Россия.
Подземный стратегический Центр обороны «Око тайфуна». Зал связи. 29 июля 2024 года. Точное время неизвестно.
Второй день новой эры.
Замерзшие пальцы едва слушаются…
Нет, здесь, в этом подземелье, были и обогреватели, и роскошная система кондиционирования-вентиляции, но где это все… Там же, где и холодильник.
Игорь непроизвольно облизнул пересохшие губы. Ни воды, ни еды. Воздух тяжелый… Наверное, скоро кончится. Как же так… Как же так вышло?
Он устало осмотрел округлую комнату — ряд изогнутых столов, мягкие стулья, сверхсовременные объемные экраны и лазер-панели… И везде пусто, мертво, обесточено.
Секретное убежище «Око тайфуна», заложенное еще в шестидесятые, на случай ядерной войны, оно было предназначено для того, чтобы укрыть высшее руководство страны. Его постоянно модернизировали, перестраивали в расчете на то, чтобы не только пережить возможный кризис, но еще и управлять вооруженными силами, отражая атаку потенциального противника.
Наверное, это было одно из самых защищенных мест на Земле.
Как же случилось, что в момент нападения в суперсовременном центре-убежище нет никого из этого высшего руководства? Только сержант и рядовой Санин? Если не считать рядового Зеленского — но тот давно не приходит в сознание и, наверное, к лучшему. С такими ранами… А в роскошно оборудованном тактическом центре не было даже аптечки.
Лазерная панель наконец поддалась его усилиям — по схемам пробежался знакомый голубоватый разряд. Кажется, получается…
— Зачем тебе это? — хрипловато, без интереса спросил сержант, — Не все равно?
— Не все. Хочу хоть увидеть, что творится в мире.
— Ты еще сомневаешься? Да все кончено, парень! Все кончено, понял?
Игорь не ответил. Наверное, сержант прав. Наверное, везде… Если сюда до сих пор никто не пришел, то — везде. Но так не хочется верить.
— Подумать только, — сержант пнул офисный стул, тот опрокинулся… Из папки на столе посыпались приготовленные листы бумаги. Листы, на которых так и не появится ни одной записи, — Подумать только. Сутки! И все к черту. Вся база, вся армия, вся страна — к чертям в пекло! Всего сутки, господи!
Да… всего один день. И ночь.
Парень горько искривил губы… Всего два дня назад он был дома, в отпуске. Они отмечали юбилей — двадцать пять лет семейной жизни отца и матери. Маленький ресторан у реки, счастливые беззаботные лица… Последний спокойный вечер.
Последний вечер старого мира.
Уже возвращаясь из отпуска, он обратил внимание, что в аэропорту чересчур много военных. Словно всех разом оторвали от выходных, отпусков и увольнений и призвали на службу. Все шутили и смеялись, что их призывают в метеорологию, сражаться с погодой — что-то многовато в последнее время с ней проблем. В самолете доругивалась парочка:
— А я тебе говорю — кончай строить из себя идиота!
— Но это и правда был не он, Дана.
— Отлично! Замечательно. Просто супер! Значит, звезда шоу Влад Новаковский — не звезда, а самозванец? Только потому, что с тобой не поздоровался? У тебя мания величия?
— Это правда не он. Он меня не узнал. Понимаешь?
— И что?
— Ну как ты не поймешь! Мы семь лет знакомы… в одном военном городке жили. он нормальный парень был, без звездных наворотов! Все звал меня работать с ним, жаловался, что тяжело без человека, которому доверяешь… А вчера он меня даже не узнал! Это был не он.
— А завтра я отвлекусь и не отвечу тебе сразу, и что? Я- уже не я? — Дана Сосновская, симпатичная блондиночка из службы наблюдения, сердито дернула плечом, — Все, с меня хватит! Ни слова больше, Марик!
Тогда Игорь только посмеялся, целиком встав на сторону девушки.
Если б они только знали…
Ростов-на-Дону.
25 июля 2024 года.
