Вообще-то сны мне снятся часто. Смотрю я их с громадным удовольствием, всю ночь напролет наслаждаясь красочными фантастическими картинами. Но такого сна, какой мне приснился в одно пасмурное утро, я еще не видела.
Снились мне пельмени. Они обступили меня со всех сторон, в упор глядя своими безглазыми мордами и просили сварить их. Я горстями кидала толстенькие слипшиеся тельца в большущую кастрюлю с кипятком, но их было слишком много, они липли к пальцам, и я с омерзением отрывала от кожи куски их бледных трупиков. Пельмени наступали, они лезли, тыкались в лицо, забивались в рот…
Задыхаясь, я закричала и проснулась.
Да, такой мути я еще не видела. Вставать было еще рано, засыпать снова не имело смысла. Вяло прошлепав на кухню, я уныло села над чашкой с чаем. Потом дотянулась до пульта музыкального центра. Грохот обожаемого металла успешно разогнал серую утреннюю хмарь, и я, подскакивая от избытка энергии, натянула на себя шмотки и помчалась на работу.
И как только примчалась на уроки, секретарь позвала меня к телефону. Звонила моя сестра. Она пригласила к себе в гости и пообещала познакомить с новым своим молодым человеком.
Ехать за двести километров мне, конечно, не хотелось, но она очень настаивала, ей хотелось выслушать мое мнение о нем. Пришлось ехать. Сразу после уроков, оставив тетради и прочую бумажную ерунду в классе, я отправилась на остановку.
Есть хотелось страшно. До автобуса еще оставалось минут двадцать, и я решила перекусить. Зашла в кафе и спросила, что имеется съедобного. Обрадовать меня могли только порцией пельменей.
Вообще-то пельмени я люблю. Но не после такого же сна! Когда принесли исходящую паром тарелку, я принюхалась, и меня передернуло. Потыкав вилкой в верхний пельмень, бесформенным комом развалившийся в тарелке, я вздохнула и запихнула его в рот. Обычно я ем пельмени с уксусом и перцем, а тут раскисшее тесто, скрывавшее в себе крошечный кусочек мяса сомнительного происхождения, плавало в небольшом озерце растопленного масла и было украшено сверху щедрой сметанной плюхой. Брр! Некоторое время я воевала с этой, если можно так сказать, едой. В конце концов, одолела. Ой, лучше бы я в этой войне оказалась побежденной… Проблемы начались, едва я села в автобус.
Съеденное никак не хотело утрясаться в желудке, прыгало там и изо всех сил бунтовало. Я пыталась заснуть, заткнув уши плеером, жевала резинку, сосредоточенно разглядывала унылый мокрый пейзаж…Не помогало ничего. И едва только автобус затормозил на автовокзале, я галопом рванула в туалет.
Расставшись с ну никак не пожелавшими перевариваться террористами, я умылась и подняла голову. Из облупленного зеркала на меня посмотрела зеленая взлохмаченная физиономия. Испугавшись такой красоты неписанной, я попыталась накраситься. Результат меня не слишком обрадовал, но теперь, по крайней мере, меня уже нельзя было принять за с утра обдолбленную. Двинулась дальше. Мерзкие пельмени преследовали меня повсюду: они нагло хихикали с вывески на кафе «Горячие пельмени и холодное пиво — это очень вкусно!», смотрели из чужого пакета, подмигивали с проезжающего мимо фургона, и даже набросились на меня из витрины-холодильника, когда я заглянула в небольшой магазинчик купить минералки. Минералки я так и не купила — вылетела из магазинчика пулей, наверняка немало озадачив молоденькую продавщицу.
Наконец, я приехала. Обшарпанный подъезд встретил меня темнотой и гремучей смесью запахов. Слава богу, в этой смеси было все, что угодно: щи, горелые семечки, кошки, но не было запаха пельменей… Открыв своим ключом дверь, я швырнула в угол кроссовки и вломилась туда, где весело громыхала посуда, на кухню. О, только не это!
Сестричка налепила пельменей!!!
Я в отчаянье привалилась к косяку. Не замечая моей перекошенной морды, сестра весело щебетала:
— Ой, как хорошо, ты приехала пораньше! Сейчас мой придет, стол накроем, посидим. На, попробуй, сварились, или нет…
Она, развернувшись на крохотном пятачке кухни, протянула мне вилку с насаженным на нее пельменем. Да, я знаю, она их вкусно лепит, но не сейчас же!
Меня скрутило в приступе тошноты. Разогнулась я только тогда, когда услышала булькающие звуки и страшный хрип.
Сестра, с выпученными глазами, красная, как вареный рак, держала в руке пустую вилку… Задыхаясь, она начала стучать себя кулаком с зажатой в нем вилкой. В грудь, в горло… Сделать я ничего не смогла. Медэксперты потом, кажется, так и не выяснили, от чего она умерла: от асфиксии или потери крови.
Но пельмени я больше не ела никогда…
Поединок закончился, но на счету по прежнему было ноль баллов. С одной стороны — это хороший результат: всухую пройти три битвы с Зеленым Воином — хороший уровень мастерства. А вот с другой — Анри рассчитывал хотя бы на три очка по итогам пяти туров. Это было важно, у него именно на это количество было пари. И выигрыш в нем принес бы куда больше бонусов, чем если бы он сделал Зеленого вчистую. Но за два последних раунда набрать три очка — нереально. Разве только вывести на допбой.
Пятнадцатиминутный перерыв закончисял слишком бытсро, Анри только и успел выпить тонизирующий коктейль и закинуть в рот энергетических капсул. Он не спал уже четвертые сутки и если продолжит в таком же стиле, то потом отхватит в виде ненужного бонуса отходняк на неделю. Семь дней в ватном состоянии, с перманентным головокружением, и россыпью золотистых искорок в глазах, и тошнотой настолько отвратительной, что казалось бы проще вывернуть и желудок и все кишки наизнанку, чтобы просто раз и навсегда избавиться от этого мерзкого ощущения. Но это все равно будет после, пока что надо просто продержаться.
На время перерыва Анри снимать игровой костюм не стал, но зато шатающейся походкой доплелся до душа и прямо в вирт-прикиде забрался под ледяную воду. Датчики наружного подключения слегка поискрили добавляли лишний эффект, но если отключить режим температурного регулирования, то душ можно было действительно считать холодным. Немного помогло, по крайней мере муть окружающего мира немного рассеялась, а клубящийся то ли в голове, то ли вокруг туман стал не таким уж плотным, и в нем можно было угадать такие же вяло шевелящиеся фигуры.
Анри дотопал до игрового зала, оставляя на полу мокрые следы. Равнодушно постоял, пока его вытирали какой-то майкой, наспех содранной с кого-то из допущенных в святилище болельщиков. Анри поднял голову — на огромном вирт-экране транслировали ролики нового мира, в котором должен был проходить следующий поединок. Ледяная пустыня, пики гор и слепящее солнце. И подарок от разработчиков — ледяной дождь из множества жалящих льдинок, которые с маниакальностью острозаточенных стерл могли пробить не только тело, но и практически любой доспех.
Анри натянул игровые перчатки, щелкнул пальцами, подпрыгнул проверяя крепеж игровых ботинок, и сделал несколько поворотов туловищем, а потом подставил голову под шлем. Это был ритуал. В перчатках с тонкой паутинкой сенсоров можно не только шлемы надевать, но и макраме из тончайших ниток плести. Но так повелось, что надо наклонить голову, и чтобы кто-то из приятелей или фанатов надел шлем. Анри подождал пока щелкнут застжки и ударил себя кулаком по груди — сигнал, что он готов, — а затем кувырком влетел в отрывающийся шлюз.
Ролик нового мира транслировали без звука, и без полной визуализации. Поэтому о том, что под ногами сплошной скользкий каток, а вокруг адское пекло — он был не в курсе. Думал — просто снежный наст. Анри на инерции проехал метра два, поднялся и едва удержал равновесие — ноги уопрно разъезджались. Зеленый Воин тоже скользил, но то ли мужик долго практиковался в езде не георолдиках, то ли на бордконьках рассекал — но двигался он уверенно, и даже не падал.
Первый же удар оказался фатальным — незаметно выскочивший из крепежа, но хорошо раскрученный кистень разбил сендор температурного датчика. И опция температурного регулирования пропала. За полминуты вялого боя Анри устал и вымотался больше, чем за полтора часа предыдущей схватки. Пот заливал глаза, воздух был раскаленным, а ноги предательски скользили…
Первый раз он упал даже не столько от удара, сколько потому что не удержал равновесия. Во второй раз — Зеленый Воин воспользовался эликсиром и легко плечом опрокинул наземь онемевшее на несколько секунд тело. Третье падение — означает проигрыш партии. Анри собрался с силами и попытался достать противника ножом, но немного не рассчитал. Руку перехватили, жестко хрястнули в локтевом суставе об колено… Хорошие все-таки эти вирт-костюмы категории Z — ощущения из виртуального мира кажутся абсолютно реальными и даже боль была такой, что на мгновение словно все тело парализовало. И, уже падая, Анри словил добивающий удар в гортань.
Шлем сняли через пятьдесят секунд — все по регламенту, тут же поднесли воды, и любезно похлопали по щекам. Анри поднял голову — взгляд медленно фокусировался на табло. Показатель нулевой жизнедеятельности, последнего боя даже не было. Пока он валялся в отключке там на радужном льду его противник мог бы раз пять его прирезать.
— Увы, ты проиграл, — ко-рефери был предупредительно вежлив. — По закону данного турнира, ты не имеешь права участвовать в официальных боях в течение полугода. И не имеешь права подавать заявки на участие даже в дистанционных турнирах.
— Я помню, — Анри откашлялся, — я читал договор, перед тем как заверить своей подписью.
— Отлично, спасибо за бой.
— Спасибо за турнир.
В раздевалке для участников виртуальных боев было пусто — сегодня только четыре турнира, в то время как в клубе “Зорринг” обычно проходит по десять — пятнадцать схваток за вечер. Когда компания геймеров открыла это заведение — то им все доброжелатели предрекали мгновенное банкротство, но наплевав на такие “откровенно паскудные гороскопы” — клуб процветал. Потому что только у них публика могла наблюдать за боем не только в специально проработанном мире, но и за самими действиями и движениями бойцов, которые прыгали, скакали, кувыркались и махали руками и ногами по разным углам стилизованного под старину ринга.
Анри долго и мучительно сдирал с себя вирт-костюм, специальная ткань пропиталась потом и прилично набрала холодной воды, так что от разгоряченной кожи отлипала с трудом. Кое-как стянув, а больше сорвав — все равно индивидуальный вариант игрового комбеза, натягивался на голое тело и повторно не использовался, — Анри прошлепал в душевую капсулу.
— С тобой было интересно потягаться, — Зеленый Воин в жизни оказался невысокого роста, достаточно щуплого телосложения и полным отсутствием каких-либо эмоций на лице. Анри был почти на голову выше и намного шире в плечах — все-таки он давно занимался специальными боевыми искусствами, адаптированными одновременно и на прокачку мускулатуры тела, и на развитие гибкости, и на возможность эффектно козырнуть новым приемником в виртубоевке.
— Польщен, — хмуро отозвался Анри, — панель капсулы он когда заходил в душ лишь немного сдвинул, ожидая что она автоматически станет на место, но здесь, видно механизм был заезженный. А дергаться, смущаться и задвигать панель было уже как то глупо.
