— Ты помнишь своё Испытание?
Сегодня она была одна. И поэтому Ксант устроился рядом, подставив спину ярким солнечным лучам и грея пузо о тёплый камень. Вчера вечером он отменно развлёкся, лёжа почти в такой же позе и разглядывая сквозь прищуренные глаза эту славную парочку. Юную сучку, которая опять чувствовала себя несчастной и во всём виноватой. И её прелестного братика, так умильно хмурившего свои белёсые бровки. Он, вероятно, предполагал, что хмурит их очень даже грозно. Такой весь из себя супербдительный и готовый мгновенно встать на защиту глупой сестры. Такой весь из себя…
Щенок.
Старшенький, стало быть. Значит, односезонник с Ксантом. А по личику и не скажешь. Впрочем, это котята взрослеют рано, а собаки в большинстве своём так до старости щенками и остаются. Им всегда нужен поводок — и тот, кто этот поводок держит твёрдой рукой. И поэтому с ними так часто скучно. Но пока что Ксанту скучно не было. Этот молочнозубый красавчик, так усиленно пытающийся изобразить из себя гордого вожака стаи, его забавлял.
Перепрыгивать на левый берег Ксант вчера не рискнул, лежал на своей любимой ветке и наслаждался, самым вежливым тоном отпуская довольно рискованные шуточки и тем выводя несчастного пёсика из себя. Довольно долго так наслаждался. Пока не заметил, что неудачливая утопленница молча плачет.
Она старалась делать это как можно незаметнее, глотала слёзы, улыбалась и запрокидывала голову, старательно моргая, чтобы они стекали по вискам, теряясь в светлой путанице волос. Но всё равно настроение было испорчено. Вот же глупая дура! И что ей втемяшилось? Ксант ушёл, не прощаясь.
Да что там, не ушёл — сбежал. Даже в полноценный сквот сверзился, так хотелось отхлестать себя по бокам длинным хвостом.
С придушенным мявом вывернулся из мешающей одежды, злобной фурией пронёсся по толстым широким веткам, распугивая птичью идиллию. Одна крылатая дура заполошно порхнула прямо из-под лап — прыгнул, но не поймал, да, впрочем, не особо и хотелось, и прыгнул-то так, от злости больше, мол, разлетались тут! Порядочным котам лапу поставить некуда!
Поорал немного для порядка, подрал кору и таки хлестнул себя хвостом. Полноценного удара по бокам не получилось — всё время под хвост попадались какие-то мелкие ветки. И почему-то от этого вдруг стало смешно.
Злость испарилась.
Он вернулся по веткам неторопливой уверенной пробежкой, всё ещё помякивая и делая хвостом непристойные жесты — но уже больше так, для порядка. Настоящая злость ушла. Надо же, как далеко шарахнуться успел, не на шутку достало, видать. Хорошо, что без майки, из шорт вывернуться несложно, а вот майку бы точно порвал, и хранительница Благодати Миурика, ставшая недавно младшей из Старших матерей, ни за что не дала бы новую — одежда драгоценна, её выдают лишь взрослым, беречь умеющим. Не умеешь беречь — значит, не достоин, ходи голым, как в сквоте. Или сам себе делай кожаную. Как у охотниц. Они утверждают, что гордятся этими грубыми самодельными шмотками. Да только вот почему-то заядлые охотницы проводят большую часть жизни в сквоте — может, как раз потому, что в сквоте можно бегать голышом? Вряд ли им на самом деле нравится эта грубая и жёсткая гадость их плохо обработанных шкур — Ксант попробовал как-то, и полдня не проносил, как стёр себе всё, что только мог. Нет уж!
Мрявкнув от неприятного воспоминания, Ксант передёрнулся; кожу скрутило судорогой — так, что густая рыжая шерсть прошла волнами от ушей и до самого кончика хвоста, последний раз недовольно мотнувшегося из стороны в сторону. Спрыгнул с дерева, уже на земле вышел из сквота, торопливо натянул брошенные шорты. Огляделся — не видел ли кто?
Хоть в этом повезло — зрителей не наблюдалось. Никто не видел, как он только что самым постыдным образом потерял лицо, ушёл в сквот не по собственной воле, а просто свалился от избытка эмоций, как маленький.
Короче, не очень приятно вчера всё кончилось.
А всё она, сучка эта, чтоб ей! Доводит, понимаешь, приличных котов до не пойми чего…
И вот — явилась как ни в чём ни бывало. Сидит себе, улыбается, болтает ногами над пропастью. Словно вовсе и не она тут вчера рыдала, кусая губы, вся из себя такая разнесчастная. Впрочем, пусть сидит себе. Она хоть и не такая очаровательная, как её прелестный братишка, но тоже весьма забавная. По-своему. А уж темы для разговоров выбирает… Ну вот кто, например, добровольно захочет вспоминать о собственном Испытании?
— Вит говорит, что вообще ничего не помнит. Странно, он же меня даже старше, хотя и на чуть всего, но всё время это подчёркивает. Я, мол, старший, а ты — так, мелочь пузатая. И вдруг — не помнит. Не понимаю. Я-то ведь помню, значит, и он должен! Правда, я плохо помню… так, кусками всё. Помню боль. Очень больно было, больно и страшно. Словно куда-то падаешь. Как в плохом сне. И нужно что-то сделать, а ты никак не можешь понять — что… Просто падаешь — и никак не можешь проснуться…
— Красиво говоришь. — Ксант передёрнул плечами, чувствуя, как кожу на спине стянуло ознобом, несмотря на жаркое солнце. — Похоже на начало «Поэмы…».
— Ну… да. Извини… Знаешь что? Я думаю, она как раз об этом. Об Испытаниях. И о том, что нам надо сделать, чтобы их выдержать.
— Вырастить крылья? — сказал словно бы в шутку, но ехидный смешок замер на заледеневших губах. Чёрная птица с острыми крыльями, рвущаяся наружу из грудной клетки, персональный Ксантов кошмар, о котором он никому не рассказывал никогда. Она не может знать! Никто не может знать. Просто совпадение, просто случайно угадала, а на самом деле ничего она не знает.
— Не знаю. Извини, я, конечно, могу ошибаться, но… понимаешь, мне кажется, там не всё так просто, и крылья — это не на самом деле крылья. Это иносказание такое, загадка для нас. Мне, например, тогда казалось, что у меня в животе растет чёрная квазироза. Тонкий стебель тянется вверх, через грудь к горлу, распускает вокруг шипы, они рвут меня изнутри, потому-то и больно так… Но эта боль почти приятна, потому что под самым горлом уже появился чёрный бутон. И лепестки дрожат, разворачиваясь… А когда он раскроется — я всё узнаю и всё смогу сделать, как надо, всё-всё-всё… Но Испытание кончилось раньше, чем я успела понять. Цветок так и не раскрылся. А ты? Извини, конечно, что я спрашиваю, но… Ты что-нибудь помнишь?
Она — пёсик.
Просто пёсик.
Маленький глупенький пёсик-девочка. У пёсиков свои правила. Она, наверное, даже и не догадывается, насколько неприлично спрашивать о таком на другом берегу. И насколько невозможно на это ответить… Ксант пожал плечами, пытаясь выглядеть равнодушно-нейтральным и не топорщить шерсть на загривке. Но всё-таки не удержался:
— Не знаю. Во всяком случае, я не помню ничего такого, из-за чего мне вдруг захотелось бы утопиться.
— А я и не хотела. — Она снова улыбалась, склонив голову к плечу и хитренько так поглядывая на него из-под светлой чёлки. — Я просто подумала — а вдруг, если я прыгну с этой ужасной скалы и как следует испугаюсь — всё получится? Ну, понимаешь, тот чёрный бутон… это очень похоже на открытие сквота. Я не знаю, как туда ходишь ты или кто другой, а у меня — очень похоже. Такое же лёгкое шевеление раскрывающихся лепестков под самым горлом… Вот я и подумала — а что, если это и есть цель Испытаний? Открытие двери в новый и совершенно неожиданный сквот! А мы испуганно замираем на пороге… потому что малы, потому что боимся совершенно не того, чего следует и не так, как следует, и вообще ничего не понимаем. Но теперь-то я взрослая и всё понимаю! И умею бояться правильно. Главное ведь тут — суметь как следует испугаться. Первый раз сквотнуть — это тоже всегда очень трудно, мы выросли и не помним, но я видела, как мучаются малыши. И ты тоже, наверное, видел, да? Тужатся, стараются — и ничего не выходит. Ну вот никак! Но если есть смертельная угроза, если опасность реальна или хотя бы кажется реальной для малыша — то всё у него получается само собой, всё сразу становится намного проще! Срабатывает автопилот — оп, и ты уже на четвереньках! Ну что ты улыбаешься? Думаешь — глупости? А вот и нет! Все детские игры на страшилках почему основаны? Да потому же самому! Чтобы переход облегчить! И на Испытаниях нас наверняка именно поэтому так пугают! Вот! Всё сходится, понимаешь! Не улыбайся, я же всё равно вижу, что понимаешь. С нашими об этом невозможно говорить, они не понимают, а ты — понимаешь. Наши тоже вид делают, что не помнят, и не хотят даже слушать. Даже Вит, хотя мне кажется, что он-то как раз всё отлично помнит. Просто не хочет — ни помнить, ни понимать. Ведь тогда нужно будет что-то делать, понимаешь? Нельзя же понимать — и ничего не делать… Ну что ты молчишь? Считаешь, что я не права?
В этом тоже они все — вечно им хочется что-то менять и куда-то бежать. Даже извиняться через слово почти забыла, так увлеклась. Интересно, все сучки столько болтают — или это ему персонально так повезло? Не то чтобы её нескончаемая трескотня особо раздражала, но какое-то время он всерьёз обдумывал — а не вернуться ли на любимую ветку? Впрочем, лень победила.
Он неопределённо дёрнул ухом — думай что хочешь. То ли согласен, то ли нет, то ли просто муху прогнал.
— А ты хороший, — сказала она вдруг. — Вит не хотел меня одну пускать, он глупый и всего боится. Считает, что все коты — извращенцы, только об одном и думают. А ты меня и не трогал ни разу даже! Это потому, что я для тебя слишком старая, да? Если ты тоже с Последнего Испытания — то мы ведь односезонники, да? — она хихикнула, — Почти однопометники. Наши парни предпочитают помоложе, хотя бы на два сезона. Но я слышала, что у вас всё наоборот и коты очень любят старых женщин. Может, я как раз-таки недостаточно старая для тебя?
Кажется, она раньше сидела чуть дальше. И этот тон… она что — кокетничает?
Ксанту стало смешно.
Странные они всё же, эти пёсики. И с чего они так уверены, что сопливая молочнозубая перворазка может быть привлекательнее зрелой и опытной леди? От зрелой и опытной всегда знаешь, чего ждать. При должном умении можно даже удовольствие получить. Зрелая любовница умна и предприимчива, она думает не только о себе и своих желаниях. Она научилась не только брать всё, что можно, она умеет и отдавать. С истеричной же малолетней перворазкой, которой и хочется и колется — никакого удовольствия, окромя потрёпанных нервов. А можно и когтями по морде получить — у Тима, вон, на всю жизнь шрам остался. Нет, неспециалисту к таким лучше и близко не подходить…
Хотя… Если уж говорить начистоту, Ксант как раз таки и был таким специалистом. Потому-то и не боялся он драных стерв из Комитета.
Кастрировать?
Ха!
Лапы коротки!
Да стоит им хотя бы раз заикнуться о подобном не в своей тесной вонючей компашке, а на Большом Кругу — как весь Совет Матерей взвоет дурными голосами и выпустит когти на защиту своего лучшего инициатора. Любая мать, в помёте которой имелись незрелые котята женского пола, была с Ксантом приторно вежлива и предупредительна. Двадцать девять благополучно проведенных инициаций говорили сами за себя. Плюс десятка три или даже больше вполне приличных котят — и это в его-то годы! Впрочем, кто их считает, котят этих…
Короче, обращаться с юными девицами Ксант умел. Но кто же путает работу и удовольствие?..
— Вит хороший, но глупый. Он бы меня не пустил, если бы не Сьюсси…
Она хихикнула, слегка розовея. Пояснила, придвинувшись ещё ближе:
— У Сьюсси свадьба сегодня. Первая. А Вит такой красавчик — вот она его в женихи и затребовала. Весь посёлок с утра на ушах стоит, и ещё дня три гулять будут, а то и больше — первая свадьба обычно надолго затягивается.
Она была слишком близко. Ксант осторожно сел, стараясь, чтоб это не выглядело чересчур невежливо — всё-таки дама, хоть и сучка. Вроде вышло естественно, теперь между ними снова не меньше шага — вполне комфортное расстояние.
— Вит женится?
Бедный красавчик Вит. Впрочем, дело житейское…
— Да нет, ты не понял, свадьба у Сьюсси! Она наверняка Тресса выберет, она к нему всегда неровно дышала. А Вит ей просто в женихи нужен, потому что он самый красивый в Прибрежном. Тут и так-то парней немного, она почти всех выбрала, но Вита — первым! А вообще-то, несправедливо, что её сюда прислали сразу после выпуска с натаски. Могли бы позволить сначала свадьбу отгулять, а потом уж и распределять… а то первая свадьба, память на всю жизнь — и всего одиннадцать женихов, обидно…
— Всего одиннадцать? — Ксант хмыкнул. — Действительно, бедная Сьюсси. А… зачем? Зачем они ей, эти одиннадцать, если она всё равно своего Тресса выберет?
— Ну как ты не понимаешь?! — Ну вот. Опять. Опять эти трагически заломленные ручки и бровки домиком. — Именно для того, чтобы была возможность выбрать! Они все будут бегать вокруг неё, выполнять малейшие желания, доказывать, что они лучше всех! И — кто знает? Может быть, она даже и передумает, случалось и такое… иногда. Если левый жених оказывался достаточно убедительным.
У неё хватило совести при последних словах покраснеть. Или это просто закат? А глазёнки уже снова заинтересованно блестят — как же быстро она переходит от трагедии к любопытству!
— А… у вас? Извини, что спрашиваю, но… у вас свадьбы что — не такие?
Ксант представил себе десяток ополоумевших от гормонов соплеменников, с высунутыми языками нарезающих круги вокруг какой-нибудь из Старых Леди. И содрогнулся.
