Паука на крыше уже не было. Поэтому Рон быстро направил флайер вниз, параллельно вызывая Эмиля. Блондин ответил одним словом «нашел».
Указанный ряд нашелся быстро, а вот с поиском контейнера пришлось повозиться — номер был полустерт, и только подключив стратиграфический анализатор, Эмиль обнаружил искомое. Тонкий слух киборга уловил едва слышный стон. Нажав открывающую контейнер кнопку, спай одновременно послал вызов С-мауру и, бросив скутер, подбежал к медленно, со скрипом, расползающимся створкам крышки контейнера. Запрыгнул внутрь и сразу понял, почему, каким чудом выжил хозяин — одна из перекрывающих воздух створок оказалась заклинена какой-то железкой. Ржавый кусок металла расперся намертво, уйдя частично в землю, и спас человеку жизнь. Подхватив хозяина на руки, Эмиль вытащил его наружу и посмотрел вверх. Флайера не было, зато был арран. И как был!
С-маур, прижимая аптечку четырьмя верхними лапами, совершенно спокойно подполз к краю крыши и бросился вниз, постепенно вытравливая паутину. Так летали его куда более мелкие сородичи, так на Дэе не раз летал и он сам. Земля быстро приближалась, и паук стал подергивать паутину, чтобы приземлиться куда нужно — рядом с киборгом и его раненым владельцем.
— Какая команда, а Джек? — Патрик полюбовался огромным серым куполом, на котором спускался паук. — Такую разбивать грех. Что скажешь?
— Кусается? — шалтер указал подбородком на летящего аррана. Он так и стоял, заложив руки за спину и слегка расставив ноги. — Что за тварь такая?
— Это с Дэи, одна из разумных рас. Очень ядовит и учти, ты для него всего лишь ужин. Если интересно, могу дать подробную информацию.
— Спасибо, мне этой хватит. — Джек поднес к глазам бинокль, разглядывая здание. — Господин Макни, похоже, они зачистили место допроса, стекло потемнело, как при пожаре. Нам не пора? Сэй, спай и ваш психованный любимец даже для меня слишком много. Без киборгов и этой твари я бы, пожалуй, его взял, но…
— Скорее он тебя, Джек, при всех твоих модификациях. Мальчик от меня ушел, а поверь, это много значит.
Шалтер пожал плечами, проверять, кто из них двоих сильнее, ему не хотелось. Свою жизнь Джек ценил достаточно высоко. Поэтому он просто повторил:
— Можем улетать, господин Макни?
— Подожди еще немного, я хочу увидеть, как будет реагировать киборг на состояние хозяина, — Патрик, оставаясь невидимым для Эмиля, пристально наблюдал за попытками спая сделать владельцу искусственное дыхание. Получалось не очень, японец приходить в себя категорически не хотел. Зато подполз паук и распахнул аптечку, загородив ей и своей лохматой тушей раненого.
— Вы уверены, что он проснувшийся, господин Макни? Обычная программа стандартного киборга.
— Да, Джек, уверен. Хотя мне не совсем понятно, почему он отрабатывает стандартную программу. Что-то с ним случилось, надо будет уточнить. — Патрик поднял голову, проследил за садящимся флайером. — Улетаем, только недалеко. Я хочу понаблюдать за моим новым приобретением.
— Вы думаете, справитесь с ним, господин Макни? — Джек позволил себе легкое сомнение в голосе.
— На планете, откуда я родом, водятся существа, похожие на земных гепардов, хищники, средний вес — шестьдесят килограмм, мы их зовем «кичи». Их принято держать в домах, вместо собак и кошек. Такое два в одном. Только вот в детстве они не приручаются, а во взрослом состоянии это сделать легко. Знаешь, как их ловят? С помощью петли, которая крепится на палку. Это охота для молодых, резвых. Особым шиком считается поймать животное самому, а не купить. Охотник выслеживает себе животное, накидывает ему на шею петлю и начинает «водить». Кичи раз за разом бросается на ловца, в это время палку надо держать твердо, удерживая животное петлей, но не лишая воздуха. Потом оно бросается прочь, тогда его стоит придушить, чтобы лишить сил. Потом человек начинает навязывать зверю свою волю, поощряя, когда тот выполняет пожелание, и затягивая петлю в ответ на сопротивление. Иногда борьба длится много часов и все это время ловец должен сохранять хладнокровие и удерживать палку, в каком бы состоянии ни были руки, потому что, освободившись до срока, животное его убьет. Вероятность гибели охотника — шестьдесят пять процентов. Я делал это трижды. Тебе все понятно?
— Да, господин Макни, — Джек сглотнул и поежился, словно эту самую петлю ощутил и на своей шее. — Теперь мне понятно, почему вы подружились с моим непосредственным начальником и что у него за экзотическая тварь живет дома.
С-маур приземлился удачно, в двух шагах от Эмиля, который безуспешно пытался сделать владельцу искусственное дыхание. Арран немного не рассчитал с высотой, и паутина начала разлагаться еще в воздухе, а сейчас совсем расползлась серыми клочьями. Еще несколько минут, и от нее не останется ничего. Впрочем, падение с пяти метров для паука опасным не было, только для звякнувшей, но к счастью, уцелевшей аптечки. Паук быстро сделал инъекцию сперва японцу, а после секундного раздумья и его киборгу, не слишком церемонясь с силой и точностью укола. Эмиль посмотрел на паука, а потом, изогнувшись, на собственную задницу.
— Только попробуй нейтрализовать!
— Нейтрализация введенного вещества прекращена, — – равнодушно ответил Эмиль, и арран в очередной раз испытал жгучее желание его укусить.
— Что ж ты с собой сделал-то, скотина кибернетическая? — ворчал С-маур, хватая диагност и проводя им вдоль тела японца. — Ты тоже, Эмиль, просканируй владельца на предмет повреждений и скинь мне на экран результаты. Ну что ж, мой диагноз совпадает с мнением прибора. Давай, Эмиль, не спи. Твое сканирование тоже важно. И где парни с флайером? Мне тут не нравится, можешь считать это чутьем хищника, который ощущает, что на него тоже кто-то охотится.
Что бы ни подействовало, лекарство или свежий воздух, но Асато, так и не приходя в себя, несколько раз глубоко вздохнул и вцепился в руки киборга, невнятно что-то шепча.
— Так, небольшие судороги, возможно расстройство зрения, мозг вроде не поврежден, — бормотал паук,, набирая еще лекарства в инъектор и делая пострадавшему еще укол. — Сейчас его надо отправить на корабль, ну или в больницу. А вот и наши!