— Тебе передали условия боя? — Зеленый Воин рукой толкнул панель в сторону, полностью открывая вход в душевую капсулу.
— Да, когда и где тебе удобно? — Анри почувствовал, как щеки начинают гореть.
— Можно и здесь, — Зеленый воин чуть искривил губы в каком-то издевательском намеке на улыбочку: — Ну-ка повернись.
Анри выполнил команду, чувствуя что не только щеки горят, но и зубы от яростного стискивания едва ли не крошатся. Но вместо ожидаемое, вернее предполагаемой расплаты получил несколько болезненных, но скорее неприятных и выбешивающих, чем травматичных шлепков по заднице.
— Но лучше, — невозмутимо продолжил Зеленый Воин, — сегодня вечером в “Шате”. Приходи к десяти, а пока можешь… ждать и готовиться.
Самая худшая пытка — это пытка временем. Анри успел дойти домой пешком, по пути посла в на хрен, на хуй, и в задницу больше трехсот друзей и четыре команды своих самых ярых болельщиков и фанатов, которые лезли с переживаниями, ненужным сочувствием и тупым утешением. Он полгода не сможет играть, участвовать в поединках, а они “ты не расстраивайся”, “время пролетит незаметно”, “ты еще ему покажешь”. Да он уже и так показал, там в душевой капсуле. Пусть и проиграл, но положенное заплатит честно, пусть и натурой. Заказать доставку обеда, но даже не смог впихнуть в себя и пару кусочков. Повалялся на кровати, впустую перещелкивая каналы. Хотелось зайти на “Сегник”, глянуть новости и анонсы турниров, но зайти не проблема, а вот как потом справляться с этой пустой в груди. Дело в том, что он действительно не знал как прожить и продержаться эти полгода. Да и о проигрыше он не думал. И перед этим фактом парню было по большому счету все равно, что с ним сделает в клубе этот Зеленый Воин.
К клубу Анри пришел за десять минут до назначенного времени, но его уже ждали. Кибер-охранник изобразил имитацию улыбки и провел парня в частный кабинет. И даже прорекламировал местную кухню и порекомендовал пару напитков. Анри отказался, хотя какое-нибудь пойло могло бы помочь, если не успокоиться, то хотя бы снять напряжение. Но звонить на пост администратора и говорить, что передумал — показалось еще глупее.
Анри прошелся по комнате, на пробу подергал закрепленную вертикально между двух столбов балку, попробовал повисеть, ухватившись одной рукой за покачивающийся на цепи крюк. Потом осторожно стал перебирать коллекцию плеток, хлыстов, стеков и кнутов на стене, чувствуя как мерзко дрожат руки и холодеют кончики пальцев.
— Выбираешь себе развлечение? — скупо поинтересовались от двери.
Анри обернулся — Зеленый Воин стоял, небрежно прислонившись к двери. И парень снова поразился насколько бесшумно может двигаться его противник по поединку.
— Нет, просто смотрю, — немного смутился Анри. И от собственного же смущения разозлился: — Я помню про условия, я на них согласился, один вечер развлечения… такого, какое выберешь ты.
— Я выбрал, — Зеленый Воин чуть наклонил голову и скомандовал: — раздевайся!
— Ты учти… как бы не заносись, — грозно начал Анри, но тут же скривился и ойкнул от боли — Зеленый Воин мгновенно оказался рядом и жестко схватил за волосы. Когда изумление прошло, Анри попытался вырваться, сбить хватку, ударить противника в болевую точку, но… пальцы Воин не разжал, удар выдражал не поморщившись, да еще и руку потом перехватил и вывернул с нечеловеческой силой.
— Учту, — рассмеялся Воин, наблюдая за попытками освободиться, — но и ты постарайся учитывать на будущее с кем дело имеешь.
— Уже понял… зануда и выскочка, — зло огрызнулся Анри.
— Ошибаешься, — Воин молниеносно переменился: лицо и прежде отличающееся бедной мимикой стало совсем бесцветным, голос обрел механические интонации, а глаза многозначительно полыхнули красным: — не зануда, не выскочка, а ириен… ириен, который любит поиграть с людьми. А, знаешь, мне нравятся те, кто сопротивляется…
Даже не в голосе, а в интонациях Воина было что-то такое, отчего Анри понял, что дергаться бессмысленно. Да и само превращение противника по поединкам в ириена, к тому же сорванного — это было даже больше, чем шок. Не декс, но по силе и физическим возможностям все равно превосходит человека в несколько раз. Анри хотел было мотнуть головой, но боль отрезвила.
— Так что, будешь послушным, — почти ласково мурлыкнул ириен, — или мне тебя придется заставлять?
— Буду, — Анри не видел других вариантов, кроме как согласиться. Войти в такой садо-мазо кабинет без вызова никто не мог — это он знал точно, пусть и не бывал именно в такх заведениях, но вместо гостиничных номеров для встреч с девушками такие комнаты снимал. Уложить киборга на лопатки — нереально, тогда и остается что отвлечь, заставить потерять бдительность и постараться вырваться из помещения или хотя бы подать сигнал на терминал администрации.
— Хоррроший мальчик, — горлом рыкнул-промурлыкал Воин. — Я думаю ты будешь прекрасно смотреться в станке.
Расстегнуть три пуговицы на байке оказалось непосильной задачей — так тряслись руки, но Анри упорно возился с одеждой, затягивая время, и незаметно перемещаясь к минитерминалу. Но его хитрость разгадали.
Ударил Воин неожиданно и сильно. Хлыст обвился вокруг колен человека, потом впился в грудь разрывая одежду.
От третьего удара Анри упал, на остатках гордости пытаясь сдержать рвущийся из горла крик боли.
Ириен пнул скорчившегося на полу парня, переворачивая того на живот. И тут же ногой наступил на шею, чуть прижал, не пугая, а просто давая понять — что любое движение бессмысленно. И лениво размахнувшись снова хлестнул, запуская по телу человека волну боли. Киборгу было забавно наблюдать, как корежит человека, как дрожат у парня руки и ноги, а еще веселее, было смотреть как стекают по судорожно застывшей спинке капельки пота, смешиваясь с капельками крови от последнего удара.
— Наверное, надо повторить постулат о послушании, — задумчиво, словно сам с собой, заговорил Воин. — Ты мне сам обещал развлечение, за язык то тебя никто не тянул… или тянул, а ну-ка покажи язык!
Анри хотел было отшатнуться, но стальные пальцы тут же сжали его за плечо, вздергивая на колени, и тут же киборг второй рукой нажал на щеки. Рот пришлось открыть, ириен ухватил язык человека, вытаскивая как можнодальше вперед. И деражал так крепко, что у Анри аж в глазах чернело от боли.
— Прикусывай, ну, — ириен ударил человека по щеке, голова парня мотнулась и челюсти непроизвольно сжались. — Ага, тенденция к послушанию присутствует. Тогда можно заняться твоим воспитанием. Штаны долой и на живот ложись. Или надо повторить? — не дожидаясь ответа Воин, подхватил брошенный на пол хлыст и стегнул снова.
— А-а-аы-ых, — это был даже не крик, а стон, приглушенный и обреченный. Но ради того, чтобы не было следующего удара Анри уже был готов на что угодно. Как только ириен его выпустил, парень тут же стянул штаны и больше не дожидаясь понуканий улегся, как было сказано.
— Поиграем в аппорт, — засмеялся ириен и, подхватив с полки кольцо с кляпом ловко выщелкнуш розовый шарик, и бросил его в метре перед человеком. Принеси мне мячик. В зубах.
Анри был согласен ползти за шариком, и брать эту дрянь зубами, но сдвинуться с места не мог — ириен ловким пинком заставил его раздвинуть ноги и носком ботинка прижал яйца к полу.
— Какие-то проблемы? Не можешь ползти? — фальшиво удивился киборг: — Может надо поторопить тебя или слегка подстегнуть?
Не меняя позы, ириен дотянулся до стенки и сдернул первый флоггер. Пороть киборг умел: девайс обжигал кожу то сильно, то почти нежно. И, несмотря на всю абсурдность и весь ужас ситуации, Анри почувствовал, что у него нарастает возбуждение. А когда ириен стал еще медленно водить ногой, раскатывая и придавливая яички к полу, то Анри почувствовал, что просто лопнет, взорвется без вожделенной разрядки. В какой-то момент куда-то схлынула даже боль от ударов, остались только звонко отдающиеся в уша и прокручивающиеся эхом в голове удары девайса по телу, осталось мощное, фактически запредельное желание кончить, и разбегающиеся по телу волны жара от каждого удара, нажатия на яички и на член, от каждого прикосновения ириена.
— Поплыл, — усмехнулся Воин. И чуть сместившись, но не прекращая порку, снял со стены кнут. Хлестнул немного поворачивая руку, чтобы не просто обжечь ременным языком тело человека а положить хлесткую часть по всей длине позвоночиника, от шеи до бедер.
На седьмом ударе парень затрясся и начал выть. Состояние блаженства почти схлынуло, но член продолжал торчать, болезненно упираясь в пол. Ириен усмехнулся — люди действительно слишком слабые по натуре.
— Хочешь кончить? — вкрадчиво спросил киборг..
— Д-д-да, — человек изогнулся с вожделением глядя на киборга.
— Тогда попрыгай на этом, — ириен небрежно бросил человеку колесо, по окржуности которого были натыканы фалоимитаторы разного размера и диаметра. — Скорость “три”.
— Но я никогда…
— Все когда-то бывает впервые… — философски заметил ириен, — включай и попрыгай.
Анри поставил приспособление на пол, активировал указанный ириеном режим. И неловко балансируя на корточках попробовал насадить. С первого раза не получилось: колесо вращалась, члены вибрировали. А опыта такого и в такх позах у парня не было.
— Старайся лучше, — насмехался ириен. — Смотри, вот это голубенький членик самый маленький — начни с него. А то на тот большой зеленый садиться-то бо-ольно.. попка дня три болеть будет.
Анри честно старалася, и даже не потому что еще боялся продолжения порки, а потому что внизу живота просто бушевало пламя желания. И эти ощущения сводили с ума.
Ириен поглядел на старания человека и легко наклонившись, перещелкнул сенсор девайся. Вращаться колесо перестало, зато члены задвигались активнее. Воин несколько минут стоял перед парнем, мысленно зарисовывая себе в память и измученное лицо человека, и расширившиеся на всю радужк зрачки, и сокльзящие по виску капельки пота, и вожделение, и желание услужить. А потом виборг положил руки на плечи человека и, чуть скорректировав движение, нажал, заставляя парня резко и без смазки насадиться на большой розовый член. Удержал от рыка, и чуть усилил нажим, вынуждая насадиться полностью на всю, немаленькую длину.
Анри глухо вскрикнул, закусил губы до крови.
— А ты мне нравишься, — Воин прищурился, капелька крови из прокушенной губы человека стекла по подбородку и упала на грудь. Взгляд парня почти остекленел. — Мы с тобой еще поиграем…
Когда он впервые понял, что Лешка опасен?
Когда это понял Темный?
Очень давно…
И не сразу.
Он проснулся посреди кошмара. На этот раз видение не ускользнуло так быстро, он даже попробовал удержать его, всмотреться, понять… вспомнить, наконец, но его отвлекли. Тихий стон откуда-то с пола.
Он быстро поднимается на локте, держа наготове папино заклинание и телекинез, но на полу — не демон и не какая-нибудь опасная пакость.