Двое суток назад
Влад Новаковский буквально ввалился в свою гримерку, протиснувшись через коридор из поклонниц, размахивающих чем попало. Букеты и диски еще куда ни шло, но детали одежды его не вдохновляли. Психопатки! Ну почему они решили, что это кому-то нравится — то, что перед лицом размахивают такими вещами? Боже, как ему все надоело…
— Спасибо… Да, крошка, ты блеск… нет, грим снять позже, потом… Потом, я сказал!… Да, дорогая, но не сегодня, ты сладкий цветочек, но звезды не велят… Прости, не дуйся… — он на автомате бормотал привычные фразы, мечтая только добраться до гримерки, принять душ и лечь… Лечь. Двухчасовой концерт вымотал все силы.
Певец захлопнул дверь, прижался спиной, борясь с желанием сползти на пол…
Ему всего двадцать, что же будет, когда стукнет тридцатник? Если он, молодой и здоровый, так устает… Кое-как он дошел до стола и потащил из сумки упаковку таблеток. Хоть чуть взбодриться… После «колесиков» стало полегче, и Влад потянулся за полотенцем… И поймал краем глаза какое-то движение. Быстрый взгляд в огромное зеркало — никого…
Примерещилось?
Но что-то снова мелькнуло… снова… Что ж такое… Нет, все, больше никаких таблеток. Нет-нет… Парень рывком обернулся… Да вот же! Высокий мужчина в черном. Как он… сюда?…
— Вы кто? Вы как сюда попали? — Владимиру почему-то стало страшно. Липкий обволакивающий страх сделал его знаменитый голос хриплым, — Уходите, я позову охрану…
— Не позовешь… — мягко проговорил незнакомец, непостижимым образом оказываясь рядом. Его глаза странно светились, — Не позовешь…
— Мой отец — генерал-майор… Я завтра даю концерт на военной базе под Красноярском… Мой отец генерал-майор… — Влад отступал, пока его лопатки не коснулись запертой двери… — Меня будут искать!
Тип вдруг улыбнулся, блеснув… господи, неужели это клыки? Неуже…
— Нет, — шепнул он тихо, — Не будут…
Влад не успел закричать…
Подземный стратегический Центр обороны «Око тайфуна».
Зал связи. Сегодня.
О, кажется, получилось!
Негромкий шорох, бледная вспышка — ожил один из экранов. Сержант перестал бесцельно вспарывать ножом ковровое покрытие и разом оказался рядом.
— Вышло? А? Где картинка-то?
— Сейчас… настройка сбита. Сейчас…
Пальцы дрожали.
Еще чуть-чуть, и они узнают, что с их базой… с базовым городком-прикрытием, Лесоградом… ну же, ну же… вот!
Пляшущие на экране цветовые сполохи сложились наконец в картинку…
Сан-Диего.
Калифорния. 26 июля 2024 года. Пляж.
Сутки назад.
— Что, Льюис? Говори погромче, что-то со связью! — Грэйс Мидвич плотней прижала к лицу дорогущую модифицированную трубку, — Говори. Что? Чем расстроена?
Сквозь непонятно откуда взявшиеся в трубке писки и шорохи пробился голос мужа:
— Твой… сад… Мороз…
— Какой мороз? Летом? О чем ты, Льюис?
— Ночью вдруг ударил мороз. Восемь градусов. Все твои розы замерзли. Прости, дорогая…
— Ты рехнулся? Спятил? Какой мороз, Льюис?! Какого черта ты пытаешься мне сейчас вкрутить? Ну подожди, мы с детьми вернемся домой, я тебе…
— Мама, мама! Смотри, мам! — ворвались в ухо детские голоса.
— Мама, смотри… Что это?
О господи… В небе, еще несколько минут назад светлом и безоблачном, закручивалась исполинская темная воронка из растрепанных туч…
Cевастополь. Городская больница №2.
25 июля 2024 года.
14 часов 50 минут
— Павел Евгеньевич, пациент из двенадцатой палаты просит вас.
— Обратитесь к Татьяне Родионовне. Я ухожу в отпуск, если вы не забыли.