Флайер завис неподалеку. Рон выпрыгнул, отнес раненого внутрь. И опять вернулся на место пилота.
— В больницу? — спросил Эрик. Вид у него был слегка растерянный и очень злой. Бывший наемник больше всего ненавидел чувство собственной беспомощности. А именно сейчас, здесь, он ничего не мог изменить, только смотреть, как другие оказывают помощь его другу. Понаблюдав за раздутым от волнения арраном, Эрик все-таки позволил себе проявить слабость, дотронулся до волос друга — погладил.
— Было бы неплохо, но опасно. Ты очень хочешь объяснять полиции, откуда его вытащил и какими методами узнал, где он был? — С-маур расположился на сидении над раненым, растопырив лапы по сторонам. — Ну ничего, у нас медотсек просто отличный, авось справимся сами.
Рон привычно закрывал флайер от камер грузовиками, но одна камера ему очень не нравилась. Сбоку, на стене, она охватывала достаточно большое пространство и главное, вокруг не было никого, кто мог их прикрыть. Можно было, конечно, облететь, но это потеря времени. Он уже собрался развернуться, когда спортивный легкий флайер мелькнул сбоку и сбросив скорость, прижался к камере, закрыл ее целиком, дав киборгу те несколько драгоценных мгновений, чтобы проскочить. Мужчина на заднем сидении дружески приподнял шляпу, заставив Эрика скрипнуть зубами и прошипеть.
— Я его ненавижу!
— Вот, я и говорил, за нами охотятся! — – среагировал арран, на мгновение отвлекаясь от сложных манипуляций с бессознательным Асато. Эрик обернулся, как раз в тот момент, когда арран сделал японцу очередной укол.
— Ну как он?
— Почти нормально. — С-маур поправил термоодеяло, поддерживающее постоянную температуру тела. Устроил голову полицейского на коленях блондинистого кибера. — Если отек мозга не начнется, то через пару дней верну его в сознание. Подробнее смогу сказать на «Кельпи». А будешь совать нос — укушу! Давно хочется.
В медкаюте киборги устроили японца на койке, зафиксировали, чтобы не упал, и только после этого С-маур закрепил на нем целую кучу датчиков, воткнул в руку капельницу и вообще сделал то, что Эрик обозвал непонятным для киберов, зато понятным для паука словом «инквизиция». Во всяком случае, выровняв показания приборов, арран развернулся и вдруг молниеносно бросился на приятеля — капитан успел, как ни странно, выскочить за дверь и удрать, в результате досталось Рону и Эмилю. Оба узнали, что произведены от самой генетически несовершенной, тупой и ограниченной расы. И если Эмиль принял это с совершенно машинным спокойствием, то Рон даже не смог сразу решить, чего ему хочется больше: человеческая половина жаждала удрать от здоровенного волосатого и яростно щелкающего ксеноса, а оперативная часть — оторвать противнику голову, просто ради собственной безопасности. Разъяренный арран оказался штукой совершенно не смешной и очень опасной. В результате Рон присоединился к хозяину на кухне, подло отступив и бросив Эмиля на произвол судьбы. Через некоторое время выполз и С-маур. Растерянно попросил прощения за свою вспышку и признал, что сам не понимает, чем же она вызвана:
— Как ты знаешь, я совсем не склонен бросаться на людей, — серьезно объяснял он, поставив на колени Эрику две задних-средних ноги и активно жестикулируя четырьмя передними.
— Может быть, критические дни? — предположил человек. — По своему опыту знаю, там адекватностью и не пахнет!
— Полагаю, ты это можешь знать только по слухам? — с удивлением осведомился паук.
— Не скажи, брат, на третий день похмелья знаешь, как все бесит? Да просто за любое неосторожное слово убить хочется! Так что баб в этом вопросе я отлично понимаю. Так что проверься, мало ли у тебя там что…
— Ой, мать твою… — арран со всей быстротой, на которую были способны его лапы бросился в медотсек. Человек и киборг непонимающе переглянулись.
Следующие полдня С-маур посвятил не совсем понятным экспериментам. Оставив Эмиля присматривать за хозяином, он забрал к себе неразумного киборга и пробовал на нем различные команды, смысл которых от Эрика ускользал. Например команда «подними обе ноги» выполнялась киборгом легко — сэй просто встал на руки. Эрик в свое время выполнил эту команду точно так же и с тем же результатом — на него рассердились и обозвали хитрожопым мерзавцем. Вот и арран, злобный, взъерошенный и потемневший во всех смыслах, явно не мог добиться от киборга того, чего хотел.
— Может, тебе Рона прислать? — на всякий случай уточнил он у С-маура.
Паук отрицательно замотал всей верхней частью туловища.
— Не надо, он слишком вредный в плане прямых приказов, я уже его тестировал и в результате, совершенно заслуженно, между прочим, укусил. Мне нужен обычный кибер, вот как этот. Я эксперимент ставлю.
— Ага, понял. Ну, тогда я пойду…
— Да, конечно, — арран обернулся к безучастно стоящему на руках киборгу. — Так, три шага вперед! Черт, сначала на ноги встань, потом три шага вперед! Только на ногах, скотина! Или ты эволюционируешь в доведении меня, или опять Рон управление перехватил!
Вспомнив свои усилия по дрессировке сэя, Эрик усмехнулся.
— А если не секрет, что ты творишь?
— Пытаюсь разобраться с этой вашей техникой с точки зрения рефлексов и энергопотребления. — С-маур тоскливо потерся о бедро человека, — у меня Эмиль дохнет на глазах, и я понятия не имею, что с ним делать! Под капельницей держать, так он катетер выдирает, приказов не слушает, и уже потерял четверть веса! Буквально двое суток! Он умрет раньше, чем я подниму Асато. Может, его отключить?
— Думал уже. Но знаешь… — Эрик обнял аррана, воткнулся лицом в пушистую спину, — отключить мало, надо остановить запущенный процесс или мы извлечем труп. Он как-то сумел надуть операционку. Понять бы как! Мальчишка твердо решил себя убить. Тут нужен психолог, а где его возьмешь? Ладно, еще несколько часов он протянет, так что я вернусь со встречи и будем решать проблемы с нашим блондинистым другом. Может, все-таки удастся к нему подобрать ключ.
— Психолог, говоришь… — арран уставился на исправную биомашину, — ну нету у нас психологов, последнего месяц назад съели…
В каюте Эрик достал из сейфа одну из меченых полицией флешек и сунул ее в карман. Конечно, власти получат свою добычу, но ему развлекаться никто не запрещал.