Лешка. Скорчился, прижимая руки к животу, и глаза зажмурены.
— Лешка, ты что? Что случилось?
Дим помогает ему встать (правая рука почему-то ноет) И хочется позвать маму, но что-то мешает. Может то, что сам Лешка просит ее не тревожить? А может то, как он смотрит. И у сердца непрошено шевелится какой-то холодок, тот, который появился после возвращения домой… Что с братом?
— Леш, что?
А тот только смотрит. Так, словно у Димки на лбу мох или паук ядовитый… Дим невольно тянется рукой — убрать, стереть…
— Лешка?
— Все… все нормально, — с запинкой выговаривает братик, и снова прижимает ладошку к животу, — Блин… Все, уже проходит. Все нормально, Дим.
— Какого черта нормально? Это…
— Все нормально. Просто кошмар.
Димка еще полминутки смотрит, как младший укладывается на кровать и закрывается одеялом так, что только макушка торчит.
Просто кошмар? Как можно так удариться во сне? Странно как-то. Ну ладно. Морщась (рука-то болит), Димка тянет к себе пушистое одеяло и замирает: у него болит рука, а у Лешки… Это что ж за кошмар такой?
Чей? И почему Лешка так смотрел?
Опасно…
— Здравствуй, Вадим Соловьев. Меня зовут Айвен, Иван по-твоему. Я твой новый… скажем так, старший друг.
Высокий мужчина в обычной белой рубашке (все Стражи носят белый, если они в Своде, а не среди людей) старался быть приветливым, но Дим мгновенно замкнулся. За этот год внимание Стражей его… достало, вот!
Вызовы прямо с уроков (а ребята каждый раз шепчутся, пока он собирает портфель и смотрят — кто-то с жалостью, а кто-то — как на урода), потом чужие пальцы на локте… Они же знают, как он не любит эти телепорты под присмотром, не любит чужие руки… а все равно посылают.
А потом — опять тесты. Бесконечные вопросы. «Око света», от которого ломит глаза и путаются мысли… Чужие руки на лбу. И все чаще — больно. Что они хотят, ну что им нужно еще, он же говорил, сколько раз говорил — не помнит он ничего! Не помнит!
Но время шло, и Стражи менялись один за другим, и он старался не злиться. Не получалось.
— Здравствуйте. А где Эвген?
— Присядь… Вот так. Вадим, твой прежний куратор сейчас занят. Так что пока с тобой побуду я. Надеюсь, мы подружимся…
Подружимся… Дим недоверчиво смотрит на Стража. Все так говорят. А потом, когда понимают, что с вопросами не получается, вызывают телепатов или отправляют на гипноз. Или еще похуже.
Когда же его уже оставят в покое?…
Подружимся… два часа спустя Дим дрожащими руками застегивает рубашку, даже не пытаясь стереть оставшиеся от «наложения рук» следы. Голова еще разламывается, пальцы еле попадают по застежкам. Дим смаргивает слезы. Закусывает губу. Не будет он здесь плакать, не будет. Но все-таки… почему они никак не оставят его в покое?
Ненавижу…
— Дим… — завидев его, младшенький тут же бросает книжку, — Димка, тебе плохо? Ложись, ложись… Позвать, чтоб помогли?
Помогли — это значит позвать Стража. Только у них есть лекарства, которые за минуту залечивают раны. И боль снимают… И детям Стражи помогают без споров, голова перестанет сразу. Только… Димка трогает языком припухшую губу. Только вот видеть сейчас еще кого-то в белой рубашке совсем не хочется.
— Не надо. Так полежу.
Он закрывает глаза, потому что от яркого света виски ломит еще сильней. Вот так… темно и хорошо…
А братишка не уходит, топчется рядом, а потом на бок невесомо опускается любимый лохматый плед… Ой, Лешка, спасибо. Догадливый… Маленькие руки тихонько расправляют плед, прикрывая спину и ноги. Тихий нерешительный вздох… А потом край дивана прогибается под новой тяжестью, и маленькая ладошка осторожно касается лица…
— Эй! — глаза распахиваются разом, и рассерженный Димка быстро отдергивает голову, — Ты что?! Дурак какой…
Алешка еле слышно шипит и трясет рукой, словно обжегся. Ну да, эмпат же… Ну куда лезет?!
— Ну говорил же! — от злости у Димки пропадают все слова. — Говорил же — не трогай меня, когда со мной такое!
— Я чуть-чуть, — младший опускает голову, но в голосе ни капельки виноватости, — Немножко…
Вот голова упрямая.
— Немножко, — передразнивает Димка (а голова правда прояснилась… чуточку, самую капельку). — Самому же плохо будет!
— Ну и пусть. — Лешка независимо пожимает плечами. — На двоих-то немного.
— Балда.
Но спорить нет сил, и Дим кое-как пристраивает гудящую голову на подушку…
— Но Дим…
— Брысь отсюда.
Уже на самой грани сна, когда перед закрытыми глазами закружились золотистые облака и неясные цветные картинки, Дим снова ощутил касание. Осторожное… Но отругать упрямого младшего не успел. Заснул.
Проснулся поздно вечером. В доме было тихо, даже компьютер не ворчал. Алешка спал, а рядом с его постелью… Дим прищурился. На крохотном столике у изголовья стоял стакан сока и валялся блистер с таблетками от головной боли.
Вот же…
От расстройства Димка шепотом проговаривает несколько запрещенных мамой слов. Ну вот что с ним делать? Говори, не говори, а Лешка все равно сделает по-своему! Так, как правильно.
— Уффф… — Димка сердито покосился на детскую кроватку. Они перепробовали уже все: игрушки, сок, даже телекинез — не помогало. Годовалая малышка стояла, вцепившись в прутики кроватки, и ревела так, словно ее собралось украсть стадо демонов! — И откуда в нее столько крика помещается? Леш, попробуй узнать, может, ей холодно… — он с сомнением покосился на вспотевший лоб ребенка. — Или жарко.
— Ладно…
Нахмурившись, младший примеривается, шагает к детской кроватке, наклоняется, и…
Крик прекратился моментально, как по волшебству. Малышка замерла, забавно приоткрыв ротик, и уставилась на Лешку так, будто он — огромный плюшевый мишка, замечательный и любимый.
— Ну что? — не выдержал Дим, устав наблюдать, как мелкая таращится на Лешку. — Что ей надо?
— Хочешь сам услышать? — улыбается Лешка. И протягивает руку…
Чужие чувства Димка не любит, но если Леш… И он становится рядом, чуть задержав дыхание, касается плеча. Так, чтоб отдернуть было легко.
И словно в речку нырнул. Теплую-теплую, уютную такую… стало хорошо и мягко, куда-то пропал холодок из груди, и очень захотелось полезть по этим гладким-невкусным-твердым и прижаться к этим большим-теплым-хорошим, которые снаружи… хочу-к-ним…
Рука упала сама. Комната качнулась. Димка ошалело уставился на хихикнувшего братика и прилепившуюся к прутьям малявку.
— Ну как, услышал?
— Она… хочет на ручки… — услышал Дим собственный голос.
— И-гггллл… — курлыкает маленькая, вцепившись в Лешку.
— Дим… — голос братца тихий-тихий, хоть Зайка сегодня ночует не с ними. У малышки резался зуб, и она стала совершенно невыносимой. Димке еще ничего, он-то слышал только плач, а вот Лешке с его эмпатией (вот угораздило ж братца) доставалось втройне. Так что мама забрала Зайку к себе, и в детской стало на редкость тихо. И пусто. Юные няньки немного помыкались по дому, посмотрели по телевизору очередную серию «Путешествий во времени», потом сделали слабую попытку похимичить со старыми, еще дедушкиными, эликсирами — получившийся в результате дым расползся по дому, обозлил кота (почти до лая) и был настолько противным, что от него не чихали только комнатные растения. Дим решил усложнить эксперимент и открыл еще одну банку. Старую-старую, на ней даже надпись стерлась.
И зря он это сделал… Что именно было в этой зеленой баночке, откуда Димка для пробного состава зачерпнул ложку сухой пыли, мальчишки так и не узнали, но те самые не чихавшие растения (лианы), кажется, решили, что их обделили впечатлениями, и стали активно выдираться из горшков — попутешествовать собрались, что ли…
Мальчишки попробовали призвать взбесившиеся растения к порядку, но те вели себя, как щенки — все переворачивали, везде совали свои зеленые конечности и даже грохнули об пол тарелку с печеньем. На шум выскочила мама и, отругав самозваных алхимиков, отправила к компьютеру. Дядя Андрей потом битый час гонялся за ожившими лианами, запихивал их в кладовку и только радовался, что не ожили кактусы…
Компьютерные игры братцы не особо любили, даже самые продвинутые (Дима сердило частое отсутствие логики в действиях персонажей, а Лешка не терпел виртуальных людей — очень живых и реальных, но при этом — без эмоций), так что, покидавшись подушками — давно не перепадало такого развлечения — братцы полегли по кроватям и принялись болтать.
— Дим… а ты кем станешь? Как папа — Стражем? Я вот хочу.
Дим отвечает не сразу. Раньше он бы сразу ответил «да». Он хотел… Стражи ведь не просто маги. Это самые лучшие, самые храбрые. Они следят, чтоб темные не нарушали перемирия, они выслеживают вампиров и демонов. И прорывы останавливают тоже они. И уже почти тысячу лет помогают маскировать магию от обычных людей, и спасают, если что. Стражами были и отец, и дед, а двоюродная бабушка и вовсе стала Хранительницей. Вошла в совет Стражей и живет в Своде Небес.
Димка тоже хотел быть Стражем. Папа даже стал его учить потихоньку… еще тогда. И он, конечно, хочет защищать… Лешку, Зайку мелкую. Маму… Да всех. Ведь прорывы сейчас стали чаще. Словно что-то гонит пришлых демонов из их прежнего мира. Надо защищать. Только…
— Дим?
В голосе младшего удивление, но Димка правда не знает, что ответить. В последнее время он слишком часто навещал Свод. Слишком внимательно смотрели на него люди в белых рубашках. Дим не знает, возьмут его в Стражи?
А хочет он этого вообще?
— Я не знаю…
— Вадим Соловьев? — возникший прямо посреди комнаты молодой Страж был строг и неприветлив. Лешка быстро встает навстречу:
— Димка заболел. Не трогайте его сегодня.
Не надо им ничего говорить. Для них это — не причина…
— Болен? — Страж как-то разом оказывается у кровати, всматривается… глаза пристальные и цепкие. Дим с трудом выдерживает этот взгляд. Так хочется закрыть глаза и не шевелиться. Совсем.
Лоб горит, губы горят, а в груди словно лед царапается. Надо было сказать, чтоб молчал… Лешка не понимает, почему Дим не хочет ничего стражам говорить про болезнь. Почему этот жар и холод достают старшего брата недолго, всего три-четыре часа, но часто. Почти каждый месяц… и почему он не хочет помощи. А ему в такие дни хочется только молчать, потому что откуда-то накатывает злость… холодная, противная… И он врет Лешке, что это просто осложнение после простуды… пройдет. Оно правда быстро проходит. Обычно.
Но что сейчас скажет Страж?
И почему он стоит рядом с Лешкой? Непонятно, но почему-то Диму это не нравится…совсем. Что им надо от брата? Но Страж просто трогает Лешку за плечо.
— Сбегай-ка за водой, малыш. Сейчас мы поставим твоего брата на ноги.
Мелкий сияет и испаряется.