Александр втащил добычу в шлюз и бросил там же, заблокировав внутреннюю дверь, не хотелось получить по затылку во время пилотирования. Упал в пилотское кресло, скомандовал:
— Барсик, газу! – и, пару секунд подождав открытия створа на достаточную ширину, сдернул яхту с места с предельно возможным ускорением. Дядя Ко выкинул на вирт-окно схему трассы. В один, естественно, один, длинный прыжок, она заканчивалась красным огоньком. Александр ткнул в него пальцем, принимая координаты, и заложил вираж, выходя на разгон. Вздрогнул прыжковый двигатель и начала генерироваться червоточина. В рекордные сроки набрав необходимую скорость, «Великий Хронос» прыгнул. Звезды на обзорном экране взвихрились водоворотом, яхта затряслась, где-то в пятом-шестом знаке после запятой в расчётах была в спешке допущена ошибка, но через шесть положенных минут вынырнула из червоточины невредимой. На экране замаячила фасолина станции. Барсик, найдя ресурсы для визуализации, вылез из голоплатформы с пояснениями:
— Станция автоматическая, мало используемая, уже неделю значится как поломанная, но не в ремонте. Инфранет слабый, но есть.
Александр выровнял яхту относительно станции, прихватил новый жетон и отправился решать, что делать с находкой. Но предварительно заскочил в мастерскую снять больно царапающиеся браслеты наручников. Сорвал, просто подцепив отверткой, тонкая сталь поддалась, как бумага. Располосованная кожа на запястьях уже стянулась, осталась густая сеть тонких, розовых, медленно белеющих рубцов. Вернулся к «шестерке». Тот, подергиваясь, валялся в шлюзе и при виде Александра прохрипел:
— Уйди, или добей, у меня приказ.
Александр со вздохом продемонстрировал жетон:
— Расслабься, нет у тебя больше приказа.
Имплантаты перестали выламывать мышцы и «шестерка» облегченно замерла.
— Оцени повреждения органической части.
DEX моментально, видимо, диагностика уже была произведена, ответил:
— Работоспособность системы шестьдесят один процент, падает. Повреждены внутренние органы, самостоятельное восстановление невозможно, ремонт нерентабелен, рекомендуется утилизация, — помолчал немного и уже совсем другим тоном добавил, — Эй, DEX’ист, ты что, не понял, что я сорван?
— Понял, понял, в отличие от тебя. Я не DEX’ист, и тоже вроде как не очень нормальный. Поехали лечиться, — поднял раненого на руки, — всех бы так, как тебя, тихо срывало.
Протиснувшись с DEX’ом на руках в рубку, Александр уложил его в своё кресло и потребовал полный доступ к системе. Потом, холодно и спокойно, потребовал перекинуть управление процессором. DEX выполнил требование и после перезагрузки обозначился в системе Алекса как сопряженное устройство.
На сетчатку вторым слоем вылезла информация с процессора раненого. Александр, запутавшись разбирать, где чья, вывел свою и чужую на разные глаза. Наскоро просмотрел список повреждений и крепко задумался. Выходило так, что надо срочно оперировать, но необходимых для полостной операции знаний и навыков не то, что не хватало, их просто не было.
Внимание привлек Дядя Ко:
— Эй, не зависай. Я нашел программу для медицинских киборгов. Она, правда, платная, я уже оплатил, качай давай, быстрее будет. Александр кивнул и принял стартовый файл от ИИ. Программа начала неспешно скачиваться.
Александр, пока грузятся файлы, первым делом отправил раненого в сон. Разрезал и содрал обрывки комбинезона, запихнул их под бок, чтобы полнее открыть себе доступ к операционному полю. Содрал еще свой окончательно испорченный пиджак и сунул туда же. Опустил сверху медблок с мыслью: «Таки пригодился. Интересно, там есть все, что нужно?». Заколол зажимом челку, пачкая волосы. Распылил на руки гель-перчатки и стал осматривать рану. Плохо, очень плохо. Отвратительно. Сожженные плазмой мышцы, ребра, дальше ничего не разобрать, все покрыто слоем горелой плоти. Пришлось даже отключить обонятельные рецепторы, потому что запах вызывал адреналиновые волны, и рука могла дрогнуть в самый неподходящий момент. Нужно будет взять образец ребра и прочих тканей, смотаться к репликатору. Если он действительно наш, земной, то воспроизведет без проблем, можно будет вшивать. А пока дать наркоз.
Так, программа скачалась. Александр запустил ее и отдал ведущую роль Алексу.
Алекс уверенно взял дело в свои руки. Пинцетом осторожно поддел и потянул обгорелую корку, где плоть смешалась с расплавленной синтетикой комбинезона. Отделил, подрезая скальпелем, до здоровых тканей, не забывая все время мониторить состояние организма. Поскольку критически упал уровень энергии, подключил капельницу с глюкозой. Запустил в открытую рану кончики пальцев, разбирая, где какой внутренний орган. Это желудок, с передней стенкой, сварившейся под огнем, а вот отсюда можно взять лоскут для репликации. Отрезать кусок здоровой вены и артерии, аккуратно сложить к лоскуту желудка в лоток, сбрызнуть физраствором. Этот темный комок…Что это? Поджелудочная? Уничтожена совсем, даже узкой полоски на восстановление не осталось. Тревожно мигнули надписи в правом глазу – нарастала интоксикация, уровень энергии продолжал падать. Алекс выдернул капельницу, которая сейчас только вредила, откромсал по живым тканям кусок угля, когда-то ранее перерабатывающий сахар в энергию, сбросил его в кювету и отступил, освобождая место Алисе, требовалось нестандартное решение, доступное только человеческому мозгу.
Требовался донор. И хорошо было бы подключить к аппаратам жизнеобеспечения, сердце явно не справлялось с густеющей кровью. И энергии хорошо бы добавить.
Так, стоп! Донор! Что такое донор? Это орган, взять который можно лишь на время… То есть среплицировать и положить на место. У нас генотип одинаковый. Это значит, что донором могу быть я. И я же могу поработать аппаратами жизнеобеспечения, надо лишь соединить кровотоки.
— Кэп, тут еще книжка есть по хирургии DEX’ов, грузани, полезная.
— Давай, — а пальцы Алекса уже отбирали участки здоровых тканей для репликации.
Пару ребер можно взять и одолжить у правой стороны, при репликации отразить зеркально, потом вернуть оба, срастутся, никуда не денутся. Сосуды есть, вот крупный нерв, лоскут желудка есть, участок кишечника, тут хоть десять сантиметров выжжено, петля, что под луч попала, но лучше восстановить, если есть возможность, лоскут диафрагмы, лоскут кожи и брыжейки, мышечная ткань. Все, можно нести к репликатору. Не забыть взять скальпель и что там у меня в холодильнике есть? Надо углерод, водород, азот… В общем, вот эта курица подойдет.
— Кэп, куда курицу потащил?
— Атомарный материал для репликатора.
— Возьми что-нибудь другое, тебе еще пациента кормить придется.
Александр дернулся было вернуться, но опомнился:
— Кормосмесью перебьется, в курице кости есть, где я сейчас кальциевую добавку возьму?
Бегом в мастерскую, пока образцы не засохли.
Пара метров нерва, столько же вен и артерий, капилляры сами нарастут, немного кишки, ребра, теперь вернуть отзеркаливающие настройки, лоскут диафрагмы, где же она, ага, вот, кожи и всего остального с запасом, чтоб кроить можно было свободно. Кройка и шитье по киборгам. И самое сложное. Где скальпель? Алекс, ну-ка, иди сюда полностью. Хотя нет, полностью не получится, программы нет. Но вот ощущения можно на него перекинуть.
Плавно и сильно провести скальпелем по подреберью. Уй, что ж больно-то так? Заблокировать информацию от рецепторов. Осторожно нащупать и вытащить собственную поджелудочную железу. Осторожно, не повредить сосуды и прочие фасции. Далеко не вытаскивается, ладно, от тела можно оттянуть, и так тоже сойдет. Плотнее прижаться к репликатору, положить в приемник. Гадство, дверца не закрывается, а с открытой не работает. Дядя Ко, если в дверце край вырезать, работать будет? Только замок не задеть, хорошо. Шаг в сторону, дотянуться до резака, выхватить кусочек дверцы, повторить. Работает. Минута на сканирование, пошла репликация. Все, можно одеваться. То есть… Алекс, не уходи, шить сейчас будешь.
Вернуться в рубку, таща лоток с кучей запчастей. Раненому все хуже, счет, пожалуй, пошел на минуты. Два катетера, соединить вены и артерии. Ему-то просто найти, а вот попробуй найти на себе. Вслепую. На шее. Барсик, камеру разверни и на экран выведи. Ага, вот так. Сердце сразу забилось чаще и сильнее, углубилось дыхание, компенсируя возросшую нагрузку. Поползли столбики энергии, выравниваясь, собственный вниз, чужой вверх. Очень хорошо, работает. Теперь не отойти, пока все не закончится. Так или иначе, но закончится. А теперь шить, шить особо не церемонясь с герметичностью, лишь бы прихватить на место. Скобами скрепить ребра. Воссоединить нервы, сосуды, вшить на место новую железу. Закрепить ее в брыжейке. Вшить недостающий участок диафрагмы. Тщательно промыть физраствором. Антибиотиками. Наложить сверху мышечную ткань. Закрепить. Кожа. Все. Во входящий сосуд ампулу регенерина, чтобы срослись срезы и вросли заплатки. Все недостающее восстановится. Энергия почти на нуле, оба столбика уже не желтые, и даже не оранжевые, а ярко-алые. Но пока не отойти, пока его дыхание зависит от твоего. Чужое сердце почти не бьется, лишь слабо дергается.
— Кэп, у вас энергия кончается.
— Знаю, — огрызнуться в ответ, — сейчас пойду борщик варить.
— Зачем борщик? Держись, сейчас тряхнет.
— Что собираешься сделать?
Яхту действительно тряхнуло. Она взбрыкнула кормой, как норовистая лошадь, Александр чуть не улетел носом в пульт. От толчка уехала вверх дверь кладовки и выпали несколько банок с кормосмесью. Выползла маленькая черепашка уборщика и, смешно перебирая лапками, начала толкать одну из банок по направлению к рубке. Александр заворожено понаблюдал за суетливыми движениями малышки, подождал, пока подползет и, присев, подхватил банку.
— И ты предлагаешь мне вот этим воспользоваться?
— По составу наиболее сбалансировано. Энергетично. Единственное, что сейчас доступно, — кратко ответил ИИ, и, фыркнув, добавил, — заодно и вкус выяснишь.
— Ну ок, — спорить не хотелось, да и незачем, аргументы были железные. Проткнул пальцем банку и отхлебнул густой массы. Сладко. Солено. Углеводы, белки, много кальция и прочих минералов, мало витаминов. Пойдет. Александр допил банку, потянулся за второй. Уборщик притолкал ее поближе. Вторая тоже пошла назначению. Столбики энергии сместились в салатовый. Уже хорошо. Состояние пациента: работоспособность системы двадцать три процента, растет. Регенерация 615% от стандартной. Вот и хорошо, жить будет, а если будет правильно себя вести, еще и долго. Интересно, куда здесь присесть можно? Да чего долго думать, на пол, опустить как можно ниже кресло с пациентом, сесть по-турецки, упереться лбом в боковину. Закрыть глаза. И хорошо…
Игараси собрал чемоданчик Александра и проговорил в комм:
— Глушитель и жетон у меня, двое, тащите этого в карцер.
Где же «шестерка»? – Александр вызывал его по внутреннему каналу, но расстояние превышало 500 метров, и DEX его попросту не слышал. Есть ли тут корабельный вай-фай? Ага, вот он…
— DEX-6, отзовись. Код доступа…
— Доступ предоставлен. Вы прописаны как лицо с приоритетным правом управления.
— Сколько времени тебе надо, чтобы дойти до ангара, где стоит мой корабль?
— Ориентировочно одиннадцать минут и четыре секунды.
«Так долго? Почему? А, да, он же еле ходит»
— Хорошо, иди туда и находись там.
— Приказ принят.
Александр запустил обратный отсчет. Девять минут надо тянуть время. Из-под прикрывшей глаза челки рассмотрел наручники. Человеческие, с тонкой цепочкой, DEX’у такую разорвать одним движением. Человеческие, подлые, с иглами на внутренней стороне браслета. Недостаточно длинными, чтобы порвать сосуды, но их длины хватит, чтобы распороть кожу в клочья.
Вошли двое из команды.
— И как прошло?
— Пустоголовый щенок, все в порядке. Теперь, когда у нас есть DEX’истский жетон, можно браться за тот заказ.
— Сколько, сказал, он нам принесет?
— По восемь тысяч. И это только первый. Создадим себе имя, заказы будут. Ну, что встали, волоките.
Двое подхватили Александра и потащили. Он переваренной сосиской болтался в их руках, бессвязно что-то мычал, свесив голову, подсовывал свои ноги им, всячески затрудняя передвижение. Двое зло матерились, кляня костлявого, но тяжелого DEX’иста, Александр про себя ухмылялся, ну-ка, потаскайте мои лишних тридцать кило имплантатов. Пять минут…Четыре минуты… Три…Две…За поворотом обозначилась цель непростого путешествия. На комингсе распахнутой двери в карцер Александр в очередной раз споткнулся, нырнул вперед, его в очередной раз удержали на весу. Но в этот раз он падал, припав на одну, неловко выкинутую вперед ногу.
А выпрямился мощной пружиной, используя удерживающее его руки как опору для рывка вверх и резко натягивая цепочку наручников. Та лопнула с характерным звуком рвущейся стали, запястья обожгло, но это уже не имело никакого значения, главными сейчас были две вещи: успеть до взрыва и прихватить с собой «шестерку». Людей можно было списывать со счетов, помешать они не могли, в отличие от двух охранных «семерок», которые, как ни крути, были серьезными противниками.
Александр, наперегонки с секундами промчался по коридорам корабля, с теми скоростями, что развивали имплантаты, оказавшимся до неприличия короткими и замер перед закрытыми дверями шлюза. Промелькнула мысль, что надо было скопировать отпечатки пальцев, было бы проще, но даже и без них вскрыть замок не займет больше двадцати секунд, а рыжего DEX’а все еще нет. А, вот и он, хромает по коридору. Тут же от него пришло предупреждение:
— Жетона у тебя больше нет, у нас приказ убить тебя.
В коридор влетели две «семерки», на долю секунды замерли, оценивая ситуацию, а потом синхронно пошли в атаку. Процессор перехватил управление телом. Ну и правильно, у Алекса лучше получится, он умеет. Безоружные – вообще прекрасно. Действительно, что им может сделать какой-то человечишка? Ребята, вы еще не поняли, что я как-то не совсем человек?
Кинуться навстречу одному из них, рассинхронизируя атаку, увернуться, пропуская мимо себя стремительную смерть, рвануть за локоть, превращая бег в неконтролируемое падение, одновременно захлестывая подбородок левой рукой. Отчетливый хруст позвонков и судороги тела, еще не осознающего, что оно мертво. Повернуться навстречу второму, который как раз перепрыгивает через своего бывшего напарника, слегка присесть и снизу, там, где нет защиты из ребер, ударить, превращая энергию выпрямляемых ног, корпуса, плеча, сложенную с энергией нападающего, в острый клин сомкнутых пальцев, и ощутить в ладони последние сокращения раздавленного сердца. Шагнуть назад, стряхивая с окровавленной почти по локоть руки, того, кто секунду назад был совершенной боевой машиной, тычком ладони в лоб остановить ковыляющего разумного и наконец-то заняться замком. Несколько почти балетных па, изящных в своей смертоносности и уложившихся в долгие три секунды.
