Как добыть еду? Не мага же есть…
Что именно я сказал, стало понятно только после, того как все трое моих коллег по полетам дивно оживились. И высказались… каждый по-своему.
— Макс, холодно же! — напомнил гуманист Славка. Вот спасибо, а то я не в курсе!
Реакция остальных была похлеще. Маг икнул и сел в снег, Ритха мученически подняла голову, с отвращением взглянула на мага и простонала:
— Только не его!
Я не нашел ничего умней, как спросить:
— В смысле?
После изрядной паузы (в нее вместились Славкино «Что-о?!», мое обалделое молчание и дополнительный «ик» со стороны вельхо) мутный взгляд драконки сосредоточился на мне:
— Меня стошнит… — кое-как выдавила голодающая. — Вельхо… это га-адость…
Чего-чего? Я глянул на Славку, Славка — на меня, и через секунду наши взгляды совершенно автоматически сошлись на «гадости».
— Не надо… — мяукнула та, в смысле, тот. — Я правда не… не… мы несъедобные! Вообще!
Постучать по голове, выражая мнение об его ай-кью, в драконьем теле оказалось затруднительным — не то устройство тела, передние лапы коротковаты. Пришлось объясняться словами. И коротко.
— Придурок, — объяснился я. Тоже вздумал… — Штаны мои отдай, гамбургер!
— Как-ик! Какие штаны?
Совсем уже?
— Те, что я просил за пазухой держать, а ты на себя напялил! Думаешь, я не видел? Зачем тебе эта обгорелая тряпка, замерз, что ли?
Претендент на роль гамбургера живо сменил майонез на кетчуп — то есть покраснел.
— Э-э… холодно… а тебе они нужны?
— Да хоть вокруг шеи обмотай, мне фиолетово! Нычку отдай, для Ритхи, и ходи дальше!
— Нычку? — до «гамбургера» еще явно не дошло, что кушать будут не его. Паника, она не только у магов вызывает приступ тормознутости… но мои послушно принялся развязывать на талии тесемки моих бывших штанов (дизайн у них теперь был уникальный, Баба-Яга бы от зависти удавилась, глядя на это драное великолепие).
Ритха смотрела на это с возрастающим ужасом.
— Махссс, — почти взмолилась драконка. — Ты что, думаешь, я буду есть штаны?
Вообще-то я был очень терпеливым человеком. Когда твоя клиентура — пенсионеры, лохи и разнообразные типы с левой резьбой, и ты знаешь, что для своего прожиточного минимума из них обязательно надо вытряхнуть бабки, терпение как-то вырабатывается само собой. Да что пенсионеры! Я как-то с четырьмя «блондинками» столкнулся — того самого вида, «такая красота угробит мир», знаете? Мне кровь из носу надо было из кого-то выжать капусты на один клевый проектик… а у меня только и было, что таблетки из одной случайной аптечки: аспирина, активированного угля и какого-то индийского слабительного. Истолок я их в порошки, сыпанул по пакетикам (сам клеил, сам на них узоры рисовал) и вломился к одной такой мисске типа «Голова мне нужна для красивеньких причесок». Хотел всучить ей мою бывшую аптечку как новейшую секретную разработку для похудания. А к ней, оказывается, подружки в гости зашли… такие же. И первое, что я услышал после того, как спел им про «тибетское ноу-хау в области похудания», было: «А Тибет в Париже или в Германии?» Она, мол, покупает только французскую косметику…
Нет, пакетики они у меня таки купили. Причем заплатили даже больше, чем я просил сначала — озверевший от вида этих пустеньких глазок и дебильных вопросов, я взвинтил цену втрое, к тому же пакетиков на всех не хватало, и девицы чуть не подрались.
Но как я их тогда не убил — сам не пойму. Так что терпение, терпение и терпение.
Я все-таки исполнил жест «Тут кто-то рехнулся», хотя вместо пальца у виска пришлось вертеть хвостом.
— Ты будешь есть то, что я принесу! Только объясни мне все-таки, красавица, как менять облики…
— А зовется ваше село как?
— Небелая Коса.
— Как?!
— Не-бе-лая Ко-са, — терпеливо повторила девчонка, поддергивая повыше деревянную миску с мокрыми, закрученными в жгуты, тряпками. — Коса вон, видишь, на речке?
