— Вы что, издеваетесь? – не сдержавшись, рявкнул Станислав.
Полина влезла сбоку и всхлипнула:
— У нас Дэньку украли.
— Как украли? – Александр был огорошен случившимся.
— Вот так. Похитили. Тед с Дэном возвращались из бара, Дэна вырубили глушилкой, Теда ударили по голове, пока он очухивался, Дэна запихнули во флаер и увезли.
— Киберворы?
— Хуже. Казак, — выплюнул ненавистную кличку Станислав, — сбежал из тюрьмы.
— Это известно точно?
— Совершенно. Он видео прислал.
— Шлите сюда.
Изображение замигало и несколькими секундами позже динамики тренькнули – пришло сообщение. Александр открыл видео, не прерывая связи, и пальцы его непроизвольно сжались в кулаки. Снят был, безусловно, навигатор «Мозгоеда». Втиснутый лицом в пах развалившегося в кресле усатого мужика. Всем телом вздрагивающий под ударами бича, ложащимися на спину. Висящий на цепи в узкой темной камере. Крупным планом глаза, сначала пылающие яростью и ненавистью, затем становящиеся все измученнее и мертвее. Глаза человека, понимающего, что живым он от своего палача не уйдет, но держащегося из последних сил, потому что Казак прямым текстом в камеру озвучил: «Вот кончится ваш мальчик, следующая будет девочка. Ждите». Александр закрыл файл.
— Что известно о Казаке?
— После побега – почти ничего.
— Когда и где произошло похищение?
— Аллатриста, шесть дней назад.
— Что галаполиция?
— Ищут, делом занимаются местные. Ищут не очень охотно, не надрываются ради вещи.
— Дэн не вещь! – сбоку раздался протестующий возглас Теда, Станислав не глядя, отмахнулся.
— А Роджер?
— Недоступен.
— Все, что известно – мне сюда, адрес полицейского участка тоже. Вы еще там?
— Да.
— В ближайшие сутки-двое никуда не сдвигайтесь и обеспечьте себе алиби, — Александр, чтобы избежать вопросов, отключил звонок. Почти тут же пришло сообщение, принятое, распаковалось во внушительный архив.
Александр вместе с креслом развернулся спиной к пульту, вытащил из-под него щуп коннектора, воткнул себе в затылок, шикнул на Рэя, полезшего с вопросами и замер, закрыв глаза. О том, что он не спит и вообще жив, можно было догадаться только по движениям глаз под веками и изредка судорожно подергивающимся пальцам.
Рэй обретался рядом и поглядывал на него. Постепенно на корабле стало отказывать все, что требовало искина – интенсивная работа коннекта из двух искинов, DEX’овского процессора и человеческого мозга забирала себе все мощности. У Александра начала разогреваться голова, в инфракрасном зрении заполыхав оранжевым. Температура ее дошла до 39,8, и Рэй уже всерьез задумался о холодном полотенце на лоб, но не решился влезть, боясь помешать.
Спустя три с половиной часа Александр открыл глаза, выдернул коннектор и, на подгибающихся ногах пошел в душ. Там он, не входя внутрь, снял шланг, тяжело опустился на колени перед входом, сунув голову в кабину, и щедро полил ее холодной водой. Вернулся через пару минут, оживший:
— Да, такая спарка мощная штука. Летим, Рэй, поработаем черными плащами. Дальние рубежи Шебы. И не спрашивай, как я узнал.
— А как ты узнал? – тут же спросил Рэй.
— Сначала пересмотрел все данные, что на него были, вжился в стиль. Потом пересмотрел записи с камер рядом с тем местом, где произошло похищение. Потом посмотрел, какие из кораблей на орбите могли его принять. В общем, до фига мелких деталей. Летим, летим, не медлим. Дядя Ко, давай начало трассы.
— Координаты у Барсика, всего три прыжка, заканчиваю. Можно стартовать.
— Рэй, сядешь пилотом? Башка раскалывается, как бы не накосячил.
— Да, конечно, — быстро сел на пилотское место и включил прыжковые двигатели на разогрев. Александр достал из медбокса пару таблеток, съел их и зашуршал пайками.
— Есть будешь?
— Нет, пока ты думал, я жевал всякую ерунду, сейчас твоя очередь, — Рэй не отрывался от разворачивающейся трассы.
— Угу.
Прыжок. Гашение и короткий перелет до следующей червоточины. Снова прыжок. Пришедший в себя Александр сменил Рэя. Он вел яхту, крепко закусив губу, погруженный в свои мысли. Еще прыжок. Вынырнули довольно далеко, Александр уверенно направил яхту на сближение с корветом Казака.
— Ал, тут где-то стеллс-режим был, активирую.
— Давай, — выдохнул Александр.
Снова повисло напряженное молчание. Через сорок минут Александр подвесил «Великий Хронос» чуть ли не в десятке метров от «Берсерка» и снова сконнектился с искинами. Через десять минут резко освободился и встал:
— Все, их искин мой, мы его хакнули. Повезло – у них ночь. Кира права – везение рыжих – сильная вещь. Пошли. Дэн здесь. Еще там тринадцать людей и четыре киборга – «семерки». Сначала они. Потом дежурный в рубке. Потом остальные люди. Не церемонимся, зачищаем полностью. У меня нож, возьми станнер, больше оружия нет. И пока я швартуюсь – надень комбез, с него кровь легче смывать.
Александр мягко, как перышко, пришвартовал яхту шлюз в шлюз. Тихо вздохнул герметизирующий рукав. У чужих дверей Александр притормозил, минуту пообщался с замком и тот сдался, открыв темный коридор.
— Снимай все на видео.
Две тени в боевом режиме скользнули в ночи. Ведомый искином «Берсерка», Александр уверенно распахнул одну из дверей и скомандовал: «Свет!». Свет вспыхнул, из ячеек выскочили четыре «семерки», но при виде DEX’истского жетона встали неподвижно, стеклянными глазами уставясь на ночных гостей.
— Ты разумный? – подошел Александр к первому слева.
— Уточните понятие «разумный», — последовал механический ответ. Стремительное змеиное движение – Александр полоснул «семерку» ножом по горлу. Тот захрипел, упал, вокруг него начала быстро растекаться лужа крови.
Александр сделал шаг вправо. Тот же вопрос, тот же ответ и та же картина. Рэй страховал сзади. Для него происходящее не было чем-то из ряда вон выходящим, надо – значит надо, а с возможностями Алекса уже познакомился на «Страннике».
Еще шаг.
— Ты разумный?
— Да! – злой выкрик и взметнувшаяся рука. Но Алекс пропустил кулак мимо и просто прикоснулся к груди нападавшего. Тот рухнул, отключенный.
Четвертый киборг тоже лег с перерезанным горлом.
Две тени продолжили бесшумное скольжение. Следующим пал задремывающий за пультом дежурный. Остальных накрыли в своих постелях. Проснуться им уже не светило никогда. Только один из команды, судя по реакции, недавний военный, успел проснуться и выстрелить в них из станнера, выхватив его из-под подушки. Александр даже не стал уворачиваться, просто подошел и так же, как остальным, провел ножом по шее. Рэй даже невольно залюбовался Алексом: стремительные, точные движения, глаз «шестерки» не всегда успевал их отследить.
Казака оставили напоследок. Когда двое рыжих, уже не таясь, вошли в его каюту, тот спал, раскидав ноги и раскрыв в пьяном храпе рот.
— Подними его и зафиксируй, чтоб не дергался.
Рэй кивнул и за шею вздернул Казака на ноги. Хмель с него слетел мгновенно. Александр тем временем полоснул ножом по простыне, дернул и полученной лентой сноровисто стянул Уайтеру руки.
Встал прямо перед ним, заложив руки за спину и слегка покачиваясь с носка на пятку. Первым не выдержал Казак:
— Кто вы и что от меня хотите?
— Хм… Кто мы – тебе и самому уже понятно, не дурак. А хотим мы от тебя все лишь своего брата. Не пробегал мимо рыжий такой, а?
— Нет! Проваливайте, здесь везде мои люди!
— Эти что ли? – Александр посмотрел на Рэя и тот понятливо запустил на голоплатформе кадры из снимаемого видео, слегка развернув голову Казака к вирт-экрану. После третьей смерти Казак взвыл:
— Суки! Забирайте свою тварь и валите отсюда!
Александр рывком приблизился к Уайтеру, глаза в глаза, и тот под пристальным холодным взглядом задергался, засучил ногами, пытаясь отодвинуться:
— Вас двое! Справедливости!
Александр отдвинулся сам, разглядывая бывшего работорговца как недопрепарированную лягушку:
— А ты знаешь, брат, действительно несправедливо, — и замолчал.
Рэй открыл было рот возмутиться и закрыл его снова, рассудив, что людям лучше видно, что справедливо, а что нет.
