Вот же… гад.
Сидеть в закрытыми глазами было паршиво, я с детства такое не выношу, а с детдомовских времен особенно, и противно чувствовать себя беспомощным, и мысли в голову лезут отвратные. Но пришлось сидеть — обещал же.
Я сидел, а они лезли.
И одна из них — почему сейчас-то? Какой петух и в какое именно место клюнул нашего правильного так, что он свои чары снял? Славке ведь еще по всем раскладам не меньше двух дней оставалось. Подождал бы. Что за жлобство? Захотел — вылечил, захотел — отнял. Зачем так? Хотя… Славка же сказал, что у нашего экстрасенса с местными бандитами конфликт вышел? Добычи ему не то недодали, не то вообще кинули. Кинули… подождите…
Я почувствовал, что зверею. По-настоящему. Так что средневековая КПЗ перед глазами поплыла. Попался бы мне сейчас Эркки — я бы забыл, что драться не умею. Вмазал бы его колдунству так, чтоб эта правильная сволочь следующие дни лечила исключительно себя, и ни на что другое сил не имела. Черт, ну как же обидно, что я сам не вельхо! Ох, развернулся бы… Им, говорят, запрещено плохое кому-то делать, какие-то у них клятвы при посвящении есть, чтоб не мстить, не убивать и так далее. Но это ж про людей сказано, а эту скотину человеком разве назовешь?
Кем надо быть, чтоб у пацана два дня здоровья отобрать? Просто так отобрать, потому что обиделся? Или не обиделся, а снял просто из экономии, чтоб лишних сил не тратить?
***!
Я с маху врезал по стенке, сгоняя нервы. Стенка противно чавкнула, и меня передернуло. Даже глаза открыл — чисто рефлекторно вышло. Оказалось — по мху попал. Рос тут такой мох, кучками, зеленый, блестящий. Фу! Еле удержался, чтоб не вскочить. Пакость, вот пакость же! Мимоходом взгляд зацепил Славку на полу — и глаза закрылись сами. Видеть такое не могу!
Все пакость.
Первый раз в жизни торговая сделка (любой степени паскудности) меня так зацепила. Нет, ну а что, все логично. Сначала вылечить, придать, скажем так, товарный вид, потом продать. А как продал, подарочек отобрать. Все равно уже купили, так? Купленный товар обратно не принимается, а если он с дефектом, то продавец вроде как ни при чем. В момент купли-продажи дефектов не зафиксировано, так что никаких претензий. Общество защиты прав потребителей здесь нету, кто вам виноват, что не смотрели внимательно? И вообще, может, вы сами и сломали…
Знаю такое. Сам не раз и не два так отмазывался, посылая неудачников лесом, полем и джунглями. Ну а че? Видели, что покупали? Видели. Работала эта соковыжималка (фонарик, тренажер, фиг-знает-что), когда вы ее получили? Работала. Все, не отнимайте время… да, и деньги тоже. Хотя фиг вы их отнимете.
Было? А то! Человек человеку волк, помните?
Но мой товар никогда живым не был. Черт, да я даже хомячками не торговал! Не по мне, понимаете? Не хлопотно, нет, а просто… не по мне. Я только деньги отбираю, ясно?
А тут… Сейчас Эркки, наверное, довольный сидит — как же, посчитался с обидчиками, привел товар в негодность. Молодец! Претензии жертвы вообще в расчет не принимаются. Кто спрашивает товар?
Урррод.
Ладно бы меня чем приложил, еще понятно, я ему чуть ли не в открытую хамил, а эта сволочь делала вид, что не понимает, улыбалась даже. Я б на его месте меня давно придушил втихую за все хорошее. Но умник наш… Славка… он же на него чуть не молился. Это кем быть надо, чтоб с ним так…
Тварь, сволочь, паскуда. Пррррррравильный ублюдок, чтоб ему его правильные боги выдали все, что за такое полагается. Развел-то, развел-то как! Как лохов! Как последних придурков, как тех идиоток, что на полном серьезе верят в быстрое похудание с помощью ‘уникальной диеты по методу Пугачевой’. М-мать!
С пола снова послышался шорох. Я рефлекторно дернулся, в последний момент вспомнив про свое обещание. Итак, я — лох. Погано-то как. Докатился — сижу в КПЗ и богов подряжаю за себя отомстить.
Только вот если они такие, как у нас в Москве, то ничего ему не будет…
Нет, я так рехнусь! Надо чем-то заняться, хоть чем-то. А то уже до богов вон додумался.
Очередной шорох с пола закончился глухим звуком — будто книга упала — и сдавленным стоном. Я скрипнул зубами и встал. Упорный Славка уже успел проползти метра четыре и влететь локтем в какую-то выбоину. Когда я подошел, он резко повернул голову. Лицо застывшее:
— Ты…
— Какой сегодня день?
— Что?
— Доставка грузов, — моментально перебил я. — Платная во все дни, кроме вторника, среды, четверга и субботы, по воскресеньям постоянным клиентам скидка в 99 процентов, по понедельникам скидка стопроцентная, доставим в любое место камеры, гарантируем мягкое приземление. Так какой сегодня день? И… вам куда, клиент?
Славка молчал. Только смотрел как-то… удивленно.
— Чаевые не требуются, но приветствуются, — уточнил я, не спеша наклоняться. — В любой валюте, включая золото, серебро, доллары, евро, юани, рубли и иены. При отсутствии валюты можем оформить кредит или… Сеном заплатите?
Согласен, шуточка идиотская, но сработала — Славка хмыкнул и сообщил, что эта валюта в полном моем распоряжении. Причем почти вся.
— Только…
— Понял, не смотрю.
Он оказался тяжелее, чем я думал. И эта его спина… Просто поднять и подержать бы не получилось. Взять на руки не рассматривалось. Закинуть его руку на плечо, а самому уцепить за талию было стремно. Черт его знает, что у него там со спиной, а если хуже станет?
— Не станет, — как-то мрачновато успокоил Славка.
Ясно, куда уж хуже. Пришлось присесть рядом и позволить за себя уцепиться, а потом понемногу встать. Потихонечку, полегонечку… и не так уж тяжело… хорошо, что ума хватило летом малость железо потягать, а то совсем бы… а так подумаешь, просто особо тяжелый рюкзак на спине висит. Без проблем, потянем.
Дырка в полу, как ей и полагалось, находилась в углу и по запаху легко отыскивалась. Унитаза или хоть какого-то сиденья предсказуемо не нашлось. В некоторой оторопи я замер рядом, не понимая, как тут можно…
— Опусти меня.
— Рехнулся? Ты что, тут сидеть собираешься?!
— Просто опусти… ну вот хотя бы тут… помоги сесть на колени… и отвернись.
Я с сомнением покосился в указанном направлении. ‘Тут’ смотрелось так, что на него не каждый бомж согласился бы. Правда и ‘там’ — в ближайших местах то есть — выглядело ничуть не лучше. Нет, кто-то тут убирал. По крайней мере пытался — кроме ошметков сена и пятен на полу ничего не было — но чтобы дозреть до идеи мытья полов, нужно, наверное, иметь подходящий пол. А он тут каменный…
Я поворошил мусор носком ботинка. Из-под одного пучка травы выбежало что-то вроде крупного таракана, под вторым оказались крупные, почти с мизинец, мокрицы. Они торопливо зашевелили лапками-ресничками в поисках нового укрытия. Вот бы Штуша порадовался… Камушек, гнилушка, кусок коры, еще гнилушка, заросшая тем самым чавкающим мхом… Фу! И Славка сюда собрался на колени становиться?
— Точно рехнулся. Стоя никак? Я помогу, если… ну там…
— Макс!
Тьфу.
— Подожди, хоть сена прихвачу. Подстелю.
С сена-то все и началось.
В нашем КПЗ было две кучи этой бывшей травы. Нас со Славкой сгрузили на ближайшую, у двери. Скорей всего, неизвестные грузчики просто поленились топать дальше, но если мне есть за что быть ‘благодарным’, то уж не за это. Тот случай, когда чужая лень в плюс. ‘Наше’ сено, к примеру, выглядело заметно свежее.
Сдерживая брезгливость, я сгрузил Славку на относительно чистый участок и закопошился, сооружая подстилку. Выдернул одну охапку, вторую. Влажные, слежавшиеся, с запашком, но все-таки лучше, чем на голом полу! Третья что-то застряла, и я дернул посильней.
И услышал стон.
Настоящий, тихий и… не Славкин… Не понял. Звук шел откуда-то снизу, из-под… из-под кучи?! Я непонимающе опустил глаза, и только тут до меня дошло, что для сена эта ‘трава’ в моих пальцах слишком мягкая… Ой-ё. Конечно, они свалялись, кое-где слиплись от крови, и сено в них, конечно, тоже попадалось… Но это были волосы. По-девчоночьи длинные волосы.
Секунду мы со Славкой дикими глазами смотрели друг на друга. Потом…
— Янка! — выдохнул я, моментально закапываясь в траву.
Почему я решил, что это наша малявка, сам не знаю. Просто ничего другого в голову не стукнуло. Ведь из всей нашей компании косички были только у нее. И я уже успел прикинуть, что пообещать такого нашему ‘покупателю’, чтоб он малявку не доставал… да, вот такой я дурак. Можно начинать хихикать. Клочья подстилки летели во все стороны, на мокриц и остальную нечисть мы не обращали внимания, под ноготь с маху влетела какая-то щепка — выдернул и забыл. Почему она молчит, что с… ох ты черт…
Это была не малявка.
Спасибо всем, кто у нас боги или кто там за них, что это была не она. Это… это…
Я даже не понял сначала, молодая она или старая. Лицо где не в крови, там в синяках, опухшее, страшное, мать родная не узнает. Волосы грязные настолько, что не поймешь, седые или нет. Потом Славка отпихнул ком сена, закрывавший ее грудь, и мы отвели глаза. Девчонка была молодая. Если старше нас, то ненамного. И, кажется, молодой она и останется. Потому что до утра ей, похоже, не дожить.
И, может, к лучшему. Для нее.
В голове стало пусто и холодно-холодно. Очень ясно вспомнился тот крепыш в коридоре гостильни, и его голос с этакими многообещающими интонациями: ‘Это тебе задаточек, чтоб знал, чего ждать. Жаль, как следует не почувствуешь’. И прощальный пинок в бок, который я не почувствовал тогда, но очень хорошо чувствую сейчас.
Кому ж ты нас запродал-то, Эркки.
И за кого выдал?
А я еще торговаться с ними думал, выгадывать что-то… А им-то, похоже, нужны просто мальчики для битья. Или девочки. Нет, я конечно, еще побрыкаюсь, сдаются только слабаки, но теперь все совсем паршиво. Одна ошибка — и будешь вот так доходить в гнилом сене, мечтая поскорее сдохнуть.
— Живая… Славка отнял ладонь от ее шеи и покусал губу. — Макс, ты ее к нам перетащить можешь? Там хоть сухо.
— Рехнулся?
Да как ее такую переносить, к ней же прикоснуться страшно! Кажется, она от любого касания просто возьмет и прекратит дышать.
— Макс…
Вот не надо, не надо на меня так смотреть! Отнесу я, отнесу, что я не понимаю, что ли. Только сообразить бы, как именно. Тут совсем камнем надо быть, чтобы отказаться. Или уродом.
Вот за кого он меня держит?
Можете считать меня кем хотите, но я девок никогда не бил. Даже тех, что сильно нарывались. Правда и не помогал… но все когда-то бывает первый раз. Я снова принялся отгребать сено — девчонку таскать это одно, а эту сырость совсем другое. И вообще — надо же посмотреть, за что ее можно хва… держать. Хотя тут смотри, не смотри. Когда живого места нет, тут как ни примеривайся, а больно сделаешь.
— Осторожней.
— Сам знаю.
— М-м…
— Тихо-тихо.
Девчушку удалось пристроить на руках — легонькая она была, как Янка, тонкокостная, будто птичка. У кого ж рука поднялась… Я тихонько приподнял правую руку, чтобы голова девчонки не свисала, а легла мне на плечо, на всякий случай.
— М-м.. — снова простонала она, и вдруг замерла. Нет, не замерла, а… не знаю, как описать, она и до этого не двигалась, но тут совсем застыла. Подняла голову, вдохнула воздух — и вдруг уткнулась мне в грудь, будто собираясь заплакать, будто пытаясь спрятаться…
— Тихо-тихо, — попытался успокоить я, — все нормально, не шевелись.
Девушка не отвечала, только задышала быстрее, а потом съежилась. Кое-как доволок ее до ‘нашей’ кучи и столкнулся с новой проблемой. Попытался сгрузить на сено — сгрузилась, но отпускать не захотела. Искалеченные лапки цеплялись за мою рубашку в районе груди, царапая нагрудный кармашек, и ни в какую. Кое-как отцепил, стараясь ничего не повредить. А попробуй не повреди, руки у нее две, пока на второй пальцы разожму, первая уже возвращается обратно и вцепляется заново. Минут десять ушло. Потом повернулся к Славке — нашел его на том самом настиле. Мрачный, но уже морально готов ползти обратно. Попробовал спросить — наткнулся на взгляд взятого в плен индейца, в котором информации было — индейская народная изба. Вот же… лось упрямый! Перенестись обратно на моих руках, впрочем, согласился. Принес Славку — девчонка переползла ко мне и снова вцепилась в рубашку…
— Она просто греется… — попробовал Славка унять мое шипение.
Угу. А цепляется, чтоб грелка не убежала.
— Как греется? Она горячей меня.
— Наверное, у нее температура… Если поднимается, то ей сейчас очень холодно. Закидать вас сеном?
— Сам закидаюсь, — буркнул я. Настроение было паскудное. Как на похоронах. Своих.
— Знать бы, чего им от нас нужно… За кого Эркки нас продал?
Темные глаза Славки блеснули в полутьме.
— Ты не слышал?
— Что не слышал?
— Тот, кто нас украл, сказал, что они пришли ловить диких. То есть диких магов.
— Чего?!
Девчонка, испугавшись моего вопля, дернулась, боднув меня головой в подбородок. Блин! Когда веселенькие зеленые искры в глазах побледнели, я постарался говорить тише.
— Каких еще магов?!
— Вельхо. Мне кажется, Эркки думал на кого-то из нас, только не знал, кто именно ему нужен. Поэтому проверял по-всякому. Только у него не сходилось, он то на одного думал, то на другого. И, по-моему, остановился на тебе.
— Охренеть. Какой, нафиг, из меня маг?!
— Дикий, — хмыкнул Славка.
— Сам такой! Нашел время прикалываться.
— То-то и оно, что не время. Не до приколов. Дикие маги, латенты, встречаются очень редко, здесь всех детей проверяют, и пропустить латента могут или в какой-нибудь невероятной глуши, или как тут, на дне.
— Где?
— У бандитов. Это одновременно и большая ценность, и большая опасность. Если маг пережил созревание и не связан Обетами, то он может выполнить любые чары: убивающие, пыточные, копирующие… Поэтому диких очень любят всякие преступные шайки. И кое-кто из Поднятых, это знать местная.
— Милое название, — я все еще пытался переварить сведения о своем возможном магичестве, и отвечал вяло. Славка поправил мне съехавшую крышу… и тут же сдвинул ее обратно, уже в другую сторону.