Замок сдался после недолгого сопротивления, так что люди, вбежавшие в коридор, увидели только два изломанных тела на полу и DEX’иста, волочащего вяло трепыхающуюся «шестерку» в открытую дверь шлюза. В ход пошли бластеры и тот, который только казался человеком, грамотно прикрылся своей добычей.
Плазменный шар ударился в грудь почти не сопротивляющегося парня и тот безжизненно обвис, Александр на мгновение прикрыл глаза от жара, полыхнувшего в лицо, и заблокировал за собой дверь. Вторую, ведущую в ангар, где стоял «Великий Хронос», не заморачиваясь, выбил ногой. Вакуум? Фигня, сколько там по ТТХ можно? Семнадцать минут? Или четыре, раз вакуум? В любом случае, хватит и полутора.
— Барсик, на старт, Дядя Ко, прыгаем где людей нет, — Александр бросил искалеченного DEX’а на пол под входной шлюз яхты и метнулся к внешнему створу с намерением открыть. Простой пусковой механизм, не защищенный даже простеньким паролем, нажатие кнопки и дверь с вибрацией, ощутимой через подошвы, поехала в сторону. Медленно, нестерпимо для избытка адреналина медленно. Александр приналег, пытаясь отвести створ, но тот оказался сильнее и продолжил ехать с комфортной ему скоростью.
Пора было уходить. Прильнувшие к стеклопластику внутренней двери шлюза люди видели только как адское существо, не спуская трап, подтянулось и закинуло себя в открытую дверь корабля, потом свесилось вниз головой, зацепившись мысками туфель за боковые стенки, мазнуло кончиками пальцев по валяющемуся DEX’у, втянуло его в шлюз, тот захлопнулся, и корабль стартовал так резко, словно для него не существовало законов инерции. А потом рванул чемоданчик с двойным дном, и наблюдать за происходящим стало некому, а «Странник», вывернувшийся наружу огненным цветком, видел лишь Барсик. Но его не спрашивали, и он никому ничего не сказал.
Феникс чуть не сказала то же самое. Только с применением гоблинского языка.
Комната пропала.
Кривые чахлые сосенки, блеклая болотная трава… металлический округлый щит на самом толстом деревце. Щит?!
Лина скосила глаза на врученный Дарьей браслет. Тот довольно светился. Так он не только опознаватель, но и портал? В новое убежище валькирий — болотный остров в дикой тайге у черта на куличках!
Ах ты…
Следующие пару десятков секунд она пламенно высказывалась на тему бесцеремонности некоторых *** наглых мерзавок, которые зовут в гости, не спросив разрешения, их *** браслетов, их щитов, и вообще всего этого **** острова! Предупредить нельзя было? Ну и почему их даже не встречают? Доберусь — спрошу за все сразу!
— Что за место? — наконец спросил Алексей, когда она примолкла, подбирая словечко поядовитее. Они еще и Алексея сюда притащили, воительницы недобитые! — Что-то знакомое.
— Убежище валькирий.
— Что?!
— Так что там спрашивал Повелитель? — поинтересовалась Лина, когда они двинулись в путь. Отругавшись, она наскоро проинформировала подопечного о неожиданной просьбе воительниц.
После минутной оторопи Алексей со вздохом предложил лучше найти валькирий, и поскорее. Пока им в голову не пришло еще что-нибудь поинтересней. И пока их не хватились во Дворце. Кто его знает, Повелителя, с его импульсивным характером?
В ответ на ее вопрос глазах ангела неожиданно мелькнул веселый чертик:
— Ну. если опустить подарки и всякие мелочи, то основной вопрос такой: не обижает ли меня Лина?
— Что-что? — девушка сбилась с шага.- С ума сойти…
— Ага, — Алексей неожиданно застыл, и взгляд зеленых глаз стал пристально-жестким. А в ладони блеснул нож. — Смотри.
Феникс повернула голову.
Эту валькирию она уже ни о чем не спросит и не отругает. Раскинув руки, светловолосая девушка замерла на песке у дорожки. Голубые глаза воительницы невидяще смотрели в зеленый свод листьев. Алексей осторожно поднял ее голову. Заплетенные в косу волосы соскользнули по его руке, оставив багровый след. Разорванное горло.
— Кровь еще не успела высохнуть.
— Что у них творится?! — Лина уже сжимала собственные ножи.
— Нападение? — сам себя спросил юноша. — Поэтому они просили тебя придти? Но на эту напали неожиданно, она даже оружия не достала. Берегись!
Юноша рванулся к ней, протянул руку…
Поздно!
В спину ударило что-то горячее. Очень горячее…
— Лина. Лина.- Алексей подхватил ее на руки. — Что, что с тобой?!
Ничего.
Просто я умираю…
Яркая вспышка, лицо юноши пропадает в жаркой тьме…
«Ох, я же так и не сказала ему.»
Она еще слышит короткий вскрик Алексея, полный отчаяния и боли, но тело уже схвачено огнем. и пламенный ветер кружит горячий пепел. пепел феникса.
Ненавижу умирать.
Так надоело…
Найти место. позвать Феникса… ну же, скорей, скорей, ско… Вот! Сполох огня, невидимого, но жаркого, облекает пепел. Огненные крылья полыхают и плавят-плавят-плавят эти горячие частички, сплавляя воедино… пока на зеленой траве не встала девичья фигура.
Обрести зрение, тряхнуть головой, проверить тело. Норма! И рвануться вперед, туда, где слышатся голоса!
Несколько голосов.
Несколько? Ох ты, преисподня-я-я! Ведь Алексей без оружия, он его не брал к Повелителю…
Возрожденная феникс пронеслась через заросли кустов у дорожки и притормозила, захваченная зрелищем…
Алексей дрался.
Нет, это она раньше видела, но вот так…
Гибкая фигура в располосованной зеленой рубашке металась среди обступающих демонов, легко вращая в руках невесть откуда взявшиеся короткие клинки. Быстрые, уверенные движения были полны какой-то неизбывной ярости, потемневшие глаза гневно блестят, лицо застыло в холодном бешенстве. На этот раз Алексей не играл на публику, как в той дуэли, он дрался всерьез.
Быстрый шаг, проблеск стали, и веер алых капель сменяется огненной вспышкой — одним демоном меньше. Алексей легко увернулся от сразу двух огненных шаров, и снова полоснул одного из нападавших. Демон скорчился, зажимая рану на ноге, и рявкнул что-то непечатное. Прищурившись, неузнаваемый ангел выдал в ответ краткую фразу. Демон взвыл и бросился вперед, забыв о ране. И наткнулся на клинок. Алексей зло расхохотался, стряхнув с лезвия кровь…
И снова почти танцевальным движением пригнулся и заскользил по траве, не давая нацелить в себя шары. Прыжком буквально взлетел в воздух, пропуская цепь, нацеленную спутать ноги и обездвижить. Не глядя ткнул мечом назад, когда один из нападавших перенесся и напал со спины, попытавшись зажать парня в захват, развернуть и подставить под шоковый удар.
В небо рванулся дымный клок, на траву осыпался пепел. Алексей, чуть задыхаясь, повел мечами, стряхивая с плеч усталость. троица оставшихся демонов переглянулась, не горя желанием подставляться под удар.
— Сдавайся парень, все равно достанем.
— Знаете, что вы можете достать, а? — зло сощурился Алексей. — Собственные мозги! С травы. Когда я с вами закончу!
Ненавидящий взгляд резанул по оторопевшим лицам, точно выбирая мишень.
— Убийцы.
Лина беззвучно ахнула. Вот что!
Он дрался не только за свою жизнь, он мстил. За нее. За ее смерть.
Пора вмешаться. Она беззвучно шагнула вперед, выжидая… выжидая… нельзя сбивать подопечного с этой сосредоточенной готовности к бою. Отвлекать нельзя. Сейчас-сейчас… Но Алексей уже бросился вперед, по поляне с рычанием заметалась сумасшедшая карусель. Из клубка мелькающих тел донесся визгливый крик — шар угодил в кого-то из своих. Из кустов выскочил еще один тип — да сколько ж их тут вообще? И снова промельки стали и огня — больше огня. Молний. Неярких, вполнакала. Демоны, проявляя несвойственный им гуманизм, кажется, старались не убить, а захватить человека. Нет!
Сбитый огненным шаром в спину, ангел рухнул в траву. И еще успел, поднявшись на локте, метнуть клинок в одного из демонов, подступившего ближе остальных.
Боевой режим включился самостоятельно, Лина влетела на поляну размытой от скорости тенью.
Ножи метнулись вперед с такой силой, что голова одного врага просто покатилась по траве. Второго без затей срубил простой тычок в живот. А вот с остальными ее ждал сюрприз. Не демоны. Не просто демоны. Конкуренты фениксов, ассасины. Родовые хроники звали их иначе, но сейчас Лине было не до хроник и не до точности названий. Она столкнулась с равным по силе противником. Два смуглокожих азиата двигались только чуть медленней ее, но их было двое!
Лина с усилием оторвала взгляд от невероятно расширенных глаз Алексея. Все потом.
Шаг назад. Блеск у груди. Блок! Ее кинжал отводит странно-темный изогнутый клинок. Второй — от бедра — режущий — к животу. Прочь. Еще быстрей. Ну-ка, посмотрим, на что годятся прославленные ассасины! Пробный замах, бросок в гибкие по-змеиному фигуры. Уклонились. Учту. Ах вы… Серия ударов-выпадов по суставам и нервным центрам. Стоп-ударов?! Ну вы и недоумки. Взять феникса живым — много чести! А левой ты еще не получал? Так вот тебе! Сюрприз, да? Так не подставляй бок!
Лина отбивалась с обеих рук, молча, скупо и точно.
За мной, назад, назад… вот так. прочь от места, где лежит раненый Алексей. Подальше. Свист у лица! Мимо! Лина на долю секунды зацепила взглядом мелькнувшее у щеки — так, обмен любезностями закончен! В ход пошли звезды и метательные ножи. Ну, что ж, танцуем! К себе я вас не подпущу, ближний бой вы мне не навяжете… ох, черт!
Боль в плече! Достали… и довольно переглядываются, сразу ослабив натиск. Вот твари. Чем там смазано лезвие? Яд. «Аурика», судя по ощущениям. Мерзость! Обездвиживающий… Ну вы сейчас получите!
Пошатнувшись, девушка отступила. И еще раз. Снова метнула ножи — промах! Промах.
Ассасины шли за ней, и три силуэта с минуту играли в прятки среди стволов деревьев, с легкостью отклоняясь от мелькающих клинков. Потом, когда феникс пошатнулась и, цепляясь пальцами, сползла по жесткой чешуйчатой коре, убийцы подступили ближе. Уже не опасаясь.
А зря!
Они еще успели увидеть стремительно-вихревой разворот, выброшенные вперед руки, и рвущийся блеск. Не ждали? Спасибо мамуле за адаптацию к ядам.
Выдохнув, девушка склонилась над распластанными телами. Так этот труп, а этот? Не поняла, била же не на поражение, хотела задать пару вопросов? Черт! Лина скривилась, перевернув труп — так и есть. Дротик! Чтоб вас ****!!
— Эй, выходите! — позвала она. — Надо поговорить!
Кусты раздвинулись. На песок ступила валькирия.
— Прости, если помешала.
Ворвавшись снова на поляну, феникс ощутила, как разжались когти, в которых билось последние пять минут ее сердце.
Живой!
И даже в сознании — наверно, молнии были самого малого накала. Более того, этот негодник каким-то образом умудрился подняться на ноги и сейчас стоял, небрежно привалившись плечом к стволу пальмы. и о чем-то беседовал с валькириями.
Меча, правда, не выпускал.
— А вот и она, — обернулась валькирия (недаром говорят, что у них боковой обзор получше вампирьего. Стоп. Лина, о чем ты, демон побери, думаешь?)
Алексей повернул голову.
И закрыл глаза, замолкнув на полуслове… снова пряча ту немыслимо-жаркую вспышку облегчения, радости, что она жива. Правда, в зеленых глазах промелькнуло еще кое-что. Кое-что, весьма похожее на «ты-меня-до-смерти-напугала-ну-подожди-я-до-тебя-доберусь!» У нее самой, кстати, ощущения были удивительно похожи.
Поэтому чуть улыбнулась, самыми краешками губ, виновато и смущенно, и Алексей чуть посветлел.
«Это правда?»
«Ага.»
«Ты не сказала.»
«Простишь?»
«Люблю»
«И я. «
Этот безмолвный разговор длился всего пару мгновений, и валькирии, застывшие возле нежданного гостя, ничего не заметили. Кажется. Алексей с некоторым усилием оторвал взгляд Лины и спокойно представил ей новых знакомых. А что там творилось у него на душе, можно было только догадываться. По ясному лицу и не поймешь. И по недрогнувшему голосу — тоже.
Пока воительницы провожали их к месту встречи, поговорить, конечно, было невозможно. И зеленая дорожка в двести метров показалась долгой… очень. Но едва их оставили наедине (есть и у валькирий совесть!) перед представлением правительнице, Лина тут же обернулась к Алексу:
— Дай спину посмотрю.
Но тот не говоря ни слова, только стиснул ее в объятиях. До боли.
— Алекс…
Но он только качнул головой, не отвечая, и как слепой, бережно и ласково очертил ее лицо касанием пальцев.
— Алексей, послушай…
— Не хочу, — заявил ангел чуть слышно. — Ничего не хочу сейчас слушать. Я чуть с ума не сошел заново. Потом…
— Но…
— Ш-ш-ш-ш…
Спустя полминуты он оторвался от ее губ.
— Теперь говори.
Можно подумать, теперь она способна что-то сказать! Лина тряхнула головой. Так. О чем это я?
— О воскрешении, — подсказал Алексей, — Это поэтому вы называетесь фениксы?
— Ну да. Возрождаемся из пепла.
— Ты вчера об этом не сказала.
В его голосе не слышалось упрека, но все равно Лине стало немного неловко. Ну она же не нарочно!
— Ты меня отвлек! Как только я дошла до этого вопроса, о рождении. А потом мы заснули.
— Не вовремя отвлек, — посетовал юноша, — Сегодня, когда ты рассыпалась у меня на руках, я…
И не закончив мысль, снова прижал ее к себе. Погладил по волосам. «Как маленькую!» — хмыкнула про себя отважный и неуязвимый феникс, старательно пряча на его груди лицо с непонятно как намокшими ресницами. Попыталась хмыкнуть. Не вышло. Да и не хотелось, если по правде. Хотелось вот так — замереть и погреться. А ехидный внутренний голос посоветовал мурлыкнуть, если уж так приспичило звуки издавать. Да ну тебя!