Выбранное место встречи радовало, там было достаточно людей, чтобы закрыться ими от стрелка–дилетанта, но недостаточно, чтобы непрофессионал мог сам закрыться ими. Эрик пришел заранее, побродил, оценил вид сверху, количество полиции и даже отловил пару особо неуклюжих и плохо замаскированных, вывернув им руки и ткнув носом в пол. Злобный Дмитриев забрал своих сотрудников, пообещав заменить их менее заметными. Логично, что может быть незаметнее бело-синего аморфного ксеноса, свисающего со стены?
Впрочем, Эрик успел не только подоставать полицию, но и заскучать, когда его взял под руку мужчина чуть старше его самого и сунул под нос небольшой темно-зеленый предмет овальной формы — гранату.
— Знаешь, что это?
Инстинкт сработал раньше мозга, и Эрик с четкостью киборга выдал:
— Одеколон мужской «Мечта солдата». На три таких флакона горсть каменной соли, и можно пить, главное — вылить осадок. Ну и аромат тоже, хоть носками закусывай. А что?
— Ничего, — буркнул шантажист, насупившись. — А говорили, от настоящей не отличишь! Меня Василий Семенович зовут.
— Да я их в армии знаешь сколько выпил? Мы как-то целый грузовик с упаковками добыли, чуть до ароматизатора говорящего вместо белочки не допились! Ну так что, мы будем выпивку обсуждать или товар продавать? А, Вася?
— А ты что, куда-то торопишься? — Вася дернулся, обильно потея, когда Эрик локтем зажал его руку, не позволяя себя отпустить. До него внезапно дошла разница между бабами с мэйлисами и злобным мужиком, пьющим одеколон грузовиками. — Сперва посмотреть надо, ну и потом уже все остальное.
— Уж не хочешь ли ты меня кинуть? — неприятно сощурился Эрик, прижимая руку еще сильнее, старательно пугая своего собеседника по импровизированной программе «интеллектуальный отморозок». — Не выйдет, я таких как ты в армии одним ножом на ленточки резал! Так что сейчас мы пойдем в кафе, ты глянешь товар, оплатишь нам пожрать, и после этого пойдем заключать сделку об использовании чужой интеллектуальной собственности за проценты. Уловил? Я тут знаю одного паренька, работает со всеми от фашихассов до янодцев, он нам всё так пропишет, что не подкопаешься!
Хлопнув Васю по плечу и прицепив «жучок» под воротник, Эрик потянул его к ближайшей кофейне, размышляя, какого наемника лучше изобразить: совсем тупого или не совсем, но агрессивного.
— Вот я нашел себе хозяина на шею! — проворчал Эрик. — – Рон, ты слышал? Поднимай Эмиля и С-маура, пусть посерьезнее аптечку захватит. Мало ли, кто пострадает. Скутера на флаер. Посмотрим, на что способна наша группа.
— Ты сейчас очень неприятно похож на Первого. — Рон параллельно переслал сообщение младшему киборгу и кинулся собираться, то есть впрыгнул в легкий броник и закрепил за спиной бластер. — А куклу возьмем?
— Хм, как ты о неразумном собрате… ну возьми, будет флайер охранять. Подай мне маск-костюм. На один-два выстрела его, если что, хватит, а дальше ты перехватишь. Никого не убивать. Они нам нужны для допроса. И чтобы полиция ничего не знала. А то или спугнут, или, пока допрашивать будут, время потеряют. А оно нас, чувствую, поджимает.
Эмиль вышел с большой аптечкой в руке и злобно-раздутым пауком вместо рюкзака. За ним шел неразумный сэй.
— Так, Эмиль, прямой приказ: все ресурсы на программу субличности. Никто не должен знать, что ты киборг. Работаешь, как человек. Преступники вооружены и опасны.
— Исполняю, — – стеклянные глаза ожили, на лице появилось выражение спокойного внимания. Только вот Эрик, помнивший прежнего эмоционального любопытного спая, отлично видел, что перед ним всего лишь программа.
Указанный в адресе дом оказался самым крайним на улице. Выглядел он давно не знавшим ремонта. Даже окна не везде были целы. За домом начинался пустырь, где находились какие-то лабиринты из ангаров, контейнеров и невнятных ржавых железок. Идти решили втроем, оставив С-маура с неразумным киборгом у флайера. Мало ли, стрельба начнется, а бронежилеты на пауков еще не изобрели. Прикинув количество бомжей, страждущих бесхозной техники, и возможности С-маура в качестве обороны, Эрик врубил силовое поле, и еще приказал сэю:
— В случае приближения на опасную дистанцию обезвредить, но не убивать.
— Исполняю, — доложила машина, переходя в режим охраны объекта.
— Ну, пошли, ребята.
Пока спускались по лестнице, Эрик успел несколько раз благословить носовые мембраны костюма. Даже сквозь них пробивался запах застарелой мочи и прокисшего мусора из неработающего утилизатора, так что настоящие ароматы этого подъезда было даже страшно представить. У заветной двери Рон остановился, присел, осматривая замок, доложил:
— Там два человека, хозяин! Оба находятся в состоянии опьянения, но функционируют. Замок механический. Открыть?
Эрик обернулся к Эмилю:
— Что бы ни случилось, ты — человек. Задача взять противника живым и узнать, что с Асато. Рон, давай.
Киборг отступил к противоположной стенке, с коротким разбегом врезал ногами в дверь, выбив ее и сразу метнулся внутрь. Эрик бросился за ним. Эмиль вошел последним и остановился у входа в комнату. Перед ними была обшарпанная комнатушка, обои на стенах частично отсутствовали, частично висели лохмотьями. На старом кривом диване сидели двое. Коротко стриженый мужик в майке-бомжовке и растянутых трениках и молодой парень в футболке и джинсах. Перед ними на столе стояла початая бутылка водки и глубокая миска с остатками сухариков. Проблема была в том, что в одной руке мужика был бластер, а во второй какой-то пульт.
— Взять, — крикнул Эрик, падая на пол. Выстрел совпал с рывком киборга.
Рон прыгнул вперед, даже опережая приказ хозяина. Одно молниеносное движение, и он уже рядом с человеком. Шансов успеть среагировать нет. Только рефлекторно отшатнуться, но этого недостаточно. Рон достал человека в прыжке. Первый удар в коленную чашечку и, уже доворачиваясь в воздухе, задел челюсть, роняя человека на пол. Отскочил. Посмотрел на дело рук своих (точнее ног) и виновато пожал плечами. Наклонился и одним сильным рывком вернул съехавшую на бок коленную чашечку на место.