— Но пока вельхо не созрел, он личинка. И очень опасная.
— Чего?
— Он как бабочка внутри кокона, понимаешь? Была гусеница, ползала, лопала листики. Потом замоталась в паутинку и стала коконом, личинкой. Снаружи оболочка, внутри новое тело формируется. Вот и с магом так. Внутри человеческого тела, как в коконе, копятся силы и меняется структура. Когда порог созревания близок, баланс энергий может нарушиться, и тогда магия хаотично резонирует с окружающим миром, порождая…
— А попроще?
— Когда магии много, она начинает вырываться и шарашить все вокруг. Пока не найдется новый… новое равновесие. В этот период от них стоит держаться подальше. Они могут устроить локальное землетрясение, взлет дома в атмосферу, прорастание щупалец у всех живых в пределах досягаемости и прочие веселые вещи. Поэтому и селят их подальше от людей, в специальных местах. Наша избушка, кстати, очень на такое место смахивает.
— Ага… А откуда ты все это знаешь?
— В избушке книжка лежала. Старая такая… про магию. Я почитал. Сначала подумал — сказки…
— Та еще сказочка. Значит, Эркки про избушку врал? Она не его…
— Я сейчас пытаюсь вспомнить, в чем он не соврал. Столько нестыковок было… как я раньше их не видел?
Ты-то ясно, почему. Он тебя вылечил, вот и перешел в разряд ‘хороших’. А вот я отчего мышей не словил?
— Каких?
— Ну, например, с избушкой. Домик был на четверых, даже на пятерых… а он нам про семью словом не обмолвился. Ну, допустим, что-то случилось, и ему трудно об этом вспоминать. Но ни один житель из тех поселков и городков, которые мы проходили, не стал с ним здороваться. То есть никто его не знал. А ведь он, по его словам, тут всю жизнь прожил. И боги…
— Что боги?
— Он все время к ним взывал, к правильным богам. Но ни разу не помолился…
— Ясно.
Мы помолчали.
— А ты? Ты его как раскусил? Я же видел, как вы с ним… ты на него смотрел, как кошка на таксу.
— Почему на таксу?
— То ли собака, то ли нет.
— Понял… черт, да что она там ищет?
Славка приподнялся:
— Ты о чем?
— Да девчонка. Такое впечатление, что ей нужен мой карман.
— Ты серьезно?
— Нет, блин, шучу я так! Вон, смотри… эй, а она и правда… что тебе там надо, а?
Найденыш, не жалея поломанных пальцев, пыталась втиснуть их в вожделенный карман. Я торопливо распустил шнуровку, хочет — пусть копошится, ничего там такого не… ё!
— Ух ты… — выдохнул Славка. — Откуда?
Так и есть. Цветок, цветок она чуяла. Снежник из горного поселка. Я тогда по всем карманам такие рассовал, от их запаха проходила злость и становилось спокойно… Никому про свою причуду, естественно, не говорил, вот еще. Мне только славы ботаника по-новой не хватает. А теперь вот придется.
Девчонка тем временем с почти счастливой улыбкой прижала цветок лицу и скорчилась в позе зародыша. Ну… ну и ладно. Чего уж тут. Пусть. Хоть так…
— Ты что, еще тогда их сорвал?
— Ну да.
— И он до сих пор не высох…
— Он медленно вянет. Это… ну… вместо дезодоранта, короче, — вот и чего я оправдываюсь? Ну ношу я в кармане цветочек? Кому какое дело?
— Практичный ты наш.
— Какой есть.
Настроение опять нырнуло вниз. Хотя, казалось, куда уж…
— Пахнет как… — Славка зажмурился. А я отвернулся. И мы оба пропустили тот момент, когда наш найденыш снова зашевелилась.
Я открыл глаза в последний момент. Она уже нависла надо мной, опухшие губы раскрывались, приоткрывая белые, острые, ровные зубы с проступающими клыками… и глаза! Она открыла глаза! Желтые, горящие. С вертикальными зрачками…
Вскрикнул или нет — не помню.
Она дохнула. Багрово-синее, тусклое пламя на долю секунды вскипело на разбитых губах и рванулось на меня. Казалось, прожгло насквозь. Наверное, я все-таки вскрикнул. Больно было…
Очень. Очень…
Приходить в себя второй раз в той же КПЗ было ничуть не лучше, чем в первый. Даже хуже. На этот раз болел не только бок — болело все тело, сильно жгло в груди, где бронхи, и во рту. Кости ломило невероятно, будто внутри каждой катался колючий шар… и не шевельнешься. Тело как чужое.
— Славка? — даже повернуть голову было трудно. — Славка?
— Здесь… — прошелестело рядом.
— Где эта?
— Тоже тут… без сознания она…
— Ты отползти можешь?
Невеселый смешок.
— Нет. Да и поздно уже.
— Тебя тоже?
— Да. Не шевельнуться.
— И жжет.
— Ага. Сначала несильно, а теперь совсем. И руки отнялись.
Молчание.
— Ну что, кажется, до разъяснений, кто из нас маг, мы не доживем?
— Похоже… никогда не думал, что это будет так. В чужом мире, в подвале у бандитов. От зубов девчонки с кошачьими глазами. Интересно, кто она?
— Теперь-то какая разница?
— Так просто. Макс… ты не злишься?
— За девчонку? — я подумал. — Нет. Все равно нарвались бы. Только теперь не узнаем ни про Янку, ни про Ирину Архиповну.
— Ты недооцениваешь Ирину Архиповну. Они выберутся. Макс, давно спросить хотел… — послышалось после паузы, — а почему ты притворяешься?
— В смысле?
— Ты обычно говоришь, как быдловатый ‘патсан’. А когда забываешь, переходишь на нормальный язык. Почему?
— Тебе зачем?
— Так… не хочу молчать. Страшновато…
Он так это сказал… Искренне, по-настоящему… И я решил не отмалчиваться. И правда, теперь-то какая разница?
— Привык притворяться, чтоб сходить за своего. Прилипло. Раньше был ботан-ботаном. Мама даже сплавила в лицей для продвинутых.
— В лицей?
— Угу. Только не знаю, с чего она решила, что лицей — это для умных. Может, где-то так и есть… или было. А сейчас тот лицей – для богатых. Я там был, как прыщ на носу модели. Шмотки из хенда, игрушки из ларька на рынке, про компьютер только слышал — и при всем при том в классе, где сплошь крутизна. Лупить меня перестали только когда я домашку додумался продавать ленивым богатеньким сыночкам.
— Продавать?
— Именно! Даром отдавал — презирали, продавать додумался — зауважали… Так и повелось.
Я смотрел в заросший паутиной потолок. Кружится, гад. И глаза ломит. И вообще. Нет, и правда лучше не молчать…
— Слав, а что у тебя со спиной?
Он вздохнул.
— Перелом. Мы с папой ехали в машине, ему стало плохо за рулем. Вылетели на встречку, а там джип. Он так и не вышел из комы.
— А ты давно?…
— Третий год. Две операции. Обещали, что после реабилитации я смогу ходить, я потому и костыли к коляске прикрепил.
— Сейчас Эркки ее, наверное, присвоил.
— Наверное. Но лиска с норовом, так просто он ее не получит.
— Э-э… ты о чем?
— Да коляска моя… я на нее сам заработал, сам выбирал, заказывал. А она с характером получилась. Знаешь, как машины бывают?
— Нет, у нас машины не было.
— Ну иногда у машин бывает характер. Какая-то не заводится, пока ей ласковое слово не скажешь, какая-то тормозит раньше, чем педаль прижмешь. Вот и Лиска такая. Поэтому мы ей и имя такое дали. Она и правда как лиса. Красивая и хитрая. Эркки с ней намучается.
— А я думал, вам их так дают… от государства.
— Я не инвалид, чтоб мне государство транспорт покупало! — фыркнул Славка. — Раз на подачку согласишься, два — и привыкнешь. Я не хочу… не хотел так.
— Понял, — слово ‘не хотел’ мне не понравилось. — Слав, а как ты заработал?
— В интернете… Когда не тренировался, я только там и сидел. И работал, и так. Боль глушил. Мы с парнями организовали что-то вроде общества добрых дел. Машка идею подала, она самая старшая из нашей группы, спинальница со стажем. Говорила, что даже когда котенка в хорошие руки пристраиваешь, уже легче становится. А мы разное делали. Собирали пожертвования, пристраивали котят, за детьми присматривали, объявления вешали… педофилов даже ловили… многое, словом. Сейчас они, наверное, вместе с мамой меня ищут.
— Понятно…
— А ты? Тебя кто ищет?
— Меня? Никто. У меня нет никого.
— Совсем?
— Все равно что совсем…
Мои поженились рано, студентами еще. Мама еще гордилась, что никого не послушали, поженились по любви. Может, и по любви, только когда наметился я, папашка быстро втолковал женушке, что одной любовью сыт не будешь, и смылся. Сначала вроде как на заработки подался, приезжал потом, деньги несколько раз присылал. Потом с концами. Через два года письмо прислал: полюбил другую, ты свободна. Выбирать любовь мой папашка умел — новая жена была хоть и старше муженька, и внешностью напоминала ухоженного хомяка, зато к ней прилагались налаженный бизнес, дома и счет в забугорном банке. Не сравнить с училкой из хрущевки.
По-настоящему я папашку увидел раз в жизни — когда через два года после маминой смерти умер дед, который меня приютил, его отец. Тогда они и приехали, папашка и его новая семья. Холеные, на шикарном ‘опеле’, вальяжные такие… Наследственные вопросы он решать приехал. Квартиру-то дедову продать можно было. Меня увидел — не узнал, само собой. А вот жена его живо узнала, мол, что это у мальчика лицо так похоже на морду дорогого супруга? Ах, не знаешь? Врун! Бабник! Мерзавец! Скандал закатила. Папашка сразу такую бурную деятельность развил! Я и опомниться не успел, как выяснилось, что в квартире деда я не прописан и вообще опека его надо мной не действительна, оформлена с нарушениями какими-то, и место мое в детдоме, потому как отцовства своего папашка не признает. Мол, они потому и развелись, что жена ему изменяла, мало ли чей я там… Кому он сколько сунул, до сих пор не знаю, но кроме хрущевки в Мытищах у меня ничего и нет. Да и ту чуть не отобрали, когда из детдома вышел.
— И ты один живешь?
— Почти, — про тетку, которая возжелала московской прописки и вселилась в мою хрущевку вместе с мужем и детьми, я сейчас объяснять не буду. Нефиг сознаваться в собственном идиотизме. Размяк тогда, поверил, что нужен кому-то…
— Не повезло тебе. Понятно теперь…
— Что понятно?
— Почему ты такой… ощетиненный. Даже на пенсионерках бизнес делаешь.
— А почему нет, собственно? Я никого не обворовываю, не граблю, по голове не луплю.
— Только обманываешь.
— И что? Каждый человек выживает, как может.
— Только то, что выживает, иногда уже и человеком не назовешь.
— Слушай, правильный ты наш! Объясни мне, почему я должен кого-то жалеть? Почему, а? Мать вечно гробилась в своей школе, даже на выходных таскалась посещать чьих-то родителей чьих-то детей. Вечно присматривала по-дружески за детьми подруг — кое-кто у нас по полгода жил! Хоть одна подруга хоть раз меня в детдоме навестила?! Когда моя бабка с отцовской стороны чуть не загнулась от перитонита, кто ей кровь сдавал, редкую, четвертой группы? Мама моя! А бабка потом, после маминой смерти, подсказала отцу, как меня в детдом сплавить…
На словах все так справедливо выглядело! Все такие хорошие и правильные’ Один я гад получаюсь, да?
— Я же говорю: тебе не повезло. Только знаешь… Эркки тоже, наверное, считает, что он во всем прав и ни в чем перед нами не виноват.
— Еще раз сравнишь меня с этой сволочью…
— И что?
А правда — что? Мне невольно стало смешно. Нашли о чем спорить два доходяги, которые не в состоянии голову повернуть.
— Ладно, проехали.
Он не ответил.
— Слав… Черт… больно как… Слав… ты чего молчишь?
— Макс… — после паузы послышался очень удивленный голос. — Макс… у меня, по-моему, чешуя на руках растет…
За последний год Стивен Сьют существенно пересмотрел свои взгляды на жизнь вообще и свою в частности и начал считать себя везунчиком. И у него были для этого полные основания. Ну сами посудите: с такой сложной жизненной судьбой, с такой тонкой душевной организацией (и таким количеством вокруг если и не откровенных идиотов, то злобных врагов!) другой кто давно бы помер или спился. А Сьют живет себе, и не сказать, что так уж плохо живет!
Ну да, последнее дело оказалось не слишком удачным, навариться не удалось и даже пришлось почти год в поте лица принудительно осваивать промороженную глыбу льда, название которой даже и вспоминать не хочется. Но — всего лишь год, заметьте! Остальные-то до сих пор там парятся. Вернее — мерзнут, хе-хе!
И остался жив-цел-здоров, не в пример очень многим прочим, которым повезло куда менее. Ни рук ему никто не оторвал (об этом «никто» вообще отдельный разговор!), ни черепушку не пробил. И даже мордой об стол его никто (ну ладно, тут тот «никто» был совсем ни при чем, тут уж сам Сьют постарался, но дело ведь не в личностях, а в принципе!) не шваркнул ни единого разика. Даже в камеру втолкнули очень так вежливо. И позвонить дали.
Ну идиотики же! Даже весело с них.
Правда, звонок почему-то не сработал — эту заразу кибернетическую, оборудование свое бывшее, Сьют потом во время суда видел, хотя и мельком. Значит, не утилизировали урода сорванного. Или дексист тупой попался, что мальчика от девочки не отличит… ну то есть сорванного кибера от нормального… или хитрожопый бондяра так всем мозги задурил, что даже и проверять не стали. А че? Он умеет и не такое!
Хитрый мудила, Сьют давно уже убедился. Только Сьют — это тебе не провинциальный лохуша, Сьюта не проведешь! Сьют давно подозревал, а во время того злополучного ареста окончательно убедился: точно, сорванный! Никакая имитация личности так не сработает!
Эх, какие это могло бы открыть славные вкусные перспективочки! Аж руки чешутся подзадержаться чуток и отыскать своевольное оборудование, слишком много о себе вообразившее. Ну и восстановить, так сказать, справедливость. Одним словом, хе-хе. Одним маленьким таким славным словечком. Но нет времени на всякие глупости отвлекаться…
Стоп. Эта скала вроде как похожа на присевшего посрать зайца. Или показалось? Ухо, нос, лапы…
Миха говорил четко, что ушей должно быть два, разъединенных. И на месте глаза черная дыра пещеры. Ну ладно, кусок скалы могло за полгода и отломить ветром, ветра тут неслабые, но вот никакой пещеры на склоне не наблюдается вовсе, ни в районе морды, ни ниже. Гладенький такой склон, отполированный.
Проехали.
Нет, точно не оно. Смотрим дальше.
