого почему-то делалось жарко ушам. И почему-то совсем не помогало то, что по большому счету доктор был не прав, да и не раздражался совсем, его ситуация скорее забавляла.
– Если там кто-то есть, – сказал капитан, ослабляя захват и позволяя Теду выпрямиться, но не отпуская его руки окончательно, – то идти туда опасно. А если нет – просто глупо.
И Дэн восхитился лаконичной безупречности этой формулировки, с облегчением выходя из боевого режима. Драки не будет. Не с таким капитаном.
Впрочем, буквально через несколько секунд восхищение Дэна капитаном существенно поумерилось – когда тот зачем-то решил оставить доктора снаружи станции, мотивируя это необходимостью кому-то быть на стреме, чтобы подать сигнал. К этому моменту геологи как-то нехорошо активизировались, переместившись к самому краю псевдокустарника. Дэн напрягся, понимая, что разделить внимание между тремя объектами (один из которых к тому же подлежит защите по высшему разряду как особо ценный груз, а два других – контролю с довольно высокой вероятностью полного физического уничтожения), будет достаточно сложной задачей. Однако доктор справился сам, просто проигнорировав приказ капитана. И Дэна в который уже раз поразила вольность обращения людей даже с самыми прямыми и недвусмысленными приказами.
Свет на биостанции зажигался автоматически – вспыхнул сразу же, как только капитан (а он шел первым) переступил порог. Хорошо, хоть дверь за собой закрыли. Плохо, что в двери этой круглый иллюминатор. Ярко-желтый, светящийся и всем вокруг радостно сообщающий, что на станции кто-то есть. Стоит кому-то из пассажиров проснуться и выглянуть наружу… Впрочем, если Маша права – скоро они проснутся все. И меньше всего их будет интересовать наличие или отсутствие света в единственном станционном окошке.
«Ох, малыш, что-то мне нервно как-то. Ждать и догонять – это самое паршивое, что только можно придумать. Ты точно проверил, что ХБК там нет?»
Конечно же, он проверил. В первую же ночь, и Маша об этом знала. ХБК – штука крайне опасная, хуже мусоросжигателя. Тяжелый, густой газ, в считанные минуты превращающий любую органику в низкомолекулярную кашу. Хорошо хоть на открытом воздухе быстро разлагается до безвредных компонентов, но обращения требует аккуратного и осторожного. Макс Уайтер любил забавляться с этой дрянью, растворяя зарвавшихся подчиненных. Сетовал только, что больно уж дорогая, военные, мол, совсем оборзели, такие цены ломят. Если эта дрянь имеется рядом – Дэн предпочитал о таком знать, хотя бы просто для того, чтобы держаться подальше. А по штатному расписанию именно хлорбетакриспином должна производиться плановая стерилизация внутреннего помещения биологической станции. И значит, расположенные над внутренним модулем танки-накопители должны быть заполнены именно им.
Танки на станции биологов оказались заряжены безвредной дымовой смесью, предназначенной для создания маскирующего заслона, но совершенно неэффективной при обеззараживании. С одной стороны, это успокоило Дэна – не смертельная отрава, справиться с которой не сможет даже киборг, а просто дым. В нем, конечно, тоже можно задохнуться, но это очень уж постараться надо, даже человеку. С другой же стороны, подобная неадекватная замена киборга слегка озадачивала. Но еще больше озадачила его реакция Маши, к которой Дэн обратился за разъяснениями: реакция эта ограничилась хихиканьем и не поддающейся осмысленной расшифровке фразой о том, что люди всегда остаются людьми, и биологи они при этом или ксенокриптографы – значения особого не имеет.
Сейчас Дэн мог бы напомнить Маше о том своем вопросе и ее странном ответе. Или поинтересоваться: зачем ей нужно несколько раз переспрашивать о том, что она и сама знает. Или сделать еще что-нибудь столь же бессмысленное. Вместо этого он ограничился лаконичным:
«Да».
И, кажется, опять угадал правильно – пришедшая ответка была вся увешана извинительными виньетками.
«Ну не обижайся, зая… Я все-таки женщина. И я волнуюсь. О да, да, я помню – ты DEX, а DEХ’ы не страдают паранойей, они на нее запрограммированы! Ты не мог не проверить, конечно, я знаю. И проверить плохо ты тоже не мог. Очень надеюсь, что ты не ошибся, малыш. И что я не ошиблась тогда тоже. Очень-очень на это надеюсь. Я знаю людей. Если в пределах досягаемости их шаловливых ручонок имеется большая красная кнопка с огромной надписью «ОПАСНО! НЕ ТРОГАТЬ!», то не существует вопроса, нажмут они ее или нет, существует лишь вопрос – как быстро они ее нажмут…»
Псевдогеологи между тем, немножко пошуршав псевдотравой и яростно пошипев друг на друга, покинули псевдокусты и короткими перебежками достигли станции. Хлюпик с повышенной максуайтерностью приклеился к освещенному иллюминатору, заглядывая внутрь, громила пошел вдоль стены в сторону леса. То ли проверял ее на наличие других окон или скрытых входов, то ли хотел пообщаться с третьим коллегой, который из-под прикрытия деревьев так и не вышел. Это просто отлично, что наблюдать непосредственно под иллюминатором остался тот, чья максуайтерность уже столько раз подтвердилась, это очень, очень удачно получилось. Последний тест. Финальный. Чтобы уже точно ни малейших сомнений, потому что пока еще для сомнений оставалось целых двадцать четыре процента. А двадцать четыре процента – это все-таки слишком много для запуска алгоритма радикальной нейтрализации. Хорошо бы протестировать и громилу – так, для большей уверенности. Может быть, он еще успеет вернуться, если отойдет не слишком далеко?