Эрик задумчиво смотрел на прожжённый пластик стены. Все-таки рефлексы десантник не пропил и дернуть спусковой крючок успел. Правда, уже заваливаясь. Эрик отстранено порадовался, что свои рефлексы он тоже не пропил, выстрел по касательной мог и его зацепить, не смертельно, но неприятно. Рон рассеянно скользнул взглядом по прожжённому рукаву комбеза и, подняв пульт, протянул его вскочившему на ноги хозяину.
— Надо же, чуть не попал, — констатировал киборг. — Хозяин, кажется, у нас проблема.
Эрик молча смотрел на пульт: один квадратик был подсвечен — тот, что с нарисованной голубой спиралью, а сам значок был перечеркнут красным. Бывший наемник знал, от чего это пульт: стандартные армейские контейнеры для перевозки чего попало, с возможностью поддержания температуры и влажности. А еще с возможностью перекрыть вентиляцию и сделать контейнер абсолютно герметичным, например, в случае, если груз доставляется на планету с агрессивной атмосферой или под воду. Эрик присел возле поверженного врага, игнорируя забившегося в угол дивана Тима.
— Ты перекрыл воздух, ублюдок! Когда? Где он?!
Десантник отвернулся. Эрик схватил его за воротник, встряхнул:
— Значит так, сейчас мой киборг займется тобой. А я позабавлюсь с твоим племянничком. И посмотрим, кто из нас двоих страшнее. Сэй, проследи, чтоб не сдох в процессе. Допрос по протоколу номер три.
— Исполняю. — Рон едва заметно, так что только дрогнули уголки губ, улыбнулся.
— Эмиль. Вот пульт, тут сзади номер. Задача — найти контейнер с таким же номером, начни от забора. Как только найдешь, вызовешь скорую и С-маура, вскроешь зеленой кнопкой. Понял? Мы тебя будем корректировать, как что узнаем, так что связь не отключай.
— Да, — блондинистый киборг повернулся и вышел из квартиры, заботливо поставив на место дверь.
Рон двумя точными сильными ударами окончательно обезножил десантника, повредив связки, подождал, пока Эрик выволочет племянника в соседнее помещение, и встал перед своим пленником. Застывшее лицо киборга перечеркивала неестественная механическая улыбка, та самая, в которой улыбается только рот, оставляя глазам кукольное выражение.
— Протокол три — это хорошо, — сказал он странно, судорожно дергая головой. — Люди легко ломаются. Мне нравится вас ломать. Только хозяину не говори, что ты видишь, он тебе все равно не поверит! Я — хороший киборг, послушный.
— Ты из этих?! — остатки хмеля стремительно покинули бывшего солдата, и он сделал попытку отползти вверх по спинке дивана и стене.
— Из каких? — Рон опять дернулся, глаза плеснули красным и погасли. Хороший послушный киборг коротко толкнул человека, хрустнула, ломаясь, ключица. Десантник вскрикнул и сделал еще одну попытку уползти. С кухни донесся вопль Тима.
— Сука! Пацана не трожь!
— Он его не трогает, он его только ломает, — уточнил кибер. — Тронет потом. Я знаю.
— Сэй, что ты там возишься?! — донеслось с кухни.
— Производится поиск материала удлиненной формы для фиксации пленника. Как только объект будет зафиксирован, будет произведена обработка согласно протоколу номер три, — машинным голосом доложил хозяину киборг. И совсем тихо добавил для десантника: — Не будет. Я тебя так поломаю, для души. А потом и второго человека!
С кухни донесся еще один вопль, запахло противно-горелым и захлебывающийся голос Тима, невнятно забормотал, периодически взвизгивая.
— Хозяин, докладываю, что моя программа допроса предусматривает воздействие сразу на несколько объектов, — продолжил доклад киборг в сторону и паскудно подмигнул десантнику. И тот сломался:
— Не трогай парня! Тут недалеко, двенадцатый ряд налево! Только вы все равно опоздали, я закрыл ему воздух три часа назад, сдох ваш дружок!
— Объект сказал правду, — подтвердил киборг.
— Результат совпал, — ответил Эрик. — Передавай.
Рон позвонил собрату, уточнив направление поиска, затем связался со С-мауром.
— Хорошо, я готов, — выслушав, отозвался паук. — Начинаю спуск.
— Флайером-то управлять сможешь?
— Рон, я не понимаю, тебе нужен пилот или врач? Короче, не парь меня!
— Друзьями, значит, торговать он не приучен, — Патрик с интересом наблюдал за блондинистым спаем, который слетел с крыши, прижимаясь к темному металлу аэроскутера. Эмиль змейкой скользил над завалами из металлоконструкций, пытаясь отыскать нужный контейнер. — А ведь реально хорошая вещь, и используется нерационально. Что скажешь, друг?
Стоявший рядом с ним человек с военной выправкой, в котором кое-кто из руководителей КЭЙС без труда смог бы опознать своего шалтера, коротко пожал плечами.
— Я могу его взять, мистер Макни.
— Он слишком привязан к хозяину, а иметь дома проснувшегося и агрессивного киборга — это плохая идея. Конечно, можно его просто заставить, но у меня есть идея получше! В конце концов, мне нужна рабочая машина, а не истеричный мальчишка, мечтающий убить и меня и себя. — Патрик, чуть сдвинув шляпу, вытер лоб белоснежным платком и убрал его. Шалтер смотрел на киборга, щурясь, словно уже составлял план действий. — Сделаешь, как я скажу, и твое начальство оплатит тебе и командировку, и хорошую премию, в том числе и от меня лично, Джек.
— Ваши бы слова!.. усмехнулся ликвидатор. — Что я должен делать?
