– Она же всё-таки твоя сестра!
Закарис пожал плечами. Ссутулился:
– Я её почти и не знал. Столько лет разницы… если и есть у неё дома в других городах, я об этом не знаю. Шем велик.
Они втроём с Квентием сидели в таверне – той самой, на площади. Вернее, сидели сам Конан и король Асгалуна. Квентий же спал, уложив голову прямо на стол. Конан не мешал ему. Пусть.
Вино тут по-прежнему было кислым и разбавленным, от подавальщицы разило тухлятиной, а нечто подозрительное на большой сковороде, предложенное в качестве закуски, Конан попробовать так и не решился.
Всё это почти радовало – хоть что-то остаётся незыблемым в постоянно и непредсказуемо меняющемся мире. Вот разве что колода на площади нынче пустовала. Ну, так это наверняка дело поправимое. Саббатея – город торговый. Зажиточный. А какой же купеческий, да ещё и зажиточный, город – да без ворья? Наверняка, как и в Шадизаре, имеется свой Ночной Двор, где восседает некоронованным королем какой-нибудь Ицхак-Четырёхпалый или Зубар-Одноглазый. Или другой какой увечный – имена могут быть разными, а вот указание на некую телесную ущербность присутствует всегда. Ночные короли редко добираются до своих престолов молодыми и здоровыми.
– Шем велик… – согласился Конан. – Это правда. А весь мир за его пределами – ещё больше. Она могла податься куда угодно. А у нас дорога одна…
Это было правдой. Основные силы объединённой армии подошли к Сабатее сегодняшним утром. И продолжали прибывать. Пока что они расположились в полёте стрелы от стен и вроде бы слушались своих командиров и не нарушали границы. Но оставлять их тут надолго слишком рискованно. Эрезарх уже деликатно интересовался сроками выступления на Шушан и даже обещал со своей стороны не менее сотни кофских наёмников, «совершенно случайно» оказавшихся у него под рукой. А ещё оставались те отряды, что пошли по полуночному караванному пути и должны выйти прямиком к Сарку, миную полуденную Сабатею. Скоро и под этим расположенным у подножия Шартаумского хребта городом соберётся такая же плохо управляемая орава, которую точно так же рискованно оставлять без присмотра слишком надолго.
Значит, Сарк.
– Так ведь у неё тоже одна дорога. Вот в Сарке и спросим, может, кто и запомнит, о чём она говорила и куда собиралась.
От неожиданности Конан грохнул кружкой об стол. Хорошо ещё, что кружки у этом заведении добротные, их не о каждую и голову-то разобьёшь, не то что о какую-то там деревянную столешницу.
– С чего ты взял?
– Ну так ведь баба же! Хоть и умная, дрянь. Бабы всегда любят поболтать, это им как мёдом намазано. Вот, может и…
– Я не про то! Почему ты решил, что у неё тоже нет другого пути, кроме как через Сарк?
Закарис моргнул растерянно. Нахмурился.
– Так ведь другого пути и нет. Она же на восход торопилась, так? Так! А на восход удобный путь тут только один и есть – через долину Каменного Корабля. Так? Так! А Сарк, он-то ведь как раз и стоит у самого начала этой долины! А вокруг и полей-то нет, неудобь сплошная, лес да камни. И захочешь даже, а всё равно мимо города не пройдёшь. Особенно, если с караваном. Это тебе не степь! Да и колодцы, опять же… Нет, она точно в Сарке остановится. Она ведь знает, что мы след потеряли и опасаться нечего. Расслабится, начнет болтать…
– Так какого же Сета мы тут с тобою прохлаждаемся?!
Закарис тоже поднялся – но далеко не так быстро. Шагнул, покачиваясь, в сторону кухни. Пояснил:
– Сейчас, я только вина у них в дорогу возьму. Хорошее тут вино. Освежающее. Гораздо приятнее той приторной гадости, что у нас на праздниках подают. И не такое забористое. Отличное вино!
***
Конан проводил своего собрата по венцу оторопевшим взглядом. Назвать лучшее офирское многолетней выдержки, с его непередаваемым букетом и тончайшим послевкусием, «приторной и слишком забористой гадостью»?!
Ну, знаете ли…
Варвары!
Шемиты – вот кто настоящие варвары, а вовсе не дикие горцы! Те хотя бы в вине толк понимают. Отвернулся, чтобы не видеть, как Закарис платит полновесным золотом за несколько бурдюков прокисшей дряни, к тому же ещё и разбавленной водой из сточной канавы. Толкнул начальника стражи:
– Квентий, вставай. Мы уходим.