А Страж присаживается рядом.
— Очень плохо?
— Какая разница?
— Прости, Вадим. Мы просто… очень спешим.
— Что случилось?
Вопрос повисает в воздухе — вернулся Лешка с Димкиной любимой чашкой. Страж не глядя проводит над ней ладонью, и протягивает резко потеплевшую воду:
— Пей. И вставай.
— Да что случилось?
— Прорыв. Опять. На этот раз удалось захватить пленного.
Папа когда-то говорил, что Свод Небес — вылитый музей. Громадный и набитый всякой всячиной. Мама смеялась и спрашивала, почему тогда музей? Может, склад хлама? Она, например, лично сдавала Стражу Анхильде находки, абсолютно не связанные друг с другом и вряд ли когда-то кому-то нужные. Сапог-скороход — один, без пары, чей-то громадный зуб, подобранный на месте одного из стихийных прорывов, говорящий камень… Что камень говорил, сомнений, мол, никаких, и что периодически он переходит на знакомые и понятные языки — тоже, но несет при этом такую чушь, от которой уши не просто вянут, а засыхают на корню вместе с мозгами…
Папа понижал голос и рассказывал о тайных планах подбросить говорящий камень кое-кому из демонов, как секретное оружие — пусть, мол, они гадают, что такое «эссли спинооховы», и как надо зажарить экваториальных муравьев в «твинье по-барбадонски». Мама не соглашалась. Она говорила, что так нечестно, обвиняла Светлый Совет в жестокости к бедным демонам, и предлагала лучше подбросить в пещеры ту говорящую кровать, которую придумал чокнутый маг из Гуадалупе. Ну, ту, которая дает советы насчет поз и всего такого, если на нее ляжет больше, чем одно тело. Папа поднимал брови и категорически отказывался делиться с демонами такой ценной вещью! Наоборот, он, Александр Соловьев, предлагает забрать кровать к ним в дом — а вдруг ее советы пригодятся?
Димка изнывал от любопытства и приставал к родителям с расспросами про советы, и папа с мамой спохватывались… А потом смеялись и начинали играть с ним и с Лешкой в «поймай облачко», или в пряталки… Папа, папа.
Спохватившись, Димка быстро вытер глаза и независимо оглянулся на Стража. Тот промолчал.
Они шли по коридору, на этот раз довольно узкому. Коридор был сложен из другого камня, не желтоватого, как те, что Дим видал раньше, а серого, и освещался не лампочками, а толстой трубкой вдоль стенки. Здесь Димка еще не бывал. Ну да что удивляться. Свод он и есть Свод. Никто не знает точно, где он. Кроме Хранителей. Даже Стражи телепортируются сюда по маяку, не по ко-ор-ди-натам. Никто не знает точно, кто его построил, и сколько лет строили. И здесь очень много комнат… Очень. Хранители и Стражи живут в этом месте больше двух тысяч лет — и все-таки недавно, в тот год, когда родился Лешка, тут нашли новый, никому не известный этаж.
И папа был прав. В залах, комнатах и кладовых магического замка, построенного в незапамятные времена, всячины хватало…
…Стена разошлась, как занавеска, и Страж коснулся плеча, показывая, куда пройти.
Светлая, очень светлая комната. Темный изогнутый камень у стены. И на нем — человек. Нет. Не человек. Он повернул голову… серая кожа и красноватые глаза, которые словно вышли из кошмарного сна.
И что-то кольнуло в груди, шевельнулось, тяжело заворочалось… холодок. Холодок, который… Нет. Нет, пожалуйста, не надо! Не сейчас!
Страж что-то сказал — он не услышал. Он смотрел только на серого. Серого…
— Ссои ша? — шевельнулись бледно-серые губы.
«Шаман?»
Дима шатнуло. Как он… откуда он это узнал?!
Я не хочу… не хочу это знать!
— Ссои ша? Антэски симэ?
«Шаман» Пришел за мной?»
Ледяная колючка словно прострелила плечо, пронеслась по крови, острой иголочкой ударила-ужалила сердце…
Свод Небес Дим в тот день покинул не скоро. Когда он упал (вот же позорище, как девчонка из кино!), Стражи додумались вызвать маму… так что очнулся он под скандал. Мама разносила Стражей, те виновато что-то объясняли… Кажется, что они предприняли все меры безопасности, что такого не должно было случиться, что они недооценили глубину перенесенной мальчиком моральной травмы… и еще что-то, и еще.
Стражи честно извинялись, и он правда верил, что они не хотели плохого. Но он все равно не останется здесь. Даже для лечения.
Домой. Пожалуйста…
Ему было страшно. Страшно, как никогда в жизни… хоть холодок сейчас молчал.
Домой. Подумать. Что теперь делать.
Холодок… нет, не холодок, — холод, лед! Он не просто так шевельнулся — он узнал своего.
Он и дома очень тихий. Такой тихий, что мама что-то почувствовала.
Заподозрила.
Присела рядом, обняла…
Держит…
— Ну, Дим, подними голову. Все будет хорошо.
— Правда?… — он старается улыбнуться, но губы как чужие.
— Правда, — какие у мамы глаза — покрасневшие, заплаканные, но ласковые… — Правда-правда, все будет хорошо. Ты же слышал, они больше не будут тебя вызывать без твоей просьбы. Только если сам захочешь. Мы так решили. Все будет хорошо, Дим…
— Да… Спасибо…
Он старается верить. Послушно ложится отдохнуть, закрывает глаза, улыбается в ответ на мамино обещание приготовить к вечеру «пир горой» с его любимым тортом «Графские развалины». Если б можно было все исправить тортом…
Он не знает, что делать.
Рассказать? Но что? Что ему стало плохо и показалось, что он знает этого серого? Что раз в два месяца у него поднимается температура, а в груди словно появляется второе сердце? Только холодное и противное… Рассказать?
И остаться в Своде надолго. Может и навсегда…
Промолчать?
Ведь ничего же не случилось. Он же мог все это время удерживать на привязи и холодок, и приступы злости? Значит, и дальше сможет. Только Леш… Лешка может узнать. Он не расскажет, но все равно…
Надо, чтоб не узнал.
Опасно…
Ночью спокойней не стало. Димка лежал с открытыми глазами и смотрел в стену. Там переливались бабочки и звезды, но он их не видел. Другое стояло перед глазами. Мамины глаза, когда он пытался съесть этот несчастный кусок торта, а тот не лез в горло. Лицо дяди Андрея. Тот ничего не понимает в магии, зато понимает про расстроенных мальчишек и обещает поехать с ними на выставку роботов… Хнычущая Зайка. Малышка эмпаткой не была, но то, что у него плохое настроение, чувствовала. И Лешку. Его глаза, когда Дим ляпнул это чертово: «Не лезь ко мне!»
Врать семье — трудно.
И пусть получилось, но… что, теперь всегда будет так? Они рядом, но не с ним… а он — один. Сам так решил. Правда же? Сам решил. Не плачь теперь.
И вдруг это новое одиночество, это новая, непривычная, тоскливая пустота стали нестерпимо горькими. Навалились всей тяжестью, сдавили горло, зацарапали сердце кривыми когтями…
И он быстро перевернулся, уткнулся лицом в подушку, глуша рыдания.
Он не слышал, как Лешка встал. Просто ощутил его руку на спине.
Дурак, не лезь!
Но было поздно. Теплая волна прокатилась по коже, забирая боль, унося стиснувшую горло судорогу… мягко коснулась-взъерошила волосы… взяла сердце в теплые бережные ладони…
И тает боль и обида, и сжимается, отступая, ненавистный холодок. И Димка, не глядя, ловит его руку, сжимает горячими пальцами, не зная, что сказать, как извиниться…
Лешка снова поступил по-своему. Но как же он рад, что у него такой упрямый младший брат!… Лешка…
— Леш.
— М-м-м? — глаза десятилетнего братишки отчаянно слипаются, но он все еще упрямо смотрит в дурацкий учебник. Да-а… Глядя на мучения Лешки с историей и кодексами, Димка может только радоваться, что его в Стражи не берут. Ну их… Дим как-нибудь проживет и без кодексов, и без Свода. Только младшего жалко. Скоро одни глаза останутся. Особенно если все это старание — зря. На первую ступень обучения младшего Соловьева приняли (почти всех берут = зубрить кодекс и историю можно запросто, Стражам не жалко), а вот дальше — неизвестно, возьмут, не возьмут… Сейчас с прорывами затишье, уже года полтора как ни одного не было.
— Спускайся, пора ужинать.
— Угу…
— Бросай свои учебники, слышишь? А то утоплю их в… — история вылетает из рук братца и прыгает на стол. — В варенье!
— Дим! — поднимает голову слегка рассерженный Леш… — Дим, сзади! Падай!
Дим бросается на пол, не думая и не рассуждая. Свистнувшие над головой стрелы с глухим звуком ударяют в стену. Левое плечо обжигает огнем… попали! перекатиться и отшвырнуть — кто там сзади? Чья тень ложится рядом? Незваные гости…
Правая рука уходит в замах — а их оказывается пятеро. Троих сбивает с ног и катит по полу, а двое… двое успели уйти с прицела. Рвутся к Лешке… Стоять! Стоять, подонки!
А левая рука повисает неживым грузом, и дома никого, только они… и эти.
Лешка как-то исхитряется отшвырнуть своих и уйти от стрелок. Взлететь, пропустив их под собой.
— Дим, держись! Осторожно…
Осторожнее… они встают. А голова кружится. И перед глазами — какая-то темная сетка… дрожит и слоится. Сеть? Они сеть достали? Опять — кому-то в лапы. Ну нет! Огонь от яда на стрелке доползает до груди… и холодок взрывается. Это так, словно его окатывают ледяной водой. А следом за пронзительным ледяным холодом приходит жар.
Плещет горячим в лицо. Рвется рычанием из горла. Поднимает руки ладонями вперед.
И приходит огонь…
Это случилось перед рассветом.
Дим проснулся и быстро сел на постели, не понимая…
Что такое?
Что его разбудило? Может, снова незваные гости? В доме было тихо. Даже мама с отчимом еще не вставали. За окном еле-еле светает, все серое-серое, как толченая полынь…
Что ж заставило так… ощетиниться? Словно рядом — та мерзкая тварь из другого мира, которую он по дурости вызвал в день рожденья Лешки. И по крови снова бегут знакомые иголочки… холод-жар… Почему проклятая ледышка снова проснулась?
«Ледышка» отозвалась злобной колючей болью, и, хватая ртом воздух, Дим падает на подушку. В ушах шумит… комната странно плывет перед глазами — сквозь узорный ковер словно прорастают чужие фигуры — серокожие… один, два…пять… двенадцать.
Шум рассыпается на слова — почему-то знакомые…
— Прячь след. Прячь, пока не почуяли!
— Не могу! Сил мало…
— Прячь! Не жалей. Сейчас найдем кого-нибудь из местных. Подпитаешься…
Что?!
Подпитаешься… подпитаешься… и шипящие голоса с резкими интонациями…подпитаешься… Раненая память, кое-как залеченная, дрожит под напором нового-старого-страшного… и сдается. Воспоминания взвились метельным вихрем, злым ранящим хороводом, показывая невидящие глаза мертвого отца… тянущуюся к лицу чужую руку… горячую боль и чужое удивленное лицо… серое, серое, серое! Вскипающая между ними сила, которую чужак тянет и смешивает, сила, которую отнимают, слабость и боль… И ниточка упрямства… отчаянного, железного, последнего… ты ничего не получишь, гадина, ты-меня-не-получишь! И руки, леденеющие от вернувшейся силы, смешанной с чужим холодом…
Дим хватается за спинку дивана, чтоб не упасть — груз вернувшихся воспоминаний давит на плечи, сжимает виски.
