Раннее утро 13 апреля 2061 года (оно же – затяжная, осиянная звёздным и земным светом лунная ночь) застало четырёх космонавтов бодро шагающими по знакомому серому пейзажу под половинкой растущей Землей. На этот раз экспедиция имела сразу несколько целей. Во-первых, у Покровского возникла гениальная идея переключить внимание обывателей Земли на нечто менее щекотливое, чем судьба Леонова. Поскольку основной костяк работников базы составляли «научники» – люди вне всяких сомнений достойные, но малопонятные широкой общественности, — очень кстати пришёлся человек грандиозной известности, великий путешественник и просто народный любимец Ипполит Иванович Фёдоров. Лунные условия превратят обычное восхождение на невысокую вершину, отснятое на любительскую камеру, в грандиозную исследовательскую миссию. Вон под боком Аргейские горы, там можно отыскать безымянные пики и торжественно один из них как-нибудь обозвать.
Во-вторых, это прекрасно совместилось с плановой экспедицией глыбы мировой науки Юрия Домбровского, который согласился взять с собой восторженного покорителя горных вершин. Селенолог с энтузиазмом воспринял предложение прогуляться в горы не вдвоём со Смирновым, а вчетвером – «все равно надо там новые датчики поставить, да и кое-какие образцы породы не помешают…». Макс заподозрил неладное, увидев размеры контейнеров для упомянутых образцов, но отступать было поздно. Да и непонятные датчики оказались не миниатюрными – но их Домбровский никому не доверил, хотя Правый с радостью нацепил бы на Ипполита рюкзак потяжелее, дабы не слишком резво убегал.
– Никак не пойму, – обратился к Максу по внутренней связи замыкающий процессию Смирнов, – тебя-то чего сюда понесло? Лежал бы сейчас в тёплой кровати, да дрых бы без задних ног!
– Отличная шутка! – отозвался тот, оставляя на века очередной след за первыми двумя шагающими. – Сам будто не знаешь, что каждый выход на поверхность – это событие, которого, бывает, ждёшь месяцами. А тут такой повод! Статус исполняющего обязанности начальника отдела позволяет получить приоритет над остальными претендентами. Кроме того, нужен оператор для Ипполита. Тебе, полагаю, и так будет чем заняться!
Лёня только хмыкнул – ясное дело, Домбровский надеется, что бывший ученик, сбежавший в астрономы с третьего курса геофака, не забыл, как молотком размахивать.
Правый поправил шлем. Обычно «СЛП-3» оборудовался простеньким объективом, позволяющим снимать видимую космонавтом картинку в приемлемом качестве, но ради такого знаменательного события ремонтники заменили его на дорогую камеру. Всего делов-то – ходить за великим путешественником и постараться не терять из вида.
В отличие от прежней экспедиции в борозду Рудольфа эта забрала существенно левее. Тот небольшой хребет, непреступный для транспортной техники, но играючи преодолевающийся пешим космонавтом, разросся до невероятных размеров горного массива с отвесными скалами, обширными плато, острыми вершинами и временами пологими склонами. Никакого родства с аналогичными земными творениями природы. Во всяком случае, с точки зрения Макса.
Путники начали штурмовать высоту в месте слияния нескольких хребтов. Не слишком крутая осыпь с торчащими из пыли валунами, за которые удобно хвататься, а потом от них отталкиваться.
– Ну не чудо ли? – Ипполит скакал горным козлом, без труда совершая двухметровые прыжки с одного камня на другой, приземляясь каждый раз с поразительной точностью.
Грузноватый Домбровский громко пыхтел, не отключая связь, – на опасных участках могло произойти что угодно, иногда можно не успеть включить. Но его спутники временами отключались, чтобы как следует прохихикаться.
– Конечно, чудо… – отозвался Макс, – пока. Вот освоит человечество Марс. Потом ещё что-нибудь. А там и до соседних галактик недалеко. Такие прогулки станут обычным делом.