— Вижу-вижу. А Белая Коса где?
— А вон, через реку… а тебе чего у нас надо?
— Да ничего, мимо проходил просто. Давай миску помогу тащить?
Освободить девчонку от груза было стоящей мыслью: избавившись от тяжести в руках, она тут же принялась освобождаться и от второго груза, что тяжело лежит на душе каждой женщины — от информации. Что здешние девчонки, что наши, московские, а понятия о счастье у них один в один: слаще всего для них что? Покрасивей вырядиться, чтоб лучшие подруги обзавидовались, да найти себе уши, в которые можно выговорить все-все-все, что накопилось. С этой точки зрения здешние даже счастливей наших, у них-то конкурента-телевизора нет. Знай себе говори… одна беда, что все вокруг то же самое знают, и все местные события давно ни для кого не новость. Все говорено-переговорено, и даже царапина на лице сельского головы уже на семь ладов пересужена, заподозрена в авторстве со стороны кузнецовой дочки, объяснена случайным прыжком перепуганной кошки, но оставлена в подозрении…
Так что любой новичок, посмевший показаться рядом с отдаленным поселком, должен быть готов к мощному информационному вбросу в свои несчастные уши. А заодно и к допросу. Не то чтобы его всерьез в чем-то подозревают — просто надо же людям что-то обсуждать остаток зимы? Не в десятый же раз обсасывать сплетни про кошачьи царапины и синяк, который рядом с ними оставила жена головы? Так что прости, путник, судьба твоя такая.
На этот раз путник (я) и не жаловался. Работать без напарника фигово, тем более, с сельским народом, мне позарез нужна была инфа, а интернета тут нет. Так что девчонка на дороге встретилась как нельзя кстати. Аккуратно ставь вопросы, вываживая разговор на нужных людей, да внимательно слушай — и никакого интернета не надо.
Скоро я уже знал, что сельчане Небелой Косы любят рыбалку и не любят своих заречных соседей (те постоянно то сети без уговора ставят, то через брод перебираются и луга скотом портят, то торговцев к себе «не в черед переманивают»). Правда, рыбалку в селе любят больше потому, что в селе часто случаются неурожайные годы… вот и приходится рыбкой рацион пополнять, иначе давно бы с голоду загнулись. А еще в селе все работают даже зимой, не то что у заречных соседей. Женщины лепят из глины посуду, расписывают ее, мужчины делают бочки. Кто из детей помладше — лепят свистульки. Не заречные, мол, бездельники. Жаль, платят мало.
— А заречные почему бездельники?
— Ленятся они! — девчонка (звали ее Исенка) сразу нахмурилась. — Они зимой навовсе не работают, вот. Празднуют. К ним потому и торговцы в первый черед едут, и сказители с новостями… а к нам только заодно.
— Так уж и ленятся?
Про соседскую любовь, я смотрю, не только в Москве песни складывать можно. По ней и тут не заскучаешь. Любят люди друга друга, ой любят… хоть компьютерную игру про это складывай, как про эльфов с орками.
— Да а что они?..
— Что?
Исена только вздохнула:
— Не работают…
— Так и вы не работайте!
— А прожить как? — грустно спросила девчонка. — Хорошо, об этом годе урожай выдался, а так-то не проживешь.
— А заречье?
— А им будто ворожит кто!
— Это как?
…Список обид на заречное село мне выкатили кучу. Злонравные, заносчивые, жадные, зимой снежинки не выпросишь, в долг не дают, у самих урожай каждый год, могут зиму жить в праздности, а еще и потравами занимаются! Да как их земля носит! Зверинец бродячий у них в селе три дня стоял, а в Небелую Косу только на денек и завернул. Не все и посмотреть успели. А самое главное — дожди.
Лето в нынешних краях всегда стоит теплое, жаркое даже. Весной все, что посеяно, в рост идет, а потом сохнет. Если дождей нет, то урожай будет — только чтоб до нового дотянуть, и то впроголодь. Что в начале лета насобираешь, с тем и живи как хочешь.