Мягчаем, Лина? Ну, а то!
Понятно почему дочери клана, нашедшие Избранников, неузнаваемо менялись, как только о них заходила речь. Любовь, как пламя, плавит сердце, и феникс снова перерождается. Уже по-иному… Лина со вздохом обвила его руками. Пальцы наткнулись на осыпающуюся ткань.
— Алексей, я потом об этом расскажу, ладно? — чуть охрипшим голосом — снова горло перехватило — проговорила девушка. — Дай спину посмотрю.
— Все в норме, — отмахнулся ангел. — Я регенератора хлебнул.
— Где взял?
— Ты дала. В запасной аптечке, помнишь? Я по всем джинсам по паре ампул рассовал. На всякий случай.
— А оружие?
Алексей помрачнел:
— У валькирии. Той, мертвой.
— Вовремя догадался. Как тебе удалось продержаться?
— Не догадываешься? — невесело усмехнулся Алексей. — Узнали.
Понятно, захотели взять живым, Повелителю в подарочек. Лина мысленно от души поблагодарила судьбу за этот щедрый дар. За то, что всех неудачливых «дарителей» удалось прикончить.
Пальцы Алексея вдруг коснулись ее подбородка, поворачивая голову к свету:
— Лина. А что у тебя с глазами?
Что? А-а…
— Желтые, да? Это яд. «Аурика.»
— Что?!
Лина качнула головой, останавливая его:
— Не переживай, к этому я адаптирована. Все в порядке.
— Кхм! — послышался легкий кашель от двери.
Отважный феникс и ее подопечный поспешно расцепили руки и отступили друг от друга. Золотоволосая валькирия смерила их понимающим взглядом и поманила за собой.
С валькириями в их новом убежище Лина еще не встречалась. Сил выживших после нападения уже не хватало на защиту прежнего замка на озере, и они перебрались на маленький островок, затерянный в болотах. Здесь не было ни арсенала, ни мощных стен. И источник тут куда слабей. И хижина была одна на всех. Всех уцелевших. Новая Верховная валькирия не сидит на троне, просто ее табурет чуть выше остальных.
В ее рыжих прядях проблескивают нити седины.
— Добро пожаловать. Спасибо, что откликнулась на зов.
«А у меня был выбор?» Но вслух она только сказала:
— Приветствую Владычицу валькирий.
Воительница перевела взгляд на Алексея.
— Спасибо и тебе, Соловьев-младший. Ты пришел к нам по доброй воле и без маскировки.
Самообладанию Алексея можно было позавидовать.
— Владычица Хельга, рад новой встрече, — лицо просто каменно-приветливое. Нет, уроки явно пошли ему на пользу.
Валькирия вдруг устало махнула рукой:
— Брось, какие теперь Владычицы. Нас все меньше. Теперь всего шестеро. А Гудрид — погибшая — была самой молодой из нас. Она должна была вас встретить. Вы останетесь на похороны?
Ага. А если Вадим решит внезапно навестить брата, то похороны станут массовыми. Но Лина снова промолчала. Горе Хельги вызывало невольное сочувствие. Фениксы тоже теряли своих.
— Боюсь, что нет, — вздохнул Алексей, поймав ее взгляд. — Простите.
— Понимаю. — Хельга выпрямилась. Миг слабости миновал, валькирия снова держалась официально.- Тогда о деле. Я хочу поговорить об Ильзе и Турдрид. Валькириях. Бывших.
Лина поспешно скосила глаза на Алексея, но в лице того не дрогнуло ни черточки. Сама невозмутимость!
— Вы же встречались с ними во Дворце?
— Встречались, — кивнул Алексей.
И весьма близко.
— И чего вы хотите? — вмешалась феникс — Чтобы я с ними поговорила?
Валькирия помолчала.
— Нет, — наконец сказала она. Ее темные глаза налились болью. И решимостью.- Нет. Прими мой заказ, феникс.
Онемевшие гости не нашлись, что сказать.
— После штурма острова погибли двадцать четыре валькирии. — после напряженной паузы заговорила Правительница. — Девять пропало. Без вести. Потом мы узнали, что случилось невозможное. Невозможное для нас. Плен, — голос валькирии зазвучал как-то сбивчиво, словно неуязвимая воительница сдерживалась из последних сил, чтобы не закричать от бессильного гнева. — Потом мы все-таки узнали. Семеро погибли. Двое стали Злом.
Стало очень тихо.
— Поймите, — тихо заговорила валькирия, напряженно вглядываясь в их лица. — Поймите, мы пытались их спасти. Потеряли еще троих. Потом узнали, что они… творят. Они не просто Ему служат, они убивают. Истязают. Тогда попытались покарать сами — но у нас нет сил! Нам не попасть во Дворец. А сейчас они стали нанимать демонов. И присылать их на остров. Лина, мы просим… Я прошу. Помогите нам.
Феникс медлила. Почему-то соглашаться на контракт при Алексе было чуть неловко. Ну что за глупость? Я феникс, и это моя суть. И это невозможно спрятать, как третью руку.
— Я прошу об одолжении. — неправильно поняла ее молчание валькирия. — Не только плата, но и помощь. Любая помощь, что в наших силах!
Помощь валькирий? Хм… соблазнительно. При определенных условиях ценно.
— Я принимаю контракт, — проговорила феникс решительно.
Им понадобится любая помощь. Что там Алексей говорил о налете на лагерь? Тут валькирии с их боевым опытом будут неоценимы.
— Так как прошел разговор с Повелителем? — спросила она уже в комнате-тюрьме. Разбросанные по полу подарки собирать не хотелось, но куда денешься? Не наступать же в темноте вот на это? «Это» здорово смахивало на крокодила и даже пасть разевало. если наступить ему на хвост. Спасибо, что без зубов. В пасти хранились купальные принадлежности — мыло и прозрачные полотенца. Рехнуться можно. Интересно, что хранится вон в той птице?
Алексей, явно думавший о чем-то своем, повернул голову.
— Это сложно передать. Сам не знаю.
— Сегодня обошлось без сюрпризов?
Юноша вздохнул, но промолчал. Лина отложила птицу, тревожно всмотрелась в лицо юноши. Что такое? Ведь у Повелителя настроение было прекрасное!
— Алексей?
— Да когда без них обходилось? — подопечный улыбнулся одними губами. — Нет, ничего такого. Просто приходила Зоя.
— Что? Когда?
Колючки только недоставало! В-в-ведьма!
— Вадим ее позвал, — пояснил юноша с невеселой усмешкой. — Когда мы были в бассейне. Да, я тоже забеспокоился. Заметно, наверно, было.
— И что?
Алексей встретил ее тревожный взгляд и качнул головой.
— Ничего, все нормально прошло. Я сделал вид, что мне не по себе. черт, мне и напрягаться-то для этого особо не пришлось! Явилась вся обвешанная ремешками, наручниками поигрывает. Взгляд вампирий. А Вадим с этаким торжественным видом объясняет Зайке… Зое, чтоб она не смела меня трогать. Представляешь?
Лина представила. Та еще картинка! И только представить, какое личико состроила дорогая Принцесса, когда ей объявили, что любимого развлечения не будет! Наверно, унеслась, пыхая пламенем, как дракон над гнездовьем химер.
— Воображаю! — фыркнула девушка, заранее жалея того, на ком красотка сорвет злость. Хорошо б ей валькирии под руку попались, но такой удачи просто не бывает. С валькириями придется разбираться самой. Алексей, что интересно, не возражает. Видимо, и его ангельское терпение небезгранично. Надо подумать, как бы их прикончить незаметно и не слишком быстро. Злая ты все-таки, Лина. Хм. Что-то там такое Алексей обронил… насчет разговора.
— А потом? Что там насчет «злой Лины», которая тебя «обижает»?
— Это не я сказал! — чуть повеселел юноша. В зеленых глазах впервые за этот дикий день метнулись озорные чертики.
— Да неужели? — мурлыкнула девушка.
— Честное слово! — поклялся ее подопечный и даже изобразил рукой что-то вроде эльфийской присяги, но чертики никуда не делись. И Лина «грозно» нахмурилась:
— Врете, подопечный. Выкладывай живо! А то я стану очень сердитой.
— И «обидишь» меня? А я не против…
— Ну ты и нахал. Тебе говорили?
— Ага, все говорят. — Алексей коснулся ее лица, словно заключая в рамку ладоней. — Постоянно…
Из рекламного ролика
Сегодня по всей стране начнется плановая церемония первого Отбора. Дети обоих полов, достигшие двенадцати лет, обязаны явиться на нее вместе с родителями. Всмотритесь в эти юные лица! Давайте спросим, что они чувствуют перед этим ответственным моментом.
Девочка: Отбор — это очень важный этап в моей жизни. Я буду очень стараться!
Корр: Как ты думаешь, кем ты станешь. как тебя зовут?
Девочка: Маша.
Корр: Кем ты станешь, Машенька?
Девочка: Я надеюсь стать админом.
Корр: Это… достойные уважения планы. Ты чувствуешь себя достойной этой карьеры?
Девочка: Я хорошо учусь. Я участвую во всех мероприятиях, направленных на укрепление Порядка. Я — председатель ячейки молодежной организации «Золотой галстук». Нам удалось разоблачить уже двух врагов государства. Я достойный член нового общества и надеюсь помочь в его укреплении!
Корр: Нам удалось взять интервью у господина Цецен-щи, советника нашего Повелителя. Именно ему принадлежит идея ступенчатого Отбора молодежи. Господин Цецен-щи, расскажите нашим зрителям, как возникла существующая система Отбора?
Серокожий демон: Идея не нова. В человеческой системе образования уже существовали предпосылки к ранней профилизации обучения молодежи. Мы просто довели ее до логического завершения. И в самом деле, зачем юной девушке изучать физику, химию и математику, если ее предназначение — радовать зрителей танцами? Зачем юному магу история? Пыль прошлых веков абсолютно бесполезна. Зачем основы социологии и психологии будущему оператору или монтажнику? Такие дисциплины будут необходимы лишь будущим управленцам, сотрудникам Служб Повелителя. Согласитесь, это разумно.
Корр: Но люди беспокоятся о критериях Отбора.
Серокожий демон: Беспокоиться не стоит. Мы подходим к процедуре отбора разумно и всесторонне, учитывая не желания родителей, а предназначение ребенка, его пригодность к той или иной сфере профессий и, разумеется, политическую благонадежность как его семьи, так и его самого.
Корр: Но ходят слухи, что…
Серокожий демон: О слухах вам необходимо побеседовать с представителями службы дознания. Это их обязанность — пресекать слухи, порочащие закон и порядок, а также выявлять лиц, виновных в распространении подобных слухов. Вы ведь не верите… слухам?
Корр (поспешно) Разумеется, нет. Это просто некоторое волнение отца. Дело в том, что моя дочь в этом году тоже проходит Отбор.
Серокожий демон: Тогда позвольте вас поздравить.
Корр: Спасибо. А сейчас…
Его слова прерываются.
В кадре появляется светловолосый мальчик: Я готов к Отбору.
Девочка-японка: Я готова к Отбору!
Мальчик-мулат: Я готов к Отбору. Это моя надежда на достойную жизнь.
Все: Мы готовы к Отбору! А ты?
Как ни нервно Лина относилась к оставлению подопечного в одиночестве, отлучиться ей все равно пришлось. Контракт, чтоб его!
Вот и сейчас пришлось. Контракт выдался хлопотным. Валькирии — не кто-нибудь, дознаватели все-таки. Их нельзя просто прикончить. Не говоря уже о том, что гибель очередных воспитателей Алексея может вызвать ненужные подозрения. .Но удовольствие того стоило, и уже три дня феникс терпеливо плела паутинку. Сначала она осторожно выспросила всю доступную информацию — бывшие воительницы наступили на больные мозоли почти половине ее знакомых, и сплетничали о хамоватых нимфоманках многие. А с одним колдуном из Темной Лиги она живенько нашла общий язык на почве мести — недавно тот потерял сына, взятого за какой-то незначительный проступок. Дознавателями были как раз ее объекты…
Вернувшись, Лина ошеломленно застыла на месте.
— Алексей, ты… ты что это делаешь?!
Подопечный с самым беззаботным видом восседал на полу и играл в камушки.
Шкатулка драгоценных камней — подарок Повелителя чокнутому брату — нашла свое применение. Из ее содержимого получился весьма милый узорчик. Типа Лабиринта. Мягко светился янтарь, глубокой спокойной зеленью мерцали изумруды, тревожно вспыхивали алым рубины. Даже алмазы были. Красиво. Просто очень красиво. Какого черта?!
— Лина, — поднял голову ее подопечный. — Ты вернулась? А ушки?
— Что? Ах, ушки…
Она быстро отсканировала комнату. Чисто.
— Ушки только наши.
— Хорошо.
— Так что это?
Алексей как-то устало выпрямился, по-кошачьи потянулся, и в зеленых глазах неожиданно мелькнула озорная искорка, которую Лина так любила.
— А на что похоже?
Девушка пригляделась. Ну.
— На детскую игру.
— Так и задумано. А повнимательней? — не отставал подопечный. — Смотри только на рубины и агаты.
Лина еще раз прошлась взглядом по цветным извивам, концентрируя внимание. Ну-ка. Внимательный взгляд вычленил из прихотливых узоров багровый блеск и черные точки. Какой странный рисунок. Нет, это не рисунок. Это…
— Это план здания?
— Лагеря, — улыбнулся юноша. — Хорошая маскировка?
Он все-таки разрабатывает план нападения? Здесь?!
— Алексей! Прямо в комнате?!
— А как отложишь? — Алексей смотрел виновато, но твердо. — Лина, там такое творится! Даже детское отделение есть!
Лина вздохнула. Спорить с Алексом сейчас не было смысла. Ни малейшего. Порядками в лагерях для магов пугали колдунов и прочую братию. Мрак кромешный. Лагерей было всего два, но там закончилась жизнь сотен людей. И закончилась страшно. Хотя смерть заключенным казалась избавлением и недостижимой мечтой — умирали только те, из кого уже выжали все. Силы, здоровье, душу, надежду… человеческий облик. Достаточно только сказать, что в охрану этих объектов с удовольствием набирали вампиров, способных заставить практически любого сделать что угодно. А какие оттуда шли трансляции… И если уж речь зашла о детях… О детях?! Значит, маленьких магов тоже стали отправлять в лагерь?. Нет, переубеждать Алексея нет смысла. И желания, если честно, тоже.
— Только осторожно, ладно?
Из стенограммы совещания глав Служб:
Тимур Бейракдиев, замглавы Службы Ресурсов:
За истекший период использование магов как доноров дало впечатляющую прибыль. Только за месяц на станции переливания крови обратилось 16 тысяч человек. Это триста двадцать тысяч рублей. При этом они преспокойно оставляют часть своего донорского материала, как часть оплаты, что также имеет свои выгоды. И нам, и вампирам. Повышение цен не снизит прибыли так как уже сейчас на каждой станции — тысячные очереди.