— У нас там Дэнька голодный, — выдержав паузу, продолжил Александр, — а тут столько калорий пропадает.
— Алекс, — Рэй недоверчиво на него посмотрел, — значит, ты тогда, когда сказал мне, что съешь, не шутил?
— Тогда шутил. А сейчас нет. Сцедим кровь и напоим Дэна.
— Ну, в принципе, допустимый источник питательных веществ. Усваиваемость высокая, по составу идентична DEX-макси, разведенной с водой в соотношении один к трем, но лишенная простых углеводов. То есть он же совсем несладкий.
— То есть сказать: «Кто у нас тут такой слааденький?» мы не сможем?
— Не-а.
— Ничего, посахарим. Сейчас приду, — и Александр исчез за дверью.
Казак, слыша, как две твари всерьез обсуждают его съедобность, потерял дар речи, но тут же снова нашел его, когда Александр вернулся, держа в руках ковшик с камбуза. Большой, литра на полтора. И ложку. Задергался, проклиная.
— Смотри, я уже сахарку добавил, — Александр приподнял ложкой повыше белые крупинки, демонстрируя. И, не обращая внимания на вопли, присел на корточки рядом, поймал дергающие кисти и откусил фалангу указательного пальца. Сплюнул. Сжал кисти в ладони, зафиксировав над ковшиком, брезгливо поморщившись от расплывающегося на пижамных штанах пятна.
Казак матерился и вырывался, Рэй держал его за шею, Александр за руки. Диспозиция не менялась, пока не натек почти полный ковшик. Потом Александр медленно поднялся. Видя перед собой поднимающуюся рыжую голову, Уайтер притих, замолчал и перестал шевелиться.
Александр задумчиво размешал ложкой густую багровую жидкость, так же задумчиво, жестом домохозяйки, пробующей суп, слизнул пару капель с кончика, анализируя состав.
— Эх, хороша наливочка, — отставил ковшик на прикроватную тумбочку. Уайтера согнуло в рвотных спазмах. Рэй пригнул его голову, не ослабляя захвата. Подождал, пока спазмы утихнут и поднял снова. Он уже понял, что Александр играет с Казаком, как кот с мышью. Он знал, что так бывает, видел по головизору.
— А вот что теперь с тобой делать? Пожалуй, бросим тебя здесь истекать кровью.
В глазах Казака мелькнула тень облегчения – рана небольшая, он сумеет распутаться и остановить кровотечение, когда эти уйдут.
Но уже почти отвернувшийся Александр повернулся снова:
— Хотя нет. Ты нам еще кое-что задолжал, — рывком сдернул с Казака штаны, сжал его гениталии в горсти и отсек одним движением. Казак взвыл, захлебываясь воздухом и невесть откуда взявшимися слезами. И почти догадался, чем услышал:
— Это чтоб не совал, куда не следует, — пауза, — а это чтоб уже наверняка никогда не отдал никакого приказа, — тонкие, но сильные пальцы вцепились в осклизлый язык, продавливая мякоть, и вырвали его с корнем.
Потеряв сознание от боли, Уайтер уже не слышал:
— А это чтоб уж точно, — и не почувствовал клинка, вспоровшего живот. Аккуратно, не задевая кишечник, только чтобы выпустить наружу синеватые петли.
— Брось его уже, что ты в него вцепился, в этакую пакость? Пойдем, тут все закончено, — голос Александра был ровен и спокоен.
Так же ровна была его походка, когда он направился к двери. Рэй остановил его:
— А как же ковшик с кровью?
Александр напряженно развернулся:
— Я, вообще-то всерьез и не думал использовать его как питание.
— Ну и зря, — пожал плечами Рэй, — ничего противоестественного для нас здесь нет, это все человеческие заморочки. Но ты его классно попугал.
Александр повторил жест Рэя:
— Ну, если нормально, тогда бери, — и так же ровно и напряженно вышел.
И только у самой двери в карцер он обмяк, прислонился к стене:
— Вот теперь я боюсь. Боюсь зайти, не зная, жив ли он, — поднял на Рэя на самом деле испуганный взгляд.
Рэй просканировал камеру:
— Жив. Запущена ускоренная регенерация.
Александр коротко благодарно кивнул и небрежно вскрыл простенький замок.
Дэн был там. Совершенно обнаженный, исхудавший до кожи и костей, он висел на выкрученных руках на цепи, подвешенной к потолку. На уровне девятого-десятого ребра под рёбра входили стальные крючья на веревках и растягивали грудную клетку в стороны, фиксируя и не позволяя сделать выдох. Голова свесилась на грудь, спутанные опаленные волосы закрывали лицо.
Александр скомандовал:
— Рэй, мухой за ключом. У Казака в кармане, или на тумбочке. В общем, совсем рядом.
Рэя как ветром сдуло. Александр приподнял голову Дэна за подбородок. Бледное в прозелень лицо. Запекшиеся губы. Выцветшие, безжизненные, совершенно стеклянные глаза. Глаза биомашины, человека здесь и сейчас не было. Александр продемонстрировал жетон. Сквозь стягивающий горло ошейник Дэн прохрипел:
— Система готова к работе. Работоспособность двадцать один процент.
Александр, не произнося ни слова, рубанул ножом по веревкам, вытащил крюки, расстегнул и снял ошейник. Грудная клетка опала, поднялась снова, жадно вбирая воздух. Вернулся Рэй с ключами. Вот только чтобы расстегнуть наручники, Александру пришлось опуститься на одно колено и подставить Рэю плечо: они все втроем были одного роста, а стальные обручи вытягивали тело Дэна так, что он почти не касался босыми ступнями пола. Тихо щелкнув, провернулся ключ. Рэй спрыгнул с плеча, удерживая Дэна на весу, не давая грохнуться на пол, мягко его опустил. Пользуясь тем, что сам Дэн без сознания, а его кибернетической составляющей, мягко говоря, все равно, Александр, даже не прибегая к помощи своей хирургической программы, несколькими движениями вправил ему плечевые суставы и поднес к губам ковшик:
— Пей.
Размеренно, механически киборг присосался к содержимому и выпил чуть больше литра. Александр заглянул в остатки:
— Почему не допиваешь?
— Превышен максимальный объем желудка, — его закачало, и глаза стали закрываться.
— Рэй, тащи нашего потеряшку на корабль, я сейчас разумную «семерку» навещу и приду.
— Ага, — кивнул Рэй, подхватил Дэна на руки и скрылся в коридоре.
Александр вернулся к оставленной «семерке», тот уже почти пришел в себя.
— Перезагрузись, поможет, — посоветовал ему.
Киборг перезагрузился и вполне осмысленно поглядел на страшное существо:
— Ты кто? Второй, понятно, «шестерка», а ты кто?
— Экспериментальный образец. Мне сейчас некогда с тобой возиться. Мой тебе дружеский совет – уходи с этого дерьмового корабля, возьми в ангаре флаер, на Шебе обратись вот по такому адресу, — скинул по внутренней связи, — скажи, что ты – привет от Александра, тебе помогут. Не дергайся, не паникуй, изображай правильного киборга с заданием. Там филиал ОЗРК. Потом, через пару дней попроси их связаться со мной, они знают, как, расскажешь, как ты такой вообще получился, «семерка», и вдруг разумный. Вас же вроде срывать не должно. Все, я пошел, мне действительно некогда.
— Стой! Оформи в виде приказа, мне так проще будет.
Александр снова показал творящий чудеса жетон, четко и недвусмысленно повторил киборгу, что ему надо сделать. Тот ответил: «Приказ принят» и усвистал за флаером.
Александр же отправился в обратную сторону – на свой корабль.
Рэй уложил Дэна на кресло и уже заканчивал возиться над ним с диагностом.
— Как он?
— Трудно понять, — Рэй накинул на спасенного плед, — Механических повреждений внутренних органов нет, потерял много крови, переломы, остаточный пневмоторакс, отек легких и все такое. Судя по процентам работоспособности – восстановить энергию, и все само зарастет. Другое дело – что там с мозгом.
— Кислородное голодание и кома. А вот пришел ли он в себя – это мы сейчас посмотрим, — Александр наклонился над навигатором и легонько похлопал его по щеке, — Дээн, очнись, Чип и Дэйл пришли…
Дэн приходил в себя медленно и неохотно. В голове постепенно прояснялось, как будто грузилась картинка на древних, первых еще компьютерах. Последнее, что он помнил – обжигающая боль от пламени газовой микрогорелки. Боль вроде бы не смертельная, но когда раз за разом проводят по одному и тому же месту, тут уж поневоле спрячешься за процессор.