Глядя на опухшую небритую рожу мужика, Рон думал, что стоит разобрать своего пленника на мелкие части. Киборг давно не испытывал таких эмоций, как сейчас. Только к своему прежнему командиру, бессильно мечтая об этом в бараке, куда его отправляли восстанавливаться. Но вот этот человек… Рон хотел не просто убить его, обязательным условием было мучение объекта, и процессор методично просчитывал варианты с ломкостью костей, подвижностью суставов и количеством нервных окончаний, закладывая стандартные поправки на возраст, опьянение объекта и допуск на тренированность десантных войск. Правильное занятие для бывшей диверсионной машины, которую при списании забыли отформатировать и у которой всегда были проблемы с людьми. За те несколько лет, что он провёл в армии, в жизнь киборга они не привнесли ничего, кроме издевательств и унижений. А проснувшийся разум сделал взаимодействие практически невыносимым. А потом ему вдруг стало везти, неожиданно и крупно. Первым странным везением оказался новый командир — Эрик, который вопреки своей природе и даже желаниям не стал над ним издеваться. Вторым — то, что Эрик пожелал забрать с собой на гражданку списанную биомашину. А третьим — человек, который, обнаружив разумность киборга, не попытался его сдать, не стал над ним издеваться, хотя имел и право, и возможность. Этот человек стал его другом, сделал все, чтобы Рон поверил ему. Доверился. Помог наладить отношения с окружающим миром и с хозяином, насколько это возможно. И теперь этого человека забрали. Если бы сэя спросили, готов ли он обменять свою жизнь на жизнь Асато, Рон согласился бы без колебаний. Не такая уж ценная штука, эта его жизнь. В конце концов, киборги созданы, чтоб умирать вместо людей. Но с гибелью Асато сэй примириться не мог. Не хотел. Элементарные расчеты показывали, что его друг давно мертв. Но против всей этой логики процессора восставало то странное глупое чувство, которого у киборга быть не должно и которое люди называют непонятным словом «надежда». Рон смотрел на пленного и знал, что тот умрет обязательно. Не может быть по-другому. Единственно, что умеет бывший военный кибер — убивать. Зато это он умеет делать хорошо. А третий протокол… Да он всего лишь означает приказ не шуметь и не пачкать. Не оставлять следов. Но ведь есть и другие методы, да, хозяин?
— Так, Тим, пиши.
Звонок отследить легко, сообщение — тоже. А записку? Обычную записку, ручкой по бумаге, что делать с ней? Как установить точное, до минуты, время написания?
— Что? — Парень сквозь слезы уставился на грязный кусок обоев, который Эрик оторвал от стены.
— Вот то, что сказал. Координаты места, где находится Асато. Побыстрее, и так настроение по твоей милости — говно.
— Вы не понимаете, я ее любил, а она…
— Не любил! Никогда не любил, ублюдок! — Эрик тяжело уставился на него, голос стал назидательным и удивительно мерзким. — Я-то знаю. Считать своей вещью и любить — это не одно и то же. Вещь не может уйти, ее и сломать можно, и выкинуть. Вот как киборг. Знаешь, как я с ним развлекался? Даже умереть ему приказывал. И никуда он не денется. С человеком так нельзя. Со своим человеком. Впрочем, ты уже не поймешь.
Он взял бумажку, прочитал написанное и коротко кивнул.
— Молодец, Тим, хоть на что-то годишься.
На видеофон пришло сообщение от Эмиля:
— Контейнер найден, внутри есть человек.
— Очень хорошо. — Эрик убрал записку и коротко, без размаха, ударил парня ребром ладони по горлу. Переступил через упавшее тело, направляясь к выходу.
— Сэй, я пошел, догоняй!
— У тебя свихнувшийся киборг, мужик!— сделал попытку достучаться до уходящего убийцы десантник, уже непонятно на что надеясь. Может, на то, что эти двое сцепятся, а он под шумок уцелеет? Эрик приостановился, внимательно посмотрел на жертву киберпроизвола, на застывшую в ожидании хозяйских приказов биомашину и махнул рукой.
— Я на такие байки не покупаюсь. Вы все эту чушь несете. Нормальный он. Сэй, позаботься об амнезии.
— Исполняю, — отозвался ровным голосом киборг, взял со стола остатки водки, нашел под раковиной средство от тараканов и несколько раз брызнул в бутылку. После чего протянул ее и без того пьяному мужчине.
— Пей. Или волью силой. У тебя должна отказать память.
Человек не может определить, что киборг лжет. Он не знает, что уже не проснется. Рон дождался, когда тот проглотит последние капли и рухнет на диван лицом вниз, после чего обхватил его рукой бластер, оставив отпечатки пальцев. Обмотал руку тряпкой и из этого же оружия дважды выстрелил в голову Тима. Потом поставил на огонь кастрюлю и воткнул в нее длинные сухие макароны, из которых, он это знал по опыту, получается отличный инициатор горения. Подождал, пока они вспыхнут, начнут осыпаться углями и разлил по плите и полу остатки масла. Сбросил во все это грязную одежду, и подтащил туда же за шиворот бессознательного десантника, решив, что хорошо проспиртованное тело тоже может быть катализатором. Когда Эрик рассказывал Асато, что Рон не щадит киборгов, он ошибался. Бывший военный сэй не щадил никого. Особенно тех, кто ухитрился причинить боль «его людям». Перед уходом закрыл окна и очень плотно закрыл за собой дверь — тот, кто ее откроет, откроет и огненный ад.
Люди ходят медленно, Рон прислушался, хозяин поднимался наверх, к флайеру. Киборг рванулся следом за ним, нужно спуститься вниз и помочь Эмилю.
— Жила-была одна девушка. Дочка короля. Принцесса, значит. И была она жутко уродливая. Никого страшнее нее не было во всем королевстве. И даже во всем подлунном мире. Королевский садовник просил ее никогда не гулять в саду, потому что цветы и деревья засыхали от этого. А стоило кому из горожан ее увидеть — так на всю жизнь оставался заикой. Вот такая она была…
Мачеха выгнала ее из дома. Потому что раньше именно мачеха была самой уродливой женщиной во всем подлунном мире и все ее очень боялись. У мачехи даже было кривое зеркало, которое всегда ей льстило, делая еще более безобразной. Оно увеличивало все ее бородавки, а мачеха радовалась и смеялась. И спрашивала: «Кто на свете всех страшнее да безобразнее?». А зеркальце ей каждый раз отвечало: «Конечно же, ты, о, моя королева!». Оно ведь волшебным было, зеркало это, потому и разговаривать умело…
А тут вдруг оказалось, что у падчерицы бородавок чуть ли не вдвое больше! И все они такие огромные, что из-за них вообще не видно лица. Впрочем, это и к лучшему, потому что лицо принцессы было настолько страшным, что все зеркала в замке покривились и позеленели, когда попытались его отразить. А волшебное зеркало королевы так и вообще распрямилось от ужаса.
А мачеха обиделась и приказала стражникам отвести уродину в лес, на растерзание диким зверям. Стражники так и сделали…
***
Девочка, рассказывавшая сказку кукле, почти полностью терялась в огромном платье — роскошном, с кружевными и бархатными вставками, плохо гнущемся из-за сплошного золотого и серебряного шитья и почти неподъемном от усеивающих его драгоценностей. В таком невозможно бегать и даже просто ходить — в нем и стоять-то трудно.