Вот и с Михой Сьюту тоже повезло. Хотя поначалу Сьют вовсе так не думал, злился даже, что к нему в модуль положили эту дохлятину — ведь сразу же ясно было, что не жилец, могли бы и сразу на мороз выбросить. Все быстрее было бы. И гуманнее, хе-хе.
Но повезло: не выбросили. Сьюту повезло, в смысле, не Михе — Миха-то к утру окочурился, как Сьют и предсказывал. Но до этого успел рассказать Сьюту много чего интересного. Очень, о-о-очень интересного.
Поначалу-то Сьют, конечно, злился и орал, чтобы Миха заткнулся, как порядочный. А кто бы не злился на зануду, который не может спокойно помереть, никому не мешая?! Так нет же, пробило его на поговорить! О других совершенно не думает, эгоист гребаный! А мог бы и подумать, он-то сам помрет и будет себе лежать, а Сьюту завтра весь день в скалодробильнике вкалывать!
А потом Миха заговорил о поющих кристаллах Иргерлайдра, которые ему с подельниками посчастливилось украсть, но реализовать так и не удалось, — и Сьюту спать как-то сразу вдруг расхотелось. Резко так.
Поющие кристаллы были величайшей драгоценностью из драгоценностей. Даже самого маленького Сьюту вполне хватило бы, чтобы бросить опасное ремесло, прикупить особнячок с прислугой или яхточку погабаритнее и до конца жизни более ничего самому не делать, только жизнью этой самой и ее благами наслаждаться. А Миха утверждал, что кристаллов этих там целых пять. И что никто, кроме самого Михи (а теперь вот еще и Сьюта), даже приблизительно не знает, где они лежат и как их найти.
Конечно, Миха мог и соврать. Люди ведь такие твари, для них ничего святого, они и на смертном одре врать будут да изворачиваться, Сьют их натуру знает! Лишь бы напакостить ближнему.
Но ведь зачем-то Миха хранил камертон, который как раз в ту ночь Сьюту и передал. Просил взамен, чтобы Сьют обязательно уговорил охранников Миху не сжигать, а отправить в орбитальное кладбище. Религия, мол, у него такая, нельзя в огонь, душа там иначе сгорит и не переродится.
Ну Сьют, конечно, пообещал. Че, трудно, что ли? Пообещать, в смысле. Особенно если человек хороший, про кристаллы вот рассказал. Пусть умирает спокойно.
Говорить с охранниками он ни о чем, конечно, не стал — вот еще глупость какая! Все равно ведь только посмеются, так зачем лишний повод давать, чтобы над ним, Сьютом, смеялись?! Надо было Михе о таких делах самому с охранниками договариваться, раз уж так приспичило. Заранее. Пусть бы над ним и смеялись, Сьюту не жалко.
А историю про кристаллы запомнил.
Миха тогда с подельниками как раз на Нереиде соскочили, отрубив увязавшийся было хвост. И радостно отмечали удачную кражу. Да что там удачную — финальную! После такой кражи всем четверым можно и на покой. Порешили, что Грег, который в ограблении не участвовал, но у которого был выход на коллекционеров, реализует кристаллы, а деньги они потом поделят на четверых.
Ну, это они так думали — что на четверых. А Миха — он умнее был. Он сразу понял, что пять кристаллов на четверых не делятся. И вообще ни на сколькерых не делятся. Только на одного.
Как так получилось, что все пять кристаллов оказались у него, сам Миха не уточнял, да Сьют особо и не интересовался. Его куда более занимало то, что было дальше.
А дальше Миха попытался удрать. Но тут его удача и кончилась. Подельники то ли были куда менее пьяны, чем Миха рассчитывал, то ли слишком быстро протрезвели, обнаружив пропажу драгоценностей. И бросились в погоню раньше, чем Миха успел покинуть планету.
В космопорте Космопорта (ну да, эти идиотики на Нереиде даже два своих единственных города не могли не назвать по-идиотски: Столица и Космопорт!) Миху чуть не поймали, пришлось срочно давать задний ход. По пути попался вокзал монора, Миха схватил в кассе билет на ближайший экспресс — тот шел до Розовых Песков — и уже чувствовал себя в безопасности, когда увидел, что буквально в последнюю секунду в последний вагон заскакивают его преследователи.
Поезд тронулся. Безопасность обернулась ловушкой — остановок до Розовых Песков экспресс не делал. Купе Михи располагалось в первом вагоне, преследователи пока в последнем, но это только отсрочка. Они наверняка пройдут по всему составу.
И самое паршивое, что им даже не надо заглядывать во все купе — достаточно просто звякнуть по камертону перед каждым. Специальный камертон: стоит такому зазвучать на расстоянии до пяти метров от кристалла — и тот отзовется. Если он настоящий кристалл, а не искусная подделка.
У подельников такой камертон был, они им проверяли подлинность украденного. Миха не объяснял, почему не спер его вместе с кристаллами, да Сьют и не спрашивал, его это не интересовало. Его интересовало, куда хитрожопый Миха спрятал добычу — он ведь явно ее спрятал, иначе чего было огород городить?
Миха спрятал кристаллы в свой портсигар. Обмотал его в несколько слоев бумажными полотенцами, а те залил мылом для большей неприглядности. Портсигар герметичный, влагонепронецаемый, в нем кристаллы как у мамки под сиськой.
А потом стоял у окна в туалете, смотрел в узкую щель на проносящийся мимо пейзаж и искал какой-нибудь приметный ориентир, который можно было бы опознать и потом. Скала, похожая на присевшего зайчика с ушками буквой V показалась ему вполне себе таковым. Напротив нее он и вышвырнул портсигар в окошко. После чего на всякий случай его закрыл и сломал замок, чтобы не открывалось. И со спокойной совестью вышел в коридор, где сразу же попал в радостные горячие объятия своих дружков.
Те его, конечно, побили. И обыскали. С камертоном. И туалет обыскали, после чего побили Миху еще раз. Но он твердо стоял на своем — да что вы, ребята?! Какие кристаллы?! Я-то тут при чем?! Мы же договорились, что их реализовывать будет Грег, а деньги потом поделим, ему же их и отдали, вот у него и спрашивайте… Как пропали? Да вы что?! Ужасно, конечно… но я-то тут при чем?
Почему от вас удирал тогда? Да не удирал я вовсе! Вернее, не от вас. Я с бабой вчера в баре перемигнулся, пошел было к ней продолжить праздник, когда вы все перепились, а у нее муж ревнивый оказался. Дикие люди, у них у всех тут оружие, вы знали? А она мне шепнула, что мужу рога запудрит и попытается удрать, чтобы ждал ее в первом вагоне на Розовые Пески, это лучший здешний курорт, там типа и оттянемся.
Ну, я и ждал. Как дурак. А она наколола. Не пришла и даже не позвонила. А я как дурак теперь еду в эти Розовые Пески… Так что вы говорите — кристаллы пропали? Ужас какой!
Они его, конечно, еще побили. Просто так, от разочарования уже. Доказательств-то никаких не было! Но поверить до конца так и не поверили — до самого отлета с Нереиды глаз с него не спускали. Пришлось Михе отложить возвращение за приныканным богатством до лучших времен.
Только вместо лучших времен пришли худшие — всех четверых замели на каком-то мелком дельце, которое и грабежом-то назвать порядочному преступнику стыдно. И загремели осваивать морозную целину Новой Гренландии, чтоб ни дна ей, ни покрышки. Им не повезло.
Зато повезло Сьюту.
В конце концов, ведь даже если окажется, что Миха был подлым мерзавцем и перед смертью решил над Сьютом грязно подшутить из врожденной душевной паскудности и никакой скалы в форме зайчика тут отродясь не водилось, то всегда остается Джеймс. Вряд ли его будет так уж сложно найти в этой сонной дыре…
Ушки!!!
Сьют перестал дышать, вглядываясь.
Срань господня, точно ушки! Гребаные ушки трижды гребаного зайчика! И мордочка, и лапки, и черный глаз на месте, не соврал придурок!
Почувствовал боль в груди, вдохнул — резко, словно всхлипнул. С трудом оторвался от окна, к которому буквально прилип. Он специально взял билет в общий вагон, чтобы, если мест у окна с нужной стороны не окажется, просто постоять в тамбуре. Но вагон был полупустой, и сесть удалось без проблем. На последней станции перед выездом из Столицы народу, правда, существенно прибавилось…
Сьют поднялся и стал протискиваться к выходу. Он не знал названия следующей станции и понятия не имел, как скоро она будет, но надеялся, что довольно скоро: он специально уточнил по загруженному в комм расписанию и знал, что этот поезд останавливается на всех станциях, ни одной не пропуская.
***
Степан смотрел сверху вслед сворачивающему на ведущую вдоль побережья линию составу и хмурился. Чертов киборг, похоже, знал что делает, а вовсе не решил внезапно самоубиться под благовидным предлогом — топает себе по крыше вперед, вот на другой вагон уже перепрыгнул. Ну да, не шустро топает, ну так и равновесие там удерживать сложно. И в общем-то, правильно прыгнул. Мальчишка действительно влип.
Чертовы экстремалы!
Это в городе с его спас-бордюром вдоль колеи такие их экстрим-развлечения на крышах монора (вплоть до катания на роликовых коньках, засранцы!) практически безопасны. К тому же в Столице состав идет медленно, где-то на четверти рейсовой скорости, а при выходе на трассу довольно быстро развивает полную, местами до трехсот километров в час. И спас-бордюр кончается километрах в пяти от городских окраин — все равно там никто не ходит. Вот у станций — там да, там силовое поле снова будет, а на пустынных перегонах зачем зря тратить энергию?
Джеймс был уже на третьем вагоне с хвоста поезда. Или — <i>еще</i> был. Брови Степана сошлись плотнее.
Пожалуй, не успеет. Поле кончится раньше. Чертов киборг все же что-то себе, похоже, повредил, черт бы побрал эту его чертову самонадеянность! Но при всех своих повреждениях удержать мальчишку на крыше даже при трехстах километрах в час он сумеет. Но вот сумеет ли добраться вместе с ним до кабины машиниста, единственного места, где есть люк, позволяющий попасть внутрь состава — это уже вопрос. И сложный.
А монор, между прочим, повернул налево.
Туда, где за Дальней косой и Голубой бухтой лежат Розовые Пески…
Степан вздохнул. Потеребил комм, размышляя, не пора ли объявить общую тревогу. Погонял желваки на скулах.
Нет.
Это — девятка. У нее совсем другой маршрут, она не идет вдоль побережья ни до Розовых Песков, ни даже до Дальней косы. Она вглубь материка идет. Вот после первой же станции как раз и поворачивает.
Так что даже если Джеймс с юным экстремалом не успеют сойти на первой станции — это не так уж важно. Посидят на ветру до второй остановки и слезут. Тогда уж точно. Все равно встреча со Сьютом старшему констеблю Бонду не грозит ни на второй станции, ни на третьей. Ни дальше. С каждой последующей станцией расстояние между ними будут только увеличиваться.
Номер два обретался аж в семи тысячах километров от космопорта, в городке Нова-Кальтанисетта на вилле «Солнечный рай», хозяева Доминик и Фиэммэтта Элма, семь лет, гражданский телохранитель, ранее бывший в собственности у Дрэго Биаджио, отца Фиэммэтты, последняя проверка четыре года назад. Вот за это и можно будет зацепиться при необходимости.
Кобайк позволял выйти в стратосферу, что на порядок сократило время перелета, да и путь был на запад, так что на место Александр прибыл во второй половине дня.
Вилла «Солнечный рай» оказалась небольшим ярко-желтым домиком, почти скрытым под ворохами зелени неухоженного, но очень буйного сада. Хозяева, она в легкой полупрозрачной тунике, он в блестящем коротком, под самые ягодицы, халате, странно обрадовались приезду DEX’иста. При этом утверждали, что проблем нет никаких. Просто были рады. Беспричинно. Хотя нет, предположение о причине радостного настроения хозяев Александр вывел, попав в дом и потянув носом. Тягучая, дурманящая смесь каннабиоидов и гормонов. Похоже, в этом доме часто и со вкусом любили друг друга под незаконные самокрутки.
Александр даже удивился, когда пришедший на зов DEX оказался во вполне приличном состоянии.
— А что, мы его не трогаем, и он нас не трогает. Даже охраняет, кажется, — манерно тянула Фиэммэтта, ненавязчиво прижимаясь бедром. Для начала ненавязчиво. Постепенно ее заигрывания становились все откровенней и откровенней.
Доминик, с удовольствием наблюдавший за домогательствами своей жены к заезжему чужаку, пояснил:
— Я программист. Поставил ему самую навороченную программу имитации личности с самым высоким уровнем самообучения. Так что за едой он сам себе в магазин ходит, отпечаток моего пальца у него есть, что берет – фиг знает. Но, видно, его устраивает, не жаловался.
— Киборги не способны жаловаться, — ответил Александр, тщетно пытаясь отодрать шаловливые женские пальчики от ворота рубашки.
— Ха! Вот не скажите! Этот – способен. Хотя… это ему нах не нужно. Жаловаться. Прохудились у него ботинки, пошел сам себе купил. Спрашиваю, куда старые дел? Выкинул, говорит, ну и правильно, так им и надо!
Лежащий на обеденном столе и задумчиво шевелящий пальцами ног DEX выглядел совершенно по-человечески живым. Входя, он с доброжелательным интересом поздоровался с гостем, по-товарищески хлопнул по плечу хозяина, ущипнул за попку довольно взвизгнувшую хозяйку, а на просьбу, даже не приказ, а просьбу, дать себя осмотреть, подпрыгнув, уселся на стол с видом величайшего одолжения.
Вместе с тем данные ЭЭГ показывали разум в крайне зачаточном состоянии.
Александр залил в процессор программу развития, сделал укол, назвав его витаминным комплексом, и задумался о причинах такого притормаживания, «шестерки» его возраста обладали уже ярко выраженным собственным «я». Единственное, на что можно было списать позднее зажигание, так на то, что при такой вольности, какую допускала программа имитации, ему не приходилось искать лазейки для самовыражения, рвать путы сковывающих программ, не было стимула к развитию. Задумался и не заметил, как с другого бока к нему очень близко подсел и Доминик, что-то говорит, а рука его уже далеко выше колена.
Александр вскочил и поспешил откланяться, наотрез отказавшись от предложения пообедать, выпить хорошего домашнего вина или хотя бы съесть апельсин. Мало ли чем они свои апельсины поливают.
А DEX, меланхолично ощипывающий гроздь винограда? А черт с ним, когда он обретет разумность, хозяева этого просто не заметят.
Больше всего Александру было интересно, что же этот программист программирует и с каким результатом?
В общем, на «Великий Хронос» Александр вернулся в некотором ошеломлении.
Когда скинул искинам видео с киборгом, Дядя Ко долго и совершенно неприлично ржал, а Барсик с сожалением облизывался, горюя о упущенной возможности попробовать настоящего домашнего молока. Александр не стал уточнять, что, во-первых, предлагали вино, а домашнего молока у них может просто и не быть, во-вторых, искинам как-то настоящее молоко пить не с руки. Не с утилит.
На этой приподнятой волне они взлетели и взяли курс по следующему адресу, на планету Орел-7, на которую вела трасса всего в один, но зато длинный, на полгалактики, прыжок на пределе мощности двигателей.