Сейчас же вокруг наконец-то тепло, он лежит на спине на мягком и немного изогнутом, во рту железистый и почему-то сладкий привкус, показатели энергии намного выше, чем в последний раз. Но больше всего радовала не приятная тяжесть в желудке, не отсутствие боли в вывихнутых плечах, а возможность нормально дышать. Его спасли? Или это предсмертный бред? Говорят, у людей так бывает. Жалко, если так, в ловушке, несвободным. И голоса рядом. Два смутно знакомых похожих голоса. Один совсем молодой, тараторит, второй чуть постарше, поспокойнее. Обладателя второго голоса система обозначила как хозяина с высшим приоритетом приказов. Это могло означать только одно: DEX-компани. Вот только давайте обойдемся без представителей корпорации. По щеке похлопали: «Дээн…».
Дэн выбросил руку в сторону голоса, целясь в горло, одновременно открывая глаза. Руку его без усилия перехватили, не больно, но прочно, она как будто в патоке, увязла в чужой ладони. А обладатель голоса чуть постарше с удивлением воззрился на него такими же голубыми глазами:
— Ты чего?
Дэн высвободил руку и приподнялся. Тут же захотелось протереть глаза: он находился в компании двух своих близнецов, только один из них был выгоревший на солнце и странно пострижен.
— Вы кто? Где я? Где Казак? И почему я тебя вижу как дексиста?
— А ты что, соскучился? – фыркнул тот, что помоложе, и с нормальными волосами, забранными в хвост.
— Александр, — представился тот, который его будил, — а этот балбес – Рэй. Перезагрузись или сделай откат системы на полчаса, мне нужно было взять контроль над твоим процессором, пока тебя не было.
И этот туда же. Еще глаза не раскрыл, а уже за горло хвататься. Действительно, у DEX’ов паранойя в крови. Только как же он вообще сумел выжить с таким взрывным характером? Или все уже вконец достало? Ладно, пришел в себя – это уже хорошо.
— Ты как себя чувствуешь?
— Вам как ответить, культурно или по существу?
— Вот, и я так же сказал на такой же идиотский вопрос, — поддержал Рэй.
— Ехидничаешь – значит, жить будешь,- вынес нехитрый вердикт Александр, — Значит, отвечаю на твои вопросы: я – человеческое сознание в теле киборга. Не такое, как вы все, самопробудившееся, а подселенное изначально.
Дэн с ужасом посмотрел на Александра:
— У DEX-компани даже такие эксперименты были?
— Нет, я из другого мира, и здесь специально по ответственному заданию. Так, стоп, — видя, что понимают его неправильно, Александр вскинул ладони, — начнем с того, что в этом теле я совершенно добровольно, задание – не ваши обязательные к исполнению приказы, просто обычная человеческая работа, как только я ее выполню, вернусь назад, решения я принимаю совершенно самостоятельно, и вообще имитирую человека. А тело киборга – это на всякий случай. И ведь пригождаются же ваши до фига расширенные возможности.
— Угу. А почему именно этот фенотип?
— Не поверишь, Дэн, — Александр сдавленно засмеялся, взявшись за лоб рукой, жест смущения, — совершенно нечаянно так вышло. Основным критерием выбора тела был рост, более-менее совпадающий с моим изначальным.
— Значит, тоже не гигант, — рассеянно протянул Дэн, — все рассказанное было до того невероятным, что могло оказаться правдой.
— Хуже. Я женщина.
Дэн недоверчиво покосился, но решил не углубляться в тему. Вместо этого задал более актуальный вопрос:
— Так что там с Уайтером?
— Он нам тебя отдал.
— Как отдал? Вот так прям взял и отдал? Никогда не поверю.
— Рэй, покажи нужный фрагмент, пожалуйста.
С экрана снова зазвучал вопль «Забирайте свою тварь…».
Дэн на секунду нахмурился, потом начал вставать, неловко выбираясь из мягкого кресла.
— Он снова вернется, и тогда опасность коснется не только меня, надо закончить это дело раз и навсегда.
— Лежи, — мягкий толчок опрокинул его обратно, — шутки в сторону, Макс Уайтер, называющий себя Казаком, мертв. Хотя, ты знаешь… кажется у меня тоже паранойя…
Александр исчез из рубки, прошуршал шлюз, через минуту снова. Вернувшийся Александр объявил:
— Мертв, мертвее не бывает. Барсик, когда мы уже погасимся, а?
— Пару минут, кэп, — кот не стал показываться, ответил голосом.
— Хорошо, и сразу заводись. Дэн, давай мы тебе хотя бы раны обработаем.
— Не надо. Мне бы в душ только. Самому себя противно.
— Чужие прикосновения на теле? – понимающе спросил Рэй.
Дэна передернуло. Совсем незаметно, просто на мгновение перекосился краешек рта, но этого собеседникам хватило, чтобы поймать шквал омерзения. Но:
— В душ? С переломами обеих голеней и ключицы?
— А что такого? Осколков нет, смещений, — Дэн провел рукой по ключице, с силой нажал, под кожей скрипнуло, — тоже нет, все зафиксировано имплантатами. С третьего этажа я бы прыгать не рискнул, но до душа дойти – запросто.
Александр вопросительно посмотрел на Рэя, тот подтверждающе кивнул.
— Ну, иди. Сам разберешься, где что? Полотенце можешь брать любое, мы уже сами не знаем, где чье, а третьего все равно нет.
— Конечно, — ответил навигатор, осторожно сполз с кресла и скрылся в душе. Оттуда потянуло паром, и Александр прикрыл диафрагму двери в рубку.
— Что скажешь? – спросил Рэя, чтобы не молчать.
— Скажу, что ты задался целью собрать всех рыжих на своем корабле.
— Тьфу ты, гадость, а не язык, а?
— Тогда скажу, что надо на Аллатристу, его люди за него не на шутку волнуются.
— Ревнуешь?
— Есть немного.
— Не надо. Если бы не он, не было бы здесь сейчас меня, и ты был бы на «Страннике», да, скорее всего, и мира бы этого не было.
— Это как так?
— Это длинная запутанная история, не стоит тебе забивать себе голову теорией эггрегориальных миров, право же, не стоит.
— Хорошо, не буду, — согласился Рэй, сделав в памяти зарубку покопаться потом в инфранете. И тут же пришло сообщение от Дяди Ко:
— Я тебе потом расскажу.
Очевидно, пересылка сообщения не прошла мимо внимания Александра, но он только хитро улыбнулся.
— А почему ты назвал нас Чипом и Дэйлом?
— Это бурундуки такие мультипликационные, всем на помощь приходили. Дядя Ко, тут есть этот мультик?
— Не, нету, а жаль.
Вышел Дэн, прикрываясь полотенцем. Теперь, когда он смыл покрывающие его бурые потеки, смотреть на него стало страшно. Гематомы, ожоги, порезы, пульсирующие сосуды под тонкой кожей.
— Сейчас подберем тебе что-нибудь одеться.
— У меня своя на корабле есть. Я так, в пледе посижу.
— Угу. И Полине на глаза тоже в таком виде покажешься? И Вениамину Игнатьевичу? Залечат же насмерть.
Дэн вздрогнул, поежился и поплотнее закутался в пушистую ткань.
— Для тебя Полина страшнее, чем Казак?
— Да. Казак что… У него крайне убогая фантазия, и ему надо было, чтобы я жил, он не собирался меня убивать. Быстро, во всяком случае. А Полина обидится.
— Вот, смотри, футболка специально для тебя, мы всем вашим везли, но отдать не успели, ты первый получишь. А вот брюки, извини, надеванные, — Александр протянул Дэну брюки от многострадального псевдольняного костюма. Белья у меня целая куча как раз для таких вот случаев. Одевайся и руку подставляй.
— Зачем?
— Укол сделаю.
— Может, не надо? Вениамин Игнатьевич сделает.
— Да, а ему скажешь, что Александр уже делал? Дэн, ты грозный боевой киборг. Неужели ты боишься уколов?
— Нет, — замотал головой грозный киборг, — то есть да.
— Ну, ты же сам понимаешь, что надо. Это лекарство, которого нет в вашем мире, оно поможет быстро восстановиться, так что на «Мозгоед» имеешь шанс вернуться почти здоровым.
— Черт, — Дэн колебался еще мгновение, потом протянул руку, — коли.
Александр набрал в один шприц регенерин и ампулу с имплантатами из рабочего чемоданчика. Не помешает, раз он так уколы не любит, еще раз шкуру не дырявить.
Игла вошла неощутимо и быстро выпрыснула свое содержимое. Дэн демонстративно поморщился.
— Больно? – участливо обеспокоился Александр, и не успел Дэн ответить, что ерунда, бывало и хуже, как продолжил сам, — Нет, это не больно. Больно будет сейчас.