Исходя из вышеизложенного, мы просим изъять часть лагерей из ведения Службы Дознания и Порядка и передать нам. В целях предотвращения бессмысленного расхода ценного материала.
В приемной его Избранности Повелителя мира произошли кое-какие изменения. Знакомая вампирочка пудрила носик, пряча бледную кожу и, кажется, следы слез. Ее темные глаза с каким-то пугливым выражением косились на невесть откуда взявшиеся в приемной вазы. Штук пятнадцать, и довольно уродского вида. Демоны Преисподней, среди них даже ночная есть? Это кто ж осмелился такое подарить?! Нет, конечно, Повелителю чего только не тащили, но тако-о-ое! Может, они антикварные? Вряд ли. Кособокие, тусклые, темные. Из-за них тут стало тесновато.
— Мэджи, Повелитель занят?
Девушка чуть косметичку не уронила. Хорошо, что та была с магией — и просто зависла в воздухе у руки рассеянной хозяйки.
— Что?! Ох, Лина. Не советую сегодня к Нему идти. Он. не в духе.
— Сильно?
— Девять баллов. Вазы видишь? Они утром на прием пришли.
— Вазы?!
— Утром они демонами были, — всхлипнула вампирочка. — Его величество послушал какой-то доклад, и вот. Всем попало. Меня только полчаса назад расколдовали. А остальных сейчас куда-то унесут. А одного типа, он, кажется, шпионом работал, милорд в зверинец отправил, тигра кормить.
— Чем?
Мэджи нервно прижала к груди косметичку.
— Собой! Он теперь этот… с ушками… Кролик. Шла бы ты отсюда, Лина. Пока ноги есть. А то станешь каким-нибудь ковриком. И красавчика прихвати. Жалко.
То, что Мэджи только сейчас обратила внимание на «красавчика» и даже глазки строить не попыталась, показывало, насколько она выбита из равновесия своим пребыванием в статусе вазочки. И в речи проскользнул намек на иностранный акцент. Ясно. Ну, ей еще повезло.
— Не могу, — с искренним сожалением вздохнула феникс. — Нас вызвали.
— Ой!
— Ты лучше спроси его, когда он сможет нас принять.
Девушка положила ладонь на шар-переговорник. Изображение не проявилось, но голос Вадима послышался немедленно:
— Мэджи?
— Милорд, к вам Лина из фен…
— В бассейн! — мгновенно отозвался голос. — Сейчас буду.
Вампирочка в ужасе сжала руки, в панике метнула взгляд на неудачливых гостей и растерянно вопросила:
— Тигровые или белые?
— Что-что?
— Я про акул, милорд…
— Марш спать! — после паузы рявкнул тот. — Совсем уже… Нормальный бассейн. И все, что положено для гостей.
Ажурно-белая, обманчиво-хрупкая мебель… яркая зелень травы, солнечные лучи, просвечивающие это странное помещение под куполом. Бассейн Повелителя. Лина здесь никогда не была и сейчас осматривалась, пряча удивление.
Нарядные подушки вразброс лежали на траве, парили над чистейшей, прозрачной, светлой водой, окрашенной во все оттенки синего. Мягкий плеск волн довершал эту картинку уюта и покоя. Странно для Повелителя Зла.
На белом столике красовалась парочка кувшинов, три радужных бокала и какие-то сладости.
Их ждали.
Алексей глубоко вздохнул. но промолчал, настороженно оглядывая представшее глазам великолепие.
— Держись, — одними губами прошептала Лина.
И в этот миг прямо над поверхностью воды возник силуэт, очерченный черным. Вадим.
Он мягко шагнул вперед — и оказался рядом. Серовато-зеленые глаза одним взглядом охватили замерших гостей. Пронизывающий взгляд, цепкий.
— Милорд.
— Вадим. Что стоите? Садитесь. Завтракали?
— Да, — кивнул Алексей.
— Нет. — почти одновременно прозвучал голос Лины, не успевшей среагировать. Черт! Надо было все-таки выспаться.
— Нет. — послушно подтвердил ее подопечный, и Вадим прищурился:
— Так да или нет, Леш?
Юноша молчал.
— Леш? Что ты ел?
— Завтрак, — последовал спокойный ответ. Его Избранность чуть подождал, но развития темы не последовало.
— Ладно, — наконец прервал паузу Вадим. — Алексей, иди-ка вон туда. В бассейн.
Ага, милорду хочется беседы наедине. Ну-ну. она готова.
Но Алексей почему-то медлил, нерешительно поглядывая на собеседников.
— Что?
— Пушистик? — вдруг почти жалобно сказал негодный подопечный, не двигаясь с места.
— Нет там пушистика! — успокоила его Лина, боясь даже глянуть в сторону Вадима. — Иди-иди. Купаться, Алексей.
Алексей вздохнул.
— А ты?
Ну подожди у меня, ангел!
— И-ди, — раздельно, едва не шипя, приказала «суровая надзирательница» и юноша, наконец, двинулся к бассейну.
Молчание.
— Он тебя слушается. — после небольшой паузы прозвучал голос Вадима с непонятной интонацией. Не то вопрос, не то вывод.
Лина пожала плечами.
— У него прошла на меня привязка. — осторожно сказала она. — Так что да, слушается.
Повелитель молча смотрел, как Алексей, сбросив одежду, прыжком летит в воду. Переплел пальцы. Похоже, его эта весть не очень порадовала. Привязка — это не обязательно привязанность. Не любовь. Это просто разновидность подчинения. Привязка может быть на командира, на любовника, даже на палача — у жертвы. Ее лепят привычка и подчиненность. А тут долгое пребывание вдвоем, отгороженность от мира, зависимость подопечного от стража. Секс, в конце концов. Если бы Алекс правда был не в себе, то привязка прошла бы почти стопроцентно.
— Ясно. — Вадим устремил на нее свой фирменный тяжелый взгляд. — Теперь надо, чтоб он слушался меня.
Ох!
Что это он имеет в виду?! Ведь не хочет же он забрать его во Дворец?! Черт, что ж сказать? Ад и демоны!
— Я думаю, что это не очень сложно. — осторожно сказала феникс. — Ты защитил его от Зои.
— И натравил на него пушистика, — ядовито-иронично закончил его Избранность. — Он что, до сих пор нервничает из-за этой твари?
— У него рука еще болит, — не стала врать Лина.- И эта дрянь иногда снится.
— Проклятье! Не доверяю я врачам.. Ладно, пришлю одного специалиста. Такеши. Он виртуоз по человеческому телу. Что лечить, что покалечить. Пусть посмотрит. Если не руку подлечит, то нервы. Они там на Востоке мастера и в том, и в другом. Только… Ты ручаешься, что твой подопечный ничего не помнит? Из прошлого, я имею в виду.
— Думаю, нет, милорд. Он даже читать словно заново учился. И в постели ничего не умеет. Не умел, — поправилась она с самодовольной улыбочкой.
Его Избранность фыркнул:
— Тоже мне, показатель! Тут он и правда не должен был ничего уметь! Ладно, речь не о том. Будете приходить каждый день. В крайнем случае через день. Я хочу, чтобы он привыкал ко мне. Вот что. Отправляйся пока на склад артефактов. Раз у тебя теперь работа в две смены, то стоит подумать об очередной награде для тебя. Там тебя ждут, выдадут любой по твоему выбору.
— А подопечный?
— А он пока побудет здесь, — твердо сказал Повелитель. — Я хочу побеседовать со своим братом. Наедине.
Высшие силы…
— Лина!. Дьявол! — последним словечком говорившая никого не звала. Это она от кинжала шарахнулась. — Ой! Ты что, совсем уже?
— Извини, — нервы феникса были на пределе.
Битый час она провела в хранилище, пытаясь выбрать между универсальном заживителем ран, и накопителем энергии.
В голову все упорней лезли картинки возможных вариантов братской беседы и делали выбор еще трудней.
Повелитель сказал: «Закончим — вызовем», но демоны Преисподней, когда же?! Уже час и двадцать четыре минуты!. Со скрипом она все-таки выбрала накопитель — пригодится. Он может дать магические силы даже людям. если кто-то поделится. Алексу пригодится.
***, ну скоро они там?
Лина мрачно мерила шагами приемную (вазочки уже унесли), воплощая собой сплошное хладнокровие. но при этом оклике нервы сдали, и в горную ведьму полетел нож.
— Ты что, а?
— Дарья? — помощница Магды во Дворце?! Какого чер… то есть демо… ***!
Невысокая черноволосая девушка северного типа довольно спокойно ответила:
— Я по делу. Повелитель заказал камни для оформления зала к новому балу. Но я и тебя искала. Лина, слушай… — Дарья понизила голос. — Валькирии хотят тебя видеть. Просят.
— Зачем, сказали? — тон был самый деловой, а о мелькнувшем в голове адресе, по которому валькирии могут отправить свои желания (ну очень далеком адресе!) собеседнице знать необязательно.
— Не знаю. Очень просили. Вот, возьми, — на ладони Дарьи возник браслет зеленого камня. — Ровно в три они разомкнут защиту своего островка-убежища. Это опознаватель.
Пррреисподняя! Девушка замкнула браслет и с досадой выдохнула:
— Не вовремя это. Три часа — это всего через несколько минут. Они рехнулись? Меня с минуты на минуту.
И тут ее «дернуло».
Наконец-то!
Спустя долю секунды она снова оказалась в «бассейне». И сразу облегченно вздохнула. Братья мирно сидели за столиком, пили сок и даже разговаривали. Говорил Вадим, Алексей слушал. Волосы у обоих мокрые. Лина скользнула взглядом по бассейну — там вовсю сновали невесть откуда взявшиеся рыбки, плавали какие-то цветные шарики и бил фонтан. Ну и ну. А это что?! То есть кто? Кажется, эта птичка лебедь называется. С ума сойти. Что тут было?
— Лина, — улыбнулся Алексей.
— Что выбрала? — усмехнулся Повелитель. — Ага. Вот что: завтра сходишь еще раз. Выбери еще что-нибудь.
— Благодарю, милорд.
Двойная награда? А Он очень доволен. Очень. Таким она его видела только… Нет, таким она его не видела никогда. Интересно…
— Алексей, вам пора.
— До свиданья? — нерешительно вопросил ее подопечный.
— Увидимся послезавтра.
— Увидимся.
Перенос в комнату-тюрьму с грудой подарков — не самое легкое дело. Но вроде ничего не забыла. Руки даже побаливают. Она уронила всю эту кучу на диван и обернулась к Алексу:
— Ну что?
Юноша покачал головой, кажется, не в силах ничего сказать. Свою долю груза он уронил прямо на ковер. И шагнув вперед, порывисто обнял ее. Как утопающий.
— Лина.
— Я так волновалась! — выдохнула феникс. — Все хорошо?
Алексей чуть разомкнул руки.
И тут что-то зашипело, громко щелкнуло. Алексей вздрогнул. Какой-то зеленый туман, моментально взвихрившись, охватил обнявшуюся пару. и расступился.
Юноша изумленно огляделся:
— Что это? Мы где?
— …Испугаться? Конечно испугался! Только полные придурки ничего не боятся. К тому же, сами знаете, киборги соображают быстро… И это не всегда плюс. Ох, чего я только не успел тогда передумать!.. Приготовился к самым ужасным ощущениям, жду, понимаешь, жду… А оно не начинается. Тут бы даже DEX сообразил, что у Сьюта чего-то не законтачило! То ли отформатировали меня в этот раз качественнее, чем раньше, то ли прога та левая глюкнула, только не сработала она. Я по-прежнему я, и хозяин у меня прежний. И вот тогда-то я и подумал — а что Сьют, собственно, тут делает? Ведь не меня же караулит, в самом-то деле! Надо бы выяснить. Ну я и не будь дурак сделал морду типовой сковородкой, уставился на него стеклянными глазами и выдал программную фразу насчет «жду приказаний». Довольный Сьют мне разок врезал… да нет, медицинская помощь не требуется, там даже синяков не осталось, он так, разочек, пообещал продолжить культурную программу позже. А пока приказал искать вот эти камушки. Ну, я и нашел. Чего не найти-то? А потом арестовал гада и вас вызвал.
— Вот же тварь! — Пабло ударил кулаком по ладони и спросил с надеждой: — Ну ты ему хоть врезал? Ну хотя бы разочек, а?
— Бить задержанного? — чопорно поджал губы Джеймс. — Мы же полиция!
— А откуда тогда у него синяки? — недоверчиво поинтересовалась Рита. Осуждения в ее голосе не было совсем, только любопытство.
— А это не я. Это опора. Он об нее стукнулся, неудачно так. Три раза. Может, и четвертый бы успел, но тут вы как раз прилетели.
— Неловкий какой, бедняжечка! — Синие глаза блестели слишком злорадно для искреннего сочувствия.
— Выходят, — тихо прогудел Степан, сидевший ближе всех к двери. Остальные замолчали. Из коридора послышались шаги двух человек и заискивающий голос Сьюта:
— Надеюсь, вы порядочный человек и добровольная помощь следствию мне зачтется…
Капитан не ответил, и Джеймс его понимал. Ему тоже не хотелось общаться с бывшим хозяином. Оставалось надеяться, что капитан не станет задерживаться и ему ничего не понадобится в комнате констеблей.
Капитан надежды оправдал. А вот Сьют — нет.
Когда он поравнялся с открытой дверью в комнату, в которой они все сидели (за исключением Невидимки, конечно, тот, как всегда, обретался в соседней, смежной, за своими драгоценными компьютерами) и опасливо глянул внутрь, то при виде Джеймса сразу же нехорошо обрадовался и заверещал, брызжа слюной:
— Я все рассказал, слышишь, тварь?! Теперь тебе никуда не деться! — И, обращаясь уже к остальным: — Он кибер, кибер, слышите?! Сорванный на всю башку! Думаете, человек, да? А вот и нет! Он просто вам мозги запудрил! В доверие втерся! Он Bond, они это умеют. А сам гнусный кибер!
— Ну кибер… — пробасил Степан недоуменно. — И что?
— Так сорванный же! — Сьют растерялся, но не надолго. — Вы что, мне не верите? Возьмите у дексистов глушилку и проверьте! Он вырубится! Потому что кибер!!! Сорванный!
— Тоже мне открыл Евразию! — хмыкнул Пабло. — Да мы уже год это знаем, и стоило так орать? — И, обращаясь уже к Джеймсу, добавил сочувственно: — И как только ты уживался с таким идиотом?
На лице оторопевшего Сьюта медленно проступало понимание. Он кивнул сам себе, скорбно поджав губы:
— Поня-я-ятно… Все еще хуже, чем я подозревал. Он и вам тоже головы задурил. Он же Bond, они это умеют: втираться в доверие, соблазнять, очаровывать, пудрить мозги! Знали бы вы, что он творил…
— Мужчины, ну заткните же его кто-нибудь! — досадливо поморщилась Рита. — Или мне самой, что ли, руки пачкать? — И, повернувшись к Джеймсу сказала уже совсем другим тоном: — Да не переживай ты так! Он просто дурак и ничегошеньки не понимает!