– Ты рассуждаешь, как писатель какого-то низкосортного НФ. Правда те всё больше за терраформирование. Никак не расстанутся со своими яблонями. Так вот. Ежели произойдёт вариант терраформирования, пейзажи ничем не будут отличаться от земных. А ежели нет – так и будем изображать из себя норных животных. Хоть на Марсе, хоть ещё где.
– Не соглашусь! Останется романтика силы притяжения!
– Романтика! – презрительно фыркнул Ипполит, отталкиваясь от очередного валуна. – Что вызнаете о романтике? Она же не в силе притяжения, а в че-ло-ве-ке! Учёные…
Разбившая слово на слоги серия прыжков добавила фразе фундаментальности.
– Я напрошусь на консультацию к соответствующим специалистам, – пообещал Макс.
– Да? – Фёдоров от неожиданности даже споткнулся. – Они здесь есть? Дипломированные?
– А то! – подал, наконец, голос Домбровский. – Вся женская половина базы – специалисты по лунной романтике. В каждом интервью приходится выдавать экспертное мнение… Всё, привал!
Небольшая, сравнительно ровная площадка, казалось, была специально создана для передышки перед очередным рывком – следующий участок подъёма рвался ввысь с энтузиазмом ракеты-носителя.
Юрий Адамович, первым выполняя своё распоряжение, облегчённо привалился к ближайшему валуну. Впрочем, через минуту он уже набивал контейнеры какими-то камнями – на взгляд Правого, одинаково бурыми. Селенолог, в отличие от него, полагался не на искаженную светофильтром цветопередачу, а на специальную полоску с градацией серо-коричнево-красноватых оттенков.
– Кстати, зачем вообще было строиться именно тут? – Макс пригляделся к булыжникам, которые предлагалось дотащить до ровера: на Земле их обозвали бы неподъемными.
– Говорят, романтикам ГосКосмоса – Лёня, не смейся! – показалось правильным начать вторую волну лунной экспансии там, где завершилась первая. Да и проект изначально совместнй, потом переиграли. И хорошо, теперь две базы вместо одной – Домбровский перехватил молоток поудобнее и полез наверх. Инструмент норовил вырваться при каждом замахе, но селенолог был упорен, хотя после трех-четырех взмахов приходилось смешно трясти рукой, расслабляя мышцы после сильной хватки. Наконец, образец сдался и откололся. Юрий Адамович шумно выдохнул, спустился и с чувством выполненного долга уселся рядом с инженером.
– Слушайте… – замялся Макс, обращаясь к отдыхающему селенологу, – вам не кажется несколько странной ситуация с Леоновым?
– Вот так сразу в лоб без прелюдий?
Сапог Правого принялся непринуждённо ковырять лунную пыль.
– Понимаете, судя по всему, следователь связывает воедино его исчезновение с поломкой «Грома-2». А это, как ни крути, моя зона ответственности.
– Теперь твоя, – уточнил Домбровский, – как и.о. начальника отдела. И не надо с таким упорством избегать этого факта.
– Не понял?
– Не делай вид, что не понимаешь. Тут уже вся база делает ставки на то, когда Покровский, наконец, поймёт, что ты абсолютно бесперспективен. Другой ни в коем случае не допустил бы этой обидной приставки «и.о.». Вот посуди сам. Гоша – не начальник в принципе. Он художник, творческий человек. Левый… пока не ясно, что за птица, но ситуация с маленькими зелёными человечками, бьюсь об заклад, уже поставила половину жирного креста на карьере. Во всяком случае, я ещё долго, глядя на него, буду представлять нелепую майку с дурацким смайликом. Вот и остаёшься ты. Технарь, прекрасный исполнитель, но, к сожалению, гм… совершенно безынициативный, мягко выражаясь.
– Да, но…
– Никаких но! Имей в виду: я и ещё несколько человек поставили на тебя. Не разочаровывай серьёзных людей!
– Спасибо, конечно…
– Имей в виду, если Алексей Юрьевич будет вынужден специально вызвать на должность начальника инженерно-технического отдела человека с Земли – это будет провал.