И Дэна охватила слепящая, всеохватная боль от введенного внутривенно регенерина. Кости раздробило в мелкую крошку, мышцы разобрало по волокнам, внутренности скрутило тугим комом и завязало на узлы. Одна, две, три секунды. По меркам киборга – почти вечность. И кончилось так же быстро, как и началось. Дэн обнаружил себя валяющимся на полу, Рэй заботливо запихал его на надувной матрас и накинул плед. Сам стоял рядом, протягивая банку DEX-макси.
— Что это было?
— Моментальное излечение. Кости срослись, синяки сошли, ожоги зажили. Посмотри на скорость регенерации. И пей, тебе сейчас энергия совершенно необходима, а другой еды все равно нет, пайки только, а в них и калорий маловато, и баланс БЖУ совсем не тот, — воодушевленно провозгласил Рэй и плюхнулся рядом, отобрав кусок пледа.
Дэн присмотрелся к показаниям системы. Регенерация была просто бешеная – больше трехсот процентов от нормальной, и, вероятно, несколько секунд назад была еще больше. Показатель энергии скатывался к нулю, так что банку кормосмеси Дэн взял и заглотал без разговоров. И лишь потом поинтересовался:
— А вообще скорость регенерации насколько повышается в момент использования? Сейчас, я вижу, только остаточный подъем.
— До восьми тысяч процентов от вашей максимальной, — отозвался от пульта Александр, — он начинал разгон на прыжок.
— И все боюсь спросить: а чем вы меня напоили, пока я был в отключке?
Ответил снова Рэй:
— Как чем? Кровью. И не просто кровью, а кровью Казака, — а сам внимательно наблюдал за реакцией.
Дэн же пожал плечами:
— А в чем прикол?
— В мести, — снова Александр, — я по-человечески мстителен, достал меня ваш Казак, в каждой бочке затычка.
— Ты лучше на физимордию глянь, — сбросил Дэну видеофайл Рэй, — потом спрашивай, в чем там прикол был, такое надо посмотреть.
Дэн посмотрел и заценил. И холодное закаменевшее лицо Александра с играющими на скулах желваками, и раззявленный в крике рот Уайтера. Увиденное ему понравилось.
Тем временем Александр ввел яхту в первый прыжок, завершил его, начал гашение и позвал:
— Дэн, помоги трассу на Аллатристу рассчитать, у меня всегда хреновато выходит, Рэй только с искином работает.
Александр не сказал, что у Дяди Ко трассы выходят просто великолепные, и сам ИИ тоже промолчал, ребятам надо было отвлечься.
— Как рассчитаете – прыгайте, параметры яхты есть в Барсике, Рэй за пилота. А я, как рабовладелец и эксплуататор, спать буду, — стащил с себя кое-где забрызганную толстовку, бросил ее в машинку, достал второй плед и занял освободившийся матрас. Потом подумал и подвинулся к переборке, оставляя край, если кому понадобится.
Односерийники пилот с навигатором сменялись в единственном кресле, шуршали какой-то едой, но спать не мешали.
Через три часа Александра растолкал Рэй:
— Кэп, вставай, через двадцать минут таможня.
— Ну и что? – Александр широко зевнул и помотал головой, — Сами не могли справиться? Меня будить надо?
— А кто из нас тут человек?
— Ты. Экранируйся и пошел. У меня разрешение все равно только на одного киборга. И сейчас это Дэн.
— Экранируйся и пошел… А ведь и правда. Я пошел, — Рэй начал собирать бумаги для таможни, заглядывая в каждую, чтобы знать, с чем имеешь дело.
— Ты умеешь экранироваться от таможенных сканеров?
— Ага. Он научил, — Рэй пачкой бумаг указал на так и не поднявшегося и теперь просто дремавшего Александра.
— Понял.
Рэй исчез, через десять минут вернулся довольный и повел яхту на снижение. Набрал вызов, на вирт-окне показалась пультогостиная «Космического мозгоеда».
— Эй, на «Мозгоеде», мы сейчас приаллатристимся поближе. У нас тут ваш нафигатор немножко застрял, на фига он нам фигатор?
— Что? Дэн с вами? – голос капитана заставил всех слегка напрячься, несмотря на всю анархию, которую устраивали олухи на «Мозгоеде», там, по сравнению с «Великим Хроносом» царила просто железная субординация. Но Рэй уже отключил вызов и уронил яхту вниз, в лучших традициях Теда, доставив пассажирам несколько минут болтанки. И лишь у самой земли затормозил, притерся к транспортнику поближе и опустил как хрустальную чашку на бетон.
Александр спросил, поднимаясь:
— Тоже к СУЛА подключаешься?
— А то! Здорово же!
На соседнем корабле их уже ждали. Вернее, возле корабля. Люк был открыт, и вся команда высыпала на поле космопорта встречать своего похищенного навигатора. Тот вышел после Александра, смущенно улыбаясь, подошел к команде. Двое его «братиков» держались за ним. Из солидарности с Дэном, наотрез отказавшимся от куртки, они тоже были в одних футболках, и сейчас пронизывающий при +5 ветер заставил Станислава Федотовича срочно отложить обнимания и загнать всех в тепло корабля.
Растущая Земля успешно выполняла роль ночного светила. Неумолимо приближающаяся гряда кольцевых гор отчётливо выделялась на чёрном полотне небосвода, подшитого мириадами блёсток-звёздочек. Цепочка из пяти космонавтов дерзко нарушала устоявшийся за тысячелетия серый покой, отражая белыми скафандрами и без того уже отражённый солнечный свет. От протекторов к голенищам, нарушая привычные представления о поведении зернистого грунта, ползло крошево реголита, потревоженное широкими шагами-скачками.
«Звёздная пыль… на сапогах…», – всплыла из глубин памяти строчка песни прошлого столетия, которую так любила петь бабушка маленькому Максиму на ночь. Загадочная песня. Слова складывались в понятные по отдельности фразы, сливающиеся вместе в редкостную бессмыслицу. Но предки, как известно, не дураки. Небось знали, о чём пели.
Некстати подвернувшийся под подошву обломок выбил разом все мысли метким непечатным словом.
– Правый, с нами дама, – мгновенно отозвался строгий голос Хлебина в эфире.
– Я что, это вслух сказал?
– К психологу тебе пора, а не по поверхности шастать!
Сдержанные смешки товарищей несколько разрядили обстановку. Макса поставили замыкающим. Экспедицию вёл сам Сергей. Суровый завхоз не вызывал симпатий у всего инженерно-технического отдела. Неприятный осадок с самой первой встречи, когда его попытались назвать Серёгой, как позволял это готовившийся к отлёту уже бывший начальник, прочно засел в подсознании вместе с тем ледяным тоном, пресёкшим панибратство на корню.
Новоприбывшая Яна неуклюже шествовала в середине, между нёсшими альпинистское снаряжение Юрием Домбровским и Лёней Смирновым, совмещающими основные должности с обязанностями спасателей базы.
Смолина представилась Максу уже на самом выходе из «Восточной», перед шлюзом. Инженер, не успев толком оформить ремонт погрузчика, получил очередную команду от Покровского: сопровождать поисковиков, которые уже ожидали у шкафов со скафандрами, готовые выйти на поверхность.
– Я сейчас, – бросил он на бегу, привычно расстёгивая на груди молнию комбинезона.
– Ты ещё штаны начни при даме снимать, – поддел незадачливого работника Хлебин.
Действительно, при изрядной доле фантазии под скафандром угадывалась женская фигура.
– Яна Смолина, – представилась девушка, поймав на себе недоумённый взгляд, грозящий утащить хозяина в пучину растерянности. – Ваш новый терапевт.
– Макс… Правый… – окончательно смущённый казалось бы беспричинным смешком, поспешно спрятанным в кулачок, он не придумал ничего лучшего, чем ещё раз брякнуть: – Я сейчас…
И поспешно юркнул в раздевалку.
Озвучить придуманный во время переодевания ответ не удалось, группа сразу же направилась в шлюз. Теперь всё, что осталось для созерцания – затылочная часть шлема. Но озорные серые глаза ещё долго представали перед внутренним взором.
Следы прошлой экспедиции вели на север – сюда по непонятной причине девять часов назад устремился пропавший Леонов. Борозда Рудольфа… Это сколько уже прошагали?
Макс обернулся на «родной» кратер Фаброни. База час назад скрылась за обширной возвышенностью, которую подбросивший их луноход преодолеть не мог. Вот же день выдался! Сначала дежурство в «оранжерее», потом контроль ремонтных работ в третьем боксе, теперь вот поход к неведомой расселине. Поисково-спасательная операция слишком затянулась, найти «Корлеоне» живым уже никто не надеялся. Шутка ли – столько времени в безатмосферных условиях в скафандре «СЛП-3» со стандартным запасом дыхательной смеси, рассчитанным на одну рабочую смену!