Дэн ждал.
И надеялся, что Маша права и далеко отойти громиле попросту не дадут.
Так и вышло. Псевдогеологу удалось дойти лишь до второго (если считать от двери) ребра жесткости биостанционного купола, когда над поляной истошно взвыла сигнализация, а по периметру станции оранжевым пунктиром замигало оповещение о биологической и химической опасности. Громила профессионально метнулся к лесу, но на полпути обернулся на хлюпика – и изменил направление бега со скоростью, которой мог бы позавидовать и боевой киборг: максуайтерный хлюпик и не думал убегать. Он по-прежнему стоял у двери, под самым иллюминатором, вытаращенными глазами уставившись внутрь. Если бы не напарник, он бы, наверное, так и стоял бы там столбом до появления остальных биологов, и глаза у него при этом были белые от ужаса, а лицо казалось почти зеленым. Наверное, это из-за оранжевых вспышек оповещения. Наверное. Громиле пришлось тащить его под защиту деревьев чуть ли не волоком.
Они еле успели – от корабля к станции уже несся полуодетый Владимир в пижаме и тапочках (максуайтерность максимальна, возмущение и удовлетворение на уровне 98-99%), беззвучно разевая рот. Беззвучно – это для людей и из-за сирены, конечно же. Дэн, сразу же выставивший нужные параметры акустического фильтра, отлично расслышал все его вопли:
– Придурки! Идиоты! Алкаши! Я же говорил! Я же предупреждал! Какой идиот запустил стерилизацию?!
Наверное, если бы дверь в станцию оказалась заперта, руководитель экспедиции ее бы просто вышиб, максуайтеры и не на такое способны, особенно на адреналине. Они любые преграды сносят на раз. Но дверь оказалась только прикрыта, Владимир ее лишь распахнул настежь, врываясь внутрь и продолжая кричать. После короткой возни (в ее процессе вопли Владимира приобрели придушенный и даже слегка жалобный оттенок: похоже, капитану с доктором удалось его немножко помять) внутри станции что-то громко щелкнуло, сирена смолкла, а из настежь распахнутой двери на поляну повалили густые клубы дыма – вязкого, тяжелого и абсолютно безвредного, как подтвердили анализаторы. Из корабля выскочила Наталья и заметалась по поляне, опасаясь заходить в расползающееся над псевдомхом серое марево псевдо-ХБК. Полина с Марией Сидоровной отстали от нее ненамного, последняя на ходу дожевывала Полинину шоколадку.
В псевдокустах громила ударил бледного до синевы хлюпика по щеке – резко, с оттяжкой, у того аж голова мотнулась. И пинками погнал его вглубь леса. При этом дважды оглянулся – Дэн отчетливо видел его лицо, пересеченное узкой полоской ноктовизора…
«Дэн, очнись! У нас проблемы!»
«Я… в порядке».
«Тогда не стой столбом! Надо быстренько тут всё разрулить, чтобы все разошлись по каютам и у тебя была возможность наконец заняться делом! Настоящим делом, малыш! Я как чувствовала, что эта ночка будет паршивой до предела, ждать выпало мне, а вот догонять придется тебе, тут я пас, зайка, я бегать не умею!»
«Догонять?»
«Дэн, я ошиблась. Этот третий, который за базой был, он не геолог! Когда взвыла сирена, он рванул совсем в другую сторону! Держи его маршрут. Видишь, да? Понимаешь, куда он бежит?!»
«Вижу. Понимаю. Вернее – не понимаю. Он же человек. Я не мог ошибиться, я же сканировал, пусть и далеко, но я не мог спутать…»
«В том-то и проблема, малыш! Центавриан легко напугать, я знаю эту зеленокожую братию как облупленных! Шваркни разочек по их тарелке хорошим кирпичом – и они, даже будучи вооруженными до зубов, сочтут риск чрезмерным и предпочтут убраться. С ними было бы просто, им вообще могло бы хватить одного твоего появления во всей красе боевого режима рядом с их типа секретной стоянкой. Но если они наняли человека… Люди, малыш, непредсказуемы! Впрочем, кому я это говорю…»
***
Хлорбетакриспин (он же ХБК) – штука сильная и без вариантов, как любил говорить капитан «Черной звезды» Макс Уайтер. Быстро растворяет любую органику и применяется лишь в боевых операциях против заранее приговоренных к смертной казни террористов, а также при зачистке особо опасных биологических культур. Вдыхать его вовсе необязательно – для активации процесса неостановимого клеточного распада достаточно контакта с незащищенной кожей. Впрочем, если кожа даже и защищена, но преграда представляет собой не боевой скафандр или хотя бы химкостюм – активация все равно произойдет, разве что сам процесс окажется более продолжительным. Для полного разложения тканей кибермодифицированного организма средней комплекции обычно было достаточно шести минут, а потом в низкомолекулярной луже оставались плавать лишь неорганические части процессора. Организму некибермодифицированному хватало и вполовину меньшего времени, а при попадании дозы хлорбетакриспина в легкие или желудок жертвы все происходило еще быстрее.