И сколько раз бывало: ждешь, ждешь этих дождей, все глаза проглядишь, все приметы повысчитаешь… и тучи уже вроде надвинулись, и гром по небу катается, и ветром уже чешуйки с крыш сбивает. Вот-вот хлынет. За рекой прямо-таки стена серая стоит — льет и льет, залюбуешься, вся земля мокрая. А через реку и не капнет.
Будто проклял кто.
Ага. «Проклял». И даже ясно, кого сельчане в проклинатели записали… Ну-ну.
— Понятно, — я переложил увесистую миску на другой бок. И как девчонка такую тяжесть таскает? — А еще что у вас в селе делают?
Дорога заняла минут десять. Но даже когда мы подошли к селу, ясности ума у меня не прибавилось. Легко пообещать: куплю, мол, продукты, принесу, мол, прямо на место. Но не все так просто. Во-первых, просто что-то купить у подозрительных сельчан не самая легкая задачка. Они к чужакам относятся, как пенсионерки к байкеру в татуировках. Подозриииительно! Мол, чего это такое и каких от него ждать неприятностей? С таким настроем можно не то что не получить то, что нужно, а еще и самому загреметь в неприятности. Недаром я вельхо час с лишним тряс, выспрашивал, что он про сельчан знает. На всякий пожарный. Хотя толку с этого вельхо… Он сам в селе был раз в жизни — на практике. Типичный городской житель, который в нравах крестьян разбирается примерно так, как я в брачных традициях драконов. В смысле чисто теоретически.
Во-вторых, за что покупать? Это в городе более-менее легко отыскать человека, который знает цену моим камушкам. А тут таких знатоков днем с огнем поищи. А монет у меня немного…
В-третьих, купленное еще и унести надо. А как? Я один, я чужак, тут самому бы ноги унести. И даже если… Много я не утащу, я не КАМАЗ. И?
А село было не очень. До того поселка в горах, где росли снежники, здешним домикам было далеко.
Неровные улочки с кое-как расставленными домиками напоминали магазинные полки в разгар распродажи — товары еще есть, но до прежней красоты уже далеко. Избушки низкие, дворы и огороды разнокалиберные. Возле каждых ворот обязательно торчит елка, куст, напоминающий одичавший шиповник, и два лохматых дерева, смахивающих на иву. С белых крыш в серое небо тянулись ровные дымки, по натоптанным в снегу тропинкам передвигались редкие человеческие фигуры, с открывшейся за холмом горки с хохотом каталась на деревянных плашках закутанная по брови детвора.
— А еще у нас есть хромой Весь, — торопилась досказать Иссенка, — у него, говорят, в голове дырка — он везде видит мажьи происки. На днях вдову Пиру обозвал вельханкой и сказал, что она ночью обернулась пятицветной кошкой и к нему пришла. Но он в нее башмаком швырнул и тем отбился. А потом его жена нашла этот башмак у разбитых горшков и самого его побила. А вон там живет Нит, младший сын мельника. Он в городе работал и даже магов, говорят, видал. Сыздаля… а вон там…
— Чужак? — вдруг донеслось с мгновенно затихшей горки. — Иска, чужак?
— Я первая его заметила! — сжала кулачки девчонка. — Это наш гость! Я первая!
Но мелочь уже не слушала. Плашки мигом побросали на снег, и спустя буквально две секунды вся эта стая летела вниз, к деревне, вопя во всю мочь (а мощность у них была — самолет позавидует!).
— Чужаааааааааак!
Поделить гостя как положено у деревенских не получилось. И на том спасибо. Если б все было по их, то разорвало б меня на триста с лишним кусочков — чтоб в каждый дом — и каждый кусок обязательно был с языком, на вопросы отвечать. Жуть.
После яростных споров, двух драк и азартных криков мелюзги меня перестали «делить» — то есть дергать в разные стороны — и договорились, что допрос гостя будет проходить в общественном месте. Чтоб на всех хватило.
Я не возражал, а зря.
Общественным местом оказался враг всех баб — местный «Макдональдс». Да знаю, что не похоже, но назвать иначе язык не поворачивается: на ресторан или кафе это насквозь деревянное, освещенное одними свечками заведение смахивало, как ночной горшок на сауну. Забегаловка она и есть забегаловка. Пахло тут соответственно — пивом и чем-то жареным, отчего мой живот очнулся от комы и принялся бороться за свои права. Ага, как на митинге — выдавая лозунги, неразборчивые, но довольно громкие. Пришлось пойти на уступки…
Женщины дружно требовали убрать пиво и приволочь побольше лавок, а мужчины — притащить наконец кружки и заткнуться всем, кроме меня. Под шумок я поймал за локоток ошалелую служанку и потребовал чего повкусней.