– Я подумаю над этим, – пообещал и.о.
– Не сомневаюсь. А чтобы легче думалось, вот тебе кое-какая информация. Авансом. Так сказать, для быстрых размышлений с последующим проявлением инициативы. Выдаю только из-за того, что, наконец, решился ко мне обратиться. Есть у меня хорошие знакомые на американской базе. Перед выходом я связался с Джеральдом… это американский селенолог. Новость, которую он поведал, потрясла всю американскую базу. Без сомнения, она очень скоро захлестнёт весь земной шар, ибо Луна находится под пристальным вниманием широкой общественности. Возможно, обыватели вскоре будут развлекаться, перемывая кости работникам российской базы. Дело в том…
– ЙЯ-Я-Я-Я-Я-Я-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Оглушительный крик бесцеремонно ворвался в шлемы участников экспедиции по внутренней связи, заставив всех подскочить от неожиданности.
– Фёдоров! – заорал Смирнов вне себя от ужаса. – Где Фёдоров?!
– Что стоишь! – дернул Макса Домбровский. – Побежали!!!
На ближайший высоченный пик вела одинокая цепочка следов великого путешественника.
* * *
– Что это? – Костя недоверчиво повертел в руках кусок пластиковой трубы, изогнутый посередине и снабженный заглушкой с одного конца и дверцей с подпоркой – с другого.
– Мышеловка. Самодельная. Гуманная, – гордо объяснила Карина, оглянувшись на дверь «кают-компании»: не слышит ли кто посторонний? – В смысле, не убивает, а только ловит. Конструкция вряд ли изменилась с каменного века, так что справишься. Валдис предлагал смастерить какую-то штуку с электронной начинкой, чтобы брелок пищал, если вдруг сработает, но я решила, что для тебя это слишком сложно.
– Теперь я знаю, кем она САМОдельная… А ПНВ он спаять не сможет?
– Совсем отчаялся? – сочувственно поглядела из-под лимонно-желтых ресниц сестра. – Одолжил бы кота у Домбровского. Правда, мышь будет потеряна для науки…
– Это Домбровского можно одолжить у кота, но не наоборот, – меланхолично поправил брат, рассеянно барабаня пальцами по столу, – хотя оба делают вид, что у них равноправие.
– Ну не расстраивайся… Придумаем что-нибудь…
– Я не о мыши, – отмахнулся биолог. – То есть и о ней тоже. Вы лабораторию закрыли, когда уходили?
Медики неуверенно переглянулись.
– Если еще пару раз спросишь, скажу, что нет, – призналась Карина. – А что?
– Ерунда… просто рисунок пропал.
– С тарелкой, что ли? – удивилась Яна.
– Ага. Убрал последствия поисков, – Костя сердито посмотрел на девушек, будто до происшествия царил порядок, – Вспомнил про листок, хотел запрятать в ящик, и не нашел. Вот кому он мог понадобиться, а?
– Членам секты полой Луны, – подмигнула терапевт.
– Ага, не иначе. В подтверждение их бредней… – Тихов с сомнением поглядел на мышеловку. – Кстати, по орбите, видно, чайник Рассела летает. Лёня сказал, приборы ничего не зарегистрировали. В общем, ставлю на космический мусор, хотя подтверждений, конечно, не будет.
– Чайники, тарелки… Ты что, не завтракал? – стоматолог защелкнула новенькую пудреницу, в зеркало которой смотрелась. – Яна, эти мальчики думают только о еде и посуде!
– Зато у вас три «К» – космос, коты и косметика! – съязвил брат. – Хотя поесть не помешает, ты права…
– С учетом твоего имени – у меня четыре заботы только на букву «К», — парировала Карина. – А если уделить внимание себе, то пять… Пойдем, бедняжка двухзадачная, покормлю!
***
– Глаза устают, словно песок под веки насыпали, – горестно пожаловался прямо с порога новый пациент и, спохватившись, представился: – Гоша Рыбаченко. Знаете, я, наверное, в последние дни слишком много читаю и смотрю.