Дэн не видел особой разницы в том, умирать три минуты или тридцать секунд. Вернее, не так – разница была лишь в количестве негативной информации, которую умирающий мозг успеет получить от рецепторов до того, как превратится в кисель. Мелочь, а неприятно – как любил говорить Макс Уайтер. С его точки зрения разница была огромной и ключевой. И заключалась она именно в той самой информации от рецепторов. Негативной информации. И ее количестве, конечно же.
Своим жертвам Макс всегда вставлял полный комплект фильтров: и горловые, и в нос. А поначалу даже рот пытался заклеивать, потому что через слизистую всасывание тоже происходит намного быстрее, что существенно снижает продолжительность удовольствия для наблюдателя. Впрочем, после первой же проверки опытным путем от подобной практики он отказался, поскольку удовольствие оказалось хоть и более продолжительным по времени, но менее приятным по содержанию: заклеенный рот не давал жертве возможности в достаточной степени активно вербализировать получаемую ею от рецепторов негативную информацию, а ХБК слишком дорог, чтобы тратить его на бессмысленное мычание.
«Дорогое удовольствие, – удовлетворенно и как-то даже сыто вздыхал Макс Уайтер, отходя от стеклопластовой перегородки: он всегда предпочитал первый раз смотреть вот так, вживую, на экране в записи можно будет и потом уже, а «с первачка надо собрать все сливы». – Дорогое удовольствие, да… Но оно того стоит!»
Слив в оранжерее «Черной звезды» не было, но рыжий (и тогда еще безымянный) киборг всегда был излишне любопытен, а потому при первой же возможности провел простейший поиск в инфранете, после чего экстраполировал полученную информацию и сделал обоснованный на 79% вывод: упомянутые сливы вряд ли уступают по вкусовым достоинствам вишне. А может быть, даже и превосходят оную, поскольку крупнее.
Вишня на «Черной звезде» была. И благодаря вольной трактовке некорректно отданного приказа рыжий (и тогда еще безымянный) киборг имел возможность на собственном опыте оценить ее вкусовые качества – и оценил их достаточно высоко. Особенно тех ягод, которые были темно-красными. Некоторые сливы на ознакомительных картинках были такого же насыщенного цвета, что добавляло к достоверности сделанного вывода не менее пятнадцати процентов.
Рыжему киборгу было любопытно, не более. Он не понимал, как можно сравнивать растворение человека заживо со вкусом почти что вишни, но не находил в этом ничего странного; он вообще многого не понимал в окружающем мире и людях как части этого мира. Дэн был старше и опытнее, но некоторые вещи его по-прежнему ставили в тупик. Он, как и рыжий когда-то, знал, что все люди странные. Но, в отличие от рыжего, он знал еще и то, что странности эти бывают разными и опасны далеко не всегда. Некоторые человеческие странности даже полезны. Хотя бы частично. Некоторые люди, как ни странно, тоже. Он пока еще не придумал, как их назвать более точно и к какой категории отнести, и потому пока маркировал условным значком как «странное-безвредное, потенциально положительное».
А еще он уже твердо знал, что если человеку нравятся кое-какие «интересные» вещи или приказы – человек этот наверняка стопроцентный максуайтер, единичного подтверждения вполне достаточно и никакой сложный анализ не нужен. Простейший тест на истинную максуайтерность. Элементарный. Безотказный. Много раз подтвержденный опытным путем. Никогда не дававший сбоев – ранее.
Вопрос: может ли быть стопроцентным максуайтером тот, кто только что провалил тест на истинную максуайтерность? И провалил безоговорочно, на те же самые сто процентов, без малейшей возможности трактовать его реакцию как-то иначе? Их реакцию, если уж на то пошло…
Недостаточно данных для анализа.
«Малыш, что случилось?»
Дэн не вздрогнул. Конечно же нет. Но был к этому очень близок.
Плохо.
«Ничего».
«А вот врать Маше не надо, понял? Маша твое вранье за парсек и безо всяких детекторов чует! Никто не зависает на полчаса, когда ничего не случилось! Никто не молчит всю дорогу, как шебский партизан на допросе у федералов! Не надо Машу так пугать, слышишь?! Маша и так пуганая! Ты его догнал, да? И убил? А он оказался-таки не человеком, и у нас теперь будет очень-очень много очень-очень больших проблем?!»
«Я его догнал. Он оказался человеком. Я его не убил. Не надо бояться, я его просто напугал. Хорошо так напугал, спасибо за горелку, это была удачная идея. Скорость его передвижения возросла на 189%. После того как я пустил ему струю пламени между ног. Было… интересно. Проводил до стоянки – там стандартная центаврийская база типа «хамелеон», человек бы в трех шагах прошел и не разглядел. Помаячил на периметре, обозначая присутствие. Метить территорию физиологическими жидкостями не стал: мне показалось, что ты тогда… пошутила. Я был не прав?»