Пока я, старательно изображая равнодушие, жевал лепешку с завернутым в нее куском мяса, мужики выяснили, что в трактире места на всех не хватит, сорганизовались и коварно выкинули из него весь женский пол. Похватали выставленное хозяином забегаловки пиво и обсели меня, как волки, приглашающие лошадь на званый ужин…
— И как оно сейчас на дорогах? Нам горшки скоро везти…
— А у нас правда будет жить маг?
— Тебе ж сказали: не у нас. Башня у него будет, там, где раньше мельница горелая стояла!
— Так а в городе чего?
— А про драконов чего слыхать?
— А про цены на зерно не знаешь ли?
— Да погодьте вы! Парень, парень, а правду говорят, что ныне в городе за телушку серебрянку целую дают?
— Ну а маг этот твой, которому ты служишь… как его зовут? Чего, говоришь, ему потребно?
Твою ж… я через силу улыбнулся. Терпение-терпение, и еще раз терпение.
..Мысль назваться помощником вельхо, возмечтавшего об уединенной жизни, пришла в голову Славке. Он же и расспросил нашего мага — бывает ли такое вообще. Оказалось бывает, хоть и редко. То есть мечтают уйти на покой, может, и немало, но отпускают только старых, потерявших большую часть магии. Они и селятся от своих подальше. От Нойта-вельхо им пенсия идет, да и сами зарабатывают помаленьку, если хотят. Вот я и сошел за прислугу такого «отшельника».
— Ну, башню ему вот-вот достроят… только каменщикам еды не хватило. Вот он меня и послал. Вам, в Белую Косу — новый погодный амулет. А вы, как обычно, пару бычков, хлеба-сыров-колбасок и телегу, чтоб все это увезти. И денег сверх того.
— Погодь, парень! — запущенный вирус живо добрался до крестьянских мозгов. — Погодь… какой амулет?
— Погодный, — я состроил недоумевающее лицо. — Как раньше. Ну чтобы летом весь дождь только вам, а не соседям. Мой хозяин и Поднятый из вашей Белой Косы еще четыре лета назад его заключили.
— Что?!
— Дождь?!
— Ну да. А что такое-то?
— Но мы не Белая Ко… — начал кто-то и тут же заткнулся. Или его заткнули. В деревенском трактирчике с развешанными по стенкам связками грибов наступила тяжкая тишина.
— Амулет? — очень ласково переспросил здоровенный селянин с повадками тигра Диего из мультика «Ледниковый период».
— Ну, да…
— На дождь? — так же вкрадчиво прозвучало дальше.
— Да, а…
— А как он работает?
— Проверяете? — я старательно заулыбался. — Я знаю, к вам раньше другой приезжал, но я просто новичок, на службе всего третью пятиху. Но все знаю: чтоб амулет летом притягивал дождь, надо его в конце зимы всем жителям пронести по селу и на самый высокий дом закрепить. На крышу.
— И все?
— Конечно. Амулет магию в небо проецирует. Происходит интерференция сред, и летом каждую неделю выпадает дождь.
Трактир зашелестел, переваривая ученые слова. Интерференция. Проецировать… Я цапнул со стола еще одну колбаску. Снаружи гневно перекрикивались местные феминистки.
— Ага, — вкрадчивый тоже постарался скроить на своей физиономии улыбку. Смотрелась она на его лице так же уместно, как розовые ленточки на черном джипе. — И ты нам его отдашь?
— Конечно. Погрузите на телегу все, что по договору, сразу отдам. Он ведь для белокосцев как раз, — я неуверенно нахмурился. — Это ведь Белая Коса, да?
— Да, да! Конечно! Белая Коса. Эй, все! Ну-ка, живо грузить господину помощнику… чего вам грузить, господин?
— А господин вельхо сказал, что телегу мне дадут.