Так было… так тогда было…
Он тоже был «подпиткой», поэтому и не убили сразу. Он тоже… Только он не дал себя съесть, не отдал магию… отнял обратно, захватив и чужое…
Так было. Так он появился, холодок, который теперь не выгонишь… дрянь, которую приходится прятать от всех и держать на привязи! Из-за них… из-за таких, как эти! Дим сжимает кулаки.
Значит, подпитаться, хотите, да, твари пришлые?!
Он блокирует Лешку — не надо ему вмешиваться — и шагает в телепорт, даже не одеваясь.
Серые горы, серый стелющийся туман… гаснущая щель прорыва… темные фигуры, быстро подбирающие рассыпанные по земле мешки… Успел!
Дим делает шаг вперед, пока серые не успели уйти. Ждет, пока его заметят.
И руки сами раскрываются ладонями вперед…
Оказывается, Стражи нуждаются в нем! Даже в таком — не прошедшем обучение и не согласном на их присягу! Да еще с непонятно какими силами! Он и такой нужен! Слишком тяжело им сейчас приходится — новая волна прорывов заставила что-то заподозрить даже обычных людей. Еще б не заподозрить — когда люди пропадают уже не просто поодиночке в глухих местах, а целыми домами и даже небольшими поселками!
Стражи ловят пришлых, но они же не могут чуять прорывы, как Дим со своим «холодком». Так что они часто опаздывают…
Нет, он конечно, поможет. Папа учил их этому — защищать.
Но вот давить на него со своими правилами — не надо.
— Страж Соловьев! Что ты делаешь?
— Развлекаюсь, — Дим прячет досаду, напоказ аккуратно отряхивая ладони. — А в чем дело?
Пожилой Страж непонимающе оглядывает обстановку — ну да, грязно и малость дымно. Ну а что вы хотели от подземного племени? Демоны есть демоны, света от них ждать глупо.
— Развлекаешься? Здесь? Но…
— Ну не на светлых же магах мне тренироваться! — Дим вызывающе улыбается, но Страж Леонид терпит. Ну конечно…
Стражи вынуждены терпеть его закидоны — слишком он им нужен. И потерпят! За все хорошее.
Хорошо, что явились чуть позже основного момента тренировки. Совсем ни к чему им видеть, как Страж Соловьев пьет силы из попавшегося под руку демона. Могут не так понять. Хотя что тут понимать! Ему надо пополнять магию — во-первых, это полезно — у демонов, в отличие от Стражей, очень разные наборы сил. Пригодится. Во-вторых, это помогает держать под контролем Темного (так он привык называть холодок). Выплеснув злость, холодок притихает… В-третьих, он не железный — пахать по трое суток подряд…
— Страж Соловьев, ты нужен в Своде, — Леонид, наконец, вспоминает, зачем пришел.
— Прорыв?
— Нет, конфликт с демонами на…
— Нет.
— Что?!
— Нет. Мое дело прорывы. Вы же сами так говорили, — не то чтоб ему хотелось поругаться со Стражами, но сколько можно! Скоро ему на шею сядут и ножки свесят.
— Но это вынужденная мера! Борьба идет за очень важный артефакт, попавший к ним в руки. Если они воспользуются Пологом, то… Мы обязаны вернуть его!
— Возвращайте, — пожимает плечами Дим. И отламывает со стены друзу кристаллов — порадовать Зайку.
— Что ж. Я передам твой ответ… — медленно говорит Леонид. — Тогда мы вынуждены бросить в бой молодое пополнение.
Не хочешь драться за нас — отправим твоего брата, — услужливо переводит холодок.
Но Дим в переводе не нуждается. Опять впутываете Лешку, Светлые? Ладно. Пока это работает.
Но когда-нибудь я посчитаюсь за это.
— Не спеши, Соловьев-старший, — фигура в плаще с капюшоном (прямо-таки джедай из любимой Зойкиной мультяшки) старательно держит руки наотлет, демонстрируя мирные намерения. Самые мирные…
Старший. Хм…
Подлизывается, ясно. У них и младшим-то считаешься с восемнадцати-двадцати, а до тех пор тебя как бы и нет. А ему, Диму, шестнадцать. Можно гордиться.
— В смысле — не превращай тебя в пепел сразу? Идет, — Дим прислоняется к стене. — Ты успеешь сказать, зачем пришел в мой дом, демон.
А потом я решу, что с тобой делать.
— Мы просим тебя о… перемирии.
— Всего лишь? — «Соловьев-старший» не скрывает насмешки.
— Всего лишь просим. Ты ищешь пришлых и приходишь к нам. И убиваешь. Мы могли бы попробовать договориться с Советом… могли взять заложника из твоей семьи, ведь все знают, что твой брат…
— Тварь! — фигуру впечатало в стену раньше, чем он рукой шевельнул, — Не смей о моем брате, ты!
— Твой брат — твоя слабость… — выдыхают побелевшие губы демона. — Мы не тронем его. Никого из твоих, никого… Твоего отца убили пришлые. Не мы. Обрати свою ярость на них, мы поможем их выслеживать. Мы предлагаем тебе все — даже… корону… пощади…
Твой брат — твоя слабость…
У нее глаза, как небо в грозу — темно-синие. И такие же беспокойные… и красивые.
Лита, Лита…
Обманщица.
Он закрывал глаза на то, что она темная. И то, что она не нравилась холодку — тому никто не нравился. Он даже с Лешкой ее познакомил. Брат промолчал, хоть ему синеглазая красавица не понравилась сразу, а через день Дим подслушал, как та, что клялась ему в любви и черте чем еще, сговаривается прикончить его и семью…
Никому верить нельзя. Только своим.
А Лешка увлекся музыкой. Надо же… Но ничего. Пусть лучше музыкой… И успокаивает старшего, когда тот возвращается с рейдов. Научился передавать эмоции, даже не касаясь, вот и делится.
Иногда приходится одергивать.
Слишком рвется в бой, помогать. Не понимает, почему Стражам перенесли время практики на шестнадцатилетие. Да потому.
Твой брат — твоя слабость…
От мамы и отчима не осталось ничего. И эти похороны — такое же вранье, как и долг. Он должен защищать мир… он должен оберегать людей. Он должен, должен, должен… да к дьяволу все! Он должен заботиться о младших. Точка! А мир пусть катится куда хочет!
Он людям больше ничего не должен!
Подонки… скоты… террористы ублюдочные! Ненавижу!
Не трогай меня, Лешка! Не лезь!
Вот сейчас — не лезь, не вмешивайся, я-не-хочу-чтоб-мне-помогали, ясно?!
Уйди!
Но он не уходит, и Дим переносится очертя голову, куда угодно, лишь бы подальше, чувствуя, как растекается по крови колючий мороз…
Когда очень больно, так легко впустить в сердце холод… А с ним Тьму.
Мир надо менять. Весь.
К черту Стражей. Они не справляются. Люди чем-то похожи на демонов, страх для них куда действенней света.
Так пусть боятся!
Дурак он был, что сдерживал холодок. Дурак. Так намного легче и проще — с ним внутри. Только надо пока держать подальше младшего.
Леш не понимает.
Светлый, блин! Набивается на разговор, хочет помочь, уговаривает… Нет уж, посиди дома. Потом поговорим.
Заодно и не расскажешь ничего этим…
Забаааавно. Вот и убийц подсылать стали. Интересно, кто. Нет уж, я не позволю себя угробить. Я еще не перетряхнул этот сволочной мир сверху донизу и не отдал долги!
Это глупости, что нельзя использовать врагов. Можно, и еще как! Вон, серые по струнке ходят, лишь бы не прикончил и не отправил обратно. Кого хочешь приволокут, что хочешь добудут. И много интересного рассказывают…
Что? Ладно, дослушаю, я добрый сегодня. К дьяволу предсказания, это глупость, Лешка не…
Что?!
Как — ушел?! Давно?! Ах, Стражи помогли… Свод, значит. Свод.
Так.
Юрия ко мне.
Он собирался вернуть Лешке магию, потом. После победы. Все уже было подготовлено, фигуры расставлены по местам, готовые к бою, и никто не должен помешать! Он возьмет этот мир под контроль. Он имеет на это право, черт побери. Никто не должен помешать…
Младший брат выбрал не то время, чтобы воспитывать старшего. И уж тем более не стоило делать это в присутствии остальных. Стражей наслушался? И уж совсем не надо было ему связываться с этими белыми…
Твой брат — твоя слабость…
— Ну? И как тебе теперь в Своде?
Молчит. Только смотрит…
— Тебе же так нравилось здесь бывать! — злость нарастала лавиной. Какое право он имеет так смотреть?!
— Предупреждаю — не лезь ко мне в мозги. Больше не выйдет!
Лешка почему-то морщится, словно от боли. И смотрит, не отрываясь…
— Конечно, не выйдет. Ты же отобрал мою магию. Я больше не могу… ничего не могу.
На миг Дим ощутил что-то похожее на сомнение. Или на жалость. Может, не стоило так? Для Лешки остаться без своей эмпатии — как без глаз почти. Без других способностей он протянет, а вот без этого…
Но тут Леш вскинул голову:
— А что — похоже?
— Похоже?
— Похоже, что я лезу? В голове шумит или как? Так это не я. Это совесть.
Хорошо, что не при демонах такое ляпнул. Вот дурак. Он и правда верит в это. Совесть, и все такое… Прямо Страж какой-то. Мимолетная вспышка раскаяния испарилась бесследно, снова подступила злость. Страж… воспитатель самозваный. Смеет же!
— Это стоило того? То, что ты сделал… все это…- никак не может успокоиться младший, — Стоило, скажи?
Нельзя позволять ему говорить такое при посторонних. Вообще нельзя.
— Стоило. И еще будет стоить, — голос жестко скрежетнул, это включился Темный. — И тебе лучше заткнуться и придержать норов. Я не потерплю никакого…
— Дим, — перебил тихий голос, — Послушай себя. Это — ты? Это вообще — ты?
Опасно…
— Не пытайся перевести разговор. Не пытайся, черт побери, меня воспитывать! Совесть… выдумки слабаков.
— Слабаков? Нет. Слабак — это тот, кто сдался!
Показалось — в лицо кипятком плеснули. Это про меня? Про меня?! Да как ты смеешь…
— Думаешь, тебе одному тяжело? Тебе одному плохо пришлось? Несколько испытаний — и все? Ты отступил и подался в Темные? Вот так просто…
— Заткнись! — удар сбивает Леша с ног и наконец заставляет замолчать. — Заткнись!
Зал дрогнул, по полу, изломившись, проходит трещина.
Сверху невесомо осыпается белесая пыль.
Ну вот… зал… испортил…
Из-за этого.
Ну ладно…
— Значит, я слабак. Значит, ты на моем месте не сломался бы… — бешенство требовало выхода, и он резко взмахнул рукой в призывающем жесте. Возникли три фигуры. Он не помнил, как их звали, только имя главаря помнил. Симон. Из Варса… — Взять этого. Объяснить ему, кто он по новому порядку. Как следует объяснить.
Почему он не сдается?
Ни в первый раз, ни сейчас?