Фейерверк виртуальных конфетти, немного рваный и нервный еще, но уже яркий. На этот раз, похоже, Дэну удалось не напутать с алгоритмом задействованной шутки. Хорошо.
«Ох, малыш! Я с тебя когда-нибудь точно помру, ей-хакер! Про «пометить» – это был эвфемизм, ты все правильно сделал, они теперь знают, что мы знаем, этого вполне достаточно. Будь там только одни лишь зелененькие – я бы грудь дала на отсечение, что они в темпе фокстрота пакуют чемоданы, а то и вообще на орбите уже или даже удаляются отсюда со сверхвизговой скоростью. Но они используют людей, а с людьми трудно что-либо предсказать. Тебя тоже беспокоит именно непредсказуемость реакций, да?»
«С вероятностью 73,5% – человек у них только один. И – да, это меня беспокоит».
«Так, а вот с этого момента поподробнее: почему ты так уверен, что зелененькие пожадничали и ограничились одним наемником? И почему именно это заставило тебя зависнуть, пугая бедную Машу?»
«Потому что я его знаю. Вернее, нет, не так – я его видел. Один раз. Еще на Новом Бобруйске. Он тоже хотел наняться навигатором на наш корабль».
«Интересно вытанцовывают юные девственницы в храме богини Кали на закате весеннего дня… А почему ты мне раньше об этом не рассказывал?»
«Так не о чем было рассказывать. Я его напугал. Он ушел. Все. Я тогда счел ситуацию завершенной. Я ошибся».
«Получается, зайка, что если бы не ты, навигатором у нас был бы этот центаврианский наймит? И нас взяли бы тепленькими прямо за нежное вымя?! Ну ничего себе! Веселенькая перспектива, аж мурашки по всем файлам… И куда бы он нам трассу проложил, интересно? Впрочем, я балда и глупость ляпнула, потому что языком работаю быстрее, чем процессором, и вот только не надо так заламывать бровь!»
«Вероятность 99%, что маршрут бы не изменился».
«Котик, ты зануда! Хотя и зайка. Да поняла я уже, поняла, говорю же! Если бы кому-то зачем-то присралась наша колымага – нас бы перехватили по пути, не дали бы приземлиться. Да и дырку этот засранец просверлить отнюдь не в корабле пытался… К бабке не ходить, псевдогеологам тоже не мы сдались, а биостанция! А мы только помеха, которую они никак не придумают, как обойти. А почему ты так уверен, что этот навигатор-станцияточец у тарелочников один-единственный? Может, они целую бригаду подобных маньяков с Нового Бобруйска прихватили!»
«Он уже один раз облажался. В самом начале. Не смог проникнуть на корабль. Центавриане рациональны, они не послали бы на разведку именно его, будь у них выбор. Значит, выбора нет. К тому же он обладает крайне низким уровнем развития интеллекта. Дверь на станцию была не заперта – а он пытался просверлить стенку, даже не проверив».
«Может, он просто трусил? Сверлил-то он под прикрытием леса, а дверь со стороны поляны и хорошо от корабля просматривается. Может, он боялся, что она под круглосуточным наблюдением…»
«Может быть».
«Вот хотелось бы мне знать – чего такого в этой вроде бы никому совершенно не интересной плесени, что из-за нее столько народу кипятком писает и так усиленно стремится познакомиться с нами поближе?! Вот чисто так, за ради любопытства!»
«Не знаю. Но собираюсь узнать».
«Каким образом? Поймаешь кого-нибудь из соседей, когда он будет один в лесу, прикуешь к более или менее крепкой растительности и допросишь с применением ну о-о-очень жестких методов? Ох, малыш! Мне нравится ход твоих грязных мыслей!»
«Нет. Информация, получаемая путем применения методов физического воздействия, имеет довольно низкий процент достоверности. К тому же сильные болевые ощущения провоцируют гормональные выбросы у подвергнутого допросу объекта, что существенно затрудняет работу детектора правды».
«Эх, малыш… Ну хотя бы помечтать-то я могла бы?! Вот так взять и грубо обломать бедной Маше все маленькое женское удовольствие! А я-то уже собиралась активировать парочку особых программ, ну таких, знаешь, с наручниками и плетками, мне так идет черная кожа с шипами на нужных местах! А ты вот так взял и обломал на корню, и все для чего? Всего лишь для повышения достоверности ответов, тоже мне, нашел ценность! Кстати – а как ты собираешься эти самые ответики добывать, если не пытками? Взломаешь их искин? Ты только не обижайся, котик, но хакер из тебя так себе. Нет, конечно, защиту от дурака ты вскроешь, и даже типовые стандартки тоже, наверное, ты все ж таки юзер продвинутый в этом смысле… Но центаврианские технологии – не твой уровень, зайка, поверь. И даже у этих типа геологов защита наверняка покруче, чем в детской песочнице, если судить хотя бы по их арсеналу, детишки серьезные…»
«Я не буду их ломать. Просто послушаю. Информация, полученная путем скрытой прослушки объекта, достовернее на порядок. Они звали нас в гости. Надо воспользоваться поводом и разместить жучки»
«Хм-м… Мысль, конечно, свежая и не лишенная оригинальности… но смею напомнить тебе, зайка, что мы все-таки мирный штатский грузовик, а вовсе не какой-нибудь там шпионский супершаттл! И с подслушивающим оборудованием у нас на борту как-то того… не то чтобы очень. Единственный имевшийся жучок ты сам позавчера раздавил, да и то он не нашим был, его эти заразы в шапочках притащили! А больше ни одного у нас нету!»