— Конечно-конечно…
Провожали меня всем селом. Мужики, старательно демонстрировавшие новенький указатель «Белая Коса». Женщины, по дороге пристраивавшие на телегу какие-то связки с сушеной рыбой. Дети, уже успевшие сыграть в «вельхо, убивающего дракона» (меня передернуло), «вельхо, заговаривающего село на дожди» и «вельхо, изгоняющего болезни», а теперь пританцовывавшие на обрыве — показывали язык соседям-заречникам.
Они так и не дождались, пока я скроюсь в лесу — сорвались с места, едва я отвернулся, и помчались домой. Надо полагать, пристраивать «навеватель дождей» на высокое место.
Правда, я тоже не стал уезжать слишком далеко. Как только последний селянин скрылся за холмом, я отвязал бычка. Хлопнул по крупу. Неторопливо разделся, аккуратно пристроив одежду на телегу. И присел на землю, прижимая лапы и крылья к телу.
Как там Ритха говорила? Высвободить третью сферу?
Через минуту серебристый дракон встряхнулся, проверяя крылья, потянулся, вынув шею и спину. И, подхватив телегу обеими лапами, тяжело взмыл в небо…
Не знаю, для чего именно предназначался тот амулет, что я отобрал у нашего мага, но какая разница? Он все равно не работает, значит хуже не будет.
Я как-то слышал, что некоторые челы, стараясь не пользоваться великим и могучим матом, вместо него (надо ж все-таки душу облегчить!) пользовались какими-то своими словечками. Писатель Толстой, к примеру, своих солдат только так и посылал. А у соседа моего бывшего любимый матюк был «дефолт тебя в…» — пострадавший он был от этого самого дефолта.
Это я к чему? К тому, что у меня, кажись, тоже любимый выражанс появится, которым я буду обкладывать всех нехороших типов вроде Эркки (погоди, сволочь, встретимся). И слово это «аэродинамика».
Кто бы знал, как одна крестьянская телега, груженая «с горкой», сильно ухудшает аэродинамические качества среднего дракона! Притом у дракона сильно ноют крылья. А еще его регулярно душит жаба, и когда из телеги что-то вываливается… словом, мат в такой ситуации был жизненно необходим! Особенно если в трактирчике пришлось запивать «вручение амулета» парой кружечек местного слабого пивка. Вроде и ничего, но на голодный желудок пивко легло хорошо — деревья внизу качались и дергались, как на дискотеке, а телега то и дело норовила вырваться и улететь. Так и знал, что сельчане какую-то подляну кинут. Подсунули телегу с норовом…
Пришлось даже зажевать кое-что лишнее, чтоб не выпадало из телеги. Пару кусков мяса и несколько голов сыра (между нами, вкус у него был, как у пере-пере-перепросроченного кефира на последнем издыхании). Так что дальше я махал крыльями вполне себе бодро. Что-что? Это что за наезды? Э-э… а с чего вы взяли, что мясо не вываливалось? Догадались? Мне лучше знать, что именно выпадало, а что… ага, вот именно! Назначено вываливающимся — значит, таким и будет. Пахло оно очень уж завлекающе, мясо копченое. Да ладно вам, можно подумать, я все сожрал.
А лететь, кстати, уже недалеко.
Вот она, рощица, в которой Ритха чуть не свернула себе шею.
А вот и серебристое драконье тело со слегка оттопыренными крыльями.
Славка.
Вид у него сейчас был — мечта драконолова. Сидит дракон прямо на снегу, голову под крыло сунул и с ним разговаривает. С кем, с кем… с крылом! А оно в ответ светится. Не то шизофрения по-драконьи, не то высиживание детенышей — подбирайте, что кому нравится.
Прелесть просто. Пока я любовался зрелищем, дракон-наседка вытащил голову, обалдело ею тряхнул и тут же запихнул под другое крыло. Оно тут же отозвалось тусклым сиянием…
Порция пива в моем организме подтолкнула меня прикольнуться (за ними, порциями, такое водится), и я не торопился обозначать свое присутствие до последнего. И только подлетев совсем близко (Славка продолжал активно общаться с левым крылом, и, судя по всему, услышал бы сейчас только что-то не слабее взрыва гранаты), рявкнул:
— Эй, граждане , кончай ночевать! БАДы прибыли!