– Что именно? – на автопилоте поинтересовалась терапевт, кивком указывая на стул. Дурацкий цвет «клавушки» играл очередную шутку: бледный блондин совершенно терялся в этом оранжевом пятне.
– Ну, сначала – про вашу смену и Ипполита, потом про беднягу Леонова. Представляете, каждый в Сети норовит высказаться, даже если Луну с Марсом путает! А уж сколько чуши про то, что Андрея инопланетяне похитили…
– Кто?!
– Ага, зеленокожие человечки, – ухмыльнулся Гоша. – Ну чего вы хотите – лет десять назад умудрялись верить, что люди на Луну вообще не летали, все фото – подделка. Когда мы построились, сказали, что следы «Аполлонов» – дело рук инопланетян, у которых на Луне база. Теперь вот новую чушь придумали. Так и хочется потыкать их носом в реголит! Тут несчастный случай, а они такое несут…
– Хочется, – согласилась Яна. – Но глаза вам все-таки стоит пожалеть.
Так… Острота зрения в порядке, посмотрим на всякий случай глазное дно. Аппарата для проверки отчего-то не нашлось, придется по старинке смотреть в «темной комнате». Можно просто не включать освещение в отгороженном высокими ширмами уголке.
Яна пропустила пациента и хотела уже погасить свет, но тут Гоша воскликнул:
– Он ее забыл?!
– Что? – растерялась девушка.
– Он забыл… Как жаль! – пациент худой рукой взъерошил длинные светлые пряди. – Теперь ждать отправки автомата…
– Не понимаю, – призналась врач. – Кто и что забыл?
– Цыбуленко, наш бывший терапевт, забыл свою картину! Вот, «Звездный воин», за вашей спиной!
Смолина невольно повернулась. То ли Стрелец, то ли Орион смотрел куда-то в потолок.
– Это вы ее написали? – сообразила она, лихорадочно придумывая, как использовать этот случай. – И те, что в коридоре, – тоже?
– Вам нравится? – светло-голубые глаза моляще распахнулись.
– Потрясающе, – честно ответила девушка. И, предчувствуя лекцию об их создании, торопливо добавила: – Раз Цыбуленко забыл картину, давайте-ка я отдам ее вам: при первом же случае отправите на Землю.
– Нет-нет, пусть висит здесь, у вас, до следующего грузовика…
– Что вы, я точно забуду! Глаз привыкнет, перестану замечать, что тут висит чья-то картина, понимаете? Прошу вас, возьмите, пока я помню. Не хочу присваивать чужое имущество! Пока она не вернется к хозяину, вы – ее владелец и хранитель, верно?
– Вы удивительный человек, – Гоша посмотрел на нее с искренним уважением и торжественно принял снятую со стены картину. – Я посвящу вам свою следующую работу!
– Спасибо, – спрятала вздох терапевт. – Давайте все-таки продолжим осмотр…
В наступившей темноте Яна могла улыбаться сколько душе угодно, но тут картина преподнесла еще один сюрприз.
Лицо «воина» было написано фосфоресцирующими красками.
***
Sparrow: Вся моя армия… Вся моя огромная непобедимая армия в одночасье превратилась в гору ненужного хлама!
Engeneer: Да, отличный батлреп! Плюсую! Left_hander молодец! Он что, выставил против тебя несколько имперских рыцарей?
Left_hander: Это был не батлреп… и не имперские рыцари!
Engeneer: Неужели титаны из «Imperial Armor»?! Парни, я в восхищении!
Sparrow: Титаны! Ростом метр восемьдесят! Штук пять точно! Сначала «импактами», потом «стомпами»…
Engeneer: ОООООО! А ФОТКИ БУДУТ?!
* * *
– Костя, ты как хочешь, но зверь этот бешеный, его лечить надо! Ты его обследуй! – голос завхоза разнесся по коридору, словно по трубе. Яна замедлила шаг, прикидывая, стоит ли выскакивать из-за угла в такой неподходящий момент. Кот мяукнул – его девушка не видела, но могла поспорить, что «зверь» сидит на руках.