Упрямый, как…
Я тебя достану. Достану. Ты должен понять, что я прав. Я, а не ты.
И ты должен быть со мной. Не против, а со мной.
— Продолжать, милорд?
— Подожди…
А если он не притворяется? Если он правда просто сошел с ума после этой дурацкой выходки с детьми? Если…
— Оставь его. Совсем оставь. Отвяжи. И вызови врача.
Леша больше нет.
Просто нет!
То, что осталось, может ходить, дышать, смотреть. Но это не Леш… Это больше не Лешка. Его можно тронуть, ударить, погладить — он все равно не поймет. Он больше не будет лезть с советами, не станет причинять хлопот, слова против не скажет. Просто растение. Домашнее…
И от этого хочется выть… Можно запустить смерч, можно утопить какой-то дурацкий остров… но от этого легче не станет. Не станет…
Сегодня он помиловал губернатора вместе с его городом. Вообще-то обоих стоило б наказать, но сегодня не до них. И не до приговоров. И не до Зойкиных фокусов.
Лешка заговорил! Он приходит в себя…
Этот новый Лешка — он совсем другой. И тот же… словно время отмоталось назад, и младшему снова восемь лет, и можно заботиться о нем, защищать — он это примет. Не скажет ни слова против. Рядом с ним так… спокойно. Как тогда.
Неясное теплое чувство напоследок дохнуло покоем и уютом… и растаяло, снова показав нависший темный потолок.
— Вот так… — немного хрипло проговорила девушка, всматриваясь в окаменевшее лицо Алекса. — Он правда тебя… любит. Но если ты скажешь что-то против…
Юноша молчал.
— Прости.
— Не стоит. Я… должен подумать.
В комнате совсем темно, только светящийся мох еле заметно вычерчивает узоры на каменной стене… и словно возвращается недавнее прошлое… Потому что Алексей неподвижно лежит на узкой постели и смотрит в потолок.
Задержав дыхание, Лина быстро присела рядом…
Нет.
Нет, хвала богам!
Лицо юноши не было равнодушной маской, оно было живым, и… Ох, Алекс. Сколько боли…
— Лина, — прошептал он еле слышно. — Лина…
И две горячие ладони обхватывают ее запястья. Не объятья. Не поцелуй, а ее руки, прижатые к его сердцу…Словно она — огонь, который должен его согреть.
— Алексей…
И опять ей не хватало слов. Какие слова тут помогут?
Обнять бы его. Согреть…
Что почувствовал Алексей сегодня, глядя на «урок» Вадима? Что ему сказали соратники? Что сейчас у него на душе? Если даже она, феникс, заледенела? Такого Вадим раньше не творил. Смерть тысяч в эфире — такого не было ни разу, ни разу.
Неужели Вадим пошел вразнос из-за исчезновения брата? Или просто зло есть зло, каким бы симпатичным оно иногда не казалось? Холодно как… Совсем холодно. Ее птичка испуганно притихла, даже на магические силы не реагирует.
Холодно…
Просто трясет… Да что ж такое? Как тогда, перед первым приемом…
Холодно… Согреться…
— Что с тобой? — звучит над ухом родной голос, — Лина? Что? Ответь…
Потом.
Только не отпускай меня…
Воспоминания о той ночи сохранились обрывками. Каждый миг — как блик факела… Огненный лепесток.
Алексей кутает ее в одеяло, приносит что-то горячее и пахнущее апельсином, ложится рядом… Обнимает и что-то шепчет, обнимает и греет… ну, хоть отвлекся…
Так странно быть слабой. Забытое ощущение. И нестрашное совсем. С ним — не страшное. Когда он был слабым, она была сильной за двоих.
Теперь они равны, и она может позволить себе побыть слабой. Немножко. Совсем капельку. Пять минут… Пожалуйста, а?
Противная дрожь и слабость начинают затихать, и Лина наконец сообразила, что это за состояние…и некоторым удивлением диагностировала потерю сил. Словно ее сегодня выпили, высосали… Нет, не все, даже не половину, но… против воли. Кто?
Кажется, она знает, кто…
Все усилия Алексея ее отогреть чуть не пошли прахом: так она похолодела от догадки.
Ваша Избранность, для чего вы собрали нас площади?
Только для возможной схватки?
Или в водяной смерти есть и ее доля сил? Быть может, все они — как подпитка для Вадима?
Спрошу Марианну, как она… Потом.
Следующий момент — летучий огонек кружится у свечи, и лицо Алексея в неровном свете кажется очень резким…
— Это опять выбор… невозможный выбор, — Алексей снова смотрит в потолок. Его голос почти звенит, — Невозможный. Понимаешь? Если я не остановлю его, он будет убивать дальше. Десятки тысяч. Если убью — начнутся войны за власть среди Темных. Снова… смерти. Я не знаю, как поступить.
— … но есть другой выход… — по наитию продолжает Лина… и угадывает.
— Есть. Слушай…
Он говорит — и Лина не верит своим ушам. Только не это…
Этот выход — очень опасный.
Это почти самоубийство.
Вернуться к Вадиму. Подстроить пару комбинаций и вернуться. Притвориться… И снова стать тем, чем Ему требуется — его братом, его тенью, тихим голосом у плеча… тем, кто выслушает и не возразит. И поможет успокоиться. Не сорваться.
Совестью.
— Ты с ума сошел…- голос срывается, и пальцы сами собой сжимаются в кулак. Вернуться… — к Нему?!
— Опять подлость, да? Свет тоже не всегда чистый.
— К дьяволу подлость! Насколько тебя хватит?! На месяц? А если Он поймет?
Сумасшедший… Тебе мало было? Алекс, как ты можешь про такое… даже думать не смей!
А он молчит…
Лина постаралась взять себя в руки. Как трудно дается самоконтроль…
— Алёш, притворство не для тебя. Черт, ты понимаешь, чем это может кончиться?
Еле слышный вздох. Дрогнувшее под ее пальцами плечо. Тихий голос, почти шепот, только… какой же он твердый:
— Понимаю. Только… я не вижу, что еще можно сделать. Чем дальше, тем хуже. Мы не справимся, и даже вместе с Темной Лигой — что сможем? Какой выход? Я все это время пытался понять, к чему мы придем. Даже если случится чудо, Империя рухнет… Мало разрушить, понимаешь? Надо еще знать, что построить. А что? К прежнему миру возврата нет.
— И поэтому надо сдаться на милость Повелителя? Алекс, ты же видел, какая у него милость!
— Не всем. Только мне.
Лина молча смотрела на него, не в силах подобрать подходящих слов. Проклятье, проклятье, проклятье!
— Объясни!
— Я сам не уверен. Статистика… Пока я был рядом с Димом, у Службы Дознания не было такого финансирования. За последние четыре месяца — ни одного уничтоженного города. Ни одной показательной казни. Готовился к пересмотру закон о лишенных прав. Была возможность, что рабство отменят. Теперь все полетело к черту.
— Ты в этом не виноват!
— Знаю. Наверное… Но я точно буду виноват, если не попробую.
Лина прикусила губу. В голосе Алекса не было отчаяния. Не было надлома и растерянности. Совсем другое было. И она не знала, как пробиться через эту обреченную решимость. Будьте вы прокляты, ваше Величество! Я бы сама Вас убила, я б заплатила за это чем угодно, лишь бы не видеть, как Алекс готов шагнуть в Огонь…
Правда? Спросил недремлющий внутренний голос. Правда готова? Вспомни другой вечер и другую комнату. И серо-зеленые глаза, такие непохожие… и так же полные неосознанной боли утраты. И бурю его памяти, подмявшую сознание…
— Лёш… — первый раз она назвала его этим именем-прозвищем. — Лёш, это не поможет…
Он шевельнулся. Темные брови сошлись:
— Ты что-то знаешь?
— Возможно. Моя очередь делиться воспоминаниями. Слушай. Пару недель назад меня вызвал Вадим…
Рон прошел к терминалу, запустил его и подключился к настройкам и минут десять стоял словно окаменев. Потом обернулся к наблюдающему за ним с любопытством человеку:
– Асато, тут в принципе почти все понятно. Это обычное тестирование, ничего особенного но… – киборг сделал эффектную паузу, – если воспользоваться устройством дистанционного управления, то результат может быть интересным. Нам не хватает двух вещей, самого устройства и киборга для проведения теста.
– Как узнал?
– Подобрал часть сигналов. К сожалению, нет также третьей стороны: нужен тот самый киборг. Или хотя бы понять, что там на него поставили. Сможешь его уговорить поделиться системными файлами?
– Будет сложно, но попробую. Где носит Эрика?
– Наверху. Поймал аррана и мучает. Хочет знать, на что мог рассчитывать гость, проникнув в дом.
Рон пробежал пальцами по клавиатуре терминала, и пластиковый бок подключенного к терминалу ящика со щелчком открылся.
– Вот порт для связи. Само устройство дистанционного управления отсутствует. Я могу попробовать смоделировать сигнал методом подбора, но это займет определенное время.
Асато достал изъятый у потерпевшего в вагоне видеофон и протянул сэю. Рон включил устройство, покопался в настройках и сообщил:
– Это действительно то, что надо – пульт дистанционного управления. Хотя с него и звонить можно. Асато, мы с Эмилем сейчас поставим эксперимент. Нужно понять, что может эта установка и как она работает. Но без приемника это невозможно. Попробуем сперва на стандартном пакете, без установки дополнительных утилит с этого терминала, хотя тут есть все, вплоть до установочного пакета для киборгов бытовой линейки. Протестируем на Эмиле.
– Это опасно! – Асато повернулся к невозмутимому блондину. – Может быть, есть какой-то другой выход?
– Это самый быстрый способ, к тому же я могу регулировать мощность воздействия. По умолчанию проставлено восемьдесят процентов, я установлю тридцать, – заверил Рон.
– Асато, мне ничего не грозит, – поспешил успокоить хозяина блондин. – Рон прекрасно обращается с техникой. Это просто стандартный тест, я много раз уже проходил такое.
Скинув данные по осмотру комнаты на планшет Асато и не обращая внимания на его протесты, киборг встал на стенд. Сам подключил к голове датчики и кивнул.
«Рон, обрати внимание. У этого стенда рама толще, из более прочного металла, поэтому подозреваю проявления агрессии у тестируемого» – послал сообщение спай и добавил вслух для хозяина: – Асато, ты не мог бы закрыть меня сам? Конечно, если тебя это сильно беспокоит, ты можешь не делать, но мне было бы приятно. Вот тут сбоку, видишь ручку?
– Ты ненормальный мальчишка, – вздохнул Асато. Он повернул рычаг, и толстые металлические дуги зафиксировали киборга намертво. Эмиль довольно кивнул. Рон немного поколдовал с экраном, где двигал вверх и вниз виртуальные ползунки, словно на музыкальной программе, ставил и снимал чекеры, а потом поднял видеофон и нажал цифру один.
Что бы ни происходило с Эмилем, но внешне это не проявлялось никак. Спай как будто погрузился в транс, даже глаза остекленели, чего за ним уже давно не водилось. Рон тоже полностью ушел в процесс, делая какие-то записи в другом окне и перемещая ползунки. Наконец темноволосый киборг отвлекся от своего занятия и переключил внимание на японца, который так и стоял возле своего неподвижного кибера.
– Асато, сделай пару шагов в сторону! Хрен знает, что сейчас будет. Я тут нашел отдельный код. Очень интересный, и главное – я не понимаю, что он приказывает, надо протестировать.