Реакция у Славки была на высоте — в следующий момент нам с телегой пришлось моментально свалить в сторону, уворачиваясь от шикарной огненной струи, хлестанувшей метров на тридцать… В ушах засвистело, с телеги, кажись, снова чего-то посыпалось. Ну точно!
— Ты че творишь, придурок! Сам потом будешь с пола жра…
— Макс! — опознал меня Славка. И тут же встопорщил чешую. — Сам придурок! Кто так подкрадывается? А если бы я попал?
— А и попал бы! — тут же влезло в общение правое крыло. — Глядишь, кое-кто поднабрался бы мозгов…
— Бады! — отозвалось левое крыло. — Это что?
— Полезная вещь! — отозвался я, почти роняя телегу. Та гулко бухнула колесами об мерзлую землю и скособочилась. На снег шлепнулась чья-то тушка.
— Съедобная? — заинтересовалось левое крыло.
— Да как тебе сказать…
— Р-р-х…
— Эти мне девушки! Все бы им на диете сидеть… Ритха, солнышко, как насчет попробовать мяса?
— Макс, перестань ее дразнить! Дай сюда… нет! Ритха, нельзя! Да подожди…
— Аррр!
Он опоздал. Наверное, я и правда достал нашу красотку. Пойти на второй оборот в таком состоянии — это не шуточки. Но так или иначе, а брать слова назад было поздно — правое Славкино крыло подлетело, будто по нему пнули изнутри, он даже вскрикнул, прижимая его к боку… а на его месте уже клубился многоцветный смерч с хаотичными просверками молний. Драконий оборот, чтоб его!
Драконы по своей структуре похожи на головоломки. Или на матрешек. Или… пожалуй, немного на капусту. Там тоже все послойно.
С рождения любой драконенок обретает свою первую сферу — тепло-желтую, первичную. У новорожденных и малышей она упрощенной структуры, не примитивной, а именно упрощенной — из простых, но очень крепких плетений и узлов. Она очень прочная, но не изолированная: верхние части узора разомкнуты навстречу миру, они спокойно вплетают в базовую структуру массу новых знаний, равномерно распределяют, и равновесие такой системы легко поддерживается. Драконята уже в первые же часы после рождения умеют говорить, правда, словарный запас у них ограничен, различают своих, могут передвигаться.
А энергия в узловых точках постепенно копится, узор усложняется и плотнеет… и наконец, приходит время созревания второй сферы. Она совсем другая — больше энергии (много больше!), меньше устойчивости, она кипит и клокочет, как глубоко под землей раскаленная мантия.
В это время у драконьей молоди идет самое активное обучение — мыслительная активность на пике — но сильно портится характер. Следящие в этот период стараются не оставлять подопечных без присмотра, но подопечные совсем не облегчают им задачи. Ведь каждая сфера — это практически отдельный разум, свой опыт и свои потребности. Точнее, опыт и сформировавшиеся навыки, пусть и первичные — это приоритет первой сферы, а вторая этим похвастать не может, зато она сильнее, непримиримей, яростней. И именно она способна копить энергию дальше, так как способности детской сферы к изменению и развитию к этому времени уже исчерпаны. Чем-то это похоже на шизофрению — в одном теле борются за главенство две личности, и нельзя допустить победы ни одной, ни другой, кто бы не победил, все равно личность получится… бедной? Плоской. Поэтому родители и Следящие помогают юному дракону найти новое равновесие, переплести эти разумы воедино, формируя полноценного дракона. Третью сферу созревший дракон сформирует сам, когда повзрослеет, но это будет потом. А пока… перепады настроения, нестабильность энергии провоцируют конфликты на ровном месте, а вдобавок именно в это время драконыш становится способен на смену облика… тоже ввиду нестабильности.
Ритха говорила тихо, но сухо и сердито, будто цитируя по памяти надоевший урок перед неприятным учителем. А мы: Славка с оттопыренным крылом, полуодетый маг, выглядывающий из-под этого крыла, и я, посматривающий на его штаны, — внимательно слушали. Время от времени Славка дышал слабеньким жаром, согревая мага, а тот каждый раз жмурился…
Наконец она замолчала. Уткнулась носом в собственный хвост и принялась гипнотизировать полусгоревший пень на черноватой проталине… повисла пауза.