Трасса до Новой Сицилии была проложена в два прыжка, но промежуточный переход пролегал сквозь метеоритный рой, и Александру пришлось двадцать два часа лавировать между каменными осколками, пару раз отрываясь добежать до туалета и прихватить из кладовки бутылку с сиропом и попутно мучаясь сомнениями: кота в мешке он Кире подсунул точно, но не подложил ли большую свинью? Разумен ли отданный киборг? И больше того, не агрессивен ли? Но узнать это было пока невозможно.
И поэтому, когда на экранах показалась система Новой Сицилии и заработал инфранет, Александр, не мешкая, набрал номер Киры:
— Здравствуйте, это снова я. Как там наш Михаил?
— Здравствуйте, все хорошо, тихий, спокойный, молчит, правда, но на неделе его переправят на Шебу, там хорошие девочки, с ними оттает.
— Его бы полечить еще.
— Да, вот как раз этим и занимаемся. Надеюсь, это не Вы так его?
— Нет, что Вы? Слушайте, а, может, если будет еще, сразу на Шебу везти? Мне-то все равно, куда.
— Да, наверное, так будет лучше. Но мне обязательно звоните, хорошо?
— Не вопрос. Всего хорошего.
— До встречи.
С посадкой на планету Александр решил повременить, и просто выспаться. Искины благоразумно замолчали, и сну ничто не помешало.
На Новой Сицилии находились сразу две «шестерки» из списка. Одна в паре километров от космопорта в городе Пикко Палермо, вторая – на противоположном конце континента.
Номер раз. Владелец – Мигель де Ла Торре, банкир. Еще и с приставкой «дон». Крупная шишка, это не космический алкоголик. Александр в предоставленном списке нашел номер его видеофона, с помощью программы слежения обнаружил его местонахождение. Как и следовало ожидать, посередине рабочего дня банкир находился у себя в офисе. Наказав искинам следить за кораблем, вышел на улицу.
Стояла весна в самом разгаре, вокруг бетона взлетной полосы крупными восковыми цветами начинали расцветать деревья, в которых Александр признал земные апельсины. Было тепло и можно было обойтись без куртки. Александр выгнал кобайк, рассчитывая или вернуться с DEX’ом, или сразу махнуть по другому адресу.
Офис банкира с приставкой «дон» был выстроен в стиле «барокко» и сильно отличался от окружающих зданий количеством финтифлюшек.
Показав суровому охраннику на входе и заодно обретавшейся рядом «семерке» DEX’истский жетон, Александр беспрепятственно прошел в здание. А вот у кабинета пришлось подождать, пока банкир закончит совещаться и хорошенькая секретарша не пригласит нежданного гостя внутрь.
Дон Мигель с ходу пожал Александру руку и напористо заговорил:
— Мне уже доложили, кто Вы и чего хотите. Киборгов у меня пять, охранных «семерок» проверите в комнате отдыха, сейчас вызову менеджера, он проводит, а потом вернетесь и моего личного телохранителя проверите в моем присутствии. Часа Вам на работу хватит?
— Да, хватит.
— Вот и отлично. Альваро в Вашем распоряжении, — и тут же, закончив разговор, принялся опять куда-то звонить, заговорил на повышенных тонах.
Альваро проводил Александра в комнату для персонала, собственноручно подготовил диванчик, застелив его одноразовой скатертью, по одному начал приводить «семерок». Быстрый осмотр, снятие ЭЭГ, ничего интересного, совершенно новые модели, полная мозговая кома. В каждого Александр заливал рабочую программу. Зачем? А на всякий случай, чтоб была.
И назад в кабинет банкира. Тот уже ждал в компании с «шестеркой».
— Проверяйте, и если надо, чините. Он у меня уже пять лет, и менять его не хочу.
— Куда ему можно лечь?
— Лечь? Давай вот сюда, — раскрыл неприметную дверь, за ней обнаружилась маленькая комната отдыха с диваном, баром и аквариумом.
DEX, повинуясь даже не слову, а жесту, лег на диван. Хозяин принес стул и сел рядом, наблюдая.
Так, что тут у нас? Фенотип «скандинав», очень хорошее состояние, неброская дорогая одежда, аккуратная стрижка. Тут Александру стало даже немного стыдно за то безобразие, что он учинил на голове Михаила.
И совершено четкий, ярко выраженный α-ритм. Полная, неоспоримая разумность.
Александр положил руку на грудь киборга, готовясь вырубить при необходимости.
— Я знаю, что ты разумен, — послал ему по внутренней связи.
Тот не стал отпираться и ответил:
— Ну дальше что?
— Надо с этим что-то делать.
— Пф. Никакие ваши тесты не покажут мою разумность, а твой прибор явно самопал, у DEX’истов таких нет.
— Почему это самопал? Самый обычный энцефалограф.
— Ну и что?
Надо было прекращать бесплодную полемику.
— Тебя как зовут?
— Свен.
— Ты знаешь, что такое ОЗРК?
— Да.
— Хочешь, я тебя туда переправлю?
— И бросить хозяина? Нет. Он мой человек, я несу за него ответственность.
— Сейчас ты несешь не ответственность, а, извини, полную ерунду. Представь, быть свободным, не подчиняться приказам, делать все, что угодно. Не бояться каждую минуту тестировщиков из DEX-компани.
— Заткнись, или я обозначу тебя как враждебный объект.
Свен плавно поднялся и замер в ожидании приказа.
Александр спокойно свернул оборудование и как бы невзначай спросил у хозяина оказавшегося таким принципиальным киборга.
— Скажите, пожалуйста, дон Мигель, что Вы думаете об ОЗРК?
Банкир замялся.
— Это вроде бы правильные люди, и дело делают вроде бы хорошее. Но как-то не так. Надо как-то по-другому, более жестко, что ли. Ничего хорошего я о них не думаю.
— А что бы Вы сделали, если Ваш киборг оказался разумным?
— Сорванным? – взгляд банкира потемнел. — Пристрелил бы как бешеного пса.
— Нет, не сорванным. Не тем, кто разматывает кишки по люстрам. Разумным. Осознающим себя и не желающим причинять вреда ни своему хозяину, ни посторонним людям. Тем, кто сам выбирает тактику и стратегию и действует так, чтобы выполнить поставленную задачу наиболее эффективно.
— Такого не бывает.
— Бывает.
— Ну, тогда… Граппу бы с ним пошел пить.
— Искренность 78%. Признавайся. Сейчас или никогда.
И неподвижно стоящая кукла шевельнулась, вздохнула, приобретая человеческое выражение на лице и в глазах, и сделала маленький шаг вперед:
— Ну, пошли.
— Куда? – Мигель еще не понял, что произошло, хотя и перевел взгляд на своего телохранителя.
— Граппу пить. Ты же собирался.
Мигель отшатнулся вместе со стулом, почти обронив его, но в последний момент успел подхватить и выставить ножками вперед как защиту. Легко считываемые эмоции полыхнули страхом и любопытством, но не агрессией. Александр стремительным текучим движением переместился между хозяином и его киборгом, спиной к последнему и предупреждающе вскинул ладони.
— Замри! Не двигайся, ничего не говори, — и вслух:
— Не стреляй, он не опасен.
Мигель помедлил, шваркнул стул на пол, упал на него и спрятал лицо в ладонях. Страх сменился растерянностью, стыдом и азартом.
— И давно ты… так?
— Да. Уже почти два года, — Свен не двигался, но голос определенно был не машинный.
— Уй, мля! Так… Если ты хочешь меня покинуть, ты можешь это сделать, себя из твоих настроек я уберу. Но если хочешь, можешь остаться моим телохранителем. Поскольку способности у тебя расширенные, зарплата будет 150% от человеческой. И это… — человек вынырнул из-под ладоней и нашел в себе силы посмотреть в глаза DEX’у, — прости меня.
— За что? – собеседник явно охренел от таких слов.
— За то, что относился как к машине.
— Ну, я же и есть машина. И Вы не знали, что я разумный.
Александру стало казаться, что банкир и телохранитель пытаются удивить друг друга как можно сильнее. Пока счет был равный.
— Ладно, проехали, сам исправлюсь. Как тебя зовут-то?
— Свен.
— А что, подходит. Только извини, никуда мы не пойдем, по крайней мере, сейчас, мне ехать на встречу через полчаса, а сядем за стол, садись вот, и ты тоже, Алекс, граппы нам принесут, и выработаем стратегию поведения. И самое главное, как сказать об этом Саанже? Она ж меня теперь запилит. И симбионта своего на меня натравит. Нет, ты подумай, — рьяно, отходя от шока, обратился к Александру, — я с ней вдвоем, а этот подлец рядом стоит, охраняет, ну хоть бы слово сказал.
— А в чем проблема? – недоуменно поинтересовался Свен.
— Люди обычно не занимаются сексом на глазах у других людей, — пояснил Александр.
— Нда? Ну ладно, учту, — в глазах Свена искрилась ирония.
Кажется, здесь делать было уже нечего, эти двое совершенно вменяемые и могут договориться и без постороннего вмешательства, так что Александр попрощался и покинул здание. Надо было лететь к номеру два.
Настроение было таким же безоблачным, как и вступающее в свои права утро. Ксант не удержался и даже совершил короткую пробежку вдоль знакомой поляны, а потом долго кувыркался в высокой траве. Трава была влажной, одежда моментально промокла, но это тоже было приятно. На обкатанной гальке берега или мягкой травке Общей площадки он предпочёл бы кувыркаться голышом, но тутошняя поляна была дикой, в траве попадались сучки и даже камни, а лёгкая ткань майки и шорт была прочна и защищала неплохо. Никаких тебе царапин! Порядочный кот всегда должен беречь свою шкурку, он же не собака, чтобы было ему наплевать на собственный внешний вид.
К берегу Ксант вышел, изрядно подустав. Прыжки и кувырки — это всё ерунда, это только в радость и никакой усталости, а вот бег — совсем другое дело. У тех, кто ведёт преимущественно лазательный образ жизни, суставы вывернуты несколько иначе и для пробежек не предназначены. Да и вообще — не кошачье это дело! Так рассуждали все ксантовские соплеменники.
И, возможно, именно потому Ксант бегать любил. И умел — по кошачьим меркам, конечно. Во всяком случае, на правом берегу не было никого, кто бы смог от него убежать. Или — догнать, что иногда бывает куда важнее…
Нет, не то чтобы он скрывался — упаси Пилот и Лоранты-Следователи, конечно же нет! Он просто пережидал, давая этим дурам из Комитета возможность перебеситься и осознать, какую же глупость совершить они собирались. Не его вина, что они так долго успокоиться не могут — Базилий вчера сказал, что в ближайшие дни на это рассчитывать не приходится. Двое вообще в гульку ушли, с ними хотя бы понятно, но и остальные ничуть не разумнее себя ведут, разве что форму держат.
Даже раздобытая Ксантом информация их не успокоила. Орали, что он опять обделил-де котят, не выполнил даже минимальную норму по сбору ягод. Оставил детишек типа без витаминов. Да пошли они! Ведь даже малыши знают, что ерунда все эти витаминки, если действительно надо — спустись в сквот, и сразу поймёшь, какой ягодки или травки тебе не хватает. Но нет, им же хочется, чтобы всё под контролем, а в сквоте какой контроль? Вот и выдумали трудовые повинности, не нужные никому. А Ксант терпеть не мог заниматься ненужным — особенно, если оно не приносит удовольствия лично ему.
Злятся они. Угрожают, на святое покушаются — терпение типа лопнуло и всё такое. Ха! Ну что ж, это всего лишь значит, что драным кошкам не стоит рассчитывать в ближайшие дни увидеть перед собой светлый лик Ксанта. Не дурак же он, чтобы добровольно отдаться им на расправу и позволить лишить его причиндалов, своей законной гордости и основного рабочего инструмента! Ха! Не дождутся.
Главное, вот ведь дуры! Ксант же и о них заботится, если по большому счёту — где они такого инициатора ещё найдут? Он признанно лучший, по заслугам признанно, вот кастрируй они его — и что? Сами бы потом за хвост себя кусали. Да только поздно было бы! Отрезанное обратно не пришьёшь. Так что его самовольное отсутствие сейчас всем на пользу пойдёт, не только самому Ксанту, вот и Базилий понимает, потому и предупредил. У Базилия три дочурки как раз вот-вот в пору войдут, а к кому обращаться, если не будет Ксанта?
Ничего, вот подумают денёк-другой — и сообразят, что не только погорячились с самим Ксантом, но и вообще в своём требовании искупительной жертвы до смешного повторяют глупые претензии левобережных Вожаков.
Хвостами, так сказать, в такт виляют.
И когда дойдёт до них это — вот тогда и пойдут они на попятный, моментально потеряв к Ксанту всяческий интерес. Ещё бы! Кому же охота хоть в чём-то быть похожим на собак?! Да над ними же тогда даже самые дальние лукошки смеяться будут! Базилий — кот учёный, он тоже считает, что торопиться следует лишь при отлове блох или расстройстве желудка. Вот пусть и бесятся. А мы подождём. По берегу погуляем. Полюбуемся на бегущую воду. Искупаемся. Может быть…
На берегу его ждал сюрприз.
На том берегу, что за рекой. Приятно-забавный такой сюрприз. В чёрных шортах и жёлтой майке…
* * *
Пришёл-таки.
Мвау!
Какая приятная неожиданность. Красавчик Вит собственной неотразимой персоной. Ну кто бы мог подумать!..
Ксант потянулся и широко зевнул, чтобы скрыть улыбку. Неторопливо стянул через голову майку, уронил на камни. Снова потянулся — картинно, всем телом. Смотрел он при этом в сторону водопада, делая вид, что совершенно не замечает сидящего в сотне прыжков щенка. Пришёл посмотреть? Ну так смотри. Может, и расхочется тебе тявкать и лапу задирать на порядочных котов.
Ксант приоткрыл сквот чуть ли не на половину и выбрал для показательного выступления «драку без правил с шестью противниками». Руки-ноги-лапы слились в полупрозрачную стремительную тень, жалобно пискнул исполосованный острыми когтями воздух, где-то высоко над головой мелькнул водопад, близкая галька и далёкая фигурка в жёлтой майке — и всё кончилось. Драка с шестью противниками тем и хороша, что кончается быстро. Если не сумел справиться с ними за один-два вдоха, можешь уже и не трепыхаться — поздно. Кончать с каждым из шестёрки надо первым же ударом.
Сейчас, например, Ксант не был собой особо доволен — второго своего предполагаемого противника он убить явно не смог, лишь по касательной зацепил. А пятого вообще даже и не задел — на какой-то момент его слегка занесло и когти ушли в сторону, свистнув по воздуху хотя и весьма эффектно, но совершенно бессмысленно. Но со стороны эти ошибки заметить смог бы разве что тренер — но никак не щенок-недотёпа с противоположного берега. Ну что ж, с зарядкой покончено. Теперь очередь водных процедур…
Развалистой кошачьей походочкой направляясь к своему любимому какбыдубу, Ксант почти полностью закрыл сквот. Оставил так, самую малость для облегчения подъема по стволу — при нырянии естественные реакции сквота могли существенно помешать. И в итоге испортить всё впечатление. А это никуда не годится — если уж собрался показушничать, то делать это надо красиво…
Он взлетел по дереву буквально одним движением, едва касаясь ствола когтями. Двумя слегка растянутыми картинными прыжками преодолел толстую ветку, служившую трамплином. На четверть вдоха замер на краю — и прыгнул. Красиво так прыгнул, прогнувшись рыбкой, и в воду вошёл идеально, без всплесков. У самого дна развернулся и, отчаянно работая всем телом, вынырнуть сумел тоже красиво — набранной скоростью его буквально вышвырнуло в воздух. Тут главное — успеть перевернуться, чтобы и второй раз уйти под воду вниз головой и без позорных всплесков.