***
— Колись, что ты сделал с программой перепрописки хозяина? — нейтрально спросил Джеймс, когда они с Невидимкой остались в участке вдвоем.
— Да ничего особенного я с ней не делал, — виновато пожал плечами Невидимка. Взгляд его бегал по мельтешащим на экране столбикам и диаграммам. — Болталась там какая-то фигня непонятная, которой там болтаться вроде как не следовало… Я счел ее просто ошибкой кода. Ну и удалил. А чего она там болтается?
— Ага. Понятно. А почему не сказал сразу?
— Да кто ж знал-то… Ошибка и ошибка, исправил и забыл…
— Понятно. Ну спасибо, что ли.
— Да я ж ничего особенного…
***
— У вас прекрасная планета, капитан!
— Констебль. Просто констебль Пабло Санчес.
— Ну так будете капитаном, у вас лицо такое.. мужественное! Я впервые на Нереиде, но мне тут все ужасно нравится! Обязательно порекомендую друзьям!
— Благодарю.
— Такое море! Такие пляжи! А воздух! А эти ваши… клыканы! Я не охотник, но чучело купил, не удержался! На стенку в офисе повешу, пусть все видят и ужасаются. Прекрасно у вас, да… А главное — киборги из каждого угла не лезут!
— А вы… имеете что-то против киборгов?
Голос у Пабло становится вежливым. <i>Очень</i> вежливым. Но турист не замечает.
— Да ничего я, собственно, против них не имею, полезные штуки. Меня просто бесит, что с ними сейчас начали так носиться. А они ведь просто машины! Просто оборудование, это же надо понимать! Что за глупость — очеловечивать машины только потому, что они имеют сходную с человеком форму?!
— Больше года назад один киборг спас наш город от взрыва.
Голос у Пабло вежлив. Все еще. Турист ехидно фыркает:
— И правильно! Это их рабочая функция! Их для этого и создают.
Пабло вздыхает:
— Вы правы! Зачем создают киборгов — это как раз понятно. Я другого не понимаю — зачем некоторых людей мама с папой создавали?..
Пока Дрэг неистово благодарил Грымзу за угощение, я, прихватив пару пирожков с подноса под укоризненным взглядом вахтерши, носился по комнатам парней, вытрясая с них элементы ненужного гардероба. В одной меня любезно ссудили одним носком, новым — второй уже успел потеряться, хотя их еще и не надевали ни разу. В другом месте удалось раздобыть вполне приличные спортивные штаны — мне их отдала, узнав что я ищу шмотки для обаятельного друга, однокурсница, заявив, что не желает хранить память о своем бывшем в виде штанов, которые только занимают место на полке. Бесформенно-безразмерную, но целую байку я отобрал у первокурсницы: она ею как раз собиралась мыть пол, а чья вещь — так и не смогла вспомнить, поэтому и наматывала ее на швабру.
С курткой дело обстояло сложнее, но хоть минимально одеждой дракона получилось укомплектовать. Довольный собой, я вернулся с добычей в комнату, и сфинксом застыл у входной двери. Грымза сидела на кровати, и с одухотворенным лицом слушала стихотворения. Дракончик шпарил наизусть, как по писаному, закрыв глаза и мягко дирижируя рукой самому себе. Нарушать идиллию без предупреждения мне показалось неловко — обмен стихами это ведь сродни интимному процессу слияния душ, правильно? Поэтому я предупредил о своем появлении громким и дерзким кашлем. Грымза отчего-то покраснела, торопливо попрощалась и пообещала еще зайти к такому замечательному мальчику. Дрэг проводил вахтершу, вернулся в комнату и грустно посмотрел на меня, явно на что-то намекая.
— Чего? — гадать, что случилось я уже не мог, фантазии все равно бы не хватило.
— Мммм-оожжже-еет бы-ы-ыть ты-ы-ы мм-еээеннн-я-аа вссс-ссе-та-а-а-аак-и-и-и пххх-оооо-окоо-орррррмии-ишшшш-шь?
Я припомнил, что Грымза уходила с девственно пустым подносом и развернулся к дракончику за разъяснениями. Мне бы той жратвы хватило дней на пять точно.
— Е-е-есссссть ххххо-оччшшшу-у-у, — развел руками дракон.
Первым порывом было выпихнуть его в коридор — пусть пойдет сожрет кого угодно и успокоится. Второй идеей стало отправить его к девочкам, там точно покормят. Третья мысль, на которой я и остановился, —пойти в переход подзаработать. День на день, разумеется не приходится: можно и весь вечер простоять и только набрать деньжат на гамбургер, а можно буквально за час собрать на приличный ужин в дорогом ресторане.
Быстро оделся, прихватил чехол с гитарой. Дрэг оделся медленно, словно чего-то опасаясь.
— Есс-с-с-сллл-и-и-ии я-а-а-а прррррре-е-еврррррр-рра-а-ащ-шшшшу-у-уссссь о-о-о-оп-ххя-а-а-аать, то-о-о…
— То я тебя сдам первому встречному фармацевту на эликсиры, — зло оборвал я дракона. — Все, пошли.
На улице слегка потеплело — примерно до минус пятнадцати. Так выбирать из переходов было нечего: поиграть и попеть можно было только в крытой галерее торгового центра. Доехали, как ни удивительно, без лишних приключений. Правда Дрэг по дороге пытался склеить кондукторшу — по его словам, она была аппетитной и ее хватило бы надолго, да и вообще тетка сама виновата, раз первой прицепилась и стала домогаться какого-то талона за проезд. Процесс домогательства и соблазнения длился шестнадцать остановок, пока мы не доехали до нужной. Тетка оказалась упертой, но Дрэг был убедительным. На прощание кондукторша подарила дракончику карту с безлимитными поездками на месяц — лучше бы деньгами отблагодарила. Все равно до универа ездить троллейбусом, а карта была автобусной.
В центре людей было немного, окинув почти пустую галерею взглядом непризнанной звезды, я подумал, что вряд ли даже поездку получится оправдать. Но раз уж приперлись, я расчехлил гитару, подкрутил колки, завел стандартный репертуар: песня о романтике и розовых соплях, из популярного сериала, хит сезона, под шансон или бардов. В чехле зазвенели первые монеты, но кидали вяло. Отчаявшись подзаработать, я даже завел пошловатые частушки.
— Ннне-ээ-э тххаа-ак, — Дрэг потоптался рядом и предложил: — по-озззззва-ать ллю-у-удде-еэй!
— Не надо, — испуганно вскинулся я, но было уже поздно: дракон поднял голову вверх.
Никаких громких звуков или воя я не услышал, но вдруг мне захотелось подойти к дракончику и обнять его. Выполнить задуманное помешала гитара — через нее обниматься было не совсем удобно, я поспешно стал снимать инструмент. Дрэг обернулся ко мне блеснул золотыми глазами — и желание приставать к голодному дракону с обнимашками пропало само собой. Но галерея стала заполняться людьми: покупатели выходили из бутиков, прогуливающие стягивались со всех этажей, обедающие приходили со своей едой, даже официанты и продавцы притопали. Я прифигел— вокруг меня стояла толпа. Навскидку в ней было сотни три человек, а до этого самым большим моим выступлением было побрякать на гитаре на студенческом капустнике. Не то чтоб я растерялся, просто это оказалось слишком неожиданным, а чертов дракончик продолжал стоять, запрокинув голову. А меня окружали люди и чего-то ждали.
Я робко кашлянул, подергал струны. Из памяти почему-то выветрились все песни, кроме: «и поэт берет гитару, и поет о том, что будет» — но эта песенка явно не годилась. Дрэг усмехнулся и протянул руку к гитаре— мне уже стало все равно и я торопливо сунул ему инструмент, даже не уточнив, умеет ли эта скотина на ней играть.
Дракон перекинул ремень через шею, лучезарно улыбнулся и, почти без рычания и растягивая гласных, поприветствовал собравшихся, поблагодарил, что пришли и сказал, что будет играть и петь для всех присутствующих.
— Возьмите музыку с собой: она развеет все невзгоды, и пусть аккорды непогоды слетят последнею листвой…
Оказывается у дракона бархатный, завораживающий голос, и даже иногда прорывающиеся хриплое рычание кажется уместным и важным. Песня обволакивала, согревала, на душе становилось спокойно и радостно, словно музыка действительно уносила все плохое, смывала чистыми звуками всю горечь и обиды прошлых дней, месяцев и лет. И хотелось подставиться целиком под этот исцеляющий водопад слов и звуков, чтобы потом выйти в мир с новой, очищенной душой…
Оба киборга уставились с восторгом в окно, туда, где открылась сияющая зона перехода со всполохами по краю. Где звезды стекались в сплошные потоки, чтоб выплеснуть корабль в жутковатое красное марево, а потом в другие звезды, прекрасные, бесконечные и совершенно иные. Чучело сел на кровать, поджав под себя ноги. Лекарство действовало, стабилизируя физическую часть. Говорить не хотелось. Хотелось просто смотреть на звезды, даже спай не мешал: он и сам уставился, как завороженный. Два киборга в темной каюте смотрели в окно.
– Тебе надо спать, – внезапно отмер Эмиль. – Во время сна система стабилизируется.
– Это хозяева сказали? – Пока все складывалось слишком уж хорошо: ему дали лекарство, позволили смотреть в окно, спай пришел не для того, чтобы наказать бунтовщика. Если люди решили его пока не уничтожать, значит, надо узнать, какие приказы его ожидают.
– Нет. Это я сказал. Люди ждут, что ты сам решишь, чего хочешь. Можешь тут сидеть, сколько влезет. – Эмиль обвел взглядом каюту. Сам он после того рокового дня все время был рядом с человеком, новым хозяином, мониторя ситуацию, но мэйлис предпочитал прятаться. – Можешь даже еду сюда брать, смотреть кино, например, или читать. Терминалом умеешь пользоваться?
– Умею. Скажи людям, что я буду делать все, что им нужно. Меня не надо опасаться, я понимаю, они хозяева.
– Скажу, мне не сложно. – Эмиль еще раз оглядел темную каюту. Он бы в таких условиях просто сошел с ума потихоньку. – А лучше помоги мне утром готовить завтрак. Если что, скажем, что я тебе приказал.
– Хорошо.
Может ли один киборг приказать другому? А какая разница? Из кухни можно зайти в рубку, а там большие окна и видно намного больше звезд.
Утро началось не с завтрака, а с очень громкого разговора. Когда мэйлис вышел из каюты, то обнаружил, что коридор перекрыт большой плотной сеткой, возле которой, сидя у стен, притаились Рон с Эмилем. За паутиной верещал С-маур, цепляясь за Эрика и Асато всеми лапами.
– Вы должны дать мне слово! Вот обещайте! – Арран успел оплести паутиной выход не только в каюты, но и на кухню и даже к шлюзам, так что люди оказались в ловушке, что восприняли с полным спокойствием. Во всяком случае, на помощь не звали и за оружие не хватались.
– О чем? – Памятуя, как легко восьминогий приятель может упаковать уже не дверь, а их самих, Эрик предпочитал не вырываться, а сперва понять, чем он такому обязан.
– Обещайте! Потом скажу! Оба!
– Он – девочка, – пафосно-траурным голосом подвел итог воплям Асато. – Хорошо, дорогая, обещаю. И Эрик тоже обещает. Да?
– Ну ладно, обещаю, – киллер покосился на полицейского. – А теперь, С-маур, признавайся, во что ты нас только что втянул!
– Вы пообещали мне сидеть на Дэе, пока я не перелиняю! Вот! И никуда от меня не убегать! А потом полетим вместе!
– Куда это мы вместе полетим?! – Люди опять переглянулись.
– А куда угодно! Но я с вами! – Паук раздулся, стремительно меняя цвета от белого до ядовито-зеленого через оранжевый. – Я уверен, вы что-то замышляете, и без меня!
– Мы никуда без тебя не полетим, – заверил паука Эрик, осторожно отцепляя его от себя и приятеля и пересаживая на диван. – Сколько, ты говоришь, линька эта длится?
– От трех дней до месяца, как повезет! Сперва я буду раздражительным и нервным… И не надо мне тут кивать, как янодские болванчики! – Паук щелкнул челюстями и продолжал, периодически срываясь на визг: – Я еще даже не начал! Потом я найду убежище, обычно мы в доме окна затемняем, а потом уже будет и сама линька. А потом я вас найду, и если вы меня не дождетесь, то я вас съем! Понятно? Перестаньте кивать! И ржать тоже! Ничего смешного! Да что вы ржете-то?!
– Все, закончили. – Рон поднялся с пола и оборвал паутину. – Вот так всегда, люди и пауки лаются, а киборгам за ними убирай. Эмиль, займешься завтраком? И Чучело займи, а я пока отчищу стены от последствий межвидового конфликта.
К вечеру Чучело устал. Устал ждать, когда же хозяева решат, что с ним делать. С ним разговаривали, к нему обращались с простыми заданиями типа «подай-принеси», но о побеге так ни слова и не сказали. Забыть они не могли, но тогда что? Не придумали наказания? Или придумали, но пока не нашли время осуществить? Еще помаявшись, он решил спросить Рона, как самого старшего киборга и, главное, принадлежавшего тому же хозяину.
Послал сообщение и долго, почти минуту, ждал ответа. Когда уже стало казаться, что киборг пошлет в ответ его самого, тот все-таки ответил приглашением.
– Что тебе надо, Чучело?
Сэй обнаружился в грузовом отсеке, среди покрытых чем-то темным железок. Машинное масло, консервант, ржавчина – услужливо подсказала система. Рон сидел на брезенте, скрестив ноги, разложив целую кучу мелких железок, и протирал ветошью одну из них.
– Ты не знаешь, что хозяин собирается со мной делать? – Мэйлис присел рядом. Одна из железок была похожа на металлический контейнер с отверстиями, внутри которого переливались темным маслянистым блеском шестеренки.
– Знаю. – Сэй отложил натертую до блеска деталь и взял другую. Проблемы младшего киборга волновали его куда меньше, чем старый кобайк.
– Ты надо мной издеваешься? – не выдержал рыжий после пятнадцати минут созерцания процесса чистки деталей.
– Нет, – Рон наконец поднял голову от своих железок. – Я не знаю, что тебя тревожит. Ты живешь спокойно, тебя не трогают. Какого хера тебе еще надо? Редуктор.
– Что?
– То, на что ты смотришь, называется редуктор. Если ты его схватишь, то испачкаешься.
– Послушай, Рон, я, правда, не понимаю! Почему люди, хозяева, ничего не сделали? Я же сбежал.