– Я не сплю, – ответил Квентий, поднимая голову и отчаянно зевая. Глаз он по-прежнему не открывал. – Я наблюдаю. Здесь нельзя спать. Сплошное жульё. У Клавия кошель срезали, он и не заметил. У Хьяма кинжал пытались отнять. Наглые такие, жуть. Видел головы над воротами? Свежие. Эрезарх говорит, три-четыре раза за луну менять приходится. Тут закон простой, никаких темниц. Если первый раз поймали, то рубят руку. Второй раз – вторую. Ну а ежели он и без обеих рук при попустительстве Бела уворовать что сподобится – только тогда уже голову. Ещё прежний король так повелел. Думал, перестанут воровать. А они всё равно воруют. И ничего не боятся…
Конан покосился на лежащую посреди площади колоду. Славный город Сабатея. Славные жители в нём обитают. Смелые, однако. Ни павлина своего золотого толком бояться не умеют, ни городской стражи, ни увечья. Хотя, оно, конечно, увечье увечью рознь. Стражники палаческому ремеслу не обучены, оттяпали по-быстрому – и все дела. Опытный же палач ещё до начала пытки так свою будущую жертву обработает, что у той все жилки с поджилками ходуном заходят. Какой бы сильной да смелой она ни была. И палачу для этого даже не надо быть обозленным до предела человеком вроде Зураба. Нечеловеческое – оно даже больше пугает.
Конан вспомнил свой повторяющийся кошмар. Передёрнулся.
И уже по-новому посмотрел на колоду.
Почему бы и нет?
– Квентий, не спи. Не знаешь, жрец-охранитель жив? Ну, тот, которого Клавий зашиб!
– Жив. Я не сплю. Здешний лекарь – просто чудо, – Квентий, не открывая глаз, поставил локти на стол и уложил подбородок на сомкнутые кулаки. Говорить ему стало трудно, но он мужественно боролся с трудностями. – Он чем-то напоил козу. И она покормила Барсика. Сама покормила. Никогда бы не поверил, если бы не видел собственными…
– Барсика?
– Ну да. Он же вылитый барс. Только чёрный. И маленький. Маленький барс. Его так ребята назвали.
– Не отвлекайся. Жрец жив – это хорошо. Надеюсь, птичка его тоже жива?
– Пока он жив, к ней никто не рискнёт приблизиться. Местные тут такого понарассказывали про этого охранителя… Лучше не связываться. Да и не опасна она, сама издохнет.
– А вот тут ты, брат, не прав. Лучше бы ей выжить. В этой птичке – спасение Сабатеи.
Тут Квентий так сильно удивился, что даже открыл глаза. Конан пояснил, щеря крепкие желтоватые зубы в хищной улыбке:
– Спасение от воров, понимаешь? Ну вот, представь: ты – вор. Если тебя поймают – то отрубят руку. Страшно тебе?
Квентий добросовестно задумался. Поджал губы. Осторожно пожал плечами:
– Пока не очень. А что?
– В том-то и дело, что не страшно! Даже если у тебя уже отрубили одну руку. Даже если отрубят голову! Это всё происходит слишком быстро, понимаешь? Они не успевают как следует испугаться! А другие, те, кто это видит, тем более не успевают! А вот теперь представь, что руку тебе отрезают не сразу, а медленно. По пальчику. По фаланге. По маленькому-маленькому кусочку. Растянув это удовольствие на добрую половину луны. Теперь – как?
Несколько побледневший Квентий поморщился и сглотнул. Ему явно было не по себе:
– Такое, пожалуй, да… Зандровы шуточки! Конан, но это ведь что же за человеком надо быть, чтобы вот так…
– В том-то и дело, что не человеком, Квентий! – улыбка киммерийца стала шире. – Представь себе, что ты – вор. И руку твою, если поймают, будут не просто отрезать по маленькому кусочку, а… склевывать. Хорошо представил, да? Ну и долго ли тебе после этого захочется быть вором в славном городе Сабатея?
Квентий выглядел так, словно готов был немедленно извергнуть обратно всё только что выпитое. Спросил неуверенно:
– Ты хочешь предложить Эрезарху разрешить ранее запретный культ на таких условиях?
Конан хохотнул – раскатисто, но быстро. Закарис уже затоварился дюжиной объёмистых бурдюков и возвращался вместе с нагруженными носильщиками, следовало торопиться.
– Нет, Квентий. Это ты предложишь Эрезарху сделать запретный культ официальной религией Сабатеи на таких условиях. При этом можешь сколько угодно сомневаться и говорить о том, что на твой взгляд это слишком жестокое наказание для обычных воришек. Они же не головорезы и не убийцы. Ха! Хотел бы я посмотреть на купца, который предпочтёт вора головорезу. Но самое главное, скажи ему, что это предложение… что исходит оно от Закариса. Не от тебя, не от меня, а от нового короля Асгалуна, понял?
Последние слова Конан проговорил скороговоркой сквозь зубы – Закарис, слегка покачиваясь, подошёл уже к самому столику. Рядом с ним слегка покачивался носильщик.
– Всё понял? – спросил Конан, сверля взглядом начальника личной стражи. Тот кивнул и поднялся, ещё раз зевнув. – Тогда ступай. Встретимся за стенами, в командном шатре.
Король Асгалуна проводил неуверенным взглядом удаляющуюся фигуру. Спросил с подозрением:
– Какие-то проблемы?
Похоже, он что-то всё-таки слышал. Конан пожал плечами:
–Уже никаких.
Ему очень хотелось надеяться, что это окажется правдой.