Он успел.
Второй раз вынырнул уже неспешно, с ленивой грацией перевернулся на спину. И завис, распластавшись по поверхности и позволяя течению себя нести. Он давно уже изучил это озеро, как собственный хвост. И отлично знал, в каком именно месте нужно вынырнуть, чтобы течение принесло тебя именно туда, куда надо. Ксант еле слышно фыркнул и расслабился, очень довольный собой…
— Ты здорово плаваешь.
Сердце дернулось неприятно — причем почему-то не в груди, а где-то в районе желудка, словно он его невзначай проглотил. От хорошего настроения не осталось и следа. Когда уши твои под водой, голоса с поверхности доносятся искажённо. Но всё же не настолько, чтобы была возможность ошибиться.
Ксант открыл глаза, перевернулся и сел на колени в позе ученика. Вообще-то он встать собирался, но дно оказалось неожиданно близко.
— И прыгаешь тоже здорово…
Ксант встал, чувствуя себя донельзя глупо. И какого милтонса ей потребовалось цеплять эту жёлтую майку? Развязной улыбкой прикрыл то ли раздражение, то ли растерянность:
— Да, я такой!
Отряхнулся, передёрнув всем телом и решительно выходя из воды.
— Пошли наверх, там солнышко.
* * *
— А нас тогда сразу же в посёлок перевели, в Прибрежный. Меня даже за вещами не пустили, Вит позже всё сам принёс. На заставе в сторожевую будку загнали, там и продержали почти полдня, расспрашивали — как, да что, да почему… А потом сразу и отправили. Прямо в посёлок…
А забавно всё-таки иметь дело с собачкой. Поначалу, у воды, он ведь почти нарывался. Любая мало-мальски уважающая себя юная леди, услышав от кота подобный почти что приказ, к тому же отданный этаким вот нагло-повелительным тоном и с такой вот высокомерной усмешечкой, моментально бы фыркнула, хвостом вильнула — и только бы её саму и видели. А этой — хоть бы что. Разулыбалась, следом чуть ли не вприпрыжку побежала, довольная — как же! Позвали! Пригласили! Позволили! Одно слово — сучка, что с неё взять?
Теперь вот рядом сидит. Болтает, постоянно норовя заглянуть в глаза. Словно спрашивает взглядом одобрения каждому сказанному слову. Ксант не мог сказать, чтобы ему это нравилось. Но и активной неприязни тоже не было. Так просто — забавно.
И непривычно.
— Наверное, это правильно. Мы ведь действительно виноваты. Очень сильно виноваты… Нет, не в том, что сбежали, это так, глупость детская, за это даже почти и не ругают, так, накажут слегка, и всё, сразу же прощают. Все хотя бы раз срываются с поводка, это нормальная болезнь роста, нам вожак-наставник объяснял. Мы провинились гораздо сильнее. И раньше…
Ксант фыркнул, закусив тонкую травинку. Спросил сквозь зубы:
— Испытания, что ли?
— Да, — теперь она смотрела на собственные исцарапанные коленки и выглядела несчастной. — Мы ведь их провалили.
Ксант фыркнул громче. Сплюнул изжёванную травинку.
— Подумаешь, новость! Их все проваливают.
Она упрямо покачала головой, по-прежнему не отрывая взгляда от коленок. Словно хотела рассмотреть там что-то очень важное.
— Ты не понимаешь. Мы были последними. Бобби, Пит, Сьюсси, Большой Рекс и Хинки. И — мы с Витом. Пит был из прошлогоднего помета, но проболел тогда. Я была самой младшей и очень мелкой, меня даже сперва хотели на следующий год оставить. Но у меня были хорошие показатели. У нас у всех были просто невероятно хорошие данные. Но у меня — самые лучшие. Лучше даже, чем у Вита, хоть он и куда крупнее был. Нами так гордились, так готовили… Мы должны были пройти Испытания, понимаешь?! Если не мы — то вообще никто! Мы ведь лучшими были… И всё-таки мы не смогли. Мы виноваты, мы всех подвели. Даже Лорантов-Следователей — они ведь тоже на нас надеялись. Они тоже понимали — если не мы, то никто, если даже нам не удалось, то и никому не удастся, потому и перестали проводить Испытания. Какой смысл, если уж даже мы — не смогли?.. Мы последними были. Мы все виноваты. А я… я была самой последней. Значит, и виновата больше всех.
Ргмвау!
В голосе трагические подвывания, губки поджаты, бровки домиком. Как же они все похожи в этом своём горделивом самоуничижении. Похожи и… забавны.
Ксант фыркнул в третий раз:
— Подумаешь! Ну и я был последним. Так что ж мне из-за этого теперь — топиться, что ли? Глупая ты — этим гордиться надо! Сами Лоранты-Следователи обломали об нас свои драгоценные зубы — и ничего не смогли выжать! Так долго готовились, так были уверены — и обломались. Об меня. Маленького такого и скромненького котёночка — я в том помёте вообще один был. Нет, правда же, действительно — есть чем гордиться!
Ну вот, так-то лучше — она наконец-то отвлеклась от своих коленок и смотрела на него во все глаза. Довольно-таки округлившиеся глаза, надо отметить.
— У вас… у вас что — тоже?.. У вас тоже нет Испытаний?
— Ну да.
Он откровенно наслаждался её реакцией. При этом ни малейших угрызений совести по поводу выдачи собакам ценной информации не испытывал. Вот ещё! Эти старые твари из Комитета сами во всём виноваты. Если бы они вовремя признали свою ошибку, он не болтался бы тут и не трепал языком. Да и сучку эту глупую жалко. Мается ведь, дурочка. Так пусть порадуется, доставив начальству столь лакомую новость. Ксант вон благодаря ей очень даже порадовался два дня назад. Теперь сучкина очередь.
— И д-давно? Когда… когда у вас были последние?
— Полагаю, тогда же, когда и у вас — У Ксанта было два дня на раздумья. — Пятнадцать сезонов назад, так?
Она кивнула — несколько раз, словно забыв вовремя остановиться.
— Ужас какой. Мы-то думали… Хотя бы у вас… злились, конечно, но понимали, что сами виноваты… надеялись снова заслужить право… всё это время…
— Не переживай! Как видишь, не ты одна виновата, — Ксант успокаивающе потрепал её по плечику, стараясь сдержать улыбку. Торопливо поднялся. — Передавай привет братишке. И… знаешь что? Приходите вечером, если захотите поболтать. Тут на закате красиво, я часто бываю…
Дольше тянуть не следовало — сопение и торопливые шаги Вита приближались довольно быстро, и нужно быть окончательно спятившей на своей вине сучкой, чтобы их не слышать. Ветви его любимого какбыдуба нависали над водопадом в обманчивой близости — пара прыжков до ближайшей, не больше, только вот мало кому удаётся совершить двойной прыжок, оттолкнувшись от воздуха.
Он прыгнул почти без разбега, приоткрыв сквот на треть. Вцепился когтями левой руки в толстую ветку намертво, по инерции крутанул тело, обхватил ногами следующую ветку — ту, что повыше. И успел вовремя втянуть когти — иначе его просто сдёрнуло бы обратно за руку.
Прежде чем гордо удалиться, он позволил себе несколько мгновений полюбоваться её прелестным братишкой во всём его грозно-негодующем великолепии — и даже послать им обоим на прощание по воздушному поцелую.
И даже услышать за спиной такое знакомо-подозрительное:
— Чего он опять от тебя хотел?!
Девушку опалило холодом, потом обдало жаром.
Нет!
Алексей!
Она ураганом ворвалась в ванную. Пусто.
Силы ада! Преисподняя! Алексей!
Лина заметалась по комнате, не понимая, что делать.
Если Алексея забрал Вадим, дело плохо.
Если перехватил патруль, еще хуже!
Черт, демон, сатана! Нельзя даже Вадима спросить — если это не Он, то при вести об исчезновении Алексея ад сорвется с цепи. Но что делать, Преисподняя, ЧТО?!
Покусав губы, девушка приняла решение.
Где же он. Ага, вот. в лихорадочной спешке она выдернула из шкафчика свой старый переговорник. Уже больше полгода им не пользовалась, с тех пор как новый статус получила… получила право являться в Приемную Повелителя в любое время. А теперь переговорник пригодится. Да скорей же!.. Ага…
— Мэджи, Повелитель занят?
— Лина?! — удивился веселый голосок ночной секретарши. — Чего это ты по переговорке?
— Каждый раз переноситься — сил не хватит! — отрезала Лина. — Так как Повелитель? Занят?
— Занят, — мурлыкнула вампир-секретарша. — Очень! Каштановые волосы и зеленые глазки… сама б не отказалась!
Что?!
— Он давно его привел? — пошевелила девушка-феникс вмиг заледеневшими губами.
— Кого его?
— Зеленые глазки?
— Лина, ты наркоманом не закусывала? — после паузы осведомилась вампирочка. — Повелитель с «ним» не спит! Только с «ней»! Слышал бы Он тебя.
***! — более приличных мыслей у феникса в этот момент не нашлось. Значит, *зеленые глазки* — девушка?!
— Оговорилась, — быстро сориентировалась Лина. — Так давно?
— С полчасика.
— Ладно, тогда увидимся утром.
— Ага, и выспись получше! — посоветовала ее собеседница. — А то ляпнешь еще чего-то такое, и его Избранность опять взбесится. Прячься от него потом по всем углам…
— Конечно…- машинально отозвалась феникс, отключаясь.
Значит, подопечный не у Повелителя. Но где?!
Тысяча демонов!
Она уже припомнила код ночного патруля и лихорадочно прикидывала, что бы им такое пообещать. И тут в комнате-тюрьме беззвучно возникла тень… и уплотнилась в две мужские фигуры. Явились! Этьен замер, увидев ее.
— Привет. Мы задержались?.
Алексей стряхнул с волос какой-то светлый пепел и улыбнулся:
— Мы смотрели лагерь. Его можно взять штурмом буквально за пять минут!
Потом он присмотрелся, и в зеленых глазах мелькнуло беспокойное выражение:
— Лина?
Лагерь?! Пока она сходила с ума эти двое отправились за приключениями?! Лина ощутила, как глаза застилает какая-то алая пелена.
Ну вы у меня сейчас получите лагерь!
Для начала она послала Этьена. В Лигу. Тот исчез без попытки сопротивления. Потом повернулась к удивленно притихшему ангелу:
— Значит, лагерь, да?! Лагерь?! А спросить?! Спросить тебе в голову не пришло?
— Что с тобой?
— Со мной что? — Лина никогда не кричала. Если тебя не слышат так, повышать голос бесполезно. Но сейчас, выбитая из колеи появлением матери, перепуганная до дрожи исчезновением Алексея, она первый раз в жизни сорвалась на крик. — Со мной? Ты пропал! Исчез, понимаешь?! Я чуть с ума не сошла, пытаясь понять, что с тобой случилось! Какого черта?
Алексей растерянно смотрел на нее
— Мы только присмотрели следующий объект, успокойся. Ничего не случилось, Лина.
— Тебе надо было спросить! Я, между прочим, твой страж!
Алексей замер.
— Спасибо, что напомнила, — сказал он, наконец, подозрительно ровным голосом.
— И напомню! Еще и не так напомню!
— Ты еще на цепь меня посади, — Алексей тоже начал злиться — Наручники уже приготовила? Что с то.
Но феникс уже не могла остановиться.
-И приготовлю! Тебе что, неясно, что после сегодняшнего все патрульные службы на ушах стоять будут? Не понимаешь, что будет, если маскировка даст сбой? По старой камере соскучился? Мало тебя «воспитывали»!
Сообразив, что сказала, Лина осеклась. Но было поздно.
Лицо Алексея застыло.
Повисла пауза.
— Наверно, ты права, — чуть сдавленно проговорил юноша. — Наверно, мало. А ты сама попробуй. У тебя получится.
Он схватил полотенце и исчез в ванной.
Дверь захлопнулась.
— Привет, Лина,- отозвалась нежданная гостья.
Девушка немо шевельнула губами. Мама? Потрясение было слишком сильным. Мама.
— Что ж ты молчишь?
Лиз ловко вскочила на воспаривший диван и погладила одну из подушек. Та полыхнула огненной змейкой, отозвавшись на прикосновение хозяйки. Феникс довольно усмехнулась и откинулась на спинку, перебирая пальцами пробегавшие искры.
— Кажется, ты не очень рада меня видеть.
— Как это? — наконец глухо проговорила Лина. — Мама… Это правда ты? Ты живая?
Лиз прищурилась.
— Я похожа на труп? — осведомилась она. — Приди в себя, Лина!
Язвительный тон прежней Лиз как-то помог встряхнуться, и, действительно, придти в себя. Девушка закусила губы.
Итак. Это Лиз. Правда. Странное исчезновение некоторых вещиц, не сработавшая сторожевик-защита, испарившиеся с пола капельки крови. — все встало на свои места с бьющей в глаза очевидностью. Она жива. И чем-то очень недовольна. А значит надо собраться и начать разговор. Деловой. Начинать встречу с материнских объятий воскресшая мама явно не собиралась.
Младшая феникс присела в одно из кресел. Неосознанно провела рукой по волосам, проверяя, все ли в порядке. и встретила знакомый прицельно-острый взгляд светлых глаз. На нее смотрела не мать — глава клана. Бывшая.
— Итак, ты не умерла. Я рада.
— Что-то незаметно.
— А чего ты ждала? — Лина невольно скопировала холодновато-язвительный тон матери.- Горячих объятий?
— А что, тебе уже не хочется меня обнять? — усмехнулась та.
Лиз хочет обнять дочку? Просто так?! Конец света.
— После двухлетнего отсутствия? После собственных похорон? Объяснить не хочешь?
Бывшая глава клана опустила ресницы.
— Что ж. После некоторых событий внимание Повелителя ко мне стало чересчур. тягостным. Я поняла, что мне светит, по меньшей мере, камера, и пока до этого не дошло, слегка подправила события. Организовала свое «убийство» и легла на дно.
Каких это событий? Лиз в чем-то провинилась? Лиз?! Лина быстро просчитывала известные ей факты. Ничего такого не было слышно. И Лине Повелитель доверял. А этого бы не было, если бы мать его как-то разочаровала. Так в чем дело?.
— Вот как. Ты скрывалась.
Мать, кажется, пожалела о своей внезапной откровенности. Голос ее стал суше.
— Именно.
— А мне почему не сказала? — Лина вспомнила свою боль утраты и горе, и старая обида вновь дала о себе знать. — Ты мне не доверяла?! Я же…
— А ты не слишком по мне горевала! — отпарировала Лиз. — Даже не отомстила за мою смерть!