«Зато у нас есть целых два часа до подъема. И полная кладовка разных деталей. Я, когда горелку брал, отметил. Открывай».
Общение по киберсвязи идет на совершенно иных скоростях, чем обычные разговоры – всего предыдущего диалога Дэну как раз хватило, чтобы сделать четыре бесшумных шага по коридору и замереть напротив ближайшей к машинному отделению каюты – той самой, которую Михалыч, предпочитающий ночевать на рабочем месте, еще до отлета с Нового Бобруйска превратил в филиал склада для разнообразных нужных железяк. В ту же секунду красный сенсор сменился зеленым – Маша сочла доводы убедительными и не только разблокировала дверь, но и сразу же скинула Дэну несколько тематических брошюрок на тему «Прослушка своими руками. Пособие для чайников» и «Как узнать, что о тебе говорят соседи?»
Вот и хорошо. Вот и пусть думает только в эту сторону и не пристает с другими вопросами. Потому что ответов на них у Дэна не было. Просто мир, казавшийся прочным и незыблемым, дал трещину и рушился на глазах, грозя перевернуться, – нет, не стоит обманывать самого себя, мир уже перевернулся. Снова. Но на этот раз как-то уж очень сильно. И меньше всего Дэну хотелось сейчас обсуждать это с кем-то – пусть даже и с Машей.
Ладно, доктор с его минусовой максуайтерностью, от него другой реакции нельзя было и ожидать. Ладно, капитан… С трудом, но – ладно. Хотя это тоже было как током по нервам. Но, наверное, если ты долгое время дружишь с человеком, обладающим отрицательной максуайтерностью, невозможно ею не заразиться, хотя бы чуть-чуть. Наверное, такое тоже бывает между людьми, а Дэн просто не знал, что такое бывает, не был готов, вот и не заметил, зафиксировал то, что в плюс уходило, и этим ограничился. Наверное. Да. Тут еще хоть как-то работает логика.
Но…
Незваные гости были врагами. И максуайтерами. Ну, почти все, кроме разве что того, который ударил по дулу винтовки, не дав хлюпику выстрелить. Хлюпик точно был максуайтером. Не мог не быть! Он постоянно был весь обвешан оружием. Он собирался выстрелить по мирному гражданскому флайеру. Типичные признаки. По всем параметрам.
Кроме финального теста с ХБК.
Макс Уайтер не стал бы таращиться с ужасом на то, как человека заживо растворяют. И не давился бы сухими всхлипами потом. Он улыбался бы, довольно и сыто.
Псевдогеологи не улыбались. Оба.
Они выглядели напуганными. И, пожалуй, вот это выражение лица громилы стоит занести в базу типовых как выражение крайнего потрясения и отвращения. Максуайтеры не бесстрашны, наоборот – часто пугаются и впадают от этого в агрессию. Особенно, если они вооружены, а противник безоружен. Псевдогеологи были вооружены. Но предпочли уйти. Вывод?
Недостаточно данных…
Невозможно успешно функционировать, когда недостаточно данных. Выяснить, чего они хотят, важно. Но куда важнее выяснить, кто они такие. От этого зависит слишком многое.
Максуайтеры ли они?
Маше не надо знать. С этой проблемой он должен разобраться сам и только сам. Это его проблема. Его задача. Только его – и ничья более.
В больнице ему сделали рентген, Галина Павловна заново наложила швы и очень ругалась при этом. А Берендей смеялся и понимал, что она вовсе не сердится. Даже наоборот.
За дверью его ждала Юлька, живая и здоровая, и от этого ему все время хотелось смеяться. Невропатолог выписал ему какой-то рецепт, но Берендей скомкал и выбросил его, едва вышел из кабинета. Он был уверен, что у него сломан нос, но Галина Павловна успокоила его, а с зубом все оказалось хуже, чем он думал: пришлось рвать корень. Юлька ждала, и Берендей нервничал, что ей приходится ждать так долго. Во всей сегодняшней истории он считал пострадавшей именно ее.
Наконец он вышел к ней, умытый, перевязанный и с полным ртом ваты. Глянул в зеркало у гардероба и присвистнул: губы и нос распухли, вся левая сторона лица оплыла и успела приобрести ярко-сиреневый оттенок, глаз смотрел сквозь щелочку — Заклятый правой рукой явно владел лучше, чем левой. А он-то собирался завтра встретить Юльку с экзамена… Нет, с таким лицом этого лучше не делать.
— Егор… — она поднялась ему навстречу.
Берендей не мог сдержаться и прижал ее к себе, поймав за локти.
— Я так виновата…
Он отстранился и посмотрел ей в глаза:
— В чем?
— Я опять приехала, не дождавшись твоего ответа. И опять… Я так тебя подвела…
— Ты говоришь глупости. Я с самого начала знал, что ты приедешь седьмого. Потому что восьмого у тебя экзамен, а шестого ты еще продержишься. Просто я забыл, что сегодня седьмое…
Она прижалась к нему и обвила его шею руками.
