Женщины, блин!!!
Тьфу на них.
Мой дом — моя, блин, крепость! Незваный гость и всё такое!
Нет, ну правда! Всего мог ожидать — но чтобы вот так нагло… и родаки — предатели, на работе, и главная предательница — бабуля, кто бы мог подумать! Ну вот никак не ожидал от неё такой вот подляны.
Она дверь мне открыла, довольная, словно именинница. Подмигивает этак заговорщицки и шёпотом:
— Вовочка, а у нас гостья!
Даже сперва подумал, что это к ней опять какая подруга завернула, по поводу репетиторства докапываться, и уже собрался ответить не очень вежливо — достали, блин! — но она снова шепчет:
— Я её к тебе в комнату проводила и чайку организовала, можешь не беспокоиться. Всё, что надо — ну, ты понимаешь, — на диване под подушкой. В синей коробочке. Родителям, когда придут, скажу, что вы к экзамену готовитесь, чтоб не лезли.
И снова подмигивает. Хитренько так.
Настолько растерялся, что ничего не ответил.
До моей комнаты по коридору четыре шага. Даже не успел толком перебрать в уме возможные кандидатуры. Марго? Адреса не знает, мы с нею всегда в её общаге встречались. Райка? Убью стерву. Сорокина?..
Тактичная бабуля за мною дверь прикрыла бесшумно и плотно.
Моя комната. Моя, между прочим, крепость, если верить англичанам! Сдалась без боя превосходящим силам противника, взломана изнутри предательством тех, кто должен был её защищать…
Агнешка.
Сидит на моём — моём!!! — диване. Вся из себя такая, понимаешь…
Сколько раз рисовал себе эту сцену. Днём, утром, вечером. До слёз, до ломоты во всём теле, до быстрых судорог и сдавленных стонов в подушку.
И вот случилось. На самом деле. По-настоящему. Не в мечтах, не во сне.
А реакции — ноль.
Раздражение только.
Сидит себе такая… Ручки невинно сложены на розовых плотно сжатых коленках (она что — без колготок пришла? мороз же на улице! вот дурра), глазки потуплены, белые гольфики заранее сняты — приготовилась. А взгляд такой, что если бы не бабуля за плотно закрытой дверью — ей-богу, сбежал бы.
— Привет, — говорю, всё ещё надеясь спустить это дело на тормозах. — Ты чё пришла? За домашкой?
Думал — она в этот предлог вцепится. Понятно же, что сама вообще никакого предлога выдумать не озаботилась. Мозгов в этом красивом тельце недостаточно, чтобы предлоги выдумывать.
Она и вцепилась.
Только не в предлог.
В меня.
Никак не ожидал от неё такой прыти — словно пружиной подбросили с дивана, миг — и своим силиконом меня буквально в косяк вдавила, руками по телу шарит, трясёт, гладит, щипает — не понять, то ли бьёт, то ли ласкает это она так. Ничего себе ласки! Если нервный кто — и инфаркт схлопотать недолго. Обслюнявила всего, в ухо зачем-то лизнула — меня аж передёрнуло от отвращения. Коленкой самое уязвимое придавила, ёрзает, у меня аж глаза на лоб, больно же!
А сама ревёт в три ручья и несёт всякую несуразицу:
— Что ты со мной сделал? Сволочь! Скотина! Ты меня приворожил, да? Это магия была? Магия, да?! Пусть магия, пусть, миленький, ну пожалуйста, я не могу больше! Хочешь, на колени встану? Зачем ты так?! Что я тебе плохого?! Две недели! С прошлого года! Две недели не могу! Никак! Ни с кем! Нигде! И ты! Ты! Зачем ты меня приворожил, если не хочешь?! Как ты мог?! Почему ты больше меня не хочешь? Я же тебе всегда нравилась! Я знаю! Это из-за той белобрысой уродины, да?! Я её убью! Она не смеет! Ты мой! Ты ещё в шестом классе за мной подглядывал, я знаю! Я тебе тогда специально грудь показала! Я лучше той курвы! Лучше! Я для тебя всё что хочешь!.. Всё-всё-всё! Только… миленьки-ий… ну пожа-а-алуйста… давай сходим в библиотеку-у-у!!! Хотя бы разо-очек! Мне правда нужно! Очень-очень!!!
И всё это — с подвываниями и в постоянных попытках расстегнуть на мне брюки. Хорошо ещё, последних мозгов не растеряла и воет шёпотом, а то бабуля получила бы очень интересное представление о моих школьных занятиях. И особенно — о библиотеке.
