Красивый мужчина вальяжно развалился в большом кожаном кресле, брезгливо кривит пухлые губы, морщит лицо — тоже красивое. Гладкое, идеально симметричное, словно у манекена. Или киборга. Неправильное лицо. Фальшивое. А вот голос не фальшивый — низкий, хриплый, неприятный. Правильный голос, настоящий. Такой и должен быть у врага.
Потому что этот красивый мужчина — враг.
Трансляция оборвалась. Над платформой заколыхался черный пиратский флаг с зеленоватым черепом и скрещенными костями. Враг дал им три часа, чтобы убраться с планеты, обещая не тронуть, если они успеют. Только вот враг врал: он вовсе не собирался отпускать их живыми. Он никого не собирался отпускать живым…
У людей есть хорошая поговорка, как раз подходящая: «Все познается в сравнении». Ты считал максуайтерами вот этих, сбившихся в испуганную стайку за спиной у своего капитана, не желающих атаковать и стреляющих на поражение лишь во время репетиций? Что ж, у тебя есть возможность понять, как же сильно ты ошибался.
Они не хотят стрелять даже сейчас. Два капитана держат друг друга на мушке. У Винни и Фрэнка тоже в руках оружие — но при этом никто из четверых не хочет стрелять. Стоят, перебрасываются оскорблениями, накручивают друг друга — и не хотят. Все четверо. Как один. И единственная жертва конфликта — разбитая чашка, которую Мария Сидоровна уронила, когда капитан (наш капитан!) сказал задумчиво, разглядывая капитана чужого (впрочем, какой он «чужой»? настоящий чужой на орбите, в кожаном кресле…):
— Значит, пираты…
— Станислав, да что вы с ними разговариваете, только время зря тратите?! Пусть они со своими дружками сами разбираются, а нам улетать пора!
А вот Владимир, пожалуй, выстрелил бы. Хорошо, что у Владимира нет бластера.
Два капитана еще немного попрожигали друг друга взглядами, а потом дружно перенесли огонь на общего врага:
— Вы что, идиот?! Да они только этого и ждут!
После столь дружного выступления обоих командиров даже людям окончательно стало понятно, что стрельбы не будет. Во всяком случае, не сейчас. Роджер бросил свою винтовку Винни, Станислав Федотович убрал бластер в кобуру. Еще немножко взаимных оскорблений, по мере которых уровень агрессии падает все ниже, — и вот уже пиратское оружие свалено в углу, а обе команды снова сидят вперемешку за столом с остатками праздничного чаепития, и можно подумать, что ничего не случилось…
Нет. Так подумать нельзя. Хотя бы потому, что у Маши нет лишней энергии даже на киберсвязь — она сканирует сектор, из которого велась передача, пытаясь определить размеры опасности. И потому что люди обсуждают не прекрасную удивительную планету Джемини-5 и ее не менее удивительный животный мир, а оружие. Свое и чужое. Пока чужое — то, что висит на орбите. Крейсер типа «Медуза», название «Звездный драккар», крупное бронированное старье с кучей пушек. Четыре катера в гнездах, из которых два штурмовые, для планетарного десанта. Сам десант — полтора или два десятка бойцов в бронескафандрах и при полном вооружении. Пять фреан. Один змеелюд. Плюс еще человек тридцать остального экипажа. Бортовые пушки и ракеты.
Это пока про чужое. Но сейчас они перейдут к подсчету того оружия, что имеют сами. И тогда кто-нибудь обязательно вспомнит…
— Кстати, а какой модели ваш киборг?
Станислав Федотович вздыхает. Смущенно хмыкает, пожимает плечами:
— Я не знаю, кто это.
Он не злится. Совсем. Вот, значит, как они ощущаются, упущенные возможности. Негативная информация от рецепторов. Сильная.
— Что?! Как это?!
— Да вот так. Спросите их сами — может быть, вам признаются.
— Рехнуться можно!
— Можно. Иногда мне казалось, что я уже…
Капитан все еще не злится. Правильно. Он уже почти привык. Как привык к Маше. И ему действительно почти все равно — кто. Он ведь пока не знает, что Дэн творил — сам, без приказа. Он уже почти забыл, как может быть опасна сорванная боевая машина.
Ничего. Сейчас ему напомнят…
— Но вы же им как-то управляли?!
— Простите?
DEX — не безобидная Маша, которую можно пожалеть и не стирать, как бы она ни нарывалась. DEX может много. Например, испортить катер. Или перепрограммировать твое собственное оружие так, чтобы оно напало на владельца. Или… В общем, многое. Слишком многое для того, чтобы не испугаться заново и продолжать и дальше считать его чем-то таким, к чему можно… привыкнуть.
Он опасен…
— Молодец! — сказал капитан. — Сразу вас раскусил.
Не со страхом сказал – с гордостью. И, словно этого было мало, добавил:
— Но я ему ничего не приказывал, это была его личная инициатива.
И почему-то смутился, когда пораженный Роджер переспросил и пришлось переправить «инициативу» на «программу».
— Но если он так хорошо защищал вас от нас, то, может быть, и против Балфера будет сражаться? — робко спросила Джилл.
— Может, и будет. — Капитан грозно нахмурил брови, обводя свою команду суровым взглядом. Точно так же грозно, как тогда, когда запрещал слишком часто купаться в болоте. — Что, киборги? Все всё слышали?
— Вот и правильно, Стаси… Станислав, — удовлетворенно подытожил доктор под нервное хихиканье подозрительно переглядывающихся «киборгов». — Вот и давно бы так. А добровольный союзник нам сейчас куда ценнее сомнительного… хм… «оборудования».
На Дэна при этом доктор старательно не смотрел.
«Малыш, ты в порядке?»
«Да. В полном».
Пиратский крейсер, четыре катера, пушки, ракеты и два десятка десантников?
Какая, в сущности, ерунда!..
Автор публикации