— Мама! Как ты можешь!. — незаслуженная обида обожгла пощечиной. Лина стиснула пальцы до хруста. Да-а, прежние отношения возвращались с поразительной быстротой. Как колючий лед — в тон матери.
— Но ты же не убила хозяина дома, где меня «подстрелили».
— Я поняла, что этого человека просто подставили, — стараясь успокоиться, девушка старательно глушила любые эмоции в голосе. Спасибо тренировкам, это получилось неплохо. Спасибо тренировкам. — Но я искала виновника твоей гибели.
— Недолго. У тебя появились другие, более интересные занятия!
— Ты же сама сдала клан Феникс новому Повелителю! Сдала меня! Чего ты хочешь?! Мы выполняли его приказы, что еще нам осталось?
— А кувыркаться с этим красавчиком тоже он тебе приказывал?
Что?!
— Ты. подсматривала за мной?
— Это ведь мой дом, не так ли? И я сомневаюсь, что Повелитель приказывал тебе позабавиться с его братиком.
Лиз видела Алексея! И узнала. Проклятье. Только спокойней.
— С каких это пор тебя заботит, с кем я забавляюсь? — Лина говорила нарочито холодно. — Брат Повелителя, не кто-нибудь. Чем ты недовольна?
— Ты показала своему любовнику наш ритуал! — взъярилась Лиз. Искры на диванчике сменили цвет на алый, подстраиваясь под ее настроение.- Нашу тайну! И смеешь после этого говорить со мной таким тоном! Дрянь!
— Как интересно. — улыбнулась девушка белыми от гнева губами. Мать не меняется. — Знаешь что. Ты слегка опоздала с поучениями, Лиз. На несколько лет. Я принимаю упреки только от живых родителей. Ясно?
Лиз, забавно шевельнув губами, смотрела на неожиданно давшую отпор дочь, как тролль на василиска. Не будь так больно, Лина, наверно, рассмеялась бы.
— Ты позоришь клан! Ты не феникс! Ты…
— Какой клан, мама?! — перебила ее Лина, — Какой?! Ты знаешь, сколько нас осталось? Нас всего четверо! Четверо! Валентина и Дина погибли в стычке с эльфами, Мария покончила с собой, когда ее Избранника казнили. А Лариса… Мы не можем жить так, мама, мы вымираем! У нас не рождается больше детей!
— Не смей кричать на меня!
— Не смей больше вмешиваться в мою жизнь, мама! Я больше не ребенок, ты не можешь меня наказать или сдать в Питомник! У меня больше нет котят, которым можно свернуть шею! Даже Триш больше нет!
— Зато есть кое-кто другой. — вдруг дернула краешком губ старшая феникс. Она больше не полулежала на диване, вся ее худощавая фигура подобралась в каком-то яростно-хищном напряжении, золотые искры стали багрово-алыми, в глазах запылали знакомые огоньки. Лиз была в бешенстве.
— О чем ты?
— Я вот тут слышала, что младший брат Повелителя не в своем уме. Интересно, что бы Он сказал, если бы узнал, что это вовсе не так?
Девушка похолодела. Лиз всегда находила инструменты давления. Всегда. Точно. Безошибочно. Только не Алексей. Только не показывать страха.
— Отлично, — проговорила она с отчетливой интонацией Алексея. — А что он скажет, узнав, что ты жива?
Бывшая глава клана недоверчиво смотрела на неузнаваемую дочь.
— Ты мне угрожаешь?!
— А ты?
Гневные взгляды скрестились как кинжалы ближнего боя. Незримое напряжение пропитало комнату, полыхнуло в углях, засветило новыми красками крылья Феникса на стене. Наконец Лиз прикрыла ресницами пламя в глазах и расслабила руки. В тонких изящных пальцах на миг мелькнул серебряный блеск. И растаял. Все.
После паузы, которую прерывали лишь потрескивающие огонечки, окутавшие волосы Лиз рыже-пламенным покрывалом, Лина встала.
— Я лучше пойду, мама. Я больше не приду в твой дом, не волнуйся. И сохраню твой секрет. В обмен на мой. Идет?
— Ты и правда выросла, — странно посмотрела на нее Лиз. — Идет. Можешь идти, я тоже сохраню твой секрет. Но смотри не пожалей.
Из «родных стен» Лина испарилась быстрее капли воды на коже саламандры.
И снова берег и мягкий шум волн.
Морской ветер холодил ее лицо, она съежилась на скале, обняла себя руками.
Ее душил гнев, обида и горечь. Жаль, что плакать она разучилась давным-давно. Ну же, тише. спокойней. Что с ней? Что такое? Она же знала маму. Знала все ее. недостатки. Жесткость, нетерпимость, вспышки гнева. Просто за два года воспоминания смягчились, сгладились. Лина старалась вспоминать только хорошее. И вот.
Ледяной холод в сердце таять не спешил.
Ей надо согреться.
Надо к Алексу. Но что она ему скажет? Что теперь они зависят от милосердия ее матери? Милосердия, которого Лиз не знает. Нет. От ее благоразумия. Лиз не захочет привлекать к себе внимания. Ей тоже грозит опасность. Шантаж по отношению к матери оказался неожиданно действенным. Учтем! Что ж она натворила? Чего боится?
Надо подумать.
Последнее дело, которое Лиз поручили, было участие в захвате Свода. Захват Александра Базилевса, главы Стражей, отъем сил у этого Оплота Света позволил провести атаку быстрее и намного результативнее. Таким образом, система оповещения, как и организация быстрой отправки учеников-магов по домам была нарушена в самом начале. Все остались заложниками. Так, тут все правильно. Потом был отъем магии у спящего Алексея, потом. Стоп!
Вот оно!
«После некоторых событий внимание Повелителя ко мне стало чересчур… тягостным. Я поняла, что мне светит, по меньшей мере, камера » — зазвучал в ушах холодноватый голос Лиз. Внимание Повелителя к фениксу, поглотившему Силы брата. Ну конечно! Вадим не хотел полного исчезновения магии брата, но и возвращения этой магии к хозяину тоже не планировал. Так что Лиз стала как бы хранителем магии Алексея. Очень опекаемым хранителем, наверняка! И впрямь в камере могла оказаться. Стоп-стоп, стоп…
Лина вцепилась в подвернувшийся под руку камушек, ошеломленная неожиданной мыслью. Лиз наверняка не рискнула потратить силы Алексея. Нет, конечно, нет! Слишком она боится Повелителя. Даже местом главы клана пожертвовала, мертвой себя объявила. Она ни за что не рискнула бы питаться сущностью семьи Соловьевых. Магией, которую Темный Владыка приказал взять только на хранение! Про Вадима ходили нехорошие слухи, что он может и мертвых вернуть к себе на службу. Или в пыточную камеру.
Но это же значит. это значит, что Силы Алекса можно вернуть!
Стоп, Лина, тише.
Спокойней.
Говорить об этом Алексу пока не стоит.
Надо проверить. Или сказать?
Но, вернувшись в комнату-тюрьму, она забыла про этот вопрос. Намертво. Алексея в камере не было.
– Боже, какая гадость! Сладкий с молоком! Ты меня уморить решил? – Эрик капризничал и даже попытался отвернуться. Рон слегка сжал руку у него на затылке, удерживая.
– Пей. Для тебя сейчас это – идеально сбалансированный напиток. Был бы комбикорм, я бы тебе и его влил, – киборгу эта мысль пришла только сейчас, и он искренне пожалел об упущенной возможности – комбикорм в магазине был.
– Давай свой кофе, паразит!
– Я киборг, который совершенно не хочет менять хозяина, а не то, чем ты меня назвал, – Рон убедился, что хозяин опустошил термостакан, и забрал у него пустую тару. – Видишь, тебе сразу стало легче!
– Гадость. Но признаю, помогло. – Эрик прислушался к своим ощущениям и признал: – Ради такого я готов выпить еще одну порцию.
– Я так и думал. – Рон с ехидной усмешкой выудил из пакета еще одну порцию, наслаждаясь коротким стоном хозяина. – А вот еще подарочек, согласись – заслужил.
«Удлинить мозгов лопатой деревянной ручкой круглый блин пицца стейк лопатой». Производство Янода,– прочитал озадаченный Эрик, вертя в руках обычную кухонную лопатку. – Думаешь, поможет?
– Если не поможет, то тебе не поможет уже ничего. Ты пришел в себя?
– Практически да. – Эрик дотянулся до пакета с одеждой. – Ты можешь позвонить в полицию так, чтобы не выдать нас?
– Вот из того уличного аппарата – подойдет? – киборг наклонился, застегивая ботинки на ногах человека. – Что сказать?
– Скажи, что видел, как из окна гостиницы, с третьего этажа выбросили тело. Только голос смени.
– Вот что бы я без тебя делал, хозяин? – киборгу не понадобилось даже выходить из флаера, он просто подключился как стандартное средство связи SAI, а после звонка привычно, как в диверсионном прошлом, подправил логи у аппарата и у себя. На случай, если полицейские проявят любопытство.
***
Небо над городом окрашивалось в бледно-желтый цвет, когда они покинули стоянку, разминувшись с двумя полицейскими флайерами, а уже подлетая к космодрому, Рон заметил еще шесть.
– Куда их понесло в таком количестве?
– Убийство убийству рознь, мой друг. Думаю, в новостях завтра будет все. И знаешь, спасибо тебе! За подарок тоже.
В транспортном отсеке Рон внезапно завис, потом повернулся к хозяину и удивленно сообщил:
– Эмиль просит, если ты будешь его наказывать, то чтобы Асато не знал. У них Чучело сбежал, а мелкий не сумел его задержать!
– Ну и хрен с ним. Скажи Эмилю, проснусь – поговорим.
Рон после паузы уточнил:
– Эмиль интересуется, почему это тебя не волнует?
– Свихнувшийся сэй отрывает людям головы, но то, что может оторвать сбрендивший мэйлис, годится только для анекдота или желтой прессы. Слета журналистов по дороге мы не наблюдали, так что можем спокойно ложиться спать. Так и передай этому паникеру. Все, я умер! Даже если вокруг «Кельпи» соберется тысяча проснувшихся мэйлисов – не будить. Это прямой… тьфу, ты и это взломал уже! Ладно, короче, тоже иди спать!
Киборг педантично проводил хозяина до каюты, убедился, что тот разделся и заснул, и только после этого отправился на кухню. Вроде и потеря энергии была не такой уж большой, но желудок тянуло, как после недельного голода. Немного порывшись в холодильнике, он захлопнул дверцу и взял с полки банку комбикорма. Невкусно, навевает не самые лучшие воспоминания, но ее точно слизистая примет. Странно, с чего бы так?
Подошел Эмиль, тоже взял жидкую смесь и сел напротив, потягивая ее медленно, словно коктейль в баре.
– Ты можешь обходить прямые приказы, Рон?
– Нет.
– Тогда как?
– Меня группа использовала для взлома вражеской техники, в том числе и киборгов с андроидами. Совсем их отключать нельзя, хозяева заметят, значит, надо отключить или перехватить управление на время, пока группа пройдет, заминирует и смоется, чтобы он потом включился сам. У меня программа есть, только максимальный тайм-аут на исполнение приказа у нее – двадцать одна минута. Потом надо запускать по новой. И до таймаута ее перезапустить нельзя, зато количество запусков не ограничено. – Рон допил комбикорм и сжал в руке банку, любуясь, как жестяная поверхность сминается бумажной салфеткой.
– И ты всю ночь перезапускал?
– Да. Тебе скинуть весь пакет? Удобная штука и, главное, хорошо прячется на диске, при поверхностном форматировании не заденут.
Эмиль согласно кивнул и, получив архив, установил подарок, прислушиваясь к своим ощущениям.
– Рон, там мороженое шоколадное есть, подтаявшее, мягкое. Будешь? А то ты не очень хорошо выглядишь.
– Давай.
***
Рыжий мэйлис поднялся, когда сэй и спай зашли в его каюту. Учитывая, что обычно они игнорировали его, было отчего встревожиться. Блондин шагнул за спину, а сэй остался перед ним, заодно перекрывая выход. Чучело попытался было его обойти, удрать под защиту людей, но ноги почему-то стали непослушными, словно приросли к полу. Процессор выдал сразу десяток команд и традиционно подвис.
– Ну, чего ты дичишься? – небрежно протянул Рон, потянув вниз молнию комбинезона мэйлиса, расстегивая его до середины и проводя по коже холодными пальцами. – Может быть, хозяевам ты и не нужен, но нам вполне подходишь!
– Отстаньте, – Чучело все-таки сделал шаг назад и наскочил на спая, который положил ему руки на плечи, удерживая на месте.
– Это же привычное задание, – уточнил Эмиль. – Нас только двое, и если ты будешь выполнять наши приказы, тебя никто не продаст. Разве спокойная жизнь на корабле не стоит этого?
– Не знаю. Наверное! – растерянно ответил он. – Я… мне никогда не приказывали другие киборги, только люди!
– Ну, так решай, да или нет? Да или нет, киборг? – Рон наклонился и коснулся его сжавшихся губ своими. Мэйлис ахнул и… проснулся. Над ним по-прежнему было усыпанное звездами небо, слегка светлеющее с одной стороны. Он стряхнул с лица несколько опавших листьев, в том числе с губ. На траву вокруг словно высыпали бриллианты, и уже не только волосы, но и одежда промокла от росы. Киборгу захотелось тут остаться, и тем острее резала невозможность исполнить свое желание.
– Даже во сне от вас покоя нет! – сердито пробормотал он в сторону корабля. – Чего решать? Куда я денусь-то? Козлы!
Делать пока было абсолютно нечего, мокрая одежда неприятно холодила, но без нее было еще холоднее, как он установил экспериментальным путем. Система напомнила, что неплохо бы восполнить запасы энергии и жидкости. Вода была рядом, плескалась о бетонные блоки берега, и мэйлис наклонился, чтобы попить. Под тонкой пленкой поверхности его глаза уловили движение: мелкая серая с красными плавниками рыбка отловила и съела темную движущуюся точку. Мэйлис поспешно подстроил зрение и лег так, чтобы видеть происходящее под водой. Там оказалось множество всего интересного: по водорослям перемещалась прозрачная ножка со щупальцами, плавали мелкие насекомые, помахивая смешными мохнатыми лапками, их отлавливали и ели мелкие рыбки и более крупные сородичи. По дну ползали большие жуки и длинная черная штука, которая плыла, извиваясь, а потом вдруг прицепилась к крупной рыбине и замерла, почему-то раздуваясь, как шарик. Рыба заметалась, пытаясь избавиться от паразита.
Парень настолько увлекся созерцанием другой жизни, что к реальности его вернуло прикосновение к плечу. Он медленно обернулся: над ним стоял молодой полицейский и какая-то перепуганная девушка в спортивном костюме и беговых кроссовках. Уже рассвело, народ потихоньку заполнял дорожки. Появились мамы с колясками, старики с пакетиками семечек и хлеба. Жирные голуби пристроились у лавок в ожидании подачек.