— Татьяна Родионовна на операции. Освободится не скоро, — молоденькая практикантка виновато посмотрела бархатными глазами… Эх, никогда не мог устоять перед хорошеньким личиком!
— Хорошо. Как он сегодня?
— Беспокойный. Хуже, чем вчера.
— Что ж такое… Ну пойдемте.
Честно говоря, хирург-ординатор Севастопольской горбольницы №2 был рад забыть на время отпуска о пациенте из двенадцатой палаты со всеми его загадками и странностями… А странностей хватало.
Загадочное появление — ну как он оказался прямо у дверей операционной, минуя приемный покой и охрану? Странные повреждения… Дежурная бригада протрудилась в операционной шесть часов, и это при том, что тело парня было измордовано удивительно профессионально — ни голова, ни важные внутренние органы практически не затронуты. Хотя ран, ожогов и порезов хватило бы на троих! Словно кто-то задался целью лишить юношу возможности передвигаться — переломы рук и ног, травма позвоночника, многочисленные ожоги, сильный нервный шок. Причем потом, когда появилась свободная минутка, Павел и ассистент призадумались над происхождением некоторых травм — такие им еще не попадались. На хулиганские выходки не похоже… И на бандитские разборки тоже.
Необычный пациент не торопился становиться в ряды нормальных выздоравливающих.
В последующие несколько дней медперсонал встал в тупик — зафиксированная в больничной карте травма позвоночника загадочным образом исчезла из перечня повреждений безымянного пациента… Юноша даже пришел в себя, хотя, похоже, пребывал в состоянии шока и не ответил ни на один вопрос.
На следующий день к пострадавшему явился следователь, заставший парня без сознания — а лечащий врач в полной оторопи рассматривал материализовавшиеся на теле юноши свежие рубцы, напоминавшие следы от когтей, и несомненный след от асфиксии… Так что вместо допроса предполагаемой жертвы нападения следователь занялся дежурной медсестрой и обвинением оной то ли в преступной халатности, то ли в намеренном издевательстве над беспомощными пациентами.
А через трое суток история повторилась. Несколько самых серьезных травм исчезли без следа, зато появились новые… И еще раз. В самопроизвольное появление синяков и рубцов врачам не верилось абсолютно (в конце концов, здесь не церковь, а больной — не один из многочисленных святых!), охрана и медперсонал клялись в своей невиновности и полном отсутствии визитеров, а в палате номер двенадцать уже дважды непонятным образом ломалась свежеустановленная видеокамера.
А пациент то затравленно молчал, то впадал в бредовое состояние, то и дело поминая колдунов, демонов и еще кого-то, вовсе непонятного…
Позавчера он наконец более-менее пришел в себя, заговорил и даже сам попросил позвать кого-нибудь из представителей власти. О чем там его пациент беседовал со следователем, врач был не в курсе, но после этой беседы представитель власти потребовал больничный компьютер и принялся искать пострадавшего в списках пациентов психиатрических клиник и членов секты «Пришествие». Интересно, видимо, разговор прошел.
Поправится — и мы запросим консультацию у психиатров. А пока…
— Ну, как мы себя чувствуем? — профессионально бодрым тоном осведомился Павел Евгеньевич, на автомате проверяя пульс, — Что нас беспокоит?
— Док… тор… — разбитые губы и исколотый язык постепенно заживали, но речь пациента пока внятной не назовешь, — Доктор…
— Тише-тише, спокойней молодой человек… Не волнуйтесь.
— Доктор… что… на улице?… Затмения… нет?
Ничего себе вопрос!
— Разумеется, нет. Отдыхайте, все в порядке.
— А снега?…
Врач и медсестричка переглянулись. Снег? В июле? Утренние новости, как курьез, передали общение о снегопаде под Красноярском, но это же смешно…
— Нет, все хорошо. Отдыхайте. Все будет хорошо, вы попра…
— Не будет, — выдохнули черные от синяков губы, — Слушайте… Сначала будет снег… Потом ураганы и штормы… и наводнения… Он… так… сказал… Потом… будет затмение… и на улицы… выйдут… демоны. И вампиры…
Что?! Краем глаза врач увидел, как медсестра жалостливо искривила губки. И мысленно согласился с ней.