Девочка и не пыталась. Ни бегать, ни ходить, ни даже просто стоять.
Она сидела на ковре у пустого кресла. И надетая на нее роскошь выглядела так, словно несчастного ребенка неделю назад принесли в жертву священному дракону, и тот всю неделю методично жевал подношение. Целиком, вследствие врожденного скудоумия не догадавшись вытряхнуть лакомое угощение из малосъедобной упаковки, прошитой золотом и драгоценностями и плохо поддающейся даже мощным драконьим зубам. А потом, разозлившись и потеряв интерес, выплюнул.
Тоже целиком.
Кукла девочки была так же грязна и потрепана. Да и не кукла вовсе — так, туго свернутый кулечек из шитой золотом парчи, когда-то, видимо, бывшей деталью парадного платья. Но девочка называла его лялей, баюкала и даже рассказывала сказки — вот как сейчас…
***
— …Но дикие звери не тронули принцессу. Потому что испугались. И убежали из королевского леса. Те, кто на месте от ужаса не умерли. И всем другим зверям рассказали, что в лесу завелось страшное чудовище с жуткой мордой, отвратительным голосом и на трех лапах. А все потому, что принцесса ходила, опираясь на огромный костыль. Это у нее от рождения было. Повитуха, как только ее увидала, вмиг разума лишилась. Схватила младенчика за левую ножку — да со всей дури об угол королевской печки и приложила.
Потому-то у принцессы на всю жизнь лицо и осталось расплющенным, и нос на бок свернут. А ножка, за которую повивальная бабка со всей силы-то дернула, совсем отсохла. А еще у принцессы был голос — как у рассохшегося колодезного ворота, только намного громче и пронзительнее. А слуха — так и вовсе не было. Но петь она любила. Только старалась подальше от королевского замка отойти. И вообще от города. Потому что людей жалела — у них от ее пения кровь из ушей текла и колики приключались…
***
Голос у девочки монотонный и тусклый. И глаза такие же — пустые и тусклые. И, хотя рассказывала она сказку кукле, потому что больше в комнате никого не было — на куклу при этом она почти не смотрела.
Взгляд безостановочно скользил по стенам, с одинаковым равнодушием и легкостью шалой бабочки перепархивал с узкого окна, забранного мелкой фигурной решеткой, на массивную запертую дверь. На узорчатые ковры со сценами то ли войны, то ли охоты. На сундуки с откинутыми крышками. На жаровни и курильницы с благовониями. На фреску с изображением хитроумного Бела в момент похищения им волшебной сандалии у спящей Иштар. У бога воров на фреске была козлиная бородка и глаза разного цвета — правый зеленый, а левый черный.
Но цвет был не единственным отличием — левый глаз хитроумного время от времени еще и моргал…
***
— Чего ей не хватает?! — молодой король Селиг терпением не отличался и в лучшие-то дни. Тем более — сейчас, когда все три бога, казалось, отвернули свои светозарные лики от его несчастного Шушана
— Я ее спас! Поселил в лучших покоях! Завалил подарками! Лучшие ткани, украшения! А она даже не взглянула, словно это мусор! Она бы даже не переоделась, если бы я не приказал служанкам… но что толку?! За день умудрилась изорвать и испачкать лучшее платье! А еда?! Я велел поварихам расстараться — и они расстарались, клянусь когтями Сета! А что в итоге? Она ест так, словно это помои! И кормит заморскими лакомствами крыс!!!
Ярость требовала выхода, и немедленно. Селиг заметался по комнате. Схватил сосуд для умывания — тонкостенного кхитайского фарфора с узорами в виде переплетающихся стеблей бамбука — и разбил об стену. Эцхак, управитель замка и новый доверенный слуга повелителя, проводил разлетевшиеся осколки горестным взглядом.
Эти сосуды стоили целое состояние, не всякий король мог похвастаться даже одной такой вазой или кувшином. В замке Селига до недавнего времени было целых три. Но в том-то и дело, что — до недавнего времени…
Две изящные чаши для вина — настолько тонкой работы, что даже сквозь двойные стенки можно было видеть пламя светильника! — попались под горячую руку молодого короля несколько дней назад, когда возвратился он из Асгалуна — с дурными вестями, наполовину поредевшим отрядом и пленницей, от которой пока больше мороки, чем пользы.
Сегодняшний кувшин был последним.
— Она должна меня полюбить! Это единственный выход! — Селиг в отчаянии заломил руки и поискал глазами еще что-нибудь бьющееся.
Видя гнев своего господина, Эцхак не стал уточнять, что раздавить сапогом прикормленного девочкой крысенка у нее на глазах — не самый подходящий способ заручиться ее любовью. Да и хозяина можно понять — кормить заморскими деликатесами крыс! Пусть даже это и дворцовые крысы. На взгляд Эцхака — так и девчонку ими кормить не следовало, если не ценит хорошего обращения. Но об этом управитель замка тоже не стал говорить своему слишком молодому и вспыльчивому королю.
Не найдя в комнате более ничего, на чем можно было бы сорвать гнев, Селиг с ненавистью покосился в сторону смотрового отверстия и прошипел:
— О, с каким бы удовольствием я ее придушил!!! Если бы не ее отец…
Эцхак напрягся. Разговор принимал подходящий оборот. Молодой король, похоже, отбушевал и подуспокоился, раз начал задумываться о политических последствиях. Возможно, теперь он будет в настроении выслушать. Кашлянув, дабы привлечь к своей недостойной персоне высочайшее внимание, Эцхак осторожно заметил:
— Похоже, ваша… гостья… не очень умна…
— Да уж! — Селиг фыркнул. — Ее сестра куда умнее, но там был такой переполох, что укра… э… спасти удалось только эту глупую неблагодарную дрянь.
— Глупых детей учат, — более смело продолжил ободренный Эцхак. — А неблагодарных — наказывают…
— Если бы я мог! — Селиг воздел руки в жесте крайнего отчаянья. — С каким наслаждением я бы ее… наказал! Она бы у меня научилась проявлять должное уважение к старшим, клянусь Адонисом, который не всегда был добрым и покладистым мужем! Вот уж кто умел внушать страх… В том числе и жене, хотя она и была богиней! Но мне нужна любовь, а не страх. Я так надеялся на Темного Эллариата, он бы сумел заставить паршивку… Но он до сих пор так и не вернулся, он предал меня! Почему все всегда предают так не вовремя?! И что теперь делать? Где мне найти другого мага? Она должна меня любить! Хорош я буду в глазах ее отца, если при нашей торжественной встрече эта маленькая дрянь, рыдая, бросится именно к нему в поисках защиты! Она ко мне должна бросаться за помощью и защитой, ко мне, понимаешь?!