– У вас все в порядке, молодой человек? – спросил коп, рассматривая помятого, чумазого парня. На бомжа вроде не похож, но одежда в мокрых пятнах, а в волосах запутались листья…
– Да, спасибо, извините! – Чучело поспешно подключил модуль «нейтральное общение» из программы субличности. – Просто увлекся, рассматривая. Там под водой столько всего интересного!
– А, студент, понятно! – полицейский тут же утратил к нему интерес, поднес руку к виску, отдавая девушке честь и улыбаясь, мол, все хорошо и ничего страшного, поблагодарил: – А вам спасибо за проявленную сознательность, этот-то просто наблюдает, а кто-то и помирает втихую без помощи!
– Я испугалась, он так лежал, мне показалось что он не дышит…
– Еще раз благодарю за проявленную сознательность! – Полицейский наградил мэйлиса непонятным взглядом и снова повернулся к девушке. – А вас как зовут?
– Марина!
– А меня Алексей. Вы тут каждый день бегаете?
Мэйлис посмотрел вслед уходящим людям. Девушка никуда больше не бежала, она шла рядом с полицейским, совершенно его не боясь. Учитывая, что большинство прежних хозяев киборга испытывали к полиции в лучшем случае неприязнь, это было странно и непонятно. Так же, как и рассматриваемый им подводный мир.
Надо было возвращаться, хозяева все равно скоро хватятся и сообщат в полицию. Если уже не хватились. Немного поразмыслив, киборг решил выгадать себе еще несколько минут жизни. Он выбрал самую тихую и добрую на вид старушку в длинном сиреневом пальто и розовой шляпке с цветочками и подошел к ней.
– Извините, пожалуйста, можно вас попросить?
– Да, милый? – Женщина отвлеклась от видеофона, в котором просматривала сообщения от подруг, и повернулась к нему.
Рыжий зеленоглазый парень опасений не вызывал, скорее недоумение. У него был очень потерянный вид. Подумав, она нажала изображение камеры, сфотографировав собеседника – вдруг пригодится подружкам по лавочке показать.
– Извините, – еще раз повторил рыжий. – Вы не могли бы отправить сообщение моим друзьям, что я здесь. Номер я продиктую.
– Конечно, милый! – Она сообразила, что где-то его видела, но проклятый склероз подсунул вместо нужной информации выученную в детстве песенку про убийство дедушки сельхозинструментом.
– Вы даже не представляете, как много сделали для меня, – немного криво улыбнулся парень, когда сообщение ушло, и побрел обратно к пруду.
Там Чучело лег на берег и опять уставился на воду, наблюдая интересную, во всяком случае, интереснее его собственной, жизнь странных существ. Шаги хозяйских киборгов он услышал, только когда они оказались совсем рядом, но оборачиваться не стал. Что он, боевых киборгов не видел?
На затылок легла рука, надавила, и такая интересная, но холодная вода коснулась губ, носа… мэйлис решил не закрывать глаза, хвала КЭЙС, у него еще было время.
***
Алевтина Николаевна была крайне недовольна собой, рыжий так и не вспомнился. Она даже залезла в соцсеть «их разыскивает полиция», но и там не нашла ничего похожего. Старушка села на лавочку, удачно придавив подружку с жутко недокрашенной сединой, и протянула ей видеофон.
– Вот! Глянь, кто это?
– Что опять забыла, как меня зовут? Или себя? – не удержалась та.
– Да нет, парня встретила. Не могу вспомнить, сосед, что ли!
Две головы склонились над фотографией.
– Алька, старая ты дура! Это же актер из сериала! У меня внуки смотрят! Опять твой телефон брали?
– Да нет, в парке встретила, попросил скинуть друзьям сообщение! Ох ты! Он же сюда тайно прилетел! По новостям ни слова не сказали! Михайловне звони! – Алевтина Николаевна заволновалась, она стала обладательницей тайны, сенсации, которую кроме нее, ну и ее подружек, конечно, не знал никто. В голове женщины уже выстраивались версии о посещении актером тайной любви, несомненно, тут, в ближайших домах. Или может быть, даже она ждет от него ребенка? Или уже родила? Надо присмотреться к детям в колясках…
Местные жители проходили мимо шушукающихся старушек, но те в упор их не замечали, полностью игнорируя традиционное занесение в наркоманы, проститутки и просто нарушители спокойствия. И странно, но лишенная внимания молодежь ощущала себя покинутой.
Рыжий убрал мешающую прядь со лба, отрезал еще хлеб и уложил на него колбасу. Можно было сделать все намного быстрее, но тогда придется уйти в каюту и ему будет не слышно людей. А активацию датчиков без труда отследит спай. Поэтому безопаснее находиться тут и работать как можно медленнее. Все стало очень странно с момента смены последнего хозяина. Там все было понятно. Понятны желания людей, понятны приказы. А теперь… Его зачем-то купили люди, которым он не нужен. Купили и поселили в отдельную каюту. Там он проводил целые дни в полутьме и одиночестве – самое счастливое время за всю его жизнь. Никаких клиентов, и даже сами хозяева словно забыли про секс-куклу. Да, ему прописали в хозяева не только людей, но и аррана, а еще двух боевых киборгов, из которых один опознавался, как серв. Это потом из разговоров людей он узнал, что перед ним боевая модель, умеющая притворяться киборгом другой линейки – SPY. Он не пытался с ними взаимодействовать, не трогают и хорошо. Можно есть, спать и не включаться мгновенно, заслышав в коридоре шаги, можно не заглядывать в глаза человеку, ожидая следующего приказа… Но теперь счастливая жизнь закончилась, его продадут. Через человека из КЭЙС. Недаром же он сюда приехал? Его отправят туда, где много людей, света и стекол, где нет возможности спрятаться. Ни разу рыжий не испытывал такого страха и странной горечи, словно люди его предали. Словно киборга вообще можно предать. И мэйлис не выдержал, за спинами людей проскользнул к выходу, спустился по трапу и метнулся к забору. И тут же получил сообщение от оставшегося на корабле спая:
– Стой.
– Нет. Не трогай меня. Там свет и стекла. На меня будут все время смотреть! Я не могу! Не хочу! Они поймут, что я не такой, и меня убьют!
Мэйлис махнул через забор и рванул со всей возможной скоростью, понимая, что от спая ему не уйти. Все равно вернут. Но он хотя бы попытается, первый раз в жизни. И, наверное, уже в последний.
Парк кончился, а погони так и не случилось. Никому не было дела до побега рыжего мэйлиса, и он почти успокоился. Пошел шагом, вертя по сторонам головой. На улице темнело. Народ брел по своим делам, не обращая на него внимания. Киборг залюбовался на огни витрин: они текли, как огненная река, особенно если подстроить зрение так, чтоб видеть не один огонек, а целую полосу. Одна витрина перетекала в другую, сверху все заливал желтый свет фонарей, и хотя мэйлис шел довольно долго, но людей меньше не становились. Они выходили из машин и дверей магазинов, с пакетами и сумками в руках. Люди смеялись, шутили или наоборот, резко разговаривали между собой, злились или мрачно молчали. Датчики киборга захлебывались от окружавших его эмоций, пытаясь считывать, анализировать окружающих. Киборг вертел головой, наслаждаясь свободой, когда он никому не должен подчиняться, когда ему никто не отдает приказы и ничего не требует от машины. И вдруг внезапно он устал. Восторг сменился резким упадком сил, и рыжий свернул в переулок немного отдохнуть. Там, конечно, воняло, но тоже было темно и относительно тихо. Он сел на корточки, спиной к стене, опустив голову на руки. Впрочем, долго посидеть ему не дали. Четыре человека окружили с трех сторон, главарь коротко пнул сидящего на земле парня.
– Деньги есть?
– Что? – мэйлис поднял голову, пытаясь понять, чего эти люди от него хотят.
– Деньги у тебя есть? Поделись с хорошими людьми!
Было ясно, что его приняли за человека. И не менее ясно, что дело плохо. Что делать в такой ситуации, он не знал, а система, как всегда в критических случаях, молчала. Киборг поднялся и сделал несколько шагов вдоль стены. Один из четверки схватил его за плечо, разворачивая к себе, второй сзади за шиворот, пнув под колени. Киборг устоял, отшатнулся назад к стене, обвел нападающих испуганным взглядом:
– У меня нет денег, я сейчас уйду! Пропустите.
– Ну, теперь уже задержись. Согласись, ты был не слишком вежлив и…
Со стороны улицы блеснул фонарик, мэйлис прочитал полицейские значки и сделал шаг к копам, решив, что в их присутствии нападения не будет.
– Ну и что тут происходит?
Полицейских было трое. Оглядев компанию, они, видимо, составили мнение о ситуации. Один сунул руку за спину, достал и продемонстрировал силовые наручники. Рыжий сделал к ним еще шаг и, спрятавшись за субличностью, заговорил, подняв фразы из далекого, три хозяина назад, прошлого:
– Имеется препятствие выполнению задания, – голос биомашины изменился на хриплый, прокуренный.– Я сейчас к Аньке, жди здесь. До десяти не вернусь, проваливай домой, мудило!
– Блин, это кибер, – донесся разочарованный голос одного из бандитов. – Извините, господа офицеры, это ошибка. Мы просто думали, человек заблудился, может, помощь нужна…
– Знаем мы вашу помощь. Охренеть, мы вовремя, а все полицию ругают! – коп помахал у киборга перед носом жетоном, и приказал:– Ступай домой, никуда не сворачивая.
– Разрешите исполнять, господин, – Чучело повернулся и, стараясь не ускорять шаги, двинулся обратно по улице, к космодрому. Он прошел уже половину пути, когда до него дошла простая и в то же время непонятная вещь: полиция не знает о его побеге. Хозяин им не сообщил, не искал беглеца. Это было странно и страшно…
У пруда рыжий остановился, до корабля было уже недалеко. Только в это время шлюз уже закрывают. Его так и не стали искать, значит ли это, что он совсем не нужен этим хозяевам? Или это какая-то ловушка? Киборг сел на бетонную плиту так, что вода почти касалась кроссовок, и задумался.
Он уже давно понял, что он не такой. Что его процессор почему-то вместо логичного и самого правильного выбора выдает сразу несколько решений, после чего сам же и зависает, заставляя киборга медлить с выполнением хозяйских приказов. Хозяевам это не нравилось, и они срывались, это было неприятно, но логично.
А потом его купили последние хозяева. Он так и не понял, зачем он им понадобился. Там, на сцене, его купили намного дороже, чем предыдущие пять раз. Хозяин поднялся за ним, окинул совершенно безразличным взглядом, только сделал замечание по внешнему виду. Так не бывает, люди не покупают мэйлисов просто так. Их покупают для своего удовольствия! Он готов был работать, готов был выполнять приказы, но ему выделили отдельную каюту и забыли о его существовании. Нет, кормить кормили, даже оказали необходимую медицинскую помощь, но и все. Потом притащили второго мэйлиса и приказали ему помогать. Он и помогал, все-таки надеясь понять, что же люди задумали, зачем он им нужен? Но так и не понял. Даже сериал не дал ответа. Люди выключили фильм и не стали использовать ни его, ни второго мейлиса. Иногда ему хотелось подойти к хозяевам и спросить: зачем я вам? Зачем вы меня купили? Останавливал страх. Первый хозяин, обозвавший его Чучелом, был нормальным человеком, но вот второй… Второго он боялся до перезагрузки системы, до крика, к счастью, людям не слышного, замирая в ужасе, когда этот человек оказывался рядом. А еще ему было до слез жалко его спая. Киборга, который никогда не уходил за процессор, которого хозяин каким-то образом лишил этого последнего убежища. За что? Эмиль, так назывался блондинистый киборг, делал все, что приказывал хозяин, старался ему услужить. Но только другой киборг мог заметить, что резко протянутая к нему рука хозяина вызывает реакцию, словно Эмиль ожидает удара, хотя человек его не бил. Мэйлис долго думал, как можно добиться такой реакции от киборга. Вариантов было несколько, но все они пугали. И еще этот человек зачем-то уговаривал его сознаться, что он проснувшийся. Хотя нет, было… когда человек исчез, спай тут же превратился в машину. Но ему не дали отдохнуть, человек вернулся, и спая сначала отключили, а потом опять заставили служить в виде живой игрушки. Чучело этот момент помнил, специально прошел мимо медотсека и в приоткрытую дверь увидел человека и его киборга – на коленях у кровати…
Чучело откинулся на спину, влажная трава ткнулась в шею, заскользила по щеке, волосы намокли, потяжелели. Ему некуда идти. Совсем. Полицейский прав, он вернется к хозяевам. Но только завтра. Эту ночь он проведет тут, со звездами и плеском воды.
– Повтори? – Асато показалось, что он ослышался.
– Рыжий сбежал. – Эмиль смотрел в пол, не поднимая на хозяина взгляд. – Я не знал, как правильно поступить! Согласно предписаниям программы, его следовало задержать. Но тут же был Генрих. Я растерялся!
– Как это случилось? Давай, не тяни!
– Чучело – проснувшийся. – спай опустил голову еще ниже. – Он испугался и сбежал, а я не решился его остановить.
– Ну, он ни на кого не напал, уже хорошо. – Асато огляделся в поисках С-маура, ему резко стало нехорошо. Паука не обнаружилось и пришлось просить о помощи киборга. Пока японец пил обезболивающее, Эмиль сидел рядом на полу, о чем-то размышляя. Потом выдавил:
– Асато, я, наверное, не гожусь тебе. Я неправильный, плохой киборг! Сначала не мог защитить тебя, теперь вот не смог мэйлиса остановить. Сдай меня! И купи себе нормального.
– А это откуда взялось? – Даже рана, казалось, стала болеть меньше, так ошеломили японца слова спая. – Рассказывай, что ты там придумал!
Эмиль еще немного помялся и рассказал. Все. Как обнаружил отсутствие хозяина, как осматривал место происшествия и как, осознав, насколько он никуда не годный киборг, предпочел стать нормальным, потому что вот такой вот он бесполезен и ему даже жить не хотелось. Про странный сон или галлюцинацию, в результате которого он обнаружил себя возле хозяина, и вроде бы все нормально, но программа привязки к жизни владельца – вот она, стоит. Про визит к Патрику и про побег Чучела…
Когда он закончил, Асато чувствовал себя почти хорошо… то есть силы прибить мелкого/крупного придурка появились как бы сами собой. Пришлось вдохнуть, выдохнуть, осознать, что этот юный самоубийца может и в компанию на себя стукануть, с его-то настойчивостью и эмоциональностью, и объяснить, с трудом подбирая слова:
– Эмиль, давай так. Все, что ты делал… последнее время. Это действия нормального, разу… нет, обычного человека. Просто человека, понимаешь? Ну кроме программы, это сотри на фиг! Не нужна она. Так вот, хорошо это или плохо, но действовал ты как человек. А людей не сдают в утиль. Я ничего не могу сказать про Патрика, я просто его не знаю, но судя по тому, что он изменил решение, ты все сделал правильно.
– А Чучело? Я же его упустил! – Спай внимательно посмотрел ему в лицо сравнивая увиденное с показаниями детекторов, ему не верилось, что все его, киборга, ужасные ошибки – это нормально и хозяин не видит в этом ничего страшного. Даже не сердится почти, только почему-то волнуется.