Мда, жаль парня. Очевидно, нервный шок даром не прошел. Надо будет оставить своей заместительнице указание пригласить психиатра… когда пациент немного наберется сил. Юноша, кажется, понял, как восприняты его слова. И обреченно закрыл глаза.
— Передайте… хоть кому-нибудь…
Россия.
26 июля 2024года
9 часов утра.
Территория Министерства обороны.
— Профессор Гремин? Сергей Васильевич?
— Да, а это я.
Офицер еще раз изучил объемную фотографию, сличив ее с лицом объекта.
— Проходите.
— А что случилось? — начал профессор недоуменно… и замолк. Потрясенный взгляд обозрел хорошо знакомую территорию Министерства обороны, — Не может быть!
И неудивительно. Массивное каменное здание старой застройки было неузнаваемо. Громадные сосны заслонили почти все строение, по стенам расползлись крупные ветви, похожие на виноград или, пожалуй, аристолохию… Они свисали с крыши, заслоняли окна… И вдобавок, в сумасшедшем парке откуда-то взялись странные растения, которые профессор навскидку определил бы как азореллу, но азорелла не растет в данном климате, и… и… черт возьми! Что творится?
Сравнительно недавно, лет десять-двенадцать назад, подчиняясь общей моде на возврат к природе, мэр Москвы дал указания увеличить число парков и рощ, разбив зеленые уголки в мало-мальски пригодных для этого местах. Территория Минобороны не избежала всеобщего поветрия, тем более, что в рабочей силе здесь недостатка никогда не было — и вскоре вкруг массивной каменной коробки исчез асфальт, уступив место красивой зеленой лужайку с клумбами в три цвета и рощу, где саженцы росли ровно и четко, как в строю.
Постепенно генералы перестали ворчать и даже нашли некие преимущества в том, что к месту работы надо было проходить через лесок молодых сосенок и каких-то вьющихся кустарников. Но сегодня…
Парк разросся.
Однозначно. Ряды деревьев щетинились и иглами не только у стен министерства — вдоль улицы, вдоль подъездной дороги… окружили стоящие рядом здания… топорщились у подземного перехода, нависая над ступенями. Корни проступали сквозь серую дорогу. А вон там вообще проросли сквозь асфальт. Лес, да и только. Словно за одну ночь деревья повзрослели на сто пятьдесят-сто семьдесят лет.
Профессор присел и потрогал обломки асфальта. Корни взломали его легко, как ребенок — яичную скорлупу.
— Не может быть!
— Как видите, может, — полковник Терехов мрачно разглядывал взбесившуюся растительность, — Вы можете сказать нам, что здесь произошло, профессор?
Россия
26 июля 2024 года,
12 часов 40 минут.
База Орлиное гнездо.
— Лейтенант, смотрите! — молоденький солдат Митрохин поднял на руках огромную форель, — Вы только посмотрите! Это для вас!
— Где взял? — удивился лейтенант Ефимов.- Ты же только пятнадцать минут назад в увольнение ушел.
Лицо солдата сияет азартом:
— Река, командир… Пойдемте, вы должны это видеть…
У реки уже толпились солдаты…
У бывшей реки.
Вода исчезла, и на каменистом дне бились сотни беспомощных рыб…
— Что происходит? Горная речка, над которой высилась база «Орел», не пересыхала никогда. Ни разу… Выходила из берегов, это да, летом, когда таяли ледники, но иссякнуть — нет, никогда.
— Лейтенант… — на лейтенанта посмотрел солдат инженерной службы, Степнов, — Командир, а как же реактор?
И тут же на базе истошно завыла сирена…
США, штат Мичиган,
военная база «Эдвенчер».
26 июля 2024 года.
14 часов 22 минуты.
— Лейтенант Мидвич, радар показывает что-нибудь?
— Нет, сэр. Песчаная буря, самолеты не летают, пусто.
— Не понимаю… — голос полковника звучит глухо сквозь свист ветра…
— Сэр?