— Пойдем куда-нибудь, — шепнул он ей на ухо.
— Куда? — спросила она.
В поселке было не так много мест, куда можно пригласить девушку.
— Знаешь, километрах в десяти есть хорошее кафе на шоссе. Там шашлык на углях делают… — наконец вспомнил он приличное место. А главное, оно находилось в противоположной стороне от леса, а значит — от Заклятого.
— Там, наверное, дорого? — робко спросила она.
Он рассмеялся. И вспомнил их разговор с Людмилой, который подслушал из ванной.
— Я хорошо зарабатываю. Честное слово.
В кафе было пусто. Берендей посадил Юльку рядом с собой в самый темный угол.
— Я должна рассказать тебе одну вещь, — смущаясь, начала Юлька разговор, — только ты не смейся надо мной, хорошо?
Он кивнул.
— Он шел рядом со мной и расспрашивал. Откуда я, куда иду, как с тобой познакомилась. Верней нет, не так. Он спросил: «А вы к Егору идете?» А потом начал про медведя спрашивать и меня пугать… А потом… Он превратился в медведя.
Сердце Берендея сжалось от жалости. Да как он посмел! Он представил себе, как испугалась Юлька, когда увидела это чудовище. От такого испуга можно сойти с ума!
— Я упала в обморок. Я никогда в жизни не падала в обморок, а тут упала. И даже шишку набила, вот, — она взяла его руку и положила на свой затылок.
— Тебе это показалось, — попробовал он ее успокоить. — Он ударил тебя по голове, и ты потеряла сознание. А медведь тебе привиделся.
— Ты мне не веришь? — она не обиделась, просто расстроилась.
— Верю. Ну что ты…
— И мама моя говорила — помнишь, когда чуть не впустила его в дом? Она тоже говорила, что это был человек. А ты ей не верил.
Берендей не любил обманывать. Но он был уверен, что Юльке не надо знать про медведя. Не потому что это Тайна, а потому что это очень страшно. Он решил не продолжать, чтобы не запутаться еще больше.
— И потом, почему вы с Михалычем хотели его убить? Я же слышала, о чем вы говорите. Почему не отвезли его в милицию? Если это просто человек?
Берендей вздохнул.
— Ты очень испугалась? — спросил он.
Она кивнула и прижалась к нему.
— Ты… Ты опять меня спас, — шепнула она. — Ты же знал, что он на самом деле медведь, и ты все равно не испугался.
— Это ты молодец. Он мог меня, чего доброго, и задушить.
— Нет, ты бы победил, я знаю. Просто… Мне было так страшно смотреть на это…
«Да не победил бы я», — с горечью подумал Берендей. Ему еще ни разу не удалось победить Заклятого — ни как бера, ни как человека. Потому что медвежонок не может победить матерого зверя. По закону природы.
Он покачал головой:
— Я бы не победил. Измотал, дал тебе возможность бежать, но я бы не победил. Он сильней меня, и тяжелей, и старше.
— Знаешь, а ты дерешься лучше, чем он, — поспешила успокоить его Юлька. — Он какой-то неповоротливый, нескладный. Совсем немужественный.
Берендей рассмеялся. Похоже, Юлька верила в то, что говорит.
Как берендею это удалось? И берендею ли? Почему Леониду вдруг отказала способность превращаться в медведя? Да еще и в самый неподходящий момент! Едва завидев мальчишку без оружия, он подскочил от радости. Вот это была удача! Он возьмет сразу все: девчонку, берендея, его дом — и станет полноправным хозяином. Хозяином всего! Он еще не придумал, сразу убьет пацана или поиграет, как кот с мышью, наслаждаясь его беспомощностью. После того, как берендей ранил его на охоте, ему уже не хотелось убивать его просто так. Он ненавидел, и все его существо требовало мести. Изощренной мести. Вовсе не звериной, а вполне человеческой.
И он не смог превратиться! Не сумел. Это случилось с ним в первый раз. Он мог превратиться, когда не хотел этого, но наоборот не случалось ни разу. Может быть, всему виной вожделение, охватившее его, когда девчонка оказалась у него в руках? Может быть, это сродни тоске по дому?
Но берендей подходил к нему так уверенно, как будто не сомневался в том, что Леонид останется человеком. Впрочем, Берендей и с рогатиной кидался на него, не имея шансов на победу.
После приснопамятной охоты Леонид вообще перестал бояться людей: их пули не причиняли ему вреда, только раздражали, как пчелиные укусы, — болезненные, но не опасные. Да собачьи зубы оставляли раны куда тяжелей!
Он, конечно, предполагал, что рано или поздно пуля попадет в уязвимое место — в глаз, например, — и тогда ничто его не спасет. Поэтому на рожон не лез, но все равно чувствовал себя чуть ли не всесильным. Теперь он жалел, что не добил охотников. Ему ничего не стоило разделаться с ними, несмотря на боль и потерю крови. Чего он испугался? Наверное, устал.