Выдрался с трудом, потеряв пару пуговиц с рубашки. Правильно всегда терпеть не мог рубашки на пуговицах. Футболки лучше. Отрываться нечему. Кроме рукавов.
Предпринимаю стратегическое отступление в район дислокации письменного стола. Тренажёр, опять же — хорошо, что в угол утром не откатил после зарядки, хоть какая-то преграда между. Вот пусть мне кто теперь что скажет о вреде неаккуратности!
Агнешка не отстаёт. Вот же настырный бабец!
Ползёт за мной по ковру на коленках, бормочет всё ту же чушь про приворот и библиотеку, за ноги хватает. Слёзы-сопли ручьём. Все брюки обмусолила! И особо напирает на то, что это я, типа, виноват. А она, типа, жертва, невинно пострадавшая. И теперь на всё-всё-всё готовая ради нового пострадания. Голой по улице пройдёт, на коленях по школе ползать будет — только бы я, стало быть, сжалился и обиблиотечил.
А тут ещё и моя стерва под руку лезет, паникует, похоже, советы всякие глупые. Типа — гони её нафиг!
Ага.
Щаз.
Прогонишь такую.
Что я — первый день Агнешку знаю, что ли? С третьего класса вместе учимся, парты рядом. Солидный срок. Ежели ей чего забожалось — без бульдозера не своротить.
Тут единственный шанс — переключить на что другое. Её мозгов как раз только на одну мысль и хватает, двум там уже тесно. Но как тут что стоящее придумать, если бабьё вдвойне гундит, каждая о своём, одна снаружи, а другая изнутри? Да ещё и отбиваться приходится, внимательно следя за флангами и предпринимая обходные манёвры вокруг тренажёра?!
Короче, психанул я.
И как рявкну:
— Заткнулись! Обе! Быстро!!! В тряпку!!!
Сам от себя не ожидал.
Шёпотом тоже, разумеется, рявкнул. Но очень внушительно. Если по реакции судить.
Ибо заткнулись моментом.
Молчат.
Обе.
Выжидательно-настороженно.
Только Агнешка ещё и с надеждой. А стерва моя — с подозрением. Я её молчание уже отлично распознавать научился, за полгода-то. Там сотни еле заметных нюансиков. Но мне пока не до анализа оттенков её молчания — на мне Агнешка висит. Метафорически. Ибо в реале она на попе сидит, ровненько так, даже ручки в мою сторону не тянет. Только смотрит с надеждой. Через тренажёр смотрит, который мне таки удалось между нами втиснуть.
— Ладно, — говорю. — Уговорила. Всё, говоришь, что угодно? Ага. Проверим. Сегодня четверг. Если завтра и послезавтра ко мне ближе чем на три метра не подойдёшь — в понедельник будет тебе библиотека.
Согласилась.
А куда ей деваться? Все козыри-то у меня. У моей стервы, вернее, но той тоже деваться некуда. Потому что иначе Агнешка устроит публичный скандал. Прямо в школе. Она такая. А скандала моя боится до судорог, это я уже понял.
Так что договорились сразу. Почти.
Агнешка, правда, поканючила малёхо, что ей типа очень-очень надо в библиотеку вот прямо сейчас и немедленно. Что сил типа нет терпеть и всё такое. Что она просто умрёт, если ее сегодня не обиблиотечить. Ну или хотя бы завтра. Но лучше сегодня. А уже потом всё-всё-всё, как и обещано, и три метра хоть на целую неделю.
Но я был неумолим: или три дня спокойствия — или никаких больше библиотек.
Тут она пошла на хитрости пускаться — типа, ага-ага, я поняла и согласная, только вот помоги, типа, гольфы надеть. А то самой, типа, неудобно. Но я и это пресёк на корню: не три года! Справишься.
Почти насильно напоил её чаем — не пропадать же бабулиным рулетикам. За чаем она предприняла последнюю атаку, поскольку вообразила, что мораторий на три метра вступает в силу только с завтрашнего утра и у неё ещё есть время. Десять минут мы играли в игру «поймай мою коленку, если сможешь», делая вид, что просто пьём чай и беседуем о школьных новостях. Я выиграл вчистую. Хотя и взмок весь — Агнешка, пожалуй, покруче нашего сенсея будет с его тренингами на ускользание. Наверное, тут всё дело в мотивации.
Выпроводил вежливо, но про три метра напомнил. С Агнешкой никакие по счёту напоминания не бывают лишними.
Брюки — все в помаде и подозрительных влажных пятнах — бросил в машинку сам и задал интенсивный режим очистки. Чтобы и следов не осталось.