— Я снаружи… Впечатление, что к нам приближаются какие-то объекты… Вы уверены, что … — голос внезапно оборвался.
— Полковник Тэтчер? Полковник!
Тишина…
Спустя три минуты Мидвич и наряд пехотинцев вырвался во двор. По лицу хлестнул ветер, в рот рванулся песок, глаза едва различали двор — все было желтым от бушующего песка. От неба до земли…
Нет, не все. Огромная темная масса неясных очертаний проявилась буквально в десятке метров…
— Полков… — Мидвич поперхнулся криком и песком — показалось, что сверху что-то падает…
Черное, огромное, непонятное… Длинная гибкая труба тянется от него к темной массе…
Оно чуть повернулось, и на онемевших солдат посмотрел… глаз. Огромный золотой глаз, зрачок больше человеческой головы.
Глаз исчезает, огромная голова взлетает вверх…
— Сожги меня пламя… — потрясенно выдыхает рядовой Перкинс.
Это было последнее, что они видели… Потом был только огонь.
Россия.
26 июля 2024 года
13 часов 12 минут.
База Орлиное гнездо.
— Глушить реактор! Немедленно! Слышите, немедленно! — командир базы майор Синевич в спешке даже не перешел на изолированный канал связи. Его голос разнесся по всем домикам и подземелью, почти перекрыв надрывающую сирену. Хвала небесам, что реактор новой модели, отключить можно в считанные минуты. Не ХХ век…
— Все в порядке, заглушен, — отозвался голос техника спустя пятнадцать минут, и майор, вздохнув, отменил экстренный вызов на связь со штабом края… Обошлось… — А что случилось? Кто перекрыл подачу воды?
— Сейчас узнаем! — прошипел майор, одну за другой нажимая кнопки вызова. — Капитан Сергеев! Лейтенант Боревич!
Молчание.
— Черт, у них же увольнение… Отпустил на свою голову! Лейтенант Ефимов! Лейтенант!
— На связи, — послышался наконец ответ.
— Где вас носит? Что с подачей воды? Что-то с техникой?
— Что-то с рекой… — голос Ефимова потонул в шуме и треске… Помехи? В их совершенной системе связи? Не может быть! С курсантских времен не было такого!
— Ефимов! — молчание, — Черт!
Выждав минут пять, Синевич отключил связь и стал размышлять, что написать в докладной об отказе оборудования и возникшей аварийной ситуации ввиду стихийных обстоятельств. Неубедительно… Что там с этой чертовой речкой?
В раздражении майор резко развернулся в сторону окна-эркера, посмотреть…
Реки не было.
Крошечные, еле заметные фигурки его солдат бродили по пустому руслу.
Куда девалась вода?
Синевич инстинктивно перевел взгляд выше, к горе, странно белой на фоне почему-то потемневшего неба… И похолодел.
Пропавшая вода нашлась. Она никуда не делась, вода, она текла, как и сотни лет назад… Только что-то останавливало ее примерно в пяти километрах выше по течению, что-то невидимое, но прочное. Остановленный поток гигантской каплей завис на горном склоне. Громадный, чуть сероватый ком из сотен тонн чистейшей горной воды, не видный пока солдатам у русла, рос на глазах… И темнел. Как небо.
Попятившись, не отводя глаз от невозможного зрелища, майор нащупал кнопку связи.
— Ефимов, немедленно уводите людей! База, тревога! Срочная эвакуация!
Он хотел отдать приказ о транспорте, но в этот момент исполинский водяной пузырь дрогнул… зарябил… и лопнул, выпустив на волю тысячекратно усилившийся горный поток.
В последние минуты жизни майор Синевич еще успел увидеть, как с почерневшего неба смотрит человеческое лицо, заметить его голову в огненной короне… но тут ревущий зверь горного селя, порожденного неведомой злой волей, обрушился на базу взбесившимся валом кипящей воды…
Россия.
26 июля 2024года
15 часов 12 минут.
Территория Министерства обороны.