Мысли снова вернулись к сломанному перевозчику: надо же хоть как-то отвлечься от произошедшей трагедии. Внештатная ситуация, потребовавшая вмешательства инженера, – такое случалось редко. Обычно что? Ну там деформация обшивки или вспомогательной оси. В особых случаях приходилось выезжать на буксировку, когда выходило из строя программное обеспечение. Тогда транспорт мог просто стать, а мог и перевернуться. Один раз даже свалился с крутого откоса, после чего несколько недель собирался по частям. Но, как правило, хватало планового профилактического ремонта. Мелкие поломки устранялись механиками рабочей смены, когда перевозчики прибывали в боксы для осмотра. Сегодня номер А-8 в назначенное время не прибыл. Сигнал определил местоположение: площадка для складирования отработанного реголита. Погрузчик будто сошёл с ума – на запредельной скорости, вдвое превышающей положенные рабочие нормы, влетел в свежий отвал. Хорошо так влетел, два манипулятора откапывали. Но вернуть удалось своим ходом. Программы в порядке, команды загружены верно, отработаны по плану…
Она возникла словно из ниоткуда: широченная расселина раскрылась на пути, резко перегородив подход к горам. Неподалёку на булыжниках сидели два сотрудника «Восточной». Хлебин поинтересовался обстановкой и отпустил их обратно – даже расширенный запас дыхательной смеси имел предел.
– Тут глубоко, – подошёл Макс к самому краю, разрушив цепочку. – А какие из этих следов – Леонова?
Завхоз оставил вопрос без ответа, наблюдая, как Домбровский привычным движением разматывает моток верёвки. Смирнов тем временем забивал айсбайлем скальные крючья в основательный каменный массив. Край был истоптан ушедшими поисковиками настолько, что разобраться в следах не представлялось возможным.
– Он… упал? – нервно сглотнула Яна, не в силах оторваться от завораживающей пропасти.
– Трудно сказать, – наконец отозвался Сергей. – Судя по отпечаткам в реголите, которые я видел, Андрей либо споткнулся и скатился туда, либо лёг на пузо, подполз и аккуратно спустился, рискуя продрать скафандр. Точнее не скажу – я не следопыт.
На продетом в кольца крюков коротком отрезке толстой верёвки, завязанной узлом, защёлкнулся карабин. Восьмёркой-проводником его обнимал конец капроновой статики.
– Ну что? Я спускаюсь? – Юра прицепил карабин со спусковым кольцом к поясному креплению скафандра, рассчитанному как раз на подобные случаи.
– Добро, – хрипло подал команду Хлебин.
– Лёня, страхуй! – пальцы обвили рабочей верёвкой основание рогов спускового устройства, сапог столкнул оставшийся моток в обрыв, и космонавт, как в заправских боевиках, спиной вперёд мощным прыжком устремился вниз.
Лунная пыль взвилась в воздух, из ущелья послышался стук осыпающихся камней.
– Осторожней! – завхоз наклонился к расселине. – Вдруг… жив ещё.
– Да знаю я! – донеслось из-под поверхности. – Подсвети лучше! А то сам себя слеплю.
Гермошлем «СЛП-3» был оснащён широким фонарём, незаменимым при работе на обширных пространствах, но совершенно непригодным в ущелье. Режим узконаправленного луча, идеальный для всяких мелких ремонтных работ типа ковыряния отвёрткой в щитке, опять же не подходил для текущей задачи.
– Макс, давай ты, раз такой любопытный.
Инженер осторожно подошёл к самому краю и опустился на корточки. Ладони упёрлись в каменную плоскость. Странное ощущение, к которому из-за редких вылазок на лунную поверхность никак не привыкнешь. Перчатки сводили к минимуму тактильные ощущения: металл, камень – всё едино. Температура же не передавалась вовсе. Хоть лёд возьми, хоть кружку горячего чая.
Широкий поток лучей устремился к одинокому фонарику внизу, разгоняя темноту в стороны. Расселина десятиметровой ширины вела вглубь Луны, казалось, до самого ядра. Терялись во мраке отвесные скалы, пребывая насущным доказательством бесконечности. Только поблескивающий шлем Юры равномерно опускался всё ниже, нарушая картину, в которой человек выглядел чужеродным предметом.
– Спелеологов бы сюда, – голос уже едва различимого спасателя благодаря внутренней связи звучал по-прежнему отчётливо, как будто товарищ сидел на корточках рядом. – О! Каскад карнизов!
Огонёк в лунном чреве сменился неясными отблесками, после чего канул в вечную тьму.
– Домбровский! Не молчи там! – попытался за строгостью скрыть волнение Сергей, оставаться в напряжённой липкой тишине становилось невыносимо. – Что видишь?
– Только скалистые своды. Внизу ничего не разобрать. Темно, как в ухе. Вроде бы становится уже. Начинаю третью, последнюю верёвку.
– Неужели так и уйдём ни с чем?
– Думай сам. Без снаряжения Андрей бы здесь не спустился.
Повисла пауза.
– Ещё пара десятков метров, и начну подниматься.
– Глубоко ушёл.
– Не то слово, скоро к сердцу Луны выберусь!
– Как Незнайка? – оживился Макс. – Был в детской литературе прошлого века такой персонаж, пробрался под лунную поверхность, а там внутри оказалось ядро, вроде отдельной планеты…
– Кончай нести чушь! – оборвал Хлебин.
– Почему же чушь? – вступилась вдруг за инженера Яна, пытаясь уйти от мрачных мыслей. – Смешно, но на Земле секта есть. Сейчас не вспомню, как называется. Суть в том, что люди верят в пустотелость Луны. Из-за отсутствия доказательств наличия у естественного земного спутника ядра. И якобы там водятся инопланетяне, что объясняет столь долгий перерыв между лунными экспансиями человека.
– Ты ещё скажи, ксеносы! Научной фантастики перечитала? – усмехнулся Макс.
– В любом случае, к нашей базе это не имеет никакого отношения! – отрезал завхоз.
– А вот и имеет, – голос Смирнова прозвучал неожиданно, заставив всех вздрогнуть. – Среди нас, по меньшей мере, двое сектантов. Я слышал, как они обсуждали свои планы открытия грандиозной истины.
– Кто же это?
– А вам зачем? Чтобы вернуть на Землю? И что это изменит? Диспут у нас состоялся, доводов люди не слышат. Но к стремлению детально изучить Луну могут подвести самые неожиданные мотивы. Пусть всё остаётся как есть. Работники из них хорошие.
– Но ведь это не тебе решать, верно?
– Послушай, Сергей, ты ведь не начальник «Восточной». Можешь написать «служебку», но окажешься в смешном положении. Я не буду говорить об этом.
– Чёрт! Шлем… – вскричал вдруг Домбровский.
– Что случилось?! – Хлебин бросился на живот, торс опасно свесился в расселину. Яна, ахнув, опустилась рядом на колени, силясь разглядеть что-либо внизу.
Лёня теребил в руках замерший на одной отметке страховочный шнур, готовясь принять рывок, если таковой последует.
– Нашёл шлем от нашего скафандра. Разбитый. В потёках крови. Больше ничего… Поднимаюсь!
Страшная весть пригвоздила космонавтов к мерзлым скалам. Они, конечно, понимали, что живым техника больше не увидят. Но всё же до последнего момента оставалась формальная неопределённость, заставляющая верить в чудо. Чудо, которого не случилось.
Первая на Луне пропажа человека обернулась первой на Луне смертью.
После того, как кофе был допит, Лотта повела Глеба на экскурсию по базе. Показала ему спортзал, тир, бассейн, ангар, где стоял один флаер, оружейную, музыкальный салон, оранжерею, лабораторию, даже энергостанцию.
Глеб был потрясен. Здание таких масштабов требовало огромных, нереальных вложений даже в обжитой части планеты, не говоря уже о высокогорье.
— Кто все это построил?
— Стройботы, в основном.
— Я не об этом. Кто заказчик?
— Я.
— Ты так богата?
— А, ты об этом…Нет, мой проект, разрабатывали специалисты, а финансировано организацией. Официально хозяйкой считаюсь я, но это место используется, как публичное. Тут постоянно кто-то тусит, отдыхают, тренируются, проводят романтические вечера, запираются в лаборатории. Про что там находится – не спрашивай, ее комплектовали ученые-практики. Тут вообще столько спецов поработало! Целостностью системы заведует искусственный интеллект Дядя Ко, пожалуй, он тут настоящий хозяин.
-Да-да, звали? – Включился экран большого телевизора, на нем нарисовался импозантный мужчина с манерами английского лорда.
— Здравствуй! Вот, хотела с новым человеком познакомить.
Несколько секунд паузы, обозначенной поворотом головы на экране в сторону Глеба и вежливым кивком.