— А я-то думал, какого драконы такие чокнутые.. — пробормотал вельхо. — Это еще я, выходит, слишком хорошо думал?
— Сам псих, — вяло отозвалась драконка. — Мы, между прочим, дурман не пьем и не курим. А вы? Вы же все время себе мозги туманите. Нравится быть чокнутыми?
— Да ты…
Нашли время опять цапаться!
— Хорош трепаться! Ритха, не обращай ты на него внимания, я чет не понял. Это типа была лекция о сложностях подросткового возраста и кризисе самоидентификации? — я наткнулся на удивленный взгляд соседа и фыркнул, — Да слышал я такое, слышал! У психолога. И даже рассказать могу что-то похожее, причем даже получше! Только сомневаюсь, что здесь лекторы много зарабатывают, особенно в драконьем виде…
Маг хрюкнул:
— В драконьем как раз зарабатывают много! Только плата выдается в стрелах и копьях.
— Вот и я об этом! И вряд ли наши будущие снабженцы-сельчане проникнутся трудностями жизни дракона. Рит… ты лучше про оборот расскажи.
— Я про него и рассказываю. И даже показать могу! Только вряд ли у тебя получится. Ты не похож…
— Рит, солнышко, а давай я сам решу, на кого я не похож, а?
Дракоша смотрит на меня с непонятной обидой. И правда — девчонка-девчонкой. Не позвал понравившийся мальчик на свидание, и все, мировая трагедия.
— Я покажу…
Она плотно прижимает к бокам крылья. Подбирает лапы. Длинная шея как-то неожиданно становится короче….
— Глаза прикрой, — хрипловато звучит ее странно ровный голос. — Не закрой, прикрой. Крылом можно… Так, чтобы увидеть…
— Что уви… — и я замолкаю, потому что правда вижу.
Я странно вижу. Это похоже на компьютерную модель — драконье тело предстает как переплетение линий, только не ровных, а будто из кружева… Кружево верхнее, золотое… кружево нижнее — желтое, как цыплячий пух… переплетенные, соединенные сотнями нитей… и внутри — огненный сгусток. Ритха склоняет голову ниже… ниже… и кончик хвоста, взвившись вверх, аккуратно бьет по «короне».
Та коротко блеснула в ответ — и началось. Цветные «линии» сдвинулись и потекли, сворачиваясь спиралями и уплотняясь, а золотой сгусток стал меньше… плотнее… ярче… на него уже почти невозможно смотреть. Над драконьей шкурой замерцало серебристое сияние, толкнулось в стороны, разрастаясь в шар — скрывая Ритху…
Последним усилием Ритха еще раз взметнула хвост и снова стукнула по короне.
По моей!
Внутри что-то полыхнуло. Тело — от затылка до кончика хвоста — проткнуло ледяными иглами. Мир поплыл, сдвинулся, закружился… и наконец ткнулся в лицо снежным сугробом.
Кашляя, задыхаясь, крупно дрожа всем телом, я медленно сел. Брррррр… отвык уже от холода. А тут голым задом да в снег. Ну, Ритха…
— Ты совсем двинулась?!
Но драконка не ответила. Она уже в человечьем виде молча и спокойно лежала на снегу. Без сознания.
…Уже потом, когда ее растерли снегом, она слабо, но довольно темпераментно высказалась на тему того, что оборот дорого дается, если дракон голодный и слабый. Особенно оборот из человека в дракона — тут масса не переходит в энергию, компенсируя потери, а наоборот, теряешь больше. Так что кто куда, а она греться.
Славка только вздохнул, подставляя ей второе крыло….
И нате вам!
Серебристая голова взвивается в воздух, как атакующая кобра. Молниеносно. Вот это да… Я даже успеваю порадоваться втихую, что этот удар, эта скорость нацелены не на меня, а на заваленную едой телегу. Драконша цапает первое попавшееся «угощение», как-то по-кошачьи встряхивает его в зубах и сосредоточенно хрумкает.
Я ловлю себя на том, что смотреть на то, как она ест, даже приятно.
— Что называется, девушка решила забыть о диете, — хмыкаю я.
— Что такое диета? — немедленно высовывается почти голый маг.