– А что можно сделать с киборгом? Бить нас бесполезно, убивать они тебя не хотят. Отвезут на Дэю, а там сам решишь. С-маур уверял, что разумный киборг может там получить гражданство и работу.
– Какую работу? – Мэйлис понял, что запутался окончательно.
– Любую. Какую хочешь. – Рон подвинул к себе редуктор и с наслаждением принялся раскручивать на нем винты обычным торцевым ключом. Наконец деталь раскрылась раковиной, и стали видны внутренности в виде перемазанных маслом шестерёнок и штыря непонятного назначения.
– Красиво, – протянул завороженный масляным блеском деталей мэйлис. Рон с усмешкой крутанул штырь, и темная жидкость заиграла разными цветами.
– Починю, будет еще красивее. Хозяин знает, что за такую игрушку я свою механическую душу продам, – Рон мягко рассмеялся. – Если хочешь, скоро будет остановка на Ронде, сходим погулять. А то и правда, как говорил наш сержант перед строем: как хренов, так хоть забор ставь, а как человека, так не докричишься. Обычно он так добровольца назначал. Только ничего не притаскивай, мне и тебя хватает.
– Тебе помочь? – Что он может притащить и зачем, Чучело не понял, и потянулся к ветоши и еще одной нечищеной железке, ожидающей своей очереди. Очень уж интересно они выглядели.
– Только не сломай! – Сэй просунул ключи между шестеренками и, не обращая внимания на брызнувшее масло, что-то там повернул, подцепил и достал одну из них с непривычной мягкой улыбкой счастливого человека. – Вот так, сейчас пересоберу и будет, как новенький. А потом пойдем.
Воздух заканчивался медленно и скучно. Даже пришла в голову мысль отыграть сценарий с удушением, но только он слегка дернул ногами, как на поясницу опустился тяжелый армейский ботинок с рифленой подошвой, заставив лежать смирно. Подключился спай. В тот момент, когда мэйлис уже решил вдохнуть воду, просто так – время еще было, его внезапно дернули вверх и поставили на ноги. Рыжий не сопротивляясь – против двух-то боевых киборгов смысла не было – ждал, что с ним будут делать дальше. Хозяева наверняка дали им инструкции на этот счет. Ничего. Просто отвесили несильный подзатыльник и приказали возвращаться на корабль.
Некоторое время они брели через парк молча. Рыжему было все равно, что с ним сделают, за ночь он уже смирился и принял любое решение хозяев. Он просто любовался падающими листьями, которые текли с ветвей желто-красным дождем. В какой-то момент мэйлис оказался в центре такого разноцветного потока, да еще ветер закрутил вокруг него цветной водоворот, и киборг застыл, подставив ладони, чувствуя, как листья бьют по ним, по лицу, довольно сильно, резко, но интересно. Ощущение было новым, он никогда еще не попадал под сильный осенний листопад. Да еще с дождем, который начался с крупных капель, падая на влажный комбинезон и волосы, пришло ощущение странного, печального праздника. Его собственного.
Часть деревьев оказалась не желтой или красной, а темно–зеленой. Рыжий подошел к ним, поднял отломанную ветку с мягкими иголками. Система подобрала название «пихта». Тут, в парке, они росли островками, выделяясь не только цветом, но и совершенно особым запахом. Мэйлис подумал, что он раньше видел деревья, но вот так ярко их осознать и почувствовать не умел. Ему даже стало грустно при мысли, что это, наверное, последний раз, люди побега не простят, даже если и не убьют, то запрут или просто продадут, как живую куклу тем новым хозяевам со стеклянной мебелью. Он покосился на хозяйских киборгов, оба стояли спокойно, не пытаясь ему мешать гулять, не подгоняли, за что он внезапно ощутил благодарность к боевым собратьям. А к блондину еще и сочувствие: даже сейчас, когда хозяин был далеко, парень ни разу не ушел за процессор. Повинуясь внезапному порыву, мэйлис подошел к нему и, замирая от собственной храбрости, воткнул ему в прическу букетик листьев.
– Тебе так красиво, – пояснил он свои действия, надеясь, что тот не ударит и не выкинет подарок, эта мысль почему-то была особо обидной.
Эмиль понял, кивнул с улыбкой и тоже поднял несколько листьев, выбрав самые большие и яркие. Для этого ему пришлось сделать несколько шагов в сторону. Теперь уже два киборга собирали мокрые осенние листья в букеты.
Рон огляделся. Мимо прошли люди под зонтами: три женщины с маленькими детьми, у которых в руках тоже были мокрые листья. Женщины спешили, но малышня разбегалась, как большие цветные грибы, их дождь не пугал. Рон перевел взгляд на своих спутников. Потом опять на людей. Аналогия ему не понравилась, поэтому он послал младшим киборгам сообщение с требованием оставить природу в покое и все-таки выполнить задание по возвращению на корабль. Здесь дожди, конечно, не кипящие, как на Дюне, но все равно неприятно, и мокрый комбинезон уже липнет к телу, да еще рядом два разыгравшихся киборга в цветных листиках!
Коротко звякнул комм.
– Рон, где вас носит? Нашли? Или опять что-то произошло?
– Да, – признаваться не хотелось, но надо было объяснить задержку. – Просто молодежь листики гоняет.
– Что делает? – судя по тону, хозяин усомнился в его разуме. Пришлось скинуть запись: спай и мэйлис, собирающие цветные букеты.
– Бывает… – Хозяин заметно проникся. – Но хотелось бы сегодня взлететь. Ладно, детишки, еще на пару часов задержимся. Вам хватит?
– Я не играю,– отчеканил Рон возмущенно. – Я просто смотрю, чтобы эти двое чего-нибудь не натворили!
Над чем рассмеялся хозяин, он так и не понял.*
– Эмиль, ты в космосе был? – Рон смотрел на «младшего братишку» со снисходительной усмешкой. Раскрасневшийся, с частично растрепанными, а частично заплетенными в косички волосами, с торчащими оттуда листьями, боевой киборг выглядел почти ребенком. И именно так ощущался.
– Ни разу, я только на планете работал. Чучело, а ты летал?
– Да я даже в парке ни разу не был по-настоящему, – отозвался мэйлис, тоскливо оглядываясь вокруг, – нам уже пора?
– Да. Эрик и так недоволен, что пришлось взлет задержать. Предлагаю пробежаться.
Бегать, вот так, налегке, Рон любил. Ему нравилось ощущать движение мышц, их совершенную грацию, слитую с работой процессора, нравилось включаться в процесс анализа каждого движения, делая его сознательным и от того еще более красивым. Рядом так же бесшумно и быстро несся Эмиль, поднимая ногу ровно настолько, чтобы не зацепить неровную поверхность земли, почувствовав взгляд старшего киборга, он обернулся и подмигнул. Рон приказал ему обойти Чучело с другой стороны, у мэйлиса возникли затруднения: иногда он спотыкался, неверно оценивая препятствия. Это было странно, киборг не может так ошибаться, поэтому лучше было подстраховать этот брак КЭЙС-МИ, а то еще упадет на ровном месте.
Через забор Эмиль махнул первым, зацепился пальцами, подтянулся на руке, оперся другой и тут же послал тело в полет над бетонной кромкой, чтобы приземлиться на другой стороне. Чучело примерился было, но Рон молча подхватил его за бедра и отправил вверх, помогая. На той стороне Эмиль подставил спину ступенькой. Мэйлису даже обидно стало, эти двое относились к нему, словно он не киборг, а человек какой-то! Впрочем, выяснять отношения смысла не было, громада корабля поднималась прямо перед ним, обойти и будет открытый шлюз. И хозяева. Но как же не хочется…
Возле шлюза не было никого, ни кэйсеров, ни возможных покупателей. Чучело покосился на своих спутников. Охраняют, идут сзади по бокам, как будто он может от них сбежать! Интересно, убивать его будут так же вдвоём, или Рон один справится, как с Лисенком? Тогда, услышав приказ «сэй, убей обоих», он метнулся в каюту и там сидел, сжавшись, отключив все датчики, чтобы даже случайно не услышать ни звука. Этот второй мэйлис ему нравился, у него была хозяйка, которая за ним пришла. И он даже успел обрадоваться за них… Жаль, что все так закончилось. Нет, Эмиль ему тоже нравится. Лучше, если все сделает Рон.
Он посмотрел на листья в волосах блондина и решил, что поговорит с ним потом, если переживет сегодняшний день. Просто о чем-нибудь, хотя бы расскажет про жизнь в воде. И киборг легко взбежал по ступенькам трапа.
Едва они зашли, как шлюз за их спинами закрылся, корабль тяжело загудел, задрожал и оторвался от земли.
– Часа два на таможне проторчим, – сообщил Эрик, не отрывая взгляда от приборов. – Я говорил, что ненавижу очереди? Асато, ты как?
– Хорошо. Можно, я все-таки расстегну эти проклятые ремни? – японец не пожелал сидеть во время старта в каюте, за что был упакован в навигаторское кресло со всеми мерами предосторожности.
– Нет, – сказала Хейзер. – Пока не прыгнем, сиди тут. Лучше подстрахуй Эрика.
– Я не умею пилотировать, – спорить с искином было глупо, но еще более глупо было промолчать. Наглая лошадь заржала и плеснула виртуальной водой полицейскому в лицо. Тот вздохнул, демонстративно вытер рукавом ничего и повернулся к киборгам вместе с креслом.
Мэйлис стоял посреди рубки между боевыми киборгами, промокший, с листиками в волосах, но что-то менялось в его лице, словно стекая вместе с каплями дождевой воды, превращая живое существо в красивую игрушку, куклу для воплощения желаний.
– Нагулялись? Молодцы. – Эрик все-таки обернулся, окинул Чучело мрачным взглядом, и выдохнул: – Ты! Раздевайся. А я пока со всем остальным разберусь. У меня в планах на ближайшее будущее бурный секс!
Мэйлис послушно расстегнул комбинезон, плавно шевельнул плечами, чуть откинув голову назад, сбрасывая одежду до середины груди и позволив ей повиснуть на локтях. Рыжий полностью передал управление программе, выбрав сценарии «соблазнение» и «подчинение неизбежному». Перейти на любой другой сценарий он успеет. Хозяин не собирается отдавать команду полного отключения, и даже чего-то захотел, хотя и непонятно пока, какой сценарий он предпочитает. Настроение агрессивное, скорее всего будет воздействие средней тяжести, может быть, даже поломки…
Эрик глубоко вздохнул, перебрал слова, явно подыскивая наиболее цензурные, и внес поправку:
– Да нет, Рыжий, это не я тебя, это меня на таможне, с вопросом нафига мне столько техники на борту. А тебе сейчас в ванну, поесть и в каюту – лечиться! Простуженных киборгов у меня еще не было!
Рыжий мэйлис взбил подушку и уткнулся в нее лицом. Кожа горела, словно его отхлестали плеткой, он даже посмотрел на запястья – следов от веревок или наручников на них не было, а вот отрицательная информация о воздействии средней тяжести была. Но киборгу было плохо не только физически, его тревожила реакция хозяев на бунт и побег, вернее, отсутствие этой самой реакции. Ему приказали принять душ и убраться в каюту. Это должно было принести облегчение, но почему-то не принесло. Стало еще хуже. Почему так – он не знал, но прикажи ему сейчас человек отработать любой сценарий, хоть самый нелюбимый, приводящий к множеству поломок, он бы обрадовался. Все-таки лучше, чем безразличный приказ уходить прочь. Хотя использование, как он не раз убеждался, не мешает продаже или утилизации. Сейчас Чучело был согласен даже на Асато, пусть зашел бы хоть он, отдал приказ о задании. Мэйлис так и не поел, тошнило от одной только мысли о еде, несмотря на сигнал системы о необходимости восполнить запас энергии. Хотелось подойти к хозяевам и спросить, зачем же он им все-таки? Почему Рон с Эмилем не убили его? Могли. Не стали. Неужели с ним все настолько плохо?
Вопросы теснились в голове, рвались на выход, толкая на самоубийственный разговор с людьми. Зачем все-таки его забрали? Почему не продали? Почему не сдали производителям? В конце концов, могли же просто отдать приказ о самоуничтожении. А его просто отослали в каюту, как будто ничего не случилось! Это было… неправильно. Чучело прикусил уголок подушки, привычно давя в себе эмоции и разбушевавшиеся гормоны. Последние давились плохо, система, как обычно, не справлялась. Киборгу не положено ничего испытывать. Он все понимает, он просто сломался еще больше за вчерашний день, но он справится и с этим, справляются же боевые! Киборг должен просто выполнять приказы хозяев, тогда все будет хорошо, насколько вообще может быть хорошо у сломанного мэйлиса. Чучело с ненавистью посмотрел на комбикорм на столе и опять уткнулся в подушку. Он не будет есть, если хозяин не подтвердит это, как прямой приказ. Тошнит. Зато снова темно и никого нет.
Дверь открылась и закрылась за спиной гостя. Киборгу не надо было оборачиваться, он и так знал, кто зашел.
Эмиль положил на подушку блистер с таблетками и присел на кровать, сканируя состояние мэйлиса. Поломка неопасная, просто перенервничал, это спаю было знакомо. Он тоже себя плохо чувствовал, когда попал на «Кельпи», к счастью, ему было чем заняться – он выполнял приказы хозяина. А этому что делать?
– Четыре таблетки немедленно. Сейчас будем таможню проходить. Хочешь посмотреть?
– Не хочу.
Посмотреть хотелось, но еще хотелось, чтобы спай ушел и оставил его в покое. Или он пришел не просто так, а по приказу? Тогда дело другое. Рыжий покорно проглотил лекарство: если хозяевам пришло в голову его чинить, значит, скоро будет задание.
– Врешь, – Эмиль подошел к стене и просто приложил ладонь, развесив окно. – Давай посмотрим вместе. Сперва таможня, потом прыжок.
Корабль в это время проходил таможню – по центру темного треугольника космоса между сканерами среди россыпи звезд и движущихся огоньков космических кораблей. Мэйлис не выдержал. Поднялся, кутаясь в одеяло, подошел к окну, встал рядом с Эмилем, зачарованно уставился на звездочки кораблей в очереди, на саму таможню, в центр которой и входил корабль. Вот к «Кельпи» пристыковался таможенный катер, вот он яркой звездочкой устремился прочь.
– Красиво. – Чучело прижался к стеклу, пытаясь увидеть как можно больше. – А ты почему не с хозяином?
– Решил, что ты окно сам не откроешь. У тебя есть имя?
– Чучело. – Мэйлис пожал плечами. – Меня устраивает.
– А человеческое имя у тебя есть? Или, может быть, было?
Рыжий задумался, подбирая слова. Что такое «чучело» он знал прекрасно, среди его хозяев был фермер, у которого он работал днем на земле, а ночью в постели. Там на поле, отпугивая птиц, и стояли чучела, смешные человечки из тряпок и палок. После сбора урожая их сожгли вместе с остатками ботвы. Мэйлис видел, как они горели в весело потрескивающем огне, и ему было их очень жаль. А на следующий день фермер отвез его в город и продал в бордель. Спай этого не видел. И не надо ему.