– Он вас укусил? – лениво поинтересовался биолог. – Бешеных животных на базе нет, заразиться не от кого, – добавил он, чуть нажимая на слово «животных».
Яна остановилась: выныривать с такой улыбкой явно не следовало. «Это я на работу, как на праздник», ага…
– Нормальные коты по шкафам не сигают! – рявкнул Хлебин.
– У вас точно кошек дома не было! Сергей, может, объясните толком, что случилось? Только поподробнее – если уж ставить диагноз по наблюдениям, надо все знать.
– Меня вчера вечером Покровский позвал, помнишь? – начал Хлебин. – Ну, не Покровский, а следователь. Так вот, этот гад…
Дальнейший рассказ Яна слушала, прикусив палец, чтоб не засмеяться вслух. Абсолютно идиотское положение: так прятаться за углом ей со школьных лет не доводилось! Но уйти не дослушав она уже не могла. «Оранжерея» и программа исследований минут пять точно подождут.
«Этот гад», оказывается, успел устроить настоящее представление –еще и записанное на видео, которое, небось, надлежит хранить вечно! Добраться бы до этой записи…
Накануне рыжий вбежал в кабинет начальника вместе с вызванным следователем завхозом, словно ждал кого-нибудь, кто откроет дверь. Покровский на это внимания не обратил: на базе кот пользовался большей свободой передвижения, чем сам начальник, – во всяком случае, на кухню и в лаборатории четверолапого пускали без спецодежды!
Завхоз путанно объяснял правила утилизации испорченного оборудования, остальные откровенно скучали. Покровский с намеком напомнил, который час у Сименонова – мол, у вас почти три пополуночи, у нас вот скоро полночь… Следователь, подумав, отпустил Домбровского, Яну и Костю, попросив задержаться только Хлебина и Макса – вопрос со шлемом не давал ему покоя. Покровский, понятно, тоже остался – не бросать же подчиненных на растерзание. Селенолог позвал кота с собой, но тот хозяина проигнорировал – «я вам не собачка, когда хочу, тогда и прихожу».
Судя по эмоциональному рассказу Хлебина, ушедшие много потеряли. Пока он и Макс беседовали со следователем, рыжий принялся ходить по кабинету, исследуя все труднодоступные уголки, потом попытался что-то выцарапать из-под кресла. Потеряв надежду, кот решил развлечься боем с тенью: вдруг подскочил и с громким мявом кинулся на совершенно пустой участок ковра между креслом и шкафом. Озадаченно покрутил головой («Ну чистый китайский болванчик!»)
– Он что, еду нашел? – поинтересовался земной собеседник.
– Нет! – возмутился аккуратист Покровский.
Не обращая внимания на зрителей, кот уставился на невысокую тумбу и придвинутый к ней торцом стол начальника. Уши прижаты, тело вытянуто в струну, только кончик хвоста нервно подергивается…
Хлебинское «брысь!» рыжий ожидаемо проигнорировал. Из кошачьего горла вырвалось низкое рычание, он подобрался для прыжка…
Завхоз не выдержал. Макс составил ему компанию в развлечении.
Короткую охоту на кота Сименонов прокомментировал в духе «у вас точно аптечка не разграблена, все лекарства на месте?» (Яна усомнилась, что в разграблении подозревается только рыжий, а в исчезновении – только валерьянка).
– Понимаешь, веселится он! Попробовал бы сам поймать: кот за три года на Луне только летать не выучился, вес-то в шесть раз меньше!
Совместными усилиями рыжего выставили за дверь, а Сименонов принялся развивать мысль насчет аптечки. Ибо, видите ли, адрес «белладонна» вызывает ассоциации с дурманом, а в прошлом бедняги Леонова могли быть «эпизоды с веществами, изменяющими сознание»… Еле отделались – Покровский с запозданием вспомнил, что ночью ни допросы, ни беседы не проводятся. К следующему сеансу связи, который будет неизвестно когда, ГосКосмос пообещал прислать адвоката. С тем и разошлись до утра.