– Ты с ума сошел? А если он умрет? – встревожился Фукуда. – Не стоит рисковать.
Рон покачал головой, ухмыльнулся и нажал на кнопки. Эмиль дернулся, разом превратившись в куклу, боевую машину, пригодную только для убийства. Он повернул неподвижное лицо к хозяину и произнес с трудом, одолевая программные предписания:
– Хозяин, не приближайся. Это очень опасно.
– Что с тобой?!
– Файт-режим. Фиксация не лишняя, – и переключился на собрата: – Рон, позови Эрика.
– Так что с этим… – Асато поискал слова, но не сообразил, как обозвать весь пыточный ансамбль, и просто указал взмахом руки.
– Это… такое… тестирование… Асато… – пояснил Рон перемещаясь за спинку кресла, пока Эмиль в захвате мелко вздрагивал и дергался, пытаясь вырваться. – Выйди… прочь!
– Так, что у нас тут? Два свихнувшихся кибера… из которых только один в ящике, Рон ты не прав, если вы нападете, мы даже выскочить из дома не успеем. Так что держись сам, мой мальчик. Своими силами. – перебил заходя Эрик, вид у него был озабоченный и даже слегка бледный. – Теперь новости, это не человек – это просто дьявол, он продумал все. Ну, кроме нашего внезапного визита. Я не уверен, что прошел бы его маршрут. Во всяком случае я не видел других вариантов, да и этот тоже… короче, мне с ним не сладить.
– Ты знаешь, что тут произошло? – Асато упорно оставался возле ящика, и даже погладил Эмиля по голове. Спай судорожно дернулся и коротко прижался к ладони, благодаря за поддержку.
– Хозяин, – сэй передернул плечами стискивая спинку кресла. Мягкая ткань прорвалась, под пальцами боевого киборга захрустела деревянная вставка: – ты идиот. Лучше уйди! Близкая мишень!..
– Близкая, далекая… да без разницы. Тебе дом зачистить на полторы минуты. И прекращай ломать кресло, в смысле, отмена приказа, – кресло затрещало, спинка разломилась на части, заставив человека отскочить. – Рон, отрубай нахрен свой файт-режим.
Кибер замотал головой, дергаясь и по-прежнему, как утопающий за круг цепляясь за обломки кресла.
– Значит, мы получаем… – Эрик сделал шаг в сторону, когда кибера к нему буквально мотнуло, дрожащая рука прошла мимо горла владельца: – Надо же, как хреново! Рон! Замри!
Киборг не замер, не отрывая от хозяина стеклянных глаз, он стек на пол и там сжался, обхватив себя за плечи. Жуткое видение кибер-убийц, тянущих руки к горлу ничего не подозревающих хозяев, заставило Асато отправить начальству отчет и свои поспешные выводы. Не паника, но близко. Убийство кибером? Но кого и зачем? Начальство отозвалось так быстро, словно Клавдий писал его заранее.
– Продолжайте расследование, меры принимаются. – гласило сообщение. Следом пришло второе: – и доставьте вашего беглеца, хоть живым, хоть одним процессором, но нам нужны информация и системные данные. Стандартный пакет нам для сравнения дадут.
Эрик подождал, пока оба киборга придут в себя и начнут соображать, и сердито рванул ручку, освобождая спая.
– Эмиль, ты долго будешь сидеть в этом ящике? Вылезай давай, нам еще этого идиота по лесу ловить.
«Ты прав, это очень интересное ощущение, когда хозяин помечен, как мишень.Только очень опасное»
«Еще попробуй залезть в стенд так, чтобы тебя закрыл именно Эрик. Если не передавать управление процессору, то ощущения возникают очень интенсивные – переход от страха к доверию, яркий до перезагрузки. Советую».
«Попробую. В конце концов, он же позволял мне в бою схватить себя за горло. Но мне не нравится их идея поймать того киборга. Думаю, нам стоит лучше охранять хозяев».
«Активация внутренней программы «мой хозяин – идиот»?».
«А куда мы денемся?»
– Эмиль, образцы отправишь с Ршаном, посмотрим, что они накопают.
– Хозяин, что будем делать с гардом? – Рон поднялся, подобрал видеофон, который выронил, когда активировался файт-режим, и запихал в карман.
Японец взглянул на лицо Эрика и успел осознать приговор беглецу и перехватить его:
– Ничего! Я свяжусь с ним и уговорю поделиться данными.
– Он не пойдет на контакт.
– Со мной – пойдет!
Расстаться с мыслью доставить мятежного кибера в виде процессора было нелегко и Эрик даже попытался ее отстоять. И быстро уступил, – гарда он рано или поздно уберет, а вот ссориться с Асато в его планы совершенно не входит, особенно сейчас, когда красная точка уже скользнула к… ЧТО?! Эрик рванулся к приятелю, роняя на пол, зная, что не успеет, а Эмиль – под выстрел, принимая назначенную хозяину плазму. Вздрогнул, обернулся к человеку и… улыбнулся. Успел. Все в порядке.
– Ну хоть на что-то гожусь, – выдохнул счастливо спай, опускаясь рядом.
– Сильно ранен? — Асато потянулся к нему, но вывернуться из рук одного бывшего наемника и одного сэя оказалось совсем нелегко. Эмиль придвинулся, показал прожженный, вплавленный в тело комбинезон.
– Только мягкие ткани, слишком большое расстояние.
– А зачем он вообще стрелял? – Рон, как более опытный, программно построил траекторию выстрела, убедился что да, пытались убить именно японца и теперь безуспешно пытался постичь человеческую логику «зачем? За что? Почему именно безобидный Асато».
Еще несколько долгих мгновений они жались к полу, пока снаружи раздавались команды и рев мотора – Ршан опять ринулся в погоню за стрелком, потом Эрик вытянул видеофон, набрал на нем текст и показал всем: «ставки убийство гард»После чего первым подал пример:
– Фух, пронесло вроде! Так вот, Асато, если ты к нему пойдешь – поссоримся! Я поставил на его смерть.
– Много? – японец не отрываясь смотрел на Эмиля. Спай улыбнулся, жестом показал мол, все в порядке, он же сказал, беспокоиться не о чем.
– Все, что есть. Так что хочешь или нет, он должен умереть. – Эрик помахал, привлекая внимание Рона, коснулся уха и обвел взглядом комнату. Сэй мгновенно окаменел, даже дыхание затаил, бросив всю мощность на сканирование помещения. Эмиль присоединился к нему, синхронизируя усилия. Несколько долгих секунд тишину нарушало только взволнованное дыхание людей, потом киборги ожили, Рон показал три пальца, накрыл кулак ладонью и сделал вид что что-то скручивает, Эрик отрицательно качнул головой, вспомнил про внутреннюю связь и запретив еще раз трогать жучки, поднялся.
– Ладно, кто бы ни был этот убийца полицейских, он уже сбежал. Пиши генералу, чтоб дал нам людей прикончить гарда и едем домой.
На пороге они столкнулись с окрашенным в черный цвет арраном, и Ршаном, злым как голодный аллозавр. Он опять никого не нашел, да еще чуть не угодил в ловушку. Невидимый стрелок на месте засады установил растяжку. К счастью, не учел тонкого чутья ящера, тот нашел гранату по запаху раньше, чем зацепил леску. В свою очередь они поделились добычей, то есть рассказом о трех «жучках» и это только в одной комнате. Злобно порычав, Ршан заявил, что полностью с ними согласен, если уж враг подслушивает, то пусть слышит то, что надо.
– Но как он сумел их установить? Дом охранялся! – ящер в очередной раз отвлекся от управления флайером и обернулся к пассажирам.
– Да он их раньше установил, – возразил Асато, искренне жалея, что за штурвалом не находится кто-то менее общительный и эмоциональный, например Рон, – подозреваю, что эти напарники друг другу не доверяли.
– Просто после выполнения кэйсера должны были убрать, – пояснил Эрик. – Так иногда делают, чтоб замести следы. Ршан, нам нужна программа для копирования защищенных данных с киборга, передай начальству, и чем быстрее тем лучше. Мы должны встретиться с ним раньше, чем это сделает наш противник.
– Я привезу через… не ложитесь, ждите!. – пообещал ящер, сажая флайер возле Кельпи. – Никуда без меня не уезжайте.
– Ршан, сейчас ночь, завтра…
– Человек, – сауриш наклонился к собеседнику, заставив Эрика инстинктивно отшатнуться от оскаленной во все зубы пасти. – У нас не такая высокая преступность. Ради убийства проснутся все, хотя бы посмотреть. А теперь вы заходите внутрь под прикрытием машины, а после я взлетаю – прострелить человека проще, чем катер.
Ршан появился довольно поздно, когда темнота уже сгущалась над космопортом.
– Этого придурка убить пытались! – ящер взбежал по трапу, подняв все имеющиеся гребни, дергая хвостом, как напуганная кошка и мотая головой. – Один из полицейских ранен! А мы-то дураки думали, зачем там генерал велел натыкать охрану! О! Я про больницу! Кэйсера чуть не прирезали, то есть не его а…
– Да понял! Чем ранен? – Эрик уставился на Ршана, словно гончая на загонщика. И тут же крикнул в сторону коридора: – Асато! Иди сюда! Тут у нас убийство намечается!
– Ножом! Вот как можно так всадить нож сауришу, что он чуть хвост не потерял? Хорошо, его напарник арран успел эту скотину цапнуть. Но он сбежал! А ведь отравлен! Это не…
– Антидот заранее принял. Такие дела без подготовки только в шпионских боевиках делаются, – опять перебил Ларсен, оборачиваясь к другу, вышедшему в гостиную. – Что скажешь, Асато? Ты у нас за умного. Куда сначала, к дому или в больницу?
– К дому. В больнице и без нас народу хватает. Эмиль, Рон, ну где вы? Слышали?
– Конечно, Асато, – отозвался блондин, на ходу застегивая куртку. – Мы готовы, а вот вы – нет. Пожалуйста, наденьте бронежилеты, хотя бы самые легкие.
Люди переглянулись… и не стали спорить.
Темная полоса леса, рассеченная лентой черной с золотыми искрами воды, промелькнула под крылом флайера. Город остался позади, но Ршан и не думал останавливаться, жилье недобитого кэйсера оказалось за городом. Наконец показалось несколько светлых двух и трехэтажных домиков. Флайер снизился и замер у ворот одного из них, прикрытого силовым куполом… с трех сторон.
– Странно, одна секция отключена, – растерянно сказал сауриш.
– Значит, у вас гости! Мы первые! – Эмиль выпрыгнул из флайера кувырком и сразу же метнулся прочь, укрываясь за цветущим кустарником, следом за ним скользнул Рон. Темноту разорвал низкий звук двигателя.
– Аэробайк, – Асато и Эрик выскочили следом за киберами, и Ршан рванул машину в погоню.
– Итак, что у нас? – Асато направился следом за Эмилем. Бывший хозяин краденого гарда снял двухэтажный коттедж, где и наслаждался уединением и, возможно, чем-то еще, что и предстояло узнать сыщикам. Эмиль откровенно блаженствовал, не скрывая чувств, и Асато не мог его осуждать. Это он получил встряску из-за Ларсена, а киборга такие мелочи не волнуют, когда он на любимой работе, да ещё и рядом с хозяином. Стоит, сканирует, лицо счастливое. А нет, встревожился, эмоции стекли, сменившись напряжением файт-режима.