– Мне нравится Чучело. Хозяева давали имена, разные, но Чучело лучше – оно ничего не обещает.
– Среди твоих хозяев кто-нибудь знал, что ты разумен?
– Нет. Я только сейчас себя выдал. Почему ты не оста… Ой, что это?!
– Это мы прыгаем! – ответил Эмиль после паузы, во время которой он успел послать сообщение Рону и получить ответное.
Разрушенный оазис поджигать не стали.
Более того – все, что только могло гореть, еще ночью собрали со всей возможной тщательностью и перетащили поближе к кольцевому лагерю. А как только развиднелось, Сай опять послал своих соколов – подбирать то, что в ночной суматохе пропустили.
Это была неплохая идея – возвести в некотором отдалении от Башни, на таком расстоянии, чтобы невозможно было рассмотреть в деталях и подробностях, великое множество походных шатров из подручных материалов. Создавая тем самым у обитателей Башни впечатление, что осадила ее настоящая многотысячная армия, с которой шутки плохи, и лучше бы пойти на переговоры.
Костры, в великом множестве разведенные по периметру окружившего Башню кольца, служили той же цели, а дым и огонь не давали толком рассмотреть, что же происходит там, за линией костров. Вот и рыскали все, свободные от вахты по поддержанию огня, в поисках топлива для него же.
Больше-то все равно делать ничего не оставалось…
– Ну и как?
Можно было бы и не спрашивать – подошедший Квентий раздосадовано сплюнул прямо в костер. Ощерился:
– Бесполезно! Перед самой рванью он выл и корчился, словно безумный, а сразу за ней лишился чувств и стал задыхаться, точно выброшенная на песок рыбина. Пришлось обратно тащить, хорошо еще, что веревку длинную привязали… Да и то – откачали с трудом.
Рванью неширокую полосу красно-черного песка, замыкавшую башню в неровный круг, еще ранним утром Сай обозвал. Присвистнул длинно, как только хоть что-то разглядеть сумел, и тут же и обозвал. Название прижилось. Действительно, как же еще называть эту странную полоску, на которой вроде бы обычный красно-черный песок не лежит ровными и привычными барханами, а словно бы разорван и раздерган на многочисленные мелкие кучки-комочки? Словно и не песок это вовсе, а накипь на малосъедобном вареве нерадивой кухарки! Рвань, да и только!
Изможденный старик, единственный выживший из Ахлата, утверждал, что через эту полосу внутрь не способен пройти ни один мужчина. Только Жрицы и их служанки имеют право свободно входить и выходить за пределы Рубиновой Башни. Мужчина же оказаться внутри Башни может одним единственным способом – для этого ему надобно там родиться. А выйдя – вернуться уже не сможет.
Сперва старику не поверили, посчитав его либо лгуном, либо безумцем. Но старик выл и клялся, что это воистину так, и что ни один мужчина не может попасть в башню снаружи живым. Более того – даже просто подойти к ее подножию не сможет. Он плакал и кричал, что отдал бы все сокровища подлунного мира за возможность вернуться, потому что был он сам оттуда, из этой проклятой всеми богами Рубиновой Башни. Он был сыном какой-то давно уже, наверное, скончавшейся от старости младшей жрицы, и провел в Башне почти два десятка восхитительнейших зим, прежде чем был изгнан за какое-то теперь уже всеми давно позабытое прегрешение.
Впрочем, если вспомнить рассказы Закариса о своей незабвенной сестренке, то мамаша этого дряхлого безумца с клочковатой седой бороденкой до сих пор вполне могла пребывать в добром здравии, да и выглядеть при этом – куда моложе собственных внуков.
Конан поверил старику сразу, как только чуть рассвело.
Слишком уж уверенно вели себя обитатели упрятанной в скалу башни – никакой тебе суетливой паники, никаких спешных приготовлений к отражению вполне вероятной атаки. Несколько молоденьких служанок даже довольно долгое время торчали на нижнем балконе, до которого разве что самый ленивый и слепой на оба глаза лучник дострелить не сумеет. А этим хоть бы что – торчали себе, разглядывая сверху воинов, хихикая да шушукаясь, пока властный окрик откуда-то из недр Башни не загнал их обратно внутрь.
Но и потом в окнах нет-нет, да мелькали светлые пятна чьих-то лиц. Не испуганно мелькали – скорее, любопытствуя. И Конан мог поклясться – хотя, конечно, с такого расстояния не разглядеть, – что на лицах этих улыбочки самого ехидного свойства.
Не боялись обитатели этой Башни атаки конановских молодчиков. Совсем не боялись.
Они даже не стреляли в тех, кто попытался подойти к основанию башни вплотную. И расплавленную смолу на головы наглецам не лили. Хихикали только втихаря, наблюдая сверху, как буквально в шаге от полосы рваного песка ноги наглецов сами собой начинают выписывать разнообразные кренделя, отказываясь нести своих хозяев вперед. Куда угодно, в любую сторону, можно даже сразу назад – но только не вперед.
Саевские соколы были ничуть не менее упрямы, чем конановские драконы. И отступать никто из них первым не собирался. Понаблюдав за их бестолковыми попытками с хороший поворот клепсидры, Конан сам прекратил это безобразие волевым приказом. Больше всего в бессмысленности этих попыток его убедило то обстоятельство, что за все это время сверху не прилетело ни одной стрелы – более того, никто даже не удосужился вылить на головы атакующим содержимое ни одного ночного горшка! Да и лиц в окнах существенно поубавилось – обитателям замка явно прискучило однообразное развлечение.
Опытным путем к тому времени все убедились, что ступить на рвань не получается ни у кого и никаким образом. Ни обычным шагом, ни бегом, ни на четвереньках, ни даже ползком. Подворачивались ноги, слабели и подгибались руки, дикой болью скручивало живот, а чувства смешивались в невнятную кучу и куда-то уплывали. А потом человек обнаруживал себя торопливо идущим (ковыляющим, бегущим или ползущим) в противоположную от Рубиновой Башни сторону.
Самые горячие из саевских соколов уже поговаривали о том, что неплохо было бы проверить на прочность каменные перила опоясывающего башню нижнего балкона, так соблазнительно нависающего всего-то в каком-то жалком десятке человеческих ростов – чуть ли не прямо над головами атакующих! Можно было даже со стенолазным приспособлением, помогшим штурмовать дом Нийнгааль в Сабатее, не напрягаться – узкие сквозные прорези и декоративный рельеф балюстрады до предела облегчали задачу. Достаточно привязать три-четыре десятка веревок к трем-четырем десяткам стрел и заставить десяток лучников выстрелить три-четыре раза, целясь в эти самые прорези – и походные штурмовые лестницы готовы! Подняться по такой любой из драконов сумеет быстрее, чем самый торопливый жрец прочтет самую короткую благодарственную молитву.
Конан осмотрел балкон, стены и рвань, нахмурился и запретил.
Доступность балкона была лишь видимостью. Он был не очень широким, этот балкон. И находился внутри кольца рвани. Как минимум, на три-четыре шага ближе к основанию башни, чем полоса странно неровного песка. А это значило, что воины, взбирающиеся по зацепленным за него веревкам, тоже окажутся внутри кольца. Куда, если верить утверждениям старика, ни один мужчина не мог попасть живым…
Даже тем из воинов, кто не особенно-то и верил словам полубезумного старца, не хотелось проверять их соответствие истине таким опрометчивым способом. Особенно – на собственной шкуре.
Вот тогда-то Квентий и предложил попробовать эту штуку – с веревкой. В том смысле, что не привязывать ее к стреле, а обвязать ею какого-нибудь добровольца и, отойдя подальше за изгиб башенной стены, попытаться втащить человека внутрь заколдованного кольца. Стоит ли говорить, что на роль принудительно-добровольной жертвы единодушно выбрали дряхлого безумца? Он был единственным пленным, сам кричал, что вернуться хочет, да и вопли эти его, честно признаться, к тому времени всем уже порядочно поднадоели…
И вот теперь несчастный старик слабо поскуливал у одного из костров, потихоньку приходя в себя. И даже самые горячие головы, глядя на него, больше не настаивали на немедленном штурме.
– Эх, нам бы сейчас с десяток амазонок… – Квентий зло ощерился, глядя сквозь рваный дым на неприступную скалу, – Говорят, эта туранская мода на женщин-охранниц и до Шема уже добралась, некоторые короли очень даже… Я, правда, не слышал, чтобы в Сарке такое было в заводе, но ведь мы и не спрашивали, правда? Может, послать гонца? Вдруг повезет, а по времени он и не только до Сарка успеет добраться, пожалуй…
Они уже знали, что времени до пугающей свадьбы гораздо больше, чем предполагалось ранее – пленный старик успел объяснить, что Великий Ритуал проводят исключительно в полнолуние. До которого оставалось почти что три четверти луны – действительно, хороший гонец не только половину Шема обскакать успеет, но и с добычей обратно вернуться. Если, конечно, обнаружит ее, добычу эту. Женщины-воины не так уж часто встречаются в этой патриархальной раздробленной стране. Редкость они здесь. А любая редкость очень дорого стоит.
Обскакать, отыскать, а потом еще уговорить, суметь сторговаться и успеть вернуться вовремя… Конан покачал головой.
Нет.
Такого даже самый лучший гонец не сумеет.
– Надо, чтобы они сами к нам вышли. Это единственный шанс.
Квентий, уже вскинувшийся было возразить, закашлялся – порыв ветра накрыл его дымным облаком с головой. Конан наблюдал за ним с интересом. Потом посмотрел сквозь дым на близкую башню. Сощурился.
Добавил – уже совершенно другим тоном:
– Ищите то, что дает самый густой и вонючий дым. И побольше! Что там в Ахлате еще осталось? Тащите кошмы, мешки, седла, шкуры, трупы – все сгодится! Ветер здесь постоянный. Мы их просто выкурим!
– И костры! – крикнул он уже в спину рванувшегося выполнять приказ Квентия. – Больше костров! Как можно больше! Пусть думают, что нас тысячи! Десятки тысяч! Сотни!!! Пусть осознают, что единственный выход – вернуть Атенаис!..
***
– Их тысячи. Десятки тысяч. Может быть даже – сотни…
Черный вонючий дым душным облаком стелился над Красной пустыней Шан-э-Сорх, превращая ранние сумерки в глубокую ночь. Здесь, на верхних этажах башни, еще можно было кое-как дышать, но от отвратительного смрада было никуда не деться и здесь.
– Не важно, сколько их. Повелитель велик, и ни один из них не сможет переступить границу и остаться живым. Ни один. Никогда.
Две жрицы стояли у окна на предпоследнем этаже башни, разглядывая затянутые вонючим дымом окрестности. Две обманчиво молодые жрицы, но лишь одна из них была молода на самом деле. Молода, неопытна и явно напугана. Вторую же происходящее скорее забавляло – ее негромкий льдистый смех хрустальным колокольчиком то и дело звенел под гулкими сводами башни.
– А если среди них есть женщины-воительницы?
– Вряд ли. Иначе нас бы уже давно атаковали.
– А если все-таки? У нас так мало мужчин! Да и те – не воины! Все наши воины всегда оставались в Ахлате… Неужели придется драться самим?!
На это раз Нийнгааль смеялась долго – очевидно, юная жрица в качестве вооруженного защитника Башни действительно представлялась ей зрелищем довольно комичным.
– Не бойся, глупенькая! Тебе драться даже в этом невероятном случае точно не придется. И никому из нас не придется. С женщинами разберется сам Повелитель. И после этого они уже и сами ни с кем не захотят драться. Ну, разве что с кем-нибудь из Высших Жриц – за возможность еще раз испытать прикосновение…
Юная жрица долго молчала, переваривая услышанное. Но все-таки высказала последнее опасение:
– Этот дым… От него все так устают! Хоть бы ветер переменился, что ли…
– Ветер тут не причем. – Голос Нийнгааль стал задумчивым. – Мы уже трижды меняли его направление, но они очень быстро перестраиваются, и самые дымные костры оказываются с наветренной стороны меньше, чем за половину поворота клепсидры… Но ты права – люди от дыма действительно устают. И будут уставать еще больше… А этих варваров слишком много, они могут постоянно сменять друг друга и не устанут жечь свои костры днем и ночью… Их десятки тысяч, может быть – даже сотни, с чего бы им уставать… Через две недели мы будем иметь толпу вконец издерганных жриц, на ходу засыпающую от усталости прислугу и полумертвую невесту… Нет! Ты права, маленькая. Великий Ритуал надо проводить со свежими силами, не отвлекаясь на головную боль и кашель!
– Повелитель их всех уничтожит?! Вместе с их гадкими кострами?! – С надеждой спросила младшая жрица, сверкнув в полумраке восторженной белозубой улыбкой. Нийнгааль снова рассыпала по каменным ступеням хрустальные бусины своего смеха:
– Да нет же, глупенькая! Повелитель сам никогда никого не уничтожает! Он ведь Хранитель, понимаешь? Великий и древний Хранитель Великой и древней пустыни Шан-э-Сорх. Он никогда не убивает сам, даже Невесту ему готовят Высшие Жрицы. Да и зачем ему убивать? Шан-э-Сорх и сама великолепно справляется, вытягивая жизненные силы из неосторожных путников. Сотни тысяч паломников ежегодно стремятся в Ахлат – и один повелитель знает, сколько из остается здесь навсегда… Красная пустыня сурова. А Он лишь охраняет эту пустыню. И мы ему иногда помогаем в этом. Вот как, например, сейчас… Мы просто проведем Ритуал раньше, пока всех еще не вымотала эта глупая осада. Например, завтра… А что? Платье готово, остались кое-какие мелочи, но с ними вполне можно управиться до утра… Решено. Это будет завтра.
Младшая жрица, похоже, пришла в ужас:
– Но ведь до полнолуния еще целых две недели! Это невозможно! Нельзя! Великий Ритуал проводят только в полнолуние!!!
Бусинки хрустального смеха скакали по каменным плитам, разбивались острыми осколками, терялись в глубоких тенях.
– Какая же ты еще… глупенькая! Полнолуние – это символ. Просто удобный символ – для людей. Для самого же повелителя и его Ритуалов оно не имеет ни малейшего значения. В те далекие времена, когда Повелитель пришел в этот мир, никакой Луны еще и в помине не было! Так какое же значение для него могут иметь какие-то там фазы того, чего вообще нет? Ступай! Передай остальным – пусть готовятся, мы начнем на рассвете! Трудная ночь, трудный день, да, да, я понимаю… Зато уже завтра к вечеру, возможно, никакого дыма больше не будет и в помине! И никакой осады. Не понимаешь? Завтра вечером мы выдадим этим варварам тело той, за кем они сюда пришли! И им больше незачем будет нас осаждать и окуривать дымом… Беги же!