Этим утром он поднялся бодрым и отдохнувшим. Дыра в груди еще тревожила его, но раны заживали на нем, как на собаке. Да, старый колдун и не предполагал, какой мощью наделил его, надеясь наказать! Наверное, если бы он знал о последствиях, то подумал бы, прежде чем превращать его в медведя…
И тут Леонид не смог превратиться! Щенок, конечно, дрался как звереныш. Вот, губу порвал. Но Леонид и человеком смог бы его одолеть: трус не играет в хоккей, и он когда-то неплохо умел устроить на льду потасовку. Другое дело, что на льду надо было быстро наносить серию болезненных ударов, пока тебя не успели оттащить от противника, а здесь пришлось бы драться до победного конца. Но пацан был легче и слабей: несмотря на рану в груди, Леонид бы убил его в конце концов. Если бы его не ударили в затылок. Он не понял, кто это сделал. Может быть, тот старик, с которым они уходили из леса, подоспел на выручку берендею?
Превратившись в медведя лишь через час, Леонид долго бродил по лесу, злой и голодный, а когда решил наконец пойти и снова закусить убитыми охотниками, его и тут поджидало разочарование. Человек двадцать в камуфляже и с автоматами забирали его добычу. Он не рискнул выйти против них — вчерашняя рана и сегодняшняя драка не располагали к новым подвигам. Пока. Но ему показалось забавным пообщаться с ними, и он вышел к ним человеком. Поговорил. Покивал понимающе, когда ему рассказали про охоту на медведя. Даже предлагали проводить до дома, но он вежливо отказался.
Пора было начинать охоту. Победы победами, а жрать надо каждый день.
Берендей посадил Юльку на электричку засветло. Он не хотел рисковать и в темноте привезти ее в пустой дом: кто знает, что там произошло в его отсутствие? Они «совершенно точно» договорились, что девятого она приедет на «девять-пятнадцать» и он встретит ее на платформе. И если он ее не встретит, она должна развернуться и уехать домой. Юлька пообещала — впрочем, Берендей понимал, чего стоят ее обещания.
Возвращаясь домой, он услышал, что на кордоне кто-то есть, и не стал сворачивать к себе. У охотничьего домика стояло два огромных джипа и труповозка. Берендей подоспел вовремя — они собирались уезжать: в машины садились человек двадцать ребят в камуфляже, с калашами за спиной.
Семен заметил его, выскочил из машины и вышел навстречу. Лицо Семена осунулось, посерело, щелочки глаз теперь не царапали лицо, взгляд был мутным и равнодушным. Берендей пожал протянутую руку.
— Ну, ты как, парень? — спросил Семен.
— Нормально, — заверил его Берендей.
— А с рожей-то что?
— Подрался, — пожал он плечами.
— Смотри… Не слишком ли для драки?
— Нормально.
— Ты это… если кто на тебя наезжать будет, ты мне звони. Я там на столе визитку оставил. Мы тут прибрали тебе все, так что ты это… короче, не надо убирать. Мы тела забрать. В лес ходили.
— Не встретили медведя? — спросил Берендей.
— Неа. Мы, правда, и не искали. Что-то не уверен я, что мы бы его… без потерь обошлись. Мужика встретили одного. Ходит по лесу один, без оружия… Сумасшедший какой-то. Рожа разбитая. Мы его проводить до поселка хотели, так он не пошел. Сам, сказал, доберусь. Ну не дурак? Не знаешь такого?
— Знаю, — процедил Берендей и потрогал языком пустую лунку на месте выбитого зуба.
— С ним, что ли?
Берендей кивнул. Да уж… А Заклятый не дурак — автоматчики, да двадцать человек, запросто могли его завалить.
— Ну, ты тоже неплохо ему накостылял, — хохотнул Семен. — Чего хоть дрались-то?
— Из-за девчонки, — лаконично ответил Берендей.
— Я на десятое ОМОН вызвал, — продолжил Семен. — Объяснил там им, что как. Приедут в бронежилетах, в касках. Прочешут лес, а тварь эту найдут. Автоматами не возьмут, так гранатами закидают. Раньше не получилось договориться. Так что ты до десятого потерпи, ладно?
Берендей согласился. Они Заклятого не найдут. Он человеком к ним выйдет или на краю леса отсидится, а медведем не обернется. Он уже научился собой владеть, этому не так уж трудно научиться.
— Ну что, поехали мы? — спросил Семен.
— Погоди, — остановил его Берендей, — погоди пять минут. Я сейчас домой сбегаю…
— Да знаю я, за чем ты побежать собираешься. И думать забудь даже, денег я у тебя назад не возьму…
— Семен, они мне руки жгут…
— Вот пусть не жгут. Твои деньги, отработанные, — Семен вздохнул. — Мне бы сейчас кто штуку дал и на медведя идти заставил — ни за что бы не пошел.
Берендей смутился и спросил:
— А Антон-то как?
— Нормально. Ему операцию сделали, на мозге. Говорят, теперь не помрет. Эх, Вовку мне жалко! Какой парень был!
Они попрощались, и Семен побежал к джипу. Но по дороге обернулся:
— А Черныш-то мой, доктор сказал, будет жить. Ребра ему медведь поломал и лапу переднюю. Хромой останется. Но жить-то будет!
