Такого ответа я не ожидал и, мягко говоря, выпал в осадок — то есть буквально свалился в снег. По словам моей мамы, я даже думать не умел, а тут дракон который анализирует. Но времени порефлексировать по поводу собственной несостоятельности уже не было.
— Найдешь меня ночью, примерно в то время, как мы встретились. Все, вали отсюда.
Я ожидал, что дракончик величественно взмахнет крыльями и гордо пронзит черное небо алым росчерком, но не тут то было: этот придурок приподнял крылышки и бодренько побежал прочь. Фейспалм! И что мне теперь делать: сидеть и переживать, хоть бы его никто не увидел и не отловил, или бросаться в погоню, чтоб проконтролировать не обидит ли кто маленького дракончика? Судя по тому, как быстро припустил Дрэг, мне его не догнать, да и смысла дергаться уже не было — от ворот ко мне бежал мой напарник, пророчески заламывая руки.
— О боже! — таким воплем ужаса могли бы гордиться именитые актеры, столько эмоций всего в пяти буквах, что мне захотелось зааплодировать и попросить повторить «на бис!».
Пока ожидали начальство, Семен театрально скакал по обломкам, хватался то за свою голову, то за мою шею, и душевно причитал — наверное, репетировал сцену покаяния перед шефом. Я просто сидел на разломанной раскладушке, кутаясь в запыленное одеяло.
Начальство примчалось со скоростью света. Злое, невыспавшееся, готовое всех рвать на молекулы и растирать в пыль. Но моя коробочка впечатлений уже была переполнена, так что я равнодушно смотрел на багрового от натуги бригадира — тот так прикольно размахивал руками, словно дирижировал народным хором, где каждый поет сам по себе. Рядом прыгал толстопузенький инвестор, который угрожал всем указательным и средним пальцами и повторял как заведенный: «Вы мне за все ответите!». Ответить тут можно было только за бытовку и раскладушку. Одеяло Семен притащил свое, с балкона, и, когда принес, долго вытряхивал, прежде чем бросить на раскладушку.
— Простите, сударь, но за метеоритный дождь я никак не могу ответить. — День, когда я научусь молчать, если не спрашивают или отчитывают, должен стать всемирным праздником. Бригадир подавился руганью и недоуменно уставился на меня, гадая, вызывать ментов, чтоб меня арестовывали и законным образом добивались выплаты компенсации, или психушку, проявляя снисхождение. Но после того, как дракон меня буравил своим фирменным плотоядным взглядом, мне такое рассматривание как детский лепет. — Ночью прошел! Метеориты пали со страшной силой и огненными кометами сгорали в атмосфере, но не все! Я вышел по малой нужде, чтобы обход сделать, и видел, как разверзлись небеса… — походу, меня понесло. И я даже царственным жестом поднял руку, указывая в небеса. Все подняли головы, рассматривая серое январское небо, по-городскому унылое и кислое. Без малейшего намека на грандиозный ночной метеоритный падеж.
— Трепло, — бригадир вытащил сигареты, прикурил. Кажется, он хотел сказать что-то другое, но ограничился лояльной характеристикой.
Инвестор возмущенно подпрыгнул, набрал побольше воздуха в грудь, чтобы выложить все убытки, но тут что-то страшно засвистело, громыхнуло — и в снег врезался приличных размеров валун. Бригадир отработанным жестом рухнул в снег, закрывая голову. Рядом с ним опустился на коленки и улегся инвестор, охая и постанывая. Семен стащил шапку и вытер лицо, потом с чувством глубокого пофигизма к происходящему уселся на «небесный камушек». Когда к месту падения потянулись экскурсии из любопытствующих, начальство поднялось, отряхнуло друг дружку, выдало указания, чтобы бытовку сложить и работать как положено, и удалилось.
Мне торжественно вручили молоток, пачку гвоздей и указали где лежат списанные доски. Семен, страдая, что дома его ждут дела, взялся помогать. Забивать гвозди я умел неплохо, но еще лучше у меня получалось забивать байки. И буквально через полчаса над реинкарнацией бытовки уже трудилась бригада профессиональных строителей, а я стоял на валуне и многословно, со всеми подробностями пересказывал, как ночью валился с неба метеоритный дождь.
На зачет я безбожного опоздал, а посколько препод по нравственности был лютым зверем и превыше ума, разума и знаний, ценил пунктуальность, то мне под кабинетом делать было совершенно нечего. Разве что получить с покаянным видом причитающуюся порцию интеллигентной критики, после которой чувствуешь себя намного хуже, чем если бы влетело от строителей, постучать себя кулаком в грудь и рассыпаться в обещаниях, что, мол, в следующий раз… Но тащиться ради такого в универ, когда хочется выспаться, согреться под горячим душем, и стрельнуть у кого-нибудь чашку крепкого, пусть даже и растворимого кофе, — не, это кощунство! К тому же до общаги от стройки минут десять идти, а до универа полчаса ехать троллейбусом.
За вахтой дежурила Грымза — вреднейшая в мире бабка-вахтерша, которая мгновенно унюхивала, кто пришел с бухлом или куревом, каким-то образом отделяла своих от чужих и врывалась с инспекцией в комнаты в самый неподходящий момент. Общаговцы ее тихо ненавидели, я же восхищался бабкиным профессионализмом — заманить бы эту бабулю на нашу стройку, так она бы мгновенно нашла пропавшие инструменты, проеб… утерянные накладные и тайники с водкой для рабочей мотивации.
— Хорошего дня, — я растянул губы в вялой улыбке, чувствуя, что Грымза просвечивает меня глазками-буравчиками как рентгеном.
— И тебе не хворать, — неприязненно отозвалась Грымза и угрожающе добавила: — увижу, что животное привел, вылетишь отсюдова с вещами в течение часа.
— Да что вы, как можно, — заюлил я, незаметно себя оглядывая, вроде бы следов от проведенной ночи с драконом на мне не было.
— Как можно, ты и сам прекрасно знаешь. Мое дело предупредить. — Грымза протянула мне ключи и прошипела. — Смотри у меня.
— Так точно, — я вытянулся по стойке смирно, и прижал руку к виску, только пальцы сложил, как будто изображая пистолет. — Разрешите идти?
Грымза недовольно потерла большим пальцем переносицу, но кивнула. Кажется, жизнь потихоньку налаживается. А нет, показалось. В душе не было горячей воды. В комнате перестали греться батареи. И не у кого было угоститься кофейком — то есть пакетик-то я раздобыл, только заварить его было нечем. На кухне говорили про аварию на теплотрассе: то ли прорвало, то ли оторвало кусок трубы, — и теперь там лихорадочно устраняют чэпэ. И вот почему я так быстро догадался кто виновник того, что я остался без кофе, душа и в холодной комнате?
Автор публикации