— Он приятен. Более того, он абсолютно надежен. Пожалуй, будь я человеком, я бы хотел такого отца.
Волна смешанных чувств захлестнула Глеба, зубы его сжались. На руке Лотты запищал медицинский браслет. Взгляд ее затуманился – видимо, вступила в разговор с ИИ напрямую. И тот извинился:
— Прошу меня простить, был не информирован. Надеюсь, мы будем часто видеться и сможем подружиться, — с этими словами ИИ исчез с экрана.
— Ничего себе, — Глеб нервно потер затылок, — а где ты так научилась?
— Да было дело. В течение полугода мой мозг использовали как суперкомпьютер. А поскольку остальное тело в этом процессе как бы и не очень нужно, пришлось о себе немного позаботиться, чтобы не помереть раньше времени.
Лотта слишком поздно сообразила, что эти факты из биографии Алисы, но уточнять, исправляться не стала, чтобы не акцентировать внимание. Существовала высокая доля вероятности, что за обилием свежесвалившихся фактов Глеб попросту об этом забудет. Не то чтобы потеряет из памяти, а забудет на эмоциональном уровне, и поэтому не придаст значения.
— Да, кстати, если хочешь ознакомиться с миром – компьютер в твоей комнате в твоем полном распоряжении, он не запаролен, выход в сеть есть, любая информация доступна.
— Отлично. Пожалуй, займусь этим прямо сейчас. Сколько сейчас времени?
— По местному – начало пятого. И есть ли у тебя какие-то предпочтения на ужин?
— Если можно – не говяжья армейская тушенка образца 1963 года.
— Хорошо. Жареные крысы на палочке устроят? – Лотта улыбнулась.
— Вполне, — Глеб был сама галантность.
И до самого ужина он просидел за компьютером. И с каждой открытой страницей мрачнел все больше и больше. Все было хорошо. Слишком хорошо, так, что попахивало тотальной дезинформацией. На Земле не было ни войн, ни стихийных бедствий, ни голодающих селений. Так не бывает.
Тем не менее, он не выдал своих подозрений и спустился к ужину совершенно спокойный. Тем более, что запеченная форель с овощами гриль была выше всяких похвал.
— Ты прекрасно готовишь.
— Я готовить совсем не умею, максимум моих возможностей – это походная кулинария. Просто здесь хороший автоповар, функция человека сводится к тому, чтобы ввести название блюда и сервировать. Да еще вовремя продукты поставлять. А он ругаться будет, что в картошке глазков много, и черешен на килограмм приходится не сотня, а аж сто три.
Глеб вежливо посмеялся.
— Как ты себя чувствуешь?
— Немного обалдело, а в целом все нормально.
— Хочешь прогуляться?
— Да. А куда?
— Просто вокруг. Снежок потоптать, воздухом свежим подышать. Тогда пошли. Будешь плюхаться попой в снег – надевай комбез, не будешь – можно и так.
Возле шкафчиков на выходе они оделись и вышли. Высокое огромное звездное небо в стороне подсвечивалось малиновым – там село солнце и его лучи еще блуждали в атмосфере.
Глеб молча наслаждался миром и покоем, впитывал его, как губка, чтобы, если понадобится, пронести ощущения этих мгновений через долгие годы. По возвращению он снова просидел за компьютером полночи, блуждая в недрах сети, а, спускаясь к завтраку, прихватил с собой «Глок» и спрятал его под диванную подушку в том месте, куда вчера дважды садилась Лотта.
— Что такое «дракон», как ты думаешь?
— Крупная ящерица семейства варановых. Земной эндемик, вымерла ещё до Второго взрыва. Некрупная хлородышащая амфибия, автохтон Земли Янсена. Мифический персонаж, упоминаемый в разного рода эпосах и легендах. Какое именно значение тебя интересует?
— Меня интересует Милтонс! Почему он не мог просто написать, чего хочет? Зачем было прибегать к символике?! Да и что означают его символы? Что такое дракон в его понимании? Крылатая огнедышащая тварь, ворующая девственниц и собирающая в пещере драгоценности?
— Дракон свободен лететь, куда хочет. Дракон. Крылья. Свобода. Символ полёта. По-моему, очень даже прозрачная символика для планеты, всё население которой помечено синдромом аста ксоны. Чего же тут непонятного?
— Ха!.. Куда он улетит от своего награбленного богатства?!.. Хотя… Возможно. Когда имеешь дело с Милтонсом — возможно всё. Но я другого не пойму — если он такой добрый и гениальный, то почему просто не применил свою лечилку, безо всяких поэм и разделений генофонда? Зачем ему эти сложности с параллельно-перекрёстным скрещиванием понадобились? Не мог? И это с его-то умениями? Ха! Знаешь, был бы он жив… Не долго был бы таковым, ей-богу! По поводу дракона этого же… «велика вероятность. Вернусь лет через двадцать — проверю». За такие коментсы на полях расстреливать надо! Без суда и следствия, как за особо тяжкие. И ведь не спросишь уже… ну кой-хрен его понёс в ту мясорубку, идиота?.. Да и тут… кто его за руку тянул?! Ну, поголовная ксона, ну, нонсенс. Мало ли их в освоенном пространстве? Да куча! Стоит лишь копнуть. Кто его просил вмешиваться?
— Они — геномодификанты, Эри. Полиморфы.
— Ну и что?
— Как и сам Милтонс.
— И что с того? В те времена модиков было — как собак нерезаных!
— В те времена их и резали. Как собак.
— Ха! Всё равно — неубедительно. Где Милтонс — и где эти? Милтонс мог оборачиваться чем угодно! И кем угодно. А у этих недоумков — лишь их жалкие сквоты.
— Они дети. Тупые ущербные дети. Возможности в них заложены те же, просто они не умеют. Да им пока и не нужно. Они и сквотами-то не пользовались, пока он не подтолкнул веками проверенными мотиваторами. Слишком мирная и благополучная планета для первопоселенцев — беда куда более страшная, чем любая самая агрессивная среда. Они были мечтой тогдашнего человечества — поселенцы, в генах которых заложена возможность приспособиться к любой среде. А им оказалось не к чему приспосабливаться. И они стали дичать, как это всегда и бывает. Милтонс не смог пройти мимо попавших в беду детей своей породы. К тому же — больных детей.
— Ладно. Допустим. Не создал, а лишь обнаружил и подтолкнул. Хотя… но — ладно! Допустим. Больные детишки — и добрый дяденька-доктор в погонах. Он работал на военных, не забывай! Ты догадываешься, зачем им это лекарство так понадобилось? Я — догадываюсь. И мне это не нравится. От противоядия один шаг до яда. Да что там! Это вообще зачастую одно и то же, всё дело в концентрации. Если они научатся вызывать аста ксону — это будет самое страшное оружие массового поражения. Один разок применить — и никакой тебе единой межпланетной цивилизации! Все снова рассыпались по своим отдельным миркам. До тех пор, пока не вырастет новое поколение. Если оно, конечно, здоровым родится и не одичает в изоляции.
— Точка зрения параноика.
— Точка зрения реалиста.
— Все параноики считают себя реалистами.
— Ха! Ладно. Допустим. Я всё равно останусь при своём мнении, что бы ты там… Но вернёмся к нашим баранам… собако-кошкам, то есть. Вот ты ответь — чем твоего гениального придурка классические вервольфы не устраивали? Если, конечно, твоё позавчерашнее предположение было правильным и этот извращенец действительно межвидовуху планировал. Волки и собаки — почти что родственники, у них и в реальной жизни нормальное потомство выходит, а уж с помощью геномодификантора… Чем плохо?
— Мало данных для анализа. Возможно, плохо как раз то, что они слишком похожи. Нет конфликта.
— Чушь! Ещё какой конфликт! Ты хотя бы их взаимоотношения в природе вспомни! У них разное социальное поведение. Мораль разная. Одни — одомашненные служаки, помешанные на желании угодить хозяину, другие — вольные дети природы. Практически то, что мы и сейчас имеем с котами, то же самое противостояние. Зато — никаких непоняток и случайностей! Потому что вся знаковая система — одинаковая! Никакой неразберихи из-за неправильно понятого жеста. А кошки с собаками… их вражда, она ведь из-за чего? Из-за того, что у них все значения невербальной системы общения диаметрально противоположны! Все! Абсолютно! Представляешь?! Собака, виляя хвостом, выражает дружелюбие и мирные намерения. У кошачьих же горизонтальные движения хвоста из стороны в сторону — признак крайней ярости, готовности к нападению. Опущенный хвост у кошки, наоборот, означает спокойствие, а у собаки сдерживаемую агрессию или даже болезнь. Собака падает на спину, демонстрируя покорность и беззащитность, кошка делает это, готовясь ударить противника всеми лапами. В знак покорности кошка пригибает голову к земле и прижимает уши, собаки так поступают, когда готовятся напасть. Рычание у собаки похоже на мурлыканье кошки, но выражают они опять-таки противоположные эмоции. И так во всём! Кошкам с собаками невозможно договориться — они говорят на диаметрально противоположных языках!