– Спасибо, хоть не в колдовсве заподозрили, – хмыкнул Костя.
– Ну, следователь мужик опытный, наверно, раз сказал – есть основания, – солидно рассудил Хлебин. – А с котом чего делать будем? Ну говорю ж, прыгает, как бешеный, завтра на людей кидаться начнет!
– Поговорю с Домбровским, когда вернется, – пообещал Костя и неискренне предположил: – может, успокоительное какое-нибудь дадим…
«Валерьянку!!!» – мысленно выписала рецепт Яна, бесшумно сворачивая в другой коридор. До «оранжереи» так было дальше, зато Хлебина точно не встретишь. Пара рабочих (как на подбор – рыжих, да еще в оранжевых комбезах-«клавушках») чуть не шарахнулись от девушки. Судя по их улыбкам, не одна она подслушивала…
***
– Представьте себе, как мы за него испугались, услышав этот дикий крик! – вдохновенно вещал Макс, заново переживая случившееся утром.
– Я, наверное, тоже навоображала бы всяких ужасов… – задумчиво протянула Яна.
– О, как мы взбежали на самую вершину! Взлетели! Мозг подбрасывал самые разные картинки: что мы увидим его далеко внизу, что там ущелье и мы вообще его больше не увидим. Или найдём только шлем, как в прошлый раз. Он мог свернуть шею или серьёзно повредить системы скафандра. Но нет! Он просто сидел на вершине, и счастливая детская улыбка просто светилась сквозь шлем!
Смолина тоже невольно улыбнулась проявлению детской непосредственности Ипполита, и Макс, засмотревшись, понял, что начинает терять нить повествования.
– В общем, Домбровский торжественно пообещал, что примет все меры и, если надо, воспользуется своими связями, но добьётся того, что эту вершину нанесут на все лунные карты как пик Вопля Радости!
– Представляю, – сквозь смех проговорила врач, – Домбровский стучит по трибуне ботинком от скафандра, а коллеги-иностранцы задумчиво склоняются над картой!
– Я тут ещё хотел проконсультироваться… – замялся скорее инженер, нежели и.о., – нужно мнение эксперта…
– В области медицины? – спрятала улыбку терапевт.
– Нет-нет! В области… романтики! – ух, он всё-таки это сказал!
Яна удивленно взмахнула длинными ресницами:
— Понимаю, весна… Самая середина! Романтичное время, даже кот оценил, – Макс озадаченно промолчал, и девушка подтолкнула дальше: — Так что же вы хотите от меня услышать?
– В пути у нас вышел спор. Ну, что освоение человеком различных космических объектов настолько изменит их природные условия, что пропадёт вся романтика новизны и очарование первозданного состояния, что нас так в них восхищает. Особенно принимая во внимание терраформирование.
– Пока как-то не очень понятно, что от меня требуется.
– Попробую объяснить. Вот, к примеру, Луна. Мы в юности наблюдали за ней в телескоп, сверяли местоположение крупных кратеров и морей по карте, мечтали, что очень скоро люди будут летать сюда, словно в соседний город. Кто-то на работу, а кто-то будет тут жить. А потом выросли и действительно на неё попали. Правда, процесс несколько затянулся, и яблоками здесь пока не пахнет, но Луна уже совершенно определённо находится…
– …под тенью Земли?
– Во-во! Прекрасная метафора для романтика! Статус специалиста подтверждён! А я хотел сказать: под пятой человека.
– И какие мнения прозвучали в споре? – заинтересованно наклонилась к собеседнику Смолина.
Макс уловил терпковатый запах длинных русых волос, что в общем неудивительно, ибо от женщин всегда чем-то пахнет. Отчего-то внезапно захлестнуло волной сладкого предвкушения продолжения. Правый понял, что от такой близости начинает терять голову и поспешил отстраниться:
– Нет-нет! Сначала мнение эксперта!