Берендей улыбнулся, как мог: грустная получилась улыбка. Он вернулся домой с тяжелым сердцем, опустошенный и усталый. Снова захотелось забиться под одеяло и лежать с открытыми глазами. Неужели так теперь будет каждый вечер? Едва смеркается, на него наваливается какая-то тяжесть. Вчера — понятно. Но сегодня? Он полдня провел с Юлькой, он увел ее из лап Заклятого, они ели шашлыки и пили красное вино. И она сказала… Как это она сказала? Он даже пожалел, что не привез ее домой, а потащил в кафе. Она сказала: «Как жаль, что мы здесь не одни». И он ответил, что девятого они будут одни. Но это воспоминание теперь почему-то не взволновало его, хотя всю дорогу он думал только об этом.
Берендей скинул ватник, сапоги и заглянул в зеркало над умывальником. Вид его не обрадовал, к тому же свитер был безнадежно испорчен. Даже если хорошо выстирать, все равно останется пятно.
Берендей затопил печку и сел у огня, не закрывая дверцу. Оставаясь в доме один, он всегда скучал об отце. За два года боль притупилась, осталась только тоска. Берендей еще никак не мог примириться со словом «никогда». И чем больше времени проходило, тем сильней давило это «никогда». «Никогда» — это ни через два года, ни через пять, ни через десять. Если расстаешься с живым человеком, каждый день приближает тебя к новой встрече. А «никогда» означает, что каждый день лишь отдаляет друг от друга.
Берендей до мелочей помнил их последний день. Он незадолго до этого вернулся из армии: всего два месяца прожил дома. Отец выправил все документы на дом, оформил сына на работу вместо себя и даже раздобыл свидетельство о своей собственной смерти. Отец никогда не рассказывал, как ему удается утрясать вопросы с властью. Он говорил: повзрослеешь — научишься. Порядки меняются, способы меняются. Если надо будет — сам все решишь, никакой науки тут не требуется.
В тот вечер отец вернулся рано, посадил Берендея напротив себя и сказал:
— Я завтра ухожу. Насовсем.
Берендей не сразу понял — наверное, не хотел понимать.
— Теперь ты — Берендей, а не медвежонок. Мне пора, Егорка, я прожил большую жизнь, хорошую жизнь. Мне не о чем жалеть.
Берендей молчал, закусив губу.
— И губы не кусай, ты же мужчина. И не смей по мне плакать. Я ухожу счастливым. И тебя тоже оставляю счастливым. Это самое главное — научиться быть счастливым и научить этому своего сына. Конечно, вместе нам было веселей. Только и всего. Я вырастил тебя, научил быть самостоятельным. Нет такой ситуации, в которой ты не сможешь без меня обойтись. Запомни это. Ты два года прожил без меня, и что? Хоть раз пришло тебе в голову: «Вот если бы рядом был отец»?
Берендей покачал головой. Он боялся что-нибудь сказать, пытаясь проглотить тяжелый ком в горле. Отец заметил это и легонько стукнул кулаком по столу:
— Сказал — не смей. Как я тебя учил? Зубы стисни, кулаки сожми и вдохни поглубже. Ну?
В ту последнюю ночь с отцом они проговорили до рассвета. А утром отец обнял его на прощание и ушел. Берендей стиснул зубы, сжал кулаки и глубоко вдохнул. Слезы ушли, а боль осталась. До сих пор.
Он смотрел на огонь и начинал цепенеть. Как вчера. Он видел язычки пламени, потихоньку облизывавшие дрова, и одновременно находился в зимнем лесу. И снова хотел есть. Только сегодня на том месте, где произошла охота, уже не осталось еды: ее увезли ребята в камуфляже и с автоматами. А есть хотелось сильно. Берендей думал завернуть в поселок, но, подумав, решил не рисковать. Он не ел со вчерашней ночи. Для хищника — ничто, но для оборотня — очень большой срок. Поселок манил огнями, за каждым освещенным окном была пища. Может быть, сейчас по пустынной улице бредет одинокий прохожий?
Берендей свернул к поселку и пошел вдоль дороги. К кольцу подъехал автобус, но из него никто не вышел. И никто на остановке его не ждал, просто водителю было негде больше развернуться. Водитель, конечно, был один, но напасть на автобус представлялось сомнительной затеей.
Он проводил его голодными глазами, как вдруг увидел машину, медленно ползущую к кольцу. А вот это интересно! Однажды ему удалось достать из машины человечка. Наверное, можно попробовать еще разок. Только не здесь.
Водитель машины включил поворотник. Ба! Да он сейчас свернет в лес! Вот это удача! Надо немного обогнать его. Может быть, проголосовать, чтобы он остановился? А потом… Да. Надо немедленно его обогнать.
Берендей вскочил с места, разгоняя морок. Это его фантазии? Или он и вправду видит мир глазами Заклятого? Но если это правда, то сейчас на дороге тот собирается кого-то убить. И этот кто-то едет к нему, потому что здесь больше некуда ехать!
Если Заклятый будет голосовать, значит, он превратится в человека. И тогда есть шанс…
Берендей выскочил из дома в тапочках. Мотор мотоцикла уже остыл и долго не хотел заводиться. Кинув в коляску два разводных ключа, чтобы снова не оказаться с голыми руками, Берендей выехал со двора.
И только когда мотоцикл набрал скорость, вдруг подумалось: «А что если Заклятый не превратится в человека?»