Эцхак еще раз прочистил горло. Он чувствовал себя так, словно ступает по зыбучим пескам.
— Девочки, даже такие маленькие и глупые, обожают героев. Особенно — тех героев, которые их спасли от смертельной опасности…
— Да-а?! Что-то не замечал! Я ведь уже спас ее — во время бунта!
Эцхак, конечно, мог бы возразить, что его венценосный повелитель во время им же самим устроенного бунта свою пленницу скорее крал, чем спасал. Но зыбучие пески под ногами подсказали иные слова:
— Она глупа, мой король. Ее нужно пугать проще. Как пугают совсем маленьких детей. Например, карликом Ацейанш… помните? Злодей Ацейанш захватывает в плен королевскую дочку и страшно ее пытает. Бьет, держит в сырой темнице, морит голодом… А потом, конечно же, появляется молодой король и спасает несчастную… Избавь младшую дочь короля Аквилонии от понятного любому ребенку злодея — и она будет тебя обожать. Никуда не денется.
Селиг заметно повеселел. Особенно — при упоминании о пытках и сыром подземелье. Хотя некоторое сомнение все же продолжало слегка омрачать королевское чело:
— Все это, конечно, хорошо… Но где же мы возьмем подходящего злодея, Эцхак? Не могу же я сам сначала пытать ее, а потом спасать от самого же себя? Она, конечно, глупа, но не настолько же!
— Только прикажи, мой король, и этим страшным злодеем буду я!
***
Внутренние стены замка были чуть ли не в локоть толщиной и потому казались надежно защищенными как от проникновения вражеских воинов, так и от подслушивания. Селига подвела смотровая ниша, для удобства наблюдения выдолбленная в стене — с обратной стороны находящейся в соседней комнате фрески. По сути, стены за фреской и не было — так, тонюсенькая перегородка.
Под высокими сводами звуки разносятся далеко. Привыкшее с младенчества отслеживать малейшие изменения птичьего гомона — иначе не выжить — ухо отчетливо слышит их в пустой тихой комнате. Рассказывать страшную историю девочка перестала сразу же, как только глаз бога воров прекратил моргать и обрел свой обычный зеленый цвет…
***
— Позволь мне, мой господин! Я знаю, как надо обращаться с непослушными детьми, я вырастил шесть дочерей, все они удачно пристроены. И ни один из мужей пока что не жаловался и не требовал вернуть обратно богатый калым. Я сумею научить должному послушанию и это варварское отродье… Хвала богине, ума у девчонки немного и обмануть ее проще простого. Она любит разные истории, вот и расскажем ей нужную нам, пусть запоминает. Ее похитят кочевники. Сунем в мешок, кинем поперек седла… Думаю, хватит трех-четырех человек в традиционных накидках, чтобы изобразить потасовку. Главное, чтобы она запомнила их лохмотья и сумела описать отцу… А потом придешь ты, мой король…
***
Мужские голоса слышались вполне отчетливо. Вплоть до самого последнего мерзкого смешка. Как и сопение стражников за толстой дверью. Как и стук по полу их игральных костей. Стражники так же не обращали на нее никакого внимания, как и она — на них. Внимания требовало лишь то, что происходило в соседней комнате…
Когда мужские голоса смолкли и даже шаги двух людей удалились по коридору и перестали быть слышимыми — тогда и только тогда Лайне положила куклу на пол и подняла сузившиеся глаза к фреске.
И взгляд ее был недобрым и вполне осмысленным…
Саша.
Перед походом я ещё раз прикинул нашу возможную крейсерскую скорость на гребной лодке с заострённым носом и кормой. Изобрели ее… не знаю когда! Груза в нее можно напихать до 60 кг, она легкая и маневренная.
Самое главное — слаженно грести.
Ад и Мел идут первыми, с ними Леха. Я и Миша замыкаем. С нами Костя. По моему расчёту, плывя по течению реки со скоростью байдарки в 15 км/ч, мы за 6 часов пройдём положенные по плану 80 км. С отдыхом для людей, с шашлыком и ночевкой.
Но, как говорит прозорливый Арсен, «все познаётся в сравнении». И ещё у него есть: «Свежо предание…». Не понимал смысла этих фраз, пока не столкнулся с жестокой действительностью походной жизни.
Но в ночь перед приключением спокойно уснул, все идеально распланировав.
Утро выдалось дождливым. Мы, надев куртки, бодро вышли к реке!
Она несла свои дивные буро-коричневые (от поднятого ила и грязи) воды в сторону Одинокой горы и недвусмысленно приглашала к ней присоединиться, кружа водоворотами байдарки, которые легкими перьями болтались у причала.
Труп вороны (видимо, докаркалась на свадьбе-то!), раскинув чёрные крылья, безмолвно подплыл к нашим лодкам и застрял между ними. Миша, как выяснилось, знающий кучу стихов и предсказаний, высказался: «Не к добру!»
— Сплюнь, — сказал папа Костя, до этого момента мирно тащивший мангал и сумку с биорастворимой в воде посудой.
Миша, который уже собрался пробежаться по глиняной скользкой дорожке к причалу, резко затормозил и собрался плеваться. Костя, врезавшись ему в спину, завалился на бок и заскользил вниз. В последний момент он судорожно схватился за поручень мостков, но сумка с посудой решила присоединиться к вороне…
Сверху его бодро окликнул Леха:
— Кость, бутылки живы?
— Какие бутылки? — осторожно поинтересовался, вставая и кряхтя, поверженный проклятием вороны член экспедиции.
— Какие, те самые!
— Так ты сказал, что к себе положишь!
— Нет, я сказал, что было бы больше — я бы к себе положил… Ты что, их на столе оставил?
Костя молча сел обратно в грязь и тихо (по верхней кромке инфразвука), проникновенно-обреченно произнёс: «Я, ребята, без коньяка никуда! Я дома не могу, на работе не могу, а уж в походе… Все! Вы без меня! Не судьба!»
Так и началось.
Мы вышли из дома в шесть утра. Магазин открылся в десять. Коньяк закупили в достаточном количестве.
К лодкам вернулись только после обеда — в кафе зашли, отмечали начало похода.
Ворона нас ждала…
Отплыли, отогнав веслом прилипчивую тварь. Миша исполнительно плюнул, и мы поспешили навстречу закату!
Спустя час ребята исчезли из виду, а я долго не мог понять, почему, прилагая значительные усилия, так плетусь. Наконец обернувшись, увидел идиллическую картинку. Семья… спала!