Да уж, ну и вид…
В деревню мне надо было идти так, чтобы местные меня не сдали первому же представителю правопорядка, которого к ним занесет. То есть где-то надо было достать одежду. А где ее достанешь, как не на нашем маге? Он, правда, был решительно против — пока Ритха (которой Славка перед этим что-то шептал на ухо) не призадумалась вслух о драконских традициях относительно включения в меню человеков. Мол, традициями запрещено строжайше, это все равно что драконов есть… но пара случаев, мол, все равно была. Когда у драконов от голода крыша ехала, они и зажевывали всех подряд. Нет, если такое случится (это невозможно, Ритха ведь не настолько голодна, пока), то она не переживет. Мага ведь это утешит? То, что даже если его съедят, то таким образом он все равно что убил дракона.
Но мага это почему-то свершенно не утешило.
— Держи, твои шмотки, — я швырнул под ноги магу тюк с одеждой.
— А поесть?
— А ты что, прямо под крылом у Славки есть собрался? Одевайся и вылезай. Поешь — и будем отрабатывать следующий рейд.
— Чего…. отрабатывать? — маг, прыгающий на одной ноге в попытке скоростного надевания штанов, замер.
— Следующую операцию по закупке продовольствия. Я так понимаю, эта телега нам на один зуб…
Город Тахко
— Прошу, Вас, госпожа Ерина Архипофна. Осторожно, здесь пол ниже.
— А где мы?
— Это склад для… как бы поточнее выразиться… для нового городского имущества. Конфискованного у преступников, полученного за долги, пожертвованного по каким-либо причинам. Раз в месяц оно распределяется по необходимости, а деньги идут на городские нужды. Впрочем, вы наверняка это знаете. Здесь все имущество, что конфисковано у Видаса. И если Вы опознаете свои вещи…
— Мои? Но…
— … или вещи Ваших родственников… мы немедленно доставим их в Ваш дом.
— Вы нашли вещи мальчиков? А… а тела?
— Увы, госпожа. Ваши родичи, да увидят их боги, не… простите за злую весть, госпожа. Вам плохо?
Где-то в лесу. Макс.
Вранье, что аппетит приходит во время еды. Правда то, что после еды он может и не уйти. Особенно, если на троих драконов плюс маг всего одна телега с продуктами. Это все равно что делить на двоих стандартный детдомовский обед. С голоду не умрешь, но и сытым особо не будешь.
Так что, пока Ритха восстанавливала силы, мы с вельхо замололи языками, выискивая, что бы такое сказать следующим клиентам. Кем мне лучше прикинуться, что пообещать, как ноги унести.
— А если прикинуться гопником? Мол, краденое сбываю, купите по дешевке?
— Смотря кому попадешься. Кто-то за ворота выпинает, а кто-то…
— Купит?
— Закопает. Сельчане ворья не любят.
— Да ладно, прям никто не хочет нажиться?
— Макс, хватит!
Славка вмешался так неожиданно, что я подавился последним куском сыра.
— Чего?
— Сам не понимаешь, что так нельзя?
Ой-ё… опять он своего моралиста включил? Нельзя обманывать, нельзя обжуливать? А главное, как своевременно совесть проснулась — уже когда все слопано…
— Как нельзя? Ну как? — я пожалел, что в драконьем виде — кулаки не стиснешь, и вообще, сдержаться как-то труднее. — А как, по-твоему, можно?
— Нельзя соваться туда в одиночку! — рявкнул тихоня-Славка так, что я поперхнулся снова, уже воздухом. Ничего себе.
Это я правильно расслышал?
— Не понял.
— Макс… — уже тихо проговорил Славка, — хватит уже нарываться, а? Давай в следующий раз вдвоем пойдем… Хоть подстрахую.
Э-э… все равно не понял. Это он что? Он за меня… беспокоится, что ли? До сих пор никто не… ничего себе…
— Ты врать-то умеешь?, — мне вдруг по непонятной причине срочно понадобилось отвести глаза, и голос прозвучал глухо.
Бывший сосед пожал крыльями:
— Научусь.
Да, дожили… Честный и порядочный Славка!
— Ну хорошо… кстати, вельхо, а что это был за амулет? Ну тот, что я у тебя… позаимствовал на нужды дела? А ты с чего это покраснел?!