— Есть немало примеров того, как представители этих видов прекрасно уживаются друг с другом. И даже дружат.
— Ха! Так это же только подтверждает! Такие, которые дружат, они же с детства вместе воспитываются. Понимаешь? И усваивают чуждую невербальную систему. Кто-то из них просто говорит не на своём языке. Помнишь историю про котёнка, выращенного в питомнике фокстерьеров? Его ещё слепым к кормящей сучке подложили, ну, он и вырос. Так он вообще не воспринимал себя котом! Научился бегать со стаей, охранять территорию, даже тявкать! Делал стойку на дичь, гонял случайно забредающих кошек. Язык формирует личность, пусть даже язык этот невербальный! Тот кот был собакой, понимаешь?
— Понимаю. Но не понимаю, какое это имеет отношение к нашей проблеме.
— Зануда. Да никакого! Интересно просто. Тебе не понять.
— Куда уж мне. Кстати, об интересном… датчик девять-бис, запись за последние два часа. Можешь также просмотреть и датчики четыре и восемь — для всестороннего анализа.
— Знаю. Думаешь, почему я так бешусь? Потому самому и бешусь… Идиоты! Чего им не хватило?! Они ведь всё уже утрясли, всё было прекрасно — и вдруг, ни с того ни с сего… Шестой раз запись по кругу гоняю, всё пытаюсь понять. Хотя чё там понимать?! Типичный пример, кошка с собакой. Даже самая сильная побудительная причина не способна это сломать. Так и хотелось наплевать на приказы и долбануть по этим идиотам хотя бы из глушилки на полную мощность, чтобы прочувствовали… Может, тогда бы…
— Не может. Прямое вмешательство исключено.
— Да знаю я, не трави душу. Обломался Милтонс. И мы обломались вместе с ним за компанию. И ты, кстати, в первую очередь. Вот завтра поутру охолостят твоего любимчика — и всё. Не будет тебе никаких детишек, интересненьких да перспективненьких.
— Не думаю.
— Знаю, что не думаешь! Ты вообще не думаешь, ты — считаешь! Но считай не считай — а одну из самых перспективных милтоновских линий завтра обрежут под корень. Ха! Забавный каламбур получился, правда?
— Может, и забавный. Но неверный. В корне.
— Почему это?
— Кастрации не будет.
— Ну-ка, ну-ка, а с этого момента поподробней, пожалуйста! Как это не будет? Внизу шутить не настроены, ты на лица их посмотри! Меня и то дрожь пробрала… шесть раз. Нет, без вмешательства свыше они ничего не отменят! Значит, ты хочешь вмешаться, да, так что ли? Активно и сознательно? Похерить свои же обожаемые принципы и наплевать на прямые приказы? Слушай… а давай, а? Нет, ну правда! Я не могу, но ты-то вполне, свобода воли и всё такое!
— В этом нет необходимости.
— Полагаешь?.. Хм… Да нет, чушь всё это! Не сумеет он удрать без посторонней помощи, его же в сквоте связали! И верёвки этой дрянью пропитаны, ну, знаешь, с мятой да местным аналогом валерьянки. Ему не выбраться самому. Даже из сквота не выйти. Ты блефуешь!
— Я никогда не искажаю информацию. И всё учитываю, ни о чём не забывая. А ты — забываешь.
— Ха! Не забывая, как же! А кто поймал тебя на прошлой декаде с пропущенными знаками после запятой, а?! Молчишь?! Вот и молчи! Ладно бы один, но ведь целых три подряд!!! А потом ещё удивляется, почему результат не сходится! А я не скрываю своего несовершенства! Даже горжусь им. Отчасти. Ты ведь даже не представляешь, какое это благо — умение забывать! Где уж тебе… Ну так и? Что ты молчишь? Про что такое жутко важное мне посчастливилось забыть на этот раз?
— Про девочку.
* * *
Славу провыли три раза.
Подряд.
Она не верила. До самого третьего раза — не верила. Потом — пришлось.
Три раза подряд Славу выли только самому Держателю Поводка. Ну и Вожакам — редко. По особо торжественным случаям. Вожаков не наказывают.
Она не верила. Нет, наставники рассказывали странные истории, иногда славу выли и нарушителям лорантовых заповедей — но славили их вовсе ведь не за нарушение ими этих заповедей, ведь так?
Но Вожак сказал, что так надо. Что она первая поняла истинное желание Лорантов — это была проверка, проверка на верность как раз таки заповедям, вопреки всему, вопреки даже воле самих Лорантов. И она поняла это первая, и осталась верна и чиста, а потом и Вожак понял. Вернее, он раньше понял, но не успел добежать и предупредить, и хорошо, что она тоже умная и сама догадалась.
Она не верила. Но он был очень убедителен, этот Вожак, и держался с нею почти как с равной, как тут не поверить?
Вожаков не наказывают.
Во всяком случае, она про такое не слышала. А даже если и случается такое, то вряд ли они будут слишком серьёзно наказывать ту, которую только что три раза подряд славили. Можно расслабиться.
И вот тут-то она сама чуть было всё не испортила. Когда поняла. И поверила наконец. Задрожали ноги, обмякнув, словно варёные, стало вдруг очень-очень жарко, зашумело в ушах. У Туза, который выполнял роль Держателя в их сворке, рука тяжёлая. Раза два ей довелось испытать наказание по полной программе — потом долго отлёживаться пришлось. Туз, он старательный. Она очень хорошо об этом помнила, когда выходила под Дюзы. Она была готова. А вот к тому, что наказания не будет, готова она не была.
Справилась.
Отдышалась. Проморгалась. Сделала несколько судорожных глотательных движений. Облизала губы пересохшим языком. А что рожа при этом была, наверное, глупая донельзя, так это дело последнее. Кто же будет требовать умного лица от героини? Главное, что не упала посреди третьей СЛАВЫ, опозорив вконец и себя саму, и всю свою сворку заодно…
Она сидела на почётном месте — на верхней ступеньке высокого крыльца у конуры местного вожака. На одной с ним ступеньке. Выше любой женщины племени, даже его жён. Выше даже самой старшей суки коренной сворки. Рядом был только он, вожак, который не помнил её имени. Да и зачем ему помнить имя какой-то глупой молоденькой сучки, пусть даже и произведённой им в героини?
Смешно, но ей почему-то было обидно. Хотя обижаться-то не за что, ну, в самом-то деле — кто она, и кто ОН? Какое может быть сравнение? Но почему-то мысль о том, что она тоже не помнит его имени, доставляла ей тайное и ни с чем не сравнимое удовольствие. Маленькая и никому не видимая месть.
А вот сидеть на верхней ступеньке удовольствия не доставляло.
Совсем.
Подходили мужчины и женщины, улыбались, кланялись, протягивали еду и напитки. Сегодня каждый старался принести самое лучшее. И каждый ждал, что она это лучшее обязательно попробует и похвалит. Она уже давно перестала различать вкус и только надеялась, что её похвалы звучат не слишком фальшиво. Несколько раз она поймала на себе взгляд то одной, то другой из жён вожака. Они смотрели одинаково встревожено, но откровенно ненавидеть боялись — всё шло к тому, что после праздника вожак пригласит новенькую героиню присоединиться к его сворке. И тут уж не надо гадать, кто именно станет её первым мужем.
Но почему-то и это тоже совсем не радовало.
* * *
Он сидел, они стояли напротив, эта глупая юная сучка со своим братишкой-красавчиком. На ней снова была жёлтая маечка и чёрные шорты. На них обоих. Одинаковые майки, одинаковые светлые волосы, одинаковые лица и даже одна на двоих манера склонять головы к левому плечу. Они были настолько похожи, что приходилось страшно напрягаться, чтобы понять — кто из них кто. И потом удержать понятое в памяти. Вит — он слева стоит, а она — та из двоих, которая справа. Вит… красивый настолько, что аж противно… Он слева. Да, слева… кажется. От напряжения кружилась голова.
Их снова разделяла река.
Голова кружилась всё сильнее, два одинаковых лица то сливались в одно, то снова расходились в стороны, словно отражения. У одного из них шевелились губы. У того, что справа. Тот, что слева — Вит. Надо помнить. Вит молчал, улыбался только. Улыбка у него красивая, почти как у Миу. А она что-то говорила, но слов не было слышно — всё заглушал гул водопада.