— Мишка, — не дооравшись по связи, в голос заорал я, применяя элементы Оксиных высказываний. — Ты что ж, зараза такая, спишь, как поросёнок? А кто помогать будет?
Миша открыл глаза и бодро поинтересовался, как это делается. Он, мол, всегда готов. Мой стон был самым человеческим из всех возможных вариантов, которые может воспроизвести глотка думающего робота.
Через три часа, пройдя тридцать километров, нагнали ребят.
К этому моменту в унылых серых облаках уже испарилась память о погасшем светиле и тишину вод тревожило только не слишком слаженное хлюпанье наших весел. Дождливый день испустил последний вздох, и мы причалили на тусклый свет дымящего мокрым хворостом костра.
Ад молча ставил палатки. Мел ушел в лес искать дрова посуше. Леха пил пиво.
Проснулся Костя.
— Ну, Миха, гигант! Скока проплыли-то! — бодро выполнил он обязанность по воспитанию недоделанного DEXа и пошел отбирать пиво у друга.
На горочке, спрятавшись за кучей собранных веток, громко хихикал Мел…
Мне было грустно.
***
Костя.
Выпив и расслабившись, выспался днём в лодке. Молодец Сашка, такой поход придумал! Сейчас без сна сижу на берегу и наши спутники (Луна маленькая и Луна большая) чертят на водной глади серебряные дорожки. Вот, пошевелив руками, большой планетоид, приобняв малютку, тянется к водоему, устремляющему хрустальные воды к океану. А шелест листвы соединился с вечно живой водой, и я уже слышу пение Ундины, про которую нам недавно читала Света…
Мужики спят. Миша, в зеленой толстовке с зайцем (все-таки что-то другое бы подобрать) протяжно сопит носом. Какой мальчик получился! И не надо нам других детей.
Огромные желтые звезды медленно совершают поворот на летнем небе, и скоро рассвет. Я засыпаю…
Ненадолго. Все-таки это не друзья, а какие -то злые, черствые и бессердечные люди. Очень нехорошо с Лехиной стороны вырвать человека из сна, чтобы заявить:
— Кинстинтин! Пора вставать, завтрак готовишь ты.
— Почему я?
— Потому что мой был ужин!
— Так нас в принципе шестеро.
Пока мы пререкались и чистили зубы, Ад молча выдал нам по бутерброду с маслом, сыром и овощами. Кофе разлили по кружкам, потом стали грузиться.
Миша тихо собирал палатку. Странно. Вообще-то по утрам мальчик поёт.
— Что случилось-то?
— Саша сказал, что я сегодня гребу с Адом. Я никчемный, да?
— Это он сказал, что ты никчемный?
— Нет.
— Научишься. Ты просто самый младший. С Адом, значит с ним.
Миша розовеет и радостно говорит:
— А сегодня день Апостола Филиппа! Сегодня все должны есть рыбу! У меня есть крючки, грузила и набор поплавков!
— Ребят, тут такие сазаны плавают! Сейчас пару штук поймаем и плывем, — это Леха, бежит к кустам срезать удилища.
А говорят, что у DEX-ов рожи не вытягиваются. Ха! У Сашки — огурцом!
***
Саша.
Наконец, после рыбалки, ухи (с угольком и коньяком) и часика споров-сборов, мы плывем под разухабистые вопли «трио бандуристов»:
…Что сегодня врач не скажет
Завтра секция покажет
Пат-анатом лучший диагност!…
Вдохновенно выводят эскулапы и примкнувший к ним Миша. Потом спели про трупы возле танка и, наконец, задремали.
Ад, прозорливо посадивший младшего отпрыска семейства культурных врачей на корму, ювелирно попадает в его такт, и байдарка уверенно скользит.
Сегодня жарко. Над рекой при полном отсутствии ветра кружат мухи. Мы отключили свои запахи, но насекомые летят на разгоряченные тела людей и остатки рыбы. Леха чертыхается и размахивает руками. Перегруженная байдарка подгребает воды. Прошли 50 км. Скоро вечер. Пейзаж тут немного другой, а пологие берега рельефно меняются на склоны из песка. Пора делать стоянку.
Мел передаёт мне, что над нами трижды на предельно обнаруживаемой семеркой высоте пролетел дрон, похоже, за нами следят. Только этого не хватало.
Прошли ещё десяток километров и в излучине реки нашли приличный песчаный пляж.
Высадились почти вовремя. На реку налетел настоящий шквал.
Вечер. Все мокрые. Лодки слегка притопило. Одна из трёх палаток вдруг делает «чевырк» и, разъехавшись крюками по текущему после грозы песку, погребает под собой нашу бережно утащенную под тент еду. Я тихо сатанею. Леха и Костя в свете фонаря режутся в подкидного дурака, откупорив уже второй литр. Миша интересуется ужином. Мел подсказывает Лехе правильные ходы и догрызает последний пакет с сухими крекерами. Ад молчит.
Оставив безнадежную попытку развести костёр и нормально пожрать, мы зажигаем маленькую походную плитку с элементом накаливания. Но пирог с мясом не просушишь, хлеб выкинут на корм рыбам, кофе перемешалось с солью и сахаром. Мужики пьяно ржут. Я ложусь спать. Ад молчит.
Леха.
Проснулся от зычного голоса «племянничка», вопившего на галакте какую-то бравую песню. Попросил «папашу» заткнуть громкоговоритель.
Как только заткнулся один, тут же включился второй… Сашка голосом гида-путеводителя по стране продекламировал по-русски:
— Дорогие друзья, товарищи, господа, собратья! Я организовал поход с целью осмотра одной из достопримечательностей нашей родины. На экскурсионный тур было выделено шесть дней.
— Семь суток, — поправил его Мел.
— День отъезда, день приезда — это один день, — поучительно проговорил Миша.
— Заткнитесь, — гавкнул гид и продолжил размеренно. — В течение двух суток выявилось значительное отставание в скорости, и дефицит пройденного этапа составил 50%. Прошу Вас понять важность и необходимость планомерного и неторопливого осмотра горы, эксклюзивность данного тура и приготовиться к максимально длинному переходу. Обращаю внимание на отсутствие незапланированных остановок на «перекур» и «размять ноги». А пока прошу Вас немедленно погрузить вещи в плавсредства и занять места согласно инструкции.
Костя открыл рот и мы, как зомби, молча влезли в байдарки.
DEX-ы качнули вёслами, и началась олимпийская гонка.
Ну, ОГ даёт! Что же будет, когда он вырастет!