— Не понимаю. Радиация в норме, и на первый взгляд, обычные деревья. Имеется в виду — не признаков мутации…
— Вы считаете, такой рост за одну ночь обычным делом? Коллега, тогда нам с вами не о чем разговаривать! — академик Филин, наверное, будет склочничать даже на смертном одре…
— А вы что предполагаете? — полковник Терехов неодобрительно покосился на скапливающуюся у нового леса толпу людей, но никаких приказов не отдал.
— Рекламу.
— То есть?
Филин свысока оглядел остальных ученых и поправил на носу старомодные очки.
— Я предполагаю, что это рекламный трюк. Коллеги, следует иногда использовать мозг! Или в крайнем случае, быть в курсе новостей. В настоящее время ученые стремятся вместо фундаментальных разработок делать быстрые открытия. На публику. Дабы выгодно это свое изобретение продать.
— То есть вы считаете, что мы имеем дело с рекламной акцией какого-то ученого?
— Или группы. Должен сказать, что это не производит на меня благоприятного впечатления! Выскочки…
— Послушайте, если это открытие какого-то ученого, то это… гениально! — профессор Светличный с восторгом измерил толщину сосны. — Вы только представьте, какие преимущества…
— Сообщение о таких вот открытиях приходят из Челябинска, Петербурга, Вашингтона… и других городов. — остудил его восторг полковник, — Вы считаете, это под силу группе ученых?
Россия.
26 июля 2024года
Севастополь. Аэропорт.
15 часов, 55 минут.
— Ничего себе… — Павел Евгеньевич Христофоров, врач Севастопольской горбольницы, с удивлением оглядел переполненный зал аэропорта, — Что случилось? Разом сломались все самолеты?
— Называется, собрались на отдых, — недовольно проговорила Тамара, — Павел, сделай что-нибудь!
— Вы что, не слышали штормового предупреждения? — молодая женщина со спящей на руках девочкой расстроено смотрела на табло, — Полчаса назад объявили… Ожидается сильный ветер и дождь со снегом.
— Снегом?! — ахнула жена.
Летом?
Какого черта?
— Уважаемые пассажиры, все рейсы отменены из-за погодных условий. Просим вас пройти в гостиничный комплекс, — ожила голограмма девушки-информбюро, — Respected passenger…
— Послушайте… — Павел Евгеньевич вместе с женой пробился к стойке диспетчерской сквозь толпу взволнованных, нервных, расстроенных людей.
— Аэропорт не работает, — автоматически ответила диспетчер, не поднимая головы, — Штормовое предупреждение. Пройдите в гостиничный комплекс.
— Девушка, милая… Вы же можете переадресовать наши билеты? Например, в Анапу? Там ведь есть аэропорт, правда? А туда мы доберемся поездом.
— В Анапе не работает транспорт. Оползни из-за дождей. Дайте билеты. Попробуем отправить через подземный транспорт… А-а… — диспетчер прочитала название конечного пункта и помрачнела, — Неаполь? Сожалею, но там не принимает аэропорт — метель.
Что?!
— А… а Рим?
— Вся Италия под циклоном. Аэропорты закрыты.
— Что-нибудь во Франции? — оживилась супруга, обожавшая родину мушкетеров и мод, — Лион? Канны? Париж, наконец? По новым визовым правилам мы можем…
— Париж закрыт. Там случилось что-то… что-то секретное, — понизила голос девушка, — В новостях нет, но что-то нехорошее. Даже связи с ним нет. Лучше в другое место.
— Гамбург? — предложила жена нерешительно.
Девушка пробежала пальцами по клавиатуре и всмотрелась в текст…
— Сожалею, — немного растерянно проговорила она, — Наводнение.
— Господи… Что творится с миром?
— Новая Зеландия? — Тамара решила переключиться на южное полушарие.
Новый набор, и уже откровенно испуганный взгляд:
— Цунами…
Что происходит?! Господи, что происходит?…
«Сначала будет снег… — вдруг прозвучал в ушах задыхающийся голос пациента из двенадцатой палаты, — Потом ураганы и штормы… и наводнения… Он… так… сказал…»
Кто — Он? Проклятье, да что творится?