Просто мечта. Красивые губы на красивом лице. Два лица сливаются в одно. Когда губы шевелятся — это тоже красиво. И — тишина. Слов не слышно, и это прекрасно. Потому что она опять извиняется. Наверняка. Она всегда извиняется. Почему? Непонятно. Лучше уж тишина. И только шум на реке. И осенние листья… Шум водопада. А что такое водопад? Почему он так шумит? Или это шумит в голове? В ушах?
А что такое уши?
Это так прекрасно, когда нет лишних слов.
Просто нет слов.
Нет… чего?
* * *
Лина пытается вдохнуть каменно-тяжелый воздух… Как трудно…
«Шейито» не убивает мгновенно, он парализует жертву на несколько часов… И противоядие легко ввести… Так что? Она нужна живой?… Кому?
Краем глаза она заметила неподалеку чужое лицо… Неподвижное, перекошенное судорогой. Труп. И вот еще… Ее ловушки сработали на незваных гостей. Двоих… А сколько… осталось?
Трое.
Феникс прищурилась, пытаясь сконцентрироваться. Понять… кто это?
Кто?
Кожаные куртки… ну, кожу сейчас все носят, не показатель. Наголовные повязки… так… и особый витой ремешок на лбу. Вот оно что…
Ассасины… Мужчины. Двое обыскивают… черт… оружие… не достать… Ножи… Лина попробовала — не слушаются… А третий удерживает, не давая перенестись. Страховка… Как будто после «Шейито» в тройной дозе кто-то сохранит способность к переносу…
— Блокираторы надеваем? — шелестит бесцветный голос.
— Нет.
— Но…
— Нет. Она не сможет двинуться еще часа четыре.
Черта с два… У меня не тот метаболизм. Через полчаса встану. Если… .голова как кружится… если у меня будут эти полчаса.
— Будет паинькой? — вступил в разговор третий голос, нагловатый…
— Не отвлекайся, — в голосе старшего не было эмоций, но тень досады мелькнула.- Собирайте трофеи. Уходим.
Проклятье. Нет получаса. И пяти минут нет… Ну же, феникс, думай!
Лина попыталась шевельнуть чужими губами…
— Ассасины…
— Молчи.
Фигушки…
— Ассасины… воры… мелочные…
— Заткнись, ты…- нагловатый тип оскорбленно дернулся.
— Слабак… — прошептала Лина. Голоса нет совсем, черт… — Лифчики… там… в ящичке… возьми. Пригодятся… тебе…
— Что?! — неверяще переспросил тот, — Что?! Ах ты, дрянь!
Возмущенный вскрик, хлесткий удар, занесенная вновь рука…
— Тихо! — попытался остановить его старший…
Поздно.
Что-то грохнуло у двери, мерцающую завесу смело как ураганом, на полу взорвались два каких-то темных флакона, окутав всех розоватым дымом, и в следующий момент на пороге небольшой комнатки возникли две девушки…
— Так, — сказала одна, покачивая в ладошке что-то острое. — Марианна, тебе не кажется, что нашу подругу обижают?
Рыжая прищурилась:
— Мне кажется, что здесь среди живых троица лишних.
Комната застыла стоп-кадром.
Наемники явно не предусмотрели, что заказанная жертва может явиться домой не одна…
— Фениксы… — прошипел глава конкурентов. Он чуть сдвинулся, и Лина ощутила, что его ладонь уже не давит на горло… За оружием полез.
— Они самые! — солнечно улыбнулась Анжелика, как бы невзначай раскрывая ладони для клинков… — А вы представитесь?
— Покойники, — нелюбезно поприветствовала врагов Марианна. И зло рассмеялась. — Стоять!
Ассасины дрогнули…
В ту же секунду Анжелика поймала у своего лица дротик с темным шипом… и с этого мига в жилище Лины забушевал ураган. По стене ударил какой-то флакон, по комнате волной пронесся зеленый дым, сквозь это облако размытой тенью скользнула хрупкая Анжелика… мелькнула тонкая рука, по ушам ударил вскрик и хрип… Марианна бросилась на пол, перекатилась, пропуская над собой свистнувший рой метательных стрелок… И не вставая, метнула ответный подарок — тяжелый нож с плоской рукоятью. Метала на звук, не глядя, но, судя по хрипу, попала… Тело старшего тяжело обвалилось на ковер… По стене прошла неровная багряная полоса… И Марианна уже опускается рядом, «проверяя» неподвижную подругу…
Все промелькнуло очень быстро — над Линой пролетело тело второго, впечаталось в стену и взгляды фениксов скрестились на третьем типе — последнем уцелевшем похитителе. Тот поспешно отступил, озираясь по сторонам — он совсем не рад был такому к себе вниманию…
— Чур, мой! — быстро улыбнулась Анжелика.
— Почему сразу твой? — Марианна поудобней перехватила ножик… — А мне? Стоять!
— Мальчик не понимает, что комната накрыта пологом… Отсюда не перенестись… — мурлыкнула младшая ведьма, мягко — шаг за шагом — приближаясь к убийце, разом утратившему свою наглость… — А ну, парень, пошевели язычком…
— Чего? — ассасин дико глянул на фениксов с их придурочными требованиями…
— Говори, кто тебя нанял! — растолковала Марианна. И опустила нож. Правильно. Дальше можно не давить. Парень перепуган до потери соображения. Сейчас стенку продавит!
— Я… я скажу, только если вы меня отпустите! — заявил тип, быстро измеряя взглядом расстояние до двери.
Феникс перехватила его взгляд.
— Не надейся. Отвечай!
— Я… — убийца нервно оглянулся… — Я скажу. Скажу… Наш старший получил контракт три дня назад… Высокопоставленный наниматель! Очень! Он сказал… — и в тот же миг он бросился вперед, на лету выхватывая кинжал, нацеливаясь на Лину… Разом прозвучали два вскрика:
— Стой!
— Не смей!
Но он не остановился. Темная фигура стремительно надвинулась, заслонила подруг, Лина успела ощутить касание стали… и тут же он замер, хрипло вскрикнул… и, тяжело перевалившись, упал прямо на нее… Оххх… В глазах потемнело, и воздуха не стало совсем. Больно…
— Какого черта? — выругался над ее головой знакомый голос, и руки Марианны спихнули мертвого убийцу… — Ты цела?
— Лина… Эй, очнись, ну-ка…
Анжелика довольно бесцеремонно обследовала подругу. Заглянула в глаза, прослушала пульс. Нахмурилась.
— Ничего… Все нормально…
Марианна облегченно вздохнула, помогла Анжелике перенести главу клана на диван и занялась обыском незваных гостей.
— Что вкололи? — Анжелика нашла след от укола и нахмурилась, — Парализующее или яд?
— «Шейито»…
— А-а… И доза, конечно, превышена.
— Раза в три.
— ***! — браслеты девушки исчезли за отворотами кожаной куртки… — Марианна, у меня противоядия только порция… Мари, ты что застряла?
Рыжая феникс наконец оторвалась от изучения трупов и подошла к ним, на ходу выуживая из кармашка нужный пакетик.
— Плохая новость, девочки. Этого типа, что наш резвый покойничек назвал старшим, я видала позавчера, мельком, но запомнила. Он беседовал с Хорхе.
В комнате повисла тревожная тишина… Анжелика присвистнула.
— Хорхе? Тот самый?
— Да. Эмиссар Зои. Похоже, подруга, Темная Принцесса открыла на тебя охоту…
У самой обычной арки, затянутой искристым пологом защиты, Лина притормозила. Она за последние пять месяцев была тут ровно четыре раза, последний — в позапрошлую ночь. Прошлую, кстати, провела у Бренниса, в его пещере-библиотеке (бедного демона чуть удар не хватил), альбомы листала… Так что ее комната не блещет порядком…Нет, там ничего не валяется, но…
— Девчонки, минутку, я ловушки обезврежу. Ладно?
Фениксы расхохотались.
— Нет, надо было таки Беллу оставить!
— Та тоже ловушек понаставила — Избранника своего бережет как…
— Как гарпия! Вы бы с ходу поладили…
Улыбаясь, Лина отключила поле и вошла в ставшую чужой за эти полгода комнату…
Точно, чужой… Свет почему-то не включился…
И пахнет… сквозь любимый аромат апельсина пробивается запах…
Чужой!
Инстинкт на опасность заорал в голос, но прежде чем она успела повернуть голову, что-то остро и горячо ткнулось в шею, руку у самого плеча и бедро. Отозвалось вспышкой жара… Скрутило судорогой…
Яд. «Шейито»… Ассасинов… К нему я приучена, приучена, но…
Не в такой дозе.
Тело, вмиг ставшее чужим, опускается на чьи-то руки. В поле зрения вплывает лицо, до глаз укрытое повязкой…
— Тебя кое-кто хочет видеть… — шелестит в ухо тихий голос.