– Там ящер лежит, – указал в темноту блондин и свернул с дорожки: – Я посмотрю, ладно?
– Хороший аэробайк, спортивный. Рашну его не догнать, – Рон выскочил из-за сильно пахнущего, усыпанного большими белыми цветами куста, как чертик из табакерки. – Ящер возвращается.
Из темноты зазвучал голос блондина, ровно, словно киборг читал с листа:
– Один удар тупым предметом, между затылочной костью и верхним шейным позвонком, единственное уязвимое место, и то если сауриш наклонит голову. Нападавший явно был хорошо проинформирован об условиях работы и анатомии клиента. Мы имеем дело с профессионалом.
Рон метнулся в ту же сторону к следующей находке.
– Тут следы на земле. Нападавший – крупный мужчина, вес приблизительно сто три килограмма, рост, судя по шагам, – сто девяносто два сантиметра. Он шел к дому, но вот тут остановился и бросился к байку. Согласен с Эмилем, этот человек опасен.
– Я тоже, – Эрик повернулся к дому. – Идем скорее, надеюсь, парня мы спугнули и он вырубил только одного полицейского или нас ждет неприятный сюрприз.
Асато обернулся туда, где смутно белели волосы его киборга.
– Эмиль, у нас есть теперь нормальная лаборатория, так что в рот ничего лишнего не бери, никаких экстренных анализов, ограничивайся поверхностным сканированием. Понял?
– Лишнего не буду, – уклонился от повиновения киборг. – Рон, сфотографируй следы, я сейчас подойду, сделаю объемную модель и запротоколирую.
Донесся звук приближающегося флайера, Ршан приземлился, выбрался очень злой, топорщась всеми гребнями.
– Нет, это же надо! Что у него за машина, если он от меня ушел?
– Лучшее из того, что есть. Проверь остальных дежурных. – Эрик подсветил себе путь фонариком. – Но нам повезло, что ты его не догнал. Не хотелось бы ехать домой на такси.
– Ты думаешь, он бы со мной справился? – Ящер пригнулся к земле и зашипел вытянув шею, что, как заметили люди, у сауришей выражало крайнюю степень раздражения.
– Я в этом уверен. Ршан, будь реалистом, этот парень тебе не по зубам. Даже мне – не уверен, – Эрик присел на корточки и заглянул ему в глаза. – Одного вашего он оглушил, вон там лежит. И счастье, что до дома не дошел, спугнули.
– Что? – Ящер метнулся в темноту, оттуда донеслось низкое рычание, перешедшее в хрип.
– Судя по всему, они были знакомы, – равнодушно констатировал Рон. – Что ты нашел, хозяин? Откуда такая тревога?
– Я ничего не нашел. Вообще ничего, – Эрик принялся ходить по дорожке, меряя ее шагами. Пять вперед, пять назад. Асато с тревогой отметил чрезмерное возбуждение друга, не пришлось бы его опять Рону «ремонтировать». Наконец Эрик немного успокоился, замер и повернулся к нему: – У сауришей звериное чутье, они видят в темноте, но он подошел и оглушил. И спугнули его не мы, не Ршан, его спугнули киберы. Понимаешь? Он драпанул, как только выпрыгнул Эмиль. Он опознал киборга и побежал. Будь мы одни, атаковал бы и, возможно, успел перестрелять. Но спая или сэя одним выстрелом не свалишь, и засаду они могут обнаружить за счет сканеров. Даже серва хрен свалишь, я точно знаю, пока башку не снесешь… о чем я? Ах, да! Ему пришлось отступить, я бы и сам так сделал! Проклятье! – взгляд Ларсена впился в лицо азиата, потом поискал в ночи киборгов. – Рон, Эмиль, охранять Асато. Прямой приказ, отмене и уклонению не подлежит. Поняли?
– Исполняем, – хором подтвердили киборги, занимая позиции по краям воображаемого периметра вокруг людей.
– А ты? – мнение о нем, как о человеке, нуждающемся в такой защите, Асато не льстило, но разумом он понимал, Эрик прав.
– А на меня он не полезет без острой нужды, в нашей профессии писькомерство не в чести. – Эрик перестал метаться, как тигр в клетке, огляделся и пошел к дому. – Темно, как у негра – где! Почему тут нет освещения?
– Полагаю, его отключили. – Японец огляделся, но не увидел ничего, кроме темноты, из которой высунулась оскаленная пасть. Когда первый испуг прошел, сообразив, кто это, и обретя дар цензурной речи, посоветовал: – Ршан, сосредоточься, вызови скорую своему приятелю и давай работать.
– Это девушка. Я уже ей помог, есть способы. Она будет на посту, – ящер несколько раз глубоко вздохнул, так что чешуйчатая шкура обтянула ребра, рыкнул, подошел к японцу и прижался к его груди лбом. – Прошу прощения, что-то я не в себе. Сейчас доложу начальству и осмотрю место происшествия. Тут должно быть еще трое патрульных, но они на своих местах. И в доме двое.
– Итак, он снял ящера, в полной темноте, практически не оставляя следов, двинулся к дому, но испугался киборга. – Азиат мрачно оглядел темный сад, хотя чужака там уже не было. – Ршан, сообщи начальству, что мы имеем дело с человеком, уже не раз здесь бывавшим. Возможно, тоже сотрудником КЭЙС. Надо проверить шалтеров, у них обычно прекрасная подготовка, но он может быть и внештатником. Нужны данные с камер. Пусть проверят, с кем встречался потерпевший. И у него надо усилить охрану.
– Я заполнил протокол с места преступления и переслал вместе со снимками на твой комм, – доложил Эмиль, подходя. – У меня среди готовых шаблонов имеется все необходимое. Асато, в управление отправлять?
– То есть ты и это можешь? – сауриш понюхал блондина и успел отскочить, не получив щелчок по носу. – Хочу таких в отделение, много!
– Погоди, отправишь вместе с результатами осмотра дома, – распорядился японец, поймав вопросительный взгляд своего спая. Останавливать влюбленного в работу киборга он не собирался, тем более что эффективность у людей ниже.
– Советую скупить всех бэушек моей специализации, хотя бы пять процентов будут разумными, – шепнул Ршану блондин, углядев в сложившейся ситуации шанс спасти собратьев. И получив в ответ внимательный взгляд желтых глаз и кивок, предложил: – Если захотите, я могу с ними поговорить.
Ящер опять кивнул, продемонстрировав, что когда надо, сауриши могут быть очень молчаливы.
– Замок не вскрыт, – донесся из темноты голос Эрика. – В доме один человек и один арран.
– Все верно, – ворчливо подтвердил сауриш, – как узнал? Парни не должны оставлять своих мест, значит?
– В доме нет света, Рон определил одного человека. Но на такие места одного не ставят, значит, второй – арран, их киборги не видят. Ты чего делаешь, Ршан?
Ящер отвлекся от комма, опять пригнулся и зашипел:
– Бешусь! Мы прекрасные бойцы! Но он просто подошел и оглушил Рери. Остальные трое даже ничего не заметили!
– А как просматривается место? – уточнил Асато, – Есть план коттеджа?
– Все есть, сейчас покажу. – сауриш коснулся комма, Эрик перехватил лапу, остановив.
– Нет! Только в доме! Освещать себя здесь опасно. На большом расстоянии он человека от киборга не отличит, но малейший свет поможет ему сориентироваться и выстрелить, киборги, знаешь ли, карты не смотрят!
– Ты считаешь, он где-то неподалеку? – японец оглянулся на темную массу леса.
– А ты бы ушел? – Эрик дважды стукнул по двери коттеджа. – Открывайте. Свои.
– Открывайте, это Ршан. Надо дом осмотреть еще раз, – поддержал ящер.
Открыл человек. Несколько мгновений смотрел на ящера, потом все-таки посторонился, пропуская внутрь и пряча оружие в кобуру.
– Ты чего рычал, Ршан?
– Рери получила по голове. Сейчас уже в норме, шипит и кусается.
Полицейский перевел взгляд на гостей, протянул руку Асато.
– Я Павел Дружин. А вы Фукуда? Нам сегодня сообщили, что вы будете. Вы пока осматривайтесь, а мы пойдем, глянем, как он мог камеры обойти.
Пока полицейские шептались, склонясь к мониторам, Асато быстро прошел по комнатам. В четырех не было ничего интересного: столовая, спальня, гостиная, в которой даже мебель была закрыта – ей не пользовались. Его заинтересовала четвертая: там стоял похожий на гроб с металлическими зажимами стенд с логотипом КЭЙС, справа от него терминал с подключённым черным ящиком, экраном во всю стену, и еще дополнительной панелью управления, а напротив стенда у стены – кресло со столиком. Слева спальное место киборга, тонкий матрац без подушки и одеяла. Эта вообще-то стандартная картина, вызвала у японца самую настоящую ярость, почти ненависть. Эмиль, вошедший было следом, с застывшим лицом попятился к двери.
– Что случилось? – Асато положил ему руку на плечо, кибер вздрогнул и ожил, сжал хозяину запястье, благодаря за поддержку.
– Его тут тестировали. Или пытали, – Эмиль повернулся, продемонстрировав подсвеченные синим глаза. – На полу множество следов биологических жидкостей: кровь, слюна, сперма. На месте для отдыха тоже. Я возьму пробы для лаборатории?
– Конечно, Эмиль, делай, что сочтешь нужным. Только комментируй свои действия вслух, – и сообразив, что это может быть сочтено недоверием пояснил: – Мне интересно, как это делаешь ты.
– Разумеется. Я веду полную запись производимых работ согласно протоколу и готов для тебя ее озвучивать, – согласился спай. – Тем более у меня есть перестройка зрения на все необходимые диапазоны, включая ультрафиолет.
– Хорошо, приступай, а я пока осмотрю всю остальную комнату. – Мелькнула мысль, что надо будет как-то поделикатнее уточнить у киборга обо всех его возможностях. – Надо же понять, зачем приходил гость.
– Не знаю, на первый взгляд нет ничего, что он не мог бы раздобыть без взлома, – Эмиль растерянно обернулся к хозяину. – Информацию полиция уже скачала, я не понимаю.
В дверном проеме встал Рон, хлопнул по выключателю, осветив комнату, и прислонился плечом к косяку.
– Ну что тут? Кровь… – и прежде чем японец успел его остановить, упал на пол в упор лежа на пол и лизнул пятно: – Человек или киборг.
– Ты можешь определить и это? – поразился Асато.
Сэй отмахнулся:
– Любой может. А вот Эмиль твой он бы и анализ ДНК сделал.
– Эмиль, пожалуйста!
– Да, Асато? – блондин с энтузиазмом обернулся. – Установить, скольким людям эти образцы принадлежат?
– Нет! Возьми соскобы и приготовь к отправке в лабораторию. И ты тоже Рон, ну не тяните вы в рот все подряд!
– Но меня для этого создали, Асато! — попытался возразить спай, но осекся, и заметив помрачневшую физиономию человека капитулировал: – Ну хорошо, если ты не хочешь… но так намного быстрее.
Рон оглядел стенд и прибор возле него и спросил:
– Можно осмотреть технику, Асато? Есть пара идей. Кибера бы для демонстрации!
«Погоди, Рон. Я сейчас возьму образцы и помогу тебе. Если его, и правда, пытали, по местным законам это преступление».
«Это может быть опасно, Эмиль».
«Справимся. Брать неразумную машину – опасно, а мы с тобой как-нибудь разберемся».
«Убедил».