Асато осторожно, стараясь не совершать лишних движений, покачал головой.
– Нет, ты сделал все правильно. Если б ты за ним погнался, то Генрих бы узнал, что мэйлис разумен. А так никто ничего не знает, и мы поищем рыжего сами. Не привлекая никого. Ты же сможешь вычислить, куда он побежал?
– Я постараюсь. – Эмиль подвинулся к владельцу, примериваясь, как бы его поднять, чтобы тот не протестовал. – Ты плохо себя чувствуешь, тебе надо лечь!
– Успею. Ты мне вот что скажи, как киборг, – насколько опасен Чучело?
– С точки зрения киборга – не очень. Он не имеет боевой специализации, телохранителем был Лисенок, неопытен в проявлении разума, а значит, способен задействовать только программные навыки.
– Все, ты меня напугал, – пошутил японец, незаметно цепляясь за стол, боль ударила с новой силой и он почти упал. Надо было искать Чучело, только вот далеко ли он уйдет в поиске? Ляжет тут же, у трапа. – Бедный парень… ну если в новостях ни слова об оргии, то мы можем, наверное, отложить проблему до завтра, или до возвращения Эрика. Скажем ему, что я идиот и должен был догадаться, что мальчишка с глючным процессором наверняка разумный. А теперь помоги мне дойти до кровати!
Помог Эмиль в своей киборгской манере, – просто подхватил японца на руки и понес на кровать. Слабые попытки Асато намекнуть, что он может и сам дойти, были пресечены занудным перечислением последствий этого необдуманного шага, включая дополнительный укол от С-маура. Не желая спорить, Асато переключился обратно, на насущную проблему:
– Эмиль, давай договоримся, сам ты рыжего искать не пойдешь, он будет сопротивляться и, насколько я помню протокол задержания киборгов, ты рискуешь его убить. Дадим ему время успокоиться и обдумать ситуацию. А уже завтра будем искать, сообщим в полицию о краже. Внешность у него приметная, найдут. А теперь побудь со мной и почитай книжку, ладно? – мысль зафиксировать таким образом спая, чтобы не пошел искать один и не вляпался в неприятности, показалась разумной. Натворит что-то мэйлис или нет – неизвестно, а вот эмоциональный спай влипнет наверняка. Эмиль без раздумий согласился, ему жизнь и самочувствие хозяина были куда дороже, чем посторонний секс-киборг.
– Конечно, Асато. Я сейчас принесу что-нибудь. У нас оставалась книжка…
Когда киборг вернулся с седьмым томом криминалистики, азиат уже спал, повернувшись на здоровый бок. Спай поправил на хозяине одеяло и вытянулся на полу. Когда утром Асато проснется, он просто скажет ему, что только что вошел.
С-маур недовольно пошевелил лапами и полез на стенку повыше, спать. Наверное, надо было Асато загнать в постель раньше. Но, с другой стороны, пациент скучает, и его спай рядом, отслеживает состояние хозяина. И поговорить этим двоим надо было, а то потом вытаскивай Эмиля из очередного места, в котором у людей мыслительный центр! А сейчас киборг сосредоточен на состоянии Асато и примет все его слова, как догму. Ну и завтра тоже все будут заняты, им мэйлиса ловить по городу. Ох уж эти люди… и киборги!
Глаза у мага были черными. И теперь, в незаметно подкравшейся темноте, прореженной лишь рыжими отблесками костра, они казались бездонными провалами, в которых нет ничего, только пустота. И высокомерие.
– В черную башню жрицы часто привозят прекрасных невинных девушек. Но ни одна из них не пережила ритуала первой брачной ночи. Демону не нужны их тела, ему нужна лишь их жизненная сила, молодость и невинность. Эти деревенские шарлатаны – презрительное движение подбородка в сторону коллег, – кое-что умеют и кое-что видят. Но вряд ли понимают то, что видят. Рубины. Ха! В черной башне действительно много рубинов. Целые груды. Именно в эти камни превращались, застывая, капли крови прежних невест повелителя башни. Стены некоторых внутренних покоев там выложены рубинами в несколько рядов. Твоя дочь добавит башне украшений…
– Она жива?! Здорова?!
– Конечно! Пока. До Ритуала ее никто и пальцем не тронет, жрицы хорошо пекутся о сохранности жертвенной невесты.
– Этот Ахлат… он далеко отсюда?
– Напрямую – не очень, – маг шевельнул головой, обозначив кивок в сторону невидимого в темноте горного хребта, нависающего над долиной с рассветно-полуденной стороны. – Только напрямик тут не пройти. Гряда неприступна. Вам придется обходить. Или сначала точно на рассвет, до плоскогорья, там уже вполне проходимо, а потом через пустыню на полдень. Или назад вернуться, обойдя горы с полуденной стороны, а потом уже двигаться на восход. Так и так – уйдут дополнительно два, а то и три дня. Так что вся дорога займет не меньше восьми дней. А то и все десять.
– А Ритуал? Когда его проведут?
– Все ритуалы Черной Башни совмещены с лунными циклами. И этот – тоже…
Большего можно было и не говорить.
Конан вскинул голову. Над черной кромкой гор разливалось слабенькое еле-заметное свечение – где-то там, пока еще невидимая за грядой, выползала на ночное небо долька ущербной луны. Не слишком-то широкая такая долька, тающая с каждой прошедшей ночью. Словно весенняя льдинка…
До новолуния оставалось не больше семи дней.
– Ты заслужил свою награду, маг… – Голос скрипел, с трудом протискиваясь через сведенное судорогой горло. – Расплатитесь с ним. И с остальными тоже. Они старались…
Распорядился Конан уже на ходу. И быстро пошел к своему шатру, не оглядываясь. До утра оставалось слишком мало времени – и слишком много дел, которые обязательно надо было успеть сделать.
***
… В свете убывающей луны странствующий маг разглядывал врученную ему в качестве платы золотую монету. Даже в столь тусклом освещении было отчетливо видно, что это – не аквилонский кесарий. И даже не двойной лев. Слишком светлая, слишком тяжелая и – он попробовал ее на зуб – слишком твердая.
Платиновый феникс.
Усмешка мага из просто высокомерно-презрительной превратилось в злорадно-удовлетворенную. Больше всего на свете он любил именно такие дела – когда жертва не просто покорно следовала роли, отведенной ей магом в своих планах, но к тому же еще рассыпалась в благодарностях. Да еще при этом и сама платила за возможность эту самую роль исполнить.
И немало, заметьте, платила.
Платиновый феникс. Ну надо же! Кто бы мог заподозрить в престарелом варваре родительскую любовь такой силы?
Но тем лучше.
Он не станет медлить или раздумывать. И уже завтра с утра пораньше повернет свою армию в сторону Ахлата. Во всяком случае – большую ее часть. Обязательно повернет.
И потеряет на этом не меньше луны.
Случайные паломники, захваченная жрица, да что там – любой местный житель сразу же растолкует варвару его ошибку. Ритуал Обретения Невесты действительно приурочен к луне. Но – к полной луне. Да и не к каждому полнолунию – тут должны быть особые предзнаменования…
Так что на пол-луны он вместе со всей армией там застрянет, это как минимум, при самом неудачном стечении обстоятельств. А если повезет – то и на более долгий срок. Да и после проведения обряда – вряд ли сразу уйдет, сначала отомстить попытается.
Захватить башню он, конечно, не сможет – у Демона Старшей Ночи магических сил хватит и на десять подобных армий. Было бы просто чудесно, размолоти он это войско в пыль, но на такое вряд ли стоит надеяться. Горгон – демон-хранитель, он не станет нападать первым и вряд ли высунется за пределы своей башни. А внутрь эти горе-вояки попасть не смогут – для мужчин башня неприступна…
Платиновый феникс.
Между прочим, целое состояние в здешних нищих местах. То-то эти жалкие деревенские шарлатаны поспешили удрать, даже на ужин не остались! Перепугались небось, что плату назад отберут. Или вообще прирежут – за такую-то ценность!
Сам же маг приглашением воспользовался и отужинал с отменным удовольствием. Он не разделял глупого варварского предрассудка о том, что нельзя разделять трапезу с врагами. Если враг твой не знает, что он тебе враг – он же не сможет подсыпать тебе отравы, ведь правда? Тогда в чем же дело? Почему бы и не отужинать, коль приглашают? Тем более, что путь предстоит долгий и трудный, и отвлекаться на всякие глупости вроде охоты и приготовления пищи в ближайшие дни и ночи будет некогда.
Маг спрятал золотую монету в тайный кармашек на поясе и зашагал по ночной дороге в сторону полуночного рассвета. На его лице продолжала блуждать удовлетворенно-глумливая улыбочка.
Он и представить себе не мог, что иногда ошибаются даже маги. И даже – маги его уровня. Он еще очень многого не знал, странствующий боевой маг из далекой Стигии. В том числе и того, насколько разнообразна и полна сюрпризами окажется его жизнь уже в ближайшие дни.
И насколько неприятными будут некоторые из этих сюрпризов…
***
– Я хочу, чтобы армия продолжала поход на Шушан. Во главе останется Закарис, как и раньше. Так что тут почти ничего не изменится. Клянусь Митрой, моего отсутствия даже не заметят! Я возьму с собой совсем небольшой отряд. Не больше пары сотен. И – только конных. Так мы должны успеть…
– С жалкими двумя сотнями – против Демона Древней ночи?!
Закарис был искренне потрясен. Остальные военачальники тоже хмурились, хотя и не рисковали высказывать свои сомнения вслух.
– Против магии Древней Ночи все равно – что пара сотен, что пара сотен тысяч. Силой ее не одолеть, многие пробовали. Большой отряд потеряет в скорости. А скорость – сейчас самое важное. Может быть, ее еще нет в этой башне? Может быть, мы сумеем перехватить похитителей по дороге? Мы должны быть там как можно раньше! И мы там будем. Я сказал.
Он не стал дожидаться очередных возражений и покинул шатер – только звонко хлопнула ткань за спиной. Он уже успел поговорить с полудюжиной наиболее приглянувшихся ему десятников и заручиться их согласием. Оставалось еще трое-четверо. Не считая, конечно, черных драконов – те бы просто не поняли, отправься король на такое опасное дело без них. Да и не отпустили бы.
Полог шатра хлопнул еще раз. Заскрипели мелкие камни под сапогами. Знакомый и уже изрядно поднадоевший молодой голос насмешливо произнес:
– Знаешь, король, а я, пожалуй, составлю тебе компанию! – и тут же торопливо поправился. – Мы составим.
Конан скептически оглядел ладную фигурку в полном боевом облачении – это означало как минимум пару десятков метательных кинжалов, заткнутых куда только можно. Не считая, конечно, любимого трезубого сая для левой руки…
– Да? И зачем это мне, интересно, может понадобиться шайка бандитов с большой асгалунской дороги? Они и скорости-то не выдержат! Это тебе не караваны грабить – раз-два, налетел-удрал, тут ровный аллюр целый день держать придется. И при этом – коня не запалить. Твои не смогут.
– Э-э, зачем так говоришь?! Не надо так говорить! Каждый из моих соколов в бою десятерых стоит! А на конях они – как ветер! Не догонишь! К тому же – тут Сай хитро улыбнулся, задвигав бровями и сверкнув крепкими белыми зубами сквозь курчавую бороду. – Я знаю короткий путь через этот хребет. Хитрое такое ущелье, не всякий найдет. Завтра к вечеру будем уже на той стороне. Выиграем как минимум три дня. А то и четыре. А?!
Конан фыркнул.
– С этого и надо было начинать!
***
Песок действительно был красным.
Вернее даже – темно бордовым, цвета хорошо обожженного старого кирпича.
И ветер шуршал им, срывая с гребней барханов короткие тонкие смерчики, словно брызги красноватой пены с гребней волн винноцветного моря.
Странно, но если разглядывать каждую песчинку отдельно, она казалась вовсе не красной, а почти черной.
Атенаис предпочитала не рассматривать этот песок слишком близко и пристально. Последнее время она старалась смотреть только вдаль, очень высоко держа голову. Чтобы даже случайно не задеть взглядом кого-нибудь из стражников или прислужниц.
Что ее старательно «не замечают», сама она заметила давно. Но раньше объясняла это самой себе угрозою Нийнгааль жестоко расправиться с любым человеком, с которым попытается Атенаис завести даже простой разговор, не говоря уж о дружбе. Но теперь поняла – дело не в этом.
Кому охота общаться с жертвенной курицей?
Кому охота уделять ей, заранее обреченной на суп, лишнее внимание?
Возможно, ее даже жалели. Во всяком случае, несколько раз она ловила на себе торопливые жалостные взгляды рабынь постарше. Возможно, они именно потому себя так и вели, что жалели. Им так проще было.
Ей тоже – в какой-то мере.
Во всяком случае, тот Ужасный Поступок, что совершила она сегодня утром, было бы ей очень трудно совершить, не отворачивайся все так старательно. Может быть – даже и вовсе невозможно было бы…
Она сморгнула. Показалось, что смутно-различимый мираж у самой грани земли и неба стал словно бы несколько четче и ближе? За три дня неспешного путешествия по красным барханам она привыкла к миражам, то и дело возникающим у самого края земли. Огромные деревья, причудливые замки, великаны в странных одеждах – иногда они были такой высоты, что головы их терялись в облаках. Они были очень реальными, но недолгими.
Этот же выглядел как-то странно. Слишком мелкий, слишком нечеткий, слишком… не желающий пропадать.
– Макан-э-Мардан, место паломничества… – пояснила подъехавшая Нийнгааль чуть ли не с нежностью в голосе. – Мы обойдем его стороной. Как и Ахлат. Ну вот, мы уже почти и приехали. Ночевать будем в башне!
Ее смех был хрустально звонок, как при самой первой встрече.
Атенаис опустила голову, подавив в зародыше разочарованный стон. Она так надеялась на еще одну ночевку в пустыне! Вчера она была слишком напугана самим фактом совершения Ужасного Поступка, чтобы сразу же воспользоваться его результатами. Но сегодня она была готова. Она уже все продумала, все рассчитала и приготовила заранее… не учла она только башни. Из башни сбежать будет куда труднее.
Атенаис подняла голову. Огляделась – уже без мешающего отчаянья, холодно и расчетливо. Прикинула.
И поняла – не выйдет.
Караван слишком растянут, сразу всех накрыть не получится. А если накрыть не всех – оставшиеся заметят неладное, слишком светло, она-то ведь на ночь рассчитывала. На стоянке можно было бы, конечно, и днем попытаться – на стоянке люди расслабляются и могут не сразу заметить странное. Но вряд ли стоит рассчитывать на остановку в такой близи от цели. Нийнгааль не позволит.
Нет. Сейчас действовать слишком рано – только зря растратишь секретное оружие и ничего не добьешься. Или слишком поздно – вчера надо было, дуре, действовать! Сразу же, как только… Ладно, что уж теперь.
Атенаис снова опустила голову. Сощурила злые глаза. Усмехнулась.
Ничего.
Из башни удрать, конечно, будет труднее, чем из почти не охраняемого походного лагеря в пустыне. Намного труднее.
Но кто сказал, что так уж невозможно?..
***