– О, я, право же, в затруднении, – нарочито пылко проговорила девушка, пряча смех. – В экспедиции с вами была пара экспертов – местный бард и знаменитый романтик, а вы пришли ко мне… И я все еще не понимаю, что именно вызвало спор!
– Хорошо, тогда так: сохранится ли романтика на терраформированной планете?
Яна засмеялась:
– Макс, от сестры-археолога я слышала такой стишок: «Романтика, прощай навек! С резною костью ты ушла, – сказал пещерный человек, и камнем бьет теперь стрела». Уж не знаю, что скажет об этом наш бард – кстати, отличный должен быть эксперт в области чувств! – но мне кажется, что романтика есть в любой эпохе. Ну будем мы – или наши внуки – вместо прыжков по Луне или вместе с ними трепетно беречь хрупкую экологию обновленного Марса, с энтузиазмом разрабатывать полезные ископаемые спутников Сатурна, отправлять межзвездные корабли, превращать Землю в планету, по которой в любом месте можно пройти босиком, не опасаясь осколков стекла… Романтика-то в отношениях между людьми и в отношении к тому, чем ты занимаешься. Антураж только помогает правильно настроиться.
– И как вам лунный антураж? – хрипловато спросил Макс.
– Судя по тому, что я вижу на базе, он настраивает людей… правильно, – улыбнулась девушка. – Вот и вам он нравится – иначе б не остались на дополнительные три года, верно?
– Хм… – с одной стороны откровенный ответ Смолиной обезоруживал и как минимум сводил на нет желание спорить. С другой же – не такой уж и малый процент земного населения проводил практически всё время в уединении. Для них не существовало романтики вообще, что ли? – Поставить точку в дискуссии, скажу прямо, вам не удалось. Великий путешественник считает, что романтика в человеке, который всегда стремится вперёд, навстречу неизведанному. Местный бард – что неизведанное неизменно становится обыденным, притупляя остроту восприятия. Я смел надеяться, что человечество не способно до конца разрушить природное очарование всего того, к чему прикасается, так как романтика заключена именно в первозданности, а человека всегда на инстинктивном уровне почему-то тянет к прекрасному. Вам же для романтики требуется кто-то ещё, поскольку взаимоотношения предполагают нескольких людей.
Девушка задумалась на пару секунд, тонкие пальцы сплелись в гибкую корзинку.
– Нескольких? Это желательно, но необязательно, – серые глаза насмешливо глядели на Макса. – Возьмите литературу: маг в каменной башне, поэт – в хрустальной, удалившийся от мира мудрец вроде Финна у Пушкина – в пещере…. Романтично? А узник замка Иф? Или вот одинокий Ипполит, стоящий на вершине неприступной скалы?
– Весьма сомнительно. Во всяком случае я не нахожу никакой романтики в принудительном заточении, – Правый таки нашел брешь в рассуждениях.
– Ладно, оставим в покое графа Монте-Кристо, – подмигнула Смолина. – Но остальное вы не опровергли! А вот еще вопрос: если человек мечтает о другом, а тот не в курсе, – это романтично? Ну, совсем юный школьник молча вздыхает о хорошенькой однокласснице, или девочка грезит о знаменитом певце, или уж влюбленности по портретам и золотым волоскам взять из мифов и сказок…. Тут ведь второй присутствует чисто номинально, верно?
– Мне начинает казаться, все эти точки зрения в широком смысле не противоречат друг другу. Или же все мы были не совсем точны в формулировках.
– Или я не эксперт, – улыбнулась Яна. – Кстати, почему вы обратились именно ко мне?
– Ну, мне показалось, что вам больше, чем остальным, подходит эта роль. Простите, возможно, виной всему Вопль Радости, немного выбивший из привычной колеи. Я уж решил, что судьба компенсировала спасение Леонова смертью Ипполита…
– Спасение Леонова?!
– Ах, да, вы ж ещё не в курсе… – протянул Макс, с досадой окончательно обрывая волшебство романтичной темы. – Домбровский по своим научным каналам узнал: Андрея нашли американцы в лаборатории и перебросили на свою базу!