Зал тем временем затих. Несмотря на необычные помехи, новости все же вышли в эфир, хотя и странная там была заставка — черная. Черная?
— Смотрите – ахнул чей-то голос. – Смотрите… Это же… это…
Один за другим люди поворачивались к экрану… Экрану с руинами Сан-Франциско… Милана… Парижа…
Что происходит?!
» Потом… будет затмение… и на улицы… выйдут… демоны. И вампиры…»…
Господи…
Испания.
Толедо.
26 июля 2024 года.
15 часов 35 минут.
— И вы понимаете, матушка Асунсьон, что от этого урожая зависит благополучие нашей семьи… — втолковывала гадалке сеньора Тисса, комкая в руках платочек. Всегда добродушное лицо казалось усталым и тревожным. Пухлая рука то и дело трогала крестик на груди, словно прося прощения за визит к богопротивной гадалке… Матушка Асунсьон ее понимала — Семья Тисса, как и все в их тихом испанском городке, жила доходами с земли, и для нее внезапно наступившая среди лета зима (снег, холод, лед) была катастрофой. Не будет урожая — не будет денег. Не заплатить банку проценты по ссуде. Не купить наконец новую машину. Не поехать в престижный русский университет быстроглазой веселой Сантине, их дочке…
Она понимала, но… что она могла сделать? Никто в городе пока не знал, почему гадалка вдруг прекратила принимать клиентов. Все равно пытались прийти, просили, сулили больше денег, чего только не обещали! А ей просто нечего было им сказать.
— Матушка Асунсьон, вы ведь настоящая провидица. Посмотрите. Удастся ли нам… Может, хоть сад спасем…
Хрустальный шар почему-то жжет руку жаром… потом холодом. Потом болью. Что за…
Матушка Асунсьон, потомственная ведьма, провидица и гадалка, едва сдерживается, чтоб не отдернуть руки… Что с шаром? Что с ее даром? Последние недели он то и дело отказывает ей, непонятно почему… Словно… словно его кто-то глушит. И не только у нее. И Тереза из Мадрида, и предсказатель Сантис — те, что были ей знакомы — все жаловались… не могли заглянуть в будущее, не получалось.
Ладно, попробуем хоть что-то сказать. Как бесталанные коллеги, что не видят, а только болтают. Стыдно, но что поделаешь… Шар наконец яснеет и наливается светом… хорошо… Только почему-то багровым… Руки жжет… Терпение… Главное, что ее молчащий уже три недели дар наконец вернулся…
— Что ты хочешь знать, Мария?
— Роща… Наш сад, он переживет морозы? Наш виноградник? Переживет?
В шаре все сильней мерцает алый свет…
Матушка Асунсьон против воли не может оторвать глаз от багровых бликов…
Бликов, которые для нее, гадалки — картины будущего.
Что это? Что?…
Этого не может быть! Это… это…
Сантина не поедет в Университет этой осенью… Она придет домой грозовой ночью, и когда заплаканная мать бросится ее обнять, девушка улыбнется, показывая отросшие клыки. Ее семья не найдет приюта в церкви — как во сне, мелькает лицо отца Маттео — очень белое, с хищной улыбкой осматривающего бывших прихожан… А это… Господи… Росита, внучка, ее внучка! Ее скромная девочка, ее преемница-гадалка, светлая ведьма, в черном кожаном жилете на голое тело обнимает демона… А тот расстреливает семью мэра… Горячо… Больно… Один за другим перед внутренним взором мелькают дома — с выбитыми стеклами, сорванными дверями… забрызганными стенами… пустые, пустые… серебряное распятие, вплавленное в мостовую… Асунсьон этого уже не увидит — ее дом станет пеплом еще до перелома лета…
Руки жжет нестерпимо. Больно! Как… больно!
И скоро… совсем скоро…
Уже… Уже завтра?!
— Матушка Асунсьон! — вторгается голос в ее видение.- Что же вы молчите? Наш сад переживет эту непогоду?
— Переживет… — шепчут помертвевшие губы… — Он всех нас переживет…
Спаси нас, боже… Уже завтра.